Текст книги "Мститель"

Сцена 44

На восьмой день после их свадьбы настало 21 октября – день эвакуации из Читы семёновскиx войск… Виктор стоял рядом с атаманом и смотрел на построенные для последнего парада войска, уходящие в неизвестность, к последней границе России. Атаман Семёнов был хмур, с опухшим от пьянства последних недель лицом.

Парад начинался. Усатый офицер смахнул слезу и громко крикнул:

– Оркестр, «Прощание славянки»!

И грянул разрывающий сердце марш… Белые войска, в парадных мундирах, при орденах, покидали Читу…

Виктор стоял на балконе, рядом с атаманом, то и дело сморкавшимся в платок и скрывавшим свои слёзы. Невдалеке от него стоял Павел Блинов.

Войска медленно, как бы нехотя, как казалось Виктору, проплывали, а не проходили, внизу. Казалось, что они хотят еще хотя бы на миг задержаться на родной земле.

– Витя – хриплым голосом обратился атаман, – а у вас провидцы есть? Чтобы будущее видели и все знали наперед, и чтобы потом слова их все сбывались?

Виктор немного опешил от вопроса, но собрался с мыслями и ответил:

– Есть, Григорий Михайлович… Даже в моём роду такой был. Святой раввин и провидец, раби Исроэл Баал-Шем-Тов… Говорили, что он имя Б-га знал. И с его помощью лечил людей, и будущее знал…

Атаман кивнул и ответил:

– В каждом народе и в каждой вере такие люди есть. Бог со всеми поделился, и только дураки это не понимают. Знаешь, в 1913 году я был в Маньчжурии, и там один святой местный глава буддистов мне сказал: «Ты, Гриша, не умрешь обычной смертью! Тебя минует пуля, не коснется сабля, стрела и копьё пролетят мимо… Ты сам позовёшь себе смерть…» Я тогда молоденьким хорунжим был… А монгольский язык я же в совершенстве знаю… И подружился я потом с ним… И видишь, как получилось… Сколько войн я прошел, и ни царапины… Сбылись его слова. Значит и последнее предсказание сбудется…

Атаман снова замолчал, вытер платком глаза, а затем, полуобернувшись, сказал:

– А каков подлец Унгерн… Я не видел этого. А ты видел. Взял свою дивизию, и самовольно покинул свои позиции на фронте! Удрал в Монголию, на Ургу[155]155
  Урга – старое название столицы Монголии. Сегодня Улан-Батор.


[Закрыть] идёт… Подлец… И там твой народ, сыновей Израилевых, всех истребит… Если возьмёт город, конечно… Там китайцев много сейчас, по моим сведеньям… Но он может… Надо бы не дать ему это сделать… Но вот как? Тебя б к нему хорошо отправить… Для острастки и порядка… Негоже офицеру русскому погромы чинить!

Виктор не поверил своим ушам и переспросил:

– Что Вы сказали, Ваше высокоблагородие?

– Погромщик он… Дьявол… Одержимый бесами… Конечно, может мне еще и понадобиться его дивизия… А ты… Ты должен знать об этом.

Виктор сжал кулаки до хруста, и лишь одна жажда захватила его сознание. Жажда мести. Виктор не знал ещё как, но в этот миг он четко осознал, что ему осталась последняя и очень важная миссия, та, которая, быть может, и будет истинным смыслом всех его мучений в этой гражданской войне – уничтожение барона Унгерна. Он обязан был отмстить ему за свой народ и предотвратить дальнейшие погромы. В том, что Белое дело потерпело полнейший крах, Виктор давно уже не сомневался.

Виктор, стоя как каменная статуя, не моргая смотрел на плывущие внизу войска и думал:

«Всё, о чем мне говорил дядя Иче, было правдой… Все сбылось… Не в свою войну я влез… Не тем занимался… Не для своего народа жил… В чужом пиру похмелье… Но сейчас Б-г Авраама, Исаака и Иакова, дает мне смысл всего моего существования, всей моей глупости… Смысл в святой мести, он делает меня… Делает меня…»

И тут его мысль прервалась. Он вспомнил хедер[156]156
  Хедер – начальная школа для еврейских религиозных детей. Там изучают только религиозные книги и иврит.


[Закрыть], где маленьким мальчонкой он учил Тору с меламедом[157]157
  Меламед – учитель (иврит). Преподаватель в хедере.


[Закрыть]. И тот, бородатый, смешной, нищий человек, в вечно грязной и неопрятной одежде, рассказывал ему о великом пророке Самуиле, отрубившем голову царю амаликитян Агагу и отомстившем этому врагу Израиля…

– Да! Бог делает из меня пророка Самуила! Мстителя! – крикнул Виктор во весь голос.

Офицеры и атаман обернулись на него в недоумении.

– Виктор Семёныч, нам всем тяжело… Идите, голубчик… Пора, – сказал ему атаман.

Виктор взял себя в руки. Он вспомнил о своих многочисленных еврейских знакомых и друзьях, заранее перебравшихся из Читы в Ургу и находящихся там в ожидании возможности уехать дальше… Кто-то из них думал об Америке, кто-то о Европе, кто-то о земле обетованной…

Виктор снова вспомнил дядю Ичу…

«Он же говорил мне, еще тогда, в 1917 году, о том, что англичане приняли решение создать там, в Палестине, государство евреев… Свою страну! Страну на земле предков! Господи… Как же это было бы прекрасно! Вот где я был бы нужен… И мои военные навыки… Я смог бы там служить… Защищать свой народ… Обучать молодежь… И тогда весь мой опыт войны и службы будет не пустой… Да, да, да… Туда мне надо… Но сначала надо будет прикончить Унгер-на… А затем, из Китая или Японии, в Палестину…»

Сцена 45

После окончания парада атаман Семенов пригласил Виктора к себе.

– Присаживайтесь, дорогой Виктор Семенович… – сказал атаман и пристально посмотрел на Виктора.

Слуцкий тоже внимательно посмотрел на своего командира и сел в предложенное ему кресло. Двадцатисемилетний атаман выглядел так, как будто ему было минимум пятьдесят лет… Он постарел и заметно сдал.

Семенов приказал адъютанту принести два стакана чая и, отодвинув от себя телефон, смахнул с зеленой поверхности своего рабочего стола крошки и пылинки.

– Видите ли, какое дело получается. Наши планы резко меняются. Я думал эвакуировать войска в Монголию, где хотел присоединиться в Уpге к войскам нелюбимого Вами барона Унгерна… Плюс, к нам еще там должны присоединиться и союзнические антикоммунистические китайские части, но все меняется. Контрразведка только что сообщила мне о том, что в Приморье найден большой склад с оружием. Там 60,000 винтовок, большое количество патронов к ним, обмундирование и многое из того, что я обязан захватить для нашей Дальневосточной армии… Я все это захвачу, а потом присоединюсь к барону в Монголии.

Адъютант принес час на подносе и, поставив его на столе атамана, тихо удалился.

– Пейте, дорогой Виктор Семенович… Пейте…

Виктор сделал глоток сладкого ароматного чая, заваренного на душистых травах, как любил Семенов.

– Ваше Высокоблагородие, позвольте задать вопрос, – деликатно сказал Виктор.

– Пожалуйста, задавайте, даже знаю, о чем он будет. Прошу Вас, – ответил атаман и хитро покрутил свой ус.

– Вы же мне на прощальном параде сегодня изволили сказать, что барон Унгерн самовольно покинул свои позиции на фронте и выдвинулся без Вашего приказа в сторону Монголии… А теперь Вы говорите так, как будто никакой самовольности и не было с его стороны…

Атаман тоже попробовал чай и сказал:

– Всё так. Говорил. Для конспирации. Много лишних ушей. И даже среди самых близких офицеров могут быть неблагонадёжные. Вы к ним не относитесь. Барона Унгерна надо предупредить об этом изменении в моих планах… И срочно. А также передать ему деньги на армию. Доверить эту миссию, кроме Вас, мне некому. Разворуют деньги… А передать надо семь миллионов рублей золотом, бриллиантами и валютой… Я Вас к нему на аэроплане пошлю. С деньгами и важными письмами. Договорились?

Виктор удивлённо поднял глаза на Семенова, и, словно молния, его поразила мысль: «Бог услышал твою молитву и отдал Унгерна тебе. Убей же его!»

Но вслух лишь произнес:

– Да, Ваше Высокоблагородие. Исполню Ваше приказание в точности. Но, можно, пожалуйста, еще один вопрос?

Семёнов кивнул.

– Насчёт еврейских погромов, Вы это тоже для чужих ушей сказали?

Атаман улыбнулся и ответил:

– Для Вашего внезапного отлёта к Унгерну нужна прочная легенда. Чтобы он не вызывал шока и ненужного интереса. А так, официально для всех, ты отбыл туда по моему приказу, для того, чтобы быть там моим представителем и бороться с погромами, пьянством и беспределом. Кстати, погромы там надо пресекать любые. A еврейские – самые вероятные. И монгольские, и бурятские, и китайские. Ну, Вы поняли меня, Виктор Семенович.

Атаман побарабанил пальцами по столу, отпил чая и продолжил мысль:

– Ну, вот и хорошо. A о Вашей супруге я позабочусь. Тут будьте покойны. Да, и ещё. Зная Вашу взаимную нелюбовь, я написал ему о Вас отдельно и пригрозил, что если хоть один волос упадет с Вашей головы, то ему несдобровать… А вот, кстати, и моё письмо для Унгерна. Ознакомьтесь, пожалуйста. Обычно так не делается, но тут особый случай. Все же Вам угрожает определенная степень опасности, и Вы должны знать, что я ему о Вас написал… А вот и Вам отдельное охранное письмо. Вы тут названы моим личным представителем в штабе барона Унгерна, а также и в других территориях наших войск и союзников, а именно в России, Монголии, Китае, Японии, Европе и Америке. Мало ли что…

Семенов передал документы Виктору в руки.

– Прочтите, пожалуйста, сейчас, Виктор Семенович. А потом я заклею конверты при Вас, – настоял Семенов.

Виктор внимательно прочёл оба письма и остался ими доволен, отметив про себя, что ни в одном из них атаман не указал точную сумму передаваемых Унгерну денег.

После этого он вернул письма атаману, а тот, сложив их в конверты и запечатав, передал их Виктору. Слуцкий бережно положил их во внутренний карман кителя.

Атаман отпил чая и сказал:

– Честно говоря, не думал, что надо будет уходить из России… Но я далек от мысли о поражении. Большевики – это немецкие шпионы, трусы и сброд. Мы сейчас отдохнем в Монголии и Китае, обрастем жиром, a весной вернемся в Россию с новыми силами. К нам присоединятся китайцы, монголы, японцы… Будем вести переговоры с американцами и европейцами. Я не теряю оптимизма.

Он внимательно посмотрел на Виктора и сказал:

– Деньги будут доставлены в аэроплан завтра к шести утра моими адъютантами. За Вами заедет машина к пяти утра. Будьте готовы. Она же заберет и Вашу супругу. Поедет со мной.

– Григорий Михайлович, сколько советуете быть у Унгерна? – спросил Виктор.

– Будете ждать меня… Я надеюсь там быть недели через две.

Виктор кивнул.

– И последнее, – медленно промолвил атаман и вытащил из ящика письменного стола папку.

– Тут приказ, подписанный мною сегодня, о присвоении Вам звания подполковника, Виктор Семенович… И погоны… К Унгерну в них и полетите. Жена пришьет, уверен, с радостью… Будьте здоровы. И удачи Вам! С Богом!

Виктор кашлянул и сказал:

– Покорно благодарю, Ваше благородие! Последний вопрос. Можно ли мне попросить Вашего разрешения на сопровождение мeня в данной миссии полковнику Павлу Блинову, командированному к нам специальным представителем из ставки барона Врангеля?

– Ах, этого? Друг что ли твой? Был он у меня на днях… Помню, конечно. Бери его с собой. Идея хорошая. И друг рядом будет. Прикроет спину тебе, если что. Мало ли. Сейчас напишу приказ. Он будет назначен тебе в помощники. Все равно в связи с изменением положения на фронте он перешел под мое командование… В Крым он теперь не вернется…

Виктор на секунду задумался и спросил:

– Будьте добры, распорядитесь выписать приказ для пилота, чтобы он мне беспрекословно подчинялся. А то мало ли что… И кстати, что прикажите мне потом с пилотом делать?

Атаман Семенов отложил стакан чая и ответил:

– Пилот – это мелочь… Приказ о подчинении сейчас напишем. Пусть пилот останется у вас там. Мало ли что…

Через несколько минут Виктор получил приказ атамана о том, что пилот аэроплана обязан подчиняться только ему.

Сцена 46

Ранним утром 21 октября 1920 года аэроплан с подполковником семёновской Дальневосточной армии Слуцким и его помощником полковником Блиновым поднялся в небо и взял курс на Монголию. Виктор долго думал о том, как перехитрить Унгерна и уничтожить, и, наконец, в его голове созрел четкий план мести. Вдвоем с Павлом они везли семь миллионов рублей золотом Унгерну. Большую часть денег, примерно две трети, Виктор положил в саквояжи Блинова, а одну треть взял с собой.

Виктор летел на встречу с Унгерном, человеком его яро ненавидевшим. Чем могла окончиться эта встреча? Да чем угодно. Аэроплан трясло, но Виктор не волновался. Он думал о том, как отомстить Унгерну, о том, как перехитрить его.

«Все же у меня есть охранная грамота от Семёнова. Это уже немало. Я его представитель в штабе Унгерна. И я везу деньги. Наверное, сразу все деньги лучше ему не отдавать… Так надежнее… И это улучшит моё положение. Тем более что в своих письмах Семёнов ничего о сумме не написал… Да и Паша со мной. Он надёжный человек. Прорвемся…»

Аэроплан летел, то и дело дергаясь. И тут Виктор увидел большое поле внизу, у кромки которого стояли три высоких дерева. Он резко наклонился к пилоту и заорал тому на ухо:

– Я приказываю немедленно сесть у этих деревьев. Немедленно. Потом продолжим полет!

– Ваше благородие, тут может быть опасно. Недалеко граница России. Мы же только недавно влетели в небо Монголии.

– Это приказ! Немедленно садитесь тут! – крикнул Виктор.

Пилот был удивлен, но приказы не обсуждаются. И он посадил аэроплан на поле, невдалеке от трех деревьев.

Виктор и Павел вышли из летательной машины и отошли в сторону.

– Послушай меня, Паша, – прошептал Виктор, – возьми пилота на мушку, и пусть не смотрит, что я делаю. Я хочу зарыть тут, у этих деревьев, два твои саквояжa с двумя третями золота. Пилот ничего не должен видеть, иначе его придется убить. Ты меня понял?

Павел выпучил глаза и пораженно спросил:

– Но это же деньги армии!

– Я знаю. И я не собираюсь их красть! Я хочу зарыть их тут, чтобы потом привести сюда Унгерна к ним и уничтожить его. Пока мы не отдали ему все деньги, он нас не убьет! А если все отдадим, наша жизнь не будет стоить и гроша!

Блинов расстегнул кобуру и подошел к летчику.

– Поручик, прошу Вас отойти со мной.

– Ваше благородие, прошу Вас, объясните что происходит. Я не понимаю…

Блинов поморщился, как при зубной боли, но ответил:

– Вы не должны видеть, как Виктор Семёнович исполняет тайный приказ командующего армией. Поэтому прошу Вас подойти со мной к другой части аэроплана и смотреть только в противоположном направлении. Если Вы даже случайно повернете голову и посмотрите на полковника Слуцкого, то Вас предадут военному суду и расстреляют. Вам все ясно?

Бледный пилот сказал, что ему все предельно ясно.

Виктор управился за полчаса заранее приготовленной пехотной лопаткой. Вскоре аэроплан взмыл в небо и направился к расположению армии Унгерна.

Спустя еще полчаса аэроплан приземлился на ровное гладкое монгольское поле цвета жухлой, выцветшей осенней травы. К аэроплану медленно подъехали вооруженные винтовками казаки.

Вскоре Виктор с Павлом уже отдавали честь и приветствовали Унгерна. Он сидел на каком-то подобии трона, деревянном старом стуле с вырезанными фигурками драконов на спинке. Одет барон был в странное монгольское одеяние, золотого цвета, с пришитыми погонами. На его груди висели царские и семёновские награды. Взгляд барона был совершенно безумен.

Отдав честь и натянуто улыбнувшись, Виктор отрапортовал:

– Здравия желаю, Ваше высокоблагородие! Подполковник Слуцкий и полковник Блинов прибыли в Ваше распоряжение аэропланом. Привезли с собой денежное вспоможение Вашей армии.

После этих слов Виктор достал письмо от Семенова и вручил его Унгерну, уважительно склонив голову. Тот пренебрежительно взял письмо и быстро прочёл. Унгерн вернул письмо Семёнова Виктору и, сузив глаза, вместо приветствия спросил:

– Вы читали книгу Сунь-цзы «Искусство войны»?

Виктор удивлённо развел руками и ответил, что не знаком с этой книгой.

– А жаль, подполковник… Вы ведь теперь, как я погляжу, стали аж подполковником! А значит, что Вы теперь не только погоны сменили, но еще и свой статус. Теперь Вы приставлены ко мне надсмотрщиком и придворным еврейским казначеем… Никогда не думал, что у меня будет свой придворный еврей… Это как-то не очень сочетается с моими взглядами на жизнь… Впрочем, приказ атамана Семенова нарушать не буду… Но берегитесь, Слуцкий! Если замечу, что Вы воруете из казны или провианта моей армии, как это делают Ваши еврейские сородичи, то повешу Вас на первом же дереве…

Виктор поджал губы и промолчал, скрыв гнев. Унгерн же спросил:

– Почему Вы привезли так мало денег? Я рассчитывал на большую сумму…

Виктор вытянулся и ответил:

– Это то, что атаман смог собрать на данный момент в это непростое время. Но на словах Григорий Михайлович просил меня передать Вам, что он переправит в обозримом будущем больше денег.

– Как же я не люблю эти Ваши еврейские обтекаемые ответы… Нет в них армейской точности. Блеете что-то невнятное и неуверенное, как жид-трактирщик, пойманный на утаении налогов…

Виктор в очередной раз промолчал, до боли сжав зубы.

Так началась нелегкая служба подполковника Слуцкого в армии барона Унгерна. Связи атамана Сeменова в Монголии были очень сильными, и именно там он решил организовать центр борьбы с Коминтерном[158]158
  Коминтерн – «коммунистический интернационал», международная организация, объединявшая компартии различных стран.


[Закрыть] вне России. Также он привлек на свою сторону многие антикоммунистические силы в Китае и в Японии.

Полубезумный, мистически настроенный Унгерн принял в Монголии буддизм и возомнил себя, не без фанатичной монгольской веры, чуть ли не воплощением Чингисхана, призванным самой судьбой вернуть монголам их былое величие и освободить их от всех притеснителей. Задача возвращения в Россию и война с красными откладывались.

Виктор стал свидетелем страшных еврейских погромов в Урге, столице Монголии, чинимых войсками Унгерна по его команде. Эти несчастные люди, убежавшие в Монголию из захваченной красными России, попали в дикую страну монголов, боясь мести красных за их активную роль в поддержке белого движения, и никто из них не мог себе представить, даже в самом кошмарном сне, что именно это белое движение, которое они содержали и в котором служили многие их сыновья, и станет их палачом. Страшный, леденящий душу приказ Унгерна гласил: «Комиссаров, коммунистов и евреев уничтожать вместе с семьями, а всё их имущество конфисковать!»[159]159
  Со ссылками на приказы Унгерна в Урге было убито 38 евреев; общее же число казнённых разных национальностей (в Монголии и вне её) составляет примерно 846 человек. Причина была в том, что Унгерн считал евреев главными виновниками революций, а революционеров – главными врагами России. Кузьмин С.Л., История барона Унгерна. Опыт реконструкции. – М.: КМК, 2011. – Стр. 398–399, стр. 410–413. – ISBN 978-5-87317-692-2.


[Закрыть]

Азиатский корпус барона Унгерна с нетерпением ожидал прихода в Монголию Дальневосточной армии атамана Семёнова, но в последний момент, к великому разочарованию для всех, атаман Семёнов решил в ноябре 1920 года направиться в Приморье. Там атаман планировал пополнить свою армию многочисленным подкреплением в лице амурских и уссурийских казаков и, забрав оттуда все ценное, перебросить войска в Монголию, к Унгерну.

По мере того как время шло, а армия Семёнова все не приходила в Монголию, Унгерн становился все злее. Он много пил и курил опиум. Денег, боеприпасов и людей критически не хватало. Все чаще до корпуса барона доходили неприятные слухи о том, что красные планируют уничтожить его армию с помощью большого и хорошо укомплектованного корпуса.

Ситуация становилась все хуже. Красные то и дело направляли свои ударные группы в Монголию из соседней Советской России. В 1921 году красным удалось подавить все очаги сопротивления белых в Сибири. Унгерн об этом не знал. Связь с атаманом Семеновым прервалась. О его судьбе и о его армии никто ничего в Монголии не знал. Весь Азиатский корпус барона уменьшился до 3000 штыков в составе двух бригад: одна под руководством Унгерна, а вторая подчинялась генералу Борису Петровичу Резухину. Барон совершил несколько походов в Россию, но все они закончились победой красных, и, потрепанный, он снова и снова отходил назад в Монголию.

Все это время Виктор ждал удобного случая для того, чтобы свести счеты с безумным убийцей. И, наконец, такой шанс выпал. В середине августа 1921 года в плен к разведчикам бригады Рeзyхина попали несколько десятков красноармейцев. Среди них, на удачу Виктора, оказался и комиссар Яков Шварц. Безумный, фанатичный, внешне очень похожий на Свердлова. С такой же иссиня-черной густой шевелюрой, бородкой клинышком, и безумным огненным взглядом диких глаз, стреляющих из-под очков.

О том, что разведчики поймали жидка-комиссара, узнал и Павел Блинов, подружившийся с генералом Рeзyхиным. В тот же день Виктор получил разрешение допросить пленного комиссара.

Виктор в сопровождении Павла прискакал в лес, где лежал связанный и грязный комиссар, со следами побоев на лице. Простых красноармейцев уже успели расстрелять после быстрого формального допроса.

Не тратя времени зря, Виктор начал говорить с ним на идишe.

– Мир вам! Я такой же еврей, как и Вы… Подполковник Авигдор, Виктор Слуцкий…

Комиссар вытаращил глаза и потерял дар речи от удивления. Но затем выдавил из себя:

– Какой же Вы еврей, раз служите этой погромной сволочи, Унгерну?

Виктор печально улыбнулся и ответил:

– Вы многого не знаете, но поверьте мне на слово, я ему не служу.

В этот миг к Виктору пришла в голову прекрасная идея, и он произнес:

– Я такой же, как и Вы, революционер, внедренный в ряды белой сволочи, для того, чтобы раз и навсегда покончить с этим выродком Унгерном. Да Вы и сами понимаете, что никогда в жизни этот погромщик и антисемит не дал бы еврею у него служить, да еще и в таком высоком офицерском чине, как я. Я тут не один, чтобы Вы знали. Со мной есть мой помощник, полковник Павел Блинов. Он тоже выполняет вместе со мной это задание. В истинность моих слов Вам тяжело верить, я это понимаю. Но я Вам докажу, что это так. Я организую Ваш побег.

Шварц недоверчиво слушал и не знал, верить ему или нет, но идиш Виктора был таким родным и естественным, что все мысли о том, что перед ним ломает комедию какой-то белый контрразведчик, мгновенно покинули его. Но все же, чтобы окончательно убедиться, комиссар спросил:

– Один вопрос. Можно?

– Конечно, – ответил Виктор.

– Скажите, пожалуйста, а Ваш раввин молился в синагоге у какой стены?

Виктор расхохотался.

– У восточной[160]160
  Каждый раввин в мире молится у восточной стены своей синагоги, расположеннoй в направлении Иерусалима, самого святого города для иудеев. И все иудеи мира молятся только в направлении Иерусалима.


[Закрыть]. Так же как и Ваш раввин. Штаны мне снять не хотите?[161]161
  Для того чтобы проверить наличие обрезания.


[Закрыть]

Шварц тоже расхохотался и ответил:

– Да нет. Достаточно. Вы тест прошли. Теперь скажите, что Вы хотите взамен?

Виктор стал серьезным и сказал:

– Я Вас передам сейчас полковнику Блинову. Он посадит Вас на свою лошадь и повезет якобы на допрос в штаб. А на самом деле он Вас отпустит, и Вы вернетесь к своим. Более того, я дам Вам еды, воды и револьвер. А также вот это письмо для Вашего командира. Кстати, а кто Ваш командир?

– Щетинкин, Пётр Ефимович[162]162
  Пётр Ефимович Щетинкин (1884–1927) – один из руководителей советского партизанского движения в Енисейской губернии во время гражданской войны.


[Закрыть].

– Вот и замечательно. Я уже давно здесь работаю и планирую уничтожение Унгерна. Вы мне и поможете. Наши планы совпадают, и задача у нас с вами одна.

Шварц радостно кивнул.

– Письмо даже подготовили… – удивленно прошептал комиссар и убрал конверт во внутренний карман гимнастерки.

– Да. Заранее. Я ждал такого повода. Там все описано. Там описано, куда именно нужно прийти и когда. Также я описал там, как нам держать связь. Пароли. План по аресту Унгерна. Скоро его власть тут рухнет… Его же надо не просто убить, а судить, и казнить… Не так ли?

– Именно так приказал товарищ Ленин, – радостно ответил Шварц.

– Так и будет.

Вскоре Блинов вывез Шварца и отпустил его.

Уже к вечеру комиссар вернулся к своим и рассказал обо всем произошедшем с ним. Ровно через три дня после того, как Шварц был отпущен, в точности с предложенным Виктором в письме планом, ровно в восемь утра откуда-то началась беспорядочная стрельба, длившаяся ровно десять минут. После этого эта странная стрельба затихла так же внезапно, как и началась.

Казаки смеялись, думая, что это краснопузые там, видно, перестреляли друг друга, и только Виктор и Павел знали, что им был подал условный знак. Красный командир Щетинкин, поверил рассказу Шварцa и решил не упустить свой шанс по поимке барона.

Унгерн же уже давно решил уводить свою армию в Тибет. Но это его решение не нравилось никому из офицеров. В обеих бригадах созрел заговор против него, которые инспирировали и поддерживали Слуцкий и Блинов. Они подговаривали русских офицеров и монголов убить безумного барона.