Текст книги "Золото Колчака"

– Слушаюсь…

– Это еще не все. Также на всех наших людей подготовь приказ, что их семьи с завтрашнего дня должны получать повышенные продуктовые наборы, и чтобы продуктовый набор был не хуже, чем у обкомовских партийных деятелей, лично проверишь. Наши люди не должны беспокоиться о своих семьях – они должны думать только о работе, слишком многое поставлено на карту…

– Есть, товарищ Десятый, я все понял. Все будет сделано точно и в срок. Наши люди будут довольны. Тем более, что они этого более чем достойны. А как быть с бывшим начальником оперативного отдела?

– А ты разве еще не решил его судьбу?

– Никак нет…

– Голову не ломай: разжаловать в рядовые – и в штрафбат. Пусть на передовой кровью искупает свою вину, если, конечно, у него хватит крови, чтобы смыть всю свою грязь, которой он стольких людей пытался замарать… Ну, все, майор, давай иди выполняй, а я еще поработаю с документами немного.

– Есть!

Майор вышел и за дверью тут же встретился с двумя офицерами из личной охраны Блока. Они отдали ему честь, и один из них негромко произнес:

– Спасибо тебе, майор. От всех нас спасибо…

Часть V

Блок до позднего вечера перебирал документы и сравнивал какие-то даты. Он то и дело посылал кого-нибудь из своих охранников за дополнительными сведениями, и, когда уже совсем стемнело, его стол был полностью завален папками с документами.

– Товарищ Десятый, уже поздно, а вы еще не ужинали. Вам сюда доставить или поедете домой?

– Домой поедем. Слушай, майор уехал и ключи от сейфа забрал, а у меня тут куча документов осталась. Что можно придумать?

– Вы поезжайте домой, а кабинет мы опечатаем, и я останусь у дверей. Все будет в порядке.

– Нет, мы по-другому поступим. Вы сейчас со склада возьмите сейф и сюда принесите, а я пока поработаю еще немного.

– Есть!

Через десять минут Блок уже укладывал документы в сейф, а офицер охраны подошел к телефону:

– Мы выходим. Машину к подъезду…

У самого дома Блок заметил двух офицеров. Они медленно прохаживались перед дверями и сразу же вытянулись по стойке смирно, как только машина остановилась рядом с ними. На втором этаже перед дверями в квартиру стояли еще двое. Они также отдали честь и замерли в ожидании каких-либо указаний.

– Не холодно в подъезде стоять?

– Никак нет, товарищ Десятый. Тем более нам постоянно выносят горячий чай, и недавно ужин был.

– Ну, хорошо…

Блок вошел в открытые двери. Продукты с прохода уже были убраны, все блестело чистотой, и что самое главное – вся команда была в сборе. К нему навстречу вышла Тинки:

– Товарищ полковник, за время вашего отсут… – но увидев, что в коридоре никого, кроме Блока, нет, тут же сменила тон, – есть будешь?

– Да, и чаю сделай. Как дела?

– Все нормально. Аппаратуру всю привезли, сейчас устанавливаю программы нужные, а с утра развезу по точкам и людей начну обучать.

– Свит пришел?

– Перед тобой только что вернулся, мы без тебя не садились ужинать, так что все голодные сидят…

Пока Тинки разогревала еду, вернулись и майор с женой. Как выяснилось, он завалил ее работой в домоуправлениях города, и та, не поднимая головы, выписывала адреса пустующих квартир и готовила документы на переоформление. Вся компания дружно уселась в зале за большим столом и непринужденно беседовала во время ужина. Майор несколько раз пытался завести какой-то разговор, но его каждый раз обрывала жена и переводила тему в другое русло. Наконец, Блок не выдержал:

– Майор, пойдем покурим…

– Так точно…

Все прекрасно знали, что Блок и майор не курят, но сделали вид, что все в порядке, и продолжили обсуждать какие-то незначительные вопросы.

Офицеры вышли в подъезд, и охрана вытянулась по стойке смирно. Блок указал на соседскую дверь в подъезде и спросил:

– А здесь живет кто-нибудь?

– Никак нет. На этом этаже мы одни.

– Ясно. Я сейчас…

Блок вернулся в квартиру и через несколько секунд привел Свита. Тот внимательно осмотрел входную дверь и достал шомпол от пистолета. Через мгновение он открыл замок и распахнул дверь перед Блоком:

– Готово.

– Благодарю…

– Служу Трудовому Народу…

– Заходи, майор.

Они прошли по темному коридору на кухню. Квартира была трехкомнатной, было видно, что здесь уже давно никто не живет. Толстый слой пыли покрывал старые столы, подоконники и пустые шкафы.

– Ну, чего там у тебя случилось? Давай выкладывай. Опять начальник голову стал поднимать?

– Никак нет, товарищ Десятый. С начальством как раз все в порядке. Подписывает все, что принесу, даже вопросов не задает. Тут другое… Вы сказали, что нужно все сделать для того, чтобы наши сотрудники не переживали за свои семьи и квартиры…

– И?

– Дело в том, что сегодня уже переселили нескольких офицеров в новые квартиры, а переезжали они и все свое имущество на санках везли.

– Ну, так в чем проблема-то? Выдели им грузовики и пусть спокойно переезжают…

– Грузовики выделить не проблема. Дело в том, что перевозить-то нечего. Одна кровать, стол и два стула…

– А-а, вон ты про что… Молодец, что разговор завел об этом. Мысли есть какие-нибудь по этому поводу?

– Есть…

– Давай, выкладывай…

– Значит, у нас есть склады, где хранится весь товар, конфискованный у барыг и врагов народа. Также полно забираем с разных воровских притонов и бандитских «малин». Там чего только нет, а мебели столько, что она не умещается на складах, и ее просто на улице уже сваливают, а когда уже некуда складировать, то просто сжигают.

– И в чем трудности? Бери людей и вывози все, что посчитаешь нужным. На меня ссылаться не нужно, а все вали на своего начальника. Ему утром доложи обо всем, и пусть даст распоряжение об экспроприации экспроприированного. Чтобы упаковал мне все квартиры наших людей по полной программе – берите все самое лучшее. И свою квартиру не забудь – жену возьми, пусть она сама выбирает, что нужно.

– Есть, упаковать по полной программе.

– Одного дня хватит тебе?

– Так точно, успеем…

– А из этой квартиры мы сделаем штаб. Пусть ребята с улицы хотя бы греться сюда заходят и чай пьют не в подъезде, да и отдохнуть можно будет. Сюда тоже мебель завезите хорошую, а эту старую мы выкинем. Думаю, что хозяева сильно не расстроятся, если ты им гарнитур Людовика IV поставишь здесь…

Рано утром Блок умчался в Управление работать с бумагами, а все остальные разъехались выполнять его бесконечные распоряжения. Так прошел еще один день. На следующие сутки, сидя в кабинете, обложенный документами Блок неожиданно оторвался от бумаг и многозначительно произнес:

– А вот и оно… Значит, так, майор. У нас очень мало времени, поэтому нужно действовать быстро, четко и без ошибок. Сегодня, а вернее, прямо сейчас, на военный завод нужно завести несколько машин досок или чего-нибудь такого, что очень хорошо и ярко горит. Все это аккуратно сложить на какой-нибудь пустующей площадке. Затем предупреди всех, что объявляется боевая готовность номер один. Всем ждать моего сигнала…

– Есть, – майор вышел в коридор и дал какие-то указания своему помощнику. Через минуту Блок уже спускался по лестнице, внизу его ждал автомобиль. Они примчались домой на большой скорости, и Блок буквально вбежал на второй этаж. Не раздеваясь, он прошел в комнату и достал ноутбук. Через полчаса стали подъезжать и остальные. Офицеры собирались в штабе, а команда Блока находилась рядом с ним.

– Людей с наблюдения не снимали?

– Нет, ты же сказал их не трогать ни при каких условиях…

– Все правильно. Ну, нам пора…

Они вышли в соседнюю квартиру, и Блок подробно объяснил порядок действий для каждой группы. У крыльца стояли три черных легковых автомобиля, и кортеж разъехался в разные стороны, чтобы встретиться уже непосредственно на месте проведения операции. Через некоторое время все уже подъезжали к военному заводу. Высокий забор с колючей проволокой и тяжелыми воротами – все говорило о том, что здесь есть что-то очень ценное для врага. Солдаты с собаками постоянно патрулировали вдоль всего строго охраняемого объекта.

Первая машина подъехала к воротам, и ее остановил капитан с повязкой начальника караула. Майор показал удостоверение и предписание, и автомобиль пропустили за ворота. Через некоторое время на завод проехали и остальные машины. На большой площадке перед зданием можно было увидеть огромную гору аккуратно сложенных старых упаковочных досок и ящиков. Спрятав за ними свои автомобили, сотрудники НКВД заняли позиции и стали ожидать сигнала Блока. Двух чекистов поставили в дежурное помещение на воротах, и теперь оставалось только ждать.

На улице быстро темнело, ничего подозрительного не происходило, и чекисты уже начали потихоньку замерзать на холодном ветру. Но вдруг послышался звук открывающихся ворот, и на территорию заехали два грузовика, накрытые темно-зеленым тентом. Согласно инструкции Блока, за машинами тут же закрыли ворота и проезд перегородили ежами с колючей проволокой. Охранники заняли позиции на своих боевых постах, а пулеметчики на вышках взяли на прицел обе машины.

Майор и Блок, переодетые в грязные фуфайки, вышли из-за груды досок и неторопливо направились к машинам. С другой стороны двое чекистов под видом рабочих медленно шли параллельно движущимся грузовикам. Наконец, автомобили остановились, но из них никто не выходил. Сквозь стекло можно было заметить, что в каждом грузовике было по два человека. Блок махнул рукой водителю и крикнул:

– Братишка, тю-лю-ти-лю-ти?

Тот покачал головой. Блок повторил свой вопрос. Наконец, водитель открыл дверь и со злостью крикнул:

– Я не пойму ни хрена, чего тебе надо?

Как только он приоткрыл дверцу, Блок в одно мгновенье распахнул ее до конца и вскочил на подножку. Взведенный пистолет уперся в лоб водителю, а с другой стороны майор рукояткой пистолета разбил стекло и, схватив за волосы пассажира, приставил пистолет ему под подбородок:

– Никому не двигаться. Любое движение – и буду стрелять на поражение…

Со второй машиной все произошло гораздо менее зрелищно. Водитель увидел вдруг совершенно из ниоткуда появившихся людей в форме НКВД с автоматами, направленными прямо на него. Их было несколько человек, и он прекрасно понял, что ему грозит, если он сделает хоть одно неверное движение. Он сразу же поднял руки вверх. Но его пассажир был другого мнения. Он выскочил из машины и выхватил немецкий вальтер, но выстрелить ему не удалось. Его сразу же сбили с ног, повалили на землю и забрали оружие. Майор вытащил своего пленного из кабины и передал помощникам, а сам сразу же полез в кузов:

– Ого, вот это да… Да тут взрывчатки хватит, чтобы полностью разнести весь завод и половину домов в округе…

Все задержанные лежали на снегу. На них уже были надеты наручники, и Блок каждому заглянул в лицо. Интересующего его человека среди них не было. Арестованным надели на головы темные мешки и быстро провели к своим машинам. Блок повернулся к майору:

– Теперь подожги все дерево, что сегодня привезли, и устрой мне такой костер, чтобы его было видно за несколько километров от завода. Приедут пожарные машины – не пускай, придумай предлог какой-нибудь. Нужно, чтобы этот пожар увидели заинтересованные в этом люди. Грузовики с динамитом отгоните в Управление, только тщательно проверьте на предмет нахождения там мин с часовым механизмом, туда же доставьте и задержанных.

Через пять минут на площадке завода полыхал огромный костер. Его зарево в ночи отбрасывало такие яркие отблески огня, что для несведущего человека это вполне могло сойти за очень сильный пожар на военном заводе. Когда вернулись в Управление, Блок строго-настрого запретил во всех отчетах о проведении спецоперации по задержанию диверсионной группы упоминать о своей группе:

– Всю эту мелочь пиши на своих людей, а нам нужен зверь крупнее и матерее, – объяснил он свою позицию майору. – Работы у нас будет еще очень много, поэтому особо не расслабляйтесь.

То, что работы предстояло еще очень много, они почувствовали уже через пару дней. Снова был подан сигнал о приведении отряда в боевую готовность, и, как и в первый раз, все собрались в штабе и ждали приезда Блока. Он появился как всегда в распахнутом кожаном плаще и своими огромными шагами прошел на середину большой комнаты:

– Садитесь, – махнул рукой вскакивающим со своих мест офицерам. – Значит, так. Майор, тебе особое задание. Сейчас выдвигаешься на железнодорожную станцию и находишь там какой-нибудь старый пустой вагон. В него грузишь одну машину динамита, который мы конфисковали на военном заводе, и отгоняешь вагон в заброшенный тупик. Там строго следишь, чтобы к нему никто даже близко не подошел. Возьми людей, сколько нужно, и немедленно выдвигайся. Все сделать необходимо очень тихо и незаметно для посторонних. Мы прибудем чуть позже. Когда закончишь, то сразу найди меня…

Затем Блок начал объяснять каждой группе ее роль в предстоящей операции. Офицеры внимательно слушали, изредка задавая уточняющие вопросы. Через несколько минут они уже выдвинулись на указанные позиции.

На улице было темно и холодно. Сильный ветер пронизывал шинели офицеров насквозь, и казалось, что нет такого места, куда бы холод не смог проникнуть. По законам военного времени город не освещался и весь погружался во тьму, как только исчезало солнце. Черные машины немного покружили по улицам и направились в сторону железнодорожной станции. Здесь было очень оживленно. Постоянно прибывали и убывали поезда, менялись паровозы и бригады, загружалась и разгружалась военная техника… Часть путей была под особой охраной: здесь находились склады с имуществом, которое должны были отправить на фронт.

Блок несколько раз обошел всю станцию, прежде чем начал давать распоряжения. Он тщательно расставлял людей по одному ему известной схеме и на месте проводил дополнительный инструктаж. В течение часа все были на своих постах, а БлокАДА занял место на крыше старого вагона, который стоял на небольшой горке. Отсюда были хорошо видны подступы к складам и часть железнодорожных путей. Из-за наступившей темноты местность уже практически не просматривалась, и бинокль с ночным видением как нельзя кстати подходил для такого рода задач. Майор, выполнив свою часть работы, был уже рядом с Блоком. Он ничего не спрашивал. Его главной задачей было выполнить приказ руководства с максимальной точностью и в строго определенное время.

Лежа на крыше железного вагона, они замерзли до такой степени, что руки и ноги уже не слушались. Ледяной ветер со снегом намел на них небольшие сугробы и придал наблюдательному пункту дополнительную маскировку. Майор еле слышно прошептал:

– А почему Вы решили, что враг именно сейчас должен появиться, а не ночью, когда совсем уже ничего не будет видно?

– Ночью комендантский час, народу на станции меньше, а соответственно, труднее будет затеряться в толпе. Нет… он сейчас должен появиться, если хоть немного умеет думать головой. Если появится ночью, то это будет неумеха, которого плохо обучили в Абвере, а там таких не держат. Так что если мы все правильно рассчитали, то он должен появиться с минуты на минуту.

Прошло еще около часа, но никто так и не появился. Караульный медленно ходил вдоль закрытых дверей складов и железнодорожных составов. Солдат был закутан в теплый полушубок с огромным поднятым воротником, и было непонятно, как он, вообще, что-то мог видеть сквозь толстый мех воротника.

Неожиданно со стороны, где останавливались пассажирские поезда, показались две одинокие фигуры. Это был офицер в длинной, почти до земли, шинели и женщина. Женщина шла чуть позади и несла на руках закутанного в пуховый платок младенца. Офицер шел тяжело. Одна рука у него была на перевязи, а тяжелый вещмешок забирал последние силы раненого. Блок напрягся:

– А вот и они… Теперь, майор, внимательно следи за каждым их действием, – он передал бинокль напарнику и вытащил из кармана пистолет с сигнальными ракетами.

А парочка уже подошла на такое расстояние, что их заметил и часовой. Он скинул с плеча винтовку и грозно крикнул еле просматриваемым силуэтам:

– Стой! Кто идет?

– Свои, браток…

– Какие еще свои? Стой на месте, а то стрелять буду…

– Подожди, браток, не шуми… Мы хотели путь срезать немного. Вон жена устала сильно, целый день ребенка на руках по вокзалам таскает, присесть негде. У нас поезд уходит через десять минут, а по перрону не пройти. Хотели под вагонами пролезть, да жена боится – вот и обходим весь состав.

– Не положено здесь. Идите обратно…

– Да мы быстро, никто и не заметит. Будь человеком… Я с фронта по ранению демобилизовался, сейчас вот домой едем. Ты сам-то откуда родом? Может, земляки?

Офицер говорил и говорил, а сам, не останавливаясь, приближался к часовому. Солдат видел, что офицер, действительно, после ранения и женщина с ребенком уже еле держится на ногах от усталости. Он отвел ствол винтовки в сторону и огляделся по сторонам. «А действительно, от него разве убудет, если он, чисто по-человечески, войдет в положение этих людей и пропустит их? Может, и ему кто-нибудь также поможет когда…»

Пока он судорожно размышлял, нарушить устав и помочь людям или нет, офицер уже почти вплотную подошел к нему.

– Спасибо, браток. Курить будешь? У меня знатный табачок есть, еще с фронта…

– Да нет, спасибо. Здесь цистерны с авиационным керосином стоят, да я на посту, нам курить нельзя, за это, сами знаете, что быв…

Солдат не успел договорить начатую фразу. Офицер сделал резкое движение и четким поставленным ударом вогнал острую заточку ему в сердце. Часовой охнул и начал медленно оседать на снег, а офицер, быстро оглядевшись и осторожно поддерживая тело, аккуратно положил его на землю. Вытащив заточку, он тщательно вытер ее о полушубок часового и засунул себе в сапог. Затем быстро залез под вагоны и положил убитого между рельсами, спрятав его за большими колесами. Туда же полетела и винтовка.

– Снял часового, – доложил майор Блоку.

– Дальше что?

– Маскирует тело. Сейчас что-то возится под вагонами. Женщина полезла к нему…. Пока ничего не видно… Может, под вагонами ползут? А, нет… вот они. Женщина вылезла, а мужик еще там.

– Женщина с ребенком еще?

– Уже нет. Ребенка под вагоном оставили.

– Значит, ждем мужика…

– Его не видно пока. Так, все, вылез. Идут обратно. Мужик без вещмешка.

– Ну, тогда берем…

Блок вытянул вверх руку с пистолетом и выстрелил. В ночное небо взлетела красная сигнальная ракета – и сразу же казавшаяся пустынной площадь перед складами наполнилась как из-под земли выросшими людьми. Сотрудники НКВД появлялись из ниоткуда. Они прыгали с крыш вагонов и выскакивали из дверей складов. Диверсанты были совершенно не готовы к такому развитию сценария. До последнего момента все проходило так, как и было задумано, и вдруг в один миг все поменялось. Послышались крики, звуки многочисленных шагов и лязг затворов. От неожиданности женщина присела на снег и испуганно озиралась по сторонам, а мужчина сделал несколько шагов в сторону вагонов, но, поняв, что кольцо оцепления замкнуто, остановился. В тот же миг он был сбит с ног и уложен лицом в снег. На руках защелкнулись стальные наручники, а на голову был надет темный мешок.

Блок и майор на совершенно окоченевших непослушных ногах еле смогли спуститься с крыши вагона и теперь, как на ходулях, подходили к своим людям. Судя по всему, офицеры были не в лучшем состоянии. Все еле передвигали ноги, и окоченевшие от холода руки почти не слушались своих хозяев.

– Значит, так, майор, – повернулся Блок к помощнику. – Завтра же с утра получай на всех валенки и полушубки, а то так мы всех людей заморозим, и некому будет шпионов ловить.

Блок подошел к задержанному и снял с его головы мешок:

– Не он…

У задержанного появилась какая-то надежда, что, может, еще все образуется:

– Товарищ командир, не я это… Я не знаю, кого вы здесь ловите… Мы с женой на поезд опаздыв…

Блок не дал договорить и надел мешок ему на голову:

– Увести обоих… Часового из-под вагона достаньте и положите у склада – его найдут во время смены караула…

А майор уже нес в руках вещмешок и что-то завернутое в платок в виде ребенка.

– Взрывчатка?

– Так точно, товарищ Десятый, с часовым механизмом. Должна рвануть через два часа…

– Ну, вот и хорошо. Давай, неси ее в вагон с динамитом, который ты сегодня подготовил, и через два часа все взрывай, но только так, чтобы можно было подумать, что вся станция на воздух взлетела. Остальным отдыхать и отогреваться… Поехали домой. С утра доложишь обо всем в Центр, обо мне – ни слова…

Примерно через два часа весь город содрогнулся от страшного грохота. Тут же завыли тревожные сирены – и по всему городу замелькали огоньки мчавшихся автомобилей. Пожарные машины, военные патрули, особый отдел – все пришло в движение. До утра уже никто не спал. Железнодорожная станция была оцеплена – пропускались только военные составы. Оперативники и следователи ломали голову над странностью диверсии. Во время взрыва в щепки разнесло грузовой вагон, который, по счастливой случайности, находился в заброшенном тупике. Погиб один человек – часовой. Если бы взрыв произошел на километр ближе к станции, то жертвы исчислялись бы сотнями или тысячами. Загадок было много, а ответов мало.

Начальник УНКВД по городу Горькому на очередном совещании в Москве ожидал услышать разнос в свой адрес. Он прекрасно осознавал, что возросшая активность диверсионного подполья в городе – это не простая случайность. Диверсии проходили с интервалом в несколько дней, а у него не было совершенно никаких сведений по этим делам. Всю оперативную информацию начальник отдела докладывал Десятому, а ему, начальнику Управления, – только результаты работы диверсионных групп: где и что взорвали… И теперь, если бы в Москве задали ему вопросы по этим делам, он не смог бы ответить ни на один из них. Все совещание он просидел, как на иголках, с ужасом ожидая, когда подойдет его очередь докладывать о немецком подполье. Если выяснится, что он совершенно не владеет информацией по ситуации в городе, то из кабинета, вполне, можно выйти уже без погон. Его соседи за столом получали выговоры и замечания направо и налево. Когда дошла очередь до него, он встал и приготовился, было, произнести заплетающимся языком какие-то нелепые цифры, но его остановили:

– К вам вопросов нет, продолжайте работать… Кто там у нас следующий?

Он сел и поймал на себе завистливые взгляды своих коллег. «А может, оно и неплохо, что у меня сейчас Десятый работает, начальство уже вторую неделю меня не достает. Судя по всему, я единственный, кто здесь остался без нервотрепки. Только бы это не было затишьем перед бурей…» – подумал он про себя.

– Ну, что, майор, хмурый такой? Смотри, день выдался солнечный, снег искрится, морозец легкий… что еще нужно для хорошего настроения?

Блок вышел из мрачного кабинета во внутренний дворик и, сняв гимнастерку, начал растирать свое тело свежим пушистым снегом.

– Утром оперативка пришла по всем отделам. Опять банда активизировалась. Мы ее еще летом уничтожили, только главарь тогда смог уйти. Вот он опять набрал себе уголовников разных и по новой стал громить магазины да склады. И никак к нему не подобраться. Такое ощущение, что все знает наперед. Только появится информация о его местонахождении – мы сразу же выдвигаемся, а его уже след простыл. Оставит пару своих человек нам для затравки, а сам на дно, и нет его пару недель. Раньше раз в месяц появлялся, а сейчас уже стабильно раз в неделю берет склад какой-нибудь. И главное, что людей стреляют, не щадят никого. Всех положат, кто на пути встанет…

– Ладно, майор, не переживай. Если время будет, то займемся твоей бандой. Что у нас с больными и обмороженными?

– Двое остались, а остальные уже все в строю.

– Давай лечи их, через пару дней серьезные дела намечаются, поэтому все нужны будут.

После обеда Блок неожиданно вызвал майора к себе:

– Что ты там говорил насчет банды, совсем житья тебе не дает?

– Так точно, товарищ Десятый. На окраинах люди в страхе живут. Боятся лишний раз вечером в магазин выйти. Приходится снимать сотрудников с военных объектов и отправлять патрулировать местность, но это ни к чему не приводит. Пока мы одну часть города проверяем, они обязательно наследят в другой.

– Ясно. Значит, так. Возьмем на себя повышенные обязательства – банду твою. И хоть она в наши планы не входила, но раз, говоришь, мешает людям нормально жить, значит, придется заняться и ею. Сегодня вечером банда совершит налет на отдел милиции. Им нужны будут оружие и боеприпасы. Поэтому срочно вызови мне начальника этого отдела и приведи всех наших людей в полную боевую готовность.

Блок протянул майору листок с адресом отдела и снова погрузился в изучение документов, которые огромными стопками лежали у него на столе. Что именно он искал, никто не знал, но то, с каким рвением и усердием он это делал, наводило на мысль, что это что-то очень важное и серьезное…

Через час перед Блоком в кабинете стоял капитан. Он внимательно слушал распоряжения незнакомого полковника и думал про себя о всемогуществе НКВД: обладая такой информацией, можно было запросто освободить его район от всей нечисти за несколько дней. Его размышления прервал Блок:

– Повторить приказание…

– Прямо сейчас зашторить и незаметно заложить кирпичами все окна в отделении на первом этаже. Затем усилить наряды у оружейной комнаты и убрать часового с улицы. Если начнется стрельба, то занять оборону внутри здания и никого не впускать. О данной спецоперации в известность никого не ставить. О любых нарушениях данного распоряжения или какой-либо утечки информации буду отвечать лично перед Вами…

– Все верно. Удачи тебе, капитан, и своими людьми постарайся особо не рисковать – там все сделают без вас.

– Есть!

Блок повернулся к майору:

– Сейчас быстро на обед и затем выдвигаемся на место. Нужно будет заранее расставить людей по точкам.

Когда машина Блока подъехала к подъезду дома, дежурные офицеры вытянулись по стойке смирно. Они уже были одеты в белые теплые полушубки, меховые шапки и валенки. Блок, как всегда, быстро поднялся на второй этаж, где на лестничной площадке находился следующий пост охраны, и неожиданно для себя услышал взрыв хохота многих людей. Смех был такой силы, что его хорошо было слышно даже в коридоре через закрытую дверь. Смеялись в соседней квартире, где находился штаб. Блок приоткрыл дверь и проскользнул внутрь. В большом зале, развалившись на дорогих диванах, полусидели-полулежали офицеры, а посередине комнаты стояла Тинки. Она продолжала сквозь смех рассказывать начатую историю:

– А я машу над головой его исподним и кричу: «Товарищ капитан, вы кальсоны свои в кабинете оставили…» – новый взрыв хохота не дал ей договорить. Ее слова потонули в истерическом смехе:

– А он как же?

– А он так и побежал без порток через все Управление… – люди не могли усидеть на своих местах. Они хватались за животы и в истерике катались на своих местах от смеха. Тинки и сама уже не в силах была продолжать свой рассказ. Она, как и все, хохотала до слез, еле держась на ногах. Блок сделал шаг в комнату, и кто-то крикнул:

– Встать! Смирно!

– Вольно. Товарищ старший лейтенант, что здесь происходит?

– Виновата, товарищ полковник. Больше такого не повторится…

– Идите за мной…

– Есть…

Блок развернулся и вышел из комнаты, а Тинки, опустив голову, направилась за ним.

– Жаль, достанется сейчас старлею от Десятого. Чего ржали-то на весь район, а теперь вот ей расхлебывать… – офицеры разочарованно переглядывались, а один вдруг произнес:

– По Управлению – без порток… – и сразу же комната заполнилась очередной волной истерического смеха…

Тинки вошла в комнату за Блоком и прикрыла за собой дверь:

– Случилось что?

– Да нет, все нормально, просто, мне же тоже интересно, что ты там рассказывала. Я ведь не слышал самого начала.

– Да кино рассказывала: несколько фильмов соединила в один и привязала к работе чекистов, вроде, смешно получилось…

– Ладно, потом все расскажешь. Сейчас давай поедим чего-нибудь и выдвигаемся. Ты можешь не ходить с нами. Там ничего сложного не будет.

– Вот еще. Вместе пойдем…

В назначенное время все сотрудники были на местах. Они расположились на крышах, в подъездах и пустых квартирах напротив отдела милиции. Нужная территория хорошо просматривалась, и чекистам оставалось только ждать прибытия банды. Она не заставила себя долго ждать.

Два грузовика медленно вырулили из-за соседнего дома и остановились недалеко от входа в отделение. Несколько человек выпрыгнули из кузова и направились к дверям, которые оказались закрытыми; это слегка озадачило приехавших, но им хватило нескольких секунд, чтобы принять новое решение. Самый старший выдернул чеку у гранаты и швырнул ее в окно. Его примеру последовали и остальные. Но произошло странное. Гранаты, вместо того чтобы влетать в помещение, отскакивали от заложенных кирпичами окон и падали под ноги бросавшим. Бандиты одновременно открыли огонь по зашторенным окнам, но пули рикошетом стали разлетаться в разные стороны. А когда раздались первые взрывы, это совсем выбило нападавших из колеи. Они не могли понять, что произошло. Часть бандитов сразу же оказалась в числе раненых и контуженных, которые теперь просто лежали и сидели на земле, стараясь прийти в себя.

А сверху со всех сторон по ним уже был открыт огонь на поражение. Пулеметные расчеты с крыши поливали свинцом всех, кто находился на переднем крае. Выезды со двора были перекрыты специальными ежами с колючей проволокой, и выбраться из ловушки у бандитов уже не было шанса. Через пять минут все было закончено. На небольшой площади перед отделом ровными рядами были уложены около двадцати человек.

Блок внимательно осмотрел каждого из них. Судя по виду, это были матерые уголовники. Они были сплошь покрыты блатными татуировками и очень хорошо одеты для военного времени. Майор подвел к Блоку человека в наручниках и с мешком на голове:

– Ваше приказание выполнено…

– Водитель?

– Так точно, водитель. Его одного оставили, остальных решили не брать…

– Ну, тебе и карты в руки. Он знает все маршруты и адреса. Хорошенько с ним поработай – и будешь иметь весь расклад по банде. Хотя, судя по количеству, там уже и не осталось никого. Но «малины» и «хазы», которые он назовет, все равно нужно будет тщательно потрясти…

– Так точно. Теперь-то уж доведем начатое до конца, тем более, что здесь главарь банды – вон лежит…

– Так, и еще, майор. Это дело отдай капитану, пусть оформит на свой отдел, а мы уж будем шпионов ловить.

– Само собой, товарищ Десятый! Уголовники и урки – это не наш уровень…

Несколько дней длилось относительное затишье. По адресам, указанным Блоком, посторонние люди не появлялись, и основной работой чекистов была охрана дома и сопровождение группы Блока. Тинки каждое утро снимала показания с видеокамер и анализировала их. Свит же занимался контролем наблюдательных постов. Блок большую часть своего времени проводил в Управлении за изучением текущей и архивной документации, но на обед приезжал в обязательном порядке.