Текст книги "Золото Колчака"

Блок догнал капитана на лестнице коридора:

– Ты не возражаешь, если мы у тебя какое-то время поживем?

– Никак нет, товарищ полковник. Мне только в радость.

– Ну, вот и отлично. Сейчас мой сотрудник сходит за нашими вещами, ключ ей дай, потом она его тебе занесет…

Капитан показал, как правильно закрывать замок, чтобы он не заедал, и протянул ключ от двери. По дороге в Управление Тинки высадили рядом с каким-то рынком и дальше уже поехали без нее. Войдя в кабинет, Свит огляделся по сторонам и произнес:

– Что-то у меня такое ощущение складывается, что мы отсюда и не уходили никуда.

– И не говори. У меня до сих пор все задержанные перед глазами.

Капитан зашел в свой кабинет и распахнул настежь окно:

– Воздух спертый стоит, вообще, дышать нечем… Ладно, вы пока здесь располагайтесь, а я пошел докладывать о выявлении диверсионной группы.

– Подожди, капитан, – Блок расстегнул свой черный кожаный плащ и уселся за стол хозяина кабинета. – Ты вчера сказал, что у вас в отделах чистки прошли. Кто сейчас занимается этими делами?

– А никто. Всех же отправили на усиление и проверку особо важных объектов, а дела эти оставили на потом.

– Ясно. Давай так. Ты сначала нам принеси эти дела, а потом уже иди докладывать о шпионах своих.

– О наших шпионах, наших. Без вас я бы тут с ними дней десять разбирался, если не больше.

– Э, нет, капитан. Это твои шпионы. Вы их задержали, а мы только размялись пока. Настоящих шпионов нам еще только предстоит выявить.

Капитан вышел и вернулся через десять минут. В руках у него были двадцать очень тоненьких папок. Судя по всему, этими делами, действительно, никто особо не спешил заниматься. Дела завели, а дальше уже ни времени, ни людей не хватило. Блок передал половину папок Свиту и углубился в изучение материалов. Блоку хватило одного часа, чтобы выяснить для себя все обстоятельства данных дел:

– Свит, что скажешь?

– Все шито белыми нитками. На мои десять дел три – это связь с троцкистами, три – выход с боями из окружения и четыре – это сочувствие врагам народа. А у тебя что?

– То же самое. Три дела – сочувствие врагам народа, три – работа в партизанских отрядах, то есть, практически, в тылу врага, и четыре – всякая мелочь, типа проявление политической близорукости или утрата боевого оружия во время боев на передовой.

– Интересно, а как это они себе представляют атаку на врага с пустым магазином? Там уж берешь первое попавшееся на глаза оружие и валишь всех подряд. Как патроны заканчиваются – так это бросаешь и хватаешь следующее, и так без конца…

– Да уж, грамотеи… А мне тут другое интересным показалось. Смотри – заявления написаны на десять человек, а, судя по почерку, писали трое. И подписи разные стоят. А у тебя?

– Да так же. Три человека писали все заявления. По ходу, чекистов просто сливали, а наверх докладывали, что борются с врагами советской власти, не щадя живота своего.

– Значит, будем разбираться.

Капитан вернулся гораздо раньше, чем его ждали в кабинете. Судя по его виду, доклад руководству не особо понравился. Он молча прошел к окну и стал пристально всматриваться в хмурое небо.

– Что там увидел, капитан? Уж не звездочки ли летят тебе на погоны? Так в такую погоду их, вряд ли, различишь, их лучше уж в солнечную разглядывать – больше шансов будет увидеть.

– Да уж, звездочки… Эти бы оставили – и то хорошо было бы.

– В смысле?

– Получил выговор за то, что слишком долго тянул с диверсантами. Чуть ли не специально затягивал дело, чтобы враги народа успели хорошенько договориться в камере, как нас обмануть.

– Понятно. От кого хоть выговор-то?

– От начальника отдела. Он как раз у начальника Управления сидел во время моего доклада. Вот и получил по полной программе сразу за все…

– Ладно, не переживай, все будет хорошо. Решим мы этот вопрос. Сейчас вот что. Нужно быстро разыскать людей, которые писали доносы на ваших чекистов, и допросить их хорошенько. Только это нужно сделать очень быстро. Сегодня же доставить сюда, и к вечеру мы должны уже владеть всей информацией.

– Слушаюсь. Разрешите выполнять?

– Подожди, нам еще нужна будет информация по нескольким лицам. Вот список. Нужно выяснить про них все. Начиная с того, где родились, где живут, работают и в какой магазин за продуктами ходят… одним словом – полный расклад. Вот теперь можешь идти.

– Есть!

Капитана не было около часа, и когда он появился, его вид не предвещал ничего хорошего:

– Товарищ полковник, с доносчиками на чекистов у нас проблемы. Дело в том, что их никого нет. Как выяснилось, этими делами занимался лично начальник оперативного отдела. Мне всю информацию он, естественно, докладывать не стал, но я выяснил, что людей, которые писали заявления, уже нет. Один расстрелян как враг народа, второй отбывает наказание в лагере, третий был убит во время рейдов по притонам. Был еще четвертый, но про него ничего не удалось узнать.

– Ясно. Все, как мы и предполагали. Теперь давай по второму нашему вопросу…

– Запросы отправлены, люди работают по сбору информации.

– Ну, вот и хорошо. Вот что, капитан, давай выводи своих чекистов во двор, хватит им уже на нарах бока отлеживать да харчи казенные проедать.

– Есть!

Капитан исчез, а Свит и Блок продолжили прерванный разговор:

– Этот начальник оперативного отдела по головам идет.

– Да, на него куча компромата есть. Его расстреляют через год, но за этот год он еще столько людей загубит…

– Уже не загубит…

Капитан вошел в кабинет и как-то неуверенно доложил:

– Ваше распоряжение выполнено. Задержанные построены во внутреннем дворике…

– Ну, тогда пошли…

– Товарищ полковник, не делайте этого…

Блок от удивления даже приподнял брови:

– Чего не делать?

– Не делайте того, что задумали. Это настоящие чекисты. Многие из них имеют боевые награды и ранения. Они все коммунисты, комсомольцы и преданные нашему делу люди. Их почти месяц держали в камерах, а они ни в чем не признались. А начальник отдела уж умеет допрашивать…

Блок, кажется, начал понимать, что было в голове у капитана:

– Говоришь, преданные нашему делу люди? Вот сейчас и посмотрим, настолько ли они преданы. А ты, значит, можешь даже поручиться за них?

– Так точно, могу. За каждого их них.

– Не боишься без погон остаться?

– А чего бояться-то? Дальше фронта не пошлют, а на фронт у нас командировки каждые полгода.

– Ладно, пошли уже. Там люди на морозе стоят, мерзнут…

Блок шел впереди, а за ним – Свит и капитан. Когда они вышли через темные коридоры в небольшой дворик, то от света даже пришлось слегка зажмуриться. Через секунду они уже могли рассмотреть стоящих в шеренге людей. Это были мужчины в самом расцвете лет. Они были в старых порванных и грязных гимнастерках, без нижнего белья и сапог, в намотанных на ноги грязных портянках. Было видно, что они очень замерзли. Как умел допрашивать начальник отдела – было видно по лицам арестованных. Размазанная и высохшая кровь была видна на каждом. Чудовищная усталость исходила от этих потерявших всякую надежду людей. Они уже были готовы ко всему. Им прекрасно было известно, что бывает с предателями Родины и зачем выводят в этот небольшой мрачный дворик, откуда совершенно не слышны никакие звуки. Люди смотрели на серые облака и дышали полной грудью, возможно, последний раз.

– Равняйсь. Смирно! – раздалась команда капитана.

Блок вышел вперед:

– Товарищи офицеры! Народный Комиссар Внутренних Дел Товарищ Берия, в моем лице, просит у вас прощения за ту чудовищную ошибку, которая произошла. Враг, сумевший окопаться в наших рядах, тщетно пытался опорочить ваше честное имя чекиста. В данный момент он разоблачен и теперь понесет заслуженное наказание. Что касается вас, то вы все отобраны для выполнения специального задания особой важности. С этой самой минуты вы переходите под мое командование. Теперь вы подчиняетесь только товарищу Абакумову и мне, его представителю. Я получил задание проверить каждого из вас, но считаю, что вы своей преданностью партии и народу доказали, что являетесь истинными сынами своей Родины. Поэтому считаю, что вы уже прошли все проверки и дальнейшие уже ни к чему. Сейчас всем пройти в баню, затем получить обмундирование и награды, боевое оружие и удостоверения. Каждому из вас предоставляются сутки на отдых с семьей, а затем вы получите первое задание. Можете разойтись…

То, что произошло после этой речи, Блок и Свит называли потом не иначе как «дежавю». Они уже видели такой дикий восторг людей, которым только что подарили жизнь. Все это очень напоминало им их первую встречу в Капуи с гладиаторами и строителями. Тогда точно так же люди садились на землю и плакали от неожиданно свалившегося на их головы счастья. Вот и сейчас все обнимались, гладили руками грязный снег, совершенно не понимая, что делают, смеялись и плакали одновременно. Блок резко повернулся и взглянул на удивленного капитана:

– Молодец, капитан. Вижу, что не предашь ты своих людей. Нам именно такие и нужны. А теперь пошли. У нас еще работы полно…

Первым делом в кабинете были уничтожены бумаги, заведенные на сотрудников НКВД. Блок швырнул капитану папки со словами:

– Чтобы этого я больше не видел.

– Есть! – и капитан, взяв под мышки все папки, тут же отправился в кочегарку, чтобы сжечь все документы. Его не было какое-то время, и вернулся он уже в сопровождении дежурного офицера. Они вдвоем несли горячий чай и хлеб с тонкими кусочками нарезанного сала.

– О-о, а откуда такая роскошь в этих мрачных стенах? – Свит был приятно удивлен.

– Да это дочка одного нашего арестанта принесла. Она отцу хотела передать, а его, оказывается, уже выпустили, и он отбыл домой. Вот она на радостях нас и угостила, а сама помчалась сломя голову домой – встречать героя.

Казалось, что капитан был рад освобождению чекистов не меньше, чем они сами. Он весь светился от переполнявшего его безудержного восторга. Свит отложил пару небольших кусочков сала для Тинки, а остальное здоровые мужики в один присест съели вместе со всем, что было на подносе. Теперь они, уже не торопясь, пили чай и говорили о малозначительных вещах.

Неожиданно в коридоре послышались громкие шаги быстро идущего человека. Дверь резко распахнулась, и в кабинет ввалился майор в расстегнутой шинели и с пистолетом в руке. Он грозно бросился к столу, где сидел капитан, и, гневно тряся перед ним оружием, начал кричать:

– Ты чего это здесь устроил? Ты хоть знаешь, что ты натворил? Ты отпустил врагов Родины… Да ты у меня под трибунал пойдешь… Сгниешь у меня в камере. Я всегда знал, что ты враг… А это кто? Всем посторонним выйти из кабинета… Вон отсюда…

Судя по всему, он не разглядел погоны Блока или же его должность позволяла ему вести себя так с кем угодно. Он указал пистолетом на Блока и спросил:

– Ты кто такой?

В тот же самый миг, как его пистолет поднялся до уровня Блока, Свит ударом ноги выбил оружие из руки майора, а вторым ударом уложил его на пол. Майор не ожидал такого поворота дела. Когда он повернул голову в сторону Свита, то увидел свой пистолет, направленный себе в голову. Блок сидел спиной ко всем, и казалось, что все, что здесь только что произошло, к нему не имело совершенно никакого отношения. Не поворачиваясь к лежащему на полу майору, он негромко спросил:

– Ты кто?

– Я начальник оперативного отдела…

– А-а, что-то ты долго шел. Я уже хотел посылать за тобой. Вот скажи мне, начальник оперативного отдела, тебе сколько лет?

Майор понял, что Блок был здесь неспроста и его погоны с большими звездами что-то значили, поэтому решил пока отвечать на все вопросы, а дальше – будет видно.

– Мне двадцать три…

– А как это ты в двадцать три года получил майора и такую должность? Я просмотрел твое личное дело, так там нет ни одной проведенной тобой спецоперации. На твоем счету нет ни одного задержанного диверсанта…

– Я боролся с врагами советской власти внутри страны.

– И много ты с ними наборолся? Сколько обезвредил врагов?

– Я не считал, но руководство высоко оценило мою преданность стране и доверило такой важный пост, и вот даже майора присвоили особым приказом.

– Значит, так. Поднимите его… Слушай меня… Ты арестован за попытку ослабить мощь Управления НКВД города Горького путем физического устранения наиболее ценных сотрудников. Сдать оружие и документы…

Майор, кажется, не понимал, о чем идет речь:

– Товарищ полковник, вас неправильно информировали. Я проводил зачистки только среди врагов народа. У меня есть все документы, подтверждающие это. Мы можем пройти в мой кабинет, и я все предоставлю. Начальник Управления в курсе моей работы…

– Значит, так. Ты мне не товарищ, а теперь ты еще и не майор, – Блок сорвал погоны с его плеч, и бывший майор побледнел. Он понял, что в эту самую минуту, как только он появился в этом кабинете, его судьба сделала кардинальный поворот совершенно в другую сторону. И если еще полчаса назад он был одним из самых важных людей в городе, то теперь невозможно было даже предугадать, доживет ли он до следующего дня.

– В камеру его. Вечером решим, как с ним поступить дальше.

Капитан вызвал дежурного офицера и передал приказ Блока. Это привело в сильное замешательство офицера. Он, совершенно ничего не понимая, взглянул на незнакомого полковника, тот утвердительно кивнул головой:

– Выполняйте и без особого распоряжения из камеры не выпускать.

– Есть! – офицер козырнул и, вытащив наган, направил его на своего бывшего начальника:

– Гражданин, на выход, руки за спину…

Прошло около десяти минут, и в здании прозвучал сигнал тревоги. Завыли сирены, замигали дежурные лампочки. Капитан соскочил со стула и приготовился уже бежать:

– По приказу во время тревоги я обязан находиться на охране архивов в подвале…

– Да сядь ты, капитан. Не нужно никуда бежать, сейчас все здесь будут; без моего приказа никому не делать резких движений.

Блок встал из-за стола и, обойдя его, прислонился к нему, встав лицом к двери. Свит встал в противоположном от Блока углу и расстегнул кобуру, достал гранату и зажал ее в руке. Как и предполагал Блок, через некоторое время резко распахнулась дверь, и в кабинет ворвались четыре офицера с автоматами. Они грозно щелкали затворами и громко кричали:

– Никому не двигаться, всем на пол. На пол всем…

Блок не шевелился. Он стоял в своем длинном черном кожаном плаще и, прищурившись, чего-то ждал. То, чего он ждал, появилось, спустя минуту после автоматчиков. Это был начальник Управления. Звание полковника НКВД и должность позволяли ему считать себя очень уважаемым человеком, и, когда ему доложили, что его протеже арестован и находится в камере, это его просто взбесило. Кто в этом городе мог ему противостоять? Какой-то капитан, который арестовал его человека? Сегодня же ночью этот капитан как враг народа будет расстрелян по закону военного времени. Поэтому полковник тут же дал приказ о тревоге, поднял всех в ружье и лично направился посмотреть на смельчака, так отважно бросившего ему вызов. Войдя в кабинет, он сразу же заметил еще одного полковника. Теперь выходило, что в кабинете их уже двое. Автоматчики держали всех присутствующих под прицелом. Начальник Управления подошел к Блоку:

– Кто такой? Где документы?

Блок очень медленно расстегнул внутренний карман и вытащил на свет свое удостоверение сотрудника СМЕРШ, развернул его и поднял на уровень глаз полковника. Он заметил, как сразу же заволновался офицер. Но Блок решил его уничтожить полностью и сразу. Он достал из кармана еще один документ, развернул его и так же поднял на уровень глаз полковника.

– Вот мои документы. Читай. Вслух читай, чтобы все слышали…

Полковник начал медленно, запинаясь, читать текст мандата:

– Предъявителю данного мандата оказывать всяческое содействие и любую помощь во всех его делах. Считать его распоряжения приказами Народного Комиссара Внутренних Дел СССР.

– Печать видел? А теперь смотри на подпись. Узнаешь? Я спрашиваю, узнаешь, чья подпись стоит?

– Так точно, товарищ Десятый, узнаю. Это подпись товарища Берии.

– Пусть твои бойцы опустят автоматы и выйдут отсюда.

Полковник побелевшими губами приказал своим людям уйти и вытянулся перед Блоком.

А тот осмотрел его внимательным взглядом и продолжил:

– Так что ты хотел здесь?

– Мне доложили, что в здании Управления враг.

– Ну, правильно доложили. Был враг, но его разоблачили и отправили в камеру. Как же ты не разглядел врага у себя под носом-то?

– Виноват, товарищ Десятый. Проявил политическую близорукость.

– А мне вот кажется, что это уже не близорукость, а целенаправленное вредительство. Вы план по выявлению в своих рядах врагов народа выполнили?

– Так точно. Работаем с опережением плана.

– С опережением, значит… А как у тебя пацаны в двадцать три года майорами становятся?

– Данный чекист проявил большие способности в работе, товарищ Десятый.

– Это по выполнению плана, что ли? А вот мне сдается, что его карьерный рост напрямую зависит от его семейного положения. Что скажешь?

– Не понимаю вас, товарищ Десятый.

– Ну, он ведь женат на твоей дочери.

– Никак нет, у меня нет дочери.

– Послушай, полковник. Ты что же думаешь, там, наверху, совсем уже идиоты сидят? Я знаю, что у тебя есть приемная дочь. Ты женился на женщине с ребенком. Фамилию дочь твою взять отказалась – вот и получается, что дочь-то все-таки твоя.

Полковник молчал. И зачем он, вообще, женился? Но, с другой стороны, если бы он не был женат, то его не утвердили бы на эту должность. Эх, нужно было жениться на какой-нибудь деревенской дурочке, и проблем не было бы. Взял в жены артистку-вертихвостку, да еще и с ребенком, а теперь уже и наверху все известно. А Десятый-то злой какой. Того и гляди, выговор залепит, а то и строгача в личное дело. И как это я его проморгал в своем Управлении? И сверху никто даже не предупредил, что проверка едет, тоже мне, друзья называются…

– Товарищ Десятый, может быть, поднимемся ко мне в кабинет? Там вам будет гораздо удобнее.

– Попозже и к тебе поднимемся. Тут у нас еще одно дело осталось нерешенное.

– Какое дело? Может быть, я могу быть чем-то полезен?

– Можешь. У тебя освободилось место начальника оперативного отдела. Я хочу, чтобы на это место назначили моего человека. Далеко ходить не будем – вот капитана и ставь на эту должность.

– На эту должность дают назначение только сверху. Нужно будет подготовить запрос и ждать подтверждения; если там согласуют, то только тогда. К тому же, это майорская должность. Нужно, чтобы капитан был майором, а это еще более долгий процесс…

– Ну, я думаю, что мы можем все это ускорить.

Блок написал на листке бумаги непонятный набор цифр и протянул капитану:

– В Центр.

– Есть! – капитан исчез, и через несколько минут в кабинете раздался телефонный звонок.

– Это тебя, – Блок протянул полковнику трубку.

– Есть… Так точно… Никак нет… Так точно… Все будет исполнено…

Полковник положил трубку и взглянул на Блока:

– Особым приказом восстановить в звании майора с зачислением на должность начальника оперативного отдела. Приказ вступает в силу с сегодняшнего дня.

Блок остался доволен произведенным эффектом:

– И награды не забудь ему вернуть, а с тобой, полковник, у нас еще будет отдельный разговор.

– Так точно, товарищ Десятый, – полковник опустил голову. Тон Блока его не радовал.

– Можешь идти…

– Есть!

Блок и Свит остались одни в кабинете. Блок тут же стер со своего лица всю важность и повернулся к другу:

– Ну, как я выглядел? Круто было? Или можно было еще поднажать?

– Не, нормально было. Все в самую точку. Только полкана этого тоже нужно было лицом в пол класть, как и его дружка.

– Это попозже. Сейчас он нам еще пригодится…

– Может, пообедаем? И так уже столько всего за сегодня сделали.

– А сколько уже времени-то?

– Второй час.

– Да, пора бы. Сейчас капитана нашего дождемся и поедем, Тинки, наверное, уже купила все продукты.

Капитан появился неожиданно. Он держал в руках новенькие погоны с блестящими майорскими звездами и боевые награды, аккуратно завернутые в красную бархатную ткань.

– Разрешите войти?

– Заходи, майор. Говорят, тебя можно поздравить с новым назначением? Когда обмывать звезды будем?

– Да я и сам вот думаю. Не знал просто, как вам предложить. Может, сегодня вечером? Я сейчас на рынок съезжу, прикуплю там всего, что полагается. Я, конечно, готовлю не как моя жена, но что-нибудь уж придумаем.

– Вечером, так вечером, а насчет жены – это ты хорошо придумал. Сейчас иди в канцелярию и напиши запрос на место работы жены. Укажи, что она направляется в служебную командировку в Управление НКВД города на неопределенный срок с сохранением за ней трудового рабочего места и заработной платы. Сразу же на подпись начальнику, пусть печать поставит. С сегодняшнего дня она будет считаться твоим помощником. Поэтому надевай новые погоны, получай приказ и поезжай за ней – порадуй свою половинку. Нечего ей с высшим-то образованием гайки на заводе крутить. А потом посмотрим, где ей лучше будет. Хотя, чтобы время не терять, поехали вместе, заберем ее, а потом уже и на обед сразу…

Колонна из двух черных автомобилей направилась в сторону завода, где работала жена майора. Все рабочие с ужасом могли наблюдать из окон, как она вышла через проходную в сопровождении офицеров НКВД и села в машину. Большинство решило, что ее больше уже никогда не увидят.

А машины несли своих пассажиров домой. Еще в коридоре все услышали вкусные ароматы только что приготовленного обеда. Майор позвонил в дверь, и Тинки сломя голову помчалась открывать:

– Чуть не успела немного. Вы пока с полчаса в зале посидите или руки помойте с дороги, а я как раз все закончу…

Майор сделал шаг в квартиру и чуть не запнулся о кучу каких-то коробок, которые, практически, перегородили весь проход:

– А что здесь?

– Это продукты я закупила. Вас же кормить нужно чем-то – вот чтобы каждый день не ходить на рынок, решила сразу прикупить. На рынке, оказывается, все есть, и откуда только берут барыги. Наверняка, с военных складов все. На коробках вон номера воинских частей даже стоят.

– Да здесь продуктов на взвод хватит: тушенка, сгущенка, рыба…

– Военные должны хорошо питаться…

– А как вы все это донесли-то?

– А за бутылку самогона мне на санях все привезли и даже помогли наверх поднять. Самогон – это палочка-выручалочка, всегда помогает. В кладовку я поставила два мешка с картошкой и луком, там же и морковка с капустой, так что туда верхнюю одежду больше не вешайте, а то не умещается, в коридоре кладите на полки. О-о… Вы уже майор? И награды появились? Ну, поздравляю вас…

– Спасибо…

Тут только Тинки заметила, что среди присутствующих появилась женщина. Тинки тут же перестала болтать и сделалась серьезной:

– Здравствуйте, – произнесла она уже совершенно другим тоном.

– Здравствуйте, – ответила ей та точно так же, оценивающе рассматривая Тинки.

– Ну, я на кухню, а вы уж тут сами…

Тинки поняла, что теперь она уже здесь не единственная женщина и что мужское внимание нужно будет делить еще с кем-то. Блок сразу же прошел на кухню и закрыл за собой дверь:

– Ты юбку еще короче не могла надеть?

– Нет, а куда еще короче-то? – Тинки оглядела себя со всех сторон и сделала вид, что не поняла вопроса.

– А ну, марш с кухни переодеваться. Прикрой срамоту.

– Где же ты срамоту-то увидел? Это моя гордость… Мне теперь в ватных штанах ходить, что ли? Я в них, как Карлсон…

– В чем хочешь, в том и ходи, но этого чтобы я больше не видел.

– Ладно, пойду, переоденусь, а ты тогда картошку перемешай, чтобы не сгорела, – Тинки сделала недовольный вид и ушла переодеваться.

Звездой вечера ей быть не дали… Блок перемешивал картошку, когда на кухню зашел майор с женой. Блок тут же сделал серьезное лицо и всем своим видом стал показывать, что просто решил снять пробу перед обедом. А Тинки все не было. Блок прокашлялся и громко позвал:

– Товарищ старший лейтенант!

На его крик никто не отозвался. Тинки даже и не думала, что Блок может к ней так обращаться. Блок крикнул еще раз. Свит заглянул в комнату, где та крутилась перед зеркалом, выбирая себе длину юбки:

– Ты что, оглохла, что ли? Тебя Блок зовет…

– Меня? Он же старшего лейтенанта звал… Ой, млин, точно… вот я тормоз-то. Это же я – старлей…

Она раскатала юбку ниже колен и быстрым шагом направилась на кухню:

– Товарищ полковник, по вашему приказани…

– Товарищ старший лейтенант, картошка у вас почему не посолена? Я так и буду проверять каждое ваше действие? – грозно оборвал он ее.

– Виновата, больше такого не повторится…

Блок положил ложку на стол и с важным недовольным видом вышел из кухни.

Майор посмотрел на свою жену, а та на него:

– Ох, и строгий же у вас начальник…

– Да уж, достается нам от него. Особенно мне. Совсем замучил уже. Все не так да не эдак. Все должно быть выполнено в срок, – Тинки сделала испуганное лицо и вся съежилась, словно испугавшись чего-то.

Жена майора подошла и обняла ее:

– Ты, девонька, не бойся. Давай я тебе помогу. Ты человек военный, откуда тебе уметь-то это все? Ты другим делом занимаешься, вон немцев ловишь и, видно, хорошо ловишь, если уже старшим лейтенантом сделали.

– А вы можете меня научить, как это все делать?

– Конечно, с большой радостью…

Тинки тоже обняла ее и, вроде как, даже собралась уже было всплакнуть о своей нелегкой судьбе, но тут в дверь заглянул Свит, и Тинки лукаво ему подмигнула. Тот не стал мешать этой женской идиллии. Дружеские женские отношения в мужском коллективе теперь были восстановлены.

Обед прошел на самом высоком уровне. Тинки сварила густые щи с мясом и со сметаной, а на второе подала жареную картошку с рыбой. Запивали все это горячим чаем с клубничным вареньем. После такого вкусного и сытного обеда все развалились на диване и стульях. Выходить на улицу уже никому не хотелось. Блок, попивая, не знай, какую уже по счету, кружку чая, неожиданно спросил у майора:

– А третья комната у вас опечатана, там что?

– Там жил артист местного театра, но как война началась, так он с гастролями уехал в Сибирь – так и нет его до сих пор. Мы ведь совсем недавно сюда заехали. До этого жили в доме, но его разбомбили частично – вот нас временно сюда поселили. Но сказали, что ненадолго. Как немцы до Москвы дошли, так здесь половина города уехала: кто на гастроли, кто еще куда. Вон сколько домов сейчас пустых стоят, а люди в коммуналках ютятся… Нам еще повезло: хоть успели пожить в хороших условиях. А будь моя воля, так я все пустующие квартиры раздал бы людям, а кто уехал – так им и скатертью дорога. Где был во время войны – туда и езжай…

Майор неожиданно замолчал: жена сильно ткнула его локтем в бок, и он осекся. Блок встал и подошел к опечатанной двери. Секунду постоял напротив нее и резким движением сорвал пломбу:

– Где ключи? Открывай давай, нечего квадратным метрам пропадать…

Тут же решили, что в этой комнате теперь будут жить майор с женой, Блок и Свит в зале, а несчастной Тинки выделили отдельную комнату. Все остались довольны таким раскладом, и конец дня прошел в некой суете по переносу вещей из одних комнат в другие.

На следующий день, прямо с утра, в зале совещаний были собраны все, кого Блок взял в свою новую команду. За закрытыми дверями он провел свое первое собрание с новыми сотрудниками. Он оглядел ряды офицеров в новеньких шинелях и с новыми ремнями и портупеями.

– Товарищи офицеры. Приятно осознавать, что недоразумения разрешились, и теперь мы, наконец-то, можем приступить к нашей непосредственной работе. Хочу сразу всех предупредить, что все, что вы услышите и увидите, одним словом, вся информация, которую вы получите, относится к государственной тайне особого значения. На этих делах будет стоять гриф «совершенно секретно, хранить вечно». Вы не должны обсуждать ничего, что хоть как-то относится к вашей работе, с теми, кого нет в этом зале. Вы должны предоставлять информацию по нашим делам только мне, а если со мной что-то случится, то лично товарищу Абакумову. Даже под угрозой расстрела вы не должны раскрывать детали наших операций и разработок посторонним людям. Данная специальная операция разрабатывалась на протяжении нескольких лет в особом отделе контрразведки. Задействованы очень важные люди из Управления Государственной Безопасности и большое количество средств. Не хотелось бы, чтобы в самом конце этого сложнейшего дела мы с вами все запороли. Именно для этого я и прибыл сюда, на место заключительной стадии этой важной операции. Сейчас вас разделят на группы и назначат старших.

Блок еще некоторое время разъяснял организационные вопросы и в конце уже начал раздавать задания:

– Так, майор. Первым делом определимся с людьми, с которыми я прибыл. Это все очень ценные в нашем деле сотрудники, и враг пойдет на все, чтобы попытаться ликвидировать их, поэтому нужно обеспечить им надежную круглосуточную охрану. Их распоряжения должны выполняться так же, как и мои. Ты все время должен находиться рядом со мной. Ты у нас будешь посредником между нами и остальными службами, тем более, что твоя новая должность открывает нам очень хорошие возможности. Сейчас ты получишь несколько адресов, за которыми нужно будет установить круглосуточное скрытое наблюдение. Наши люди получат фотографии человека, о появлении которого они обязаны срочно доложить, невзирая на время суток и важность дел. К выполнению задания приступаем немедленно.

Через час уточнения деталей операции в зале остались только выделенные для охраны Блока и его людей сотрудники. Блок повернулся к Тинки:

– Ты возьми помощников и перевези наши вещи в дом, поставьте там надежную охрану.

– Есть!

– Ты, – он указал на Свита, – проконтролируй наших людей по адресам, чтобы никто и ничего не заподозрил. А мы с тобой, – Блок обратился к майору, – пройдем в кабинет, у нас есть еще несколько организационных дел…

В кабинете Блок на правах большого начальника сел за стол майора:

– Вот о чем я хотел с тобой переговорить. Ты сказал, что полно квартир пустующих в городе, а большинство наших сотрудников живут в коммуналках, в лучшем случае…

– Так точно. Не большинство, а все живут в коммуналках, а у многих и дети есть.

– Ясно. А у тебя самого-то дети есть?

– Так точно. Мы отправили своего в Свердловск с начала войны. Там у жены мать живет в своем доме – хоть с продуктами немного полегче, чем здесь. Да и приглядывать за ним будут, а то мы на работе целыми днями, а он, как беспризорник, бегал бы.

– Значит, так, майор. Нужно будет в самые кратчайшие сроки, а вернее, уже завтра, решить вопрос с жильем для наших сотрудников. Найди самые лучшие пустующие квартиры в городе и переселяй туда людей. Два человека в семье – двухкомнатную, три – трехкомнатную и так далее. Свою квартиру за собой тоже закрепляй. Квартиры забирай, невзирая на должности и связи. Подготовь все необходимые списки – и на подпись к начальнику Управления. Если заартачится, то доложишь мне…