Текст книги "Золото Колчака"

Тинки включила ноутбук и запустила программу, позволяющую прослушивать все разговоры и радиопередачи в округе. Программа сама сканировала, расшифровывала и выдавала текстом уже готовый к чтению перевод. При желании открытую радиосвязь можно было прослушать и в прямом эфире.

Блок взял Свита за руку и слегка мотнул головой, предлагая выйти на улицу:

– Вся территория, по которой придется пробираться, простреливается немецкими снайперами, поэтому бери винторез. Пойдешь впереди, будешь расчищать дорогу. В темноте они нас не заметят, а ты с ночным прицелом сможешь отработать их чисто. Еще возьми тепловизор, может понадобиться. Твои охранники пусть несут боеприпасы и продукты, а сам иди налегке. Мы пойдем после вашего сигнала. Рацию не выключай, пусть работает в постоянном режиме…

Свит утвердительно кивнул головой и направился к ящикам с оборудованием. В землянке все это стояло за небольшой перегородкой, подальше от лишних глаз. Он открыл ящик и внимательно осмотрел содержимое. Спустя пару минут, Свит, одетый в камуфляж «Белая ночь», уже стоял с винторезом на плече. Чекисты с большим интересом разглядывали его одеяние и вооружение. Свит подошел к Блоку:

– У нас есть еще шесть броников и около десяти комплектов камуфляжа.

– Так раздай людям, чего без дела-то лежат.

– А на тебе броник надет?

– Конечно…

– Покажи.

– Да надет, говорю же…

– А я говорю, покажи…

– На, смотри… Убедился? Теперь можно мне дальше руководить?

– Можно.

Офицеры, переодетые в короткие бушлаты, удивленно рассматривали бронежилеты и камуфляж, которые им вынес Свит. Таких вещей они в своей жизни еще не встречали и думали, что союзники воюют именно в такой форме и в такой защите. Свит проверил рацию, опустил защитное стекло на шлеме и включил видеокамеру. Его винторез был обвешан дополнительными приспособлениями и теперь выглядел очень устрашающе. Свит был похож на инопланетного воина, спустившегося с небес, чтобы вершить правосудие. Его охрана была точно такого же грозного вида, как и он сам.

Свит поднял руку, и трое бойцов, низко пригнувшись, отправились в смертельно опасную зону. Время от времени Свит останавливался и внимательно осматривал впереди лежащую территорию. Он уже заметил две лежки снайперов и теперь старался выйти на удобную для себя позицию. Сопровождавшие его чекисты неотступно следовали в двух шагах позади него. Наконец, он поднял руку – и все замерли в ожидании. Свит в ночном прицеле разглядел двух немецких солдат. Они внимательно вглядывались в ночную мглу и пытались проконтролировать свой участок обстрела. Свит поднял винторез и в течение двух секунд произвел два выстрела. Послышались два звонких шлепка – пули пробили стальные каски, и солдаты уткнулись лицами в битый кирпич защитного бруствера. Резко отпрыгнув с места стрельбы, Свит точно так же произвел еще два выстрела – и теперь уже с другой стороны разрушенного дома послышался звон.

Территория, действительно, была нашпигована немецкими снайперами. Они полностью держали улицу под постоянным контролем, и Свиту пришлось изрядно потрудиться, чтобы проложить безопасный путь для остальной группы. Когда улица была уже освобождена от вражеских стрелков, Свит решил подстраховаться и проверить дорогу теперь еще и через тепловизор. То, что он увидел, неприятно поразило его. Стрелков оказалось намного больше, чем он ожидал. В разрушенных домах, за перегородками, находились еще несколько замаскированных точек. С ними пришлось потрудиться. Для их ликвидации надо было сначала проникнуть в здание и затем уже уничтожать почти в упор. Группа уже больше часа отстреливала немцев, и все могли наблюдать по монитору Тинки, что именно сейчас происходит у разведчиков. Наконец, они услышали по рации долгожданный знакомый голос:

– Чисто, можно идти…

Блок махнул рукой:

– Выдвигаемся…

Почти сорок бойцов с большой осторожностью передвигались в сторону немцев. Свит со своими людьми занял позицию впереди и теперь тщательно контролировал свободный проход. Ничто не могло ускользнуть от его внимательного взгляда. Он был похож на тигра, готового к прыжку. Он, почти не мигая, осматривал в оптический прибор ночного видения проход, созданный его группой среди разрушенных домов. Подполковник шел чуть позади Блока. Он всегда выбирал для себя эту позицию, так как ему казалось, что это наиболее выгодное положение, и в случае непредвиденной ситуации он всегда смог бы прийти на помощь своему командиру. Вскоре группа без лишнего шума сумела добраться до нужного места. Впереди замаячили знакомые ушанки, и чей-то голос грубо прервал ночную тишину:

– Стой, кто идет?

– Свои.

– Какие еще свои?

– Да свои, тебе говорят…

Солдат приподнял голову из-за укрытия:

– Ну, наконец-то, а мы-то думали – все, не пробьется к нам никто уже. Совсем немцы прижали нас здесь. А патроны захватили?

– Все захватили. Теперь полегче будет…

– Ой, а это кто? – солдат испуганно отшатнулся от космических пришельцев в полном вооружении.

– Это тоже свои.

– Ну, надо же, а… Третий год воюю, а такое первый раз вижу…

– Где командир?

– Сейчас проводим, он в подвале… – он ткнул локтем своего напарника, – иди до командира, людей проводи, а я здесь на посту останусь, только долго не ходи – сразу возвращайся.

Солдат радостно повел пополнение в подвал, где горел небольшой костер, вокруг которого собрались все, кому повезло выжить в очередной мясорубке.

– Товарищ командир, к нам пополнение из тыла пробилось, только они странные какие-то и одеты не по-нашему…

Майор держал руку на пистолете и, прищурив глаза, всматривался в появившихся людей:

– Кто старший?

Блок вышел вперед и уже потянулся за своим удостоверением, но неожиданно за его спиной раздался радостный вскрик:

– Ты, живой??

Его помощник бросился вперед и, не дойдя двух шагов до майора, остановился. Тот сделал удивленные глаза и отшатнулся назад:

– Живой?! Ты же погиб…

– Да жив я, жив… А мне сказали, что ты погиб…

Помощник и майор бросились в объятия друг другу, и казалось, что никакая сила не могла их в этот момент разъединить. Они тискали друг друга, трясли и били по плечам:

– Значит, все-таки выжил? А мне говорят: не довезли до госпиталя, скончался по дороге…

– А мне сказали, что когда ты меня дотащил до испанцев, так назад повернул, а там на засаду нарвался, и всех, кто был в группе, там и положили…

– Ну, не всех положили, как видишь… А ты уже подполковник – молодец. Какими судьбами здесь?

– Да как тебе сказать… по службе.

– Ясно… Как же я все-таки рад тебя видеть. Только вот зря вы пришли сюда – немец совсем жизни не дает нам. У меня людей уже почти не осталось…

Пока друзья обнимались и пытались хоть как-то наговориться, Блок уже принял командование на себя. Кругом суетились солдаты, готовили горячий обед, снаряжали патронами магазины. Свит осматривал раненых, а Тинки устанавливала свою аппаратуру. Неприятное чувство не покидало Блока: он нигде не видел медсестру. Наконец, он подошел к майору:

– Пойдем, отойдем, разговор есть к тебе.

– Слушаюсь…

Они спустились еще ниже, в подвал; майор зажег небольшой светильник, который еле освещал полуразрушенное помещение. Здесь валялись несколько старых ящиков, и они с Блоком на них и устроились для разговора.

– Давай, докладывай, что тут у тебя…

– Ну, значит, разведка доложила, что немец готовит прорыв на этом участке и сосредоточивает живую силу и технику для решающего удара. А я приказ получил – не допустить панического отступления наших регулярных частей с закрепленных позиций, и с ротой заградительного отряда встал на небольшой высотке. А немец как дал из всех пушек, так от нашей обороны в один миг ничего и не осталось, и отступать-то уже и некому стало. А немец прет и прет. Вот мы и приняли удар на себя. Я вижу, что у меня людей уже почти совсем нет, ну, и поднял всех в атаку – думаю, хоть в бою ляжем, а не под бомбежками. А немец, видно, не ожидал такого и дал деру – так мы на плечах отступающих и пробились к этому дому. А для фашистов этот дом – как бельмо на глазу. С него все, как на ладони, видно: весь город и все наступление их. Поэтому не могу я сдать этот дом до прибытия наших. Немец нас утюжит здесь и танками, и самолетами, и пушками долбит, спасу нет. Не знаю, сколько еще продержимся…

– Недолго осталось. Через трое суток будет генеральное наступление на этом участке, и этот дом очень нам понадобится.

– Значит, не зря тут столько наших ребят положили?

– Не зря, майор, не зря, и огромное вам всем спасибо… Твои чекисты – настоящие герои. Еще у меня к тебе один вопрос есть: медсестра у тебя была, Плахова, где она сейчас?

– Так я ее с ранеными отправил, когда дорога еще свободна была. А что, не дошли они?

– Пока не знаю. Мне доложили, что она у тебя в отряде…

– Слушай, полковник. Возможно, это не мое дело, но сам понимаешь, сейчас война, и неизвестно, сколько мы еще продержимся. Короче, я тебе прямо скажу: зря ты за Надеждой приехал. Я-то знаю, раз наше ведомство заинтересовалось кем – пиши пропало. Может, у нее в прошлом и было что-то, но она все свои долги с лихвой вернула. Она моих бойцов из-под пуль вытаскивала и стольким жизни спасла, что и не перечесть. Мы с тобой мужики, а она – баба, и на фронте с немцами воюет. Это как тебе? Не оправдание? Не трогай ее, от всех своих погибших ребят прошу…

– Я за этим и пришел, чтобы ее из этого Ада вытащить. Насчет ее будущего не переживай, теперь ей ничто не будет угрожать. А ты подполковника моего, значит, еще с Испании знаешь?

– Да, мы с ним друзья были – не разлей вода. И в Испанию вместе попали по особому распоряжению. Его тяжело ранили, и я его тащил через весь город к партизанам. Только успел отдать врачам, а уже докладывают, что фашисты по пятам идут. Пришлось их отвлечь и увести в сторону, а там другая засада. Короче, из всей группы мы вдвоем тогда остались в живых. Вернее, теперь уже втроем, оказывается. Еле ушли…

– Ясно. Ладно, время будет – еще расскажешь что-нибудь, а сейчас пойдем к нашим людям.

– Пойдем. И не забудь, полковник, ты мне обещал насчет Надежды.

– Не забуду.

Они поднялись наверх, и к Блоку тут же подошел Свит:

– Очень много раненых. Нужно срочно их отсюда эвакуировать. Если помощь не оказать, то большинство поумирают просто, а так выживут многие.

– Ясно. Значит, так, бери всех наших и начинайте выносить раненых, потом сразу же обратно.

– Обратно? Мы что, остаемся? А где Плахова?

– Ее здесь нет.

– Тогда, тем более, не пойму тебя. Зачем остаемся-то?

– Потому что у майора из живых осталось десять человек, а ему еще трое суток здесь держаться нужно. Еще вопросы есть?

– Теперь нет. Сразу не мог сказать, что помощь требуется?

Всю ночь солдаты перетаскивали своих раненых друзей, и если в одну сторону тащили носилки с окровавленными людьми, то в другую – боеприпасы и продовольствие. Майор несказанно обрадовался, когда узнал, что люди Блока остаются с ним. Он считал, что им нужна была медсестра, и что, не найдя ее, офицеры тут же покинут опасное место, но он ошибался.

Свит, проверяя посты, осторожно поднялся на самый верхний этаж и услышал, как между собой переговариваются часовые:

– Да самый настоящий негр, я тебе говорю.

– А ты-то откуда можешь знать, настоящий он или нет? Ты их видел когда-нибудь?

– Видел… Правда, на рисунках в учебнике, когда проходили Африку.

– И что?

– Ну, они такими и нарисованы были…

– А представляешь, ему портянки нужно каждый день, наверное, менять – они же пачкаются, как от угля…

– Тогда и гимнастерка с нижним бельем тоже… Так не напасешься на них обмундирования…

– И не говори… Это сколько же мыла нужно, чтобы все это потом отстирать?

Свит еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, но сумел погасить в себе волну смеха и осторожно спустился вниз к остальным…

Блок с присущей ему основательностью готовился к очень тяжелым и опасным трем суткам. Первым делом, он расставил в удобных местах снайперов, благо, снайперских винтовок после зачистки Свитом местности осталось достаточно много. Засыпал грудами кирпичей проемы в стенах. Работа еще вовсю кипела, когда разорвался первый снаряд. Майор, стряхивая пыль с шапки, с улыбкой произнес:

– Ну, вот и началось. Точно по расписанию. Сейчас ровно восемь утра – работают гаубицы. Через два часа нас начнут долбить танки, а после обеда прилетят самолеты, и так, пока не стемнеет. В перерывах между обстрелами – лезет пехота, а после шести вечера они уже отдыхают и нас не тревожат.

Его слова прерывались взрывами с определенной частотой. Здание дрожало и осыпалось. Всем пришлось спуститься в подвал, но и здесь стоял невыносимый грохот от взрывов.

– А это не наша пушка сейчас была. Какая-то новая.

– Да как не наша? Наша, просто она не в свою очередь ударила.

– А… может быть. У той свист более тонкий был.

Бывалые чекисты уже на слух определяли, из каких пушек по ним били немцы. Точно так же они уже определяли и самолеты, которые прилетали их бомбить. Когда прилетали чужаки, солдаты иногда даже пытались ругаться:

– Вот чего, спрашивается, он прилетел сюда? Ну, не его же это место… Чего он в свой квадрат не летит? Нет, вот ему нужно обязательно здесь отбомбиться… Совсем никакой дисциплины у немцев нет, и куда только Гитлер смотрит?

Как и обещал майор, обстрел и бомбежки продолжались до вечера. За день защитники дома отбили несколько несложных атак пехоты, а когда стемнело, то до них донесся ароматный запах свежесваренного кофе.

– У немца кофепитие началось – значит, восемь вечера уже. Пора и нам ужинать… Офицеры по очереди спускались в подвал и получали котелки с густой кашей. Продуктов теперь было достаточно, и можно было не держать бойцов на голодном пайке. За ночь немцы выставили солдат в тылу, и дорога к своим снова была перекрыта.

Блок собрал всех офицеров в одной из разрушенных комнат и провел первое совещание:

– Товарищи офицеры, когда рассветет, то нам останется продержаться здесь ровно двое суток. Поэтому никому не расслабляться, спать по очереди. Проследите за тем, чтобы всегда в достатке было горячее питание и чай – сейчас стоят холода, и нам нужно не заморозить бойцов.

– Да с холодом-то мы справимся, а вот эти обстрелы уже все нервы измотали. Мы больше людей теряем от бомбежек и гаубиц, чем от атак. Немчура особо-то и не пытается к нам лезть, но с воздуха они нас всех здесь кончат… – раздался голос одного из чекистов.

– С артобстрелами – это да… туговато приходится, – поддержали его остальные, – за двое суток от дома уже ничего не останется. Нужно или позицию менять, или отступать…

– Приказа отступать не было. Если понадобится, то все здесь останемся, и чтобы я этих разговоров больше не слышал, – майор, командир отряда, повысил голос, – вы бы лучше что-нибудь дельное предложили…

– А у меня есть одна идея, только не знаю, как вам понравится, – один из офицеров поближе сел к костру, чтобы его всем было видно. – Нас немец со всех сторон же окружил – значит, он уже успокоился и ждет, когда же нас пушки с землей сровняют. А я вот что предлагаю: сегодня же ночью сделать вылазку и взорвать гаубицы. Тогда хотя бы пушки по нам палить перестанут. Можно, конечно, и танки достать, тем более что они ближе, но немец их на ночь отводит в тыл, и до них добраться будет сложнее…

– А что, мне нравится идея, – раздались одобрительные голоса. – Соберем гранаты, все, какие есть, и рванем на воздух немецкие пушки – пусть знают, кто здесь хозяин…

Блок молча наблюдал за ожившими людьми. Каждый хотел внести свою лепту в намечавшуюся операцию по уничтожению вражеской техники. Свит и Тинки тоже молчали и изредка поглядывали на своего командира. Наконец, Блок снова взял слово:

– Идея, действительно, хорошая, но очень опасная. До гаубиц придется добираться несколько километров по вражеским тылам, и неизвестно, чем это все может закончиться. Но и оставлять пушки мы тоже не можем. Они в течение всего дня расстреливают город, и вскоре здесь останутся только одни руины. Наши придут, а города-то и нет. Как люди жить будут? Заново придется все отстраивать…

– И что вы предлагаете, товарищ полковник?

– А предлагаю я следующее: сейчас всем отдыхать, а завтра, с утра, если ничего не изменится за ночь, вы получите указания, как действовать дальше.

Никто ничего так и не понял, офицеры недоумевающе переглядывались, и только люди, пришедшие с Блоком, были совершенно спокойны. Они прекрасно знали, что у их командира и его группы всегда в запасе были заготовлены секреты, которые в корне меняли всю обстановку. Так было и на этот раз. Блок и его команда поднялись на самый верхний этаж разрушенного дома. Они разглядывали ночную мглу и чуть слышно переговаривались:

– Как думаешь их засечь? Беспилотник запустить не сможем: здесь очень сильное движение по воздуху идет…

– Может, подсветить лазером?

– Для этого придется выдвигаться в тыл к врагу…

Блок и Тинки пытались найти выход из сложившейся ситуации. Наконец, Тинки вздохнула и произнесла:

– Ну, если честно, то есть один вариант, но очень опасный и не стопроцентный.

– Какой?

– Когда гаубицы начнут молотить по нам, то нужно одному быть здесь и просканировать по компьютеру полет снаряда, а по тепловизору мы сможем определить точку вылета, а значит, и саму пушку. А так как с такими программами вы никогда не работали, то придется это делать мне. Я сообщу вам данные о местонахождении гаубиц, а вы их достанете из ракетной установки.

– Еще варианты есть какие-нибудь?

– Пока только этот придумала…

– А из подвала нельзя просканировать?

– Нет, у нас очень мало времени на скан. Пока снаряд летит – мы и должны его засечь, а сканировать всю местность – это займет много лишнего времени. По нам работают четыре гаубицы – так что готовьте четыре ракеты.

– У нас не так много ракет, может, попробуешь одну на пару пушек тратить?

– Не выйдет. Они, вряд ли, так близко стоят. Одна на одну – по-другому никак… Но зато я дам координаты вплоть до сантиметра – там уж не промахнетесь.

– Ну, раз других вариантов нет, значит, попробуем использовать этот. Свит, готовь установку для утреннего боя. Тебе помощники нужны?

– Ну, можно пару не особо болтливых бойцов.

– Тогда бери моего зама и его друга. Вам тоже придется наверху сидеть, и первый залп без прикрытия будете. Постарайтесь не дожидаться второго…

Утром, как только рассвело, все уже были на своих местах. Те, кто не был задействован в операции по уничтожению пушек, спустились в подвал и ожидали дальнейшего развития событий.

Тинки настроила свою рабочую аппаратуру и сидела с открытым ноутбуком в больших наушниках. В варежках было совершенно неудобно работать с клавиатурой и мышкой, и их пришлось снять. Пальцы на сильном ветру замерзли в течение минуты, и их приходилось все время отогревать или дыханием, или засовывать в рукава бушлата. Ровно в восемь утра раздался гул, и первый снаряд разорвался в стороне, далеко от места, где находилась Тинки. Она успела нажать какие-то кнопки и, схватив ноутбук, бегом бросилась в подвал. Там она села поближе к огню и протянула озябшие руки к живительному пламени:

– Хорошо-то как здесь, тепло…

– Ну, как, все сделала?

– Да, засекла…

– Ну, так давай быстрее жми на свои кнопки уже…

– Сейчас руки хоть немного отогрею, совсем не слушаются. Через минуту дам координаты.

– Потом отогреешься, там люди наверху сидят – ждут, когда ты тут соизволишь согреться. Живо давай координаты… – Блок негодовал.

Уже раздались все четыре взрыва снарядов, и теперь можно было ожидать следующих. Тинки сидела за монитором, и на графике проводила светящиеся линии. Слева виднелись какие-то формулы, и она время от времени щелкала мышкой по ним, и они выдавали результаты. Все вокруг следили за ней, затаив дыхание. Таких чудес света они еще не встречали, и маленький светящийся чемоданчик с кучей кнопок приводил всех в восторг. Наконец, Тинки оторвалась от своих вычислений:

– Четвертый, третьему…

– Наконец-то… На приеме.

– Как слышишь? Прием…

– Да говори уже быстрее, холодно здесь. Хорошо слышу…

– Отмечай… – Тинки стала перечислять координаты, выданные компьютером.

Она методично называла цифры и после каждого записанного столбика требовала повторить. Второй залп пришелся уже гораздо ближе первого. Задрожали стены, и с потолка посыпалась пыль. Сразу же стало тяжело дышать, и многие стали кашлять… Неожиданно в подвал спустились помощники Свита. Они буквально свалились к остальным – так быстро они преодолевали этажи. Все замерли в ожидании следующего залпа. Было понятно, что сейчас квадрат обстрела уже перешел именно на них, и каждый в подвале хотел найти себе наиболее безопасное место. Люди сидели по углам, надев каски, чтобы обезопасить себя от летающих обломков кирпичей и различных осколков.

Неожиданно над головой раздался сильный свист. Шум был такой силы, что у людей заложило уши. Никто ничего не мог понять. Помимо оглушительного свиста вдруг стало очень светло. Свет был таким ярким, что могло показаться, что кто-то посветил фонариком прямо в лицо. Так же неожиданно стало темно. Темнота была совершенно непроницаемой.

– Кажись, отвоевался, не вижу ничего и не слышу… – услышал Блок бормотание рядом с собой.

Сам Блок и Тинки, как только услышали свист, автоматически опустили защитные стекла на шлемах, и их глаза не пострадали.

– Так, внимание, бойцы. Все в порядке. Через несколько минут ваши зрение и слух придут в норму. Поэтому просто сидите на своих местах и ничего не делайте, – Тинки пыталась успокоить офицеров, которые в суматохе ползали по полу и хватали себя за головы. – Всем закрыть глаза и уши. Сейчас это повторится еще несколько раз.

Только она успела произнести последнюю фразу, как послышался уже знакомый свист, и яркая вспышка осветила подвал. Когда ослепительный свет вспыхнул в четвертый раз, Тинки подняла стекло. Люди были перепуганы. Они сидели вдоль стен и боялись пошевелиться.

– Ну, как вы тут? – Свит, оказывается, был тоже здесь.

– С трудом, а ты когда появился-то?

– Ну, я же не идиот: включил на задержку в три секунды – и сюда к вам сразу же. Зато слышишь, какая тишина стоит?

– Это потому, что уши заложило?

– Нет, это потому, что нет больше дальнобойных гаубиц на этом участке фронта у фрицев.

– Так, бойцы. Можете потихоньку начинать вставать. Глаза сразу не открывайте. На снег никому не смотреть. Посидите в подвале с полчасика и потом уже начинайте выходить на улицу. Если у кого-то болевые ощущения не пройдут, то подходите ко мне…

Блок сидел со Свитом, который пытался согреться у огня:

– А что так сильно-то шарахнуло?

– Да я и сам не понял. У меня даже через защиту и то уши чуть не отвалились. Я думал, что стены должны людей защитить, а свет такой был, как будто ракету с Байконура запускаем…

– И не говори…

Вскоре офицеры стали потихоньку приходить в себя после пережитого ужаса. Через час они уже начали шутить над своими страхами, а спустя еще час, они весело вспоминали о том, кто и как себя вел в те минуты. Гаубицы молчали, и это отметили все:

– У немца распорядок дня сбился, наверное. Теперь думают, чем нас развлекать будут с утра…

– Точно. Сидят и головы ломают, чего бы это еще такого придумать, чтобы нам скучно не было…

Свит налил себе чаю и неожиданно громко для всех произнес:

– Товарищи офицеры. Пушек больше нет, но у нас остались еще два танка, которые скоро уже должны напомнить о себе. Поэтому попрошу всех сделать затычки в уши и надеть шапки на глаза во избежание утренних ошибок.

Офицеры переменились в лицах:

– Как, опять?? Снова хотите устроить утренний салют??

От былой веселости и шуток не осталось и следа. Все принялись заранее готовиться к повтору страшных событий. Свит вернулся к Блоку и Тинки:

– Тинки, ты будешь на «старт» нажимать, а я подсвечу тебе лазером. Танки недалеко находятся, поэтому с ними сможем разобраться быстро. Кстати, не выяснила, почему радиосигнал на установке не работает?

– Не могу понять пока. Вроде, все в порядке, а сигнал не поступает. Ладно, потом разберусь, а сейчас в ручном режиме отработаем.

Свит проверил снаряжение и защелкнул на разгрузке карман, в котором находился прибор лазерной подсветки.

– Ну, что, бойцы, все готовы? – он обернулся к своим сопровождающим.

– Так точно.

– Тогда пошли…

Они помахали на прощанье оставшимся и, тщательно маскируясь за разрушенными стенами, выбрались на улицу. Ледяной воздух обжигал лицо и заставлял слезиться глаза, поэтому Свит тут же опустил на лицо стекло, а его спутники натянули маски, пытаясь защититься от морозного ветра. Прислушиваясь и всматриваясь по сторонам, троица преодолевала разрушенные строения. Эта территория считалась нейтральной, и поэтому немецких солдат в домах не было.

Через полчаса коротких перебежек от одной груды кирпичей до другой они уже были на нужном участке. Тщательно выбрав наиболее подходящее место, Свит поудобнее устроился в одном из проемов старого почти полностью разрушенного дома. Ему прекрасно было видно, куда ежедневно прибывали танки и откуда они производили планомерный обстрел дома, в котором находились советские бойцы.

К назначенному часу с глухим урчанием на заранее подготовленные места стала подходить техника. Немцы особо не маскировались, и на обоих танках были открыты башенные люки. Офицеры-танкисты громко перекрикивались друг с другом и, судя по всему, рассказывали веселые истории, так как их задорный смех можно было расслышать даже при звуке работающих моторов. Наконец, они вышли на заданную позицию и остановились. Офицеры достали сигареты и, сидя на башне, закурили. До начала обстрела оставалось еще несколько минут, и они весело и беззаботно проводили этот остаток времени. Механик играл на губной гармошке, а один из солдат в черном комбинезоне весело отбивал рукой в такт веселой музыки.

Свит махнул своим рукой, чтобы они пониже пригнулись, и достал лазерный прибор:

– Сейчас вы у меня и споете, и спляшете заодно – ишь, как весело им, – затем приблизил микрофон ко рту. – Мы на месте – можете работать…

Немецкий офицер уже докуривал сигарету, когда вдруг его внимание привлек непонятный звук. Такой шум он уже слышал сегодня, и до него дошли слухи, что после этого из штаба должна была приехать целая делегация высокопоставленных «шишек» – что-то там случилось, и они должны были на месте разобраться с происшествием. Офицер поднял глаза и замер не в силах отвести взгляд от непонятного видения – огромный огненный шар, оставляя за собой белую плотную полосу дыма, быстро приближался по небу и издавал гул, который нарастал с каждой секундой. Этот шар прочертил длинную полосу и на какую-то долю секунды задержался в воздухе. Затем с огромной скоростью ринулся вниз и разнес на мелкие осколки железную машину. За первым шаром, отставая от него на какую-то секунду, несся второй. Он повторил маневр своего старшего товарища и слегка замер в вышине, словно выбирая себе цель, затем, увидев на земле свою жертву, безжалостно набросился на нее. В одну секунду от двух танков не осталось, ровным счетом, ничего. На месте боевых машин зияли огромные черные земляные воронки, а в воздухе стоял непонятный химический запах.

Разведчики Свита были поражены до глубины души. Они не сводили глаз с того места, где только что стояли грозные черные танки. Свит отполз от своего места уже достаточно далеко, когда вдруг заметил, что один. Он обернулся и увидел, что его бойцы, до сих пор находясь под впечатлением, не могут оторваться от места, где на их глазах произошло военное чудо. «Ну, мне еще этого только не хватало – с вами теперь еще нянчиться», – выругался про себя он и развернулся в обратную сторону. Не доползая до своих нескольких метров, Свит нащупал небольшой камушек и, тщательно прицелившись, бросил в сопровождающих. «Классный бросок, эх, жаль Блок не видел», – похвалил он себя. Камень попал в каску одного из бойцов и, отскочив по касательной, задел каску второго. Разведчики мигом пришли в себя и обернулись. Свит махнул рукой:

– Возвращаемся…

– А что это было?

– Не сейчас…

Разведчики поползли в обратную сторону, всю дорогу оборачиваясь, как бы ища ответ на свой вопрос, который теперь их мучил и не давал думать ни о чем другом. Когда они были уже почти у самого дома, один из охранников Свита все-таки не выдержал и, подобравшись поближе к своему начальнику, спросил его прямо:

– То, что сейчас было, – это какое-то новое секретное оружие?

– Да.

– Оно теперь поможет нам выиграть войну?

– Поможет, поможет, уже помогает – сам же видел…

– Это, наверное, и есть знаменитая «Катюша»? Она у нас проходила как-то по сводкам, всегда строго засекреченная была.

Свит обрадовался этой неожиданной подсказке. Теперь не нужно было что-то придумывать – все было придумано за него:

– Да, это та самая «Катюша», но никому ни слова – военная тайна. Немцы дорого заплатили бы, если бы узнали, что она у нас есть здесь, всего лишь в нескольких сотнях метров от них.

– Вот это да… Самая настоящая «Катюша». Никогда бы не подумал, что своими глазами увижу все это. Ну, теперь держись, немчура, за все нам ответите…

Они вернулись в дом, и Свит доложил Блоку о ликвидации немецких танков. Разведчики важно расселись в подвале и гордо пили горячий чай. Сегодня они были в центре всеобщего внимания, а то, что они совершенно ничего не рассказывали, придавало их геройскому уничтожению вражеской техники дополнительные козыри.

На очередном совещании при смутном свечении горелки Блок, рассматривая карту, неожиданно обратился к бывшему начальнику отряда:

– А эти точки у тебя на карте обозначены, что это?

– Это два дота. Они нас не беспокоят. Немец выстроил их для обороны, а не для наступления. Мы в этом квадрате не появляемся, поэтому и не обращаем на них никакого внимания.

– То есть, ты хочешь сказать, что, в случае нашего наступления, эти два дота будут у нас на пути?

– Приказа об их уничтожении не поступало, а просто так терять своих людей мне не хотелось. К этим дотам подобраться невозможно. Они очень хорошо продумали место их расположения… Там только пушками их можно разбить или самолетами.

– Ясно, – Блок повернулся к Свиту, – займись, к вечеру от этих дотов не должно остаться и следа.

– Будет сделано…

Через два часа Свит уже докладывал Блоку о ликвидации вражеских оборонных пунктов. То, с какой легкостью команда Блока расправлялась с немцами, приводило в восторг и удивление в то же время. Чекисты, которые были здесь уже давно, никак не могли поверить, что еще пару дней назад они вжимались в бетонный пол от постоянных обстрелов, а сегодня прошло уже полдня, и по ним не было выпущено ни одного снаряда за исключением первых залпов гаубиц.

Но на этом их удивлению еще не пришел конец. Тинки все время сканировала эфир на радиопередачи, и все это можно было услышать через динамики специальной аппаратуры. Когда она снимала с себя наушники, то звук немецких переговоров наполнял подвал. Изредка можно было услышать и наших. В основном это были летчики, ведущие воздушные бои над линией фронта. Немецкая пехота за день сделала пару вялых попыток захватить важный стратегический объект, но чекисты с легкостью отбили эти атаки, и теперь на сегодня военные действия по немецкому графику должны были закончиться.