Текст книги "Последняя Золушка"

Мир номер три. Вымысел. Кабанья нога с черносливом, или Когда люди становятся не-людьми

– Ну что? Напильник получили? – шепотом спросила Золушка. Красная стояла рядом и нервно мяла в руках бейсболку.

– Какой напильник? – удивились узники.

– Ну, мы же напильник в этот самый запихнули…

– В штрудель! – тонким голоском подсказала Шапка. Ей было нестерпимо жалко обоих исхудавших пленников.

– А зачем? – неподдельно удивился Принц.

– Как зачем? – в ответ синхронно воскликнули обе девицы.

– Чтобы решетки перепилить и убежать! – волнуясь сверх обычного, пояснила Красная. – Так всегда и делается!

– Не будем мы решетки перепиливать! – сказал Принц.

– Да почему ж?

– Да потому ж! Во-первых, тут такие щели, что я могу даже на коне выехать, если захочу! – заявил Принц. – А во-вторых, мы ни в чем не виноваты! Но побег – это уже будет преступление!

– Какое ж это преступление, если вы ни в чем не виноваты? – удивилась Золушка. – Я бы на вашем месте давно ушла!

– Нам некуда идти… – тихо сказал Дракон.

– Ну почему ж? Вот и Рыбка обещала, что в случае чего отправит вас в этот… в SD4NBН 224286 sp!

– А там что? – с тоской спросил Дракон. – Там ждут… ДРУГОГО Дракона! А не такого, как я! – почти выкрикнул он.

– Ну, вы хоть поешьте тогда… – Золушка не знала, что на такое и ответить.

– Спасибо, только тут есть не слишком хочется.

– Ну, хоть на солнышко выйдите, посидите… Вон вы бледные какие оба! – предложила Красная. – Сторож ваш что, не сторожит больше?

– Он сегодня зуб вставлять пошел. Что-то у него с зубами случилось. Сказал – вы посидите тут тихо, а я к вечеру вернусь, ну, в крайнем случае, если слишком болеть будет, – завтра утром. Хороший мужик этот сторож. Жалко его…

– А пойдемте к нам! – вдруг сказала Золушка. – Если до вечера никого не будет, можно и погулять! У нас сегодня кабанья нога с черносливом и салат! И помыться можно… – интригующе добавила она. – И Кларки с Розкой нет!

– О! Помыться – это хорошо! – восклицает Дракон. – Тут даже элементарных удобств нет!

– И что Клары нет – тоже хорошо! – на ухо подруге говорит Красная. – Она ж до сих пор не догадывается, что это я Рыбку свинтила! Но она ж с ней и обращаться не умела!

– Не комплексуй, – шепотом отвечает Золушка. – Я вот тоже… палочку старого образца Крестной сначала как бы отдала, а потом потихоньку в штаны засунула и домой унесла! Правда, ничего хорошего все равно не получилось, эти две дуры ее у меня тут же сперли и принцев стали вызывать!

– Ой!.. – ужасается Бейсболка. – И что? Вызвали?

– Вызвали! Еле сдыхались потом. Хорошо, Матильда была дома! Живо спустила их с лестницы!

– А сегодня она тоже… дома? – озабоченно осведомляется подруга.

– Дома. Но она же ужасно добрая! Просто кричит громко… иногда.

– Мы готовы! – Оба королевских арестанта появляются из-за угла башни. Они кое-как умыты и даже причесаны, но видно, что заточение не пошло обоим на пользу.

– Боже мой! – всплескивает руками Матильда. – Мальчики! Что за вид! Ваше Высочество, ваш костюм нуждается в срочной чистке! Да и вам, Дракон… – она критически осматривает краснеющего молодого человека, – не мешало бы освежить гардероб!

– Понимаете, – говорит Дракон, – там везде копоть и пыль… ну и я сам… иногда разогревал еду… некоторые блюда просто невозможно есть холодными!

– Ага! – подтверждает Принц. – Да их и гретыми невозможно есть! Папочкину баланду, например!

– Снимайте быстренько все! – командует Матильда, и Дракон становится совсем уж пунцовым. – Зо! – кричит она. – Неси сюда Кларкины штаны! Две пары! И Розкины футболки! И папины носки! Что вам еще нужно, молодые люди? – любезно осведомляется она. – Пока накрывают на стол, вы можете помыться… да хоть у Клары!

– Там сейчас мумия, маман… – тихо напоминает падчерица.

– Гони ее в шею! – орет Матильда. – Нашла время! Вечером… помоется! И давай быстренько, неси их бельишко в прачечную! Пока пообедаем, все и высохнет! Как здоровье бабушки? – светски осведомляется она у Бейсболки.

– Спасибо, хорошо! – Та делает книксен, и Матильда явно это одобряет.

– Бедный Волк совсем сдал! – вдруг говорит она. – Брови нарисованные, челюсти вставные, на голове – парик!

– Так он еще страшнее! – говорит Шапка. – Просто чудовище!

– Пожалуй, что и страшнее! – соглашается Матильда. – Пора бы уж спровадить его на пенсию! Но он же сам не уйдет… заслуженный и все такое! Во всех президиумах заседает, действительно страшно смотреть и слушать, как он храпит! Один раз даже парик потерял! Просто посмешище! Позор для Леса – такой Волк! А старушка еще поскрипит! Старая гвардия! Раньше все делали крепче! Ну, вы идите… идите! – благосклонно кивает она Принцу и Дракону. – Зо, подай чистые полотенца! – снова вопит Матильда на весь дом. – А я пока на кухню… проследить!

– Уф-ф-ф!.. – с облегчением выдыхает Красная, когда та исчезает. – Нет… все-таки я ее боюсь!

– Ничего страшного… ее все боятся. Даже Король! – Зо смеется и тянет подругу за собой. – Пошли пока… чего покажу!

Мимо в темном коридоре прошмыгивает мумия, и Красная визжит.

– Да ну тебя! – говорит Золушка. – Мумии никогда не видела, что ли?

– Н-н-и-ко-гд-да! – клацает та зубами.

– Ну… ты же Волка не боишься! А это всего-навсего мумия!

– Волк – привычное зло! – поясняет подружка. – И с ним всегда можно договориться! А это непонятное! А непонятное всегда страшнее! И… мне кажется, оно того… попахивает!

– Что есть, то есть! – соглашается Золушка. – Мне кажется, ей тоже пора подарить папенькины чистые носки!

– Все к столу! – кричит откуда-то снизу Матильда. – К столу! – Она звучно бьет колотушкой в старинный гонг.

– Круто! – одобряет поданное Дракон. Он чист, выбрит и даже благоухает каким-то парфюмом, чего невероятно стесняется. Но сделанного уже не воротишь. Впрочем, кабанья нога с черносливом быстро перебивает всё, даже запашок мумии.

Принц уписывает за обе щеки. Матильда, подперев щеку ладонью, с сочувствием и грустью наблюдает, как узники насыщаются. Узнав, что оба могут выйти из темницы в любой момент, она с недоумением восклицает:

– Но почему же вы не сбежите, господа?!

– Мадам! – с достоинством отвечает Принц. – Как же я могу сбежать без суда и следствия?! Ведь я же, в конце концов, принц! Наследник престола! Государственное лицо! Мне не пристало вот так… бегать от правосудия!

– Да какое там правосудие! – Матильда машет узкой изящной рукой в старинных кружевах. – Правосудие! Фи! Когда-то это самое правосудие чуть не спалило на костре мою прапрабабку! Обвинив ее ведьмой, якобы сожравшей двух сироток! А безмозглые девки просто-напросто пошли по грибы, да и заблудились! Но когда их отыскали, было уже поздно! Моя прапрабабка – к слову сказать, редкостная красавица, – не выдержала облыжных обвинений и покончила с собой! Спрыгнула с башни в канун казни! Вот вам и правосудие!

– Но сейчас, я думаю, другие времена? – осторожно сказал Дракон. – Век просвещения… и все такое?…

– Времена всегда одинаковые! – отрезает Матильда. – И люди всегда одинаковые!

– Но… мы же не совсем люди! – воскликнула Красная Шапочка. – Мы сказки! А это совсем разные вещи!

– Девочка моя, – качает головой хозяйка дома, – как же ты еще молода! И не знаешь, что, когда люди хотят затравить невиновных, они очень часто объединяются как раз с не-людьми! И даже сами становятся не-людьми! И не дай бог кому-то из вас испытать такое на собственной шкуре!

Мир номер один. Реальность. Я пришел, я видел

Ночь. Поздно. Я бреду к себе. Кажется, я уже пресытился всем: своим никчемным расследованием, флиртом на публику и рыбой. Рыбой – особенно. Рыбой во всех видах. Ее ловлей и поеданием. «Рыба – это не только рыба, – мрачно рассуждаю я про себя. – Это символ… а также написанное на заказ! Рыба! Рыба, мать ее! Стасов, да все, что ты делаешь всю жизнь, – это рыба… Кроме сказок! Да, кроме сказок! Их ты начал писать сам, но главный и тут все испортил! Он тебе их тоже заказал! И теперь у тебя не осталось ничего своего, господин Стасов! Лева! Левушка… дорогой ты мой человечище! И ты опять пьян… в стельку, в ж…пу, в лоскуты, вусмерть, в дым, вдрызг… пьян в хлам, пьян в эту бл…кую рыбу – в то время, когда тебе нужно иметь трезвую голову и острый ум! Ладно! Я пьян! Но ум у меня все время острый… если я окончательно не затуплю его об это дело… а так оно и будет! Потому что я ничего не найду! А ничего не найду, потому что не могу связать концы с концами!»

Моя дверь в самом конце коридора. Бесконечного коридора. Внезапно я замечаю, что в его торце, у окна кто-то стоит. Какая-то фигура. Женская. Кира! Это наверняка Кира! Она ждет меня… а я в таком виде! С чего это вдруг я так напился? А-а-а… это еще на утренние дрожжи! Когда мы еще с этим… поэтом! Нет, не поэтом! Но Александром Сергеевичем… Александр Сергеич Трепло… Такой не убьет… нет! Все они тут слабаки… кроме Карабаса-Барабаса! И меня! Но я не убивал… Точно?… И у этого амбала тоже, оказывается, алиби! Светка подключила каких-то электронщиков… у нее все схвачено… Все схвачены… за яйца! О господи… зачем было мешать вино и коньяк?! Он два часа разговаривал по скайпу! Господи… ночью! По скайпу! Сейчас у всех может быть алиби… Что я скажу Кире? Все говорят по скайпу, и все трахаются… и даже трахаются по скайпу! Для алиби! И мы с Кирой тоже… нет! Мы не трахаемся! Это называется совсем не так! Я сейчас скажу ей… Все ей скажу… что я люблю ее… даже когда пьян!

Я подхожу совсем близко, но женщина у окна меня не замечает. И сам я обнаруживаю, что это не Кира, только когда слышу голос:

– Я не понимаю, куда он делся! – говорит она тихо и настойчиво прямо в стекло. – Не по-ни-маю!

Меня словно ударили по голове, и я плохо различаю все, даже звуки… но все же слышу, что это не Кира… это Золотая Рыбка… Лиза! Зачем она здесь, у самой моей двери? Пришла подсунуть под нее, что написала? Давай, девочка! Давно я не читал… настоящего! Или она хотела не только подсунуть под дверь кусочек своего детства, но и поговорить? И никто ей не открыл? Конечно, ведь пока она тут стояла и ждала, я под завязку наливался алкоголем… чтобы не трахаться! Чтобы она, эта баба с яйцами, снова не взяла меня за шкирку, как зайца, и не поволокла к себе! Серый Волк! Нам не страшен Серый Волк, бл…ь! Не-е-ет… я не могу разговаривать в таком виде! Не-е-ет, девочка моя, только не с таким лицом! Надо срочно трезветь!

– Я… я никуда не делся! – чуть прокашлявшись, говорю я. – Я… пришел!

Женщина вскрикивает и оборачивается. Глаза ее полны ужаса. Неужели я и в самом деле настолько пьян, что…

– Нет! – вскрикивает она. – Нет!..

Затем она отталкивает меня в сторону и бежит. А я понимаю только одно – я пьян дальше некуда. Потому что от ничтожного толчка кулем валюсь у собственной двери и не могу встать.

– Лиза!.. – сиплю я вслед той, что только что меня уронила. – Л-лиза!.. Я… я не хотел сделать вам ничего плохого! Я… я не убийца, Лиза…

Я становлюсь на карачки, а потом кое-как, цепляясь за стену, выпрямляюсь. Слава богу, ключи тут электронные – в замочную скважину я бы точно не попал. Но и в эту, мать ее, падлу, щель я попадаю далеко не с первого раза! Замочные скважины… долой их совсем! Чтобы никто ни за кем не подглядывал!.. Я сегодня весь день подглядывал… Подслушивал!.. И ничего не нарыл, потому что я не Макс! Как Александр Сергеич Трепло не поэт!.. И он стопудово не убийца… потому что таких убийц не бывает! А какие бывают? Серый Волк! Она-то точно подходит! Какая бы из нее вышла роскошная убийца! Я даже мычу от наслаждения. Но… она тоже не убивала, потому что она как раз и хочет поймать того, кто!.. Кто кого! Битва титанов! А я – бесполезное двуногое… двурукое… с десятью пальцами, которые все время строчат… Строчи, пулеметчик, за синий платочек! Боже… дайте мне воды! Воды на мою несчастную тупую голову…

Я вваливаюсь в комнату, а затем – в ванную. А-а-а-а! Вот так! Какое блаженство!.. Еще воды! Полцарства за воду! Нету у тебя полцарства, Стасов, у тебя неулучшенной планировки, как и у Дракона, и туда ты хочешь привести приличную женщину! В эту конуру! Да она бы себе здесь настоящего нашла, если бы захотела, а она хочет тебя! Или не хочет? Это ты хочешь ее… даже сейчас! Когда ты только испугать до полусмерти и способен. А теперь можно и тепленькой… Ф-ф-у-у-ух… как хорошо!

Где тут у них скоропомощная аптечка? Хряпнуть сразу два аспирина… авось поможет! Что там сегодня говорила Светочка? Что отрицательный результат – тоже результат? Но кто-то же его убил?! А если он сам? Боже, Стасов, что ты несешь! Допустим, сам уселся под дождем в песочнице, сам себе вкатил смертельную дозу, и игрушечки сам же принес, и куличик из грязи слепил… Но не сам же мертвый ушел обратно?! И костюм снял! И пижаму надел! Как колобок, блин! Он от дедушки ушел, он от бабушки ушел! А от Стасова хрен уйдет! Сам ты хрен, Стасов… к рыбе! А если не этот его перенес, кто тогда? Кстати, вдвоем тоже сподручно… а лучше втроем или даже вчетвером! С четырьмя Золушками я еще не поговорил! Вдруг это они его! На одеяле… за четыре угла! Мать его совсем… как повар – кулебяку! Голова болит… а с чего бы ей не болеть, когда ты целый день хлещешь, словно насос! Прямо с утра… С утра я замерз! Пока эту рыбу ловил! Но реально ж, больше всех поймал! Лучше б мне в расследовании вот так попёрло, а то сплошные тупики! И девушку перепугал… хорошая девушка! Талантливая! Ты тоже когда-то считался талантливым, Лева Стасов… а сегодня спился! И сдулся! И не можешь выбраться из тупика… потому что голова не работает! Частично, конечно, работает… я ею пью! То есть пил… вот слово даю – больше ни-ко-гда! Ой, слово твое, Стасов, такое же, как королевское: захотел – дал, захотел – обратно взял! Нет, но вино с коньяком – действительно больше никогда… особенно после вискаря!

Я валюсь на кровать, не в силах снять даже ботинки, и вот тут меня накрывает по полной! Начинает вращаться карусель – быстро, до тошноты… а посередине – Серый Волк! В парике и с нарисованными бровями! Изыди!.. Я вяло машу рукой, но видение не исчезает, а говорит голосом Светочки:

– Накачался?… Куда в тебя столько лезет… горе мое!

– Алкоголик – горе для семьи! – назидательно изрекаю я. – А у меня… семьи нет! Но я и не твое… горе! Поэтому я… никогда больше не женюсь! – не совсем логично завершаю я.

– Это не про меня! Это про женщин! – машет пальцем Светочка и тяжело плюхается рядом. – Лева, кажись, я тоже… того! Назюзюкалась… в дупель!

– А чего пришла? – спрашиваю я, потому что я пьян и мне можно хамить. Теперь я тоже хамло, пьяница… и бабник! И горе для семьи! И трепло! Сколько бумаги зря извести! Всем треплам трепло!..

– Пог-говорить пришла! – Она пытается устроиться поудобнее и едва не спихивает меня на пол. – Там же не поговоришь!

– Почему?…

– Потому что!..

– Ха-а-ароший а-а-атвет! Только у меня ничего нет! Ни-че-го!

Аспирин, кажется, уже начал действовать. Вместе с холодной водой. Сейчас бы еще кофейку!

– Я тут подумал… вдруг его обратно не один человек занес, а? Вот ты бы, например, не справилась! И я бы, наверное, не справился…

– Особенно такой, как сейчас!

– А что… сейчас?

– Лева, я ничего такого!.. Я думать пришла!

– Да неужели? Хотя я тоже… думал! Почему его не мог убить кто-то из обслуги?

– Да им-то это зачем? Ты совсем сбрендил!

– Нет… только напился! И почему одним можно, а другим нельзя? Вдруг у них тоже есть этот… мотив!

– Да они его в первый раз в жизни увидели!

– Не-е-ет… не скажи! И потом, в обслуге полным-полно здоровых мужиков… которые и в одиночку могут… тело!..

– Господи… – внезапно говорит Света тоскливо, – ты мужик… оно и понятно… напился… но я-то зачем?!.. И кто теперь мое тело донесет до кровати?!

– Спи здесь! – снова похерив логику, заявляю я. – А я… пойду!

– Куда?

– Список… составлю! Кто мог! Кто дежурил в ту ночь? Когда он… пред… преставился! И сидел там… с ведром! И машиной! И медведем! И ку… куклой! С медведем, да… глаза… вместо пуговиц!.. Тьфу ты… пуговицы вместо глаз! Света! Я где-то… ВИДЕЛ этого медведя! Видел раньше!

Я рывком сажусь на кровати. Я совершенно трезв, хотя голова раскалывается.

– Я видел! – медленно говорю я. – Видел… медведя! Точно… видел!

– Где?… – пыхтит Светлана. – Где… видел?! Вспоминай… вспоминай, мать твою, Стасов! Вспоминай!!

Видел, да! Это я теперь точно знаю. Но вот только совершенно не могу понять – где?!

Мир номер три. Вымысел. Отречение от престола

– Я их только видел, Ваше Величество! Вот ей-богу видел! Не сойти мне с этого места! Туточки были!

– Ну так где они?! – страшным голосом говорит Король. – Где?! Я тебя спрашиваю, негодяй! Клятвопреступник! Изменник! Лентяй! Обжора! Омерзительный прожиратель государственной казны!..

Охранник трясется, как студень.

– Ва-ваше… Ве…ве…личество! Третий месяц жалованья нет!.. Не жрамши… со вчера! Только отошел… щавлю дикого пожевать! Сил уж нет! Колики!.. А так я ничего! Глядел в оба! Как есть в оба! Только тут были! Песни… пели!

– Какие еще песни?!

– Я… я в песнях не разбираюсь! Тя… тяжелый рок, кажись!

– Это моя судьба – тяжкий рок! – Король разом словно сдувается и рушится на вытоптанную траву у самых стен каземата. – Сына нет! Надежды нет… Ничего нет!

– Ваше… вашство! Вы вот… щавельку-то пожуйте! Кисленький! Успокаивает!

Король оторопело смотрит на стража, но потом принимает у того какой-то подозрительный лист и жует.

– Угу! – говорит он… – Ничего вроде так! Фф-у-ух… Ну и куда, думаешь, они подевались? – сплюнув зеленую слюну, интересуется он.

– Да вернутся! – успокаивает его голодный сторож. – Куда ж им деваться-то? Вот сходят в город, поужинают и вернутся! Они завсегда так… кажный вечер! Иногда и мне чего принесут… мне ж отлучаться нельзя, я ж на посту!

– Значит, придут? – Король снова начинает медленно закипать. – Тебе, выходит, отлучаться нельзя, а им можно?! Тебя зачем, мать твою, тут поставили?!

Страж вытягивается по стойке смирно.

– Вход и выход сторожить, Ваше Величество! – рапортует он, и усы его вытягиваются строго горизонтально.

– Вход! И главное – выход! – ревет Король. – А ты… чего делаешь?!

– Так они тут… и не выходят! – Охранник пожимает плечами. – Они того… с той стороны! Там, где стена завалилась! Там дырища – во! Да, почитай, стены и вовсе нет! А выход я бдю!

– Бдюн! – Король брызжет кислой слюной и топает ногами. – За что я только вам всем плачу?

– Да мне три месяца… ни копья! – в свою очередь распаляется страж. – Вот возьму… и в отпуск уйду! На все три! Потому как в отпуску тоже не был! Уйду, как бог свят, уйду! Вот прям щас! И сами тут… охраняйте! Кормовых нет! – Он, потрясая алебардой, непроизвольно сделал шаг вперед, и Король попятился. – Форму уж лет пять как за свой счет! Копытных… тьфу! Подметочных тоже не дают! Про чарку к обеду молчу уже! – Он бухает алебардой об обветшавшее крыльцо так, что с башни начинает сыпаться известка, причем вместе с насевшими на нее лишайниками. – Да будь я королем!..

– А что, будь ты королем, а?… – ядовито интересуется Король. – Чего бы ты сделал? Ну, говори!

– Да хоть бы жалованье заплатил, – угрюмо отрезает подданный. – Про наградные уж промолчу…

– А что, есть за что награждать? – желчно гнет свое Его Величество.

– А что, сорок лет службы коту под хвост, а?! – парирует страж. – А границы охранял? Охранял! Кто сюда босоту эту, Емелю, на печке не впустил? Я! Поворотил взад, не то бы он вам тут проехался по государству взад-вперед! Печкой-то! Иди, говорю, откуль пришел, и заворотил, да! Твои, говорю, вона, все там! И гуси-лебеди, и Яга, и прочие! У нас же, говорю, Лес чистый, Европа! Еще и пальнул из мушкетона для острастки! Печка к-а-ак взбрыкнет! Пугливая! Да так и понеслась вскачь, не догонишь! Помнится, у соседей эта печка дров-то наломала, да! А все потому, что там кто попало стережет! Ну а кто Соловья-разбойника упредил? Снова я! И Лешего сколько разов ловил! Контрабандист проклятый! Проныра! Повадился нам сюда грибы… эти… галлюциногенные! – с усилием выговорил он трудное слово, – таскать! Ведрами! Сколько разов я его ловил? И не сосчитать! Да по шеям его, по шеям! А грибы в печку! Сжег! Самолично! А мог бы на рынок снести, как другие делали! А народ купит грибочков-то к ужину, а потом и видит всякое: то повозки самоходные под землей, то ящик, который сам собой говорит и картинки показывает! А некоторые говорят, что друг с другом разговаривали через книжку, навроде такую, махонькую, – а сами-то за тыщу верст! Один тут, а другой за морем-окияном, за островом Буяном, там, где и Земля-то заканчивается! Во грибы-то какие вредные! Леший меня только и боялся! Вообще ходить к нам перестал! Вот и хорошо – на что нам тут такое? А вы, Величество, что для державы полезное сделали, кроме как сидите себе… мягким местом на троне, да и вся недолга?! Нет бы закон какой издать… здоровый! Правильный! Про пенсию досрочную там или чтоб желудевый кофе полезный варить вместо химической отравы, как у нас в казармах! А вы что? Балы закатываете, спускаете государственную деньгу – и больше ничего! Нету от вас никакого приличного правления! – выпалил страж и сам испугался: ну, теперь точно все! Выпрут со службы без пенсиона!..

Однако Король смотрел на него без негодования, странно как-то смотрел.

– Бабка моя, – вдруг сказал он, – великой государыней была! Так и называлась – Воительница Великая! Сколько она земель присоединила! Всех в страх и послушание вогнала! Но даже и не мечом единым… Народ на колени падал, когда она ехала, не одного страха ради! А в благоговении! Она ж и стихи писала! И сказки! Да какие сказки! Нам всем не чета! А почему, спросишь, она такая была? Да потому что муж у нее был – полное ничтожество! Она так и говорила: «Слава богу, что у меня муж такой! А то сидеть бы мне с пяльцами у окна да кисели варить!». А у меня что? У меня никого… рядом нет! Поэтому и ничтожество – это я сам!..

– Да ну… Ваше Величество! – поразился тюремщик. – Какое ж вы…ничтожество?!

– Самое настоящее! – отрезал Король.

– Не согласен… – гнул свое страж. – Вы того… очень даже!..

– Да ты не путай ничтожность с негодяйством! – вскричал Король. – Негодяй я еще тот, это да! Но ничтожество! Ничтожество полное… – Он повесил голову и… заплакал.

– Да ладно тебе, Твое Величество! Ох ты… да ты травки, травки-то пожуй! Вот… валериана называется!

– Да ну тебя с твоими травками… и у валерианы не верх, а корни жевать надо!

– Корни – это кошки пускай копают… твари вредные, мяса вчерась к ужину купил, только отвернулся – стянули! А монаршим-то особам – вершочек! Он чистенький… без земли, без навозу… Ну, пожуй-ка! Ишь, как тебя разобрало! А еще пустырник можно, давай я тебе колючки-то с него счищу!

– Горько! – пожаловался Король, откусывая от непонятно чего.

– Да уж не без того… лекарство горьким и должно быть!

– Все равно ничтожество я! – Видно, валериана, даже и с пустырником, на Короля не действовали. – Ничтожество! И негодяй в придачу! И не спорь даже! Сколько я тебе не плачý? Три месяца!

– Ну дак не три года! – все утешал правителя обеспокоенный подданный. – И не пять!

– А я и пять могу! Разве можно таким, как я, кормило государства давать?! И кормовых тебе не плачу! И копытных! – Король вдруг зарыдал.

– Твое Величество… не надо ж так! – совсем растерялся страж. – А ну как эти щас явятся? А ты у меня тут… в таком виде?! Что они-то подумают?!

– Что я совсем уже никуда не гожусь! – безнадежно всхлипнул Король. – Ни-ку-да! Пошли… отдам тебе, что задолжал, и отрекусь!

– Да ну… я и потерпеть могу! Ваше… королевское… Величество же!

– Ты-то можешь! – Король поднялся с земли и деловито отряхнул панталоны. – А я уже не могу! Нету больше моего терпения! Отрекусь! Сложу с себя… все полномочия! И буду жить не как положено, а как хочется! – внезапно вскричал он. – Может, даже… женюсь! На ком сам захочу! Или грибы собирать уеду! К Лешему! К лешему это все! – Король раскачивался и притопывал ногами. – Точно! К лешему такое правление! Верно решил! Отрекусь!