Текст книги "Кошка, которая умела плакать…"

И вот, когда я уже смирился со своей участью, появляешься ты, одной с нами расы, даже больше алайка, чем мы все, но при этом совершенно непохожая на нас… на них. Такая же неправильная, как я. Это, мягко говоря, обескураживает. Да что я говорю – если бы сама Аласаис спустилась ко мне с небес, я бы и то удивился меньше, чем когда ты заговорила со мной так… просто, по-дружески. Послушай, – вдруг спохватился он, глаза его полыхнули синим, – ты сказала, что помогаешь таким, как я, найти себе новый дом. Так ты здесь из-за меня?

– Честно говоря, нет, – виновато прижала уши Аниаллу. – Я хочу прояснить один эпизод из прошлого Руала, никак с тобой не связанный. То есть хотела прояснить, – поспешно поправилась она. – А сейчас я хочу разобраться в том, что случилось с тобой. Понять, как такое вообще могло произойти прямо у нас… у меня под носом! И, конечно, помочь тебе вернуться в Бриаэллар. И чтобы Амиалис получила по заслугам.

– Если я сейчас проснусь, то вместо утреннего молока выпью яду, – пугающе серьезно сказал Анар.

– Тебе не придётся, – заверила его Аниаллу. – Тут есть только вот какая проблема – если ты сейчас появишься в Бриаэлларе, моё пребывание здесь будет обнаружено и вся работа пойдёт насмарку. Это, конечно, не идёт ни в какое сравнение с тем, что ты вынес, но мне бы очень не хотелось никого подвести. Да и к тому же, если ты хочешь насолить Амиалис, лучшая возможность, чем помочь мне в моём… расследовании, тебе вряд ли когда-нибудь представится.

По лицу Анара пробежала тень подозрения, и Алу тут же разгадала направление его мыслей.

– Анар, я не пытаюсь тебя использовать! – воскликнула она. – Если ты не захочешь поучаствовать в моей возне с Барьером, я всё равно помогу тебе выбраться отсюда. Портал за той колонной, мы можем воспользоваться им прямо сейчас. Единственное, о чём я тебя попрошу по старой дружбе, это погостить пару недель у патриарха Селорна, не показываясь никому на глаза. Тогда и я не буду… разоблачена, и тебе это будет выгодно – Селорн великолепный телепат, и если кто-то и сможет вернуть тебе память, так это он.

– Ты думаешь?! – Анар так резко, всем корпусом развернулся к сианай, что укрывавшая его карта обиженно зашуршала.

– Селорн справлялся и не с такими задачами, – сказала сианай, гибко изогнувшись, чтобы ухватить дальний край пергамента, а то мало ли что – карта не щека, на ней дырки так просто не зарастают.

– И какую цену он за это попросит?

– Никакой. Кроме разве что права выступить обвинителем на процессе по делу твоей матери, – хитро прищурилась Аниаллу.

– На процессе?

– В суде. Он давно мечтает учинить над кем-нибудь показательную расправу. А тут такой простор для его язвительности!

– Извини, что я сомневаюсь в твоих словах. Наверное, для тебя это прозвучит дико, но никто никогда не предлагал мне бескорыстную помощь. Вообще никогда. Здесь это не принято.

– Перестань! – замахала на него сложенной картой Аниаллу. – Ещё тебе передо мной извиняться. Ты имеешь полное право возненавидеть меня за то, что я допустила, чтобы ты прозябал здесь триста лет. Я вот уже себя ненавижу со страшной силой.

– А ещё у нас не принято признавать свои ошибки. Любой из моих старших родственников с радостью прикончил бы меня, лишь бы скрыть свой промах.

– Особенно промах такого масштаба, – подхватила Алу. – Ну я, слава Аласаис, не твоя родственница, так что могу заниматься публичным самоедством сколько душе угодно.

– Ты сказала «поучаствовать в возне с Барьером»?

– Академия Агадара, та самая, где ты учился, наняла меня, чтобы я кое-что выяснила насчёт него.

– Зачем? Зачем тебе изучать то, о чём ты и так знаешь заведомо больше любого другого?

– В том-то и дело, что не знаю. Я не всеведущий Коготь Карающий, забыл?

– И почему вообще они заинтересовались Барьером? Хотят узнать принцип его работы? Напасть на Руал? – насторожился Анар.

– Да нет, конечно. Меня наняли вполне безобидные историки. Их давно мучит вопрос – было ли… изменение местной фауны неожиданным побочным действием магии Барьера, или его святейшество Агир Девятый так всё и задумывал. Особенно, конечно, в этом жаждут разобраться потомки тех, кому пришлось по его вине оставить свои дома.

Анар навострил уши – прежде ему и в голову не приходило, что твари, непрестанно множащиеся, пожирающие друг друга под стенами его города, появились по милости Освободителя. И правда, любопытный момент.

– Да, но если Агир действительно совершил… преступление перед существами окрестных земель, то он сделал это с попустительства Аласаис. А ты со своими «безобидными историками», придав всё гласности, предашь богиню, и кары тебе не избежать! – опомнившись, предостерёг Аниаллу Анар.

– Опять ты со своей карой! Аласаис сама не в восторге от того, что здесь произошло. Она надеялась, что безумие жрецов не дойдёт до такого предела… Однако это не значит, что я намерена рассказать историкам всю правду. Незачем расковыривать старую рану, уж лучше помочь ей затянуться. Тем более что дом ан Руал – твои соплеменники, которые живут в Бриаэлларе – давно выплатил компенсации всем пострадавшим.

– Им есть дело до каких-то неалаев? – не поверил Анар.

– Да. Хотя, думаю, в первую очередь они хотели отмежеваться от своих руалских собратьев.

– Никто нас не любит! – он иронично прищёлкнул зубами.

– Увы! – только и развела руками тал сианай.

* * *

Хотя, прощаясь, Анар попросил день на размышление, Алу ни секунды не сомневалась, что он согласится помочь ей. «Чтобы это ходячее любопытство упустило такой шанс!» – хмыкнула она, проводив его взглядом.

Оставшись одна, Аниаллу первым делом обернулась пантерой и тщательно вылизалась. Напряжение постепенно отпускало её. Она растянулась на спальном мешке – чёрная на чёрном. Её гладкая шкура блестела куда ярче, чем драгоценный мех л’эрры.

– Хорошо, что ещё никто не догадался шить спальные мешки из алаев. Или шубы мёрзлым эльфкам.

Аниаллу перевернулась на спину и капризно поиграла лапами, словно отмахиваясь от настойчиво лезущих в голову мыслей о недавней встрече. Лучше она будет думать… вон – об эльфках.

– Эльфки – это совсем не то, что эльфийки, – лениво мурлыкал «Коготь Карающий», пытаясь отогнать видение с золотыми ушами, такое сладкое и такое горькое одновременно. – Эльфки водятся в Элаане и Лиддариане, все из себя такие высокомерные, утончённые до судорог, преданные Лайнаэн до кончиков ушей… Живые статуи. Холодные, как жабы в сумерках. Красота их столь идеальна, что… что извилины в мозгу выпрямляются. А магия Света! Она пропитывает их изнутри и сияет на их лицах так ярко, что слепит глаза, – (видение украсилось переливающимися тремя цветами глазами). Аниаллу сердито фыркнула: – Хоть на перекрёстках их вместо фонарей расставляй! – Она перевернулась на бок и продолжила свои этнопсихологические изыскания: – Эльфийки же – прежде всего, конечно, аглинор-р-р-ские – больше походят на неувядающие букеты, где в чашечке каждого цветка росой плещется солнечный и лунный свет. Одни – как небрежные, но страшно милые охапки полевых цветов, другие – как связки белых лилий, перевитых шелковой лентой. Кажется – пропустишь между пальцев прядь волос и ощутишь терпкий, свежий аромат, словно растёр листик мяты или веточку можжевельника… Вот странно: почти все они бессмертны, а смотришь на них и почему-то вспоминаешь о том, что цветам суждено засохнуть, листьям – осыпаться. И становится так светло, печально и покойно на сердце.

Поток «отвлекательных» мыслей иссяк. Аниаллу повернулась на другой бок и из великолепной чёрной пантеры вновь превратилась в порядком растерянную девицу с кошачьими ушами. Чувство вины, недовольство собой мешало ей насладиться моментом. Хотя ей и было чем оправдать себя.

Она отлично помнила вечер того дня, когда триста лет назад жизнь свела её с Анаром ан Саем. Она получила огромное удовольствие, выдворив Амиалис из Академии (хвост бывшей царицы извивался как разъярённая змея, пытающаяся цапнуть державшую её руку), и ещё большее – сообщая о своём успехе ректору Агадару и, конечно, самому Анару. Однако… однако не прошло и пары часов, как удовольствие это было отравлено. Готовясь ко сну, Аниаллу перебирала в памяти события этого удивительного дня, смакуя особенно приятные моменты… и вдруг с ужасом обнаружила, что всё сделанное ею для Анара донельзя похоже на её обычное, тал сианайское, вмешательство в чужую судьбу. Она появилась в его жизни как раз в тот момент, когда окружение было готово принудить его пойти против природы его души – конечно, без Тиалианны здесь не обошлось!

Съёжившись под одеялом, Аниаллу вся оцепенела, приготовилась к тому, что вот-вот эйфория схлынет. И она вновь провалится в глухую бездну, где есть только вязкий мрак, только чувство того, что не хватает воздуха, что сердце вот-вот зайдётся, как бывает от непереносимой жары или страха, даже чего-то более тяжкого, мучительного, после чего смерть – лишь сладкое избавление от мук. Так, как бывало с ней всегда, когда в очередной раз, возвращаясь из сладкого альтруистического забытья, вызванного пробуждением её «змеиной» части, она медленно становилась сама собой и с отчаянием от собственного бессилия понимала, что эту «кошачью себя» она снова предала. Но особенно сильно боялась она увидеть Анара другими, трезвыми глазами и разочароваться в нём, ощутить его чуждость себе, какую ощущала во множестве спасённых ею созданий. Сейчас он казался ей живым воплощением всего, что она больше всего любила, ценила в алаях, к чему стремилась сама и чего никак не могла достичь, измученная внутренней борьбой. Аниаллу хотела во что бы то ни стало сохранить эту упоительную иллюзию, крушение которой, казалось, способно было раздавить её. Вот почему тогда, триста лет тому назад, она поспешила покинуть Академию, опасаясь встречаться с Анаром.

Она раз за разом вспоминала этот чудесный вечер, когда, сидя в кабинете Агадара, они с профессором, виновником торжества и двумя его лучшими друзьями отмечали свою маленькую победу. Тогда на Аниаллу снизошёл какой-то благостный покой. Она вдыхала сладковатый запах дров, смешанный с пряным ароматом ежевичного супа, и рассеянно поглаживала босой ногой дремавшего у камина шпаргалочного голема Плута. Его бумажные бока шелестели, щетинясь сотнями трубочек, ленточек, гармошек; глаза, в свете которых на его собачьей морде проступали ряды крошечных янтарных букв, умиротворяюще мерцали. От удовольствия он мурлыкал себе под нос ответы на билеты по магической гигиене. Но Алу пропускала бормотание голема мимо ушей, слушая рассказ трёх мальчишек о первом в их жизни Приключении с большой буквы. Перебивая друг друга, ошалев от оказанной им ректором чести, друзья описывали ей, как сумели вытащить своего любимого преподавателя из элаанской тюрьмы.

Когда даже сам Агадар, несмотря на всю свою силу и связи, не отважился на резкие телодвижения, эта троица решила, что прекрасно справится со спасательной миссией. Они пробрались в его личную библиотеку и, миновав множество ловушек, стащили оттуда несколько книг – древних харнианских[12]12
  Харнианцы – одна из рас Энхиарга, «дети Огня». Судя по степени слияния харнианцев с огненной стихией, их таинственным создателем должен быть некий наэй Огня, но никто о таком не слышал. До войны Огня харнианцы жили по всему Энхиаргу, столицей же их считался город Хоа, возведённый в Огненной пустыне. Во время войны были истреблены практически полностью.


[Закрыть] томов, со звонкими стеклянными страницами и буквами, похожими на язычки пламени. Каким-то чудом друзья перевели их с мёртвого наречия хоа и узнали месторасположение подземного города Ихтерна, который исчез ещё во время войны Огня, видимо, окончательно поглощённый землёй. Дождавшись каникул, троица отправилась туда, чтобы найти древнее Око Огня – опасный артефакт, способный призывать лиар знает откуда самое мощное оружие харнианцев – ар’шант’тааша. Это разумное существо, созданное из живого пламени, было столь могущественно, что харнианцы, в безумии своём объявившие войну всему Наэйриану, сумели благодаря ему продержаться почти неделю в своей столице, хотя Хоа осаждала объединённая армия всех рас. Управлять им было можно, лишь обладая огромными познаниями в области огненной магии и чрезвычайно сильной волей впридачу.

Студенты завладели камнем, и Анар ан Сай, всего-навсего пятикурсник Академии, сумел подчинить себе рождённую пламенем тварь и направить её на помощь учителю. Тааш разнёс в каменную крошку замок, где заточили неудачливого волшебника и, вобрав последнего в себя, в целости и сохранности перенёс его в танайский город Змеиный Глаз. После этого, послушный Оку, тааш явился в Академию Агадара (где Анар со товарищи уже успели предстать пред притворно гневными очами ректора), прошествовал ночью через двор, по самому зданию (мимоходом спалив несколько ковров и гобеленов) и вошёл в спальню сына Амиалис. В тот момент Анар пытался оторвать от пола Око Огня, ставшее вдруг невероятно тяжелым. Тааш обернулся струйкой пламени и втёк в камень, который вмиг рассыпался пеплом.

Анар превзошёл все ожидания своих учителей, справившись с существом, рядом с которым сам был, что пламя свечи рядом с костром. Но с матерью, приехавшей забрать его из Академии, он справиться не смог – не было более с ним тааша, а своих сил одолеть могущественную Амиалис у Анара не хватило.

«И тут пригодилась я», – холодея, думала тогда Аниаллу…

Вот и сегодня, стоило ей понять, что Анар нуждается в ней, как застарелый страх ледяной волной обрушился на сианай. Но на этот раз – накатил и тут же схлынул. Она со всей отчётливостью увидела, что ничуть не обманулась в Анаре. Ей было ужасно стыдно за свои сомнения, за то, что, заманив сюда именно его раба, она так и не отважилась расспросить Када о хозяине.

Аниаллу не терпелось исправить свою ошибку, как можно скорее загладить вину (если такую вину вообще можно чем-то загладить). Чтобы хоть как-то облегчить душу, она решила уже сегодня рассказать историю Анара Селорну, чтобы он начал думать о том, как лучше всего обставить возвращение сына Амиалис в Бриаэллар и изгнание её самой из того же Бриаэллара.

Но, увы, на этот раз планам Алу не суждено было осуществиться…

* * *

Стоило тал сианай ступить на ковёр в своей спальне, как портал за её спиной полыхнул алым и с подозрительным шелестом рассыпался крупными искрами, словно диск его был сделан из промасленной бумаги. Аниаллу отпрыгнула от кучки пепла и попробовала снова открыть его, но не сумела. Слова заклинания отзвучали и потонули в сумеречной тишине, как вспыхивает и гаснет огонёк спички, которой пытались поджечь отсыревший трут. «Вот тебе и сверхнадёжный драконий портал!» – в замешательстве пробормотала Алу.

В комнате не было слышно ни звука, кроме тихого перешёптывания сквозняка с парочкой ароматных липовых метёлок, но сианай казалось, что где-то в её затылке вибрирует, звенит потревоженная струна. Знакомое ощущение – так всегда бывает, когда наткнёшься на ловушку, оповещающую хозяев о незваных гостях. Нет ни завывания сирены, ни топота стражи, но хвостом чуешь, что тебя обнаружили и пора уносить ноги. Скользя взглядам по знакомым предметам, Аниаллу никак не могла взять в толк, почему ей вдруг стало так тревожно на душе.

Заметив какое-то движение у себя за спиной, Алу резко обернулась и нос к носу столкнулась с матриархом Меори. На осунувшемся лице анэис страх мешался с недовольством. Верховная Чувствующая схватила Аниаллу за руку и, не слушая возражений, потащила её вниз по лестнице в кладовку, яростно прошипев что-то вроде: «Я так и знала, что она не послушает!» Отпихнув с дороги ящик с лентами, матриарх остановилась перед рамой с десятком костюмов и принялась срывать с неё вешалки, швыряя их на пол. Затем, бесцеремонно наступив на ворох одежды, она пнула одно из колёс рамы, и та, задрожав, вдруг превратилась в рамку живой абстрактной картины – пространство между стойками заполнили синевато-рыжие переливы. Меори собралась было втолкнуть Аниаллу в открывшийся портал, но сианай выпустила когти и, что было силы, упёрлась ногами в пол.

– Скажи хоть, куда он ведёт?!

– Назад в Руал. Прыгай скорее. Ты не должна больше появляться здесь, слышишь?! – гневно прошипела анэис.

– Сначала объясни мне…

– Не объясню, – мотнула головой Меори. – Покинь город и не возвращайся сюда, пока это будет в твоих силах. Делай своё дело и забудь про нас. Я говорю тебе это как анэис и как мать, сына которой чуть было не убили. Да, я знаю, кто за этим стоит. Не спрашивай меня – если я тебе отвечу, жертв будет куда больше… Скажу одно: он хочет, чтобы ты осталась в городе, поэтому тебя не должно быть здесь. Убирайся немедленно!

Ловко извернувшись, она с неожиданной силой толкнула Аниаллу в плечо и не постеснялась подставить ей подножку, так что сианай рыбкой нырнула в портал, который мгновенно схлопнулся за её спиной.

– М-да, иногда жалеешь, что ты не Коготь Карающий. Некоторые прямо напрашиваются на то, чтобы их хорошенько покарали! – поднимаясь с пола, в сердцах воскликнула ушибленная Тень Аласаис.

6. Пособница смерти

Вы – бодливая корова, а бог не дал вам рогов? Обращайтесь в ближайший храм Веиндора Милосердного. Вам – поможем. Бога – накажем.

Надпись на майке Талии Мурр ан Камиан

Выгнутая дверь портальной будки беззвучно отъехала в сторону, стряхнув под ноги Ирсону целое семейство лунных слизняков, прятавшихся от птиц за её розоватым стеклом. Влажный воздух благоухал свежими водорослями, чистым бельём и сваренными в сливках моллюсками. Вокруг не было ни души. Слева услужливо разгорался подробный план Наларского квартала. За планом темнели дома на высоких сваях, хаотично рассыпавшиеся по всей ширине канала; их просторные веранды связывали десятки лёгких деревянных мостиков. Прямо от будки начиналась кривая улочка. По правой её стороне тянулось серое двухэтажное здание, овальные окна и двери которого обрамляли распахнутые рыбьи челюсти, оправдывая название портальной точки[13]13
  Портальная точка – портал общего пользования, входящий в Публичную Бриаэлларскую Портальную Сеть (ПБПС). В подавляющем большинстве районов Бриаэллара самостоятельное использование пространственной магии запрещено, поэтому раскиданные по всему городу будки ПБПС пользуются большой популярностью.


[Закрыть] – «Зубастый тупик». Длинные зубы морских чудищ поблёскивали серебряным лаком, а в угловых комнатах второго этажа – где, видимо, помещались детские, – клыки покороче переливались яркими оттенками бирюзы, охры и лазури.

Улочка была вымощена пористым жёлтым камнем. Местами плитки разъехались и между ними торчали клочья мха, похожие на пучки скрюченных птичьих лапок. Исходящий от них слабый цитрусовый запах показался Ирсону интересным. Он нагнулся, осторожно сорвал шершавый стебелёк, потёр его между пальцами… и чуть не слетел с дорожки – она вдруг затряслась крупной дрожью, а плитки начали подпрыгивать, с чавканьем шлёпаясь обратно. Ухватившись за фонарный столб, танай был вынужден ретироваться на выложенный ракушками откос. «Нос мой – враг мой», – поморщился он, с любопытством обнюхивая веточку мха. Дорожка продолжала дрожать.

– Господин змей! – окликнул его кто-то. – Ты не волнуйся, он не придёт.

– Кто? – спросил Ирсон, оглядываясь в поисках говорившей.

– Гшрут. Ну гшрут – пупырчатый, зубы в три ряда. – Незнакомка перегнулась через перила террасы, опоясывавшей второй этаж ближайшего дома на сваях. – У куриного мха с ним симбиоз. Мох вкусный, все норовят его сожрать, вот он и выкручивается как может. В природе он селится в длинных таких пещерках с одним входом и, как только кто-нибудь забредает полакомиться им, устраивает эту тряску – зовёт товарища (гшрут же кроме вибрации ни на что больше не реагирует). Товарищ вылезает из своего логова, перегораживает вход в пещеру и подъедает всех мохоедов. Но сюда кто же разрешит его привезти? Зато мох у нас самый отборный – аж плитки подскакивают.

– Спасибо за лекцию, – улыбнулся Ирсон извечной алайской страсти рассказывать приезжим о местных достопримечательностях (в список каковых в Бриаэлларе, казалось, был занесен каждый разбитый цветочный горшок и мышиная норка).

Дорожка тем временем успокоилась, и танай смог перебраться поближе к своей собеседнице. Судя по всему, она принадлежала к дому ан Элиатан[14]14
  Дом ан Элиатан – один из Великих домов Бриаэллара, члены которого специализируются на работе со снами, мечтами, видениями, иллюзиями и т. д. (к ан Элиатанам обращаются те, кто или хочет избавиться от кошмаров, навязчивых идей, дурных привычек и опостылевших чувств, или увидеть во сне нечто особенное, пережить какое-то приключение, или же просто – истолковать сон или видение).


[Закрыть]. На шёлковой глади её рыжих – типичных для этих котов-сновидцев – волос прижатые к голове уши казались треугольными заплатками из чёрного бархата – их кончики стягивала продетая в серьги цепочка, обёрнутая вокруг небрежного пучка на затылке. Да и в её тоненькой, угловатой фигуре, с острыми локтями и торчащими ключицами, было что-то подростковое… или эльфийское – тоже характерный признак этой породы.

– Прости, я ищу Талию ан Камиан, – спохватился Ирсон.

– Прощаю! – донеслось в ответ. – Могу помочь, но это будет стоить пару сотен.

– А что так круто? Ты меня на руках собралась до неё донести? – в тон незнакомке поинтересовался Ирсон.

– Ага, – кивнула та. – За полтинник – на руках до Морга. А ещё за полтораста купишь себе там новые глаза. У них нынче распродажа. На непарные – двойная скидка.

– Талия? – сощурился танай.

– Она самая, – довольно кивнула ушастая нахалка. – Поднимайся! Меня никто никогда не узнаёт – я полукровка, к тому же крашеная. Приятно познакомиться. – Она на человечий манер протянула ему руку, обтянутую перчаткой какого-то защитного заклинания.

– Взаимно. Извини, что опоздал…

– Да ничего страшного. Я здесь работаю. – Она ткнула пальцем куда-то вправо.

Ирсон пригляделся. Тусклые круглые фонари, рачьими глазками выраставшие из колонн и перил, едва освещали намазанную клеем панель в простенке между двумя окнами и рассыпанные по ней кусочки мозаики: две раздувшиеся хищные рыбины «улыбались» друг другу, скаля целые веера крючковатых зубов.

– Смешные, правда? Будто каждая держит в пасти по ежу, – нежно улыбнулась Талия.

– Наверное. Как же ты их при таком свете выкладываешь?

– С трудом. Здесь больше сотни оттенков. Но в этом-то и весь смысл – и на мышиный паштет зарабатываю, и глаза тренирую. А то что-то я их запустила в последнее время. Скоро перестану отличать «кошачий нос» от «выгоревшего кирпича» и «тараканьей спинки», – пожаловалась алайка. – Присаживайся – вон туда, на тахту.

«Тахта» представляла собой низкий стеклянный поддон, заполненный упругими голубоватыми шарами. Более мелкие с одной стороны и покрупнее с другой, они изображали икринки: внутри каждой сферы можно было разглядеть свернувшегося бубликом малька – длиннохвостого, полупрозрачного, с перламутровыми пуговицами глаз. Вся эта конструкция показалась Ирсону чересчур хрупкой.

– Садись, не бойся, – заметив его замешательство, похлопала по пузырям Талия. – На них даже Струноус валялся, еле согнала. Эта штука массажная: ты ложишься, а мальки о тебя трутся. Обмурлыкаться можно!

Ирсон осторожно опустился на «тахту»; шары под ним мягко спружинили. Талия устроилась напротив, на перевёрнутом ящике из-под плитки.

– Шада сказала, что ты влип в какую-то историю с жрецами Веиндора и хочешь, чтобы я поделилась опытом, как выбраться из этого супа, верно?

– Не совсем. Несколько дней назад со мной связался один из старых друзей моего отца – моего покойного отца. Он заявил, что папа ни много ни мало пал жертвой заговора Тиалианны и Веиндора. Якобы они заставили его состариться и умереть, хотя душа его не была смертной.

– Зачем? – подалась вперёд Талия.

– Чтобы моя мать вернулась к служению Тиане. – Ирсон отвёл глаза; ему было неудобно даже пересказывать этот бред. – Она сейчас очень высокопоставленная священнослужительница. Можно сказать, одна из приближённых наэй.

– Дивная сказочка! Но, я так понимаю, ты на неё не купился?

– Нет, конечно. Я на неё настолько не купился, что выпроводил этого проповедника до того, как успел выведать у него хоть что-то об этой его… организации.

– И теперь мучаешься любопытством и жалеешь? – Талия вопросительно подняла кончик хвоста.

– Нечеловечески. Я подумал – может, кто-то ещё получил от него такое приглашение и сумел придержать свой язык? Спросил Шаду, и она сказала, что тебя тоже… зазывали воевать с Веиндором?

– Вроде того. Изначально всё выглядело вполне благопристойно: за завтраком ко мне подсел такой серьёзный дядечка – узкие глазки, бородка поросячьим хвостиком – мы поболтали о погоде, ценах на ношеную одежду и анлиморских куртизанках, а потом он как-то незаметно перевёл разговор на то, какой беспредел устраивают в других мирах Веиндор и его «страсмы»[15]15
  Стражи Смерти – воинствующие жрецы Веиндора. Люди, преимущественно элиданцы, призванные бороться с различными нарушениями его установлений. Уничтожают всех тех, кто вмешивается в «круговорот душ в Бесконечном»: нежить, некромантов, демонов, мелких божеств. Освобождают пленённые души. В Энхиарге «Стражей Смерти» частенько беспардонно сокращают до «страсмов», но только за глаза.


[Закрыть]. Мол, в Анлиморе одна дама нашептала ему это на ушко – представляю сию картину, – закатила глаза кошка. – Я люблю потарахтеть на эту тему, но мне хронически не с кем. А тут вдруг мне в уши льются мои же собственные мысли, только другими словами! Поначалу я даже было решила, что он таким образом решил за мной приударить.

– Ага, и именно для этого завёл разговор про анлиморских дамочек, – заметил Ирсон.

Талия уставилась на него с неподдельным изумлением.

– Увы и ах, но, по мнению кучи народа, одно другому не мешает, скорее наоборот. Он мог иметь в виду что-то вроде: я был в Анлиморе и теперь знаю кучу всяких постельных штук. Не желаете попробовать? – она с каким-то грустным бесстыдством подёргала бровью. – Я же дочь Аэллы, а мама уже лет восемьсот развлекается, строя из себя безмозглую весеннюю кошку. Грудь себе эту вырастила неподъёмную… У меня чаще спрашивают, правда ли, что госпожа Х спит с господином Ы, чем – как пройти в библиотэку! А ведь я – профессиональный гид по Бриаэллару! – она возмущённо хлопнула ладонью по соседнему ящику, и кусочки мозаики брызнули во все стороны. – Ладно. Это к нашему делу не относится. Так вот, он пел о важности реформ в нашем «министерстве Смерти», и я внимательно слушала до тех пор, пока он вдруг не заявил, что в идеале было бы неплохо вообще избавиться от Веиндора. Как сущности. Я прямо икнула от удивления. Спросила его: не слишком ли это радикально? Он ничуть не смутился, сказал, что Бесконечный прекрасно существовал до того, как в него пришли наши наэй, включая Милосердного, и дальше расчудесно без них обойдётся. Во всяком случае – без одного.

– Так и сказал?

– Да. Мы, главное, в этот момент сидели на Серебряной площади, в двух шагах от храма Веиндора. Я, вообще-то, девушка не слишком впечатлительная, но тут мне стало очень не по себе. Аж шерсть на хвосте дыбом встала. Странное чувство…

– Он загнал тебя в тупик? Тебе было нечего ему возразить?

– Нет. Он привёл довольно много аргументов, но ни один из них не был бесспорным, – изменившимся голосом пробормотала Талия. – Дело было не в том, что за его словами маячила истина, скорее… за ним самим чувствовалась сила. Что-то холодное, могущественное, разрушительное. Я вдруг почувствовала себя маленьким испуганным котёнком, захотелось со всех лап броситься к Инону – нашему местному главжрецу Веиндора – и наябедничать на этого дяденьку-бяку. Глупо… но рассказываю, как есть.

– И что ты сделала? – затаил дыхание Ирсон.

– Поподдакивала в нужных местах и обещала подумать. Он сказал, что сам найдёт меня через некоторое время.

– Слава тебе, о дочь прекрасной Аэллы! – с облегчением воскликнул Ирсон.

Алайка расхохоталась, передёрнула плечами, стряхивая напряжение.

– Я такая!

– Талия, не знаю, удобно ли задавать этот вопрос… Шада сказала, что у жрецов Веиндора на тебя зуб. Что именно вы там с ними не поделили?

– Ирсон Тримм! Ты же всё время мотаешься в Бездну, неужели ты ничего об этом не слышал? – неподдельно возмутилась алайка.

– Нет.

– Значит, продолжим ликбез, то есть лекцию. Вся эта история началась лет шесть назад. Я тогда в Бездне обреталась, работала проводником и ещё – так, консультировала разных торговцев по мелочи. А в свободное время писала для газеты «Красная Бездна». У нас сложился чудесный творческий коллективчик: алай с аллергией на кошачью шерсть, помешанная на охоте эалийка и кот-долинник, возомнивший себя жабой. Волшебное время…

«И для кого-то оно явно не закончилось: «главжрец», «ликбез», «страсмы»… И «тарахтеть» – тоже привет оттуда», – подумал Ирсон.

Талия мечтательно уставилась куда-то вдаль. Проследив её взгляд, Ирсон увидел высокий дом, через этаж опоясанный широкими открытыми галереями. Хозяева квартир выгородили себе на них по балкону, обнеся свой клочок общей площади вычурной решёткой – спереди, с боков и даже сверху. Здание от этого стало до смешного похожим на стеллаж, заставленный птичьими клетками. Стеллаж птичника-параноика, забитый колючими, кое-где застеклёнными, зачарованными клетками, чтобы, не приведи наэй, никому не вздумалось просунуть через их прутья свой поганый палец. Типичное зрелище для Бездны.

– И?.. – поторопил собеседницу Ирсон.

– А потом в одном из номеров мы напечатали… давай я лучше дам тебе прочитать. – Она покопалась в припорошенной извёсткой сумке и протянула танаю свиток. – Статья называется «Неожиданные факты о “Справедливом перерождении”»[16]16
  Данную статью можно прочитать в Приложении 1


[Закрыть].

Ирсон принялся читать, время от времени бросая на Талию недоверчивые взгляды.

– «Торговать душами, как картошкой» – шикарно! Не ожидал от вас такого радикализма, госпожа ан Камиан! – Он отвесил алайке шутливый полупоклон, возвращая свиток. – И что же случилось дальше?

– Дальше был скандал, – блеснула зубами та. – А потом ещё одна статья. И мегаскандал. В результате «КБ» пришлось закрыть, а мне – вернуться в Бриаэллар и отсиживаться у мамы под юбкой. На моё счастье, помимо маменьки за меня вступился один высокопоставленный жрец – Инон. Теперь он бездомный, так что громкую фамилию его опустим. Я и не думала, что смогу наделать столько шума. Я ведь ничего принципиально нового не сказала.

– Зато ты сказала это громко. Публично.

– Жрецам Милосердного нашего пришлось попотеть, чтобы… успокоить массы – хотя, думаю, многие до сих пор не успокоились. Но это всё были ещё цветочки, – заговорщицки склонившись к Ирсону, прошептала Талия. – Ягодки начались, когда эти олухи додумались изгнать Инона – мол, я промыла ему мозги и он стал профнепригоден. Если бы я так умела! – присвистнула алайка. – А Совет Бриаэллара давно хотел избавиться от нашего тогдашнего главжреца Милосердного – это был такой мерзкий чванливый старый хрыч, так что мне не пришлось особо хлопотать, чтобы Ина пригласили на его место. С тех пор местный Серебряный Храм – величайший рассадник ереси… или животворящий источник обновления – это кому как больше нравится, – она плутовато подмигнула танаю.

– Например?

– Ну-у, особенно нас любят, пожалуй, за поправки к закону «Об “одушевлённых предметах”». Веиндоровы жрецы как видят такие штуки, так буквально в истерику впадают, причём им не важно, что там у тебя – меч с заточённым в нём врагом или поваренная книжка с душой любимой бабушки, которая сама туда радостно заселилась. Всё это – мерзость, надругательство над естественным порядком вещей и подлежит немедленному уничтожению. Желательно – вместе с владельцем, – Талия выразительно выгнула бровь. – А мы с Ином убедили Совет Бриаэллара, что не стоит чесать всех под одну гребёнку. Надо проводить экспертизу, разбираться: как забравшаяся в рожок для обуви душа… дошла до жизни такой. Может, это был один из тех, кто приходит в экстаз от вида девичьих ножек. Или туфель. Вот он и получил от какого-то доброжелателя возможность вечно наслаждаться близостью предмета своего вожделения. Сам млеет, дамы, которым он расточает комплименты в какой-нибудь обувной лавке, – тоже. И кому от этого плохо? – воинственно нахмурившись, вопросила Талия, и Ирсон икнул от сдерживаемого смеха. – Конечно, другое дело, когда душу засунули в табуретку насильно или заманили туда обманом или шантажом. Или удерживают там после того, как она осознала, что вечности можно найти лучшее применение…