Текст книги "Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12"

О.: Он сказал это.

В.: А что он сказал?

О.: Он сказал, что он уверен, что господина Глушкова освободят. Бадри мне позвонил в одиннадцать часов вечера 31 декабря 2000 года и спросил меня, может ли кто-то подъехать в «Лефортово», если Николая вдруг освободят. И если это произойдет, надо его встретить и забрать. Оставался один час до наступления Нового года. То есть он ждал, что Роман Абрамович выполнит свое обещание. Вот и все. Господина Волошина здесь вообще не упоминали.

Г-н Сампшн: После продажи акций ОРТ, это был конец декабря?

О.: Все было подписано в конце декабря.

В.: И после продажи ОРТ велись переговоры, не так ли, в первые три месяца 2001 года между господином Патаркацишвили и различными эмиссарами администрации президента?

О.: Вы имеете в виду продолжение попыток Бадри освободить Николая?

В.: Да, это было одним из обсуждаемых вопросов, а второе – это будущее другой телевизионной станции господина Березовского – канала «ТВ-6».

О.: Патаркацишвили также вел переговоры с кремлевскими чиновниками.

В.: Кто такой Пугачев?

О.: Пугачев был не только сенатором, у него были деловые интересы, у него был банк «Межпром».

Судья Элизабет Глостер: Он был сенатором, говорите?

О.: Я не помню, был ли он сенатором в тот момент времени или нет, но я помню, что его банк потерял лицензию, но до потери лицензии он достаточно крупным банком был.

Г-н Сампшн: Господин Пугачев был близким другом и эмиссаром господина Путина, который тогда был исполняющим обязанности президента.

О.: Да, он был близок к властям.

В.: И он открыл переговоры, не так ли, в начале января с господином Патаркацишвили по поводу будущего «ТВ-6», это верно или нет?

О.: Я не знаю, что другие люди обсуждали, меня при этом не было. Но я знаю, что, конечно, власти хотели, чтобы мы канал «ТВ-6» тоже отдали, убрались оттуда. И в конце концов Роман Абрамович также выручил власти. Он обратился к Бадри и сказал: Бадри, я могу вам заплатить 20 миллионов долларов за «ТВ-6». И Бадри пришел и сказал: зачем от него принимать 20 миллионов долларов, это настолько низкая цена, это просто смешно.

Если мы от него эти деньги примем, то он подумает, что он действительно честную сделку заключил. А это не сделка, это просто грабеж. Так что давай просто отдадим ему. Он сказал: Роман, мы тебе просто отдадим этот канал.

В.: Вы при этом присутствовали?

О.: Бадри мне сказал.

В.: Понятно. Посмотрите на следующую строчку.

Г-н Сампшн: Самое начало 9-й страницы: «34, улица Косыгина – официальное здание, Сергей Иванов – секретарь Совета безопасности России, часть группы. Он говорит: если мы сделаем все правильно по «ТВ-6», Н. Г. освободят». Обещания по поводу освобождения господина Глушкова, которые изначально исходили от господина Волошина, сейчас делаются господином Пугачевым и господином Ивановым.

О.: Я не поняла: вы сказали, что я это описывала? Нет, это не я описывала. Это Бадри, мне кажется.

В.: Весь этот раздел предоставили вы, не так ли?

О.: Нет. Эту информацию, я уверена, предоставил Бадри.

В.: Вы видите внизу предыдущей страницы последний бокс текстовый? На 8-й странице видите: «Наталья Носова – Стив Кертис, из «Кроу» документы, абсолютно уверена: будет освобожден – «ТВ-6», Бадри. Все переговоры, обмен – Сергей Иванов – Путин попросил его быть в середине сделки». Я утверждаю следующее: в начале 2001 года господина Иванова Путин попросил быть посредником. И Иванов предложил свободу Глушкова в обмен на «ТВ-6».

О.: Это не я говорила. Вам нужно разделить. Я могу объяснить, где кончается то, что сказала я. «Наталья Носова – Стив Кертис, документы из «Кроу», абсолютно уверена: будет освобожден». Все остальное говорила не я. Я объясню, почему я это сказала: я помню, что в какой-то момент времени на Даун-стрит я встретилась со Стивеном Кертисом, который мне сказал – я это тоже знала от других людей, – что мы думаем о продаже «Коммерсанта». Позже это было названо несостоявшейся продажей «Коммерсанта». И мы беспокоились, если мы продадим «Коммерсантъ» – поскольку «Коммерсантъ» был очень важной, госпожа судья, независимой газетой в России. Все ее читали, не только бизнесмены – все ее читали. Это была наша газета. И в 2003 году на нас надавили, чтобы мы продали «Коммерсантъ». И тогда Стивен Кертис стал работать над созданием договоренности с «Кроу». В этом была вся идея – если мы продадим «Коммерсантъ», то Николая Глушкова совершенно определенно освободят. Это не материализовалось – не знаю, по каким причинам. Может быть, это было трудно записать на бумаге: если продаете актив, тогда Николай Глушков может выйти из тюрьмы. Может быть, люди с другой стороны после того, что произошло с Лесиным и с протоколами, не были готовы принять такой риск.

В.: Ваше имя 7 раз упоминается в этом разделе. И я вам вот что скажу: вся эта информация была получена от вас.

О.: Вы совершенно не правы.

В.: Переговоры с администрацией президента через различных посредников пришли к концу 11 апреля 2001 года, да? Когда произошел случай, который позже, как утверждается, показал, что якобы господин Глушков пытался бежать из тюрьмы, то есть тогда переговоры закончились, не так ли?

О.: Так называемая попытка побега – это все было давление на нас.

В.: Я не говорю о попытке побега, я пытаюсь дату установить. 11 апреля так называемая попытка побега?

О.: Да. После этого Абрамович пытался действовать так, как действует правительство, то есть буквально оказался в их шкуре. После этого так называемого побега у нас была еще одна ситуация с Абрамовичем: «Если не продадите мне «Сибнефть» по цене, которая нужна мне, Николай вообще навсегда останется в тюрьме». Вот и все.

В.: Вы на это ссылаетесь, насколько я помню, в 308-м параграфе ваших показаний и далее. Откройте его, пожалуйста. Начинается с 306-го параграфа. Вы здесь говорите: «В апреле 2001 года я поехала встретиться с Борисом на Кап д’Антиб». «Целью этого визита было обсуждение позиции с Николаем и его двумя помощниками, которые были арестованы 11 апреля в связи с предполагаемой попыткой побега. Когда я поехала туда, Борис у меня попросил оценить, сколько, по-моему, стоила «Сибнефть». Вы сказали, что вы не могли ему дать четкую оценку компании. Далее в 308-м параграфе вы говорите: «На той встрече…» Наверно, это была встреча в апреле? «…мы также говорили о Николае, Владимире и Игоре, о шансах их освобождения и стоимости юристов и поддержке их семей, пока они в тюрьме, и каким образом их обеспечить. В этом подтексте Борис мне сказал, что господин Абрамович сказал Бадри, что Николай будет освобожден, только если они продадут ему долю в «Сибнефти», иначе он останется в тюрьме на очень длительный срок». Видите это?

О.: Да.

В.: Единственный случай, когда господин Абрамович какую-то угрозу произнес в отношении Глушкова в связи с продажей «Сибнефти», – это была встреча с Патаркацишвили в Мюнхене в мае 2001 года. Господин Березовский так показывает в своих показаниях. Я вам заявляю следующее: вам не мог господин Березовский в апреле сказать, что вот именно этим занимался господин Абрамович.

О.: Я так помню. Я помню, что мне об этом сказали в апреле.

В.: Да, но ваша память вам, наверное, плохую службу служит, потому что если это угроза, то она только в Мюнхене была сделана, через месяц после этого. Ваша встреча с господином Березовским, наверно, произошла сразу после неудач в переговорах с различными российскими чиновниками – господином Ивановым и так далее по поводу «ТВ-6».

О.: Я не думаю, что господин Березовский смешивал бы переговоры с правительством и Абрамовичем.

В.: Мне кажется, вы это смешиваете.

О.: Я помню, что следующим образом обстояло все. Бадри говорил с Абрамовичем – у Абрамовича было гораздо больше влияния уже, и мы это понимали. Простите, Ваша Честь, это важно. Когда он купил акции ОРТ у нас, он их не передал правительству, он их у себя оставил. Это значит, что господин Путин ему разрешил их у себя оставить. Значит, господин Путин считал, что он его человек, путинский. Для нас это было очень важно, мы понимали, как много власти имеет этот человек. Это четкое понимание его отношений с Путиным давало.

В.: Вы серьезно утверждаете, что господин Абрамович своей собственной компании угрожал? Угрожал, что рейды будут на его собственную компанию? Просто чтобы надавить на Березовского?

О.: Абрамович мог организовать что-то, а потом в нужный момент это остановить. Это может быть налоговая инспекция, это может быть угроза акциям, что угодно. Я абсолютно четко убеждена, что он просто не дал бы, чтобы это зашло далеко, и он бы остановил это, если бы это начало его интересам вредить, вот реальность того времени.

В.: Вот что я вам скажу, доктор Носова, та идея, что господин Абрамович организует рейды на собственную компанию, чтобы надавить на господина Березовского во Франции, – это просто абсурдно, и вы это знаете.

О.: Нет, не абсурдно. Для всех, кто знает Россию на тот момент времени, это совершенно не звучит абсурдно.

Перерыв.

Г-н Сампшн: Доктор Носова, в ваших свидетельских показаниях много раз вы говорите, что то или иное заявление было сделано вам в то или иное время либо устами господина Патаркацишвили, либо господина Березовского. Я в целом хочу сказать, что я считаю по поводу подготовки ваших свидетельских показаний. Вы посмотрели на все пункты показаний господина Березовского, по которым, вы считали, его могут оспаривать, и он сказал вам, что вы должны придерживаться ваших показаний. Правильно это или нет?

О.: Это абсолютно не верно.

В.: У меня нет больше вопросов.

Судья Элизабет Глостер: У меня к вам один вопрос. Договор о комиссионных, который вы подписали с господином Березовским, получили ли вы уже какие-то платежи по этому договору в отношении каких-либо судебных разбирательств?

О.: Нет, ничего.

Судья Элизабет Глостер: Спасибо большое, что вы пришли помочь суду. Благодарю вас.

Г-н Рабиновитц: Мы вызываем господина Гольдфарба.

Г-жа Дэвис: Господин Гольдфарб, насколько мне известно, вы знакомы с господином Березовским с 1995 года.

О.: Это правильно.

В.: Вы считаете его хорошим другом?

О.: Да.

В.: Вы работали на него определенные периоды времени с тех пор?

О.: Да, в основном с конца 2000 года и короткое время в 1997–1998 годах.

В.: Это когда вы обеспечивали политические консультации господину Березовскому из Нью-Йорка?

О.: Да.

В.: Ваши гонорары за эти услуги – это были ваши затраты, которые оплачивала компания «Руником»?

О.: Я, собственно, никогда не обращал внимания в то время, кто или какая компания, какое юрлицо переводило средства. Это был «Руником», а мои счета выставлялись «Сибнефти».

В.: Ваши счета были адресованы господину Швидлеру в офисе «Сибнефти», а оплачивала ваши счета компания «Руником»?

О.: Да, совершенно верно.

В.: И насколько вы понимали, «Руником» – это была компания, которой владел и которую контролировал господин Абрамович.

О.: В то время, как я уже сказал, я не знал, что такое «Руником», я узнал об этом много лет спустя, и тогда я узнал и увидел в своих архивах, что именно «Руником» мне и оплачивал мои счета, но когда я об этом узнал, я подумал, что «Руником» – это какая-то дочерняя компания «Сибнефти».

В.: С конца 2000 года, как вы только что сказали, вы начали напрямую работать с господином Березовским, это в основном было связано с Фондом гражданских свобод господина Березовского?

О.: Да, мы в декабре 2000 года создали в Нью-Йорке фонд, и я был главным менеджером этого фонда, а господин Березовский был единственным учредителем и финансировал этот фонд.

В.: И вы активно работали в этом фонде до 2006 года?

О.: Ну, с технической точки зрения этот фонд по-прежнему существует и проводит определенные операции, во всяком случае, он подает налоговые декларации, но с 2006 года, в общем, этот фонд свернулся и деятельности в нем сейчас намного меньше, чем раньше.

В.: Но вы продолжаете предоставлять консультативные услуги господину Березовскому?

О.: Время от времени, да.

В.: То есть справедливо ли сказать, что последние 10 лет вы в основном работали на господина Березовского?

О.: Я бы сказал, что с 2000 по 2006 год, все эти шесть лет – да. А с 2006 года я, наверное, трачу на вопросы, связанные с господином Березовским, от 40 до 50 % своего времени.

В.: Продолжаете ли вы получать гонорары за консультационные услуги от господина Березовского?

О.: Да, но в намного меньших размерах, сейчас я руковожу другой некоммерческой организацией, которую финансирует ряд высланных русских, так называемых российских олигархов. Господин Березовский является одним из спонсоров.

В.: Есть ли у вас какая-то договоренность о том, что вы получите какую-то финансовую выгоду, если господин Березовский выиграет это дело?

О.: Нет.

В.: Ну, теперь поговорим о различных встречах, которые были у вас с господином Березовским во второй половине 2000 года.

Судья Элизабет Глостер: Извините, вы говорите, что вы по-прежнему получаете гонорары за консультативные услуги, но меньше.

О.: Да.

Судья Элизабет Глостер: Какой процент ваших заработков – гонорары за консультации для господина Березовского?

О.: Вы имеете в виду с 2006 года по настоящее время?

Судья Элизабет Глостер: Да, с 2006 года.

О.: С 2006-го по сей день, я бы сказал навскидку, грубо говоря, где-то 20 % моего дохода поступает от господина Березовского, это гонорары за консультацию, остальное – это моя зарплата, в разных юрлицах, в том числе и в том фонде, о котором я уже говорил.

Судья Элизабет Глостер: Фонд, в котором господин Березовский является одним из учредителей?

О.: Да, одним из учредителей. Так что вместе если это взять, то, наверное, 40 % моего дохода поступает оттуда, но еще у меня доход от книги, которую я, например, написал, и так далее.

Г-жа Дэвис: У вас состоялся ряд встреч с господином Березовским за последние несколько месяцев 2000 года. Начнем с вашего визита в Москву. Вы встретились с господином Березовским в конце августа 2000 года, сразу же после трагедии с подлодкой «Курск» и чуть до того, как господин Березовский сбежал из России.

О.: Да.

В.: Вы говорите, что вы жили у него в его московском доме и приехали 20 августа?

О.: Нет, я никогда не жил в его доме в Москве, обычно останавливался в гостинице. Но я пришел к нему домой с ним встретиться, может быть, я иногда там ночевал, но в целом я там не останавливался.

В.: Помните ли вы, сколько времени вы провели в Москве?

О.: Я могу вам дать конкретные даты, потому что я веду журнал своих приездов-отъездов. Не могу сейчас сказать, но больше двух-трех дней я никогда там не проводил.

В.: Но похоже, что вы еще были в Москве 23 или 24 августа, потому что в 50-м параграфе вашего свидетельского показания вы говорите, что после встречи Березовского с Волошиным господин Березовский через час рассказал об этом.

О.: Да.

В.: Как хорошо вы сегодня помните этот разговор с господином Березовским?

О.: Ну, я хочу сказать, что это было такое рубежное событие, это была веха в современной истории России. Я так много раз повторял этот разговор на разных встречах, разным людям пересказывал, в том числе в письменном виде, что могу сказать, что я очень хорошо помню этот разговор.

В.: У вас, наверное, было много разговоров с господином Березовским относительно событий этого дня за прошедшие годы?

О.: Да, были разговоры.

В.: В параграфе 50 ваших свидетельских показаний вы говорите, что господин Березовский сказал вам, что господин Волошин предъявил во время этой встречи два отдельных требования: первое требование – чтобы господин Березовский отказался от контроля над ОРТ, а второе требование – чтобы господин Березовский передал 49 % ОРТ дружественной структуре.

О.: Я не хочу утверждать, что это было так структурировано, как вы сказали, потому что ситуация такая была, что был пакет требований. Ему принадлежало 49 %, и контроль был связан не только с этими 49 %, но и со структурой ОРТ, и связан со схемами, с механизмами, с тем влиянием, которое он имел на руководство ОРТ. Он мне это все не говорил, потому что это всем было известно. Таким образом, суть этого разговора была в том, что он должен был отказаться от своих акций, от своей доли и вместе с тем отказаться от своего контроля.

В.: Это ваша интерпретация разговора или вы убеждаете, что господин Березовский сказал вам, что именно так ему сказал Волошин?

О.: Он мне сказал, что Волошин ему сказал: «Ты должен отдать свою долю».

В.: Вы читали показания господина Волошина в ходе данного судопроизводства в материалах дела?

О.: Да, коротко просмотрел.

В.: И вы знаете, что он утверждает, что он объяснил господину Березовскому, что правительство хотело, чтобы Березовский перестал использовать ОРТ для своих собственных финансовых и политических целей, и чтобы он перестал влиять на ОРТ, и что он, Волошин, абсолютно убежден, что не обсуждал с господином Березовским необходимость продажи или отказа от доли в ОРТ.

О.: Да, я это видел.

В.: Он также говорит, что он не верит, что Путин сам хотел управлять ОРТ, или чтобы он упоминал господина Гусинского.

О.: Да.

В.: Вы не думаете, что, возможно, господин Гольдфарб, ваша память вас подводит, когда вы говорите, что именно это вам сказал Березовский?

О.: Нет, я утверждаю, что я абсолютно уверен в том, что господин Березовский именно это мне сказал.

В.: Пожалуйста, передайте свидетелю папку RE-1, закладка 4. Это показания, которые вы дали в поддержку заявления господина Березовского на получение политического убежища в Великобритании?

О.: Да, это правильно.

В.: Посмотрите на последнюю страницу 361. Вы здесь говорите, что господин Березовский сказал, что Волошин ему сказал, что Путин хотел, чтобы он отказался от контроля ОРТ, потому что «президент хочет сам управлять этим каналом». Господин Березовский в то время владел 49 % ОРТ, но у него было право вето на назначение топ-менеджмента, и ему было сказано, чтобы он сменил руководство. Но вы не говорите здесь ничего о том, что господин Волошин потребовал от господина Березовского отказаться от акций в пользу дружественного юрлица или дружественной структуры.

О.: Ну, по-моему, это совершенно очевидно из контекста, потому что сразу же после того, как я говорил о контроле, я говорю о том, как распределялись акции между государством и господином Березовским.

В.: Господин Березовский мог передать контроль над ОРТ, просто позволив государству, основному акционеру, который держал 51 %, назначить менеджера. Не так ли?

О.: Ну, я думаю, что мы здесь догадки строим. Что я точно помню, то, что беседа строилась вокруг того, что необходимо передать долю в 49 % и контроль, поскольку господин Путин хотел, насколько я мог догадаться, сам управлять ОРТ.

В.: В своих показаниях вы говорите, что вы три раза посещали Кап д’Антиб в конце 2000 года.

О.: Да-да, совершенно верно.

В.: Вы говорите, что вы были в гостях у господина Березовского 11 ноября, и пока вы находились там, он получил повестку явиться в суд в качестве свидетеля в разбирательстве по «Аэрофлоту».

О.: Да, совершенно верно.

В.: На самом деле господин Березовский знал с конца октября, что государство собиралось инициировать расследование в отношении дел «Аэрофлота», не так ли?

О.: Я думаю, что официальную повестку прислали гораздо позже. Я совершенно точно помню, хотя я могу ошибаться, было две повестки: одна для господина Березовского, другая – для Гусинского. И господин Гусинский (в тот момент был уже в Испании) сразу сказал, что он не собирается являться по повестке.

В.: Господин Березовский говорит в своих показаниях (это параграф 331): «в тот же день, когда я уехал из России…». Это был конец октября. «…Заместитель прокурора Колмогоров заявил по телевидению о том, что против меня будет инициировано разбирательство» и «…на следующий день меня вызвали, чтобы предстать перед судом 13 ноября 2000 года». У нас есть отчеты в прессе, что это произошло в конце октября: было заявление, что против него будет инициировано уголовное преследование.

О.: Насколько я помню, заявление о намерении возбудить уголовное дело против Березовского, возможно, было, но в то же время я четко помню, что его юридический статус по поводу этого разбирательства в тот момент был в качестве свидетеля и что возможность того, что его арестуют, например, и предъявят обвинение, – он сам это не учитывал – и очень трудно было его отговорить от того, чтобы вылетать в Москву в тот день.

В.: Вы видите устные показания господина Березовского, видите, вот показания в протоколе? Это 7-й день, 22-я страница. Он показывал, что он определенно знал к тому моменту, что ему и господину Глушкову предъявят обвинение.

О.: Я не могу прокомментировать. Когда я приехал на Кап д’Антиб утром того дня, у него уже был готов самолет для вылета в Москву. И у нас произошло большое обсуждение в то утро, надо ли ему ехать или не надо. Он хотел вылетать в Москву. Он не хотел представлять это так, что он убегает и таким образом не хочет признавать свою вину. Вторая причина была, конечно, как я позднее узнал, то, что он беспокоился, что если он не полетит, то этим он может сделать хуже господину Глушкову. Так что мне было четко ясно, и я еще раз это подтверждаю сейчас, что в тот день господин Березовский не был на сто процентов уверен, арестуют его или нет, поскольку любой человек, находящийся в России, может быть арестован в любой день. Так что это все вопрос вероятности. Но он думал, что существовал шанс, что он сможет слетать в Россию и вернуться.

В.: Когда вы приехали к господину Березовскому 11 ноября, вы знали, что он покинул Россию?

О.: Нет, он не убегал из России, поскольку его намерением изначально было поехать в Москву и поговорить с прокурором. И мы, я имею в виду, я, его жена Лена и мой друг, вдова нобелевского лауреата Андрея Сахарова, мы приложили много усилий, чтоб его отговорить от этой идеи.

В.: 330-й параграф, подзаголовок «ОРТ и мой отъезд из России». Господин Березовский говорит, что: «Я очень хорошо понимал, что президент Путин стал угрожать, что он нанесет удар дубиной»… «…Это значит, что я находился в прямой опасности ареста или хуже. В результате 30 октября я выехал из России и уехал во Францию».

О.: Ну что я могу сказать: это интервью Путина «Фигаро» по поводу дубины, действительно, было одним из крупных аргументов, который помог нам убедить господина Березовского не ездить в Москву 13 ноября. Господин Березовский, действительно, принимает на себя риски, бесшабашный человек.

Г-жа Дэвис: Ваша Честь, я хочу перейти к другой встрече: удобно ли будет на этом закончить?

Судья Элизабет Глостер: Да, пожалуйста. Господин Гольдфарб, не говорите ни с кем о ваших показаниях.

Свидетель: Да, да, конечно.