Текст книги "Золото Колчака"

Во время одного из таких обеденных заездов он неожиданно ткнул локтем в бок майора, который всегда находился рядом с ним:

– Ну-ка, смотри, это не наши ли идут, случайно?

Майор пригляделся сквозь темное автомобильное стекло и произнес:

– Точно, наши…

Его жена и Тинки шли по улице, что-то ели и громко разговаривали. Сзади за ними неотступно следовали два офицера охраны. Судя по всему, Тинки, как всегда, что-то рассказывала смешное, так как все четверо звонко смеялись.

– Остановись сзади, недалеко от них. Пешком прогуляемся, хоть воздухом подышим. Блок вышел из машины, и за ним тут же вышли остальные… Он быстрым шагом догнал женщин и слегка напугал их своим грозным вопросом:

– И что же это такого смешного вы тут опять рассказываете, товарищ старший лейтенант?

Тинки чуть не подавилась от неожиданности при появлении Блока. Она быстро засунула руку в карман:

– Ничего, товарищ полковник.

– А что это вы все едите такое вкусное, да еще и на улице?

– Ничего, товарищ полковник.

– Ну, я же не слепой. Доставайте из карманов, что там у вас?

Тинки опустила голову и медленно достала из кармана уже наполовину съеденный сникерс. У остальных было то же самое.

– Это я всех угостила. Меня союзник угостил, а я уж остальным раздала…

– Остальным, это кому? Вот офицеры рядом со мной стоят, так им не досталось. Да и мне тоже. У вас еще осталось?

– Так точно, осталось… немного.

– Тогда всем раздавайте. День-то какой сегодня выдался. И солнце с утра, и шоколадки с орехами – и чего не жить в таких условиях…

Тинки, скрепя сердце, достала из бездонных карманов своей шинели сникерсы и раздала всем присутствующим. Сладости – это ее слабость, и теперь она с горечью думала о том, сколько счастливых моментов она не досчитается в своей жизни. Все шли по ослепительно сверкающему снегу и ели конфеты. Каждый в этот момент думал о своем. Блок наслаждался свежим воздухом и белым снегом. Офицеры – о том, что бедной Тинки опять попадет из-за ее доброты, а Тинки подсчитывала свои сладкие убытки: кормить такую ораву она, явно, не рассчитывала.

Поздним вечером Блок и майор сидели в кабинете. Двери были плотно закрыты, и Блок еле слышно ставил задачу перед своим помощником:

– Все, что было раньше, – это всего лишь небольшое предисловие к большой и очень ответственной операции. Твои люди хорошо себя проявили, и я вижу, что они готовы к серьезным делам. В данный момент перед нами стоит задача номер один. От нее будет зависеть, как пройдет начало всей операции. Нужны два очень надежных человека. Их задача – прибыть на Дальний Восток, незаметно перейти границу и добраться до Харбина. Там они должны разыскать двух интересующих нас людей, одного из которых необходимо ликвидировать, а второго серьезно ранить, чтобы он пробыл в больнице не менее двух-трех месяцев. Ликвидация должна произойти на глазах у многочисленных свидетелей и представлять собой обычную пьяную драку с применением ножей. Один из интересующих нас объектов является заместителем Генерального секретаря Российской фашистской партии, он подлежит обязательному уничтожению. Про второго информации очень мало, но нам необходимо, чтобы он выбыл из игры на некоторое время. Само собой, вся операция должна проходить в строго засекреченном режиме. Никаких письменных приказов и распоряжений. Если наши люди не смогут выполнить поставленную задачу или, еще хуже, окажутся задержанными, то они будут предоставлены сами себе. Нам придется откреститься от них, и на нашу помощь рассчитывать они уже не смогут. У нас есть двое суток на подготовку и отправку людей. Документы и коридоры через границу мы им обеспечим, а остальное ложится непосредственно на них. Теперь самое главное… кого пошлем?

– У меня есть такие люди…

– Кто?

– Мой заместитель и… я.

– Ну, я так и подумал. Нет, ты мне нужен здесь. Давай готовь заместителя, и с ним уже решите, кто будет вторым. Подготовку начинайте сегодня же. Фотографии, адреса, нужная информация – все будет предоставлено в этом кабинете. Но после начала операции вся документация будет тут же уничтожена. Это еще не все. Нужно будет подготовить вторую группу для ликвидации агента английской спецслужбы. В данный момент он находится на территории посольства в Москве и занимает должность помощника консула. Этот человек должен просто исчезнуть навсегда без каких-либо следов. По второй спецоперации ты получишь всю информацию, как только отправишь первую группу…

Блок сидел за столом, обложившись кипой бумаг. Иногда ему уже начинало казаться, что он никогда не сможет разобраться с этими бесконечными папками с приказами и отчетами. Сколько бы он ни занимался документами, их не становилось меньше.

Неожиданно распахнулась дверь – и в кабинет буквально влетел Свит:

– Он в городе…

– Успели заснять?

– Да, Тинки сейчас с флэшки на ноут скинет все, и можно будет просмотреть.

– Едем домой…

Они выскочили из кабинета и почти бегом спустились к машине. Дорога заняла не больше получаса, и Свит по дороге рассказывал последние события:

– Он в гриме был. Когда в подъезд заходил, то мы не смогли его сфотографировать: он лицо воротником закрывал все время, а вот когда уже стал выходить, то успели снять. Мы, на всякий случай, всех снимали, а потом стали лицо-то просматривать при приближении, а глаза-то его…

– На каком объекте появился?

– На четвертом, но не вечером, а утром почему-то.

– Да, странно… Проследили за ним?

– Нет, когда спохватились – было уже поздно. Да и светиться не хотели.

– Ладно, это уже не так важно. Если он появился здесь, значит, придет еще… и не один раз. Будем ждать…

Приехав домой, Блок, не раздеваясь, прошел в комнату, где Тинки уже обрабатывала фотографии. Они сразу же с головой погрузились в мир цифровых технологий.

– Посветлее сделай немного, ага, вот так лучше видно… Можешь увеличить пакет в руке? А теперь лицо разверни… Да нет, в другую сторону, что ты мне затылок его показываешь? Да… это он. Ну, что, здравствуйте, барон, – заместитель начальника секретной службы по подготовке руководителей диверсионных школ Абвера, обладатель Железного креста, полученного из рук самого полковника Штольце… Вас-то мы и ждали все это время. Ну, теперь, главное, все не испортить…

Блок ходил по комнате и тщательно продумывал тонкости предстоящей операции. Его немного смутило, что объект появился не в том месте, где его ждали, и теперь предстояло внести некоторые коррективы в уже давно разработанный план по захвату высокопоставленного немецкого разведчика.

Отряд был поднят по тревоге; все находились в штабе, готовые в любую минуту выдвинуться на выполнение задания. Блок вызвал к себе помощника и старших групп:

– С этой минуты для всех объявляется военное положение. Необходимо усилить посты на четвертом и седьмом объектах. С остальных объектов сотрудников можно снимать. И самое главное – объясните людям, что интересующий нас человек должен попасть к нам обязательно живым, мертвый он никому не нужен. Если мы провалим эту операцию, то можно считать, что зря едим свой хлеб и наше место не в органах государственной безопасности, а на дорогах с лопатами и метлами.

Прошло уже более трех суток, а нужный человек так и не появился ни по одному из указанных адресов. Блок все это время совершенно не спал; лицо его посерело и сильно осунулось, глаза потухли, от нечеловеческой усталости исчезла армейская выправка. Как-то утром Тинки вышла на кухню и, увидев ссутулившегося Блока с кружкой крепкого чая в руке, спросила:

– Так и не смог заснуть?

– Нет. Проворочался полночи да на кухне просидел остальную часть.

– Может, днем попробуешь спать?

– Посмотрим…

После обеда Блок уже был в Управлении и до позднего вечера работал с документами и отдавал распоряжения своему помощнику.

Тинки дождалась Свита и завела его в свою комнату для серьезного разговора:

– Ты Блока видел?

– Видел с утра. А что случилось?

– Ну, вот я у тебя и хотела спросить, что случилось. Он не спит уже несколько суток. Еще пару дней, и он свалится у нас, и будем прыгать над ним здесь. Ты что, совсем ничего не видишь?

– Вижу, конечно. Но ты же знаешь, что он лекарства не пьет. Можно, конечно, ему успокоительное вколоть, но он категорически против всякой химии.

– Значит, нужно действовать по-другому. Что у нас еще вызывает крепкий и здоровый сон?

– Горячее молоко вызывает…

– Ну, вот уже что-то… Значит, горячее молоко, а что еще можно в него добавить?

– Можно еще туда мед развести. Там немного нужно – чайную ложечку, примерно.

– Значит, так и попробуем. Я сейчас все куплю на рынке, а ты вечером вместе с нами все это будешь пить и нахваливать – типа, как вкусно все. Еще мяты туда добавим…

– Ты думаешь, что кружка какого-то молока может свалить Блока? Я думаю, что здесь бидон нужен, не меньше…

– Ну, другого варианта у нас все равно пока нет, а смотреть, как он бродит, словно привидение, я тоже не могу.

Вечером, за ужином, Блок вяло ковырял вилкой в своей тарелке. Он совершенно не чувствовал никакого вкуса, и еда не приносила ему удовольствия. Он слегка оживился только тогда, когда решили пить чай. Но тут произошла маленькая заминка. Оказывается, чай закончился, так как пришлось поить офицеров, дежуривших около подъезда и дверей. И чтобы выйти из положения, Тинки разогрела молоко и натолкала туда разной травы, купленной на рынке. Она сделала Блоку огромную кружку питья и поставила перед ним. Свит сидел напротив Блока и внимательно следил за каждым его движением. Судя по всему, молоко не вызвало у Блока большой радости и прилива настроения. Он нехотя сделал несколько глотков и отодвинул от себя кружку. Свит тут же среагировал:

– Невкусно, товарищ полковник?

– С чаем не сравнить…

– А вы меда туда добавьте, совершенно другой вкус получится.

Блок машинально положил ложку меда в кружку и стал медленно размешивать. Размешивал он долго. Казалось, что он задумался. Все уже давно опустошили свои чашки, а он все еще продолжал мешать. Наконец, он обвел взглядом присутствующих, посмотрел на свое молоко и отложил ложку. Взяв в руки кружку, он несколькими большими глотками осушил ее:

– Пойду, прилягу. Если будут новости, то сразу сообщите…

– Есть, сразу сообщить…

Через десять минут Свит пошел проверить Блока и вышел из комнаты с довольным видом. Плотнее закрыв двери, он подошел к Тинки:

– Все, отрубился, напрочь…

– Наконец-то. Надеюсь, сегодня никаких новостей не будет…

Блок открыл глаза и первым делом взглянул на часы. Он спал всего два часа и совершенно не слышал, что происходило вокруг. В комнате были наглухо зашторены окна, и невозможно было определить время суток. Он закрыл глаза и сладко потянулся. Сейчас он чувствовал себя намного лучше. Крепкий сон вернул бодрость и силы. Блок встал с дивана и подошел к окну. За стеклом было темно. По привычке осмотрел сверху всю улицу и дежурных офицеров. Все было на месте без изменений и говорило о том, что ничего за время его сна не произошло. Блок вышел в ванную, чтобы умыться, и с его появлением в доме сразу же начали раздаваться какие-то звуки: кто-то быстро накрывал на стол, кто-то двигал столы и стулья. Все пришло в движение.

– Товарищ полковник, идите ужинать, все готово.

– Так только что ужинали же. Хотя я бы съел сейчас что-нибудь…

Тинки удивленно посмотрела на Свита. А тот, как ни в чем не бывало, стал разливать горячий чай по кружкам. Блок первым сел за стол и с удовольствием начал есть макароны с мясом:

– Новостей не было?

Свит как-то сразу замялся и опустил голову, но Тинки тут же звонко отрапортовала:

– Никак нет, товарищ полковник. Новостей пока нет. Как будут – вам сразу же доложат…

– Странно. Пора бы ему уже объявиться. Не может же он здесь жить остаться…

Настроение у Блока было прекрасным. Он нахваливал еду и свежий чай, а вот соседи его за столом вели себя несколько странно, и это сразу же бросалось в глаза. Они мало говорили, смотрели в свои тарелки и изредка переглядывались. Когда закончился ужин, Блок встал из-за стола и, кивнув Тинки, прошел в свою комнату. Девушка встала и ткнула Свита локтем:

– Пошли.

– Я не пойду…

– Как это ты не пойдешь? Я что, одна там буду ему все объяснять?

– Ну, он же тебя звал, а меня нет. Может, он хотел с тобой только поговорить…

Свит ни в какую не хотел идти объясняться с Блоком. Он рассчитывал, что Тинки сама ему все расскажет и примет на себя первый удар. Тем более, Свит знал, что Тинки, в любом случае, достанется меньше, чем ему. Но Тинки была непреклонна:

– Пошли, давай, я одна не пойду туда. Он прибьет меня, а так ты хоть поможешь…

Они долго переглядывались и перешептывались. Вскоре открылась дверь, и Блок выглянул в комнату:

– Ну, вас долго ждать?

– Сейчас, товарищ полковник, только посуду помою… – Тинки пыталась еще хоть как-то оттянуть неприятный разговор.

– Потом помоете… – теперь уже Блок прекрасно видел, что что-то произошло и все опасаются поставить его в известность. Тинки опустила голову и первая пошла, словно в клетку с хищным зверем. За ней с таким же обреченным видом вошел и Свит. Блок сел на диван, а его команда осталась стоять на середине комнаты.

– Ну, слушаю вас, товарищи бойцы. Чем порадуете или огорчите?

– Да нормально все…

– Короче, вы мне тут дурочку-то не валяйте, давайте уже рассказывайте, что натворили за два часа, пока я спал.

Свит и Тинки переглянулись и заулыбались.

– И что смешного я тут вам сказал?

– Блок, ты спал не два часа, а больше суток.

Блок вскочил с дивана:

– Сутки? Я проспал больше суток? Сколько времени потеряно… Теперь придется наверстывать. Почему не разбудили-то? Ну, Свит, понятно, – врач, но ты-то, Тинки, куда смотрела? Где мы теперь будем искать нашего друга? За эти сутки мы могли перекрыть еще пару адресов, где он мог находиться… А я-то думаю, и чего это так выспался хорошо.

Блок ходил по комнате из угла в угол и судорожно размышлял о предстоящих действиях. Получалось, что они отстали от его разработок на целые сутки, а это в его планы никак не входило. Теперь нужно было заново переделывать всю схему операции, и шансы на успех сильно сокращались. В себя его привел голос Свита:

– Не нужно никого искать. Мы взяли его…

Блок неожиданно остановился и повернулся всем телом в сторону Свита:

– Что ты сказал?

– Только то, что никого искать больше не нужно и что мы его взяли. Он сейчас находится в Управлении под усиленной охраной. Доступ к нему запрещен всем, кроме тебя. Так что можешь идти и принимать работу…

БлокАДА на секунду замер и затем быстро вышел из комнаты:

– За мной, – донеслось через открытую дверь.

И они поспешили за своим командиром. В машине Блок еще пытался выяснить подробности произошедшего:

– Так почему не разбудили-то сразу?

– Пытались… Толкали, сколько могли, а ты даже ухом не повел. Времени уже не было совсем, вот и пришлось самим операцию проводить.

– А как взяли?

– Дождались, пока он выйдет из подъезда, и на улице электрошокером свалили его. Потом затолкали в машину – и в Управление сразу.

– Надеюсь, свалили его не напротив подъезда, из которого он вышел?

– Ну, мы же не новички… Топали за ним два квартала и там уж взяли.

В камере, где находился задержанный, было сумрачно. Он сидел на полу, повернувшись лицом в угол, и, буквально, сливался с этими мрачными стенами. О том, что он находится на территории Советского Союза, знали только три человека. Это были высокопоставленные офицеры контрразведки, и не доверять им он не имел оснований. Получалось, что он сам где-то прокололся, но вот где и как, он понять не мог. Ему нужно было время, чтобы все хорошенько обдумать и принять единственное правильное решение. А времени у него, судя по всему, не было. То, что его задержали не случайно, было понятно сразу. На таком высоком уровне случайностей не бывает. Теперь оставалось только выяснить, что именно им известно и что от него хотят.

Блок вошел в камеру и остановился рядом с человеком, поимку которого он расценивал как одну из самых больших удач в этом задании. Он тщательно осмотрел задержанного и пришел к выводу, что это именно тот человек, которого они ждали. В камере арестованный находился в больничном халате без пояса. Это была обычная схема содержания особо важных персон. Как доложил Свит, во время обыска были обнаружены две капсулы с ядом: одна – в воротнике, а вторая – в манжете. Чтобы исключить любую возможность самоубийства разведчика, его и переодели в обычный халат. Блок задал несколько малозначащих вопросов и окончательно убедился в том, что перед ним не двойник и не подсадная утка. Он вышел из камеры. Настроение было отличное. Войдя в кабинет, он первым делом распахнул окно и вдохнул полной грудью свежего морозного воздуха:

– Ну, майор, мы сделали большую работу. Сейчас отправишь в Центр шифровку, и пару дней будем отдыхать.

Он протянул помощнику листок со столбиками цифр, и тот отправился в отдел связи. Появился он через десять минут, весь бледный и взволнованный:

– Товарищ Десятый…

– Ну, что там?

– Москва выслала самолет, через два часа он будет здесь. Приказано объект доставить в строжайшей тайне под усиленной охраной.

– Ну, в самолете уже будет охрана, а с нашей стороны, вот ты и полетишь в Москву.

– Я??

– Ты, именно, ты. У меня на тебя большие планы, поэтому слетаешь, доложишься, на тебя там посмотрят, ты посмотришь на всех. Тебе придется встретиться с самыми важными людьми нашего ведомства, поэтому постарайся поменьше говорить и побольше слушать. И не переживай так сильно – там тоже люди, такие же, как и мы с тобой…

Майор приковал наручниками задержанного к себе, и всю дорогу от камеры до Москвы они находились рядом. На голове пленника по-прежнему был темный мешок, и арестованный совершенно был потерян во времени и пространстве. В самолете, помимо них двоих, находились еще четверо сотрудников НКВД. Они не сводили глаз с задержанного и все время были где-то рядом. В Москве их быстро доставили на Лубянку, и здесь майор, наконец-то, смог отстегнуть от себя арестанта. Ему даже не пришлось оформлять его, так как он проходил по грифу «совершенно секретно» и на него не было никаких документов. К майору подошел один из офицеров, сопровождавших их в самолете:

– Товарищ майор. Следуйте за мной…

Они вышли из здания и направились к черному автомобилю с зашторенными окнами. Куда они ехали, майор не знал, так как совершенно ничего не было видно. Через полчаса машина остановилась. Все вышли и оказались в зимнем саду. Впереди дорожка упиралась в красивый высокий дом со стеклянными дверями, около которых стояли офицеры охраны. Войдя в здание, майор остановился в коридоре, устланном коврами.

– Подождите здесь, – офицер указал на одно из кресел рядом с дежурным и вошел в большие двери из красного дерева.

Ждать пришлось около пяти минут. Офицер вернулся:

– Прошу, вас ждут…

Майор вошел в большой светлый зал и огляделся. Впереди были еще одни большие двери, и перед ними находились еще два офицера. Они оглядели вошедшего и приоткрыли одну половину двери. Майор остановился и, досчитав мысленно до десяти, сделал шаг вперед. Он сразу же очутился в кабинете с огромными окнами. За большим столом сидел человек в черном гражданском костюме и круглых очках и просматривал документы. Он поднял голову:

– А-а, майор, проходи.

Нигде никаких табличек с указанием фамилий и должностей не было, но он сразу же узнал человека за столом:

– Товарищ Народный Комиссар Внутренних Дел, майор…

Но его перебили:

– Проходи, проходи… нечего в дверях стоять. Садись.

Майор сделал несколько шагов и сел за стол недалеко от говорившего. А тот продолжал:

– Молодец, майор, хорошая работа. Мы этого немца еще с тридцать девятого пасем, все никак не удавалось выйти на него. А ты вон как лихо с ним разобрался.

– Служу Трудовому Народу!

– Хорошо служишь. Я просмотрел отчеты о твоей работе. Тебя ведь совсем недавно назначили на должность начальника оперативного отдела, и сразу же показатели вверх пошли. Меньше чем за месяц у тебя предотвращение двух крупных диверсий, обезвреживание трех диверсионных групп, задержание высокопоставленного немецкого контрразведчика Абвера… Вот я и думаю, а не помелочились ли мы с твоим назначением? Ты человек, преданный нашему делу и своей стране, – такие люди всегда нужны. По вашему Управлению очень много вопросов стало возникать. Тебе теперь придется их решать. В первую очередь, нужно будет разобраться, кто там у нас такой крученый завелся и так запросто может заключенным статьи менять – это по твоему делу было видно. Разберешься и доложишь. Мне на таких должностях нужны кристально чистые люди, а не те, кто своим положением торгует… Теперь, майор, будем вместе работать. Выжигать каленым железом всех врагов народа, кто затесался в наши ряды. А сейчас, извини, у меня много работы. Видишь, даже чаю попить некогда. А чтобы ты потом своим товарищам не говорил, мол, приехал к товарищу Берии, а он даже чаем не угостил, прими от меня подарок – лично хотел тебе вручить…

Берия поднял трубку – и в тот же миг в кабинете появился помощник и передал кожаную папку. Берия раскрыл ее и протянул майору новенькие погоны. Поверх красных полос на них светились по две большие яркие звезды.

– Поздравляю, подполковник. Чуть позже вся ваша группа будет отмечена высокими государственными наградами. Кстати, как себя чувствует товарищ Десятый?

Подполковник молчал. Берия улыбнулся:

– Понимаю. Ну, в таком случае, передавай ему большой привет и береги его. Это очень важный для нас человек. Смотри, отвечаешь мне за него своей головой…

Берия повернулся к своему помощнику:

– Там люди уже собрались?

– Так точно, товарищ Берия. Все собрались и ждут, когда вы освободитесь.

– Ну, что ж, подполковник. Служи и дальше своей стране честно и добросовестно. Теперь будем часто встречаться. А сейчас извини, совещание у нас…

Подполковник держал в руках новые погоны и не знал, что говорить:

– Я оправдаю ваше высокое доверие, товарищ Берия. Разрешите идти?

– Идите.

Он повернулся и строевым шагом покинул кабинет. В приемной, действительно, уже собралось достаточное количество людей. Здесь можно было увидеть и генералов, и штатских. Его проводили до автомобиля, который и отвез его на аэродром. С ближайшим самолетом он отбыл на место прохождения службы, в город Горький.

На следующий день его вызвал к себе начальник Управления, вручил ему Орден Красной Звезды и пожал руку:

– Поздравляю вас, товарищ подполковник.

Дальше он не знал, что сказать. За что его подчиненному присвоили внеочередное звание и наградили орденом, он даже не догадывался. В течение дня он вручал в своем кабинете новые погоны и ордена почти двадцати офицерам, бывшим арестантам, у многих из которых на лицах еще сохранились следы недавних допросов, и совершенно был растерян. Что творилось в Управлении, было для него сплошной загадкой. Он, конечно, предполагал, что Десятый здесь проводит какую-то работу, но чтобы такого масштаба… – это было выше его понимания. К тому же он начал ясно осознавать, что его должность от него ускользает. В Управлении теперь всем заведовал начальник оперативного отдела, а он только подписывал документы, которые ему приносили помощники.

А вечером этого же дня в штабе проходило торжество по поводу присвоения новых званий и вручения государственных наград. В зале едва смогли уместиться больше двадцати человек. Тинки и жена новоиспеченного подполковника в течение всего дня готовили праздничный стол и к вечеру были уже совершенно вымотаны. Офицеры по возможности помогали им, но больше ходили по друзьям и принимали поздравления. За столом были все свои. Собрались только группа Блока и остальная команда. Время дежурства у подъезда сократили, чтобы все могли поприсутствовать на праздничном мероприятии. Блок выступил с небольшой поздравительной речью и закончил ее традиционной в то время фразой:

– За Родину, за Сталина!

Офицеры встали со своих мест и хором вторили своему командиру:

– За Родину, за Сталина…

Праздник продолжался до позднего вечера. Тинки специально для такого удобного случая вытащила из своих бездонных запасов много разной музыки, и теперь ее ноутбук выводил мелодии тридцатых и сороковых годов. Застолье постепенно переросло в танцы, и две женщины чувствовали себя королевами среди статных молодых людей в военной форме. Сидеть им не давали. Они не успевали сделать и нескольких поворотов в танце, как их пары разбивали, и уже другие офицеры предлагали себя в качестве очередных кавалеров.

Около одиннадцати часов все стали потихоньку расходиться. Офицеры торопились домой, чтобы успеть побыть с семьями в этот праздничный для них день. Тинки, натанцевавшись вволю и произведя достаточный фурор, по ее мнению, на сегодняшний день, накинула на себя старый халат и отправилась мыть горы посуды, оставшейся после банкета. Каково же было ее удивление, когда, зайдя на кухню, она увидела ровные стопки аккуратно составленных чистых тарелок и кружек. Пока она развлекалась в танцах с молодыми офицерами, остальные, не задействованные в развлечениях, отправлялись в кухонный наряд и наводили чистоту и порядок во вверенном им помещении. Тинки была приятно поражена. Она рассчитывала, что ей придется полночи мыть посуду после такого застолья, но военные люди привыкли всегда делать все сами и избавили ее от бессонной ночи и опухших от воды рук. Она тут же развернулась и радостно отправилась в свою комнату. Впереди у нее была целая ночь и возможность хорошенько выспаться перед очередным рабочим днем.

Блок и помощник сидели в зале и пили чай. БлокАДА неторопливо перечислял задания на следующий день:

– И еще… Нужно найти пассажирский вагон и оборудовать его для дальних командировок. Необходимо сделать так, чтобы в нем можно было долго и комфортно жить в суровых условиях. Сделайте там обязательно баню, столовую, склады, комнаты отдыха для наших людей, оружейку. Снаружи он должен выглядеть как обыкновенный вагон – старенький и обшарпанный, а внутри все должно быть на уровне. Загрузите его продуктами на пару месяцев: неизвестно, сколько времени займет дорога, лучше перестраховаться. Да, чуть не забыл, нужно будет сделать небольшую утечку информации и потихоньку сообщить, что в Воркуту едет большое начальство с неожиданной проверкой, чтобы нас там ждали.

– Сколько у нас есть времени?

– Пара дней, откладывать мы не можем. Операция вступает в свою завершающую стадию.

– А я думал, что офицер Абвера – это и есть конечная цель операции…

– Офицер Абвера – это только часть огромной цепочки, которую мы должны раскрутить. Он всего лишь маленькое звено в очень большой игре.

– Ясно. А по утечке – можно информацию слить начальнику Управления. Он обязательно созвонится со своими. Они всегда уж предупреждают друг друга.

– Вот и займись. Еще проследи, чтобы теплые вещи все сотрудники получили, а то у тебя сегодня перед домом оба бойца в сапогах стояли, не знаю, как ноги себе не отморозили.

– У них у каждого есть комплект зимней одежды и валенки, в том числе. Просто, сразу же сказали, что сегодня после праздничного ужина будут танцы, вот они и готовились. Говорят, лучше ноги отморозят, но перед женщинами в валенках не появятся.

– Как дети…

– Точно, дети еще совсем.

Следующие два дня полностью ушли на подготовку к будущей командировке. Бригада плотников готовила вагон к суровым зимним условиям: сдирали старую внутреннюю обшивку и утепляли стены, ломали перегородки и расширяли купе под небольшие комнаты, замазывали щели, подкрашивали окна. Одного вагона, как оказалось, было недостаточно, и в срочном порядке пришлось готовить еще один дополнительный. Первый был оборудован под хозяйственные и складские помещения, здесь же находились столовая и зал заседаний. А во втором – комнаты отдыха, оружейка и особо охраняемый склад с вооружением и специальной аппаратурой, привезенной с собой. Рядом с ним все время находился часовой, и заходить туда имели право только люди из группы Блока. Вагоны были автономными, имели собственную баню и кочегарку. В случае необходимости в них можно было жить круглый год, изредка пополняя запасы продовольствия и угля.

Когда уже почти все было готово, к вагонам, которые стояли в дальнем тупике, подальше от лишних глаз, подъехала Тинки на санях. Извозчик нахлестывал лошадь, которая с трудом тащила огромную гору каких-то коробок и мешков. Тинки деловито спрыгнула с саней и подошла к дежурившему офицеру:

– Давай, созывай всех, нужно перетаскать продукты на склад.

– А куда столько-то? Мы же вчера только погрузили дорожные пайки.

– Дорожные пайки? А Десятого мы вашими пайками будем всю дорогу кормить? Да и вы аппетитом не обделены. Сколько на стол ни поставить – все съедите.

– Ну, это, да. Молодые организмы требуют постоянной подпитки.

– Вот и я про то же. Поэтому таскайте без разговоров, потом еще сами благодарить будете…

Она зашла в вагон и прямиком направилась на свой склад. Там, быстро окинув взглядом опломбированные ящики с аппаратурой, пришла к выводу, что все в порядке. Еще раз обойдя новые владения, указала на пару недостатков. Вернее, это были даже не недостатки, а пожелания. В отсутствии Блока и Свита она чувствовала себя командиром и частенько этим пользовалась:

– Угля побольше загрузите.

– Там уже полный запас. Больше некуда.

– Некуда? А это место почему пустует?

– Здесь лопаты стоят.

– Вот сюда и загрузите еще угля, а лопаты сверху положите.

– Есть…

Тинки, довольная произведенным эффектом, отправилась домой. Блок и Свит сидели на кухне и пили чай. С красными от мороза щеками и сверкающими глазами девушка ввалилась к ним:

– Смотрите, что я на рынке купила, – она держала в руках вязаную полосатую шапку с ушками и такие же варежки с шарфом. – Правда, здоровские? Я их Лау подарю. Она любит такие яркие вещи. Вот она обрадуется. Там еще носки такие же были, только я не знаю, какой у нее размер ноги. Но ничего, как вернемся из командировки, мы с ней пойдем и все равно купим.

Она тараторила без остановки и все время трясла покупками перед лицами Блока и Свита. Чтобы она хоть как-то смогла успокоиться, им пришлось несколько раз подтвердить, что подарки, действительно, хороши и Лау будет в полном восторге. Для этого Свиту даже пришлось надеть на себя эту дурацкую шапку и покрутить своей головой, пока Тинки рассматривала ее со всех сторон, а Блоку достался шарфик. Наконец, она успокоилась и смогла воспринимать все, что происходит вокруг. Свит, наконец-то, стянул со своей головы вязаный горшок и протянул его Тинки:

– Что так долго-то?

– Да продуктов еще пришлось докупить. Неизвестно, как там у них с продовольствием – вот и пришлось полрынка скупить. Барыги все попрятались с перепугу, ладно хоть нашла того мужичка, который мне в первый раз помог затариться.