Текст книги "Женские лица русской разведки"

К тому времени британских высших чиновников и аристократов стали раздражать популярность и влияние русского посла и его жены. Министр иностранных дел лорд Пальмерстон, которого княгиня Ливен вначале считала чуть ли не своим другом, был крайне возмущён её смелостью в изложении своих взглядов на те или иные события. Министр в делах и поступках жены русского посла увидел стремление влиять на внутренние дела Англии в нужном для России направлении. Он пришёл к выводу, что супруги Ливен должны покинуть Лондон. Ему удалось убедить в этом занявшего британский трон короля Вильгельма IV – младшего брата Георга IV. Британцы добились своего, и в результате чета Ливен осенью 1834 года получила предписание покинуть Лондон.

Княгиня Ливен покидала английскую столицу с тяжёлым чувством. Здесь она прожила почти половину своей жизни. Привыкла к обычаям и климату, обзавелась друзьями и знакомыми. Она была вхожа в королевские апартаменты и запросто общалась с верхушкой британской аристократии. Более того, как считает обозреватель Радио Sputnik Владимир Бычков, во время пребывания на британской земле ей удалось узнать самую сокровенную тайну королевской семьи Англии.

Дарья Христофоровна дружила с будущей королевой Великобритании Викторией. И есть сведения, что она узнала королевскую тайну, которая, при её обнародовании, могла бы иметь огромные политические последствия для королевства. Из полученных сведений стало известно, что королева Виктория якобы не является дочерью герцога Эдуарда Августа Кентского, сына английского короля Георга III. А если это так, то Виктория не имела прав на британский престол. И, следовательно, все последующие британские монархи, включая нынешнюю королеву Елизавету II, тоже не имеют никаких прав на трон. По некоторым данным, герцог Кентский был бесплоден. И у предков его самого и его жены не было больных гемофилией. А вот дети Виктории были носителями этой болезни. Зато гемофилией был болен Джон Конрой, любовник герцогини Кентской. «Так ли это?» – задаётся вопросом публицист В. Бычков. И сам же на него отвечает: «Трудно сказать. Пока никаких неопровержимых доказательств ни за, ни против никто не предоставил». Но сам факт появления этой скандальной версии, думается, был бы весьма неприятен как для британской королевской семьи, так и для политиков и простых жителей Туманного Альбиона[447]447
  См.: Бычков Владимир. Первая русская женщина-дипломат // Радио Sputnik. 09.01.2022 г; https://radiosputnik.ria.ru/20220109/1767017528.html


[Закрыть]. Заметим, что ни в период пребывания в Лондоне, ни в более поздние годы княгиня Ливен эти сведения не обнародовала. Возможно, она сочла их светскими пересудами, которыми была богата придворная жизнь британских монархов. Или просто сама в них не поверила, посчитав недостоверными слухами.

Вернувшись в Петербург, Дарья Христофоровна столкнулась с неожиданным для неё обстоятельством. Оказалось, что им негде жить, поскольку своего дома в столице у них не было. Чтобы как-то сгладить неприятный осадок с отзывом из Лондона, они получили новые назначения при дворе императора. Князь Ливен был назначен членом Госсовета и стал наставником цесаревича – будущего императора Александра II. Княгине Ливен поручили обучать наследника светским манерам и искусству общения. Однако привилегированное положение при дворе Дарью Христофоровну не радовало. Она всё чаще с тоской вспоминала свою прежнюю кипучую жизнь в европейских столицах, своих высокопоставленных зарубежных друзей и ощущение своей полезности при выполнении деликатных поручений от императора и министра иностранных дел Российской империи.

Тайный агент по монаршему повелению

Как известно, дипломатическая служба и легальная политическая разведка за рубежом всегда взаимно дополняли друг друга, используя разные каналы получения важнейшей внешнеполитической информации. Характер и содержание такой информации зависел от поставленных задач, пожеланий и интересов лица, принимающего решения. В российской практике это был император, которому докладывались все наиболее важные донесения из-за границы. В служении Д.Х. Ливен русскому престолу дипломатические возможности удачным образом совпали с её личными способностями в умелом получении важнейшей политической информации при личном общении и участии в салонных дискуссиях.

В том, как русская аристократка графиня Дарья Христофоровна Ливен оказалась причастной к русской политической разведке, многие её современники усматривали влияние старшего брата А.Х. Бенкендорфа, который возглавлял политическую полицию и одновременно являлся шефом жандармов в Российской империи. Другие считали, что, оказавшись в дипломатических кругах при дворах европейских монархов, она стала помогать мужу – русскому послу в сборе важной политической информации, используя многочисленные знакомства и связи с посетителями своих салонов в европейских столицах. Осторожно высказывалось мнение о том, что молодая графиня получала задания по сбору внешнеполитических сведений за рубежом лично от императоров – сначала от Александра I, а затем от Николая I. Эту точку зрения разделяет и наш современник писатель И.Г. Атаманенко. В своей книге «Женщины в войне разведок» он посвятил ей 1-ю главу с красноречивым названием «У императора на личной связи». Автор приводит факты и свои рассуждения, подтверждающие, что Дарья Христофоровна Ливен была личным секретным агентом императора Александра I и имела присвоенный ей псевдоним «Сивилла»[448]448
  См.: Атаманенко И.Г. Женщины в войне разведок. М.: Вече, 2018. С. 6—11.


[Закрыть]. Как известно, в Древней Греции и в Древнем Риме так называли пророчиц и прорицательниц, предсказывавших, как будут развиваться те или иные важные события в будущем.

В обоснование своего представления о пути в политическую разведку молодой графини Ливен (в девичестве – Бенкендорф) писатель Атаманенко в 2021 году в своей статье в «Независимом военном обозрении» приводит якобы состоявшийся во время вальса на одном из придворных балов важный разговор на эту тему между императором Александром I и графиней Ливен. В статье даже приводит некий диалог в форме коротких реплик партнеров по танцу, правда, без указания каких-либо источников этой информации. Да и представить подобную беседу в шумной атмосфере придворного бала в Большом Екатерининском дворце довольно сложно. А уж передать дословно такой разговор, состоявшийся в конце июля 1807 года по завершении переговоров в прусском городке Тильзите между Александром I и Наполеоном, могли бы только сам император или Дарья Ливен. Ни тот, ни другая, насколько известно, этого не сделали.

Остаётся лишь рассчитывать на то, что со временем архивы внешнеполитического ведомства и спецслужб Российской империи будут доступны исследователям в полном объёме, включая внешнюю разведку империи в первой половине XIX века. Скорее всего, какие-то личные устные договорённости княгини Д.Х. Ливен с императорами Александром и Николаем Павловичами, если таковые имели место, останутся под покровом времени. Но многие пробелы и неточности в биографии Дарьи Христофоровны будут устранены, а страницы её непростой и во многом тайной жизни будут существенно дополнены новыми фактами.

Сообщения княгиня отправляла аккуратно

До сих пор остается загадкой, куда направляла свои донесения русский тайный агент Дарья Ливен, поскольку её сообщения из Европы поступали к разным адресатам в Петербурге. Вряд ли её докладные записки могли были быть адресованы лично императору. Для получения, обработки и сопоставления основных фактов в империи существовали различные ведомства и службы. Согласимся, что не царское это дело читать донесения агентов, даже если им такая задача ставилась самим императором. Да и в случае перехвата такой корреспонденции разведками противника на грани провала оказался бы сам агент, что было недопустимо. Да и для престижа России такое событие могло нанести вред или вовсе обернуться крупным международным скандалом.

В отношении того, какие ведомства и спецслужбы являлись получателями донесений и аналитических записок из-за границы, то здесь мнения историков и исследователей расходятся. Например, историк российских спецслужб А.И. Колпакиди, ссылаясь на публикацию историка К.В. Колонтаева в газете «Дуэль», пишет: «Обильную информацию о внешней политике Англии, Франции, Австрии давала Третьему отделению родная сестра начальника Третьего отделения Бенкендорфа баронесса Д. Ливен, жена русского посла в Англии, вхожая в придворные круги этих стран»[449]449
  Колпакиди Александр Иванович, Север Александр. Спецслужбы Российской Империи. Уникальная энциклопедия. М.: Эксмо, 2010. Электрон. книга; http://history.org.ua/LiberUA/978—5-699—43615—6/978—5-699—43615—6.pdf


[Закрыть]. Заметим, что здесь в тексте допущена неточность в указании титула Дарьи Христофоровны. С момента вступления в 1800 году в брак с графом Х.А. Ливеном она обрела графское достоинство. Затем в 1826 году она получила новый титул и стала именоваться княгиней.

В своей книге «Спецслужбы Российской империи» писатель Колпакиди указывает: «Вопросами внешней разведки руководство Третьего отделения начало заниматься с момента создания этого учреждения»[450]450
  Там же.


[Закрыть]. Как мы уже отмечали ранее, одной из версий привлечения жены русского посланника и младшей сестры генерал-адъютанта А.Х. Бенкендорфа к разведывательной работе в европейских столицах могла быть просьба старшего брата и особо доверенного приближённого императора Николая I. Тогда становится понятен и канал поступления её донесений. Известно, что до последнего дня жизни генерал Бенкендорф вёл активную переписку с сестрой. Как отмечает исследователь О.Ф. Сакун, «… брату своему она направила из-за зарубежья свыше 400 писем»[451]451
  Сакун О.Ф. Деятельность российского посла Х.А. Ливена и его супруги Д.Х. Ливен в Лондоне. 1812—1834 годы // Новая и новейшая история. 2006 № 6. С. 155.


[Закрыть]. Однако многие письма до сих пор находятся в архивах и практически недоступны для исследователей.

О переписке княгини Ливен с российскими высокопоставленными адресатами было известно правительствам и дипломатическим представителям в странах её пребывания. Дарья Христофоровна из своей переписки с Петербургом тайны не делала. Скорее наоборот, о своей связи с родиной она говорила открыто, подчёркивая, что она не имеет никакого отношения к шпионажу и иному тайному промыслу. Помимо русских адресатов, у неё было немало получателей писем в других европейских столицах. Значительная часть этой переписки стала доступной историкам и исследователям во многих странах.

А вот старшему брату Александру Христофоровичу, – как пишет известный историк Н.П. Таньшина, – она часто писала письма так называемыми «симпатическими чернилами», которые проявлялись при нагревании. Поскольку с возрастом почерк княгини стал очень неразборчивым, что усугублялось ещё и прогрессировавшей у неё болезнью глаз, текст писался под её диктовку. Кем был тот, особо доверенный человек, которому княгиня Ливен поверяла свои тайные сведения и мысли для изложения на бумаге, так и осталось неизвестным для её современников и потомков.

Этот второй, скрытый от посторонних глаз, текст содержал детальные сведения, касающиеся, как правило, актуальных внешнеполитических вопросов, без каких-либо комментарий самой Ливен[452]452
  См.: Таньшина Н.П. Дарья Христофоровна Ливен // Вопросы истории. 2007. № 11. C. 35—51; http://istorja.ru/articles.html/russia/tanshina-n-p-darya-hristoforovna-liven-r606/


[Закрыть]. Даже после смерти графа Бенкендорфа в сентябре 1844 года, «семейный» канал связи продолжал функционировать. Получателем сообщений от Д.Х. Ливен стала вдова графа – Елизавета Андреевна. Разве что изменился конечный получатель секретных донесений. Если прежде брат сообщал о содержании полученных сообщений непосредственно императору, то вдова графа Бенкендорфа передавала полученные письма лично императрице.

По заданиям внешней разведки империи

Внешней разведкой в Российской империи занималось и внешнеполитическое ведомство под руководством графа Нессельроде. Как пишет Б.Н. Григорьев[453]453
  См.: Григорьев Б.Н. Глава шестая. Дипломаты-разведчики//Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке; https://history.wikireading.ru/167592 (Дата обращения: 12.03.2022.)


[Закрыть] в своей книге «Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке», из-за отсутствия общеимперской службы разведки эти функции выполняли русские дипломаты за рубежом. Правда, военный министр генерал М.Б. Барклай-де-Толли с ведома императора Александра I создал службу легальных военных агентов (военных атташе) из числа наиболее подготовленных кадровых офицеров русской армии. Однако их цели и задачи были, как правило, ограничены сбором сведений о военных планах главного противника России – императора Наполеона и его союзников. Интересы военных агентов с задачами внешней разведки Российской империи не совпадали, поэтому Министерство иностранных дел через дипломатов и секретных агентов само собирало необходимые для принятия внешнеполитических решений сведения за рубежом. В начале своей дипломатической карьеры этим успешно занимался и граф Нессельроде. «Скромный советник русского посольства в Париже по финансовым вопросам К.В. Нессельроде, – как пишет Б.Н. Григорьев, – в начале XIX века наладил получение регулярной и чрезвычайно важной информации от самого важного агента Ш.М. Талейрана-Перигора, светлейшего князя и герцога Беневентского, великого камергера императорского двора.., предложившего свои услуги Александру I ещё на Эрфуртском конгрессе и подписывавшего свои донесения псевдонимом «Анна Ивановна»[454]454
  Григорьев Б.Н. Глава шестая. Дипломаты-разведчики // Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке; https://history.wikireading.ru/167592 (Дата обращения: 12.03.2022.)


[Закрыть].

В своих донесениях царю Нессельроде зашифровывал Талейрана псевдонимами «кузен Анри», «красавец Леандр» или «юрисконсульт», Наполеона – русским именем «Терентий Петрович» или «Софи Смит», Александра I называл «Луизой», а себя – «танцором». Для полной конспирации Нессельроде посылал свои шифровки на имя М.М. Сперанского, а уже Сперанский передавал их царю.

За свои услуги Талейран в сентябре 1810 года потребовал ни много ни мало 1,5 миллиона франков золотом, но царь отказал ему в этом, справедливо опасаясь, что «красавец Леандр» начнёт сорить деньгами направо и налево, не заботясь о том, что они значительно превышали его легальные доходы, и расшифрует себя.

Как уже отмечалось, много ценных сведений о преобладавших интересах и взглядах на внешнюю политику Британии, Пруссии, Франции и Австрии, по мнению историка К.В. Колонтаева, давала III отделению на протяжении многих лет жена русского посла в Англии Д.Х. Ливен. Без провалов и разоблачений она верой и правдой служила русской короне в течение 45 лет.

Заметим, что княгиня Дарья Христофоровна Ливен продолжала служить России, даже пребывая почти десятилетие в опале у императора Николая I и находясь в эмиграции во Франции. Её письма-донесения приходили адресатам и после смерти в сентябре 1844 года её старшего брата и наставника в разведывательной работе. Она продолжала сообщать важную внешнеполитическую информацию в адрес его вдовы – графини Елизаветы Андреевны Бенкендорф, будучи уверенной, что её донесения попадут в нужные руки. Кстати, этот канал передачи разведывательных сведений перестал функционировать в связи с тем, что обе эти женщины почти одновременно ушли из жизни в весьма почтенном возрасте. В начале 1857 года в Париже скончалась княгиня Д.Х. Ливен, а в конце того же года в Петербурге умерла графиня Е.А. Бенкендорф.

Как выяснилось, для передачи наиболее важной информации у княгини Ливен был личный канал почтовой связи с супругой Николая I – императрицей Александрой Фёдоровной. Будучи немками по рождению, они обе обрели свою вторую родину в России и верно служили её интересам. Дарья Христофоровна отправляла свои письма-размышления и важнейшие светские новости из Европы на адрес придворной статс-дамы графини М.Д. Нессельроде, которая, не вскрывая их, немедленно передавала сообщения самой императрице. За завтраком императрица Александра Фёдоровна сообщала содержание полученного письма Николаю I. Случалось, что он уносил эти сообщения с собой для более внимательного прочтения.

До последних дней жизни старший брат Дарьи-Доротеи граф A.X. Бенкендорф давал своей младшей сестре советы и рекомендации, как поступать в тех или иных сложных ситуациях.

Но даже огромные полномочия и близость к императору шефа жандармов и главного начальника III отделения не позволяли ему заступиться перед царём не только за близкую родственницу, но и за успешную разведчицу в стане европейских недругов. Более того, он неоднократно пытался убедить княгиню Д.Х. Ливен подчиниться воле самодержца и вернуться в Россию. Граф всегда стремился любыми способами и средствами добиваться исполнения воли монарха. Лучшей оценкой его деятельности служат слова императора Николая Павловича, высказанные им у постели умирающего графа: «В течение 11 лет он ни с кем меня не поссорил, а примирил со многими»[455]455
  См.: Бенкендорф, граф Александр Христофорович // Русский биографический словарь А.А. Половцова. Алексинский-Бестужев-Рюмин. Т. 2. СПб.: 1900. С. 695—697; https://ru.wikisource.org/wiki/РБС/ВТ/Бенкендорф,_Александр_Христофорович


[Закрыть]. Однако примирить царя с попавшей в опалу своевольной разведчицей-сестрой ему так и не удалось. При этом Дарья Христофоровна, несмотря на недоброжелательное отношение императора и холодность прежних знакомых при царском дворе, продолжала собирать важные сведения в интересах российской короны.

Сообщала обо всём, что имело значение для России

Изучение и анализ донесений русской разведчицы Д.Х. Ливен, на наш взгляд, нуждается в более подробном анализе и оценке историками отечественных спецслужб. Однако в настоящее время в открытом доступе имеется лишь незначительная часть разрозненных писем и некоторых донесений, при прочтении которых из-за конспиративных приёмов, авторских недомолвок и намёков довольно сложно уловить потаённый смысл сообщения. В качестве примера приведём краткие выдержки из одного из писем-донесений Д.Х. Ливен из Франции середины XIX века. Судя по его содержанию, написанное на французском языке письмо Д.Х. Ливен относится к периоду весны 1848 или 1850 годов. В донесении речь идёт о встрече претендента на французскую корону графа де Шамбора с великим князем Константином. Казалось бы, обычная встреча двух представителей французской и российской монархий. Но если на время перенестись в ту эпоху и вникнуть в суть происходивших в Европе событий, то содержание письма нашей разведчицы из Франции обретает вполне определённый и важный внешнеполитический смысл. Поэтому письмо начинается вполне интригующе: «Пользуюсь удобным случаем сообщить вам интересное известие»[456]456
  Заметки и дневники Л.В. Дубельта // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв. Альманах. Т.VI. М.: Студия ТРИТЭ; Рос. архив, 1995. С. 142; http://feb-web.ru/feb/rosarc/ra6/ra6—142-.htm


[Закрыть]. Далее русская эмигрантка из Франции, со слов указываемого ею источника, излагает придворной статс-даме Бенкендорф, вхожей в Зимний дворец, суть события, вызвавшего большой переполох в Елисейском дворце. «…Великий Князь Константин, – указывает в своём донесении Дарья Христофоровна, – явился к этому французскому принцу, говоря, что он прибыл по особому приказанию своего отца-императора выразить почтение королю. Он называл его: Государь, Ваше Величество. Он приказал дать королевский салют, принимая графа де Шамбора на борту своего корабля; он задал ему большой обед, на котором… он раз двадцать лично называл его Величеством»[457]457
  Заметки и дневники Л.В. Дубельта // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв. Альманах. Т.VI. М.: Студия ТРИТЭ; Рос. архив, 1995. С. 142. Сохранены стиль и авторские выделения, как в первоисточнике. – М.С.


[Закрыть]. Теперь самое время разобраться в том, кто же является главными фигурантами данного сообщения.

Великий князь Константин – это второй сын российского императора Николая I. Он с молодых лет увлекался службой на флоте. С 1846 года Константин в чине капитана 1-го ранга командовал фрегатом «Паллада». В письме указывается, что графа де Шамбора великий князь принимал на борту своего корабля и распорядился при встрече почётного гостя произвести королевский салют по числу артиллерийских залпов.

Теперь уточним, чем же заслужил французский граф королевских почестей. Сначала немного истории. В 1840-х годах королём французов был представитель семейства Бурбонов Луи Филипп. Внутриполитическая нестабильность, голодные 1846—1847 годы в результате неурожая, ограничения прав и свобод французов в конечном счёте привели к массовому недовольству и беспорядкам. В феврале 1848 года ушёл в отставку премьер-министр французского королевства Франсуа Гизо. Кстати, в последние годы жизни Д.Х. Ливен он оставался её близким другом и важным источником информации.

Тем временем восставшие парижане свергли своего короля, который спешно бежал в Англию. Во Франции вновь было провозглашено республиканское правление. В декабре 1848 года состоялись всеобщие выборы французского президента. Неожиданно для новой власти большинство голосов получил Луи Наполеон Бонапарт, являвшийся племянником императора Наполеона.

Сторонники реставрации королевской власти Бурбонов надежды не теряли, поскольку оставался последний принц французской короны граф де Шамбор. Он имел реальные права на французский престол под именем Генриха V. К тому же он возглавлял влиятельную партию легитимистов, имевшую своих сторонников в других странах Западной Европы. Под легитимизмом в те годы понималась политическая теория, которая излагала исторические права монархических династий на определение принципов и механизмов государственного устройства в Европе.

На тайной службе до глубокой старости

После того как великий князь Константин оказал графу де Шамбору «необычные почести», сославшись при этом на то, что прибыл в Венецию к французскому принцу «по особому приказанию своего отца-императора выразить почтение королю»[458]458
  Заметки и дневники Л.В. Дубельта // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв. Альманах. Т.VI. М.: Студия ТРИТЭ; Рос. архив, 1995. С. 142.


[Закрыть]. Поэтому обращение члена русской императорской фамилии к претенденту на французский престол титулами «Государь» и «Ваше Величество» вызвало столь большое беспокойство у властей Франции. Этот прецедент стал оцениваться как русский вызов Европе и мог бы вызвать далеко идущие международные последствия.

Русский секретный агент Д.Х. Ливен, которой в ту пору было уже далеко за шестьдесят, не утратила своей политической хватки и аналитических навыков. «Вы понимаете, – пишет княгиня, – всю важность такого известия»[459]459
  Там же.


[Закрыть]. При этом она пишет о принятых ею мерах предосторожности и о том, что ждёт указаний по её дальнейшим действиям в Париже. «Я совершенно не затрагиваю этого сюжета в моей переписке с Санкт-Петербургом, – сообщает она графине Бенкендорф, – но хотела бы, чтобы вы были поставлены в известность, прежде чем начать действовать у нас, если Вы в том увидите необходимость»[460]460
  Там же. Так в тексте источника. – М.С.


[Закрыть]. На первый взгляд может показаться, что вдова покойного брата является простым каналом для пересылки важной политической информации. Однако из текста сообщения видно, что обе «бабушки из русской разведки» достаточно сведущи в политических и придворных делах. Например, в письме Дарья Христофоровна упоминает без указания имени, чина и звания некоего Киселева, которого, как она сообщает, сразу же проинформировала «обо всем что узнала». В данном случае речь идёт о дипломате Н.Д. Киселёве, который в то время исполнял должность поверенного в делах русского посольства в Париже. Кстати, в приведённом выше фрагменте письма-донесения Д.Х. Ливен указывает, что изложенные в письме факты она не сообщала в своей переписке с Петербургом. Как видим, у княгини был и другой адресат в российской столице. Скорее всего, речь шла о Министерстве иностранных дел. По вполне понятным причинам, поскольку речь шла о члене императорской фамилии и, более того, о сыне императора, то многоопытная Дарья Христофоровна решила задействовать специальный канал конспиративной связи. При этом речь не идёт о передаче данного сообщения с дипломатической почтой. Фраза «пользуясь удобным случаем», изложенная в начале письма, свидетельствует о том, что донесение доставлено из Парижа в Петербург особо доверенным человеком.

Завершается письмо княгини к графини интересным вопросом: «Имел ли Великий Князь приказание или измыслил сам…»[461]461
  Заметки и дневники Л.В. Дубельта // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв. Альманах. Т.VI. М.: Студия ТРИТЭ; Рос. архив, 1995. С. 142.


[Закрыть] Иными словами, княгиня Д.Х. Ливен рассчитывала получить ответ на свой вопрос, который по меркам того времени относится к сведениям особой государственной важности. И, судя по содержанию этого письма, она входила в круг особо посвящённых людей, имевших доступ к высшим тайнам Российской империи.

Удары судьбы и утраты в личной жизни

В 1834 году Николай I отозвал русского посла князя Ливена из Лондона и назначил наставником своего старшего сына – 16-летнего цесаревича Александра, будущего императора Александра II. Семья Ливенов перебирается в Петербург, но весной 1835 года случается несчастье. В течение одного месяца, как считают многие историки и публицисты, от тяжёлого течения скарлатины умерли один за другим два младших сына Дарьи Христофоровны. Княгиня, похоронив детей в родовом имении фон Ливенов в латвийском местечке Межотне, ссылаясь на слабое здоровье, приняла решение покинуть Россию. Она выехала на лечение в Берлин, откуда вскоре отправилась на известный курорт в Баден-Бадене. Княгиня попыталась вернуться в полюбившийся ей Лондон, но получила от английских властей неофициальные пожелания не пересекать британскую границу. Кстати, в дипломатической практике тех лет существовало правило, согласно которому бывшие послы и их близкие после окончания своих посольских полномочий на какое-то время оставались в числе нежелательных иностранцев в стране своего прежнего пребывания. Как говорится, ничего личного – только политика. Позже ситуация несколько изменилась. Дарья Христофоровна неоднократно навещала своих британских друзей. Но для постоянного проживания она выбрала более гостеприимный Париж. Привыкшая жить на виду, она купила (по другим сведениям – арендовала) старинный дом самого Шарля Талейрана и открыла там очередной свой литературно-политический салон.

После смерти мужа в 1839 году княгиня открыто флиртовала с политическими деятелями, которые посещали её салон. Одним из них в тот период был Франсуа Гизо, известный государственный деятель, министр иностранных дел, а затем премьер-министр Франции. Благодаря своей близости с Гизо во время Крымской войны 1853—1856 годов она служила негласным посредником и агентом русского влияния в Европе.

От славы до опалы – рукой подать

После трагической кончины весной 1835 года обоих младших сыновей княгиня Д.Х. Ливен под предлогом поправки здоровья за рубежом покинула Россию. И, как оказалось, навсегда. Она покинула мужа, рассталась с семьёй. Больше она никогда не виделась с мужем, хотя и состояла с ним в переписке. Несмотря на жёсткие требования императора Николая I по немедленному возвращению в пределы Российской империи, после отъезда за рубеж её нога никогда не ступала на русскую землю. Её осудили в столичном придворном обществе за отказ вернуться в Россию по распоряжению императора. Князь Ливен в письмах неоднократно требовал её возвращения в семью. Она каждый раз отказывалась вернуться, приводя, на её взгляд, очень убедительные доводы и прилагая заключения врачей о неблагополучном состоянии своего здоровья. Ситуация из плоскости семейного конфликта постепенно переросла в стадию личного противостояния княгини волеизъявлению самого императора. В октябре 1837 года Дарья Христофоровна сообщала своему парижскому возлюбленному Гизо о разговоре царя с князем Ливеном. «Ваша жена задела мою честь и достоинство, – заявил Николай I, – она единственная осмелилась подвергнуть сомнению мой авторитет. Заставьте ее подчиниться, а если Вам это не удастся, я сам сотру ее в порошок»[462]462
  Таньшина Н.П. Самодержавие и либерализм: эпоха Николая I и Луи-Филиппа Орлеанского. М.: Росспэн, 2018; https://www.google.ru/books/edition/Самодержавие_и_либера/GREvEAAAQBAJ?hl=ru&gbpv=1&dq=Дарья+Ливен&pg=PT350&printsec=frontcover


[Закрыть]. Однако даже прямая угроза самодержца не изменила решения гордой княгини. Она выбрала свободную жизнь в Париже. «Муж никогда более не упоминал о ней при детях, – пишет в своей статье О.Ф Сакун, – и не писал ей, ибо она оказалась в немилости у двора и императора»[463]463
  Сакун О.Ф. Деятельность российского посла Х.А. Ливена и его супруги Д.Х. Ливен в Лондоне. 1812—1834 годы // Новая и новейшая история. 2006. № 6. С. 159.


[Закрыть]. Князь Ливен перестал высылать деньги и материально поддерживать Дарью Христофоровну, формально остававшуюся его законной женой.

Старший брат граф Бенкендорф настоятельно советовал младшей сестре покориться воле императора и вернуться в Петербург. Однако, поняв, что переубедить её не удастся, главный начальник политической полиции империи порекомендовал ей хотя бы с царём объясниться и изложить причины, не позволяющие ей вернуться в Россию. Спустя время Дарья Христофоровна вняла настоятельному совету брата и письменно обратилась лично к императору Николаю I. Ввиду важности этого письменного послания приведём его полностью в изложении историка Н.П. Таньшиной.

«Париж, 24 марта (5 апреля) 1843 года

Сир,

Много лет прошло с тех пор, как мое имя не тревожит больше память Вашего Императорского Величества. Не имея никого, кроме Вас, сир, я в то же время сомневаюсь относительно благосклонного отклика на мое письмо; однако очень давнее чувство подсказывает мне, что я еще могу рассчитывать на отзывчивость и доброту императора по отношению к моей судьбе. Я доверилась этому чувству и нижайше осмелилась воззвать к милости Вашего Императорского Величества в этом важном деле личного характера.

Ваше Величество, может быть, не совсем забыли о несчастьях, вынудивших меня покинуть родину. Ваше Величество знает, что всегда, и особенно со времени постигшей меня трагедии (имеет в виду смерть сыновей – Н.Т.), мое здоровье было слабым и хрупким, и что 25 лет моей жизни, проведенные в условиях мягкого климата, сделали меня не способной вынести иной. Возраст мне приносит только невзгоды и болезни, усугубляемые проблемами со зрением. Я старая женщина; я слабею день ото дня, и те дни, что мне еще остались, я могу прожить только здесь.

Я полагала, что обрела разрешение на проживание, получив в свое время письмо от брата, написанное по особому распоряжению Вашего Императорского Величества; однако по прошествии ряда лет мне нужно знать, что мой Государь мне это разрешает, и милость, о которой я Вас сегодня прошу, сир, это продлить на неограниченное время мое отсутствие.

Если что-то с моей стороны могло вызвать недовольство Вашего Величества, я Вас нижайше прошу, сир, простить меня. Скажите, что Вы меня простили. Прошу Вас, вспоминайте иногда о временах Вашего расположения ко мне. С этими воспоминаниями непременно всплывут в памяти воспоминания о моей привязанности, такой преданной, такой искренней, такой живой! Я сегодня та же, что и прежде. Можете ли Вы, сир, вновь стать тем, кем Вы были для меня раньше? От Вашего ответа зависит моя судьба.

С глубочайшим уважением к Вашему Императорскому Величеству, самая почтительная, самая покорная, самая верная из Ваших подданных, княгиня Ливен»[464]464
  Таньшина Н.П. Самодержавие и либерализм: эпоха Николая I и Луи-Филиппа Орлеанского – М.: Росспэн, 2018; https://www.google.ru/books/edition/Самодержавие_и_либера/GREvEAAAQBAJ?hl=ru&gbpv=1&dq=Дарья+Ливен&pg=PT350&printsec=frontcover


[Закрыть].

При этом заметим, что столь верноподданническое письмо написала известная русская аристократка в возрасте 58 лет, проживавшая в Париже и продолжавшая отправлять свои донесения в Петербург. Как отмечал английский дипломат и хроникёр королевского двора Чарльз Гревилл, «ее присутствие в Париже… должно быть очень полезным ее двору, поскольку такая женщина всегда умеет найти интересную и полезную информацию»[465]465
  Таньшина Н.П. Дарья Христофоровна Ливен // Вопросы истории. 2007. № 11. C. 35—51; http://istorja.ru/articles.html/russia/tanshina-n-p-darya-hristoforovna-liven-r606/


[Закрыть]. Но на родине, похоже, её дипломатические заслуги и разведывательные возможности уже не ценились, как прежде.

Под угрозой ареста на родине

Копию своего письма к царю Дарья Христофоровна в тот же день отправила брату, сопроводив его просьбой заступиться за неё перед Николаем I. Княгиня вновь повторяла, что, покинув пределы империи, как она считала, не совершила никакого преступления против русской короны.

Однако княгиня заблуждалась либо делала вид, что не знает требований российского законодательства. Во времена Николая I впервые были установлены сроки пребывания российских подданных за границей. Они регламентировались законодательно и имели ограничения по обстоятельствам, сословиям и времени. Для дворян срок пребывания в отъезде за границу не должен был быть дольше 5 лет. Самовольная эмиграция, как и нарушение разрешённых сроков зарубежного пребывания подданных русской короны, рассматривались как тяжкое государственное преступление.