Текст книги "Женские лица русской разведки"

Однако с помощью своих сторонников Наполеону в начале марта 1815 года удалось временно захватить власть, которую он удерживал в течении 100 дней. Затем последовал окончательный военный разгром его армии и второе отречение Наполеона I от власти с последующей ссылкой на остров Святой Елены.

Остаётся загадкой, что могла делать Екатерина Андреевна в охваченной войной Франции и в качестве кого находилась подданная русской короны на территории военного противника Российской империи.

«Ночная княгиня» под наблюдением III отделения

О чём же докладывала агент «Еврейка», например, 20 июля 1826 года? Приставленная наблюдать за княгиней Голицыной, она сообщала, что княгиня иногда через свою девушку раздаёт деньги солдатам, но при этом сама с ними никогда не разговаривает. При этом соглядай не уточнила, как звали княгиню из рода Голицыных. Судя по всему, речь идёт о Евдокии Ивановне Голицыной, содержавшей аристократический литературный салон в столице. Она была знакома с Пушкиным и Тургеневым. В её салоне часто собирались будущие декабристы и другие вольнодумцы.

Княгиня в молодости слыла красавицей. Во времена Павла I и по его прихоти её выдали замуж за заурядного князя С.М. Голицына. Бракосочетание состоялось без взаимных чувств. Как только император умер, она ушла от нелюбимого мужа и стала жить отдельным домом. Муж из мести до конца жизни не давал ей развода, но, судя по всему, это не мешало ей жить полноценной жизнью. К тому же княгиня по моде тех лет занималась наукой и даже написала несколько научных трудов.

В столице необычную аристократку называли «ночной княгиней» из-за того, что все приёмы в её салоне начинались за полночь. Это было связано с тем, что когда-то гадалка предсказала ей смерть в ночные часы. Из-за этого она бодрствовала ночами и спала днём.

В донесении сообщалось, что у княгини часто проводит ночи Н.С. Мордвинов. Здесь речь идёт о первом морском министре империи графе Мордвинове. При этом в обществе он слыл примерным семьянином и известным вольнодумцем. К тому же адмирал был отцом шестерых детей.

Екатерина Андреевна Хотяинцева, выполняя возложенные на неё шпионские функции, сообщала, что княгиня ночи напролёт пишет какие-то бумаги, которые прячет в сундук в своей спальне. Позже их переписывает живущая у неё в роли компаньонки воспитанница Екатерининского института девица Жеребцова. Кстати, вначале это учебное заведение для благородных девиц называлось Петербургским училищем ордена Святой Екатерины, в которое принимались лишь дочери потомственных дворян. Выпускницы получали престижное и, как в те годы считалось, достойное дворянскому сословию образование.

Агент в своем донесении отмечала, что вся прислуга княгини твердит о её набожности, но, тайно проникнув в её спальню и кабинет, она не увидела ни одной религиозной книги. Зато было много других книг по римской истории, о французской революции и им подобных. Увидев в одной из книг листок с множеством фамилий, шпионка стащила его и приложила к своему донесению[203]203
  См.: Максим Яковлевич фон Фок. Донесения А.Х. Бенкендорфу; http://www.librapress.ru/2021/05/maksim-yakovlevich-fon-fok-doneseniya-a-x-benkendorfu.html (Дата обращения: 28.05.2021.)


[Закрыть]. Известно, что в том списке была и фамилия А.С. Пушкина.

Кстати, с этим донесением произошла какая-то путаница. Дело в том, что современные авторы книги «Повседневная жизнь российских жандармов» со ссылкой на пушкиниста Б.Л. Модзалевского приводят это же агентурное сообщение «Еврейки» со сведениями в отношении всё той же княгини Евдокии Ивановны Голицыной – хозяйки литературного и светского салона на Большой Миллионной улице Петербурга. Но почему-то в этом случае упомянутое выше донесение агента «Еврейка» было датировано 9 апреля 1828 года[204]204
  См.: Григорьев Б.Н., Колоколов Б.Г. Повседневная жизнь российских жандармов. М.: Мол. гвардия, 2007. Электрон. версия; https://www.litmir.me/br/?b=190214&p=28


[Закрыть].

Следует отметить, что агент «Еврейка» в своих донесениях не раз уличала княгиню в неблаговидных делах, склонности к вольнодумству и чтении запрещённых стихов и пародий «в списках». Имеется в виду способ распространения крамольных произведений в рукописных копиях. От её бдительного взора не ускользнули даже такие известные сановники империи, как генерал-фельдмаршал граф И.И. Дибич-Забайкальский, прославленный полководец, ставший четвёртым и последним в империи полным кавалером ордена Святого Георгия. Доверие императора Николая I он заслужил тем, что сообщил царю о раскрытии заговора декабристов и сразу же после разгрома мятежа заговорщиков в Петербурге лично принял участие в арестах офицеров – членов тайных обществ.

Тем не менее агент Хотяинцева назвала его среди любителей чтения запрещённых и сомнительного содержания стихов. В крамольный список попали герой войны на Кавказе генерал от инфантерии А.П. Ермолов и первый в истории России морской министр адмирал Н.С. Мордвинов, пользовавшийся большим уважением среди декабристов. Кстати, несмотря на свои либеральные взгляды, адмирал в 1834 году был возведён в графское достоинство. Тем не менее все они были упомянуты в донесениях как лица, склонные к либеральным рассуждениям и обсуждениям крамольных стихов и эпиграмм.

При этом агент «Еврейка» не стеснялась поучать своё начальство в том, что им надо, по её мнению, делать, получив её донесения, часто основанные на слухах. Так, например, в августе 1827 года она уведомила графа А.Х. Бенкендорфа: «Надо велеть обратить внимание на князя Вяземского, говорят, что он враг государю и всей августейшей фамилии»[205]205
  Секретный агент вблизи Пушкина: Донесения Е.А. Хотяинцевой // Филин М.Д. О Пушкине и окрест поэта [Текст]: Из архивных разысканий. М.: ТЕРРА, 1997. С. 61—62. Выделено в тексте автором донесения.


[Закрыть].

Другие сферы деятельности агента «Еврейка»

Общее представление о том, что докладывала секретная агентура в III отделение, можно получить, просматривая другие донесения Е. Хотяинцевой. Все сообщения агентов прочитывались М.Я. фон Фоком и А.Х. Бенкендорфом, затем наиболее важные из них в изложении или в подлиннике докладывались лично императору. В сообщениях агента «Еврейка» часто приводились факты, которые не относились к политическому сыску, но имели важное, часто общегосударственное значение. Например, в одной из агентурных записок Хотяинцева сообщила о выявленных ею злоупотреблениях в учреждениях Министерства финансов империи. Чиновники финансового ведомства заказывали талоны и фальшивые печати, которые затем продавали торговцам, перевозившим товары через границу. А те в свою очередь опечатывали и оформляли свои товары как якобы уже прошедшие таможенный контроль.

Перечисленные в донесении факты злоупотреблений и финансовых махинаций при проверке подтвердились. В результате в Вильно и Юрбурге были взяты под стражу около сорока торговцев, замешанных в нарушении таможенных правил. А таможенные чиновники-нарушители избежали наказания. В этой связи Хотяинцева позже сетовала о судьбе арестантов, «кои изнуряются невиновно».

Вскрыла она и другие факты злоупотреблений. Так, по её сведениям, отдельные чиновники Минфина по таможенной части промышляли оставшимися у них на руках прежними печатями и талонами, сохранившимися со времени царствования Александра I. Предъявляя их, чиновники, по образному выражению секретного агента, «сдирают деньги с боязливых евреев». На поступивший сигнал в III отделении сразу же отреагировали. Генерал Бенкендорф сделал запрос дежурному генералу Главного штаба и выяснил, что прежде открытые предписания выдавались по распоряжению Минфина для предъявления местным властям при проведении операций по задержанию контрабандистов. В ходе расследования было установлено количество выданных бумаг и их номера. Уличенные в таможенных и финансовых махинациях чиновники были арестованы или отстранены от службы[206]206
  См.: Крамар В. «И вы, мундиры голубые…» // Воен.-промыш. курьер. 2006. № 47; https://vpk-news.ru/articles/1706


[Закрыть].

Агент «Еврейка» под негласным надзором

Е.А. Хотяинцева в конце концов расшифровалась и, как водилось в тогдашнем обществе, оказалась в ситуации морального осуждения. О физической расправе с доносчиками в те годы, на её счастье, дело ещё не доходило. Однако общественное порицание превращало разоблачённых секретных агентов в изгоев и нежелательных персон.

Известный актер В.А. Каратыгин вспоминал впоследствии: «Помимо агентов в числе лиц, близких к III отделению, находились лица, принадлежавшие к высшим классам общества и к миру литературному и ученому, державшие себя в обществе настолько осторожно, что никто не мог их заподозрить в шпионстве»[207]207
  Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России (1826—1880 гг.). М.: Мысль, 1982. С. 65.


[Закрыть]. Будучи другом и партнёром актёра Д.Н. Хотяинцева в театральной труппе, вполне возможно, что Каратыгин в своём высказывании подразумевал хорошо известную ему жену друга – Екатерину Андреевну Хотяинцеву.

Граф А. X. Бенкендорф высоко ценил услуги секретного агента «Еврейка», но при этом проявлял бдительность, осуществляя контроль и проверку её деятельности. Об этом свидетельствуют опубликованные в журнале «Русская старина» два его письма от 3 августа 1831 года, адресованные высокопоставленным царским чиновникам А.К. Крыжановскому и М.М. Брискорну. Бенкендорф просил уточнить некоторые факты из её прежней деятельности и разыскивал некие важные для него документы. Судя по перечисленным в письмах чинам и фамилиям, агент «Еврейка» была вовлечена в интриги и разного рода разбирательства на достаточно высоком уровне. При этом граф ссылается на то, что запрашиваемые им сведения необходимы для доклада императору. Выходит, что царь знал не только о существовании агента «Еврейка», но и был в курсе её тайных дел[208]208
  См.: Русская старина. Т. XCIV. Апрель 1898. СПб.: Тип. «Общественная польза», 1898. С. 454; https://runivers.ru/bookreader/book398806/#page/466/mode/1up


[Закрыть].

При этом о жизни и тайной службе самой Екатерины Андреевны известно на удивление мало. Судя по доступным в открытых источниках сведениям, агент Хотяинцева в тайном сыске видела своё призвание и служила по идейным мотивам во благо укрепления самодержавной власти. Видимо, о таких, как она, французский путешественник и литератор маркиз де Кюстин в своей книге «Николаевская Россия» писал: «Все занимаются здесь шпионством из любви к искусству, даже не рассчитывая на вознаграждение»[209]209
  Кюстин А. Николаевская Россия: пер. с франц. М.: Политиздат, 1990. С. 278.


[Закрыть]. Получала ли агент «Еврейка» денежное вознаграждение за секретную службу в III Отделении или трудилась на тайном поприще бескорыстно – неизвестно.

Казалось бы, она была хорошо известна в светских салонах, в театральных и литературных кругах Петербурга, однако о ней практически не сохранилось воспоминаний близких ей людей и современников. В книге М.Д. Филина «О Пушкине и окрест поэта» изложена версия о том, что в какое-то время у неё начались неприятности на тайной службе, в результате которых она попала в опалу. Как сложилась её жизнь после смерти мужа и чем она зарабатывала на жизнь, до сих пор остаётся тайной, скрытой в архивах III отделения. Судя по всему, остаток своих дней после громкого разоблачения она провела в полной безвестности.

Писательница на ниве тайного сыска

В журнале «Русская старина» за 1881 год были опубликованы «Донесения М.Я. фон Фока А.X. Бенкендорфу». В них упоминалась секретный агент III отделения Екатерина Наумовна Пучкова. В литературных кругах столицы она была известна как писательница и поэтесса. Судя по всему, она не была лично знакома с Пушкиным, хотя и удостоилась двух его эпиграмм, относящихся к лицейскому периоду. Стихотворные строки поэта были реакцией на её публикации своих стихов в газете «Русский инвалид».

Но агент Пучкова нашла более верный и короткий путь для проникновения в клан семейства Пушкиных. Спустя почти два века попробуем восстановить основные этапы её жизни и секретной деятельности в интересах III отделения.

Страницы жизни тайного агента

Екатерина Наумовна Пучкова родилась в 1792 году в дворянской семье в Нижегородской губернии. Её отец в 1799 году был военным и вышел в отставку «за ранами» в чине полковника. Вскоре после этого он умер. О её матери сведения не сохранились. Известно лишь, что девочка в раннем возрасте осталась сиротой. До 1814 года жила на попечении родственников. У неё было несколько сестер. Известно, что сестра Наталья также служила агентом III отделения, но сведения о её судьбе не сохранились. Была ещё и сестра Александра, которая постоянно проживала в семье князей Шаховских.

Материально Е.Н. Пучкова была плохо обеспечена, поэтому постоянно нуждалась в средствах. В 1808—1812 годах Екатерина Пучкова проживала в Москве, где познакомилась со многими московскими литераторами.

После смерти опекавшей её родственницы в 1814 году Екатерина Наумовна переехала в Петербург, где, при отсутствии собственных средств к существованию, жила у родных и знакомых. В 1818—1819 годах проживала у Екатерины Борисовны Ахвердовой – вдовы генерал-лейтенанта Н.И. Ахвердова, который в течение 15 лет являлся наставником и педагогом великих князей Николая и Михаила. Одновременно генерал с 1811 года состоял почётным членом в Обществе любителей российской словесности.

Судьба свела её в Москве с дядей А.С. Пушкина – поэтом Василием Львовичем Пушкиным, и они даже несколько раз мимолётно встречались. Но вскоре война разрушила все мирные планы и творческие задумки. Летом 1812 года Пучкова покидает Москву и уезжает «куда-то в низовые города» – скорее всего, в Арзамас, где остается, по-видимому, до 1814—1815 годов.

Свои литературные занятия Екатерина Наумовна определяла как «удовольствие, сопряженное с пользою». Однако литературные труды доходов почти не приносили. Она не один раз получала денежное вспомоществование от императрицы Елизаветы Алексеевны по ходатайству А.С. Шишкова.

Пучковой повезло свести знакомство с известным писателем, военным и государственным деятелем адмиралом Александром Семёновичем Шишковым. Одно время он был Государственным секретарём, а затем министром народного просвещения империи.

С 1813 года до конца жизни являлся президентом литературной Академии Российской, основанной еще Екатериной II в 1783 году.

После возвращения Пучковой из Парижа в 1826 и позднее она время от времени жила в доме у Шишкова. Екатерина Наумовна имела репутацию умной женщины с тонким художественным вкусом. О ней отзывались как об «известной писательнице». При этом многие предполагали, что сочинительница была секретным агентом III отделения[210]210
  См.: Письмо М.Я. Фока к А.X. Бенкендорфу // Русская Cтарина. 1881. № 10. С. 312.


[Закрыть]. Однако никаких фактов или документальных подтверждений тому до сих пор не выявлено.

Дружба с известной поэтессой

Екатерина Наумовна была в дружеских отношениях с известной поэтессой и переводчиком Анной Петровной Буниной, которая происходила из старинного дворянского рода и была старше её почти на два десятка лет. Поэтессу считали первым профессионалом среди женщин, поскольку она литературным трудом зарабатывала себе на жизнь.

В судьбах Пучковой и Буниной было много общего, что сближало их как в жизни, так и в творчестве. Как и подруга Екатерина, Анна тоже прошла непростой жизненный путь. В годовалом возрасте оставшись без матери, оказалась на воспитании у тётки. По строгим правилам того времени дочери вдовцов должны были воспитываться в семьях родственников.

Образование её ограничилось знанием русской грамоты и четырёх арифметических действий. Однако уже в 13 лет, не зная даже основ грамматики, она написала свои первые стихи.

После смерти отца в 1801 году перебралась в Петербург, где жила на скудные средства от небольшого наследства. В 28 лет занялась своим самообразованием: изучала сразу 3 иностранных языка (английский, французский и немецкий), математику, физику и русскую словесность. За полтора года проживания в столице Анна истратила все свои сбережения. На оплату преподавателей ушли последние деньги. Пришлось брать в долг.

Помимо неё, в семье было три брата и две сестры. Анна была младшей. Кстати, среди её родственников были В.А. Жуковский и будущий нобелевский лауреат писатель И.А. Бунин.

А тогда в тяжёлую минуту помог брат – морской офицер, который познакомил её со столичными литераторами. В 1806 году было опубликовано её первое стихотворение, а ещё через 3 года вышел первый поэтический сборник «Неопытная муза», завоевавший успех у читателей. Книгу преподнесли императрице Елизавете Алексеевне – супруге императора Александра I. В ответ она пожаловала поэтессе пенсию в размере 400 рублей ежегодно.

С той поры началась её литературная слава. Вышла ещё одна книга стихов. Стали публиковаться её переводы с французского языка. В 1821 году завершилось издание её собрания стихотворений в трёх книгах, осуществлённое за счет Российской академии наук.

Однако не все коллеги по литературному цеху оценили её творчество. Среди критиков было немало известных имён – К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, П.А. Вяземский и другие.

В расцвете творческих и жизненных сил внезапно её настиг тяжёлый недуг. Её лечили лучшие столичные врачи, а император Александр I интересовался её самочувствием. Затем Анну Бунину отправили на 2 года для продолжения лечения в Англию, где она находилась в период с 1815 по 1817 год. Все издержки по поездке «приняты были Государем Императором на свой счет»[211]211
  Энциклопедический лексикон. В 17 т. Т. 7. Бра-Бял. СПб.: Изд. А.А. Плюшар,1836. С. 357.


[Закрыть].

Вернулась домой уже сильно больным человеком. В 1821 году выпустила собрание своих сочинений в трёх томах. По случаю поднесения Императору Александру I своего трехтомника стихов А.П. Буниной была пожалована пенсия в 2000 рублей.

Пик её литературной популярности пришёлся на 1820-е годы. Пользовалась ли секретный агент Е.Н. Пучкова какими-то услугами А.П. Буниной в интересах своей тайной службы – неизвестно. Однако то, что она с помощью и по протекции близкой подруги легко устанавливала контакты и была в курсе всех событий в писательской среде и в творческих сообществах, сомнений не вызывает. А именно такие задачи ставились перед ней начальством из III отделения.

На службе в III Отделении

Каким образом и когда именно Екатерина Пучкова оказалась в числе секретных агентов создававшейся системы политического сыска в Российской империи, установить не удалось. Где-то в пыльных папках полицейских архивов, возможно, сохранился её оперативный псевдоним. Загадкой остаются и мотивы девицы Пучковой поступления на секретную службу, обязывавшую её осуществлять надзор за своими товарищами по писательскому цеху. Возможно, основным мотивом для неё стала постоянная нужда в средствах, а агентам платили хоть какие-то деньги. Но оклад секретного сотрудника Е.Н. Пучковой тоже остался под покровом тайны.

Надо сказать, что Екатерина Наумовна оказалась в числе первых женщин-агентов только зарождавшейся новой спецслужбы Российской империи. Всеми организационными вопросами политического сыска, как и подбором «кандидатов в агенты», с первых дней существования III отделения занимался М.Я. фон Фок. По словам Б.Л. Модзалевского, он был «душою, главным деятелем и важнейшей пружиною всего сложного полицейского аппарата» и сосредоточил «в своих опытных руках все нити жандармского сыска и тайной агентуры»[212]212
  Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России (1826—1880 гг.). М.: Мысль, 1982. С. 64.


[Закрыть].

При этом надо заметить, что в начальный период немногочисленная агентура действовала большей частью по собственной инициативе, придерживаясь наиболее общих целей и задач, поставленных руководством. Первоначально агентурная сеть формировалась в обеих столицах, а также в наиболее крупных губернских городах империи. В ряде случаев агентурный надзор устанавливался за конкретными лицами или в локально определённых местах, вызывающих озабоченность властей.

Контроль за деятельностью агентуры был эпизодическим. Агентурные сведения поступали нерегулярно и часто требовали дополнительной проверки и уточнения. Большинство платных агентов и добровольных доносителей не отвечало требованиям высшего руководства, которое откровенно признавалось «в недостатке людей испытанной нравственности, искренне уверенных в пользе своего назначения»[213]213
  Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России (1826—1880 гг.). М.: Мысль, 1982. С. 66.


[Закрыть]. Многие секретные агенты свою тайную деятельность рассматривали лишь в качестве дополнительного заработка или верного способа продвижения по службе. Были и такие, кто пользовались секретным характером своей деятельности и невозможностью проверить достоверность их информации. При этом они не останавливались перед преувеличениями, натяжками и домыслами. Сведения, сообщаемые агентами в III отделение, в основном не выходили за рамки «слухов и толков» и нередко сводились к элементарным доносам[214]214
  Там же.


[Закрыть].

Какие-либо служебные записки и донесения агента Пучковой до сих пор не обнаружены. Поэтому об их возможном содержании можно судить лишь предположительно, опираясь на имеющиеся отрывочные сведения и сообщения знавших её современников.

Для расширения возможностей своей негласной работы она заводит широкий круг знакомств в литературной среде Москвы и Петербурга. Весной 1812 года Екатерина Наумовна посещает публичные курсы словесности, открытые доктором философии, профессором Московского университета А.Ф. Мерзляковым. На его занятиях рассматривались правила красноречия, основы поэтического творчества и другие стороны писательского ремесла. Занятия были прерваны начавшейся войной против Наполеона. Как уже упоминалось, летом Пучкова уезжает из столицы. Как показало время, её решение покинуть Москву оказалось своевременным. В июне1812 года войска императора Франции перешли русскую границу и к концу августа противник уже находился в 125 км от Москвы. Крупнейшая битва Отечественной войны произошла в конце августа у деревни Бородино. В середине сентября французы практически без боя заняли Москву. Практически сразу в столице начались пожары, которые за 4 дня уничтожили большую часть города. А с 19 октября 1812 года армия Наполеона стала покидать Москву и отступать на запад.

В восстановленную после войны столицу Екатерина Наумовна вернулась в 1815 году. Где и каким образом она пережила свою добровольную эвакуацию, достоверно неизвестно. Но одно из её стихотворений 1815 года под названием «К одной приятельнице на вопрос её, как живу я в Арзамасе» прямо указывает на город её пребывания. Каких-либо подробностей её жизни в период с середины 1812 по 1815 год пока восстановить не удалось.

При этом всё это время она продолжала заниматься сочинительством, объясняя свои литературные занятия как «удовольствие, сопряженное с пользою»[215]215
  Лямина Е.Э. Пучкова Екатерина Наумовна // Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Т. 5. М.: Большая Рос. энциклопедия, 2007. С. 187.


[Закрыть].

Изучение вопроса об агентурной сети III отделения осложняется отсутствием в делопроизводстве необходимых сведений об агентах «надзора» – так официально именовался политический сыск. «Всеподданнейшие» доклады, отчеты и обзоры III отделения и донесения жандармских штаб-офицеров не содержат никаких сведений об агентуре. «Голубое ведомство» умело хранить свои секреты. Фамилии агентов были известны только тем чиновникам III отделения и жандармским офицерам, которые непосредственно с ними имели дело. О наиболее «ценных» сотрудниках знали только шеф жандармов и управляющий III отделением. Кроме того, во второй четверти XIX века сама агентурная сеть (в профессиональном смысле этого слова) переживала процесс своего организационного оформления. В период создания новой системы политической полиции в России основное внимание уделялось организации жандармского ведомства. Вопросы формирования агентурной сети некоторое время оставались в тени, хотя ставка на тайных агентов делалась с самого начала[216]216
  Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России (1826—1880 гг.). М.: Мысль, 1982. С. 63.


[Закрыть].

Участие в негласном надзоре за Пушкиным

В наши дни многие считают доказанным факт участия агента III отделения Е.Н. Пучковой в мероприятиях по тайному надзору за жизнью и литературной деятельностью Александра Сергеевича. Знал ли поэт о её вкладе в дело слежки за ним или нет, этот вопрос остаётся открытым и требует дополнительных исследований архивных документов. Поскольку считается, что опальный поэт и поэтесса из полиции лично были незнакомы, то возникает вопрос о том, каким образом Екатерина Пучкова участвовала в надзорном процессе. Можно предположить, что в сложившихся в то время обстоятельствах её роль могла сводиться к участию в литературной экспертизе произведений А.С. Пушкина. Другим направлением в её тайной работе могли быть сбор, обобщение и анализ мнений о творчестве и жизни великого поэта в литературной среде столицы и Москвы.

Заочное знакомство 22-летней поэтессы Екатерины Пучковой и 14-летнего лицеиста Александра Пушкина произошло на журнальных страницах. Впервые юный поэт посвятил ей четыре поэтические строки в связи с её публикацией анонимного призыва о помощи инвалидам войн, помещённом в газете «Русский инвалид». Уж по каким признакам или свидетельствам лицеист Пушкин узнал о том, что автором этого призыва была именно Екатерина Пучкова, выяснить не удалось. Да и публикацию эту нам разыскать не удалось. Не получилось, судя по всему, найти газетный первоисточник историкам и пушкинистам-исследователям, поскольку стихотворный отклик Александра Пушкина датируется весьма приблизительно: конец 1814 – начало 1815 года. Приведём это короткое четверостишие полностью для более точного и полного понимания сути и смысла пушкинского отклика.

 
Пучкова, право, не смешна:
Пером содействует она
Благотворительным газет недельным видам,
Хоть в смех читателям, да в пользу инвалидам[217]217
  Стихотворения Пушкина. 1813—1825; http://wp.wiki-wiki.ru/wp/index.php/Стихотворения_Пушкина_1813—1825#1816 (Дата обращения: 09.02.2022.)


[Закрыть].
 

Юный Александр Пушкин не смеётся над сентиментально-патриотическими призывами Пучковой о пожертвованиях в пользу инвалидов войн. Он подчёркивает, что своим пером она приносит пользу инвалидам. Заметим, что военная, общественно-политическая и литературная газета «Русский инвалид» была учреждена в январе 1813 года в интересах всестороннего освещения актуальных событий в России и за рубежом, а также для улучшения материальной помощи и моральной поддержки инвалидам Отечественной войны 1812 года и семьям погибших солдат из инвалидного капитала, который складывался за счёт доходов от издания газеты и пожертвований от частных лиц. Издавались также Литературные прибавления к «Русскому инвалиду», где публиковались художественные произведения отечественных и зарубежных авторов.

В числе подписчиков новой военно-патриотической газеты были члены императорской фамилии, военные чины, государственные чиновники, деятели науки, культуры и искусства.

Идея сбора благотворительных пожертвований в пользу раненых и военноувечных получила горячее сочувствие императрицы Марии Федоровны, которая после каждой победы русских войск стала присылать по 8—10 тысяч рублей из своих личных средств. Одновременно проводился общественный сбор пожертвований. К концу 1813 года собранные средства составили около 115 тысяч рублей, а к концу 1814 года достигли примерно 300 тысяч рублей. Успех благотворительного начинания был поддержан императором Александром I, который своим указом от 21 декабря 1815 года повелел образовать неприкосновенный Инвалидный капитал, который затем был передан «Комитету 18 августа 1814 года» (Александровский комитет о раненых)[218]218
  См.: Энциклопедия благотворительности. Санкт-Петербург; http://encblago.lfond.spb.ru/showObject.do?object=2823338670 (Дата обращения: 07.02.2022.)


[Закрыть].

Что касается второй юношеской эпиграммы лицеиста Пушкина, уже затрагивавшей личные струны 24-летней девицы Екатерины Пучковой, появилась в 1816 году. Поводом для эпиграммы стал экспромт-ответ Пучковой на укоры читателей «Русского инвалида», что она не откликнулась поэтическим посланием на кончину Г.Р. Державина. Обращаясь к читателям, она им, казалось бы, всё просто и понятно объяснила:

 
Деве ли робкой
Арфой незвучной
Славному барду
Песнь погребальну
Деве ли бряцать[219]219
  Гаевский В.П. Пушкин в лицее и лицейские его стихотворения/Современник. Том 97. №VII, июль, 1863. С. 143—144; https://books.google.ru/books?id=sZIGAAAAYAAJ&pg=PA129&hl=ru#v=onepage&q&f=false (Дата обращения: 10.02.2022.)


[Закрыть].
 

Но молодой Пушкин для эпиграммы выбрал лишь слово «дева» и своё мнение изложил в стихотворной форме. Возможно, сам того не зная, Александр нанёс злой удар в её самое больное место. Современники отмечали её невзрачную внешность, и она, видимо, из-за этого сильно переживала. Да и девица в её возрасте в те времена часто воспринималась уже как «старая дева». Возможно, она и впрямь, как и многие девицы, мечтала о женихе. Но это всё было сугубо личное и составляло внутренний мир молодой поэтессы. Но поэт в порыве юношеского максимализма, походя, нанёс удар, не задумываясь о его последствиях. Такая заочная поэтическая пикировка не давала повода для личного знакомства и установления хороших профессиональных и добрых личных отношений.

 
Зачем кричишь ты, что ты дева,
На каждом девственном стихе?
О, вижу я, певица Ева,
Хлопочешь ты о женихе[220]220
  Гаевский В.П. Пушкин в лицее и лицейские его стихотворения/Современник. Том 97. №VII, июль, 1863. С. 143—144; https://books.google.ru/books?id=sZIGAAAAYAAJ&pg=PA129&hl=ru#v=onepage&q&f=false (Дата обращения: 10.02.2022.)


[Закрыть].
 

Как отреагировала на этот весьма личный и зло-насмешливый выпад юноши сама Екатерина Наумовна, осталось загадкой и кануло в глубину веков.

К сожалению, до сих пор неизвестна дата начала негласного сотрудничества Екатерины Наумовны с III отделением. В этой связи многие её личные контакты в литературных кругах Петербурга и Москвы могут иметь разную общественно-историческую оценку. Сюда же в первую очередь следует, на наш взгляд, отнести её знакомство с дядей великого русского поэта – Василием Львовичем Пушкиным. Их первые случайные встречи состоялись накануне Отечественной войны против Наполеона. В своём письме В.Л. Пушкин 23 мая 1812 года сообщал Д.Н. Блудову о событиях в среде московских литераторов. «Известная девица Пучкова только что выпустила в свет небольшой сборник рассказцев и размышлений; я его лишь перелистовал. Сей автор женского пола – величайшая почитательница Шишкова, Шахматова, Глинки и компании. Это ей хвала. Ей неполных 20 лет, она носит очки (двукружие), по-видимому, чтобы казаться более красивою, так как она очень безобразна. Говорят, что она умна; об этом ничего не знаю: я никогда с ней не беседовал и видел её два или три раза в Лицее Мерзлякова»[221]221
  Письмо Василия Львовича Пушкина к Д.Н. Блудову // Русский архив. 1899. Вып. 7. С. 459—463. Стиль изложения как в первоисточнике. – М.С.


[Закрыть]. Из слов о её творчестве и описания внешности видно, что дядя Пушкина, как и его племянник, тоже не жалует Пучкову. Да это и понятно, поскольку она принадлежала к другому крылу литературного сообщества и почитала Шишкова.

Возможно, спустя время, такой личный контакт для секретного сотрудника или будущего агента политического надзора Пучковой стал бы знаковым событием. Всё дело в том, что Александр Сергеевич почитал брата отца в качестве своего первого наставника на ниве поэтического творчества. Да и впервые распахнувшиеся двери Царскосельского лицея приняли 11-летнего подростка Александра из обедневшей дворянской семьи во многом благодаря протекции, хлопотам и связям Василия Львовича. Его же усилиями дворянский род Пушкиных обрёл свой фамильный герб.

Заметим, что братья Пушкины – Сергей Львович и Василий Львович, считавшие себя коренными москвичами, получили хорошее домашнее образование. Они в совершенстве владели пятью иностранными языками и свои стихи часто писали по-французски. В деле литературного творчества больше всего преуспел Василий Львович. Публиковать свои стихи он начал в возрасте 27 лет. А в свои 30 лет он вовсе оставил военную службу и вышел в отставку в чине поручика гвардии. Тогда же он полностью посвятил себя литературному творчеству, несмотря на то, что уже в отставке он был пожалован чином коллежского асессора. По Табели о рангах этот чин относился к 8-му классу гражданской службы и соответствовал чину штабс-капитана гвардии. Позже и Александр Сергеевич, возможно, по примеру своего дяди, находясь на гражданской службе, предпочтение отдавал поэзии и прозе в ущерб чиновничьим занятиям.

Дядя вёл образ жизни московского барина. Путешествовал по Европе, поочерёдно проживал в столице и в Москве. К такой же жизни стремился и его талантливый племянник, однако царь не позволял А.С. Пушкину выехать за пределы Российской империи. Было в жизни дяди и племянника немало общего. Оба состояли в масонских ложах. В 1811 году В.Л. Пушкин стал соучредителем Общества любителей российской словесности при Московском университете. Спустя 5 лет он вступил в кружок «Арзамасское общество безвестных людей», на заседаниях которого бывал, а позже стал его членом лицеист Александр Пушкин. Этот неформальный литературный клуб, который существовал с 1815 по 1818 год, объединял известных русских писателей и поэтов.