Текст книги "Последняя Золушка"

Мир номер один. Реальность. Постучал, открыл, вошел

Эта жуткая баба действительно знала всё и обо всех! Кроме, пожалуй, одного – кто убийца. Однако остальное она вычисляла легко. Я продержался меньше суток, хотя изо всех сил делал вид, что меня интересует только работа, работа и ничего больше!

Я добросовестно засел за комп, перечитал все сказки с самого начала – и удивился тому, что, оказывается, в них действительно что-то есть! Во-первых, язык… Сказки читались легко и на одном дыхании, не то что Макс с продолжением, где я иногда подолгу мучился, застревая на каком-то эпизоде, писал его урывками, видел, что получается не то, переделывал, злился, снова переделывал, потом выбрасывал, потом снова вставлял и в результате оставлял как есть. Непритязательному взгляду все казалось гладким, но я-то знал! И постоянно спотыкался об этот кусок, словно о щербатую ступеньку, утешая себя тем, что ЭТО видят лишь немногие. И что детективы с продолжением не пишет только ленивый. И что это литература второго сорта… Однако я хорошо знал, что у литературы, как и у осетрины, бывает лишь одна свежесть, то бишь сорт – первый, он же последний. Если ты чувствуешь, что скатываешься к ширпотребу, штамповке, банальностям, пошлости – найди другую работу! Или сиди и переделывай, пока глаз не перестанет цепляться за текст, словно пальцы, которые скользят по необработанной, грубого распила доске.

Я сидел и писал… трудился. Потом обедал, потом пил кофе… вернулся и перечитал наработанное. Это была даже не доска с занозами. Это были одни только занозы, сваленные беспорядочной кучей. Все, что я наваял ночью, когда привычно прихлебывал кофе и строчил часов до трех, и утром, когда неожиданно для себя выпрыгнул из постели ни свет ни заря, не проспав и трех часов, – все это никуда не годилось. По простой причине, которую и искать не стоило – она и так лежала на поверхности: я думал об убийстве.

Пальцы мои стучали по клавиатуре, слова с привычным навыком лепились к словам, но мысли… мысли постоянно уходили в сторону вопросов: кто, зачем, почему? Кто убил, какова была причина и почему убитый сначала сидел в песочнице, в окружении детских игрушек, а потом оказался у себя в комнате, в пижаме и на полу?!

Разумеется, в конце концов я не выдержал:

– Светлана Владимировна, мы можем встретиться?

Голос у Серого Волка был теплый, с бархатистыми нотками, довольный, как у кошки, хорошенько угостившейся с хозяйского стола, а теперь неспешно умывающей мордочку:

– Ка-а-анеш-ш-ш-но… Ле-ев… Вади-и-имович! Встретимся… и поговорим! Что… прямо сейчас?

«Ага! – хотелось выкрикнуть мне. – Прямо щас! Потому что припекло! Торкнуло! Укусило! А теперь я буду расчесывать укушенное, пока до крови не раздеру!»

– Когда сможете, – корректно сказал я. – Мне, собственно, не к спеху.

– Неужели? Тогда выбирайте: через десять минут у меня будет окно, смогу вам уделить или тогда уже… ага… послезавтра! Потому что сегодня я уезжаю, нужно кое-что сделать в городе, уладить кой-какие формальности, ну, вы понимаете!

– Мне лучше сейчас, – сдержанно произнес я, но каким усилием воли мне далась эта сдержанность! Кажется, в этом мы с Максом также были едины: когда азарт, неважно чего – желания отправиться в очередное путешествие или же осуществить расследование, – вскипал в крови, словно пузырьки в шампанском, мы оба перли просто напролом! Фу, как пóшло! Пузырьки могут вскипать и в газировке, но тебе, Стасов, нужно непременно всобачить в текст это самое шампанское!

– Жду вас у себя! – бросила она и голос, и трубку. Она, несомненно, была довольна. Неоспоримо довольна! Однозначно, непререкаемо, полностью удовлетворена! Я сам шел к ней… летел, едва не бежал переходами этого чертова комплекса удовольствий! Сомнительных удовольствий. Опасных удовольствий. Места, куда приезжают, чтобы не только сыграть в гольф или поймать рыбку… и не только рыбку! Выбрать девочку на время отдыха или на дольше, может быть, найти не только любовницу, но и разумную партнершу! «Они же все умнички, – неожиданно понял я, – они умнички, все эти Золушки! И даже если одна, номер первый, и сплоховала, то в наличии все остальные! Да, но мне-то от них какая польза?…»

Я уже стоял у самой двери, и постучал, и открыл, и вошел…

То же самое было и с этой загадочной историей: я уже постучал в ее двери, и приоткрыл, и, наверное, даже вошел.

Да, я был внутри истории уже давно, как и внутри своих сказок, и внутри детства девочки по имени Мирабелла… Мы сами не замечаем, как проникаем внутрь многих вещей, но мы там, мы, несомненно, уже там!

Внутри многого.

Внутри себя.

И иногда мы попадаем туда даже без стука.

Мир номер один. Реальность. Все точки над і, или Вдвойне дурак

– Ты не очень занята?

– Думаю, ты звонишь потому, что все-таки влез в это по уши, Стасов! – недовольно и очень проницательно заметила Кира. – Да и я совсем не занята, что-то все вдруг резко перестали болеть!

– Так я приду?

– Зачем? – теперь в ее голосе звучало не только подозрение, но и недовольство.

– Ты ревнуешь? – осторожно спросил я. Вчера я просидел со Светланой довольно долго, не полчаса, и даже не час, а когда прискакал, словно мальчишка – взбудораженный, с горящими глазами, – Кира как раз покидала начальственные апартаменты. Неужели… неужели наша многоумная Светочка вызвала Киру перед моим приходом специально, чтобы мы столкнулись нос к носу?!.. Все может быть: девочки, они такие! – как любила говорить моя вторая… пусть девочкам уже хорошо за тридцать или даже вот-вот грядет полтинник!

Кира только фыркнула в трубку.

– Я хочу знать, – медленно проговорил я. – Это не дает мне покоя! У меня даже сказки не пишутся! – сказал я столь откровенно, что она улыбнулась. Улыбку я почувствовал, потому что когда влюблен, то чувствуешь все, как самый хитроумный детектор. Кира улыбалась, и я это знал.

– Что-нибудь новенькое принесешь? – все с той же улыбкой спросила она.

– Пока нет, – покаянно сказал я. – Все пришлось выбросить… Не получается! Голова не тем забита.

– Вот именно – не тем! – быстро сказала она. – Не делал бы ты этого… Я боюсь! Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО боюсь, Стасов! Как будто кто-то мне нашептывает: что-то еще случится! Что-то произойдет…

– Не называй меня больше Стасов, – попросил я.

– А мне нравится…

– Я вот твоей фамилии даже не знаю…

– Ладно, приходи. Так и быть, я тебе ее скажу.

Однако когда я вошел в ее комнату-кабинет и увидел ее всю – сияющее лицо, словно открывшееся мне навстречу, и сияющие же, но одновременно и тревожные глаза, – я на время позабыл обо всем: о многомудрой Светлане, ей бы называться Змей-искуситель, и об убитом бизнесмене с безупречной репутацией, и о том, что не давало мне покоя, и даже то, что вертелось на кончике языка, но так и не сорвалось. Потому что рядом была ОНА… Я еще не насытился ею, ее взглядом, поворотом шеи, тем, как она прикусывала верхнюю губу, когда размышляла и оттопыривала нижнюю, когда что-то казалось ей сомнительным. Ее кожей, ее волосами: одно – шелк, другое – атлас… «Не устраивай тут мануфактурную лавку, Стасов!» – строго сказал я себе голосом Киры и засмеялся.

– Ну и чего смешного? – Она оттопырила нижнюю губу, и я засмеялся еще раз. – Стасов… ну ладно, не-Стасов! Отпусти меня сейчас же, я на работе! Вдруг кто войдет?

– Ты же говоришь, они болеть перестали?

– Сейчас с простудами начнут бегать и с радикулитом, как пить дать! С похолоданиями всегда так… Ну отпусти же меня, действительно! Ну дай я хоть дверь на замок закрою! Ну, Лева!..

– Уже лучше! – сказал я, и не думая выпускать свою добычу из рук.

– Лё-о-ова!.. Я задохнусь…

– У вас заложен нос? У вас простуда, доктор? Доктор…

– Коломиец! – быстро выдохнула она.

– Ага… доктор Коломиец! На Стасову поменять фамилию не желаете?

Я сам не понял, как это у меня вырвалось, наверное, все из того же подсознания. Которое склонно играть с нами в такие игры, когда мы еще не совсем… намерены?

– Ты… ты это серьезно?

А если сейчас она скажет «да»?!

– Я… я, кажется, не готова… пока! В смысле дать ответ…

Внезапно меня накрыла волна разочарования. Оказывается, нужны всего лишь доли секунды, чтобы понять – да, я готов, я намерен был идти дальше! До конца? Рука об руку? Ну, как-то так! До конца и рука об руку! А вот она – нет, не готова. Это было видно по тому, как она захлопнулась, отстранилась, даже немного погасла. Поправила волосы, вернулась за свой стол.

– Ты же, кажется, пришел сюда не за… этим?

– Это только на конвейере один крутит гайку М13, а другой стучит молотком! В жизни же обычно все совмещают, – буркнул я.

– Да… ты великий совместитель, Стасов!

Выходит, все-таки сердится.

– Давай расставим все точки над і, – говорю я. – Сейчас я тебе все расскажу. Наша Светлана Владимировна…

– Угу… – бормочет она как бы себе под нос, – НАША… Светлана Владимировна… очень даже НАША!.. Такая НАША, что нашее некуда, да!

– …предложила мне провести маленькое расследование.

Я решил опустить, как Светочка сначала посулила мне самому назначить вознаграждение, но я делал вид, что… Как же, делал вид! Понты ты дешевые кидал, Стасов! «Великий писатель не разменивается на всякую ерунду!», «Я не столь любопытен, как вы себе навоображали!» Да это я навоображал, что легко выкину все из головы, буду писать свое и плевать на то, что некоторых тут убивают! Ну, убивают – и что? Да как это – И ЧТО?! Это никогда не бывает И ЧТО! Кроме того, смерть всегда будоражит, когда внезапно проходит совсем рядом. И это наводит на мысли… пусть даже о бренности всего сущего! От смерти нельзя просто отмахнуться! Даже если делать вид, что тебе все равно, и закручивать хвост бубликом, он же знак о’кей!

– Не делай этого, Лева! – медленно и раздельно произнесла Кира. – Я не хочу, чтобы ТЫ во все это влезал! Потому что я видела! Это… нормальный человек ЭТОГО бы не сделал! – почти выкрикнула она. – И я… я тебе этого не позволю!

– Я так понимаю, ты соглашаешься сменить фамилию? И даешь согласие таким вот образом?

– Не нужно, не лови меня! И не торопи… Мы же и знакомы всего ничего! Стасов… Лева… но я прошу, я тебя умоляю, если хочешь, – НЕ НАДО! Она тебе денег посулила? – вдруг проницательно осведомилась Кира.

– Да, – ответил я. – Но я не взял!

– Ну и дурак! – Она отвернулась к окну.

Конечно, я был дурак! Вдвойне дурак! Потому что сначала отказался от вознаграждения, а потом явился забесплатно!

Я подошел и обнял Киру за плечи. Но она ко мне не повернулась.

Мир номер три. Вымысел. Торжество справедливости, или Разговоры за столом

– Сказки созданы для того, чтобы обеспечивать миру торжество справедливости! – объявила Матильда. – А иначе зачем они вообще были бы нужны?

– Как это – зачем вообще нужны сказки? – недоумевающее взглянул на нее муж. – Если честно, я… э-э-э… даже не совсем понял, что ты хотела сказать!

– Давайте лучше пить чай со сплетнями, простите, я хотела сказать – с пирожными! – поправилась Матильда. – Итак, что нового, кроме того, что уже произошло?

– Ничего, – вздохнула Фея-Крестная. – К сожалению, больше ничего, моя дорогая…

– Скорее, к счастью! – сухо сказала Матильда. – Потому что нашему драгоценному правителю что угодно может взбрести в голову!

– Тише, любовь моя! – пророкотал Лесник. – Мы же не в лесу! Тут даже стены… э-э-э… имеют уши! Если честно, в доме мне всегда как-то неуютно! Вернее, неспокойно! Вернее, спокойно, но как-то не так!

– Что не так, папочка?

Роза и Клара впорхнули в гостиную.

– Чего это вы вырядились во все черное? – недоумевающее поднял мохнатые, похожие на толстых гусениц брови Лесник.

– Это траур, – поджала губы Роза. – По несостоявшимся женихам!

– Я так мечтала выйти за Принца! – закатила глаза Клара.

– Не скажу, что была влюблена, – загадочно добавила Роза, – но Дракон был такой милашка!

– Они ими и остались! – бросила Матильда. – Принцем и очаровательным и очень способным молодым человеком! Что касается вас, то не забивали бы вы свои головы женихами, вот что я посоветую! На свете есть множество других интересных вещей!

– Для того чтобы заниматься другими интересными вещами, у нас есть сестричка! – ядовито промолвила Клара. – Вечно ее никогда дома нет! А если и явится, то вся в грязи, а в ее комнате просто уже склад какой-то! Горшки треснутые, железяки ржавые и даже эта… мумия!

– Она воняет! – добавила Роза. – И ходит ночью по дому!

– Ночью у нас ходит Привидение, а вовсе не мумия! – отрезала Матильда. – И вы обе прекрасно это знаете! Как и то, что оно очень милое!

– Но мумия все равно воняет! А ходит днем!

– И мылась недавно в моей ванной!..

– Это, наверное, для того чтобы меньше вонять, – предположил Лесник. – Не ссорьтесь, девочки!

– Она ела из моей тарелки!..

– И сидела перед моим зеркалом!..

– И вздыхала!..

– Наверное, вы обе должны быть к ней добрее! – предположила Матильда. – Если она так явно хочет с вами общаться! Почему вы не позвали ее сюда, к чаю?

– Этого только не хватало! – брезгливо поморщилась Клара.

– Да у нее и рта-то нет, – растерянно сказала Роза. – Одни бинты грязные! Откуда только наша сестрица ее и притащила? Закопать бы ее обратно!

– Наверное, прорыла всю землю насквозь! – ядовито проронила Клара. – Да и вытащила ее оттуда, с той стороны! Под землей-то всякие ужасы! Мертвяки, зомби, оборотни, нечисть! И наша Зо все тащит в дом!

– Потому что она хорошая девочка и ей всех жалко! – сказал Лесник. – Помнится, шли мы как-то с ней по Лесу зимой, а тут птичка лежит… замерзла бедняга насмерть, да и с дерева свалилась… Так она ее подобрала и уж так дышала на нее, так над ней плакала!

– Помню я эту птичку, – мрачно сказала Клара. – Она потом еще месяца три валялась на камине и воняла!

– Выбирай выражения за столом! – строго сказала ей мать. – Воняла! Все у тебя воняет!

– Не все, – упрямо возразила Клара. – Но птичка… пахла… просто невыносимо! А ваша дорогая Зо не разрешала ее выкинуть! Все ждала, что та оживет! Даже Привидение и то к камину подходить перестало!

– Да, у бедняги тонкое обоняние! – подтвердила Матильда. – В прошлом это был мой дядюшка, главный придворный парфюмер, именно он создал «Сказочный аромат императрицы»! А она взяла да и отрубила бедняге голову!

Присутствующие дружно ахнули.

– Но зачем? – спросила потрясенная Клара.

– А чтобы больше ничего такого… для какой-нибудь другой красавицы!

– А почему он у нас шляется, а не в королевском дворце? – поинтересовалась практичная Роза. – И ходил бы, вздыхал у них!

– Тут была его мастерская, его любовь, его душа!.. – Матильда промокнула глаза платочком.

– Это все разные вещи? – скептически осведомилась неугомонная Роза, – или мастерская, любовь и душа – одно и то же?

– Иногда – разные, – покачала головой Матильда, – а иногда они сливались в одно! Когда все сливается в одно, и возникают… сказочные ароматы… или просто сказки!..

– Вы сегодня что-то слишком лиричны, маман! – сказала Клара. – Можно мне съесть еще пирожное? Фигуру-то теперь беречь все равно не для кого!

– Фигура прежде всего должна быть нужна тебе самой! – отрезала мать. – Нечего обжираться сладким! Потом прыщи не выведешь!

– Подумаешь, прыщи! – не сдавалась сладкоежка Клара. – Всегда можно воспользоваться… бытовым колдовством! – Она почтительно покосилась на необычно молчаливую сегодня Фею-Крестную.

– Последнее дело – пользоваться бытовым колдовством! – рассердилась Матильда. – Как будто силы воли нет!

– Я вот, например, колдовством никогда не пользуюсь! – напыжился Лесник. – Все сам! И на ноги встал, и в люди вышел, и завоевал сердце самой прекрасной женщины на свете!

Матильда неожиданно зарделась. Ее муж иногда бывал так мил! И нужна для этого была обычно самая малость… чуточка… нет, не бытового! Просто женского колдовства!

– Берите пирожные, мои крошки! – проворковала она. – В самом деле, сладкое просто необходимо… для хорошего настроения!

Мир номер один. Реальность. Кура без мозгов, человек с беспорядочной половой жизнью и два сапога пара

– Как съездили? – осведомился я.

За полтора дня отсутствия Светлана осунулась, заметна стала сетка морщин вокруг глаз… Так волнуются матери, когда с ребенком что-то случается – но разве этот комплекс и все с ним связанное не было ее детищем?

– Нормально, – вяло махнула она рукой. – Все, как и предполагала. Умирать не собирался, завещания, по-видимому, нет… зато есть бывшая жена и сын. И двоюродный брат. Который совсем даже не наследник, но в последнее время они тесно общались. И он почему-то не удивился! Хотя сказал, что тяжелых наркотиков покойный не принимал. Значит, однозначно что-то да принимал! Ну и семье, хоть и бывшей, тоже было не нужно, чтобы в свидетельстве стояло: «умер от передозировки наркотических веществ». Сын-то теперь наследник по-любому! Хроническая сердечная недостаточность… и всех устроило! Мне, конечно, пришлось немножко прикинуться этакой курой без мозгов… но не впервой, не обидно.

Курой без мозгов эта женщина, сидящая напротив, уж точно не могла выглядеть ни при каком раскладе. Но, возможно, мне еще не были продемонстрированы все таланты?

– Ну а ты тут что нарыл?

– Да почти ничего. Трудно рыть, если ни к кому с вопросами сунуться не можешь. Кто я такой, чтобы их задавать?

– Да, действительно! Это уже промашка с моей стороны! Нужно было сразу к тебе моего начальника охраны прикомандировать! Он тут всё и всех знает, даже лучше чем я!

– Это тот, мордатый такой? Сидел в библиотеке, когда… ну, словом, в то утро?

– Ну да! Я его послала присмотреться к нашим овечкам! Хотя, конечно, ни одна из них на такое не способна – это я руку на отсечение даю, но все же…

– Ну и ко мне заодно, да?

– Само собой! – серьезно согласилась Серый Волк. – Ты тут человек новый, и, пока тебя не было, никто не помирал! Связь налицо. Или совпадение!

– Ну и что сказал ваш, дорогая Светлана… гм!.. Владимировна… начальник охраны?

– Слушай, Лева, давай уже определимся, мы на «ты» или на «вы»? А то меня немного напрягает. Я предлагаю на «ты». Тем более что у меня это как-то само собой… вдруг!

– Нет проблем! Тогда, Светик, давай без напрягов: что он тебе обо мне сказал?

Кажется, ей понравилось и «Светик», и то, что я не стал строить из себя обиженного.

– Да что сказал… что ты на это не способен. Да и не пересекались вы нигде. Я, когда ездила, тоже проверила… ну, на всякий пожарный. Чист ты, Лева, как стеклышко! Не считая беспорядочных половых связей. Ну, это житейское, с кем не бывает! Да, так что, ничего нового не узнал? – В ее голосе прозвучала нотка разочарования.

– Почти ничего. Кроме того, что убили этого, который не кололся ничем тяжелым, вовсе не в собственной кровати, как вы, пардон, ты… нет, все-таки вы вдвоем с начальником охраны предполагали, а совсем в другом месте.

– Мы предполагали, что он куда-то выходил, – медленно сказала Светлана, – потому что костюм был совершенно мокрый… и туфли тоже. Но мы думали, что он просто вернулся, переоделся и только потом впустил в номер кого-то, кого очень хорошо знал. Потому что человек в пижаме не откроет дверь кому попало!

– Ладно, сразу вопрос: а кого наш дорогой покойник хорошо знал?

– Меня, – ответила Серый Волк. – Лучше всех тут он знал меня, хотя я, возможно, не обращала на него должного… гм… внимания! Он был не слишком интересным и ценным объектом… но лучше всех он тут однозначно знал меня!

– И впустил бы к себе в номер в любое время?

– Думаю, да! – Она была серьезна. – Но… какие у тебя основания думать, что он умер где-то в другом месте?

Вместо ответа человек, живущий беспорядочной половой жизнью, то бишь я, выложил на стол пачку распечаток с телефона: явно мертвый мужчина в песочнице. Кадров было много: Кира хоть и поспешила уйти, но отщелкала достаточно. Лицо, сведенные судорогой руки, пена в уголке рта, закатившиеся глаза, ноги в дорогих башмаках, прорывшие глубокие борозды в песке – предсмертные судороги? И игрушки: совок в руке, перевернутое красное ведерко и расставленные вокруг, словно бессловесные свидетели, кукла, мишка с глазами-пуговицами и синий лакированный автомобильчик.

– Так вот зачем ты полез в кусты, – протянула Светлана. – Ты что же, гулять в дождь выходил? Или… на свидание бегал?

– Или, – сухо подтвердил я. – Я же человек, неразборчивый в связях! Сама могла убедиться.

Говорить, что фото принадлежат Кире, было явно рано… или вовсе не нужно. Но я совсем забыл, что у этой женщины мозги устроены, как хороший компьютер:

– Не-е-е-ет, дорогой мой! Это явно не ты в сыщики-разбойники играл! Это наша Кирочка! Во-первых, я знаю, что у нее бессонница. Во-вторых, она любопытна, как кошка! И, в-третьих, ее окна выходят на детскую площадку – а это ж именно она? Конечно, она – я же тут все как свои пять пальцев знаю! Ну и последнее, Левушка. Если ты думаешь, что тебе с ней будет легко, вынуждена тебя разочаровать: характер у Киры Юрьевны – кремень. То есть одновременно и камень, и бритва. Тяжелый характер, одним словом. Когда женщина сама хочет быть во всем честной – ладно, флаг ей, как говорится, в руки. Но когда она от других начинает того же требовать…

Видимо, Светлана заметила, как я поморщился, поэтому быстренько закруглила:

– Ну, по всему выходит, она. И прямо к тебе с этим и побежала. Потому и мне брякнула, не подумавши, что ничего подписывать не будет. Знала и молчала! Почему сразу было не сказать?

– Она испугалась, – сухо заметил я. – Ты пугалась когда-нибудь, Света?

Она чуть помедлила, но все же ответила:

– Да, пугалась. И не один даже раз… Но покойников в таком виде не находила, это точно! Что еще она тебе рассказала?

– Что одна из девушек сломала руку…

– Ну, это я знаю! – отмахнулась Серый Волк.

– …но сделала это явно не сама!

– Откуда Кира это взяла?

– Потому что на шее у девушки были следы, будто ее кто-то душил!

Мы оба помолчали. Потом Светлана сказала:

– И почему она мне об этом не доложила?

– Я ничего не знаю, кто из вас кому и о чем должен докладывать! – рассердился я. – И вообще, если ты желаешь, чтобы я тебе помогал…

– Э, нет! – перебила меня она. – Я этого ЖЕЛАЛА, но ты не согласился! А потом пришел сам!

– Вот и прекрасно! Сам пришел, сам и ухожу! Сын убитого и бывшая жена довольны, ты тоже – чего ж еще? А это, – я кинул фотографии на стол, – я тебе дарю! Как говорится, на добрую память!

Я уже развернулся, чтобы хлопнуть дверью, когда она начала смеяться. Сначала тихо, потом все громче и громче, буквально сворачиваясь пополам.

– Два… – Светлана снова согнулась в пароксизме хохота, – ну… прямо… два сапога… пара! Пара!

Я уходил, когда она сказала мне в спину голосом, который уже не смеялся:

– Знаешь, иногда мне просто до смерти хочется, чтобы меня тоже кто-нибудь так полюбил…