Текст книги "Остров для белых"

в лихорадке подъема страны сцепились в самой первой мировой войне европейского масштаба – Тридцатилетней, «Снежный король» Густав Адольф расширил Швецию в мощную державу с передовыми армией и флотом, Балтика стала ее внутренним морем, мудрый и расчетливый кардинал Ришелье объединял Францию, ломая дворянское своеволие (поклонимся Дюма: д’Артаньян и три мушкетера – это их время!), Вобан создавал свои крепости с фортами и бастионами – еще 300 лет будут строить так, в Англии зарезали всесильного первого министра Бэкингема, Испания продолжала слабеть,

и вот прогремело неслыханное в мире – Революция! – в Англии Парламент объявил войну королю, и сверг, и лишил власти – смотрите: под барабанную дробь законный король с достоинством всходит на плаху, Кромвель становится диктатором и преобразует Англию: она уже республика! власть сильным и богатым из народа, промышленный переворот свершился, капитализм начал свое железное шествие,

а турки, Османская империя, захватив все Балканы, Причерноморье, Венгрию, опять штурмуют Вену, пока двухсотлетнее исламское нашествие не будет остановлено крылатыми гусарами Яна Собесского, победоносным королем Польши, и останется недобрая пословица: «Где турок прошел – там сто лет трава не растет», (забыли, забыли блестящую, огромную и страшную империю! забыли про закон, по которому вступающий на престол султан обязан удавить всех братьев от всех жен и наложниц отца – страхуя власть от посягательств, забыли, как отбирали и крали мальчиков по завоеванным странам и бросали в казармы, воспитывая преданную нерассуждающую гвардию – янычар, а иных кастрировали в евнухи для стражи в гареме, забыли, как вырезали поголовно греков, болгар, армян, как тряслась в страхе христианская Европа перед наступающим нашествием),

то век Короля-Солнца Людовика XIV: «Государство – это я» (невысокий красавец, стройные ноги, ледяное самообладание, железный ум, сонм фавориток) созданная Ришелье Французская Академия начала систематизировать язык, науки, искусства, Корнель своими драмами создал национальную французскую трагедию, Расин обращается к античным сюжетам, навсегда прославился своими баснями Лафонтен, неслыханные, народные комедии Мольера клали зрителей вповалку, и литературный законодатель и эстет Никола Буало сводит и канонизирует господствующую теорию классицизма; но совсем другой поэт, критик и академик Шарль Перро затмит в веках всех и станет любим народами – сказки, сказки напишет он: Золушка и Кот в Сапогах, Красная Шапочка и Мальчик-с-Пальчик, их переведут на все языки мира, поставят балеты и снимут кинофильмы – это наш мир, наша культура, наши герои!

а на другом берегу Атлантического Океана, в Новом Свете, голландские колонии растворяются в английских, английские воюют с французскими, обороняются от набегов воинственных индейцев и сами уничтожают и теснят дикие племена, завозят из Африки черных рабов на плантации – хлопковые, табачные, чайные, а на юге Америки испанцы и португальцы смешиваются с местными племенами и завезенными неграми в гремучую анархическую смесь, эпоха колониальных войн (англичане бьют в Канаде французов) отзывается сражениями в Европе –

длинноносый король Пруссии Фридрих II Великий, Старый Фриц, отбиваясь от всех, громит Францию, Австро-Венгрию, Россию и начинает объединять будущую могущественную Германию, мысль его кипит, в Пруссии создает свою философию, которую назовут классической, педантичный Иммануил Кант,

при этом и Фридрих II, и воюющая с ним императрица Австро-Венгрии Мария-Терезия вводят для подданных обязательное школьное образование! настало новое время – все чаще употребляли слово Прогресс:

великий Ньютон уже перевернул мир и создал новую науку, Томас Гоббс и Джон Локк заложили основы новой политической философии, во Франции поднимается волна Просвещения, она изменит сознание людей – Руссо с «естественным человеком», Монтескье и его «дух законов», язвительный и блестящий Вольтер, знакомства с ним искали короли, и огромная «Энциклопедия» Дидро – рациональное мышление вытесняет религию, в центр мира становится человек, благо народов мыслится смыслом государств, «удавим последнего аристократа кишкой последнего попа», а над Версалем, над венценосной головой короля, взлетает первый в мире воздушный шар – наполненный горячим дымом аэростат, созданный братьями Жозефом и Жаком Монгольфье – монгольфьер, так эти шары и будут называться: человек поднялся в воздух, человек научился летать – исторический шаг сделан!

и вот Солнце восходит с Запада: Бенджамен Франклин создает проект Союза Североамериканских Колоний со своим правительством, в «Бостонском чаепитии» летят с кораблей в воду ящики с чаем, в Филадельфии открывается Первый Континентальный Конгресс – напудренные парики джентльменов и обветренные лица пахарей и скотоводов (о, это седая легенда – почти все были юристы, бизнесмены и плантаторы), делегат от Вирджинии отставной полковник Джордж Вашингтон назначается командующим Континентальной Армии, генералом, и в 1776 году Второй Конгресс принимает предложение Джона Адамса о создании независимых от Англии штатов, по штатам проходит принятие демократических конституций, все привилегии отменены, власть переходит к народу равных; семнадцать суток Томас Джефферсон работает над Декларацией Независимости, свечи, красные глаза, груды книг, зачеркнутые и вписанные строки; пороховой дым, блеск штыков, красные мундиры британской пехоты и крики – битва при Лонг-Айленд и сокрушительный разгром повстанцев, Бетси Росс шьет первый американский флаг с тринадцатью пятиконечными звездами, сражение при Монмуте, французские добровольцы, польские волонтеры героя Польши Тадеуша Костюшко, немецкие батальоны, осада Йорктауна, – и вот Парижский Мир: Соединенные Штаты независимы! пятнадцать лет войны, сироты и сожженные города, еще годы – и принимается бессмертная Конституция: четыре страницы ровным убористым почерком, семь статей – первое в мире демократическое государство, созданное и управляемое народом равных, где утверждено право каждого на свободу, правосудие и благосостояние,

так пламя свободы перекинулось в Старый Свет: грянула Великая Французская Революция (французские волонтеры вернулись из Америки домой): Генеральные Штаты королевства отвергли Третье Сословие простолюдинов – и они собрались в зале для игры в мяч: громовой голос Мирабо, герой Американской Войны генерал Лафайет возглавляет Национальную Гвардию, падение Бастилии, танцующие санкюлоты и головы аристократов на пиках толпы, Декларация прав человека и гражданина, львиный рык и львиный лик Дантона, революционный Конвент смел монархию, казни короля и королевы, изобретение революции – гильотина – украсила площади городов, юристы и журналисты объединились в правящий Клуб Якобинцев и вдруг оказались кровавыми убийцами и отправляли людей на плаху беспрерывно, гниющий заживо «Друг народа» Марат разжигал ненависть, неподкупный Робеспьер возглавил Террор, великий лозунг: «Свобода! Равенство! Братство!» привел к беспощадному истреблению несогласных и просто «подозрительных», все короли Европы ополчились на Революцию с ее грозным лозунгом «Мир хижинам – война дворцам!» и страшным Декретом: «Земля, на которую ступил сапог революционного солдата Франции, навсегда делается свободной, а короны монархов падут к их ногам вместе с головами» – и все это под гром «Марсельезы»: оборванные и нищие революционные армии дерутся на всех границах, в Париже переворот и пушки сметают мятежников с улиц – и генерал Бонапарт начинает свое беспримерное шествие по Европе: он освобождает Италию от австрийцев, разбивает мамлюков у египетских пирамид, побеждает пруссаков под Иеной, громит их вместе с русскими и австрийцами под Аустерлицем вступает в горящую Москву: он реформирует законодательство, закрепляет равенство сословий и религий, права народа не подлежат угнетению, и когда он будет побежден всеми объединившимися монархами Европы – мир уже никогда не будет прежним, приняв и впитав его реформы – то была эпоха высшего взлета Прекрасной Франции и славы ее республиканского трехцветного флага!

а за проливом Англия стала конструкторским бюро и мастерской мира: неграмотный ткач Джеймс Харгривс изобрел ту самую, знаменитую механическую прялку и назвал ее «Дженни» в честь младшей (из тринадцати детей!) дочери; Эдмунд Картрайт – механический ткацкий станок с ножным приводом (производительность труда поднялась в 40 раз!), паровая машина Джеймса Уатта, появляются токарные и фрезерные станки, древесный уголь (леса стремительно исчезают) заменяют в металлургии на кокс; паровоз Стефенсона приводит к повсеместному строительству железных дорог – чад, копоть, но скорость и комфорт растут! а по Гудзону шлепает колесами и дымит первый пароход Роберта Фултона…

О великий из величайших – XIX век! он начинался с трехпалубного и стопушечного парусного корабля адмирала Нельсона, с почтовых голубей и конных курьеров, междугородных дилижансов и фаянсовых ночных горшков, пестрых армейских мундиров и балов при свечах в полумраке и духоте, с многомесячных путешествий в тесноте кают и карет – он закончится телеграфом и телефоном, электричеством и автомобилем, броненосцами и пулеметами, поездами и метро – и бескрайней верой в научный и технический прогресс, который сделает человечество счастливым и свободным!

1830 год! Первая железная дорога в Англии – Манчестер-Ливерпуль, 40 миль (и там же первый в мире железнодорожный тоннель)! Одновременно – первая в США: «Балтимор и Огайо». Через пять лет железные дороги пущены в эксплуатацию в Германии, Бельгии, далее – везде. К середине века их уже десятки тысяч миль, потом сотни, легла Американская Трансконтинентальная – от Тихого океана до Атлантического: дым паровозных труб окутал континенты, стучат колеса, блестят бесконечные стрелы рельсов, пассажиры выходят на станциях и закусывают в буфетах, все больше становится инженеров с молоточками на фуражках,

(здесь Мелвин Баррет глубоко задумался. Он, с Божьей помощью, добрался до XIX века, до взлета и расцвета, так сказать, Великой Научно-Технической Революции. Времена ее были близки, горный ландшафт не скрыт туманом, и все надписи читались ясно. Излагать ее содержание подробно – не хватит ста жизней и нет смысла, это как-то все общеизвестно (казалось Мелвину Баррету, надолго погрузившемуся в глубины и пространства Истории и привыкшему дышать ее воздухом). А как теперь быть? Давать только самые яркие детали? Самые заметные характеры? Он понял суть своего затруднения: писатель, будь он даже историк, невольно и подсознательно ориентируется на уровень развития, на уровень подготовки своего воображаемого читателя. О:

когда писатель пишет – даже совсем искренне, даже стараясь быть не только самим собой и предельно честным художником, но даже модернистом, авангардистом, выпендрежником и эпатажником – в его сложном и многоэтажном сознании вкупе с подсознанием все равно существует, присутствует некий воображаемый, желаемый, предполагаемый читатель: ибо писатель никогда не сам по себе, но неотторжимая часть культурного процесса, зеркало, неотторжимое от объекта и отражающее его лишь для того и постольку поскольку объект существует; строго говоря, объект и зеркало, отражение и отражаемое – две стороны одного целого: это целое – человек и мир, человек как часть мира, мир как то, за пределы чего человеку не дано выйти – как бы он ни изощрялся в искажении, в трансформации своего отражающего сознания;

а посему, решил Мелвин Баррет, он уменьшит сугубо историко-фактологическое содержание романа в XIX веке, поскольку на этой площадке, на этой дистанции человек (читатель) уже более подготовлен и сведущ, и надо сосредоточить текст более на художественной его стороне; в чем, следует сознаться, автор мало преуспел, разве что изложение его стало менее последовательным и систематическим, а отдельных деталей появилось действительно больше)

то был век электричества – само слово это изобрел Уильям Гилберт, придворный врач Елизаветы I (камзол тонкого сукна, плоеный крахмальный воротник, штаны буфами), а вот Питер ван Мушенбрук (о, эти скупые дотошные голландцы) изобретает конденсатор – лейденскую банку, и великий Бенджамен Франклин – не только политик и дипломат, но ученый, изобретатель, философ – создает теорию электричества, а член Парижской Академии Шарль Кулон (о, воздух пахнет грозами революций – в политике, в мировоззрении, в науке) открывает свой знаменитый закон взаимодействия зарядов и превращает теорию электричества в точную науку, итальянец Гальвани открывает наличие тока в живом теле, в мышцах! Алессандро Вольта изобретает «гальванический элемент – электрическую батарею, и в конце концов, после многих опытов многих изобретателей, Томас Эдисон создает электрическую лампочку, долговечную и надежную – Эдисон, предприимчивый и неутомимый, фантастически изобретательный и упорный, коварный скряга и магнат, расчетливый и блестящий – нищий мальчик, работавший сызмальства, автор тысяч патентов, изобретший фонограф и кинетоскоп и усовершенствовавший все на свете (но кажется, мы слишком заскочили вперед),

прожженные халаты, длиннополые сюртуки и крахмальные воротнички с галстуком-бабочкой, цилиндры и конные экипажи, утренняя газета, трубки и коньяк после обеда,

Сэмюэл Морзе окончательно усовершенствовал телеграф и изобрел для удобства пользования Азбуку Морзе из точек и тире, и бесконечные линии столбов с проводами соединяют планету в единую сеть, а полковник Кольт изобрел свой револьвер и уравнял шансы людей сильных и слабых, вооруженные крупнокалиберной артиллерией первые паровые броненосцы вступают в сражения Гражданской Войны между Севером и Югом…

О черт! Да посмотрите вы на эти свинцовые волны, низкие стальные корпуса, еле торчащие над водой, на пустые палубы и густой черный дым из толстой трубы, на простыни огня, вылетающие из огромных пушечных жерл с громом выстрелов; а вот первая в истории подводная атака: подлодка южан «Ханли» взрывает корвет северян «Гусатоник», тонут оба… но погодите: вот сам король Англии и Шотландии, сын Марии Стюарт Яков I лично возглавляет экипаж погружающейся на Темзе первой движущейся, успешной подводной лодки в истории (1620) – а рядом с королем, вот он, в кожаном колете, голландский механик и физик Корнелиус Дреббель, гость императорских дворов, изобретатель микроскопа; а вот полтора века спустя школьный учитель из Коннектикута Дэвид Бушнелл строит боевую подводную лодку «Черепаха» – она уже имеет винт и балластную цистерну и создана специально для уничтожения вражеских кораблей; а вот Роберт Фултон, тот самый, изобретатель парохода, предлагает Наполеону подводную лодку «Наутилус» – медный корпус, скорость почти 1,5 узла на глубине 25 футов! тоже не надо…

А вот здесь каким-то образом оказалась страница из не то дневника, не то черновика, не то просто случайный лист, исписанный Мелвином Барретом в процессе работы (во время работы?) над своим романом, и отражающий некоторые его сомнения и даже неуверенность в разрешении грандиозного его замысла; небрежный почерк кое-где неразборчив или вовсе утрачены отдельные слова, лист этот явно лежал где-то отдельно и не предназначался вечности:

Да поймут ли меня эти невежественные тупицы, которыми стали американцы? Столько десятилетий им промывали мозги и охраняли от всякой важной информации. Они же ничего не знают, они даже не умеют считать, и пишут-то с трудом. Если бы Христофор Колум………… …что «Нинья» имела всего 70 тонн водоизмеще……….. …какой Пуллман, какой Карнеги могли б……………… ………стинианово право лежит в основе закон……………….

………………Кто читал сегодня «Персидские письма» Монтескье? – они же уверены, что кроме персов эти письма никому не нужны; кто знает, как отправили на гильотину Лавуазье, с напыщенной глупостью парвеню, дорвавшихся до власти, возвестив: «Революция не нуждается в ученых!»………и вот опять Американская Революция не нужда…… …голова Робеспьера упала в корзину с отрубями, вязальщица перед эшафотом воскликнула: «Бис!»

…………победитель персов при Саламине и спаситель Эллады Фемистокл был из зависти подвергнут остракизму и изгнан – такова черная неблагодарность, которой платят элиты и народ своим благодетелям, слишком возвысившимся свершениями…………… Фидия обвинили в воровстве золо……….

…Да есть ли вам дело до последней терции и последних слов ее командира: «Это – испанская пехота!» Помните ли вы, самоходные мусорные мешки, кому и когда адресован ответ генерала Камбронна: «Дерьмо!»? Вы в курсе, что адмирал Нельсон был уволен с флота за борьбу с коррупцией британской колониальной администрации? А какая Эдда старше – Старшая или Младшая? ублюдки…

……………… я забыл, сколько мне лет! Помню только, что не видел людей четыре зимы, не меньше… кажется. Что там происходит в мире? Я не знаю даже, есть ли еще школы, умеет ли еще молодежь читать. Я живу среди коробок и ящиков с моими книгами, книги на досках вдоль стен типа полок, я проветриваю хижину, чтобы бумага не отсырела. Я живу во всех временах… и начинаю забывать, какое из них – мое. Королевские дворы и толпы крестьян живут и хлопочут в моем мозгу, все эти открытия и шедевры сводят меня с ума, реально, в самом прямом смысле.

Спешить, спешить! Пока я жив, пока мы живы, пока еще нас всех не поставили к стенке, пока меня не нашли в моем убежище, не пристрелили, не повесили, не забили ногами фашистские штурмовики.

………….моя земля, это мой народ, это моя история – и это моя раса, черт побери вас всех! Мы пустили вас в наш дом, посадили за наш стол, научили нашим наукам – и за это вы решили унизить, оттеснить и истребить нас? Когда настанет Час Истины и День Гнева, мы…………………………

……знать и помнить! Помнить и гордиться! Мы наследуем им – мы не смеем пустить по ветру их наследство, их гений и труды, их славу и подвиги, их оза……………………….

Я не знаю, прочтет ли кто-нибудь когда-нибудь мою книгу, мой великий роман. Но знаю, что если не напишу его – тогда точно никто не прочтет. Так что надо работать………………………………………………………………………

……………………………………………………………………………………… пока я жив, пока я знаю и помню – История существует!

Вот они стоят! – вы их всех знаете:

Слава нашей мысли, нашего слова, нашей великой литературы: Гете в осыпанном орденами мундире вырезает ночью на оконном стекле алмазом бессмертные строки: «Горные вершины спят во тьме ночной…» Гофман в темно-зеленом суконном сюртуке, обгрызенное гусиное перо, безумная фантазия сказок: Крошка Цахес приписывает себе все подвиги и достижения всех окружающих; хромой шотландец Вальтер Скотт создает новый исторический роман: бедный рыцарь без страха и упрека на фоне реальных королей в водовороте исторических событий; и короли нового времени, как и простолюдины, плачут над судьбами маленьких людей беспощадного и ироничного реалиста Диккенса; а за Каналом, во Франции, где отгремела и отсверкала феерическая слава Наполеона – суровый стоик Бальзак (ночь, свечи, ноги в тазике с холодной водой, двадцать чашечек крепчайшего кофе) вскрывает народившееся буржуазное общество, гений острее скальпеля, и с жестяным шелестом обнажаются сильные характеры – удача не приносит счастья; богоподобный Виктор Гюго, первый поэт Франции, создатель бессмертных книг, о Квазимодо и Эсмеральда, еще достраивается Собор Парижской Богоматери; и д’Артаньян, первая шпага королевства, неунывающий жизнелюбивый гасконец и «Три мушкетера» – толстый и распутный кутила Дюма, щедрый как бог и работоспособный как дьявол, четыреста романов, тысяча гостей на пиру в замке – и разорился, конечно, румяный и кудрявый добряк, вокруг которого вспыхивал сам воздух – но благородный мститель граф Монте-Кристо бессмертен! а в библиотеке корпит над книжными каталогами Стендаль, мешковатый, застенчивый и неловкий, неудачлив с женщинами, он пишет величайший роман психологии любви: «Красное и черное» – и блестящий стилист Мериме (Кармен! Кармен!) сожалеет о скромном даровании Стендаля (ну-ну);

а в заснеженной, царской, бескрайней и рабской России исходит с эшафота, с каторги, с ссылки в солдаты – Достоевский: и безжалостно обнажает такие глубины сознания и подсознания, что охватывает ужас, брезгливость и безнадежный стыд за свою человеческую сущность, но рядом высится второй русский гений – Толстой: картежник, распутник, авантюрист, боевой офицер, мужчина бесконечно здоровый, – а затем гениальный отобразитель движений души человеческой во всей простоте их истинных мотивов и желаний: эталон честности, к старости он впадет в наивное морализаторство, и следом явится внеморальный Чехов с его драмами, где ничего совершенно не происходит – но за обыденностью жизни складываются и разбиваются судьбы и мечты, –

но не таков был Запад, где маленький, усатый и очкастый Киплинг воспел стойкость и мужество белого человека, без ропота умиравшего и ценой жизни побеждавшего в дальних уголках Империи, и где в Новой Англии за океаном Джек Лондон – забияка, матрос, золотоискатель – сложил гимн настоящему человеку – трудяге, бойцу, победителю, не знавшему отступлений и рассчитывающему только на собственные силы,

о, это был мир, где француз Ламарк впервые построил стройную теорию развития жизни – развития всех форм живых существ – теорию эволюции (революционной Франции было не до наук, мы уже видели) – «Философия зоологии» назывался эпохальный труд, и через полвека добросовестнейший Чарльз Дарвин издал «Происхождение видов» – общество созрело, зерно упало на взрыхленную почву, в мировой науке произошел переворот, и никто еще не знал скромного монаха Менделя и не слышал о генах,

и что характерно: технические изобретения, наука, искусство – и философия! – развивались параллельно, единое информационное облако, или единое тело культуры, считайте как угодно:

сначала мы помянем – кого ж еще на первое место! – мистера Адама Смита, которому достало ума и знаний создать экономику – теорию экономики как науку! – и следом за ним Давида Рикардо; а Конт, гениальный Огюст Конт (простите за повторения, но даже величайших гениев цивилизации невозможно всех поименовать – да что поименовать, просто перечислить! – в нашем скромной [нескромном] сочинении) Конт постиг и изложил объективный характер истории, объективность законом развития общества!!! не волею королей, не подвигами героев и не прихотями случая и природы – но сущностью вещей и самим устройством Мира меняется социум и государство. Эта социальная эволюция потрясла умы, перевернула Историю!

И над этой Историей нависла громоздкая и страшная в своих пророчествах и их последствиях фигура Карла Маркса – эта грива, эта борода, эти бесчисленные памятники и портреты! – Маркс научно предрек конец капитализма и всевластие пролетариата: пророчество не сбылось, но десятки и десятки миллионов жизней легли на алтарь революций, расстрелов, концлагерей и диктатур: его приглаженная копия, фабрикант Энгельс, спонсировал Маркса своим буржуйским эксплуататорским золотом и завершал его книги; и уже возник Интернационал как объединение социалистов, и социал-демократические партии, а немец Штирнер и француз Прудон с неудержимыми русскими Бакуниным и Кропоткиным изобрели анархизм как теорию и руководство к действию («Динамиту, господа, динамиту!»), в России нигилисты взрывали министров, генералов, начальников полиции и самого царя! мир зашатался!

но стройное, как готический собор, и всеобъемлющее, как звездный свод учение создал англичанин и путейский инженер (масштабное рациональное мышление! учет всех деталей и нагрузок!) – Герберт Спенсер! пусть лысина и пышные бакенбарды не обманывают вас внешностью эсквайра, его синтетическая философия связала всю биологию и социологию в единую эволюционную сеть – и с корректнейшей наглостью объяснила вообще все;

этих рассуждающих и говорливых мудрецов теснит толпа истинных аристократов мысли – ученых: их роль в стремительном взлете цивилизации все весомее: век машин, пара и электричества! – курчавый бонвиван Андре Ампер обнаруживает направление электрического тока; еще один красавец-шатен, Майкл Фарадей, открывает явление электромагнитной индукции, создает теорию электромагнитного поля, конструирует первый трансформатор – и первый электродвигатель: по этой модели электродвигатели делаются и поныне! а Георг Ом с его известным всем школьникам законом, связавшим силу и напряжение тока с сопротивлением проводника?

но далее, в приближении двух Джеймсов – Джоуля и Максвелла, мы от электричества переходим к открытию нового уровня Природы и созданию новой науки, которая станет базовой для всего естествознания (прошу осознать и встать!) – переходим к Термодинамике. Бедный врач, непризнанный открыватель Первого Начала – Закона сохранения энергии Юлиус Майер, и Джоуль (Закон Джоуля-Ленца, джоуль как единица измерения энергии, работы и теплоты), доказавший этот Закон; Рудольф Клаузиус и Уильям Томпсон, лорд Кельвин: Второе начало термодинамики, температурная шкала, Абсолютный Ноль температуры Космоса, теория Тепловой Смерти Вселенной – открывшаяся как научное откровение эсхатологии, обоснование Конца Света; и Гельмгольц с его: «Жизнь есть форма захвата свободной энергии»,

как горели глаза сочинителей, романы Жюля Верна положили начало научной фантастики, жанр литературы из утопии превратился в сбывающееся пророчество: подводные лодки, полет на Луну (трое в снаряде, размеры реальны, время полета совпало с «Аполлоном»!); Герберт Уэллс напишет не только о войне миров и трансплантологии – он предскажет атомные бомбардировки!

а доктор Ливингстон проникает в сердце тропической Африки, на его поиски отправляется американский журналист Стэнли, открыты истоки Нила, Конго, озеро Танганьика, Килиманджаро – строятся дороги и мосты, школы и церкви, колонизаторы, лекарства, плантации и шахты – с эксплуатацией приходят грамотность, смягчение диких нравов, гигиена и резкое падение смертности, Сесил Родс создает целое государство, это эпоха авантюристов, любители приключений жаждут богатства,

и мир зачитывается романами об отважных путешественниках, открытиях и опасностях на море и на суше, родилась плеяда прославленных авторов: Майн Рид, Фенимор Купер, Луи Буссенар, Капитан Марриэт и Райдер Хаггард, блистательный Стивенсон, Гюстав Эмар и Луи Жаколио… воспитанные на этих книгах мальчишки откроют Северный и Южный полюсы Земли, проложат железные дороги через континенты, будут гонять чайные и шерстяные клипера через семь морей и два океана, возведут города в пустынях и станут трястись от малярии в джунглях,

а в России царь отменил рабство, освободив крестьян собственного русского народа, и буквально через пару месяцев началась Гражданская война США между Севером и Югом, закончившаяся освобождением черных рабов: 600 000 граждан отдали жизни за их свободу… почти каждый десятый мужчина Америки; памятник Честному Эйбу, президенту Аврааму Линкольну…

но железный канцлер Отто фон Бисмарк шагнул дальше всех: пенсии для рабочих, медицинское и социальное страхование! немецкая школа была поднята на новую высоту – и после победы во франко-прусской войне Бисмарк сказал, к сведению политиков и полководцев мира: «Эту войну выиграл немецкий школьный учитель»: отныне побеждать будут более квалифицированные армии, сообразительные и грамотные солдаты;

вдоль улиц европейских столиц заблестели рельсы, и по ним покатили, звоня, электрические трамваи Эрнста фон Сименса – одновременно в Нью-Йорке и Питтсбурге побежали трамваи Лео Дафта, а по железным дорогам уже путешествовали в спальных вагонах Джорджа Пуллмана, эти пассажирские вагоны еще сто лет так просто и назывались – «пульман»,

и вот сумасшедший философ, усатый, одинокий создатель Сверхчеловека – Фридрих Ницше – и с ним кончается великий XIX век! и создатель психоанализа – всем правит подсознание! – Зигмунд Фрейд, зажав в зубах неизменную сигару, приступает к своим главным трудам…

(Мелвин Баррет пришел в отчаянье, поняв, что упустил в плане романа бесконечно много – нельзя же рассказать обо всех и обо всем – но кое-что из не включенного в окончательную редакцию необходимо как-то вернуть и добавить):

Кто этот суровый мужчина? – а-а: «Господь Бог создал людей сильными и слабыми, а полковник Сэмюэл Кольт создал свой револьвер, чтобы уравнять их шансы»; кольт в кобуре болтается на поясе, а пояс на джинсах ковбоя, а джинсы? – а, баварский еврей Леви Штраус, подхваченный золотой лихорадкой, отправился в Калифорнию и уже как Ливай Страусс сшил партию штанов из остатка корабельной парусины, закрепив углы карманов заклепками; а это Исаак Зингер нажимает ногой педаль, приводя в действие свою швейную машинку; а за столом Кристофер Шоулз тарахтит на своей пишущей машинке, первом Ремингтоне; под окном его катит Джон Старли на велосипеде с цепной передачей, родоначальнике всех велосипедов последующих времен…

вспомним ли мы Шлимана, раскопавшего легендарную Трою? Шампольона, расшифровавшего египетские иероглифы? они открыли нам древнейшую нашу историю;

а кому обязано человечество десятками и сотнями миллионов жизней? Луи Пастер, создатель теории и практики вакцинации, вакцин от бешенства и сибирской язвы; отец антисептики Джозеф Листер с его карболовой кислотой; Роберт Кох, борец с туберкулезом, холерой, малярией; Владимир Хавкин, создатель противохолерной и противочумной вакцин;

…и у всех у них – у всех у них! – были возлюбленные и семьи, или одиночество и личные драмы, они творили в муках и радостях, они были цветущими юношами, потом зрелыми мужами (гладкая юная кожа покрывалась морщинами и увядала, тускнело сияние глаз, черные или русые кудри редели) потом старцами, лысыми или седыми, сутулыми и дряхлыми, пожинающими лавры свершений зрелых лет; потом их хоронили, плакали над могилами родные, вспоминали лучшие дни друзья, шумела листва наверху или мороз серебрил голые ветви, памятники стирались дождями и ветром, и уже не вспомнить, что они любили есть и пить, чему смеялись, как часто ходили в храм, гладили собак или кошек, растили детей и мечтали – они мечтали! – о лучшем будущем для человечества: будущем, которое они создавали в бессонных ночах, в безденежье и болезнях, в торжестве побед и наград; они были вспыльчивы или терпеливы, кто-то отличался ревностью и коварством, кто-то щедростью и добротой, одни были смешливы, другие меланхоличны, болтливость и молчаливость, редкая скромность и частое хвастовство, среди них встречались щеголи и неряхи, распутники и девственники, умелые спекулянты и бескорыстные простофили, отъявленные карьеристы и затворники – им завидовали, на них клеветали, ими восторгались и заискивали знакомств, сами они искали покровителей или посылали подальше кредиторов, они дружили и ссорились, упорно и терпеливо шли к цели, преодолевали провал за провалом… один не терпел конкурентов, другой был падок на придворные должности и ордена, третий не признавал своих незаконнорожденных детей, у четвертого пальцы были желтыми от табака, один благоухал духами, другой застарелым потом… какими разными они были, какое множество неповторимых личных черт!..