Текст книги "Империя должна умереть"

Шпионы и патроны

Главная причина неудач – исчерпан запас артиллерийских снарядов и патронов, российским войскам нечем воевать. Военное министерство не планировало долгосрочную войну, рассчитывая закончить ее за шесть месяцев. Все до одного в армии винят в этом военного министра Сухомлинова. Верховный главнокомандующий Николай Николаевич и вовсе считает Сухомлинова предателем и шпионом. Он не допускает мысли, что плохая подготовка и проблемы с оснащением связаны с некомпетентностью и коррупцией. Верховный ищет злой умысел и саботаж – армии могут вредить только предатели, считает он. И не только он: шпиономанией объяты и Ставка, и Петроград.

Еще 17 декабря в Петроград из Швеции приехал офицер Яков Колаковский. Он сражался в армии Самсонова, попал в плен, был завербован немецкой разведкой и теперь явился с повинной. Колаковский рассказывает, что немцы предлагали ему за миллион рублей[113]113
  Примерно равно 791 000 000 рублей (на 2017 год).


[Закрыть] убить великого князя Николая Николаевича, а также что за дополнительной информацией немцы рекомендовали ему обращаться к полковнику Мясоедову – тому самому, с которым за несколько лет до войны стрелялся Гучков.

В ночь с 19 на 20 февраля по подозрению в шпионаже арестовывают Мясоедова и еще 15 человек, включая его жену – близкую подругу Екатерины Сухомлиновой, жены военного министра. Это серьезный удар по репутации самого министра Сухомлинова.

Николай Николаевич хочет, чтобы Мясоедова немедленно судил военно-полевой суд. Но ему объясняют, что это невозможно – полевому суду можно предать только человека, пойманного на месте преступления, а Мясоедов арестован только по подозрению в шпионаже. Кроме того, по одному делу с ним проходят гражданские, значит, судить их будет гражданский суд. Великий князь не сомневается в том, что Мясоедов шпион: «C Мясоедовым надо кончать как можно скорее». Он предлагает юристам лазейку – в тот момент, когда гражданский суд признает вину Мясоедова доказанной, его можно будет предать военно-полевому суду, то есть немедленно повесить. Великий князь требует поторопиться, чтобы успеть до Страстной недели, когда по традиции смертные приговоры не приводятся в исполнение. Мясоедова казнят 20 марта. Единственным доказательством его вины служат показания Колаковского, все решает директива Верховного: «Все равно повесить!»

Новость о казни Мясоедова вызывает большой резонанс. Все считают, что шпионаж Мясоедова доказан, и это подстегивает шпиономанию – предателей начинают искать повсюду. Александр Гучков вновь становится популярен как человек, первым разоблачивший шпиона задолго до войны.

В самый разгар дела Мясоедова, 9 марта, русские войска одерживают очередную победу – берут крепость Перемышль. Публика ликует, прославляет полководческий гений великого князя Николая Николаевича. Никто не подозревает, что это последний успех российской армии в 1915 году.

В начале апреля германские войска переходят в наступление на севере – и захватывают территории современных северо-восточной Польши, Литвы, части Латвии и западной Белоруссии. Одновременно австро-германские войска прорывают фронт в Галиции. В конце мая они забирают обратно недавно взятый русскими Перемышль, а в июне берут Львов. Начинается «великое отступление русской армии».

Императрицу – в монастырь, Распутина – повесить

13 мая лидеры младотурок издают закон о депортации, по которому большинство армян Османской империи выселяют из их домов. В этот же день газета «Голос Москвы» публикует статью с требованием депортировать всех проживающих в городе подданных Австро-Венгрии и Германии – всего две тысячи человек. Газета основана Гучковым, российским поклонником младотурок, и является официальным органом его партии октябристов. 5 мая командующим Московским военным округом назначен князь Феликс Юсупов-старший, а уже 23 мая он приказывает выслать из Москвы подданных воюющих с Россией государств.

Поражения на фронте вызывают волну антинемецких публикаций в печати: «Борьба с тайным влиянием немцев», «Немецкий шпионаж в России», «Немецкое засилье в музыке», «Московское купеческое общество в борьбе с немецким засильем» – это все заголовки «Голоса Москвы» Гучкова. «Немцы у нас живут и торгуют, действуя на психику народа всеми удушающими газами своей иезуитской природы. Довольно. Мы устали. Мы задыхаемся в этих ядовитых испарениях», – пишет все тот же «Голос Москвы» 24 апреля. А 26 мая газета проводит расследование, в котором выясняет, что немецкие предприниматели, которые по закону должны ликвидировать свой бизнес, переоформляют его на подставных лиц – и публикуют список таких фирм.

Антинемецкие настроения поддерживает и Верховный главно– командующий. К примеру, когда крымский архиепископ призывает воздержаться от преследования людей с немецкими фамилиями, Николай Николаевич его одергивает – говорит, что это заявление «крайне несвоевременное». Кроме того, в Ставке принимается решение о депортации немцев из прифронтовой зоны – это касается в том числе коренных жителей Балтийских регионов; они должны быть принудительно выселены, причем все затраты на переселение переселенцы обязаны оплатить сами.

Антинемецкая пропаганда бьет даже по императрице. Александра – немка, родилась и до восьми лет жила в Германии. Ее родной брат, герцог Гессенский Эрнст Людвиг, служит в штабе кайзера. Вскоре обвинения перекидываются и на ее сестру Эллу, несмотря на ее безукоризненную репутацию и большую популярность в Москве. Даже про нее начинают говорить, что она немка, шпионка и прячет своего брата Эрнста Людвига в Марфо-Мариинской обители.

Это приводит к мощному немецкому погрому в Москве. Начинается он с того, что 26 мая несколько женщин пытаются получить работу в благотворительной организации великой княгини Елизаветы Федоровны, но им отказывают. Они идут жаловаться – в считаные часы возле дома генерал-губернатора собирается антинемецкий митинг с тысячами сочувствующих. Генерал-губернатор не разгоняет его. Градоначальник Адрианов тоже не мешает, считая, что «толпа хорошая, веселая, патриотически настроенная». Так начинаются погромы и грабежи, которые длятся три дня. Толпы заходят в магазины, частные дома и квартиры, требуют у владельцев документы. Если фамилия похожа на немецкую – имущество громят. Убито пять человек, разорены сотни лавок (в том числе шоколадный магазин Эйнема в Верхних торговых рядах – нынешнем ГУМе). На третий день толпа собирается на Красной площади, звучат оскорбления в адрес императрицы и ее сестры, призывы сослать Александру в монастырь, Распутина повесить, заставить императора отречься и передать престол великому князю Николаю Николаевичу.

28 мая собирается Мосгордума, один из депутатов в ужасе рассказывает, что на улицах говорят, что правительство дало четыре дня на погромы, в ближайшее время ожидается «варфоломеевская ночь». Действительно, только на четвертый день для подавления беспорядков применяют войска. Убито 12 человек. Император и императрица получают подробный доклад о произошедшем. Раздражение императрицы усиливается. Ее возмущает антинемецкая истерия, но еще больше – популярность Верховного главно– командующего.

Все для победы

Неудачи на фронте заставляют общество быть активнее. Еще в марте председатель Думы Родзянко предлагает привлечь промышленников к снабжению армии. Верховный главнокомандующий – за и поручает военному министру Сухомлинову организовать совещание крупного бизнеса и командования Главного артиллерийского управления.

Павел Рябушинский всю зиму и весну проводит на фронте, где организует работу лазаретов. 15 мая он получает сообщение, что московские промышленники выдвигают его на должность главы Биржевого комитета. Рябушинский возвращается в Москву, и его газета «Утро России» впервые поднимает тему участия бизнеса в обороне. Впервые – потому что существующая цензура запрещает писать о проблемах в армии.

24 мая «Утро России» публикует статью «Все для победы!», которая призывает к мобилизации промышленности. А в статье «Объединение до конца!» говорится о необходимости создать «правительство национальной обороны» с привлечением «общественных элементов». С этого момента начинается одновременно новый этап в российской политике и новый этап в войне: крупный бизнес предлагает спасти армию, но вместе с этим хочет и политической власти. Раз государство не смогло самостоятельно организовать снабжение армии всем необходимым – это может сделать общество.

27 мая в Петрограде проходит Торгово-промышленный съезд, на котором Рябушинский предлагает мобилизовать частную промышленность, чтобы помочь армии – начать производство недостающих снарядов и ружей на частных заводах, за счет частного бизнеса. Для этого должны быть созданы военно-промышленные комитеты, в которые бы вошли и высшие офицеры, и представители бизнеса, чтобы оперативно координировать производство и поставку вооружения в армию. Речь Рябушинского производит очень сильное впечатление и на участников, и на журналистов. «Никогда до этого так резко и смело не формулировался вызов "третьего сословия" всем отживающим силам русской государственности», – пишут о речи «Биржевые ведомости».

На съезде присутствует Родзянко, он очень боится, что призывы предпринимателей покажутся властям слишком революционными – и министр Маклаков разгонит съезд, а руководителей арестует.

После выступления Рябушинского обсуждается создание Центрального военно-промышленного комитета и сети региональных. На роль председателя Центрального военно-промышленного комитета выдвигают Гучкова, его заместителем становится Коновалов, а Рябушинский возглавляет московский комитет. Наконец, участники съезда требуют созыва Государственной думы. Предложение общественности поддерживает и великий князь Николай Николаевич.

Не только промышленники, но все общество включается в оборону. Раз государство не справилось, справятся волонтеры. 7 июня в Москве собираются Земский союз и Союз городов под председательством князя Георгия Львова. «Задача, стоящая перед Россией, во много раз превосходит способности нашей бюрократии, – говорит Львов. – Разрешение ее требует усилия всей страны в ее целом. После 10 месяцев войны – мы еще не мобилизованы. Вся Россия должна стать обширной военной организацией, громадным арсеналом для армии». Возмущение становится всеобщим. «Россия с данным правительством прилично одолеть немцев не может. Это – несомненно и бесповоротно», – пишет в дневнике Зинаида Гиппиус.

Эти предложения не нравятся императрице и Распутину. «Он находит, что ты должен приказать заводам выделывать снаряды, – пишет мужу императрица. – Просто дай распоряжение, чтобы тебе представили список заводов, и тогда укажи – какие. Лучше сделай это сам, а не через комиссии, которые неделями болтают и ни на что не могут решиться».

Однако решающее заседание правительства на эту тему проходит не в Петрограде, а в Ставке. Под давлением общества и Верховного главнокомандующего император увольняет Сухомлинова, а новым военным министром назначает генерала Алексея Поливанова, друга Гучкова и члена его кружка. Следом увольняют и других одиозных министров: главу МВД Маклакова, министра церкви Саблера и министра юстиции Щегловитова. Главный организатор этой перестановки – Александр Кривошеин, неформальный премьер-министр. С началом войны придуманный им «новый курс» под вопросом, но Кривошеину удается мобилизовать либеральных министров в правительстве на борьбу с консерваторами: они пишут императору письмо с требованием уволить либо одних, либо других. Их поддерживает даже Горемыкин. Император соглашается, принимает сторону Кривошеина и его единомышленников. Общество ждет еще и отставки премьер-министра Горемыкина, но его император не отдает. Горемыкин и так не слишком активен.

Новое правительство сформировано, заводы начинают работать, но катастрофа на фронте продолжается. «Пользуясь огромным преобладанием артиллерии и неисчерпаемыми запасами снарядов, немцы заставляют нас отступать одним артиллерийским огнём, – отчитывается 16 июля на заседании правительства новый военный министр Поливанов. – Наши батареи вынуждены молчать даже во время серьёзных столкновений. Неприятель почти не несёт потерь, тогда как у нас люди гибнут тысячами».

Горемыкин не планировал созывать Госдуму до августа, но теперь она собирается уже 19 июля. Через неделю немецкие войска берут Варшаву. Дума требует начать расследование и выяснить, изменник Сухомлинов (как и его приятель Мясоедов) или просто коррупционер? Также обсуждается вопрос об отставке великого князя Сергея, главы Артиллерийского управления, которого тоже подозревают в коррупции: говорят, его любовница Матильда Кшесинская вмешивалась в распределение оборонных заказов и получала за это крупные взятки от заводов – производителей артиллерийских снарядов и техники.

9 августа российские войска оставляют Каунас (тогда – Ковно), 19 августа – Гродно, немецкие войска подходят вплотную к Риге. Великое отступление продолжается. Положение отчаянное, в Петрограде впервые начинают говорить о том, что императору и правительству стоит переехать в Москву.

Московская оргия

1 июня замглавы МВД Владимир Джунковский, бывший московский губернатор, приносит императору донесение, которое он не решался принести до подтверждения всех деталей. Поздним вечером 26 марта в московский ресторан «Яр» приехал Распутин с друзьями. Согласно полицейскому отчету, с ним были некие вдова Решетникова, журналист Соедов и «неустановленная молодая женщина». Все четверо были уже навеселе, заняли отдельный кабинет в ресторане, вызвали женский хор, танцевали и пели. Посетители «Яра» в тот вечер были заранее предупреждены о визите знаменитости – и хотели присоединиться к застолью. В итоге в кабинет набилось множество незнакомых людей. Пьяный Распутин хвастался, что рубашку ему сшила императрица (называя ее «мама», «Сашка», «старуха»). Потом, согласно полицейскому донесению, Распутин обнажил половые органы и так продолжал разговаривать с певичками из хора, затем танцевал в трансе, никого не замечая вокруг. Подробности «оргии в „Яре“» известны всей Москве, свидетели подтвердили их в беседах со следователем.

Расследование катализирует главную политическую интригу года: Распутин начинает обороняться, называет историю про «Яр» клеветой врагов царя. Он легко убеждает в этом императрицу, которая любого человека оценивает по одному критерию: насколько он хорошо относится к «Нашему Другу» (так она называет Распутина в письмах). Вера императора в Распутина не столь слепа. Поэтому проповеднику приходится убеждать царя в существовании страшного заговора, в котором они оба, Распутин и Николай II, – жертвы. Александра Федоровна убеждена, что окружена врагами, Распутин внимательно слушает ее, хвалит тех, кто ей нравится, ругает тех, кого она не любит. Вероятнее всего, именно в этих беседах и родилась идея, что враги готовят заговор против Николая II.

Больше всего Александре и Распутину не нравится Верховный главнокомандующий Николай Николаевич. В столице говорят, что отношения проповедника и Верховного главнокомандующего испортились, когда Распутин хотел приехать в Ставку и прислал Николаю Николаевичу телеграмму: «Приеду, утешу», а тот якобы ответил: «Приезжай. Повешу». На самом деле все намного сложнее. Великие князья Николаша и Петюша и их жены-черногорки знают Распутина давно. Они верят всем рассказам высшего духовенства. Распутин и Вырубова, в свою очередь, пересказывают императрице слухи о Верховном: что черногорки хотят сделать его королем Галиции или Польши, что его называют в народе Николаем III. Это бьет точно в цель. Императрицу раздражает рост его политического влияния, создание военно-промышленных комитетов, заседания правительства у него в Ставке.

«Раз он враг Божьего человека, то его дела не могут быть успешны и мнения правильны», – убеждает императрица мужа. И напоминает, что именно Николай Николаевич вместе с Витте «виноваты в том, что Дума существует», – по их совету император подписал манифест 17 октября. «Он мало понимает нашу страну и импонирует министрам своим громким голосом и жестикуляцией. Меня его фальшивое положение временами бесит». Императрица, разумеется, уверена, что уж она-то страну понимает – благодаря рассказам Распутина.

Помимо Николаши у императрицы и Распутина есть собирательный образ врага – «московская клика». В нее входит великая княгиня Элла, которая ненавидит Распутина и постоянно пытается настроить против него сестру, а также замглавы МВД Джунковский, новый министр церкви Самарин и прочие знаменитые враждебные Распутину москвичи.

К июлю подозрения складываются в картину: Верховный главнокомандующий и его брат вместе с женами-черногорками возглавляют заговор. Они якобы хотят выслать императрицу в Москву, а сами переехать в Петроград. Два месяца спустя императрица сама будет рассказывать о раскрытом заговоре родственникам, в том числе тете Михень. «Дальше терпеть это было невозможно. Со всех сторон рвали у Ники власть. Урывали все, что было возможно, – будет рассказывать Аликс. – К счастью, мы вовремя об этом узнали». Немецкие погромы, преследования немецких баронов «метят выше» – это звенья того же заговора против императрицы.

Никаких доказательств заговора нет, есть только внутренняя убежденность Александры. В начале августа она и Распутин уговаривают Николая II отправить Верховного главнокомандующего в отставку и сослать наместником на Кавказ, а самому занять его место. 4 августа Распутин иконой благословляет императора – и тот идет рассказывать о своем решении военному министру Поливанову.

5 августа после ужина император со словами «Ну, молитесь за меня!» выходит в соседнюю комнату к министрам, чтобы сообщить о своем решении. Вырубова дает ему с собой икону. Совещание продолжается несколько часов. Императрица не выдерживает и идет с детьми в парк, чтобы через окно заглянуть в комнату.

Николай II возвращается веселый: «Я был непреклонен, посмотрите, как я вспотел! Выслушав все длинные скучные речи министров, я сказал приблизительно так: "Господа! Моя воля непреклонна, я уезжаю в Ставку через два дня". Некоторые министры выглядели как в воду опущенные».

Почти все министры тщетно пытались отговорить императора. Мать Николая II просто убита этой новостью: «Злой дух Григория вернулся, А. хочет, чтобы Ники взял на себя Верховное командование вместо великого князя Николая Николаевича. Нужно быть безумным, чтобы желать этого». 12 августа она едет к сыну, чтобы переубедить, ведь если он сделает это, все увидят, что это приказ Распутина. Они говорят два часа, но Николай не отступает. «Это не Ники, не он. Он милый, честный, добрый. Это все она», – жалуется вдовствующая императрица племяннику, князю Андрею, после разговора с сыном. Сам князь Андрей считает, что все не так уж и плохо – приезд царя может придать войскам уверенности.

Начальником своего штаба император назначает генерала Михаила Алексеева – того самого «неспособного к творчеству». Фактически отныне именно Алексеев будет руководить всей российской армией, поскольку Николай II ничего в военном деле не понимает и совершенно им не интересуется.

«Общество вас ненавидит»

В августе заканчивается расследование по поводу оргии в ресторане «Яр». В Москву едет царский флигель-адъютант, который в очередной раз допрашивает свидетелей. То ли новый следователь формулирует вопросы иначе, то ли дает понять, что не стоит говорить дурно о Распутине. Так или иначе свидетели меняют свои показания, говорят, что все было чинно, о царской семье Распутин не упоминал, штанов не снимал. Джунковский уволен из МВД и отправлен на фронт. Уволен старый друг и адъютант императора Влади Орлов. Уволен и Феликс Юсупов-старший, который ненавидит Распутина, дружит с Николаем Николаевичем и видит повсюду происки «немецкой партии».

Одновременно происходит новый скандал: по дороге в родное село на пароходе «Товарпар» Распутин напивается, швыряет деньгами, приводит солдат в ресторан, заставляет их петь, угрожает другим пассажирам. Теперь никто не рискует доложить об этом императору.

«Безумие – изолировать себя и отправлять прочь действительно преданных друзей», – пишет в дневнике мать императора. В разговоре с великой княгиней Михень и ее сыном князем Андреем она рассказывает, что очень боится за сына, возле которого не осталось ни одного преданного человека, как во времена Павла I, который в последний год жизни стал удалять от себя верных людей и в итоге был убит ближайшим окружением. «Печальный конец нашего прадеда ей мерещится во всем своем ужасе», – пишет Михень.

Вся семья винит в происходящем Александру. Но если вдовствующая императрица ее ненавидит, то Михень даже сочувствует. По распространенным слухам, в приватном разговоре она из лучших побуждений говорит ей: «Общество вас ненавидит». Это становится концом отношений между ними.