Текст книги "Кошка, которая умела плакать…"

– Вы хотите сделать это в обход вашего Совета?

– Да. Более того, я хочу, чтобы ты сказал элиданцам, что выкрал у меня эти документы.

– А если… А если они не примут всё это всерьёз – ну, посчитают, что таким образом вы просто хотите реабилитироваться в их глазах? – сбивчиво прошептал Орин. – Мол, не будете же вы разрабатывать план против самих себя. Простите за дерзость, патриарх, но это предположение напрашивается.

– Мне нет нужды реабилитироваться в их глазах! – рыкнул Селорн. – Мне плевать на мнение элиданцев. Моих котов захватили не они, а сам Веиндор. Чуешь разницу?..

Ответа не было.

– Это всё? – спросила Домера. – Ну что ж, всё именно так, как и рассказывал мне Энбри. Тебе, Орин, выпала величайшая честь!

– Видят наэй, я её не искал, – просипел Орин-не-из-записи. – А вы предлагаете мне всё… ещё и… усугубить. И зачем я только сюда приехал?

– Ты приехал, чтобы спасти мою жизнь! Если бы не ты, те охотники за головами уже презентовали бы шкуру бедного Энбри царю Аншогу! – возмущённо закудахтал Энбри. – Но я скажу больше, дорогой брат. Я считаю, что сама Тиалианна свела нас в этот поистине исторический момент. Сообща мы… мы можем превратить твою миссию в нечто действительно грандиозное! Разве только Элидан заслуживает защиты? Нет, нет и нет! Кто знает, может, элиданские лорды и вправду сочтут твой бесценный подарок провокацией и уничтожат документы? Что тогда? Нет, этого нельзя допустить! Мы должны позаботиться обо всех без исключения. Нужно разослать копии, много копий! Начать предлагаю с Элаана и Нель-Илейна. В Нель-Илейне у меня есть влиятельные друзья, а тётка леди Домеры – фрейлина леди Лаэтрилелл, одной из Светлейших Элаана.

– Нель-Илейн меня не смущает, а вот Элаан… Элаан – совсем другое дело, Энбри. Связываться с ними… опасно сверх всякой меры, – тяжело вздохнул Орин.

– Элаанцы опасны, они жестоки и высокомерны – я согласен с тобой, брат, – веско сказал Энбри. – Дети Света – угроза для всех, отбрасывающих тени. Однако вообрази себе, насколько опаснее они могут стать, завладей их умами этот – как Селорн назвал его? – каниралийский манипулятор. Что ждёт их соседей? Страшно подумать! Вот леди Домера отлично представляет себе масштаб угрозы, именно поэтому она и просит тебя дать ей копию плана Селорна.

– Вы готовы рискнуть, миледи? – с очередным вздохом спросил Орин. – Вы ведь знаете, чем обычно заканчиваются затеи моего брата.

– Это не только его затея. Идею насчёт копий первой высказала я.

– Вот как…

– Леди Домера – дама не только редкостной красоты, но и выдающегося ума! – с жаром воскликнул Энбри; Нела услышала звук поцелуя.

– Энбри, всё это, конечно, хорошо, – проговорил Орин, – но ты хотя бы представляешь себе нашу судьбу, да и судьбы многих других, если Элаан среагирует иначе, если что-то пойдёт не так, как ты думаешь?

– Не сомневайся, брат! Что здесь может пойти не так? Ты ведь не совершаешь ничего дурного! Разве не должны все мыслящие существа объединиться перед лицом такой страшной опасности?

Энбри вскочил с дивана и принялся ходить по комнате. Через несколько секунд чуткие ноздри Нелы уловили запах блюда, которое, видимо, готовил полуэльф. Это был знаменитый салат Энбри из помидоров и очень кислых плодов яру, щедро посыпанных жгучим перцем и заправленных маслом и уксусом. В общем – смерть желудку. Подавать гостям такое блюдо было как раз в духе Энбри: с одной стороны – весьма вкусно, с другой – дёшево, и много такого не съешь…

Орин молчал, и кошка знала почему. Он сейчас зачарованно наблюдал, как его брат танцует по кухне. Она и сама умела двигаться так же изящно, ловко и завораживающе мягко, убаюкивая, гипнотизируя собеседника, внушая ему чувство спокойствия и доверия к своей среброхвостой персоне.

– Я понимаю, – протянул Орин. – Но и ты пойми меня. Рано или поздно Селорн узнает о том, что его планы попали в Элаан, и ему не трудно будет вычислить виновника утечки.

– И пусть. К тому времени ты уже спасёшь мир, и мир этот не даст тебя в обиду, – уверенно заявил Энбри, как бы ставя последнюю точку на сомнениях брата.

Орин долго молчал. Даже через диван Нела чувствовала, что он всем телом излучает нерешительность, его терзали сомнения… Но прошло время и, до этого еще слабо барахтавшийся в океане очарования Энбри, Орин пошел ко дну:

– Хорошо. Пусть будет по-вашему.

* * *

Нервно подёргивая усами, Нела из дома Теней поспешила восвояси.

Нужно было срочно предупредить патриарха Селорна. Так вот, значит, с какой целью он нанял её! А она всё ломала голову, зачем ему этот Энбри.

Нела с котячества была чрезвычайно хваткой особой. Ей было не впервой работать одновременно на нескольких заказчиков, поэтому, получив от Селорна заказ на слежку за Энбри, она тут же вызвалась быть сменщицей Номарра, выполнявшего ту же самую миссию, только по поручению глав дома Теней. Как всё чудно сложилось! И как дурно могло закончиться…

Кошка заскочила под шкаф – забрать убитую крысу. Та была тяжёлой и такой большой, что Неле приходилось высоко задирать голову, чтобы хвост её жертвы и… то место, где он начинался, не волочились по полу, оставляя следы в пыли. Кошка едва не вывихнула челюсть, вспрыгивая со своей ношей на подоконник. Пробравшись через стекло, зелёная плёнка на котором уже начала блекнуть, Нела поудобнее перехватила крысу и двинулась дальше. Через три крыши они расстались. Серая тушка глухо шлёпнулась о камни мостовой далеко внизу, и тут же со всех сторон к ней хлынули вездесущие безднианские падальщики – жуки, многоножки, мелкие грызуны…

Нела настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила двух существ, притаившихся во тьме подворотни. Одно из них, едва заприметив алайку, направило на неё щипцы для колки сахара. Нела протестующе взвыла – незримые пальцы ухватили её за шкирку, вздёрнули в воздух. Они держали её пугающе плотно и в то же время бережно, как зубы матери-кошки, несущей своего котёнка.

Рискуя вывихнуть шею, Нела что было сил мотнула головой. Глаза заволокло кровавой пеленой, но даже сквозь неё кошка смогла проследить, откуда тянутся к ней ниточки вражеской магии. Нела раскачалась как язык колокола и резко извернулась, немилосердно скрутив своё гибкое, сильное тело. Незримые пальцы выдрали клок шерсти с её загривка, но удержать вёрткую дочь Аласаис не смогли.

Кошка отпрыгнула от края крыши, выгнула спину и зашипела.

Вот они на другой стороне улочки – её враги. Двое. Один – огромный, в тяжёлых доспехах, в плаще с капюшоном. Лицо безо всякого выражения. Тупая гора мышц, телохранитель, живой щит от стрел для второго – невысокого тщедушного существа с физиономией, похожей на оплывшую свечу. Оно выглядело ещё более жалко на фоне своей роскошной чёрной мантии, так и переливающейся в скудном свете фонаря, но, несмотря на свой нелепый вид, внушало кошке непередаваемый ужас.

Бока Нелы тяжело поднимались и опускались от сбивчивого дыхания, потерявшего свою бесшумность. Чародей быстро взмахнул каким-то белёсым корнем, и кошка увидела, что оказалась в западне: через магическую сферу, заключившую в себя и саму Нелу, и её преследователей, ей было не прорваться.

От ужаса ситуации Нела впала в оцепенение, замерла, словно на неё наложили парализующее заклятье. Она не могла колдовать: тело кошки, отлично выполнившее свою миссию – спрятать сияние глаз и многое другое, способное выдать в ней алайку, – накладывало на свою хозяйку сотни ограничений. И принять двуногий облик Нела была не в состоянии – на перевоплощение из такой формы ушло бы более получаса…

Маг снова поднял свой жезл. «Помешать!» – вспыхнуло в мозгу Нелы, она подобралась и прыгнула.

– Гадина! – от боли голос волшебника стал похожим на визг.

Задние ноги серой охотницы, метнувшейся ему в лицо, оставили на горле глубокие кровоточащие царапины. Плоть колдуна оказалась странно мягкой, словно воск. Оттолкнувшись от этого мерзостного блина, Нела снова взлетела на крышу, прижала уши и зашипела – гадюка и есть. Глаза её горели яростным безумием, а хвост серой плетью хлестал по напрягшимся бокам. Она порывисто оглянулась, и в этот момент сфера загудела и резко, судорожно сжалась, наподдав кошке по поджарым ягодицам.

Гневно заверещав, Нела попыталась уцепиться за край кровли, но трухлявые доски расщепились под её когтями, и она полетела вниз. Силясь найти опору, когти мерзко проскребли по стёклам в запертых рамах. Искрами блеснул влажный мох, разросшийся под выступающим козырьком. Нела приземлилась на мостовую как положено – на все четыре лапы, и тут её снова схватили за шиворот. Только на этот раз рука была вполне материальной – на помощь колдуну подоспел воин.

Чувство мэи подсказывало Неле, что ей не победить, но она продолжала выдираться, извиваться всем телом, рычать, размахивая в воздухе лапами и хвостом, пока чары волшебника не настигли её, и кошка не погрузилась в сон…

12. Обречённый на жизнь

– Агир Девятый Освободитель. Творец Барьера, – громко прочитала Аниаллу.

– Можно было не подписывать – и так понятно, – заметил Анар.

В то время как остальные цари и царицы довольствовались одинаковыми дверьми из резного камня, вход в гробницу Освободителя перекрывала магическая стена – медово-золотистая, как и сотворённый им Великий Барьер.

– Будем надеяться, что эта штука только мимикрирует под Барьер. Иначе надолго мы тут застрянем. – Аниаллу припала к стене щекой, словно хотела послушать, не разговаривает ли Агир в своём вечном сне.

Не прошло и пары минут, как защитное поле мигнуло и пропало.

– И всё? – почти разочарованно спросил Анар.

– Да. Я и сама не ожидала. Она была настроена на то, чтобы пропускать только твою мать. Я выдала себя за Амиалис, и ларчик открылся. Всё просто, – улыбнулась Аниаллу и, задумчиво пошевелив ушами, добавила: – Только вот мне что-то не по себе.

– Мне тоже, – прислушавшись к своим чувствам, кивнул Анар. – Ты уверена, что Аласаис не против, чтобы мы проведали дедушку?

– Уверена. Здесь что-то другое.

– Какая-то ловушка?

Алу пожала плечами.

Подозрительно осматриваясь, алаи ступили на священные плиты усыпальницы великого Агира Освободителя, защитника веры и грозы некошек. Беспокойство не покидало их, однако неприятных сюрпризов не обнаружилось, и вскоре тёмный коридор благополучно вывел хвостатых паломников в просторное помещение погребальной камеры.

Её стены, пол и высокий потолок прятались под цельными плитами из чёрного дарларонского мрамора. В центре, на возвышении, окружённом пологой каменной лестницей, сиял тусклым золотом саркофаг Освободителя. Он был непривычной прямоугольной формы – очевидно, в великом смирении Агир пожелал быть похороненным в двуногом теле. Позади гроба на некотором расстоянии один от другого глянцево поблёскивали два треугольника из прозрачного зелёного камня, обращённые друг к другу прямыми углами. То было стилизованное изображение кошачьих глаз, символизирующее всезнание богини, её постоянное присутствие среди народа Руала. Проход между ними служил незримой дверью, через которую душа усопшего праведника должна была вознестись в Бриаэллар…

– Всё в точном соответствии с канонами, – похвалила Аниаллу.

– Не всё, – ошарашенно выдохнул Анар. – Посмотри на стены!

Алу медленно огляделась. Из чёрных зеркал стен на неё смотрели только собственные растерянные отражения. Ни рисунков, ни текстов…

– Ни одна из них не является Стеной Жизни?! – По спине Алу отчего-то побежали мурашки.

– Именно. Это вопиющее нарушение всех правил. И после этого они обвиняют меня в непочтительности к традициям! – фыркнул Анар.

– Может, кто-то уничтожил его записи? Та же Амиалис?

– Возможно… Только зачем ей это?

– Не знаю. Надо заглянуть в гроб, может быть, там…
– Не думаю, что это хорошая мысль, – не дал ей договорить Анар. – Здесь что-то не так. Ты же сама чувствуешь!

– Чувствую. И тем сильнее мне хочется в этом разобраться. Ну что мы, правда, хвосты поджали?

– Не знаю, Алу. Мне не часто доводилось поджимать хвост, но сейчас я бы с радостью унёс отсюда лапы. И если бы твои лапы последовали за моими, было бы совсем хорошо.

– Ну уж нет! Я потом спать не смогу – всё буду гадать, что могло так меня напугать.

– И я тоже… – с тяжким вздохом сдался Анар.

– Вот! – многозначительно подняла палец Аниаллу.

Досадливо передёрнув плечами, она взбежала по ступеням и толкнула крышку саркофага.

Гром не грянул с небес, и молнии не испепелили её. Массивная плита бесшумно отъехала в сторону, явив неподвластное тлену тело Агира Освободителя. Как саван из тончайшего газа, его окутывало нежное сияние бальзамирующих чар. Глаза древнего властителя были открыты. От этого застывшего взора Аниаллу пробрал озноб. Она словно заглянула в собственную могилу – в могилу, где её собирались похоронить заживо.

– Что с тобой? – встревожился Анар.

Алу не нашла, что ответить.

Вместо этого она наклонилась, прижала ладони к вискам Агира и замерла. Лишь хвост её задумчиво покачивался из стороны в сторону. Вправо-влево, вправо-влево… Вдруг Алу резко выпрямилась. Руки сианай запорхали над лицом Агира. Движения их были беспорядочными, ломаными, порывистыми – как у безумной пианистки. Прежде чем Анар успел что-то спросить, Аниаллу сложилась пополам, выхватила из-за голенища сапога тонкий кинжал и коротким взмахом рассекла кожу на лбу трупа.

– Аридолен! – прошипела она, отшатнувшись.

Аниаллу попятилась, натолкнулась на Анара и, прижавшись спиной к его груди, шумно выдохнула.

– Алу, что там? Давай, скажи мне.

Сианай молчала. Её уши так и льнули к голове.

– Я не знаю, как и сказать. Это… Ужас. Когда я вижу такое, мне кажется, что весь Бесконечный сейчас рухнет мне на голову. Кто же посмел?.. – Она подняла к Анару посеревшее, осунувшееся лицо; глаза её не светились – не светились совсем, как у какой-нибудь эльфки!

Осторожно, как к спящему хищнику, алаи приблизились к саркофагу. Во внешности Агира ничего не изменилось. Только в глубоком порезе на лбу поблёскивало что-то серебристое, словно череп Освободителя был отлит из тусклого металла.

– Это аридолен – «пленитель душ», – облизнув губы, проговорила Аниаллу. – Это металл, который есть только в Тир-Веинлон, в Серебряных скалах, обители Смерти, и только серебряные драконы, дети и слуги Веиндора, владеют им. Он обладает чудовищными свойствами. Душа твоего деда никогда не сможет покинуть этот мир и обрести новое воплощение. Она навеки заключена в костяную тюрьму его черепа. Кто-то… Кто-то сковал Агира магией, волшебством же нанёс тонкий слой аридолена на его череп, а затем заставил его сердце остановиться.

– Душу можно держать в плену?! – поразился Анар и подумал о том, насколько длиннее был бы коридор с дверями, ведущими в гробницы руалских владык, если бы его алчные до власти соплеменники прознали о подобном способе заставить души убитых ими царей и цариц молчать!

– Да. Многие маги это умеют. Даже я. Но не так. Не… навсегда. – Она вздрогнула. – На это способны только призрачные драконы… я даже не знаю… неужто и раньше Веиндор брался судить алаев? Нет… Аласаис бы знала… Мы бы знали…

Её голос звучал всё тише и тише.

– Стоп. Ты же сам как-то обмолвился, что сумел бы обойти «правосудие души», – вдруг спохватилась Аниаллу. – Разве ты говорил не о подобном способе?

– Нет, такое мне и в голову не приходило. Я придумал, как можно скрыться от якобы «всепроникающего взора» души убитого царя… или царицы, чтобы она не смогла узнать своего истинного убийцу и указать на него, – покачал головой Анар.

Аниаллу, казалось, уже не слышала его. Лицо её выражало безграничное сочувствие. На мгновение оно почти оскорбило Анара – как могла она сострадать Агиру, этому чудовищу в кошачьей шкуре, воздвигшему тюрьму, в которой Анар томился долгих триста лет? Он ревниво вслушался в эмоции Аниаллу. Нет, она не забыла о «заслугах» Агира, страдания ничуть не подняли его в её глазах. Но она была Тенью Аласаис – Тенью той, кого Агир называл своей Божественной Матерью, той, что веками стояла на страже фундаментальных, глубинных прав обитателей Бесконечного, и Аниаллу не могла смотреть, как права эти попираются, кем бы ни был Агир… какую бы боль он ни причинил её близким. Это было сострадание без прощения – чувство донельзя странное и… взрослое. Зрелое, достойное. Правильное. Угодное Бесконечному и собственной душе Анара. Возмущение алая улеглось. Он осторожно взял Аниаллу за руку. Она благодарно сжала его пальцы.

– Я и не подозревал, что есть способ держать душу в плену, – повторил Анар. – Но зато я знаю одну женщину, которая наверняка в курсе всего этого. Жестокосердная, холодная, беспринципная – она как никто подходит на роль убийцы Агира. Кто, как не она? Моя мать – жрица Аласаис, но на самом деле служит только самой себе… своей неуёмной жажде власти! И на алтарь этого идола она вполне могла принести жизнь своего отца. Если убить царя таким способом, то можно не опасаться разоблачения – его душа не сможет покинуть тело и указать на убийцу. А тело не найдут – ведь подземелья отныне под запретом. О, Аласаис! Как же я ненавижу всё это! Как я устал от их бесконечной гнусной возни. Устал думать, как они…

Он раздражённо взъерошил волосы, поскрёб себя за ушами. Аниаллу ласково обвила хвостом его ногу.

– Это она, не сомневайся, – взяв себя в руки, с горечью повторил Анар.

– Если Амиалис не пожалела тебя, то и его могла не пожалеть, – кивнула Алу. – Это ужасно. Немыслимо. Ни у одного алая не поднимется рука сделать такое… Особенно – со своим соплеменником. Свободолюбивым, деятельным, жадным до жизни. И я никогда не думала, что в силах алайки совершить нечто подобное. Как… как она посмела, как… смогла? Выкрасть аридолен – уму непостижимо!.. Нет, как ни крути, Амиалис не могла сделать это сама. Кто-то должен был помогать ей. Кто-то из приближённых Веиндора…

Аниаллу уселась на пол, опустошённо опустив голову на согнутые колени. Зелёные отблески лаково мерцали на её гладко зачёсанных волосах. Анар стоял, скрестив руки на груди, и смотрел за спину сианай, на саркофаг, в котором покоился вечно живой… или вечно мёртвый Освободитель. От мысли о подобной судьбе шерсть вставала дыбом.

– Он видит нас сейчас?

– Да. Нет. Он нас не видит, но… чувствует, – пробормотала Аниаллу. – У него нет ни зрения, ни слуха, ни обоняния. Сохранились лишь крохи телепатических способностей – его единственная связь с миром. Благодаря ей он ощущает наше присутствие. А мы – можем заглянуть в его разум.

– И…

– Он давно утратил рассудок. В его мыслях – один лишь страх. Разум Агира умер, но ужас живёт. И это вовсе не предсмертный страх.

– А что же тогда?

– Я не знаю. Он… он долго плутал по подземельям – не тем, где были мы, а другим, которые лежат ниже… много ниже… – Взгляд Аниаллу блуждал по зале, словно она разглядывала нечто невидимое Анару. – Там лабиринт… огромный… царь не знал, что есть ещё туннели под землёй, но когда обнаружил их, решил разобраться. Я вижу только какие-то врата… он вошёл в них, а дальше… я не знаю, что было дальше. Ужас стёр его воспоминания о том, что скрывалось за ними. Вот так.

Алу тряхнула головой. Её глаза постепенно обретали осмысленное выражение.

– Странно, – сказал Анар, задумчиво царапая пол когтями ноги. – Я думал, мы находимся на самом нижнем ярусе подземелий. Глубже только земля и камни.

– Видимо, нет. Там, под нами, огромный лабиринт.

– И откуда он мог взяться?

– Если ты не знаешь, то я и подавно.

– Значит, нужно спуститься и узнать, – оживился заинтригованный Анар. – Или у нас другие планы?

Аниаллу отрицательно покачала головой. Она не разделяла Анарова энтузиазма, но и оставить всё так, как есть, не могла.

– Каким бы собачьим сыном ни был Агир, он не заслужил такой пытки. Мы должны разобраться. Это будет опасно, но у кошки всегда найдётся лишняя жизнь, верно?..

– Верно, – с чувством кивнул Анар. – А как быть с… дедом? Ты не сможешь освободить его?

– Нет. Это под силу только самому Веиндору. Я могу лишь унять страх Агира и помочь ему видеть сны… Приятные – насколько это возможно.

Протяжный рёв разорвал тишину подземелья, гулким эхом пронесся по сводчатому коридору и, разбившись в конце его о толстую каменную стену, затих – двери Гробниц простились с посетителями в своей оглушительной манере.

– Алу, мы забыли, зачем пришли! Мы так и не спросили его про Барьер и зверинец! – уже запечатав створки, шлёпнул себя по лбу Анар.

– Спросили, – через силу улыбнулась Алу. – Я подумала – не была ли смерть… вечная пытка Агира карой за Барьер, за умышленное уничтожение тысяч существ? Вдруг Веиндор и раньше отходил от своего правила не вмешиваться в мирские, не связанные с циркуляцией душ, дела. Но нет. Агира не за что было так страшно карать. Твой дед не знал, что так получится. У него не было умысла навредить неалаям. Он просто хотел защитить свой народ.