Текст книги "Золото Колчака"

Но в этот день война решила внести свои коррективы. Уже далеко после обеда тишину эфира неожиданно взорвал перехват радиосвязи советских летчиков с землей:

– «Гнездо», «Гнездо», я «Сокол»…

– «Сокол», слышу вас хорошо, что происходит, где вы?

– Я в заданном квадрате, но пробиться сумел только один…

– Где остальные?

– Нас атаковали «мессеры» – все сбиты…

– «Сокол», срочно возвращайтесь…

– «Гнездо», возвратиться не смогу – у меня пустой боекомплект, а на хвосте два «мессера».

– Что намерены предпринять?

– Попытаюсь вытащить их на наши зенитки, но, боюсь, уже не дотяну – «Гнездо», прощайте…

– «Сокол», «Сокол», почему не отвечаете?

Но в эфире уже были слышны какие-то посторонние шумы и скрежет. Чекисты бросились на верхний этаж и смогли теперь видеть всю разворачивающуюся картину своими глазами. В небе самолет с красными звездами пытался оторваться от двух других с черными крестами и разноцветными драконами. Немецкие самолеты загоняли наш истребитель, и было понятно, что теперь уничтожение советского летчика было всего лишь делом времени. Все одновременно посмотрели на Свита как на спасителя, а тот – на Блока. БлокАДА оторвал глаза от монитора компьютера:

– Сколько у нас осталось ракет?

– Две… Но мы не сможем их использовать: слишком близко самолеты друг от друга – собьем всех…

– Быстро обеспечьте связь с летчиком и устраните помехи.

У Блока уже был готов план спецоперации по спасению нашего истребителя. Ему понадобилась лишь доля секунды, чтобы просчитать все и выбрать наиболее подходящий вариант.

– Есть связь…

Блок поднес микрофон ко рту:

– «Сокол», «Сокол», как слышишь меня?

– Слышу хорошо, кто это?

– С тобой говорит начальник особого отдела контрразведки. Слушай меня внимательно… Видишь справа от себя колокольню?

– Так точно, вижу…

– Попробуй развернуться и пройти на бреющем полете между колокольней и рекой.

– Попробую, если только смогу дотянуть…

– Давай, сынок, ты сможешь… Главное, пройди как можно ниже, чтобы твои «друзья» за тобой снизились.

– Понял вас хорошо – попытаюсь сбить сосульки, ждите…

– Ждем – все будет хорошо…

Все замерли и не сводили глаз с Блока. Тот обвел взглядом присутствующих и неожиданно громко крикнул:

– Свит – «калашник», Тинки – расчет. Ваш первый немец, на мне второй. Огонь по готовности…

В одно мгновение все пришло в движение. Свит в прыжке достиг противоположной стены и раскрыл один из ящиков. Крышка с грохотом откинулась, и в его руках оказался автомат Калашникова. Свит присоединил полный магазин и через головы чекистов перебросил его Блоку. Тот ловко поймал его и побежал наверх, на ходу проверяя оружие. Свиту досталась снайперская винтовка СВД, а Тинки уже проверяла винторез. Через несколько секунд они втроем заняли позиции для стрельбы на разрушенном этаже дома, а Тинки корректировала и давала указания:

– Оттяжка минус два. Плюс четыре на север…

– Цель – пилоты?

– Нет, двигатели…

Все замерли в томительном ожидании. Пилоту понадобилось несколько секунд, чтобы развернуть машину и зайти на нужный маршрут. Время тянулось бесконечно. Казалось, что прошла уже целая вечность, прежде чем самолет, грозно ревя мотором, промчался прямо над головами разведчиков. За ним по пятам следовали разрисованные асы Люфтваффе. Они уже определили для себя, что советский летчик не представляет для них совершенно никакой угрозы, и поэтому просто веселились и играли с ним. Конец этой страшной игры всегда был один – черный столб дыма на земле и искореженный до неузнаваемости кусок металла – все, что остается в таких случаях от страшного удара боевой машины о землю и взрыва.

Первый самолет прошел почти над головами засевших в засаде стрелков. На фюзеляже чекисты смогли различить несколько нарисованных небольших звездочек – показатель численности сбитых врагов. Напряжение достигло своего апогея. Все молчали и ждали от группы Блока очередного чуда. Как только тень от нашего истребителя промчалась по головам бойцов – тут же раздались первые выстрелы. Свит из своей СВД успел произвести два выстрела в приближающийся самолет и один уже вдогонку, а Тинки сумела сделать гораздо больше. Гильзы отскакивали от ее винтореза в разные стороны. Она, не останавливаясь, разрядила половину обоймы, и для этого ей пришлось во время стрельбы развернуться на девяносто градусов. Казалось, что все предпринятые усилия прошли даром, так как разрисованный «мессер» продолжал движение. Но неожиданно он стал резко терять высоту и, наконец, клюнув носом, задел одно из полуразрушенных зданий. Сильный взрыв потряс все вокруг. Судя по всему, летчик не израсходовал свой бомбозапас, и все это рвануло вместе с самолетом. Второй разрисованный дракон, также на бреющем полете, был так низко, что все могли различить в кабине немецкого летчика. Тот внимательно всматривался по сторонам, пытаясь обнаружить опасность.

Блок слегка привстал и нажал на курок своего автомата. И если обычно он стрелял всегда строго по инструкции – два выстрела за одну очередь, то тут было все наоборот. Он нажал на курок, и его автомат замолчал только после того, как послал в воздушную цель последнюю пулю. Всем было прекрасно видно, что автоматная очередь попала точно в кабину. Тело летчика дергалось из стороны в сторону, принимая в себя смертоносные кусочки металла, которые, словно почуяв загнанную добычу, устремились с земли в воздух. Они с легкостью прошивали железные листы кабины, пронзая насквозь человека, и мчались дальше, ища, чем бы еще поживиться в свой первый и последний полет в этом тревожном небе.

Самолет с разбитой кабиной пролетел еще какое-то время и стал заваливаться на крыло. Вскоре он задел землю и закувыркался, отбрасывая от себя крылья и части фюзеляжа. Взрыва не последовало. Машина просто развалилась на куски и теперь в таком состоянии была разбросана по значительной территории.

– Есть!!! – закричал один из офицеров…

– Ура… Сбили!!! – поддержали его криками остальные. Люди радовались сбитым немецким самолетам, и их радость была настолько заразительной, что, казалось, воздух был насквозь пронизан счастьем. Блок все еще стоял с поднятым автоматом, когда к нему подошла Тинки:

– Сам по кабине стрелял, а нам сказал – по двигателю… нехорошо…

– А какая разница?

– Да никакой, я просто так сказала…

– Ну, если никакой, то нечего тут языком чесать – соедини меня с летчиком.

– Готово, он на связи…

Блок взял микрофон:

– «Сокол», как слышишь меня?

– «Земля», слышу вас хорошо…

– Зайди еще на один круг – подтверди ликвидацию своих «мессеров».

– Вас понял, захожу на второй круг. Хотя мне и отсюда видно – один горит, а второй по земле разложился…

– Тогда поздравляю с уничтожением двух вражеских самолетов – оформляй их на себя…

– «Земля»… вас не понял…

– Оформляй обоих «мессеров» на себя… Ты их в ловушку загнал – вот они крыльями за дома и зацепились, так что рисуй себе на фюзеляже еще две звездочки…

– Вас понял, «Земля»…

– Все, отбой связи… Удачи тебе и будь жив…

Серебряный самолет с красными звездами сделал прощальный круг и повторил свой маневр с бреющим полетом, только теперь ему уже ничего не угрожало, и внизу его восторженными криками приветствовали бойцы. Они встречали его как самого дорогого друга и радостно махали руками. Напоследок летчик покачал крыльями своим спасителям и, взмыв в небо, взял курс на возвращение.

Чекисты окружили Блока:

– Товарищ полковник, как можно на лету сбить целый самолет, да еще и не один?

– Да они еле ползут по небу. Их и ребенок собьет, если захочет, тем более на такой высоте…

Блок протянул автомат с пустым магазином Свиту и устало стал спускаться в подвал. За ним по очереди шли его люди. Они все еще обнимались и радовались, хотя так и не могли понять, почему их командир записал уничтожение немецких самолетов на совершенно незнакомого молодого летчика, которого никто даже в глаза не видел. Но это нисколько не омрачило сегодняшнего настроения, и на общем собрании было решено устроить небольшой праздник. Ради этого в котел с кашей было положено на пару банок тушенки больше обычного, и, помимо этого, Тинки достала несколько банок сгущенного молока. Когда праздничный обед был в самом разгаре, часовой сообщил, что над их расположением кружит разведывательный самолет. Он долго летал, пытаясь собрать как можно больше информации о странном месте, где происходят загадочные события. Когда он улетел, ему на смену тут же прилетел другой и также стал кружить на одном месте. Тинки, воодушевленная сегодняшними победами, подсела к Блоку:

– Может, устроим беспилотную зону и собьем разведчика?

– Нет, у нас остались две ракеты – они могут пригодиться еще…

Блок хотел сказать еще что-то, но его прервал крик дежурного: «Воздух…» Тут же послышался вой авиационных бомб, и через некоторое время земля содрогнулась от сильных взрывов.

– А вот теперь в самый раз.

Блок махнул рукой Свиту, и они бегом бросились на верхние этажи. За ними по пятам следовали люди из личной охраны. Пока Свит расчехлял ракетную установку, Блок настраивал компьютер:

– Ставь «земля – воздух».

– А у нас только они и остались, причем обе…

– Ну, тогда сейчас и закончим с ними… Ждем, когда первая двойка на нас выйдет… Готов?

– Готов…

– Давай…

Как и в прошлые разы, послышался вой, свист, гул, и огненный шар с белой полосой отправился в небо искать для себя жертву. Долго блуждать ему не пришлось. Он быстро развернулся и, нащупав тепловой след в небе, устремился в погоню. Добравшись до одного из самолетов, он на доли секунды задумался, кого бы выбрать, но, видно, так и не решив, кого именно, взорвался с оглушающим грохотом – и тысячи мелких шариков разлетелись в разные стороны с огромной скоростью. Они прошили оба самолета насквозь в тысячах мест и улетели дальше в надежде, что найдут еще кого-нибудь в этом бескрайнем небе. Самолеты одновременно перестали издавать какие-либо звуки, так как моторы были продырявлены, и один за другим завалились набок. Вскоре послышались два взрыва. Это самолеты достигли земли и перестали числиться в своих авиационных полках.

– Ждем, сейчас еще прилетят, – Свит внимательно всматривался через бинокль в небо и оказался прав. Вдали показались еще две маленькие черные точки. Они приближались, и все яснее становился гул моторов. Свит убрал бинокль и обратился к Блоку:

– Ждать не будем, пока прилетят?

– Нет, собьем на подлете, чего ждать-то?

– Тогда командуй…

Со второй воздушной двойкой все произошло в точности, как и с первой. Ракета ушла в небо, и яркая вспышка сообщила всем, что на сегодня она свой фронт работ завершила, а результаты ее работы все желающие могут увидеть на земле… Теперь ракетная установка за неимением боеприпасов уже не представляла никакого интереса. Ее оттащили подальше к соседнему дому и, привязав к ней связку противотанковых гранат, взорвали. Несведущий человек никогда бы не смог догадаться, что еще несколько часов назад эти разбросанные куски искореженного металла наводили ужас на врага.

День был прожит без потерь, люди были рады такой неожиданной передышке. Наконец-то, можно было спокойно побриться и просушить мокрую одежду, привести в порядок оружие и обмундирование. Неожиданно за хозяйскими хлопотами быстро сгустились сумерки. В темноте ничего не было видно, так как вся земля была изрыта воронками и усыпана обломками стен и крыш домов. Снег был грязного цвета, весь покрытый толстым слоем пыли, и абсолютно не давал никакого отблеска света. Звезды были спрятаны за густыми облаками, и ночь была совершено непроглядной. Часовые на своих наблюдательных постах тщетно всматривались во тьму, полагаясь только на свой слух. Луна изредка появлялась на небосводе, и с ее появлением вся местность получала свою небольшую долю ночного освещения.

После сытного ужина большая часть бойцов отправилась спать, а руководящий состав сидел у небольшой бочки с огнем и негромко переговаривался. Неожиданно наверху дома, где находился один из постов, послышался непонятный звук, казалось, что кто-то уронил оружие на кирпичи, и оно еле слышно звякнуло. Блок поднял глаза и слегка напрягся. Многолетний опыт не подвел его и в этот раз. Он краем глаза заметил, что сверху в центр комнаты упал небольшой предмет. Реакция Блока была молниеносной:

– Граната… – его резкий крик заставил вскочить на ноги всех, кто находился рядом.

Свит был недалеко от Тинки. Он в сильном прыжке перепрыгнул через только еще встававших людей; перелетая у них над головами, он успел схватить девушку за шиворот и дернуть ее за собой с такой силой, что она полетела вместе с ним вверх тормашками. В это же время он еще успел заметить, что Блок также успевает укрыться за грудой кирпича, и посильнее вжался в землю, закрыв уши руками.

Взрыв в закрытом помещении прозвучал сильнее, чем на улице. Кругом свистели осколки, стояла удушливая пыль. Люди, оглушенные сильным грохотом, сидели на земле и пытались прийти в себя, когда в комнате стали появляться немецкие солдаты. Они также ничего не видели из-за сильной пыли, но и открывать огонь в упор не торопились, так как неожиданное нападение было организовано одновременно с нескольких сторон.

Блок лежал на земле и планомерно отстреливал появлявшихся перед ним врагов. В его руках были два пистолета, и он тратил по одному выстрелу на каждого. Вскоре тела немцев, лежащих на полу, перемешались с ранеными чекистами, и теперь уже совершенно невозможно было разобраться, кто и где.

Свит сразу же после взрыва вскочил на ноги и бросился в сторону двери, чтобы как можно быстрее покинуть комнату. Он прекрасно помнил урок в спецшколе, что замкнутое пространство – это гарантированная смерть, и теперь пытался выбраться из этой западни. Но его планам не суждено было сбыться. Проем двери обрушился, и теперь, чтобы протиснуться сквозь него, нужно было вставать на четвереньки и ползти через обрушенные балки. Но и это еще было не все… Через предполагаемый путь отступления в комнату уже начали пробираться немцы. Тогда Свит одним прыжком достиг нужного проема и встал сбоку так, чтобы вползающие враги не могли его увидеть. Как только немецкому солдату удавалось заползти в комнату, Свит тут же приподнимал его одной рукой, а второй – вгонял ему нож по самую рукоятку и клал сзади себя, чтобы не мешать остальным. Свит был первоклассным врачом, к тому же хирургом, поэтому немцы не мучились, а умирали в одно мгновение.

Тинки из-за ящиков также без остановки стреляла в сторону врагов. Вскоре завязался рукопашный бой. У Блока закончились патроны, и он отбросил в сторону пистолеты. Рядом с ним лежал убитый красноармеец, Блок быстрым движением сорвал у него с ремня саперную лопатку. Теперь он был не менее опасным и вооруженным. Он с быстротой молнии бросился на середину комнаты, нанося удары своим новым оружием направо и налево, и в течение нескольких секунд остался совершенно один. Мгновенно оценив обстановку, он резко крикнул:

– Все на улицу… быстро…

Немцы еще пытались пробиться в комнату, так как не знали, что их авангард уже перебит, и теперь толпились в проходах. На них уже со всех сторон стали набрасываться советские солдаты. Они были вооружены ножами и штыками, а кто-то и просто кусками кирпича, так как патроны уже закончились, а менять магазины времени не было. Бой разгорелся с новой силой теперь уже на улице. Волна немецких солдат врезалась в волну красноармейцев. Никто не стрелял, боясь в темноте зацепить своих, и можно было заметить только блеск острых лезвий, которые сверкали при неожиданном появлении луны.

Сколько длился этот бой, сказать никто не мог, и сколько бы он еще продлился, тоже неизвестно, если бы вдруг у одного из немецких солдат не сдали нервы. Он встал на небольшом бруствере и, передернув затвор пулемета, начал очередями поливать всех, кто был задействован в данный момент в этом кровавом спектакле. Он кричал и водил в разные стороны стволом пулемета, из которого вылетали маленькие кусочки металла, приносящие смерть и мучения как врагам, так и своим… Всем было понятно, что он не успокоится, пока не закончатся патроны, поэтому все, кто еще владел собой и мог трезво оценивать ситуацию, бросились на землю и затаились. Те, кто не успел этого сделать, падали уже без жизни, пронизанные десятками пуль.

Блок лежал в небольшой воронке и старательно осматривался по сторонам, стараясь не поднимать головы. Его внимание привлек немецкий солдат, который так же, как и он, спрыгнул в эту воронку. Они встретились глазами; Блок придвинул к себе саперную лопатку, которую не выпускал из рук все это время, и приготовился к броску. Немец был смертельно бледен; судя по лицу, ему было не больше двадцати лет. Он заметил, что Блок сделал еле заметное движение рукой, и еще сильнее вжался в землю.

– Найн… Найн… – еле слышно шептали его губы, а по щекам текли слезы, оставляя грязные следы. Он жалобно смотрел на Блока и понимал, что именно сейчас для него все и закончится.

– Вали отсюда… быстро, чтобы я тебя здесь больше не видел.

Блок отодвинул от себя лопатку – он был солдат, а не палач и убийца. Немец, кажется, понял его. Он вскочил и бросился к своим. Неожиданно наступила полная тишина. Никто не стрелял, и люди осторожно стали поднимать головы.

– Все, отходим… Всем покинуть улицу… – Блок понял, что сейчас именно та минута, которая может сохранить жизнь еще нескольким его бойцам.

Чекисты, не делая резких движений, стали потихоньку отходить к своему дому. Немцы так же, осторожно, стали покидать опасный участок. Как только Блок с оставшимися в живых бойцами оказался в здании, он первым делом бросился к ящикам с боеприпасами и стал заряжать магазины автоматов; его примеру последовали остальные. Тинки сидела рядом с ним и раздавала патроны:

– Там раненых много осталось…

– Да, чуть позже всех вытащим, сейчас нужно выяснить обстановку…

– Проверили, что с часовыми наверху?

– Еще нет, времени не было… Сейчас проверю.

Она направилась к лестнице, но ее остановил Свит:

– Не ходи, я сам посмотрю.

Наверху он увидел именно то, что и предполагал. Немецкие разведчики сумели незаметно под прикрытием темноты подобраться вплотную к нашим постам сзади и перерезать горло всем часовым. Это был стандартный прием любого разведчика. А затем, когда уже подошли основные силы, спокойно сверху забросали гранатами комнату с красноармейцами. Зрелище было не для слабонервных, и Свит просто пожалел Тинки и оградил ее от созерцания этой ужасающей картины.

Около часа стояла полная тишина, и чекисты старательно готовились к очередной атаке. Неожиданно со стороны немцев донеслись крики:

– Русский зольдатен – не стреляйт, не стреляйт…

Один из чекистов выглянул через проем и стал докладывать:

– Три немца стоят с белым флагом – сдаются, что ли?

– Переговоры хотят, скорее всего, – Блок посмотрел на Свита, – я схожу, выясню, что хотят, а вы их на прицеле пока подержите.

Блок в сопровождении своих охранников вышел из дома в полном вооружении и направился в сторону немцев. Немецкий офицер, несмотря на сильный мороз, был в фуражке и идеально начищенных сапогах. Они сверкали при лунном свете, как зеркало, и было совершенно непонятно, как он умудрялся сохранять свою обувь в таком состоянии. Блок подошел к немцам, поднял стекло защитного шлема и на безукоризненном немецком произнес:

– Слушаю вас…

– О-о, русский офицер говорит по-немецки?

– Да, у меня хорошее образование.

– Я слышу берлинский акцент.

– А у вас баварский, если мне не изменяет слух…

– Совершенно верно…

– Так о чем вы хотели говорить?

– Произошло небольшое недоразумение: наш солдат нарушил воинскую дисциплину. Теперь мы имеем много раненых и убитых. С вашей стороны также есть большие потери. Поэтому я хотел бы предложить объявить перемирие, и за это время нам с вами забрать своих раненых и убитых. Вы должны быть в этом заинтересованы не меньше моего.

– Меня устраивает ваше предложение. Как именно вы собираетесь выносить своих людей?

– Я предлагаю выделить по пять безоружных солдат, а когда все будет закончено, то в небе появится белая осветительная ракета. Как только вы закончите, то оповестите нас так же. И с появлением второй ракеты наше перемирие будет считаться законченным.

– Хорошо. Можете присылать своих людей, мы не будем стрелять…

За время всего диалога немецкий офицер не сводил глаз с амуниции Блока и его сопровождающих. Странный камуфляж, бронежилеты, защитные шлемы, обвешанные какими-то приборами, и странное оружие – все приводило его в замешательство. Такого вида солдат он не встречал нигде, и это его немного выбивало из колеи. Рядом с этими русскими воинами его солдаты казались какими-то детьми, которые вышли в соседний огород, чтобы поиграть в войнушку.

Они попрощались и разошлись. Как только Блок вернулся к своим, то ему сразу же доложили:

– Немцы снова идут, теперь уже пять человек…

– Пропустите. Они идут за своими. Теперь мы тоже можем забрать наших людей…

Около часа по улице бродили солдаты и искали раненых. Несколько раз немцы звали чекистов и указывали на красноармейцев, чтобы те забрали своих. Чекисты также пару раз находили раненых вражеских солдат и передавали их немцам. Свит трудился не покладая рук. Раненых было столько, что ему пришлось складывать их просто на полу, подстелив под них остатки шинелей и ватников. Последствия боя были ошеломляющие. Двенадцать человек убитыми, из них четверо из группы Блока. Раненых было около двадцати, из них несколько человек – тяжело. Свит делал все, что мог. В ход шли капельницы, уколы, бинты – все, что было у него под рукой. Он делал какие-то несложные операции по удалению осколков, но для серьезных больных ему необходимы были совершенно другие условия. Тинки, проходившая мимо него, вдруг остановилась рядом:

– А что это у тебя сбоку, ну-ка, покажи?

– Что там?

– Вроде, штыком в бок ударили…

– На мне бронежилет…

– Точно, на бронике защитную ткань пропороли – вон, два удара штыком сбоку. Сильно приложились, наверное, синяки будут на теле.

– Там по помощнику Блока очередь дали – сходи, посмотри, что там у него, а то мне некогда пока.

Тинки подошла к подполковнику и заставила его встать. Тот нехотя повиновался, хотя чувствовалось, что движения ему даются с большим трудом. Тинки повернула его поближе к свету:

– Так и есть, очередь получил по спине. Снимай броник и иди к нашему врачу – он тебе обработает. Ребра-то целы?

– Пока не знаю, все болит…

Но к Свиту он не пошел. Он спустился к Блоку и сел недалеко от него. Блок устало повернул к нему голову:

– Ты чего же это себя не бережешь?

– Как и все. Война же идет…

– Заканчивай скромничать, видел я, как ты друга своего испанского от пули закрыл своим телом – бросился, как на амбразуру, защищать…

– Ну, на мне же бронежилет надет, а у него нет.

– Тут дело не в бронежилете. Ты даже без броника бы прикрыл его, тут доли секунды даются для принятия решения, и разуму некогда вспоминать, есть у тебя броник или нет.

Подполковник молчал. Тогда Блок посмотрел на свои часы, снял их и протянул ему:

– Держи, это тебе на память обо мне – командирские, заводить не нужно, они с самоподзаводом: рукой помашешь – и сами заводятся.

– Это за сегодняшний бой?

– Не только. Ты Испанию прошел, а это дорогого стоит…

Некоторое время они сидели молча, их прервала Тинки. Она спустилась с ноутбуком и сразу же стала что-то объяснять, но Блок прервал ее:

– Ты почему без полушубка?

– Да жарко, вот и сняла…

– Что-то не очень-то жарко, по-моему, ладно, что там у тебя?

– Перехватила немецкую шифровку, тут, вроде как, про нас.

– Ну, и что там такого важного про нас?

– В наш квадрат направляется диверсионная группа «Зета-1» для выяснения полной информации о том, кто мы такие, что за вооружение и что за часть. Немецкая разведка доложила о том, что у них был контакт с непонятными частями войск со странной амуницией и вооружением. Теперь здесь стоит ждать появления элитной немецкой диверсионной группы.

Блок сразу же оживился:

– Ну, наконец-то, займемся своим делом, а то уже засиделись тут без работы. Слышишь, подполковник, по нашу душу диверсанты прибывают, так что теперь нужно будет держать ухо востро.

– Да мы всегда готовы…

– Это верно.

– Что с ранеными делать будем?

– Выводить на большую землю. Отходить будем. Не сегодня-завтра генеральное наступление, так что теперь этот дом уже не имеет большой ценности. Немец сюда не полезет – будет ждать результатов работы своих диверсантов, а мы потихоньку отойдем к своим. Сейчас передохнем и начнем переправу… А ты – молодец, подполковник, я в тебе не ошибся…

Через час передовая группа чекистов во главе со Свитом выдвинулась в сторону основных войск. На этот раз немецких снайперов было не так много, и Свит довольно быстро с ними разобрался. Уже через полчаса он докладывал основной группе:

– Проход чист… можете выходить.

– Идем, встречайте…

Раненых пришлось выносить в несколько заходов. Сначала были перенесены тяжелые. В лазарете специально приготовили для них палату, и врачи сразу же стали колдовать над бойцами. Свит был тут же. Он не отходил от раненых ни на секунду, делал операции, а в небольших перерывах давал консультации по тем или иным вопросам. Его знания и опыт подарили нескольким чекистам вторую жизнь.

А Блок занимался встречей диверсионной группы. Специально оборудовали отдельно стоящий лагерь. На его охрану были выставлены бойцы в необычном камуфляже, который так заинтересовал немецкую разведку. Рылись блиндажи и ставились брезентовые палатки. Все говорило о том, что в данном месте, действительно, находится что-то очень важное. Для встречи гостей Блок собрал совещание в своем блиндаже:

– Работа предстоит серьезная, так как к нам выдвинулась не простая группа диверсантов, а элитная команда Абвера. Скорее всего, они будут в форме офицеров НКВД – это даст им дополнительные преимущества для сбора информации, поэтому особое внимание обратить на весь офицерский состав, прибывающий с различными проверками.

– Брать будем живыми или сразу в расход?

– Посмотрим по обстоятельствам, но желательно всех взять живыми. Наверняка, у них есть интересная информация по агентам в тылу. Кто-то же их снабжает документами и информацией…

– Если они увидят, что здесь собрано такое большое количество сотрудников НКВД, то вряд ли, пойдут напролом. Они будут вынюхивать вокруг да около. Поэтому нам лучше будет переодеться в обычную полевую форму пехоты. Тогда и они будут чувствовать себя намного увереннее и наглее.

– Хорошее замечание, – Блок остался доволен своим помощником. – Еще будут какие-нибудь предложения?

– Можно насыпать большие горы досок, и все это накрыть брезентом. А еще поставить рядом часовых – все это будет выглядеть, как секретное оружие…

– Так и сделаем. А теперь всем быть в полной боевой готовности и ожидать гостей в любой момент. Обо всех посторонних в лагере докладывать мне немедленно.

БлокАДА и Тинки сидели в блиндаже, грелись у чугунной печки и чуть слышно переговаривались – это была их обычная манера разговора. Любой человек, находившийся даже в шаге от них, уже ничего не мог слышать. Блок грел руки у открытого огня и отчитывал Тинки:

– Ну, а зачем же ты ватник-то свой отдала?

– Свит же тоже свой отдал. Там раненые на ледяном бетонном полу лежали – вот под них подкладывали, а то замерзли бы все.

– А заболеете, что я с вами делать тогда буду? Я один задание выполнять должен? Вот Свит освободится от своих дел – я ему покажу… Устроили здесь – два часа на морозе в одних гимнастерках… Отогревайся теперь, а полушубок мой потом возьмешь, только погоны поменяй, не забудь, а то так и будешь ходить…

– А ты как?

– У меня еще ватник где-то должен быть…

– Я в твоем полушубке утону – он большой же совсем…

– Ничего, до вагонов доберемся, а там уже теплые вещи и не нужны будут…

– Слушай, у меня мысль есть одна. Мы можем наших друзей встретить так, что они забудут обо всем на свете, а пока они будут в себя приходить – мы их и возьмем тепленькими…

– Давай, выкладывай…

Тинки с присущей ей живостью стала излагать свое видение захвата диверсантов. Блок сначала серьезно, затем с улыбкой, а в конце уже с нескрываемым смехом замахал на нее руками:

– Вот ты напридумываешь вечно, а если они с ума посходят все? Что мы тогда с ними делать будем?

– Ну, все-то не свихнутся, кто-нибудь да останется…

– А мне нравится твоя идея. Как раз в твоем стиле – людям мозги пудрить. Давай так и попробуем… Только теперь главное – Свита уговорить, а то он, вряд ли, согласится – сама будешь объясняться с ним.

– Может, все-таки ты? Вроде, начальник приказал, никуда не денешься…

– Да, а если он меня пошлет, своего начальника, с такими приказами? Нет уж, лучше ты сама с ним переговори и, если он согласится, мне скажешь…

Около трех часов ушло у чекистов, чтобы привести новый лагерь в надлежащий вид. Теперь постороннему человеку сразу же бросались в глаза странные объекты под брезентом и не менее странные часовые со странным оружием и в странном одеянии. Уже через два часа поступил сигнал о прибытии особистов из штаба дивизии. Это был майор и сопровождавший его капитан. С ними все время находились двое автоматчиков, которые не отходили от легкового автомобиля. Как только проверяющие пересекли территорию лагеря, все были подняты по тревоге. Майор ходил по лагерю и тыкал пальцами в разные стороны:

– А это что?

– Не могу знать, товарищ майор, – помощник Блока с лейтенантскими погонами все время сопровождал вышестоящее начальство и услужливо заискивал.

– Пойдем, посмотрим…

– Нельзя, товарищ майор. Командир роты приказал никого не подпускать даже близко – сразу стрелять на поражение.

– Я твоего ротного в рядовые – и в окопы сейчас…

– Все равно нельзя. Только с его личного разрешения…

– А где он? Почему не встречает?

– Он в своем блиндаже, отдыхает.

– Давай его сюда, и поживее…

– Нельзя, товарищ майор, он не велит будить его, когда спит.

– Да что у вас здесь происходит, вообще? Вы что, под трибунал захотели? А ну, показывай, где его блиндаж… сейчас он у меня на нарах будет досыпать…

Испуганный лейтенантик повел строгих проверяющих к своему начальнику, но у самого входа их неожиданно остановил Блок в погонах старшины, охранявший блиндаж:

– Товарищ майор, там это, командир роты не один, нельзя туда…

– Что значит: нельзя? Вы понимаете, с кем разговариваете? А ну, немедленно отойдите с дороги…

Майор негодовал. Весь этот бардак, который он сейчас увидел, вывел его из себя. Часть стоит на самой передовой, а дисциплины совершенно никакой. За такие дела можно было смело отправлять ротного в штрафбат. Майор и сопровождавший его капитан спустились по земляным ступенькам в небольшой проход, который должен был привести их в блиндаж командира роты. Ровно через минуту по этим же ступенькам на коленках выполз капитан. Он был не в силах встать на ноги и еле карабкался на четвереньках на улицу. Вид его был ужасен: расстегнутая шинель, в широко открытых глазах застыл леденящий ужас. Он задыхался и совершенно не мог говорить. По его бледному лицу было понятно, что сейчас он лишится чувств.