Текст книги "Кошка, которая умела плакать…"

– Увы, госпожа моя, увы.

– И что вы предлагаете со всем этим делать?

– Бороться! – человек решительно сжал кулак.

Ирсон прищурился. В жестах вербовщика было что-то подозрительно знакомое.

– Срастись мой язык, если это не дядюшка Рестес в другом теле! – прошептал он наконец.

Энаор не ответил. Оглянувшись, Ирсон обнаружил, что эал исчез.

– Куда ж тебя… – пробормотал танай и только тут заметил, что Талия держит во рту проколотый палец: за своими размышлениями он пропустил условный сигнал «Внимание!». Талия почуяла опасность, и Энаор, видимо, не стал дожидаться, пока она позовёт на помощь.

И точно! За спиной Рестеса уже распахнулась тусклая волшебная дверь – совершенно бесшумно и почти не исказив магический фон. С созданием порталов – как с прыжками в воду: чем меньше брызг и тише всплеск, тем выше мастерство.

Ирсон цокнул языком, воздавая должное искусству Энаора, а тот, прижав уши, гадюкой зашипел на Рестеса, нанося ему телепатический удар. Талия метнулась к вербовщику и для верности всадила ему в руку иглу сонной ели. Рестес пошатнулся, неловко переступил с ноги на ногу, стал заваливаться вперёд, но вдруг резко выпрямился и направил на Энаора тёмный жезл – нет, какую-то трубку, рифлёную, словно вафля. Небрежно взмахнув рукой, эал вышиб из пальцев вербовщика странное оружие, открыл рот для нового заклинания… да так и замер, осоловело хлопая глазами.

Ирсон поспешил на помощь. Выскочив из портала, он швырнул в Рестеса парализующее заклинание – синхронно с Талией, бросившей в «дядюшку» увесистым булыжником. И заклятие, и камень достигли своей цели, однако Рестес даже не пошатнулся. Он застыл истуканом, вытянув руки по швам, тараща глаза в сумрак сада. Из рассечённой скулы на грудь ему капала кровь.

Из-за угла дома показался Инон. Зачем-то зажмурившись, он понёсся к товарищам что было мочи. С Энаором и вовсе творились странные вещи. Эал сменил форму и завертелся волчком, словно в хвост ему вцепился краб, потом поскрёб землю лапами, понюхал её и сиганул в кусты.

В тот же миг Рестес вздрогнул и сорвался с места. Ирсон бросился следом, на ходу читая новое заклинание. Талия сцапала с земли трубку, быстро осмотрела её и вдруг оглушительно заорала:

– Ирсон, стой! Стой! Это очень важно!

Танай резко повернулся, едва не столкнувшись с Инмелионом.

– Что это? – подбежав к Талии, спросил он.

– «Селорнова вафля» – это такая штука… как портал для передачи телепатического удара. Долго объяснять! Ей нельзя дать самоубиться. Сохраним её – найдём хозяина.

– Ты знаешь, как она уничтожается?

– Там огненное заклинание… сейчас… арш-17 или 18 по линдоргской классификации. Хр-р-р! Энаор мне говорил, но я забыла номер. Оно срабатывает через две минуты, если трубку отнесли от хозяина на три хвоста.

– Можно отменить?

– Только если знаешь кодовый телепатический сигнал. Мы его в жизни не воспроизведём, надо придумать что-то другое. Ну, тебе придётся, – виновато добавила Талия, отдавая Ирсону жезл.

– Плохо дело, – пробормотал танай, прочитав на него заклятие проницательного взгляда. – Этот твой арш тут везде… как сосуды под кожей. Его не выковырять.

– Никак?

– Никак.

– Бедная «вафля». Мы теряем её. Ужасно жалко.

Секунды стремительно таяли, и Ирсон решился:

– Ладно. Попробуем её заморозить. Ты только отойди подальше – если рванёт, тут будет воронка с твою гостиную.

Прекрасно понимая, что любое контрзаклинание спровоцирует взрыв, Ирсон решил воспользоваться одним из своих зелий. Очертив в воздухе большой прямоугольник, он сделал движение, будто открывал дверцу шкафа, и перед ним появились ряды полок, спрятанных внутри пространственного кармана. Схватив один из пузырьков, Ирсон зубами выдрал из него пробку. Лицо таная тут же покрылось инеем, губы посинели. Не обращая на это внимания, он вооружился пипеткой и, набрав в неё ядовито-голубой жидкости, склонился над трубкой. «Только бы не ошибиться с точками…», – прошептал Ирсон, всматриваясь в переплетение огненных нитей заклятья. Они набухали всё сильнее и сильнее, как тромбозные вены – вот-вот разорвутся. «В конце концов, я танай. А мы – зверски удачливые твари!» – подумал Ирсон и принялся капать зелье в ячейки «вафли». Жезл задрожал, издал оглушительное шипение и… застыл на ладони Ирсона еле тлеющей головешкой.

– Ты гений, Ирсон Тримм! Я уже говорила тебе это? Нет? Значит, говорю – ты гений! – восторженно напрыгнула на таная Талия.

– Кыш! – хохотнул тот, осторожно укладывая жезл на полку.

– Будем надеяться, у Инона дела идут так же хорошо! – крикнула Талия, ныряя в кусты.

Её надежды оправдались где-то наполовину: жрецу удалось задержать вербовщика. Рестес скрючился на пороге беседки. Пальцы обеих его рук приросли к ноге, на месте рта была гадкого вида кожистая складка. Он пучил глаза, силясь перебороть жреческую «магию» Инона. Увы, сам милосердник выглядел немногим лучше. Его бледное лицо блестело от пота, заливавшего плотно сомкнутые веки.

– Ин, что с тобой?! – спросила Талия; она протянула к жрецу руку, но не осмелилась коснуться его плеча.

– Не знаю, – сквозь зубы процедил тот. – Я с трудом удерживаю его. И душу, и тело.

– Так, может, ты займёшься душой, а мы позаботимся о теле? – предложил Ирсон.

– Нет. Ни в коем случае. Малейший толчок – и его душа ускользнёт. Мне нужно за что-то зацепиться. Лучше свяжи его чем-нибудь немагическим. Талия, возьми у меня в кармане иголки! Сначала иголки, потом всё остальное.

– Ну что ж, поиграем в Швею, приметаем, так сказать, душонку к тушонке, – склоняясь над Рестесом, пропела ан Камианка.

В её пальцах блеснули длинные заострённые кристаллы – один за другим Талия вонзала «иголки» в плоть Рестеса, прикалывая его душу к телу, как редкую бабочку к картону.

– Ему ведь помогает жрец Веиндора, так? – вдруг спросила она.

– Я не уверен… – пробормотал Инон.

– Ты не уверен или не хочешь верить? Брось, Ин. Куча религий прошла через раскол.

Инон открыл глаза и посмотрел на неё усталым, тоскливым взглядом.

– Он… этот жрец гораздо ближе меня к Милосердному, гораздо сильнее. Но он почему-то сдерживается…

– Не он. Она! – подняла палец Талия.

Ирсон сунул ей в руку конец антимагической верёвки и присел рядом, собираясь связать пленника.

– Ну, здравствуйте, дядюшка Рестес… – Он осторожно приподнял человека и вдруг отпрянул, что было силы отпихнув Талию от вербовщика, – на спине «дядюшки» набухла жирная чёрная шишка, похожая на осьминожью голову.

– Инон? Талия? – вопросительно крикнул танай.

– Я держу! – откликнулся жрец, Талия кивнула, и Ирсон ударил: в шишку врезались две зеленоватые молнии, перекрученные, как побеги плюща. Они породили целую волну ослепительного света, заставившую всех троих зажмуриться.

Когда же «пособники Смерти» открыли глаза, то увидели, что Рестеса отшвырнуло вглубь беседки. Избавившись от своего аморфного «наездника», он лежал на боку и мелко дрожал – жалкий и смешной, как и положено поверженному врагу. Но длилась эта «идиллия» недолго. Подтянув к себе вторую ногу, Рестес рывком сел и, издав короткий смешок, упал на другой бок. Впрочем, «упал» – не самое подходящее слово. Он буквально нырнул в пол, словно ухнул с низкого мостка в тёмную воду.

– Вот же совиная отрыжка! – выругался Ирсон, перепрыгивая через широкий порог.

В беседке было темно, однако танай успел разглядеть пятно мрака, живой тряпкой уползающее к стене – туда, где тьма становилась совсем уж непроглядной. Ирсон швырнул ему вслед заклинание-распорку, но не был уверен, что оно достигло цели. С магическим фоном что-то было не так.

– Это что, какой-то портал? – спросила подоспевшая Талия.

– Скорее – горловина пространственного мешка. Я попробовал помешать её закрыться. Сейчас узнаем, насколько успешно, – сказал Ирсон, зажигая волшебный огонёк.

На секунду тьма отступила, и танай с алайкой обнаружили, что потолок беседки покрыт чем-то рыхлым, похожим на губку, основательно пропитанную дёгтем. Ошмётки этого чего-то парили вокруг, как кусочки мяса в студне. Один из них метнулся к огоньку и со свистом впитал его. Талия цокнула языком.

– Я так понимаю, колдовать мы не сможем?

– Нет. Оно впитает всю нашу магию, переварит и, скорее всего, вернёт её нам с процентами. Зараза! И смотри: по окнам уже расползается! – прошипел Ирсон.

– И к коже липнет! – Талия затанцевала на месте, тряся рукой, словно к каждому её пальцу присосалось по пиявке. – А если попробовать выжечь её чем-нибудь харнианским? У меня есть несколько огненных колец и ещё жезлы там, камни всякие. Жахнем из всего этого разом – пусть эта дрянь подавится!

– Не успеем. Моя распорка долго не продержится. Рестес стянет горловину своего мешка, и вряд ли мы его тогда оттуда вылущим.

– Ну а как его искать тогда?

Ирсон огляделся. Весь пол беседки выглядел одинаково тёмным, только слева медленно угасала, остывая, цепочка следов Талии.

– Видимо, эта штука умеет подстраиваться под температуру окружающей среды!

– Ага. Ни пятки не видно! Не ощупью же его искать! – Ан Камианка покусала губу, и та засветилась ярче от прилива крови.

Усилием воли танай перестроил глаза на распознавание магических излучений – тоже ничего. Ни плёнки системы подогрева или грязеотталкивающего заклинания, ни нитей сигнализации, на фоне которых стала бы заметна чёрная клякса горловины, не имеющей собственного магического излучения, а, напротив, поглощающей магию не многим хуже потолочной «губки».

Талия выбежала из беседки и вернулась с верёвкой.

– Инон нам не помощник – ему совсем погано, он с места не сдвинется. Может, попробуем провести верёвкой по полу – вдруг зацепится? Ведь эта горловина вполне материальная, да?

Ирсон погрозил разыгравшейся ан Камианке пальцем.

– Может, дашь своей фантазии отдохнуть и вместо неё включишь алайское чутьё?

– Работает на полную мощность, – заверила его Талия. – Но без толку.

Она плюхнулась на пол; Ирсон едва-едва различал в окружающем мраке бледные огоньки её глаз. Где-то за стенами беседки насмешливо стрекотали кузнечики…

– Надо распылить тут что-нибудь магическое. Или разлить, – предложил наконец танай. – Вытягивать магию из жидкости гораздо сложнее, чем из воздуха. Может, у тебя есть какие-нибудь духи или вино?

– В доме. Не успеем, – покачала головой Талия. – А тут ничего нет… Стоп! Покарауль, я мигом!

Она снова выскочила на улицу. Послышался хруст веток, что-то мелодично звякнуло, и вдруг в дверь влетела давешняя тахта из гигантских икринок – она парила на ржавой транспортировочной платформе, которую Талия толкала перед собой.

– Вот. Слава Аласаис, я ещё не придумала, куда её ставить, а то хвоста собачьего мы бы её сюда без магии дотащили! Ну что, приступим? – спросила ан Камианка, подбрасывая на ладони икринку.

– А с ними как?.. – на мгновение засомневался Ирсон, с жалостью глядя на ничего не подозревающих мальков.

– Да что им станется?! – отмахнулась Талия. – Они ненастоящие. Но диванчик жутко жалко, – всхлипнула она и пропорола когтем упругую оболочку.

Ирсон достал нож и тоже принялся за дело. Через пару минут весь пол беседки покрылся тонкой плёнкой жидкости, слабо светящейся магией. Ошмётки заклинания-губки тут же слетелись на неё, как мухи на сгущёнку, но было уже поздно – Ирсон заметил горловину мешка. Она казалась прорехой в тонком голубом шёлке.

– Вот она! – закричала Талия. – Надо подтащить основание от дивана – поддон этот! Посадим её в аквариум! Теперь не уползёт!

Сделать это оказалось не так-то просто – «губка» уже успела высосать из транспортировочной платформы всю магию, так что толку от неё было, как от павшей лошади. Скрипя зубами от натуги, танай и алайка сдвинули с неё стеклянный ящик, протащили его по полу и накрыли злокозненную кляксу.

– Смотри, она сжалась почти втрое, – отдуваясь, проговорил Ирсон. – Моя распорка еле держится. Нужно что-то…

– Распорка! Точно! Ты гений два раза! – Талия кинулась к стене и вернулась со стеклянным стулом. Его спинка, в ладонь шириной, была, видимо, сделана в расчёте на чью-то крылатую спину.

– Безднианское стекло?![22]22
  Безднианское стекло (бекло) – прочнейший материал в Энхиарге, не пропускает магию, также серьёзно затрудняет использование ряда расовых («немагических») способностей детей наэй, в частности телепатии. Производится исключительно в городе Бездна (Лэннэс), способ изготовления держится в строжайшем секрете. Пошлины на вывоз бекла из Лэннэс чрезвычайно высоки даже по меркам Наэйриана. В большей степени это касается оружия и доспехов, в меньшей – предметов обихода.


[Закрыть] – радостно воскликнул Ирсон.

– Другого не держим! – гордо заявила Талия. – Поднимаем?

Они отставили поддон, и ан Камианка резко пропихнула спинку стула в горловину мешка.

– Ну, мы сегодня некоторым прямо как кость в горле! – хмыкнула она, потирая покрасневшие от натуги руки… и чуть не получила по носу ножкой подпрыгнувшего стула. Заворчав, Талия навалилась на сиденье, вцепившись в пол когтями ног.

– Откатись! – крикнул Ирсон и рывком завалил поддон на ножки стула.

Талия тут же вспрыгнула на верх конструкции.

– Посиди здесь, а я всё-таки попробую что-нибудь сделать с этой «губкой».

– Эх, жалко, что ты не умеешь сбрасывать кожу!

Выскочив на улицу, Ирсон с раздражением оглядел свои пятнистые руки. Какой позор – попасться в такую примитивную ловушку! «Теряю квалификацию», – подумал танай и бросился к ближайшему фонарю. Словно в насмешку, светильник был сделан в форме вставшей на хвост змеи, которая, запрокинув пучеглазую голову и мучительно широко распахнув пасть, силилась проглотить огромное пупырчатое яйцо. Ирсон открутил плафон и, нащупав на лбу змеи ребристое колёсико, включил фонарь на максимальную яркость.

Магическое пламя притягивало сгустки мрака, как магнит железные стружки, и с каждой секундой Ирсон всё меньше напоминал себе леопардового питона. Танай поворачивался и так и эдак, пока не «отмылся» от большинства пятен. Лишь несколько из них остались верны ему, точнее, имевшимся у Ирсона зачарованным предметам. Недолго думая, он избавился от ремня, медальона, пары колец и со звоном побросал их в плафон. Засунув его в развилку корней, Ирсон рванул обратно.

Толстый ковёр опавших листьев пружинил под ногами таная, как подкидной мостик. Листья хлестали по лицу, словно приказывая собраться. Мало-помалу Ирсоном овладевал азарт. C залихватским шипением перемахнув кучу обрезанных сучьев, танай пробежал по шаткому костяному мосту, обогнул компостную яму, в которой что-то потягивалось и вздыхало, увернулся от грозди кроличьих лапок, зачем-то подвешенных к ветке рябины, и, продравшись сквозь куст акации, финишировал возле беседки.

В траве у его ног лежал Инон. Жрец выглядел очень скверно – он весь как-то усох, кожа плотно обтянула кости его запрокинутого лица и судорожно сжатых в кулаки рук.

– Как вы? – спросил Ирсон, нагнувшись, чтобы убрать из-под бока Инона острый камень.

– Живой, – глухо ответил жрец. – Она отступила. Не знаю почему.

– Может, она решила, что, если не перестанет бодаться с тобой, привлечёт внимание Милосердного, а ей его в-внимание на хвост собачий не надо? – донёсся из беседки прерывающийся голос Талии.

– Скорее всего, – кивнул Инон.

– Я могу чем-то помочь?

– Ты мне лучше помоги! – рявкнула Талия. – Все бросили моё бедное изнеженное высочество. Ч-что ж там, у твоего поганого дядьки, кувалда, что ли? Давай уже делай что-нибудь!

Ирсон резко выпрямился и воздел руки, собираясь продемонстрировать ворчунье кое-что из «скромного» арсенала линдоргских магов. Но опять не угодил.

– Ты только не вздумай выпендриваться, а то сюда мазабры[23]23
  Мазабры – сотрудники Службы Магической Защиты Бриаэллара


[Закрыть] со всего города сбегутся! – словно прочитав его мысли, скрипучим голосом предостерегла Талия.

– Брюзга! – хохотнул Ирсон. – И кто мне только что предлагал жахнуть по этой штуке чем-нибудь харнианским?!

– Ну не подумала, не подумала. Кошка молодая, глупая. Головёнка пустая, хвостик бараночкой и ушки крендельком.

Скособочившись на своём хрустальном насесте, она ещё долго бурчала что-то себе под нос, но Ирсон уже не слышал её. Он «пёк восьмёрки» – в его сложенных, как для умывания, ладонях один за другим нарождались сдвоенные сгустки бледного света. Доведя восьмёрку до полуготовности, танай быстро осматривал её, а затем, сложив пальцы «козой», тыкал ими в обе её половинки. После этой манипуляции восьмёрка начинала тускнеть, округляться, внутри неё загорались слабые алые огоньки. В результате она превращалась в подобие песочных часов, в колбах которых копошился светящийся мотыль. Наделав с десяток таких штуковин, Ирсон послал их внутрь беседки. Одна за другой они врезались в потолок, и «губка» тут же всосала их. Заглотала и приманку, и крючок.

Ирсон стал ждать. В нетерпении он то и дело облизывал губы суетливым змеиным движением, от которого приличные родители-танаи с детства отучают своих отпрысков. Наконец кое-где на потолке беседки зажглись алые огоньки. Крошечные карминные червячки вгрызались в чёрную «губку», как цепни в бычью печёнку.

Ирсон занялся изготовлением второй порции восьмёрок.

– Ирсон! Ирсон, слушай, по-моему, эта штука сейчас развалится!

– Я не могу тебе сейчас помочь, – раздельно проговорил Ирсон, стараясь сохранять концентрацию на заклятии.

– Червеед! – ругнулась Талия. Её мотнуло вперёд, и она вытянула руки для равновесия – с каждым ударом толчки становились всё сильнее. Талия лихорадочно соображала. В отличие от Ирсона, колдовать она не могла. Из оружия же при ней были лишь садовый секатор, иглы сонной ели и… ещё одно нехитрое средство самообороны – короткий жезл, обладавший способностью многократно увеличивать вес цели. Защищенный специальным карманом, он мог ещё сохранить свои свойства. Вот только на что его применить? С поддона заклятие просто соскользнёт. Оставалось лишь… Талия тоскливо вздохнула.

Прижав локти к бокам и изогнув шею, она распласталась на поддоне и резко ткнула жезлом себя в бок. В ту же секунду её буквально размазало по стеклу – точно ломтик сыра по горячим овощам. Глаза её выпучились, уши прильнули к голове, а вены вздулись, зато удары незнакомца теперь лишь слегка сотрясали стул. Талия вымученно улыбнулась вопросительно взглянувшему на неё Ирсону. Успокоив себя тем, что в её жизни явно бывали деньки и похуже, танай выпустил в беседку новую стайку восьмёрок.

Он уже почти расправился с заклинанием-губкой, когда услышал шаги. Из кустов вышла невзрачная, среднего роста женщина неопределённой расы, одетая в кое-как застёгнутую мокрую пижаму и разные сланцы.

– Да я это, я, Талия, Аэллина дочь, – беспечно пояснила она, прошлёпав к Ирсону.

– Разве твои тела не разложились?

– А это не моё тело. Это – униформа «Благородных мародёров»[24]24
  «Благородные мародёры» – служба доставки городского морга Бриаэллара. Если вам довелось скончаться где-нибудь вдали от родины, вы воскресли в новом теле, но вам хочется получить назад вещи, которые были на старом, то «Благородные мародёры» с радостью выдвинутся на место. И оберут ваш труп.


[Закрыть]. Мне эту тушку выдали для одного задания, а я всё забываю вернуть. Так и валяется в кладовке. Туда уже можно? – кивнула она в сторону беседки.

– Думаю, да.

– Здорово. Я, кажется, знаю, как нам вылущить оттуда нашего красавца. У меня есть отличные живые верёвки и… – она вытащила из-за спины ярко-лиловую присоску, насаженную на деревянную ручку, – великий и ужасный драконий вантуз!

– Что это?

– Вообще это такая штука, которую используют для прочистки труб. Но в нашем случае она может взламывать порталы и выворачивать пространственные мешки. Ты не мог бы убрать поддон… и ту меня? Можешь особо не осторожничать – мне и так половину костей сращивать придётся.

Ирсон кивнул. Подняв в воздух транспортировочную платформу, он с разлёту шарахнул ею по стеклянной баррикаде. Спинка стула вылетела из зева мешка, как пробка из бутылки, но Талия уже была тут как тут. Она мигом затолкала в горловину моток толстого шнура, выждала три секунды и ткнула в неё вантузом. Мешок стошнило. С омерзительным рыгающе-булькающим звуком он выплюнул Рестеса, обдав пол волной жидкого мрака.

– С днём рождения, милый! – улыбнулась Талия и залепила ему звонкую пощёчину, от которой вербовщик потерял сознание.

– Что ты сделала?

– Отключила все его органы чувств, обрубила каналы телепатической связи и всё такое. Незачем ему знать, куда мы его несём. И друзьям его тоже незачем, – добавила она, расстилая на земле скромную полотняную наволочку. – В этом мешке к одному святейшему жрецу проносили шл… юных дев, желающих припасть к его источнику мудрости. Думаю, нашему другу будет уютно.

Талия гостеприимно похлопала по наволочке, и обвивавшие Рестеса верёвки дрессированными змеями поползли внутрь, увлекая за собой слабо подёргивающегося человека.

– Уф! Ну и вечерок выдался! – присвистнула ан Камианка, сворачивая бездонный мешок.

– Не то слово, – похлопал её по плечу Ирсон.

Подойдя к своему алайскому телу, Талия серией быстрых поглаживаний срастила кости и, шумно выдохнув, переместилась в него, бросив униформу мародёров пылиться посреди беседки.

Привесив наволочку к поясу, ан Камианка прошлась туда-сюда и, видимо, осталась довольна подлатанной тушкой. Инон всё так же лежал в траве.

– Видок у тебя – краше эксгумируют, – прокомментировала Талия.

– Вы поймали его?

– О да! Теперь он в наших лапах.

– Помогите мне встать.

Опираясь на плечи таная и алайки, он с трудом поднялся на ноги, и измученная троица кое-как поковыляла к дому.

– Теперь бы ещё Энаора найти и… Ой! – Талия остановилась – прямо по курсу один из кустов выплясывал какой-то невообразимый танец. – Нашлась пропажа.

– Я не уверен, что хочу знать, что он там творит, – отведя глаза, пробормотал Инон.

– Тогда тебе пока придётся покуковать здесь, на травке.

Талия решительно направилась к кустам, давя пятками осыпавшиеся с них ягоды. Ирсон не удержался от соблазна последовать за ней.

– Так-так, вижу, кому-то внушили желание вырыть себе могилку? – уперев руки в бока, спросила ан Камианка. – Во что ж ты тут всё превратил? Бедные мои злопамятки! Элленики[25]25
  Элленика – наэй растительного мира.


[Закрыть] на тебя, паразита, нет!

За кустом пряталась лужайка, усыпанная чёрными незабудками. И сегодня явно была не лучшая ночь в её растительной жизни: на нежную белёсую траву обрушивался целый водопад земли, камней, веток, ошмётков корней и листьев, летящий из-под лап Энаора. Остервенело, с утробным урчанием, его высоконагломордие вгрызался в землю, как пёс, потерявший любимую кость. Хвост его хлестал по бокам, когти широко расставленных задних лап уродовали дёрн.

– Что же ты там потерял, чумичко? – подойдя поближе, заботливо спросила Талия; Энаор и ухом не повёл.

– Совесть он там потерял, – борясь со смехом, буркнул Ирсон.

– Ну, если совесть, то это надолго. С тех пор как это случилось, здесь уже такие геологические пласты успели нарасти… – присвистнула Талия. – Энаор, душа моя, что ты там ищешь?

– Я. Пророю. Этот остров. Насквозь, – пропыхтел Энаор. – И вывалюсь снизу. Вывалюсь снизу – и нанижусь прямо на шпиль Тиалинхеаля[26]26
  Тиалинхеаль – Жемчужный Замок наэй Тиалианны, расположенный в центре Наэйриана прямо под летающим островом Бриаэллара.


[Закрыть]. Да. Да! Так я ещё не умирал!

Талия сочувственно похлопала его по боку.

– Неспроста ему это приспичило. Это «вафля», к гадалке не ходи. Можешь вколоть ему какое-нибудь успокоительное?

– Ему?

– Мне тоже можешь. Но сначала – ему. Не бойтесь, доктор, киска не укусит.

Талия решительно уселась на Энаора верхом и оттянула складку шкуры на его загривке.

– Сегодня у меня просто день верховой езды какой-то!

Эал не обратил на всадницу никакого внимания. Не среагировал он и на Ирсона, когда тот, пряча за спиной шприц, бочком подобрался к своему буйному «пациенту» и резко всадил иглу в его толстую шкуру. Через несколько минут движения эала замедлились. Казалось, что он уже не роет землю, а пытается плыть сквозь неё, неловко загребая вялыми лапами. Наконец он затих.

– Так. Как говорим мы, мародёры: хватаем и валим, – скомандовала Талия.

Ирсон поднял Энаора в воздух. Окликнув Инона, Талия быстро зашагала к дому.

Спустившись в подвал, ан Камианка открыла потайной люк в полу и бодро запрыгала по ступеням. Поддерживая Инона, Ирсон последовал за ней. Лестница уводила их всё ниже и ниже, пока, наконец, не окончилась тупиком. Талия ткнула стену растопыренными пальцами, и камень расступился, открыв товарищам просторный зал со светящимся потолком.

Почти всю его площадь занимал куб из тонкого стекла – искристо-прозрачный, с плавно скруглёнными углами, упирающийся в стены, пол и потолок сотнями кривых стеклянных ножек. Кое-где к его граням были приклеены куски ткани, засушенные цветы, рисунки и множество разнообразной блестящей ерунды – от ржавых шумовок и шурупов до позолоченных лепных розеток, хрусталиков от люстры и отливающих металлом спиралей, выложенных из сотен жуков. Внутри угадывались очертания мебели и каких-то устройств – скорее всего, обеспечивающих помещение воздухом и водой.

– Зачем он тебе? – спросил Ирсон, спускаясь следом за хозяйкой дома на крышу куба.

– У меня были неприятности, – махнула хвостом та.

За их спинами медленно зарастал проход на поверхность. Никакого магического излучения – словно рана в камне исцелялась сама собой. Ирсон прикинул – установка такого заклинания должна была обойтись ан Камианке дороже всего её дома. Если, конечно, у неё нет друзей среди адорских мастеров. Впрочем, на фоне стоимости куба из бекла эта сумма была ничтожной…

Талия присела на корточки у дальнего края куба, над массивным буфетом из чёрного дерева, и принялась делать руками хитрые движения, словно плела венок из невидимых одуванчиков. Разложив его на стекле (во всяком случае, именно так это выглядело), ан Камианка что-то ласково прошептала. Стоило её словам отзвучать, как на поверхности куба появился изящный узор – наивные кисточки полураспустившихся одуванчиков рядом с жуткими шипами. Талия ткнула пальцем в центр круга и по стеклу пошла рябь, будто оно было не прочнейшим материалом в Бесконечном, а куском плохо застывшего желе.

– Это какой-то портал?.. – ошарашенно спросил Ирсон; ему не доводилось слышать, чтобы кому-то удалось переместиться в замкнутый сосуд из бекла.

– Нет, я просто прошу стекло пропустить нас, – пробормотала Талия.

– Просишь стекло?

– Господин змей, я ведь не выпытываю у тебя твои рецепты, верно? – лукаво склонила голову Талия. – Давай и мои оставим в покое. Тем более что они не очень-то и мои. – Она подмигнула танаю, хрустнула позвонками и, по-балетному вытянув носок, шагнула в венок. – Тут всё просто: главное, задержать дыхание и не дёргаться.

Бекло под её ногами стало прогибаться, выпячиваясь внутрь куба огромной смоляной каплей. «Ножка» этой капли вытягивалась, становилась всё тоньше, пока стекло не сомкнулось над головой Талии. Замерев, она несколько секунд висела под потолком, как муха в янтарном медальоне. Ирсон не смог рассмотреть, что произошло потом – ан Камианка вдруг выскользнула из прозрачного кокона, мягко приземлилась на буфет и приглашающе замахала руками.

– Ничего себе шлюз, – хмыкнул Ирсон.

– Да, она полна сюрпризов. Вот только они далеко не всегда приятные, – почему-то нахмурился Инмелион.

– Давай я следующий – помогу ей подхватить Энаора? – предложил ему Ирсон.

Жрец кивнул.

Ирсон задержал дыхание и вскоре очутился рядом с Талией. Она успела затащить на буфет целую груду подушек и теперь взбивала их, готовясь встречать Энаора. Глядя на него, висящего в капле в позе эмбриона, Ирсон вспомнил о мальках, так и оставшихся лежать на полу беседки. Ему ясно представились их фарфоровые глаза, смотрящие с немой укоризной. Танаю стало мучительно стыдно…

Он вздрогнул, когда Талия вдруг запустила пальцы в его волосы, пробежав острыми коготками по затылку.

– Тебя задело заклинанием от вандалов – его наложили на мою покойную тахту, когда она в одном музейчике выставлялась. Я убрала его остатки… музейчика, а не заклинания! – «пояснила» Талия, заметив ухмылку Ирсона (танай разулыбался ещё шире). – Тьфу на тебя!

– Как бы он там не задохнулся, – пробормотала она и что было силы провела когтем по стеклу, намереваясь помочь Энаору «родиться» поскорее.

Ирсон зажмурился было, предвкушая жуткий звук, но бекло разошлось в стороны с тихим электрическим треском, аккуратно выплюнув эала на подушки.

– Давай перетащим его вон в тот угол, где матрас кожаный. Помоги мне, пожалуйста, я, после всех этих треволнений, боюсь его левитировать. Слишком перевозбудилась. Такое чувство, будто у меня не только пальцы – мозги дрожат. И между ушами искры щёлкают. Брр!..

Устроившись вокруг мирно посапывающего Энаора, танай, человек и алайка смогли наконец перевести дух. Талия положила лапу своего безумного приятеля в миску с тёплой водой – отмачивать глину, налипшую между пальцами, – и осторожно протирала его морду влажной салфеткой.

– Талия, расскажи всё-таки поподробнее, что это за «вафля», – нарушил идиллию Ирсон, доставая из кармана ребристую трубку.

– Расскажу. Но учтите – вы её никогда в глаза не видели. А то с меня спустят шкуру, в прямом смысле, – предупредила Талия и не продолжала до тех пор, пока оба её слушателя не кивнули, подтверждая, что отнеслись к её словам со всей серьёзностью. – Это «Селорнова вафля» – своего рода транслятор для телепатического удара. Если нужно что-нибудь «подправить» в голове у того, к кому мозголазов и близко не подпустят, эал может завербовать, например, горничную. Та, незаметненько так, направит его «вафлю» на свою госпожу и повелительницу, и, проснувшись наутро, благородная дама поймёт, что больше не может противиться своей порочной страсти к… к конюху, скажем. Через неделю парочка сбежит из дворца. И место придворной колдуньи освободится для некоей приближённой к телепату леди.

– Какая гнусность, – не сдержал отвращения Инмелион.

– Недостатки «вафли» в том, – как ни в чём не бывало продолжала Талия, – что, во-первых, она может внушить только строго определённое желание или чувство строго определённому лицу. Таких адресатов у неё может быть до четырёх. Во-вторых, бить надо только в уязвимое место: если бы у Энаора не было страсти к самоубийствам, то ничего рыть он бы не кинулся. А в-третьих, создание «вафли» настолько выматывает кота, что он должен восстанавливаться почти неделю.

– Думаю, алаев-суицидников не так много. Значит, скорее всего, автор «вафли» имеет зуб на Энаора лично, – проговорил Ирсон.

– Трудно поверить, чтобы кто-то из телепатов настолько потерял чувство реальности, что дал этим… отщепенцам завербовать себя, – покачал головой Инмелион.

– А чему тут удивляться, если главтелепат Селорн сам в полупрыжке от этого? – пожала плечами Талия. – Я вот…

Она не договорила: не открывая глаз, Энаор вдруг вытащил лапу из миски и брезгливо затряс ею, обдав всю троицу грязными брызгами. Талия тут же водворила непослушную конечность на место и цапнула безответного друга за ухо.

– Ты бы заканчивала уже с этим… маникюрным салоном. У нас серьёзный разговор, – пожурил её Инон.

– Ты ещё скажи «серьёзный взрослый разговор», – зевнула ан Камианка. – Знал бы ты, какой вой поднимет это усатое недоразумение, если очнётся с такими лапами?! Ты когда-нибудь коту консервную банку к хвосту привязывал? Так вот, это – раз в сто хуже. Ладно, вы тут пока серьёзно поговорите, а я всё-таки попытаюсь выполоть у него из мозгов эту кротовую дребедень.

Талия зажмурилась, опустив подбородок на переносицу Энаора.

– Ничего не выйдет – это не мой уровень, – сказала она, наконец открывая глаза. – Нам придётся искать другого телепата. И не абы какого – тут поработал очень одарённый товарищ.