Текст книги "Последняя Золушка"

Мир номер три. Вымысел. Я действительно люблю, или Равные права для всех

– Папа! – Принц был воодушевлен. – Зови герольдов и прикажи бить в барабаны! И всех придворных тоже зови! Я женюсь!

– Наконец-то! – Король просиял и дернул за золоченый шнур у трона. – Сынок! Ты не представляешь, как я рад! Нет, даже не рад! Я в восторге! В упоении! Я в полном восхищении! Кто она?!

– Это не она! – объявил Принц. – Это ОН, папа! Дракон! Я женюсь на Драконе! Мы любим друг друга, папа!

– Что?!.. – Король буквально рухнул на трон, едва не промахнувшись, покачнулся, но удержался. Затем стащил с головы корону и обмахнулся ею – но это не помогло. Корона была железная, и толку от нее вообще не было. – Не надо так шутить! – вскричал Король, как только к нему вернулся дар речи.

– Но ты же сам хотел, чтобы я женился? – Принц взирал на родителя в недоумении. – Талдычил каждый день: женись, женись, все равно на ком! Но мне же не все равно! Совсем не все равно! И вот свершилось! Я его люблю!

– Уйдите!.. – прошипел Король на возникших на пороге тронной залы герольдов. – Случайно дернул! Когда надо, не дозовешься, а тут… сбежались, как на похороны!

Он захлопнул двери, потом снова раскрыл, проверяя, убрались ли стражники и не подслушивает ли кто.

– Ты и впрямь смерти моей хочешь! – возопил он. – Монархии нужны наследники, а не какие-то безродные… Драконы!

– Наследника и назначить можно! – не унимался Принц, хотя организм его родителя, в отличие от короны, был не железный. – И вообще, я не настаиваю даже, чтобы корона перешла ко мне! Или сам женись… и еще кого-нибудь роди, в конце концов!

– Я?!.. Жениться?!.. – Король даже поперхнулся. – Мне… мне уже поздно жениться, сынок! Но… Дракон! О горе мне! – снова возопил он. – Единственный сын… наследник! Что же теперь будет, а?!

Очевидно, Принц пока не осознал всю глубину родительского потрясения, потому как продолжал обрушивать на отца, что тот уже не в силах был вытерпеть:

– Выбирай кого хочешь в наследники, я не возражаю! И потом, зачем тебе понадобилось, чтобы у меня были дети? Тебе со мной, что ли, одним горя мало?

Горя, очевидно, действительно уже хватило: Король внезапно захрипел и стал заваливаться на бок.

– Помираю… – засипел он. – Совсем… Каюк… королевству!

– Папа! Папа! – засуетился Принц. – Не надо, папа! Не надо! Не хочешь – так я не женюсь! Никогда не женюсь! Только ты живи! Живи!

– Не женишься?… Слово… даешь? – простонал глава государства. – Слово… наследника престола?

– Слово, папа… папочка! Никогда! Ни на ком! Не женюсь! Вот, на твоей короне клянусь! Нерушимой клятвой! Только и у меня условие! Никаких гонений на Дракона! Он ни в чем не виноват! Это я сам… только сам!.. Он и не знает пока ничего… Я… не сватался!

– Ох… гора с плеч! Хорошо, что не знает никто… – Король из фиолетового постепенно делался бордовым, затем малиновым, пока не стал бледно-зеленым.

– Папочка! Дракона не трожь! Он хороший! Он… ничего, клянусь! – На лице Принца явно читались замешательство и такое раскаяние, что Король смягчился:

– Ладно! Пусть живет… рептилия поганая! Урод безнравственный! И какой все-таки позор! Жениться на Драконе! Такого еще ни в одной сказке не бывало!

– Я попрошу без оскорблений! – внезапно вспылил Принц. Он также был особой королевской крови. – В нашем государстве у всех равные права! Или это только на бумаге?

– Бумаги?… Какие еще бумаги? – неразборчиво забормотал Король, внезапно снова впадая в умственное расстройство. – У меня тут недавно пропали бумаги! Указы… казни египетские! Драконы… отправить его немедля обратно! Я подпишу! – Он хватал ртом воздух, будто задыхался, и вдруг попросил: – Воды… Воды мне!

– Это ты хорошо придумал, папа! – сказал Принц. – Отправить его… с глаз долой! Созвать внеплановую Ассамблею в связи с непредвиденными обстоятельствами и отправить! А воды не надо! Шампанского! – приказал Принц. – Бутылку! Самого лучшего!

Пока над главой государства хлопотал прибывший вместе с шампанским лекарь, Принц незаметно выскользнул на черную лестницу.

– Ты была права! – сказал он поджидавшей его там Золушке. – Получилось! Все получилось! Прямо по плану! Ну ты и голова! – восхитился он. – С меня причитается!

– Получиться-то получилось, – покачала головой девушка, – но вот за Драконом все равно надо присматривать… Как бы его теперь того… не дожидаясь Ассамблеи! Спрятать его надо, вот что!

– Он мне слово дал, – сказал Принц. – Что Дракона и пальцем… Хотя ты права: спрятать надо! Папаня интриган еще тот. И потом, я просто не перенесу, если с ним что-то случится! – внезапно произнес Принц. – Потому что… кажется… я действительно его люблю!

Мир номер три. Вымысел. Убийца мух, или Принцы на дороге не валяются

– Это вообще ништяк! Раз плюнуть! – сказала Рыбка.

На правильных харчах и при хорошем отношении она раздобрела; чешуя блестела, а размером была с королевский золотой, плавники отросли и колыхались вокруг тела вуалью, движения стали плавными и вальяжными. Питалась она теперь исключительно мучными червями и находила их весьма сбалансированными в соотношении белки-жиры-углеводы и изысканными по вкусу. А также диетическими, в чем Красная Шапочка сомневалась, глядя, как Золотую разносит, словно материнские пироги на дрожжах.

Рыбка уже едва умещалась в отведенном пространстве, несколько раз сбивала антураж – бетонный замок, и Шапка уже подумывала о новом, более прочном аквариуме. Да и замок Рыбке по статусу хорошо бы соорудить мраморный, и роголистника, что ли, в речке надергать, а то Золотая уже не раз называла бетон и пластиковые водоросли «полным отстоем», неизвестно от кого понабравшись таких слов. Ну не от них же с мамой? Они себе такого не позволяют… ну разве очень иногда!

– Так куда надо? – пропыхтела Рыбка. – Говорите по буквам, медленно!

– SD4NBН 224286 sp, – сильно волнуясь, Дракон сорвался с обычного приятного тенорка на фальцет, а в конце и вовсе пустил петуха.

– Сэ… де… четыре… нэ… вэ…

– Би! – поправил Дракон. – Би, эйч, два, два, четыре…

– Эй, не так быстро! – Золотая надула щеки. – Эк у вас, молодняка, все бегом! Ошибусь я хоть на граммульку, тебя знаешь куда выбросит?

– Меня уже один раз… выбросило! – пропищал Дракон. – Меня должно было… к Принцессе! А получилось к вам!

– А отсюда чего, гонят? – поинтересовалась Золотая. – По политическим мотивам или как?

– Вроде того… – еще больше смутился Дракон. – Так вам повторить?

– Лучше на бумажке напиши, – посоветовала Рыбка. – Только крупно. Я уже не та, что прежде! Здоровье подорванное… по политическим мотивам тоже! И в узилищах меня содержали, таких, что тебе и не снилось! И голодом морили, и воду на отравленную меняли… бррр!.. А однажды одна карга слепошарая и вовсе за карася приняла, уже и сковородку на печку бабахнула…

Красная Шапочка громко кашлянула.

– …да! – закончила Рыбка. – Вот такая у меня была жизнь! Так куда тебе, говоришь?… Ага, в сэ… де… два, два, восемь пять шесть загогулина рэ, готово!..

– Нет!! – заорали хором Дракон, Шапка и неизвестно откуда взявшийся Принц.

– Нет, не туда!..

– Нет, не надо!! Не уходи без меня!

– Ну, чего кричать? – примирительно сказала Золотая. – Не надо, так не надо! И сама вижу, что ошиблась… знака не хватает, что ли? Написали… не разбери поймешь что! Вы мне транскрипцией лучше… я к этим собака ком точка до сих пор не приспособлюсь… Адресá! На деревню дедушке! Константину Макарычу! А мне – работай! Да мне давно на покой пора! У меня стажу пенсионного, да переработки, да выслуги на двадцать тысяч лет вперед хватит! Мне бы смену молодую подготовить – давно бы ушла! Ну, точно мне впиши вот сюда, в каждую клеточку, сначала как есть, то есть как пишется, а потом как говорить… И чтоб без всякого местного акцента, а то тоже влияет! И даже очень!

– Не нужно, – просительно сказал Принц и взял Дракона за руку. – Не уходи… – Из его глаз внезапно потекли слезы.

– Не могу, – глухо ответил Дракон и отвернулся. – Мне… давно надо. К Принцессе, – он осекся и сглотнул. – Мы, Драконы, мы не созданы… для любви. Мы… мы должны похищать и держать в неволе… Принцесс. А потом требовать за них выкуп. Ты же ничего обо мне не знаешь! – почти прокричал он. – Я… я жестокий! Я злодей! Я ог… огнедышащий! Мучитель! Истязатель! Палач! Негодяй! Я… крово… пиве…

Шапка смотрела во все глаза, Золотая Рыбка тоже пучилась из-за стекла в немом изумлении. Последнюю «ц» Дракон проглотил. Казалось, он тоже вот-вот разрыдается.

– …Вампир! Убийца! Сволочь последняя! Я… я в детстве мух убивал! Да!

– Мне все равно! – с вызовом сказал Принц. И добавил: – Я тебя люблю!

Красная охнула, а Рыбка так ткнулась носом в стекло, что оно пошло трещинами.

– Браво! – пробулькала она и затрясла плавниками. – Молодец! Изменить мир может только смелость! Вот я когда-то не побоялась сказать – и… сдохли все к чертовой бабушке! Это я про динозавров, – любезно пояснила она. – Всю планету засрали, как вы тут очень образно выразились, сволочи! А мух было! Не продохнуть! Жаль, я их тогда вместе с этими безмозглыми тварями не изничтожила! Но… некоторые ими питаются. – Она скромно потупила глаза в цветной песок – недавнее обновление ее жилища. – Особенно вкусные личинки у некоторых видов… – пояснила она. – Просто… изумительное сочетание приятного с полезным! Да, я так понимаю, молодой человек, вы остаетесь? – поинтересовалась она. – Будет вас там ждать Принцесса или не будет, это, как говорится, Шапкина бабка надвое сказала, а Принцы, – она радостно ткнула плавником в зардевшегося наследника престола, – они на дороге не валяются! Да-с! Не валяются!

– Я… я не знаю… – Дракон все еще колебался. – Вы… не понимаете!.. Я… всегда… всегда был не такой, как все! Я думал… вот попаду к Принцессе и, может, тогда все станет как надо, а тут такая ошибка! И Принц… И… – Он не выдержал, рухнул на колени прямо перед аквариумом и все-таки зарыдал.

– Ошибка, говоришь? – Золотая с трудом, опираясь на плавники, вдруг наполовину вылезла из воды. – И ошибка имеет право на существование и личное счастье! – громко провозгласила она. – Да! И прошу не убеждать меня в обратном! Потому что я тут старше всех вас! И умнее! Что вы о жизни-то знаете… – Она выдула изо рта радужный пузырь и с отвращением смахнула его плавником. – Я вот тоже в свое время была ошибкой! Родилась не такая, как все! И сожрать меня пытались, и уморить, и изгоняли, и… – Она осеклась и вдруг тоже заплакала! – На таких, как мы, – Рыбка плакала тихо и с достоинством, – все и держится! Не на таких, как все! Что ж вы думаете, если б все были одинаковые, сказки бы появились? Не-е-ет… Они нас гнали, и гнобили, и память о нас даже запрещали! А потом им без нас плохо становилось, тогда они сами себе и принимались придумывать: то скатерть-самобранку, то Лягушку-царевну… а то и богов всяких! Эк, куда замахнулись… мозгами своими хилыми придумывать! А ничего и придумывать не надо, все и так существует! А родился таким, как есть, – живи и радуйся. И других радуй! Вот вы друг друга нашли и теперь вместе, и это счастье! А я вот такая всю жизнь одна… без пары… без понимающей души рядом… Ну, Шапка, не обижайся… ты за мной присматриваешь, я знаю, но я сейчас о другом. Понимаете, о чем?

Вся компания дружно закивала.

– Легко вам не будет! – добавила Рыбка и тяжело слезла обратно в воду. – Но лучше так, вы мне поверьте… чем идти на поводу у того, кто считает, что знает, как ты сам должен жить! Ничего они не знают… планктон! – припечатала она. – Как мильярд лет назад зародился планктоном, так по сей день и есть! А вы идите… – она опустилась на песок, – и подумайте! Как следует подумайте! Ну а если захочешь туда… – Золотая без запинки и четко выговорила: – В SD4NBН 224286 sp. Что ж, отправлю… Это мне раз плюнуть!

Мир номер один. Реальность. Моральные издержки и правильные выводы

Когда я вошел, они уже сидели на местах: все Золушки, кроме номера один, и Золотая Рыбка. Светлана Владимировна, разумеется, отсутствовала и сейчас отнюдь не развлекалась. Если честно, побывать на ее месте я бы не захотел. Даже для того, чтобы получить главное для писателя – новый опыт из первых рук.

Внезапно я подумал, что всегда был слабаком, предпочитал уходить от проблем, хотя обычно это сопрягалось с моральным и прочими издержками, но… Я все равно не желал связываться с ними, с проблемами.

– Здравствуйте! – говорю я, стараясь выглядеть приветливо, во всяком случае лучше, чем погода за окном.

Автопилот – великая вещь! Поэтому я просто щелкнул внутри каким-то тумблером и лег на привычный, наработанный курс. С полчаса я разливался механическими трелями, когда заметил, что в цветник девиц сегодня снова затесался тот самый мужичок, неприметный толстощекий крепыш… Но не настолько же он был неприметен, что я узрел его только сейчас!

Я замолчал на полуслове, моментально забыв, о чем только что вещал: об особенностях выбора главного героя?… нет… это было позавчера!

– Да! – сказал я, чтобы не изображать из себя зомби, внезапно опознавшего в куске пожираемого мяса родную бабушку. – Вы, конечно же, все поняли!

Девицы согласно закивали, а я наобум сказал:

– Давайте же напишем на эту тему маленькое эссе…

Эссе можно сочинить на абсолютно любую тему – на то оно и эссе! Я бы сейчас охотно порассуждал о чем угодно, но только не о том, как себя чувствует Кира в лапах Серого Волка! Которая, разумеется, заставит ее сделать то, что посчитает нужным, или же я сейчас снова проецирую собственную личность на ту, которую толком и не знаю? Все мы так поступаем, ждем от других действий, которые в схожей ситуации совершили бы сами.

Дождь лил, проклятые минуты, которые я все еще оставался должен, текли так медленно, что, казалось, маятник часов протискивался через патоку: т-и-ик… та-а-ак… ти-и-ик… та-а-ак…

«Так… так… и что мы имеем?» – вопрос выскочил, словно щепка, которая тормозила все, и мысли хлынули потоком, опережая одна другую.

Итак: Кира позвонила в неурочное время и была очень взволнована. И пришла вся мокрая. Она хотела (или не хотела), этого я еще не понял, сообщить мне нечто важное. Однако если не хотела, то зачем пришла? Значит, однозначно хотела! И это важное было… о том, кого нашла мертвым горничная! Потому что ничего важного больше не случилось. Верно! Кстати, спросить бы горничную, что ее подвигло встать в такую рань?! Да, так вот… кто-то умер, а Кира явилась мокрая! А на улице был дождь… Интересно, когда он начался? Ладно, это мы уточним, на то и гугл имеется! Угу… не облили же ее водой в помещении? Значит, она выходила… Зачем? Следила? За кем? Уж не за тем ли, кто умер… внезапно! Так внезапно, что Светочка прибежала ее искать, ко мне прибежала, между прочим! Значит, сделала правильные выводы. Светочка всегда делает правильные выводы! А если Кира его убила? Где, на улице? Или же убила тут, а потом в отчаянии побежала… Куда? Проветриться? И промокнуть до кучи? Если бы убила, то пошла бы прямиком ко мне, а не мокнуть под дождем и выглядеть потом подозрительно!

Не-е-е-ет… Думай, Стасов! Недаром ты написал тридцать два детективных романа! Думай! И если бы даже Кира, допустим, убила его на улице, а горничная, заметь, нашла покойника в номере, его нужно же было туда отнести! Пускай даже номер на первом этаже… хотя там, кажется, гостевых номеров нет, там сплошь развлекалово: ресторан, бар, библиотека опять же, биллиардная, бассейн, качалка и прочее, прочее… а номерá выше! И это ж надо было тащить на себе тело по лестнице… да, а потом от избытка сил еще и любовью заниматься! Не-е-ет… значит, на улице она его не убила, а, скажем, видела, кто убил! Разумеется, вот тебе и ответ!

Ладно, если ответ, но тут возникает новый вопрос: что, она стояла и смотрела, причем долго смотрела, и поэтому вся промокла? Наблюдала процесс убийства от начала и до конца? Или же была соучастницей? И сколько надо было стоять под дождем, чтобы так вымокнуть? Ведь у нее даже… гм… трусики были влажные! Вечно тебя сносит на нижнее белье, Стасов! Думай, не отвлекайся… Допустим, все-таки не убивала и не была соучастницей, а нашла тело. Но не стала ничего делать, а стояла и смотрела на это самое тело… Почему? Испугалась и впала в ступор? Это врач-хирург? Сомнительно! Или, допустим, проверяла, может, еще жив… А вот это логично, да! Или пыталась реанимировать, а потом поняла, что бесполезно, и ушла. И пошла прямо ко мне? Конечно, иначе бы переоделась! И что она сказала? Прямо с порога? Что-то типа: «Не ходи туда… не нужно, чтобы тебя там видели…» Ага, точно! И еще: «Мне кажется, что я схожу с ума…» Значит… значит… увиденное ее настолько поразило, что она пришла в крайнее замешательство. Поэтому и не пошла к себе. Человек, когда ему очень плохо, должен с кем-то поделиться. А раз она была в такой прострации, значит… значит… она его хорошо знает! И наверняка еще по прошлой, по своей прошлой жизни! Но она почти никого не упоминала, разве тот случай, когда ее пациент умер. Не его же она увидела живым и здоровым, вернее, еще раз мертвым?! Хотя женщины любят ввернуть, что они якобы сходят с ума, а потом оказывается, что они новые туфли хотят или лысую собачку с полным гардеробом, включая норковый намордник! Да какие лысые собачки, Стасов! С ума ты сам сошел! Выводы, выводы делай! Правильные выводы! Но она точно увидела что-то, что ее потрясло. Настолько, что она даже не подумала переодеваться, а пошла прямо ко мне. Чтобы поделиться этим… Опять я пошел это думать по второму кругу… Потому что пошла КО МНЕ!

Надутый ты и самовлюбленный индюк, Лева! И потом, она же тебе так ничего и не сказала! Почему? Передумала? Или это ты сам повел себя так, что она… Хорошо, пропустим этот прямой в челюсть по мужскому обаянию, встанем, отряхнемся, высыплем щебенку из сандалий и начнем сызнова. Допустим, не передумала, а просто не успела ничего сказать. Да, а потом явилась Света, черти ее принесли! И тоже была весьма обеспокоена. Да уж, будешь тут обеспокоенной, когда клиент умер, ничем не болея! А клиенты у нее все сплошь випы, она их сюда заманивает гольфом и всем прочим, для того чтобы потом потихоньку стричь, как баранов, но никак не затем, чтобы их убивали! Убивали? Но Света сказала, что он вроде сам умер? От сердечного приступа? И Кира, не видя тела, категорически отказалась подписывать вердикт! С ходу! И карточку отказалась заполнять – сказала, что ОН у нее не лечился! Значит, тело она видела! И не просто видела… И точно не в комнате, где его нашли! А где? Да какая разница где… на улице, под дождем! И она сразу увидела, что это совсем не сердечный приступ! А убийство! Она это поняла! Она же врач! Но при этом на теле не было повреждений, потому как Света тогда бы и требовать не стала… если бы, допустим, у него в спине топор торчал! Или его бы застрелили… При таком раскладе сердечный приступ уж никак не прокатит! Тогда что? Яд? Ночью, на улице? Чушь собачья… И почему я не заставил ее сразу все рассказать?! Полез со своими поцелуями… вот это как раз и было правильно! Конечно, правильно! Но не проясняет всего остального, к сожалению!..

Я поднял голову и посмотрел в окно, словно разгадка могла оказаться там. Однако там не было ничего… ничего интереснее дождя и намокших розовых кустов под окном. Правильно говорил охранник, срезая мне самые пышные цветы: сначала их намочат дожди, а потом убьют морозы… Дождь сек и трепал величественные золотые ризы кленов и лип, барабанил в окна и в стеклянную гладь озер… Его слышали все: люди, звери, рыбы… наверняка и они его слышали!

Осенний дождь… Вот все и началось: непогода, ненастье, грязь, распутица… Сейчас только и писать, не выходя из теплой комнаты. Туда, где разом утратили очарование и величественные дубы, и расчесанные крупным гребнем березы… Во всяком случае, лично я не люблю осень. Ту ее часть, которая однажды, таким именно утром стучит к тебе крупными, холодными каплями: вот и я… И начнет стремительно уменьшаться день, пока не сойдет почти на нет, и ты, Стасов, совсем обленишься и перестанешь выползать из своей берлоги… И твой хлеб будет черствым, а вечера – совсем одинокими. Хотя что тебя жалеть: у тебя есть интернет – неприхотливый домашний питомец, который однажды, в особо грустный вечер сожрет тебя с потрохами…

– Возьмите, Лев Вадимович!..

В комнате, кроме меня и той, что протягивала убористо исписанный листок, больше никого уже не было. Все остальные удалились молча, пока я стоял к ним спиной и пялился невидящим взором в окно.

– Да, – рассеянно сказал я, – спасибо!

Она, Золотая Рыбка, девушка с лицом богомола, которую, как я теперь уже знал, звали Лиза, смотрела на меня… Как же она на меня смотрела? С сочувствием? Интересом? Или… или она сама нуждалась… в сочувствии? Уж больно искательно она протягивала тонкую ручку, будто хотела, чтобы я задержал ее в своей… или просто пожал… Посочувствовал. Поучаствовал. Проявил хотя бы малую толику человечности…

Но я не сделал ничего. Ни приветливой улыбки, ни даже слова. Просто молча кивнул, и она, словно поперхнувшись несказанным, аккуратно положила свою страницу в стопку. Что ж, ты уже произнесла много слов, девочка! Очень много! И ты знаешь, что я это знаю… и еще многое другое. Чего ты не сказала и, возможно, никогда не скажешь вслух, но что ясно читается между строк.

Часы уже отстукивали, как обычно: мерно, солидно. Я машинально взял с кафедры так называемые эссе, машинально скатал их в трубочку, зачем-то постучал ею по столешнице и снова взглянул в окно. Кроме дождя, роз и желтых листьев, там было еще что-то, за что зацепился мой глаз, что-то такое, чего тут быть не могло… не должно было быть! Да вот же оно!

Полузасыпанный листьями, почти возле дорожки валялся синий детский автомобильчик. Довольно дорогая игрушка с лакированным кузовом, которой тут было не место, которая была здесь чужеродной… Но почему? Да потому что тут не было ни одного ребенка, вот почему!

Я все постукивал собранными листками по кафедре, глядя на синюю машинку, завалившуюся под куст. Новый порыв ветра бросил вниз пригоршню листьев, и один прилип к синей крыше, так что потерянное кем-то игрушечное авто стало почти неразличимым… только яркий кобальтовый мазок в просвете колючих стеблей с плотными кожистыми, не думающими пока желтеть листьями. Что, у роз они совсем не желтеют и не опадают? Я не был знатоком ботаники и ничего не знал о розах. Я знал лишь одно: нужно пойти и достать из-под куста эту игрушку.

И сделать это нужно сегодня, прямо сейчас.

Потому что Кира явилась ко мне вся мокрая.

Возможно, потому, что ночью она искала на улице именно ЭТО?