Текст книги "Звёздный огонь"

– Да, много забот, – Хаген неопределенно пожал плечами. Краффтер, судя по всему, был превосходно осведомлен о том, чем сегодня занимался шкипер «Верной», так что вдаваться в подробности не стоило. – Я несколько недель провел в море и отвык от портовой суеты.

– Конечно-конечно, – Тори понимающе улыбнулся. – Море… молодая девушка на борту фрегата… какие уж тут дела? А вы, мастер, превосходно держите корабль в узде, если отважились взять на борт женщину. На такое способен далеко не каждый навигатор!

– Вы забыли, она моя родственница, – ответил Хаген так непринужденно, как только мог, хотя едва не стучал зубами от страха. – Чувство братской любви еще никогда не вызывало ревности у фрегата.

– Да, и эта родственница провела на борту «Верной» всю предыдущую ночь, хоть вы и сняли для нее роскошный номер в гостинице… – проговорил Тори, откинувшись на спинку скамьи. Он смотрел на своего гостя взглядом сытого кота. – Мастер Эсте, прошу – отведайте мое угощение. Это все приготовил здешний повар – правда, он старался угодить моему вкусу, но вы наверняка бывали в Канаресе?

Хаген лишь теперь заметил, что блюда на столе и впрямь необычны для здешних мест: странный серовато-коричневый сыр, плоские лепешки вместо хлеба, нарезанное тонкими ломтиками мясо… Все это, судя по запахам, пробивавшимся сквозь аромат, было обильно сдобрено пряностями и как нельзя лучше подходило для того, чтобы отравить или усыпить даже пересмешника, мастера ядов.

Оборотень перевел взгляд на плеть, которую Тори снял с пояса, но положил рядом с собой, на расстоянии вытянутой руки.

– Очень интересно, – сказал он и, взяв одну лепешку, надкусил ее. Она оказалась приятной на вкус и запах. Никаких посторонних примесей не чувствовалось, но это еще ничего не значило. – Вы так любите все восточное… Должно быть, вам приходится много времени проводить в тех краях?

– Да, случалось. – Во взгляде Тори промелькнула настороженность. – Почему вы спрашиваете?

Хаген пожал плечами с деланым безразличием:

– Обычное любопытство, не более того. Знаете, иногда человек так привыкает к какому-нибудь острову, что стремится сохранить его частичку, куда бы ни пошел. Моя родственница, к примеру, везде возит с собой ручного ларима, он напоминает ей… э-э… о родных местах. А восточная кухня… и ваше оружие… они, взятые вместе, наводят на некоторые ассоциации, мастер Краффтер. Очень странные ассоциации, я бы даже сказал.

Рука Тори дрогнула.

Было сложно представить себе этого щеголя где-нибудь в дремучем лесу, вдалеке от роскошных таверн с умелыми поварами и отдельными кабинетами для особо важных гостей; еще менее вероятным казалось, что его изящные руки с тонкими, почти музыкальными пальцами способны управляться с тяжелой плетью. Но если плеть сама по себе еще могла быть прихотью богатого магуса, возжелавшего как-то отличиться от себе подобных, то в сочетании с тягой к канаресской кухне она безошибочно указывала на то, что племянник лорда-искусника занимается торговлей гроганами – делом весьма прибыльным, но одинаково непрестижным в глазах детей и неба, и земли.

«Интересно, – подумал Хаген, – знает ли об этом сам лорд Вейри?»

– Вы не перестаете меня удивлять, мастер Эсте, – сказал Тори с улыбкой, которая показалась Хагену хищной. – Хорошо! Раз мое маленькое увлечение вам теперь известно, давайте говорить начистоту. Шкипер, вы не тот, за кого себя выдаете!

В этот миг Хаген почувствовал, как все связующие нити взволнованно дрожат. Все до единого матросы «Невесты ветра» услышали слова Тори Краффтера и, бросив свои дела, застыли в напряженном ожидании.

– О чем вы говорите? – сказал он удивленно и слегка рассерженно. – Мастер Краффтер, вам показать грамоту?

– Нет, не стоит… – Улыбка Тори сделалась шире. – Я верю, что вы действительно Марко Эсте, шкипер фрегата «Верная». Но вот какие грузы возит ваш фрегат?

– Самые разные, – ответил Хаген, по-прежнему изображая непонимание. Мысленно он возликовал – Краффтер взял ложный след! – но почти сразу вновь встревожился. Что же ему нужно, этому странному магусу-искуснику, магусу-работорговцу? – Выражайтесь яснее, мастер Краффтер. Чего вы хотите?

– Как пожелаете, шкипер, – прозвучало в ответ. – Я хочу, чтобы вы подумали о том, какое наказание ждет того, кто будет уличен в пособничестве Лайре Отчаянному и его банде. Теперь я достаточно ясно выражаюсь?

Хаген вскочил:

– Это оскорбление! С чего вы взяли, будто…

– Один из корабелов Эверры сегодня проверил ваш фрегат, – перебил Тори. – По моей просьбе и очень осторожно, естественно. Он сообщил, что «Верная» пришла сюда не с запада, как вы изволили рассказать моему дяде, а с юга. Теперь, многоуважаемый шкипер, разрешите применить ваш собственный метод, он мне очень понравился. Что мы имеем? Фрегат, появившийся с юга и при этом покрытый плохо зажившими шрамами, не очень-то похожими на следы от нападения кракена или какого-нибудь другого морского чудища. Да и вообще этот корабль только с первого взгляда ничем не выделяется среди остальных торговцев, а вот если присмотреться внимательнее… – Тори щелкнул пальцами. – Да! Как я сразу не догадался? Это ведь боевой фрегат, на котором изредка возят грузы, а не грузовой, который изредка вступает в бой. Итак, осталось лишь сделать вывод, и он… весьма любопытен.

Магус перегнулся через стол и спросил громким шепотом:

– Шкипер Эсте, как давно вы сотрудничаете с Лайрой Арлини?

Хаген закрыл глаза, потому что комната завертелась вокруг него. Неужели Крейн просчитался? Капитан никогда раньше не говорил, что мастер-корабел может узнать, где побывал корабль, просто постояв неподалеку. Ох, знать бы заранее, он нашел бы способ отвадить настырного слугу Краффтеров! Но уже слишком поздно, Тори все известно… точнее, известно достаточно, чтобы устроить «Невесте» и им всем серьезные неприятности.

– Ответить на мой вопрос очень трудно – сам знаю, – сказал Краффтер-младший, насмешливо поглядывая на своего гостя. – Но, мастер Эсте, я позвал вас сюда вовсе не для того, чтобы тотчас же сдать городской страже. Я хочу предложить вам сделку.

Хаген закашлялся, чтобы хоть как-то скрыть смущение. Его способность подражать чужому образу мыслей имела предел, к которому пересмешник сейчас оказался слишком уж близко: он не представлял, как повел бы себя Крейн. Оставалось лишь подыграть противнику, чтобы тот расслабился и, быть может, утратил осторожность.

– Какую сделку?

Краффтер ответил не сразу – сначала взял со стола маленькую чашечку с чем-то прозрачным, отпил немного и лишь потом проговорил вполголоса:

– Я предлагаю вам перейти на другую сторону, и тогда капитан-император никогда не узнает о том, кому ваша «Верная» так, хм, верно служила последние месяцы.

«Перейти на другую сторону?..»

Хаген глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться.

– Удивительно, – сказал он. – Допустим, я вам поверил. Но с какой стати его величество простит того, кто помогал Лайре? Это невозможно.

Тори Краффтер рассмеялся, словно его собеседник произнес несусветную глупость. Пересмешнику все сложнее было держать себя в руках, и он мысленно обратился к Заступнице: «Пресветлая, пусть все закончится побыстрее!»

– Мне лучше знать, что возможно, а что нет. Могу, впрочем, уточнить кое-какие детали: вы можете рассчитывать на помилование во многом благодаря «Верной». Дело в том, что его величество заинтересован в таких… э-э… красивых кораблях. Признаться, я ничуть не удивлен – она великолепна! Хоть я не навигатор и ничего не смыслю в пропорциях и канонах… Ну так что, мастер Эсте? Не спрашиваю, что заставило уважаемого торговца связаться с бандитами – у всех могут быть секреты, – но учтите, я добр по сравнению с теми, кто прибудет в Эверру на днях. Вероятно, они окажутся здесь уже завтра. И если вы не согласитесь, я буду вынужден сообщить о своем открытии людям его величества.

«Его величество заинтересован в таких красивых кораблях, – мысленно повторил Хаген. – Искусай меня медуза, этого быть не может! Вот наш вербовщик, капитан, – он не стал во второй раз подсылать своего слугу, он решил поговорить со мной сам! Вейри Краффтер, конечно же, об этом не знает… Ох, какой я дурак! Конечно, он не может знать о том, что его собственный племянник давным-давно переметнулся на сторону Аматейна!»

Он вытер пот со лба, перевел взгляд с лица Тори Краффтера на плеть, по-прежнему мирно лежавшую в стороне… и увидел на рукояти все тот же проклятый знак, крылатый глаз. Бдительные и здесь оставили след.

– Вы дадите мне время на размышления? – севшим голосом спросил оборотень, и его мучитель удовлетворенно кивнул:

– Один день, мастер Эсте. Один день!..

~~~

Умберто возвращался на корабль с таким чувством, будто у него выросли крылья. В голове у помощника капитана свистел ветер: все тревожные мысли вкупе с шепотом внутреннего голоса исчезли, испарились, и осталось лишь блаженное спокойствие, которого ему так не хватало в последнее время. Не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем, не хотелось замечать, как прохожие косятся на его разбитое лицо – ну их, прохожих.

Ах, он хотел бы задержать этот миг, полный свободы и ликования! «Невеста ветра» уже третий день в порту, где пушки форта должны были бы расстрелять ее еще на подходе – а вот не расстреляли, пропустили. Триумф! Когда-нибудь об этой наглой выходке Крейна станут слагать песни, а он, Умберто, насладится ими в компании друзей, за стаканчиком чего-нибудь крепкого. «Да, – скажет он, – так все и было! Мы обманули лорда-искусника, мы обманули цепных акул… и самого капитана-императора, будь он неладен!» К тому времени, наверное, они уже соберут небесный компас и – чем Шторм не шутит? – отыщут «Утреннюю звезду», где бы та ни находилась…

Погруженный в блаженные мечтания, он поднялся на борт «Невесты ветра» и застыл как громом пораженный.

По палубе фрегата бродил огромный белый пардус.

Рука Умберто потянулась к ножу быстрее, чем он успел это осознать. Белая кошка между тем взглянула на вновь прибывшего и уселась, обернув хвост вокруг тела. Это совсем не походило на поведение хищника – уж скорее на повадки домашней кошечки! – и моряк недоуменно нахмурился.

«Дымка, любимица госпожи Марлин».

Нет, этого просто не могло быть, слуга над ними подшутил. Пардуса невозможно выдрессировать так, чтобы он, находясь в непосредственной близости от вероятной добычи, не пытался попробовать ее на зуб. Впрочем, эти твари необыкновенно хитры – не исключено, кошка просто выжидает, пока он расслабится и отвернется.

Они смотрели друг на друга не мигая…

– …Умберто! Три тысячи кракенов, ты меня слышишь?!

Вздрогнув, он пришел в себя и огляделся: на юте стояли две девушки, одной из которых была Эсме, а другую он видел впервые. Незнакомка была юна и очень красива, но что-то в ее взгляде показалось моряку странным.

– Умберто, не заставляй меня опять сквернословить! – сказала целительница. – Иди сюда! Не бойся, она не кусается.

Он повиновался, лишь теперь заметив, что на палубе есть еще люди – совсем близко от Дымки у фальшборта сидел Сандер и что-то немелодичное наигрывал на сирринге, рядом с ним устроился Кузнечик. Оба казались спокойными, но для Умберто не было секретом, что эта парочка друзей способна на безумства.

Эсме, как выяснилось, тоже.

О вчерашнем происшествии напоминали только круги под глазами – наверное, она не спала всю ночь, – в остальном же целительница была такой же, как всегда: спокойной, немного печальной. Умберто отвесил обеим девушкам неловкий поклон.

– Марлин, это Умберто, помощник капитана… Умберто, это Марлин Краффтер. И Дымка.

– Вы были в доме моего отца, – сказала дочь лорда-искусника. – Очень приятно, Умберто. Надеюсь, капитан не рассердится на меня за вторжение? Никогда раньше не бывала на борту фрегата, а теперь вот представилась возможность… и я не удержалась.

– А что, капитана здесь нет? – удивился он и почувствовал, как в глубине души шевельнулась тревога. Эсме молча покачала головой, словно отвечая: «Ни капитана, ни его двойника».

– Я вчера услышала, как Тори сказал отцу: «Эта “Верная” среди торговых фрегатов смотрится как ястреб в птичнике», – проговорила Марлин Краффтер. Умберто посмотрел на ее лицо и наконец-то понял, что девушка слепа. – Не поясните ли, что это значит? Интригующая фраза…

– Всего лишь красивое выражение, моя госпожа, – ответил он. – Среди людей ведь встречаются толстые и худые, высокие и низкорослые, брюнеты и блондины… Фрегаты тоже обладают особыми чертами, просто многие из них видны только морякам.

– То есть у кораблей есть… – она помедлила, подыскивая подходящее слово. – Индивидуальность?

– Да, можно сказать и так… Они и характером отличаются друг от друга. Чаще всего это по имени сразу понятно – их же не просто так дают.

– «Верная» – красивое имя, – сказала Марлин. – Вашему капитану повезло.

– Да, он везучий… – проговорила Эсме со странной улыбкой, и Умберто послышалось недосказанное: «…сын кракена».

Он проследил за взглядом целительницы и увидел Крейна: магус стоял на причале, не спеша подниматься на борт: оттуда на него смотрела Дымка, и ее хвост слегка подергивался.

Дочь лорда-искусника спросила:

– Это кто-то из вашей команды? Скажите ему, чтобы не боялся.

«Боится? Крейн боится?!» Умберто едва не расхохотался, а потом вспомнил, что в Тейравене пардус Эйдела едва не отгрыз капитану руку. Да, после такого любой сделался бы вдвойне осторожен с этими хвостатыми тварями…

– Дымка! – сурово окликнула любимицу Марлин. – Ко мне!

Кошка с явной неохотой отвлеклась от игры в гляделки и поплелась к хозяйке. Крейн вихрем поднялся на борт и быстрым шагом направился к их маленькой компании; на палубе «Невесты ветра» он все-таки оставался хозяином, невзирая ни на какие эксперименты с нитями.

На своего помощника Крейн взглянул лишь искоса и еле заметно улыбнулся.

Умберто перевел дух: его в очередной раз простили.

– Сударыня Марлин… – Капитан «Невесты ветра» поклонился и поцеловал протянутую руку. – Рад вас видеть на нашем корабле.

– Я знаю, вы – Бастиан Эсте! – сказала девушка. – Мне Тори рассказал, что брат шкипера… э-э… носит повязку на глазу.

– Точно подмечено, – хмыкнул Крейн. – А это, стало быть, та самая Дымка? Должен признаться, она внушает… почтение.

Марлин, рассмеявшись, стала уверять Крейна, что ее кошка страшна только с виду, а он упирался и возражал. Сама Дымка тем временем перетекла с места на место и потерлась об ноги феникса, которому явно сделалось от этого не по себе. Умберто вдруг сообразил, что магус не поздоровался с Эсме, и ему тут же пришло в голову, что целительница нарочно пригласила дочь лорда-искусника вместе с кошкой… ведь она воспринимала реальность иначе и наверняка успела выведать, пусть и вопреки своим желаниям, немало потаенных страхов.

Интересно, что она выудила из его собственной души?

– А вот и… Марко, – проронила целительница, взглянув в сторону пирса. – Кажется, он чем-то расстроен.

К этому времени уже совсем стемнело, и сам Умберто едва ли отличил бы Хагена от других прохожих. Оборотень шел уверенным быстрым шагом, держался с достоинством и, в отличие от «Бастиана», ничем не выдал испуга, когда увидел кошку. Но изображать гостеприимного хозяина он тоже не стал и, когда ритуал знакомства с Марлин Краффтер был завершен, довольно сухо проговорил:

– Дамы, я украду у вас своих помощников. Не возражаете?

Возражений, конечно, не было.

– Нас раскрыли? – поинтересовался Умберто, когда они втроем вошли в большую каюту. Хаген закрыл дверь и покачал головой. – Тогда отчего переполох?

– Пока что никакого переполоха, – ответил оборотень, морщась. – Кристобаль, мастер-корабел может определить, где побывал фрегат, не подымаясь на борт и не прикасаясь к борту?

– Лучше сперва расскажи мне все по порядку, – сказал Крейн, помрачнев.

Пересмешник тяжело вздохнул и начал свой рассказ. К его окончанию от хорошего настроения Умберто не осталось даже следа, и еще ему захотелось кинуться через стол и вцепиться в горло Хагену, хоть здравый смысл говорил, что тот ни в чем не виноват. Их приключение превратилось из опасного в смертельно опасное, причем так быстро, что никто не заметил, когда это случилось, и если уж кого-то следовало винить, то лишь того, кто завел «Невесту ветра» в гавань, где пожиратель кораблей был вовсе не единственным чудовищем.

– Капитан! – в голосе оборотня впервые проскользнули умоляющие нотки. – Скажи, что он не блефовал!

Огонек свечи отражался в глазах феникса – множился, дробился, менял цвет с желтого на ярко-алый и обратно. Крейн молчал очень долго, по его сплетенным пальцам бегали маленькие искры. Наконец он заговорил:

– Ты сам все понял, друг. Ни один корабел не смог бы определить, где побывал фрегат, не прикоснувшись к нему. Тори провел тебя как ребенка.

Пересмешник застонал и спрятал лицо в ладонях; Умберто мельком успел заметить, как изменились его черты. «Он не виноват! – подумал моряк. – Кристобаль должен был это предусмотреть!»

– Ты не виноват, – сказал Крейн очень спокойно и даже весело. – Не Тори, так кто-нибудь другой все равно бы что-то разнюхал… слишком уж гладко все шло. Но, пожалуй, можно радоваться тому, что он не подверг сомнению личность Марко Эсте как таковую.

– И какой нам от этого толк? – возразил Умберто. – Я пока что вижу всего один выход из положения – удрать прямо сейчас.

– Ага, так они нас и выпустили… – раздался приглушенный голос Хагена, который не спешил убирать ладони от лица. – Я ничего не смыслю в фрегатах, но уж в некоторых вещах разбираюсь. Стоит нам отойти от причала, все пушки форта тотчас же будут нацелены на выход из бухты.

– Тогда нам конец, – Умберто развел руками. – Или я опять чего-то не знаю, Кристобаль? Ты улыбаешься, будто получил подарок, а не приглашение к крабам на лужайки.

Крейн рассмеялся:

– Должен же хоть кто-то на борту сохранять присутствие духа! Запаниковать я всегда успею. Скажи-ка лучше, что такого страшного произошло? Ну нацелился Тори Краффтер на шкипера Эсте и его «Верную». Должно быть, вербовщик получает от Аматейна немалое вознаграждение, раз так стремится заполучить фрегат и все, что на нем находится. Но я еще раз повторяю: про мастера-корабела – это был блеф! Тори не сумеет доказать, что мы помогали Лайре. Впрочем… – Магус чуть помедлил. – Навигатору и не полагается знать то, что может быть известно лишь мастеру-корабелу, так что вышло бы хуже, окажись ты чересчур осведомленным, Хаген. Нам надо тянуть время и быть осторожнее, только и всего.

Пересмешник пробормотал что-то неразборчивое.

– Ты мне вот что скажи, – проговорил Крейн, словно не замечая, в каком оборотень состоянии. – На рукояти плетки Тори был именно крылатый глаз, знак мастеров полужизни? Уверен?

Хаген ответил согласием, а Умберто не преминул спросить:

– Полужизнь? Что это такое, капитан?

– Если не вдаваться в подробности, – сказал феникс, – то полужизнь – искусство преобразования живых существ, иногда при помощи мертвой материи. Помнишь грейну? Вот что-то в этом духе.

– А деревянный голем Вейри Краффтера?

– Тут есть небольшая сложность… – магус нахмурился. – Я не знаю, насколько это существо обладает свободой воли. Видишь ли, магия Ласточек и магия Воронов временами очень тесно смыкаются. Было время, они помогали друг другу… и похоже, помогают до сих пор, раз знак полужизни стоит и на ошейнике этой милой кошечки, Дымки. Хотя это очень, очень странно.

– Что?.. – Оборотень убрал руки от лица, хотя оно все еще было наполовину оплывшим, словно сделанным из воска. – Лорд-искусник в сговоре с Воронами, преданными слугами Аматейна? Так нам и впрямь надо удирать отсюда, пока целы!

– Постой, не торопись. Я тут расспросил кое-кого о Марлин Краффтер и вот что понял: весь город – слышишь, весь! – знает о том, что кошку прислали Бдительные. А Тори, заметь, свою плеть посторонним под нос не тычет – чтобы увидеть клеймо, надо оказаться в непосредственной близости от него, да еще и обладать хорошим зрением. Нет, я думаю, они получили подарки от Воронов разными путями.

– Ты «думаешь»… – не сдержался Умберто. – Тебе «кажется». Послушай, Кристобаль, если ты знаешь больше, чем говоришь, не пора ли поделиться с нами хоть какими-то секретами?

– Ладно, – ответил магус с тяжелым вздохом. – Никто из вас не спросил, где я пропадал сегодня весь день – это деликатность или безразличие, друзья мои? Нет, я не душил в себе Феникса, как вы могли подумать, я просто навестил кое-кого из здешних теневых правителей и даже встретил старого знакомого… Тори Краффтер занимается вербовкой примерно год. Он это делает очень осторожно, следов не оставляет и почти всегда обращается с предложениями к навигаторам из дальних краев. – Крейн ненадолго умолк, загадочно улыбаясь, словно подогревая их интерес перед тем, как выложить на стол свой главный козырь. – Из восьми пропавших кораблей, друзья мои, только четыре на самом деле исчезли благодаря пожирателю. Остальные отбыли в неизвестном направлении после того, как подписали контракт с Тори Краффтером.

– Три тысячи кракенов… – пробормотал Умберто. – Он тут неплохо устроился!

– Ты погоди, я еще не все сказал! – Крейн усмехнулся. – Прежде чем Краффтер-младший отыскал себе ремесло по душе, он и впрямь занимался торговлей гроганами – ты все верно просчитал, Хаген. Его фрегаты возили из Канареса живой товар, который по очень выгодным ценам сбывали на рынках Облачного города. Впрочем, несколько лет назад этому пришел конец: один нахальный пират позаботился о том, чтобы корабли Тори Краффтера – хотя он знал этого работорговца под другим именем, и они не были знакомы лично, – исчезли один за другим. По официальной версии, Краффтер-младший потерял свою флотилию во время особо сильного разгула стихий.

– Какое интересное совпадение, – проговорил Хаген, не сводя глаз с капитана. – Значит, вот откуда в команде взялся Бэр?

– Да. Таким образом, нет никаких сомнений в том, что Тори Краффтер не знает, кто мы на самом деле. Если бы знал, то не сумел бы сдержать ярости и желания отомстить любой ценой – ведь в денежном смысле я его уничтожил…

– Что ж… – Оборотень вздохнул. – Ладно. Будем тянуть время и ждать.

– Ждать? – ошеломленно переспросил Умберто. – То есть вы оба хотите сказать, что мы будем просто сидеть тихо, пока гонцы капитана-императора не явятся за нашими головами? И это все?!

– Я не вижу других путей, – подтвердил Крейн. – Мы должны выполнить обещание, которое Марко Эсте дал лорду-искуснику. Я не могу потерять и эту маску, понимаешь? Лишиться Эсте – все равно что оборвать все нити, связывающие ~Невесту ветра~~~ с сушей. Деньги, дома, десятки помощников и подставных лиц… Умберто, если все это сгорит из-за того, что я поддамся страху и убегу, то грош мне цена.

– Вот как… – протянул моряк. – На тебя это не похоже, Кристобаль. Если бы я не знал тебя почти восемь лет, то решил бы, что и впрямь говорю сейчас с торговцем, который больше всего на свете ценит собственную шкуру. Я-то думал, для тебя нет ничего важнее «Невесты».

– Это верно, – сказал магус, и в его голосе проскользнула нежность. – Но не забывай, я ведь не только Кристобаль Крейн, а еще и лорд Фейра. Последний из Пламенных. Огонь не может вечно бродить по воде – чтобы жить, ему необходима суша.

Умберто взглянул на оборотня, потом на Крейна; отчего-то они оба вызвали у него странное чувство, почти неприязнь. Магусы. Высокомерные небесные дети, какое им дело до червей, обреченных недолгое время ползать по земле, а потом уйти в нее же? Фейра неуязвим для огня и не всегда понимает, что способен запросто испепелить все вокруг… или понимает? Быть может, ему все равно? А оборотень, тот совсем чужак – живое зеркало, лишенное собственного лица, лишенное души.

«Я тебе не верю, Кристобаль».

Феникс и пересмешник уставились на него.

– Ты что-то хотел сказать? – спросил Крейн, но перед этим рот Хагена приоткрылся, как будто он хотел задать тот же вопрос.

– Хотел сказать, что уже слишком поздно, – ответил Умберто. – Я так хочу спать, что в глазах двоится. Всего хорошего, господа капитаны!..

Той ночью сон про огромный узел плавно перешел в другой – странный, тревожный.

Умберто в полном одиночестве стоял на палубе «Невесты ветра» и чувствовал, что в трюме тоже никого нет. Команда покинула фрегат, а он остался, но почему? Нет ответа. Быть может, их утащил в море пожиратель кораблей – право слово, это имя подходило чудищу куда лучше, чем «глубинный ужас», – а может, все это проделки Крейна. Ха, если капитан и впрямь решил так наказать своего помощника за наглость и непослушание, то он здорово просчитался – ведь у Умберто есть союзник, да еще какой!

«Ты ведь все слышишь, правда? Хоть и не говоришь. Он обманул тебя и когда-нибудь жестоко за это поплатится…»

И «Невеста ветра» ответила – ~обняла~ так, как умела она одна. Их души ~слились~, мир стал другим – ярким и красочным, полным новых звуков и ощущений. Теперь он был не человеком и не фрегатом, а чем-то иным.

«О, Заступница! Я и не знал, что быть навигатором так приятно…»

Он – замершая в полете стрела, огненная искра на границе воздуха и воды, затерявшийся в бескрайнем небе отзвук гитарной струны. Чего еще можно желать, о чем мечтать? Отсюда уже нет дорог ни вперед, ни назад, потому что здесь нет времени, одно лишь вечное «сейчас».

Но иногда одна лишь мысль о прошлом способна разбудить память…

…Было очень странно очнуться утром на койке, хоть и узкой, неудобной, но все же по сравнению с кучей гнилой соломы показавшейся истинно королевским ложем. Умберто приподнялся на локтях – голова все еще гудела, – огляделся вокруг. Койки, гамаки, чей-то храп слышится поодаль… Что это за странное место, куда он попал? События вчерашних дня и вечера вспоминались с трудом. Кажется, его приговорили и должны были казнить, но потом что-то произошло.

– А-а, проснулся! – Над ним склонился незнакомец – седой, морщинистое лицо светится доброжелательностью и участием. – Голодный, наверно? Или сначала искупаешься?

Умберто втянул носом воздух – и его чуть не вывернуло наизнанку. Купаться, срочно! От него смердит тюрьмой, судом, приговором к высшей мере. Нужно все это смыть… смыть всю прошлую жизнь. И какая разница, куда он попал? Будь это хоть царство Великого Шторма, ему уже все равно.

– Меня зовут Эрдан, – сказал старик. – Я здешний корабел. Ты, как я погляжу, на фрегате впервые? Что ж, капитан придумает, что с тобой делать.

В его ласковом голосе послышалось недоверчивое удивление, и Умберто тотчас же напрягся. Нет-нет, раз уж он сюда попал, то обратно нипочем не вернется! Да, бывать на больших кораблях ему раньше не доводилось, но разве для молодого парня, у которого руки-ноги на месте, не найдется на борту подходящего дела?

– Не прогоняйте меня, – попросил он чуть слышно. – Мне некуда идти.

– А кто тебя гонит? – удивился Эрдан. – Вот приведешь себя в порядок и поговоришь с капитаном. Раз уж он тебя притащил на «Невесту» – значит, ты ему для чего-то нужен.

И вновь то же самое – недоверие, сомнение. Умберто наконец-то начал вспоминать, хотя и с трудом, – после приговора он, кажется, немного сошел с ума. Там ведь был еще один узник, тоже смертник, и что-то с ним творилось не то… Он превращался в птицу? Огненную птицу, которая взмахом огромных крыльев снесла часть тюремной стены, отчего стражи тотчас же принялись бегать и орать о взрыве звездного огня? Он еще раз понюхал рукав своей рубашки, давно превратившейся в лохмотья, – пахло гарью.

Потом, все потом…

Умберто испытал настоящее блаженство, когда смог искупаться в первый раз за… два месяца? Три? Он не помнил, сколько времени провел в камере без окон. Ему принесли одежду, хоть и неновую, но чистую, – и это тоже было блаженством.

А затем пришел капитан.

– Значит, это мне не привиделось? Все случилось на самом деле? – спросил, робея, бывший узник. Его спаситель стоял рядом – стройный щеголеватый молодой моряк из тех, в ком с первого взгляда признаешь навигатора. Нет, не так: рядом стояло существо, создание из легенды, которое просто не могло существовать на самом деле.

– Ты не веришь собственным глазам? – Феникс улыбнулся. – Пожалуй, это похвально. Я принимаю в команду лишь тех, кто способен за внешностью углядеть сущность, ведь нередко уродство прячет истинную красоту, а то, что выглядит прелестно, на поверку оказывается ядовитым. Скажи, как по-твоему: зачем я спас убийцу?

Умберто пожал плечами. Прошлая жизнь уже начала отдаляться, словно берег за кормой фрегата. В тумане таяли отец и брат, темный переулок и тяжелая дубина в неумелых руках, высокомерный судья. Зачем? Он хотел бы знать ответ.

– Вы же только что сказали, капитан. Вы углядели мою сущность.

Феникс рассмеялся и протянул ему раскрытую ладонь…

«Все это в прошлом, – сказал он себе, отгоняя назойливое воспоминание. – А прошлого нет, есть только настоящее. Ты меня хорошо научил видеть истину, Кристобаль, и сейчас ее уже ничто не скроет. Да, я вижу! Я понял!»

«Невеста ветра» ~вздохнула~ – или это вздохнул кто-то другой?..

Умберто проснулся, едва забрезжил рассвет, и вышел на палубу, зевая. От открывшегося его взгляду зрелища остатки сна развеялись без следа, как будто кто-то окатил моряка ведром ледяной воды.

Бэр и Джа-Джинни играли в карты. Широкое лицо грогана, покрытое короткой шерстью, выражало напряженную задумчивость – он хмурил косматые брови, кусал губы, – а крылан, напротив, выглядел очень довольным. Судя по всему, человек-птица выигрывал. Логично.

– Вы что тут делаете? – строгим голосом вопросил Умберто, и игроки взглянули на него с искренним удивлением. – Вам же запрещено выходить на палубу! А если кто-нибудь увидит?

– Кто увидит? – Джа-Джинни язвительно расхохотался. – Ты глянь-ка на берег, там ни одной живой души – все спят в такую несусветную рань. И ты иди спать, не мешай!

– Но капитан приказал…

– Не вижу я здесь капитана! – перебил человек-птица. – Вот пусть он придет и сам меня отсюда прогонит. А если ты чем-то недоволен, то можешь поцеловать медузу – вон, по левому борту одна болтается.

– Сам целуй! – огрызнулся Умберто, и его рука потянулась к кинжалу.

Крылан мгновенно вскочил, блеснули лезвия ножей, а хищная ухмылка превратила его лицо в подобие звериной оскаленной морды. Бэр, которому полагалось бы остановить начинающуюся драку, лишь ошеломленно глядел на своих товарищей, готовых перерезать друг другу глотки.

– Стойте! – послышался хриплый возглас Кузнечика. Юнга выбежал на палубу, но приближаться не стал, остановился на безопасном расстоянии. – Бэр, чего ты сидишь? Они же…

Спохватившись, гроган замотал головой, огромной лапищей схватил Джа-Джинни за ногу и дернул – тот упал лицом вниз и забил крыльями, пытаясь взлететь. При мысли, что сейчас за ними может кто-то наблюдать с берега, Умберто покрылся холодным потом и кинулся на помощь Бэру, которого волочил по палубе обезумевший крылан. Он понимал, что и вдвоем им не справиться, раз уж силы грогана не хватало, чтобы удержать Джа-Джинни, – в бою человек-птица стоил шестерых. Тут появились вахтенные, до сих пор благополучно дремавшие где-то неподалеку, но им не удалось даже приблизиться: от удара черных крыльев оба отлетели, словно тряпичные куклы.