Текст книги "Остров для белых"

Глава 49. Стервятники
^{парад гордости}

Смотрите! Смотрите все! Как гордо, как радостно маршируют они по Пятой Авеню! И не только: они идут по центральным улицам всех городов, и флаги плещут над их головами. Гремят оркестры, ликуют зрители, и местные политики возглавляют их колонны, маша избирателям руками и улыбаясь: мы вместе! верной дорогой идем мы! и только добро, только любовь движут нами!

Всегда долгие споры предшествуют порядку колонн, и по-разному оканчиваются эти споры. Одни считают, что во главе должны идти феминистки: это с их массового движения началась всемирная борьбы за истинное равноправие, и сестры чайлд-фри поддерживают их. Другие настаивают на лидерстве аболиционистов: их героическая стойкость легла в основание великого равенства рас и сражений за низвержение системного расизма. Но чаще всего колонну возглавляют наши славные черные братья, особенно если это черные мусульмане: угнетение расы сочетается здесь с угнетением религии, и жертвы расизма и исламофобии в одном лице шагают с гордо поднятыми головами, полной грудью вдыхая воздух свободы. Их колонну возглавляют наследники «Черных Пантер»: как грозно чеканят они строевой шаг, как крепко сжимают их черные руки штурмовые винтовки, каким вдохновением горят глаза из-под черных беретов! Они готовы смести любого врага равенства и прогресса.

Но на каком бы месте, в какой бы колонне не шагали наши замечательные голубые братья и розовые сестры, наши мультигендерные члены ЛГБТК+, геи и лесбиянки, трансгендеры и другие представители прекрасного многообразия человечества – они счастливы тем, что это их радужные флаги реют над колоннами, это их самоотверженное противостояние патриархальной тирании явилось той тонкой струйкой, которая размыла плотину пещерного тоталитаризма, тем несокрушимым тараном – простите, сокрушительным тараном! – который разнес в щепы ворота пещерных запретов!

А вот и коммунисты! Отборная белая молодежь. Революционеры, интеллектуалы, мыслители. Как много еврейских лиц!.. Портреты Маркса, Троцкого, Че Гевары! Молодые вдохновенные лица, умные глаза, у каждого второго – диплом прославленного университета! Они отдают все свои знания, все свои силы делу построения справедливости во всем мире!

Белые голуби взмывают в голубое небо, трепеща крыльями! И белые, голубые, красные, радужные воздушные шарики взлетают в высь, все уменьшаясь, все выше над землей, как наши мечты и надежды! Гремят рукоплескания, люди выкрикивают лозунги, обнимаются и смеются. И лепестки с цветущих деревьев слетают на них…

Нравится? Вот так-то, блять. Смотрите, как мы здесь празднуем. Скоро все накроется пиздой, радостные идиоты вымрут, а некоторые перебьют друг друга, и вся эта хуетень кончится навсегда.

Феминистки – это уродины, страдающие от своего уродства и внутренне стыдящиеся его. Чаще всего они лесбиянки – подруга по несчастью вызывает большее доверие, ее меньше стесняешься, почему же не поковырять друг другу нежную лодочку (обычно у уродин противную). Чайлд-фри полагают, что матка – это животный атавизм, надо делать карьеру и получать удовольствия. Эти все – сухое дупло, мертвый сук, выморочная мутация. Сдохнут, не оставив потомства. У них вызывает бешенство мысль, что они существуют лишь потому, что их родители были нормальные мужчина и женщина.

Они паразитируют на нормальном человечестве, нормальной культуре, пока не сдохнут. Пчелы, которые разрушают свой улей, которые жрут мед, не оставляя потомства.

Вот та высокая костлявая сука при всех хватает за пизду свою жирную подругу. О господи, я сейчас сблюю.

Черные братья давно всех достали. Те, кто в XIX веке уехали от нас в Либерию, создавать в Африке свободное процветающее государство черных, мгновенно обратили в рабство местных собратьев по расе и построили нищую деспотию. Ну не молодцы ли. Процентов пять черных выбиваются в люди, становятся профессорами, юристами, врачами – и черные комьюнити их презирают: вы стали как белые! Несчастные. Триста лет назад они были дикарями, их средний IQ 85 даже в Штатах, а в Африке вообще 70, и когда они останутся без белых – мгновенно разрушат и засрут все и начнут резать друг друга в своих трущобах.

Блять, им на белых молиться надо! Им дали язык, письменность, науку, технику, города, профессии – и они еще пиздят! Как жили их африканские братья до прихода белых? Так помни себя!

Ну, пидоры просто всех заебали. Уже в детских садах учат, бляди, что трахаться со своим полом – это продвинуто, а менять пол – это стильно и круто. Детей кастрируют! Настанет день – всем этим стервятникам-пропагандистам вырвут яйца перед тем, как повесить. Они существуют только потому, что мы – МЫ!!! – белые, христиане, нормальные, семейные, работящие, мы пили и курили, переедали и урабатывались вусмерть – мы создали эту цивилизацию! Где они – уроды и извращенцы – жнут где не сеяли. Они уничтожают неродившихся детей, они обрекают на одиночество и горе женщин и мужчин, они суют свой гнилой хуй в говно в жопе партнера – и еще смеют показываться на люди! Выморочные уроды, они же все сдохнут.

Невольно возникает вопрос: если всю эту толпу полить из огнемета – общество поздоровеет? Сколько мальчиков и девочек останутся нерастленными? Сколько возникнет новых семей, в которых родятся дети и проживут счастливую людскую жизнь?

Это же глисты. Нарывные черви. Клопы, питающиеся нашей кровью. Выселить их всех на хуй!! И пусть живут отдельно. Своими общинами. Там и вымрут. Они же не могут сами! Они бесплодны, они беспомощны. Им нужна наша кровь, наша жизнь, наша энергия, наша культура. Чтоб жрать ее и срать в нее.

Мерзкие стервятники, питающиеся нашей жизнью. И желающие ее уничтожить, переделать под себя. Хер вам в глотку, чтоб голова не болталась. Скоро вы все вымрете.

А если нет – мы вам поможем. Гангрена вонючая.

О! Стойте! Стойте! Меня тут одна… одна!.. в общем, человек спрашивает: почему вы так о них думаете?! Почему вы такой расист, шовинист, фашист и гомофоб?!

Отвечаю:

Каждый должен знать свое место. Мы, нормальные люди, без всех вас отлично проживем! Нам не нужны ваши кривляния, разврат и агрессивные заявления о величии черной расы. Мы мечтаем – мечтаем! – жить без вас. Учиться и работать, жениться и растить детей – без вашей вони, агрессии, требования репараций неизвестно за что, квот на лучшую работу и учебу для уродов, потому что уродам трудно, и нужно забрать у нормальных людей и отдать уродам.

Нам вас – не надо. Нам без вас – будет лучше и легче.

Но вы без нас – ничего не можете! Вы без нас – вообще не существуете. Вы без нас даже не родитесь. Вы без нас не только не создадите великую цивилизацию – вы развалите даже ту, которую вам предоставили в готовом виде. Так подите вы к дьяволу! Мы даем вам дышать, даем жить и работать, позволяем вам делать то, что вы хотите – но не смейте – не смейте, уроды! – лезть нам на глаза, поднимать голос и совращать детей! Пошли вон – по своим углам!

Вы хотите уравняться с нами, извращенцы, и создать на нашем месте свою идиотскую псевдоцивилизацию – хотите прикончить нас. Не понимая, что тогда сдохнете сами. Ну так дохните без нас.

Не жалейте стервятников, ребята, не жалейте тех, кто нас уничтожает: нет места паразитам.

Уже зреют гроздья гнева! Уже обустраиваются территории для интернирования уродов – пусть живут среди себе подобных, не приближаясь к нам. Уже доведенные до отчаяния родители готовы линчевать негодяев, которые отобрали у них детей и превратили детей в кастратов. Уже швыряют на улицах дерьмом и гнильем в извращенцев. Ждите бури.

Глава 50. Обрывок дневника

«За месяц до переселения из Нью-Йорка на Северо-Восток, в Белый Округ, мы шли с ним по берегу океана, было прохладно, с дощатого настила перешли на песок и шли по желтой вылизанной глади у кромки прозрачных волн. Он был уже седой, лысый, с длинной белой бородой, высокий и тощий: не то старый саксофонист, не то профессор на пенсии, но в любом случае чудак.

– Это было в президентство Трампа, – говорил он. – Зима то ли восемнадцатого, то ли девятнадцатого года. А мэром у нас был социалист, в общем даже коммуно-фашист, де Билл Глезиос… или Клаузио. И вот тогда в Нью-Йорке приняли два закона, которые и переломили спину верблюда, слона и осла.

Во-первых, они приняли закон, что при переписи населения нельзя спрашивать гражданство. Это означало, что граница между гражданством и не-гражданством стерта и уничтожена. Любой, кто оказался на территории США любым незаконным образом, хоть криминальным, преступным, каким угодно, учитывается в населении штата Нью-Йорк так же, как гражданин. Получает водительское удостоверение и живет.

Из этого следует, что он мог голосовать на выборах. Разумеется, все они голосовали за тех, кто обещал им безнаказанность, свободу, деньги и все права плюс бесплатные льготы. За демократов они голосовали. Что и требовалось.

Ну, а дальше все как всегда: налоговая нагрузка на работающих увеличивалась, чтобы содержать нелегалов и бездельников. И бизнес попер из Нью-Йорка, и работяги стали съезжать. Меньше работающих – больше налогов на них, чтоб содержать прочих. Цепная реакция: наконец Большое Яблоко стало состоять из одних червей.

А второй закон, тогда же – о запрете конверсионной терапии гомосексуалистов. То есть: в школах в обязательном порядке учили детей тому, что не надо бояться своей однополой ориентации, это нормально, прислушайтесь к своему внутреннему голосу, ищите свою истинную идентичность. Геи и лесбиянки всех мастей были фигуры гордости и моды. Гомосексуализм – это подавалось модно, престижно, стильно, современно. И если гетеросексуал, подросток, а хоть и взрослый человек, задумывался о смене ориентации – ему помогали морально и интеллектуально, его поддерживали и ему объясняли. Но если ориентированный гомосексуально задумывался о смене ориентации на гетеро – помогать ему было запрещено законом. Ворота в одну сторону: в геи – добро пожаловать, в натуралы – запрещено законом.

Ветерок с Атлантики отдувал его белую бороду гнома – длинную и тонкую, трепля волоски на конце. Он повернулся к ветру спиной, достал из кармана рыжего пиджака жестяную коробочку, вынул и вставил в рот сигарету и прикрыл ладонями огонек зажигалки.

– «Мальборо», – сказал он. – Да здравствует коммунистическая Куба. Спасибо за то, что они нас травят. И контрабандистам их спасибо.

– Вас посадят, – сказал я, оглядываясь.

– Всех не перевешаешь, – сказал он и выпустил дым. – Кто меня посадит? У кого я, по-твоему, покупаю сигареты? У полицейского. Он ими приторговывает. На зарплату не проживешь.

Я был юн тогда, и я был чертовски умен и образован. Я все знал и все понимал. Когда я стал старше, я уже никогда не был таким умным и образованным. А тогда я два месяца отходил на лекции и семинары в Колумбийский университет, социологией я интересовался, еще социальной психологией и историей; и через два месяца понял, что здесь уроды преподают идиотам. Все их «гуманитарные и общественные науки» сводились к тому, что все равны, любое неравенство – плод социальной несправедливости, поэтому все сводится к тому, чтобы ее искоренить и установить справедливость. То есть отнять у сильных, умных и работящих и разделить между глупыми, ленивыми и слабыми. Потому что те не виноваты, что такими родились или стали. Поэтому их везде надо продвигать вперед. Чтобы на всех высоких должностях их было побольше.

Я был наглым и веселым тогда, девятнадцать лет мне было. И я спросил у профессора, который вел наш семинар по социальной справедливости:

«Должны ли мы включать женщин, представителей меньшинств и людей с ограниченными возможностями в команду «Нью-Йорк Никс», а также чтобы там были пропорционально представлены белые и люди всех ростов?»

Там был потом большой гвалт: и насчет уродин на конкурсах красоты, и дебилов на Нобелевскую премию, и людей без слуха играть на скрипке… ну, в общем, при желании вы все это узнаете в другом месте. Короче, я гордился собой, и допрашивал старого Грэма Лоуэлла с чувством превосходства. Фиг ли эти два мелких закончика могли изменить, спросил я?

А он сказал:

– Сынок, – сказал он. – Дело не в закончиках. Вот когда у человека появляется легкая сыпь – это фигня, аллергия, съел чего не того, или ткань синтетическая натерла, или перенервничал – и пожалуйста: нервная экзема. Но когда тебя перед этим несколько дней трясло и лихорадило, и температура, – опытный врач увидит: это Variola vera, милый мой, черная оспа.

Так и законы, запрещающие коррекцию гомосексуализма – она бессмысленна, если это врожденное, обусловленное генетически, но это один процент. А если это результат воспитания, совращения в подростковом и юношеском возрасте, если внушили и соблазнили – тогда такая терапия очень даже эффективна. А старые гомосексуалисты обожают совращать юных мальчиков.

Я ответил ему очевидное, не понимая, что он все знает лучше меня:

– Отчетливый курс на рост числа гомосексуалистов и нелегалов – это направленность на рост меньшинств, которые поддерживают социалистов и чувствуют себя притесненными в нашей цивилизации. А цель социалистов была – и они это не скрывали – разрушить наше государство и на его обломках создать новое общество: справедливое, свободное и счастливое.

Сегодня мы уже можем судить о результатах!.. С людьми, неполноценными умственно, физически, репродуктивно…

Гомосексуализм РЕПРОДУКТИВНО НЕПОЛНОЦЕНЕН! Если бесплодие гетеросексуала носит физиологические, иногда даже анатомические причины – то бесплодие гомосексуалиста носит причины психоневрологические. Бесплодие гетеросексуала лечат. Бесплодие гомосексуалиста лечить запрещено.

Можно ли бесплодие вследствие психоневрологической организации человека считать нормой? Является ли бесплодие нормой?

А когда человек хочет иметь ребенка – но не хочет совершать акт с лицом противоположного пола, а только своего? Психоневрологический разрыв между желанной репродуктивной функцией – и нежеланным механизмом ее реализации – это норма?

С социальной и демографической точек зрения гомосексуализм – это генетический паразитизм. Их производят на свет нормальные люди – но они не производят никого. Это выморочные особи.

На лице профессора появилось выражение, с каким ребенок давит подошвой червяка.

– Не сажать же голубых на кол, – сказал я.

– Одного посадишь – тысячу спасешь, – сказал он, выкинул окурок и втер в песок каблуком. – Шучу, шучу. Я лишь о том, что когда извращение правит бал, когда извращение подвергает надругательству норму, когда невинность в лапах у порока, а сила покорна слабости… Слушай, ты можешь почитать мне Шекспира?

– Прямо сейчас? – растерялся я.

А синяя океанская даль становилась серой, волны выше набегали на берег, ветер уже стриг с них белые барашки, ощутилась прохлада.

– А другого времени не будет, – сказал он.

Это прозвучало очень романтично, такая геройская сага, такая элегия: старец и юноша на океанском берегу, в канун катастрофы. Но катастрофа никогда не выглядит так, как в кино. Мир рушится слишком медленно, а ты в нем живешь слишком суетно и вечно чем-то озабочен: поесть, согреться, выпить, укрыться от ветра, трахнуться вечером, купить новую куртку в этом месяце, и прочие бесчисленные подробности.

В любой мировой катастрофе человек как-то обустраивается в своем личном коконе, который всегда есть и без которого невозможно: и в этом коконе его человеческие заботы первичны и значимы. Мы хотим радоваться. Мы надеемся, что пронесет. В жизни всегда есть место счастью!

И вдруг твой личный кокон оказывается в другом мире, где ты подчинишься всему – или тебе хана…»

Глава 51. Ромео и Джульетта
^{театральная рецензия на спектакль Роберта Уилсона по пьесе Вильяма Шекспира в Большом Экологическом Театре им. Греты Тунберг}

Тема защиты прав животных приобрела особенную остроту и актуальность в наше время. Человечество осознало опасность перенаселения планеты, и нерегулируемому размножению животных, ведущему к эпидемиям, несчастным случаям и гибели многих существ, объявлена борьба. Следует с сожалением признать, что еще не всем понятна необходимость регулирования рождаемости, и более того – благотворность этой меры.

Руководствуемые гуманизмом и заботой защитники животных относятся к нашим меньшим братьям как к людям, переживая их страдания как собственные и болея за их судьбы и благополучие. Отрадно и закономерно, что наш старейший и прославленный режиссер нашел прекрасный ход: дать понять трагедию животных через судьбы людей, чтобы до всех доходчивей дошла вся важность проблемы.

Легендарная трагедия двух юных влюбленных всем известна. Финал ее ужасен: безвинно пресеклись обе юные жизни. При этом погиб близкий родственник одной. Родители с обеих сторон испытали безутешное горе и сильные моральные страдания.

В современном прочтении пьесы ключевой герой – католический монах брат Лоренцо – разделяет взгляды сторонников абортов. Более того: он ушел в мир, чтобы исцелять не только души, но и тела своих подопечных – ибо одно с другим тесно связано. Окончив университет и получив врачебную лицензию, Лоренцо – психолог в области сексологии и пластический хирург, авторитетный специалист по лечению гендерной дисфории.

Понимая всю сложность проблемы и неизбежность грядущей трагедии, доктор Лоренцо предлагает наилучшее решение: коррекцию пола. Однако, поскольку события происходят все-таки в Средневековье, медицинские возможности ограничены: в полном объеме желаемое исполнить невозможно. Поэтому он как врач и гуманист убеждает влюбленных в благотворности кастрации. Стерилизация – это чистота, решение многих социальных вопросов, и в то же время она угодна Богу.

Ромео и Джульетта повышают уровень своей сексуальной грамотности и социальной зрелости. Ведь они сохранят все чувства друг к другу! И проживут долгую счастливую жизнь, избегнув конфликта с обществом – будучи избавлены от безумия и бешенства, которые обусловлены и вызываются исключительно экстремальным всплеском гормонального уровня. Юношеская гиперсексуальность, деформирующая личность – это физиологическая, медицинская проблема, а не духовная.

Джульетта советуется с кормилицей, и та восклицает, что если бы медицина была так развита в ее время – то без детей она бы провела жизнь в достатке и счастье, избавленная от непосильного труда. А с мужем? Но ведь это не может помешать им любить друг друга, предаваться взаимным ласкам, вести общее хозяйство и иметь общие взгляды на жизнь.

Осторожный разговор заводит наша влюбленная и с матерью. Мать скорбно вспоминает о двух братьях и сестре Джульетты, умерших в младенчестве. Многочисленные роды и горе потерь так истощают женщину и приближают старость… Пройдя стерилизацию, Джульетта на десятилетия останется свежей и молодой, а ее угловатая фигура приобретет приятную полноту и округлость.

Ромео советуется с друзьями. Друзья оценивают выгоды кастрации. Ромео уже достаточно наебся и выебал многих девиц и замужних дам, так что сладость плотских утех познал в избытке. Пора взрослеть, подумать о карьере и достатке, добиться положения в обществе.

Он будет избавлен от внебрачных детей! И от многих опасностей, когда родственники случайной девицы гоняются за тобой, желая убить или женить, и еще неизвестно, что хуже. Не будет дуэлей из-за женщин – тебе не проткнут брюхо из-за такой ерунды! Кстати: свое наследство ему не придется делить между детьми. Уменьшится воинственность – и меньше шансов, что он отправится на какую-нибудь войну и там сложит голову. А из-за этой Джульетты ее склочные Капулетти могут перебить весь его род. Ему дороги отец, мать, братья, фамильный замок, который они сожгут? А они могущественны, им благоволит герцог.

Ромео и Джульетта проникаются пользой и необходимостью стерилизации и идут на процедуру. Благожелательный компетентный врач, умелый хирург и его острые инструменты делают операцию совершенно не страшной и безболезненной, а применяемое в качестве наркоза хорошее итальянское вино обеспечивает приподнятое настроение.

Влюбленные признаются друг другу, что стали гораздо спокойнее и счастливее. Они позитивно воспринимают действительность. Безумства оставили их. Они начинают думать о помощи бедным, о строительстве приюта для бездомных детей.

Ромео становится уважаемым гражданином, сограждане подумывают выбрать его бургомистром. Он реализует себя в общественной деятельности на благо родного города. Джульетта создает и возглавляет отделение движения чайлд-фри, ряды его сторонниц множатся.

Видя столь гармоничные и благотворные отношения, роды Монтекки и Капулетти примиряются, в стране воцаряются мир и спокойствие.

В финале Ромео и Джульетта, нежно держась за руки, приносят цветы на могилу Тибальда и каются в своих страстях, погубивших несчастного юношу во цвете лет. Ах, если бы они прошли стерилизацию раньше!..