Текст книги "Жизнь и судьба Михаила Ходорковского"

«Все эти люди на ежеквартальной основе самым подробным образом знакомились с деятельностью компании, ее промежуточными и годовыми консолидированными отчетами, они утверждали бюджет и отдельные крупные сделки (сделки свыше 50 миллионов долларов я сначала должен был у них одобрить, только потом мог реализовывать, до 50 миллионов долларов я мог принять решение, но потом получить от них согласие). Они общались с аудиторами напрямую. То есть, и они были информированы.

Помимо этого, ежеквартально я собирал заседания так называемого расширенного правления, т. е. правления с участием руководителей всех дочерних подразделений (более 200 человек), и на протяжении 2 дней, с участием прессы, присутствовали губернаторы тех регионов, где мы работали, мы обсуждали итоги прошедшего квартала и планы на будущее.

В такой ситуации говорить о «секретных, скрываемых» сделках, ценах, об обмане кого бы то ни было, о сделках «против воли», с помощью которых велась основная деятельность, в размере всего объема этой основной деятельности – смешно. О чем здесь говорить, это анекдот!

Я просто не знаю как, кхм, выглядит такое обвинение! Ваша честь! Поверьте мне, в ходе предварительного следствия я все это говорил тем уважаемым людям, которые с нами провели два года: «Люди вы подумайте! С чем вы пойдете в суд?!». Мне говорят: «Да, мы доложим начальству». Приезжают, нет, ничего не изменилось. Когда заявили, что будут перепредъявлять обвинение, те, кто с нами в Чите сидел, имеются в виду представители Следственного комитета, они все надеялись, что самые фантастические глупости уберут. Нет! Обалдевшими после перепредъявленного обвинения были и мы, и они. Я не знаю, кто принимал решение о передаче в суд такого дела!».

12 апреля Михаил Борисович продолжил: «Функции единого центра прибыли несла компания «ЮКОС-Москва», и исполняло техническую работу подразделение под названием «централизованное казначейство». Хочу обратить ваше внимание, как шли денежные средства. Конечный потребитель направлял выручку либо непосредственно в корпоративный центр, тогда оплата трейдерам происходила из корпоративного центра. Такого рода мероприятия касались крупных оптовых потребителей на внутреннем рынке, таких как Министерство обороны, МВД и т. д. В других случаях от потребителя выручка поступала трейдеру. При этом, естественно, были определенные потери. Про потери я уже говорил (это невозврат НДС, это задержка оплаты, вообще неоплата, что было характерно для периода 98 – 2001 годов, это оплата в виде бартера, это акцизы, пошлины). От трейдеров средства поступали в корпоративный центр. Далее корпоративный центр направлял компенсацию затрат добывающим предприятиям по договорам купли-продажи нефти, которые вам, Ваша честь, в этом зале представлялись.

Помимо компенсации затрат добывающие предприятия также получали из корпоративного центра капитальные вложения. То есть деньги на освоение новых месторождений. Не тех месторождений, с которых произошла добыча нефти, за которую была получена компенсация затрат, а новых месторождений!»

«Если бы кто-то занижал цены в разы, как говорит сторона обвинения, или если бы у кого-то пропала вся нефть, вы прекрасно понимаете, выручка бы у этой компании должна была бы лежать на нуле. Такого нигде нет, нигде не видно, непонятно откуда вообще взялось!»[257]257
  http://khodorkovsky.ru/mbk/testimony/13232.html.


[Закрыть]…

«Я обращаю внимание на специфику российской системы бухучета. У нас два основных вида финансовой отчетности. Это российские стандарты и там указана выручка каждого отдельно предприятия. Для добывающего предприятия это та выручка, которая получена им от другого подразделения ВИНК в оплату за поставленную нефть. Таким образом, выручка в структуре подразделений компании «ЮКОС» может быть указана и дважды, и трижды, и четырежды. Для того чтобы инвесторы не вводились в заблуждение, существует так называемая консолидированная отчетность, которая исключает внутренний оборот, то есть расчеты между подразделениями компании, и указывает только сколько выручки поступило из-за пределов компании и сколько выплат пошло за пределы компании».

На стене появлялся слайд за слайдом. Очередной назывался: ««ЮКОС» показывал всю полученную прибыль». Из схемы следовало, что в сумме «похищенного» следователи просуммировали текущие расходы компании, уплаченные налоги и… полученную прибыль.

«Вот выручка, которую показывал «ЮКОС», легко считаемая по консолидированной отчетности и по справке, которую предоставил «ЮКОС» следствию в 2004 году, – комментировал слайд Ходорковский. – Я уже сопоставлял ее с той выручкой, которую показала сторона обвинения. «ЮКОС» показывал больше. Что интересно, по ситуации с прибылью, если аккуратно все смотреть, мы со стороной обвинения не расходимся. Это какая-то удивительная для меня ситуация! Ведь сами пишут! Сами считают! Сами все понимают! И все равно украдена вся нефть! Это просто какая-то фантастика!»

«Это очень смешно, Ваша честь – если бы вам представили отчетность дочерних добывающих предприятий, вы бы увидели, что компания покупала нефть в 98 году у добывающих предприятий по субсидируемым ценам. Компания в целом получила убыток, а добывающие предприятия получили прибыль! Потому что мы прекрасно отдавали себе отчет, что если не все расходы добывающих предприятий покрыть, то они просто не смогут работать. Поэтому мы брали кредиты как компания и по субсидируемой цене покупали нефть у добывающих предприятий. У компании в целом 700 миллионов долларов убытка, а у добывающих предприятий по реализации нефти – прибыль. И соответственно, налог на прибыль!»

«Ваша честь, я бы хотел остановиться на теме капвложений. И сказать, что факт осуществления капвложений мне известен не только из отчетности, которую я утверждал, не только из тех бизнес-планов, которые я утверждал или готовил для утверждения совета директоров в зависимости от масштаба. Я собственными ножками прошел большую часть крупных объектов, на которых осуществлялись капвложения».

Михаил Ходорковский отчитывался перед судом чуть не о каждом рубле миллиардной прибыли. Как была потрачена? На что? Дивиденды, капитальные вложения, приобретение новых активов: разработка Приобского месторождения, покупка ВНК, освоение месторождений в Эвенкии и Якутии – и все из общей прибыли «ЮКОСа».

И рисовал картины освоения Сибири, достойные геолога-комсомольца шестидесятых: непрерывные потоки техники на дорогах, строительство заводов и бурение новых скважин. Я это уже цитировала, когда рассказывала о 2003-м.

«…капвложения я видел все и на бумаге, и в железе, – говорил Ходорковский. – Если стороне обвинения хочется доказать, что это было не так, съездите, сфотографируйте и скажите суду – вот на бумаге есть, а на самом деле нет».

Появился слайд под названием «Запасы нефти». Они у «ЮКОСа» увеличились с 1997 года примерно на 400 миллионов тонн.

«Это общеизвестные данные. Они в отчетности компании отражены. И в отчетности компании «Роснефть» они теперь отражены. И никем не пересмотрены. В 97 году запасы нефти 1 миллиард 276 миллионов тонн, а в 2003 году (после того, как нефть годами добывалась десятками миллионов тонн) цифра была 1 миллиард 620 миллионов тонн. В результате чего увеличиваются запасы компании, Ваша честь? В основном они увеличиваются из-за того, что из капитальных вложений происходит доразведка тех участков, на которых компания работает, и из-за более современных технологий освоения месторождений коэффициент извлечения нефти растет! Это, к слову, ответ на те обвинения, которые боком в обвинительном заключении звучат, что варварская добыча идет. Вот вам «варварская добыча»! Ни на одном месторождении не снизился КИН (коэффициент извлечения нефти)! Варварская добыча! При варварской добыче КИН падает, а большая часть нефти остается в земле».

Появился слайд «Добыча».

«В 1998 году добыча – 44,6 миллионов тонн, в 2003 – 80,8 миллионов тонн, – комментировал Ходорковский. – Добыча это то, что отражается и в материалах Минтопэнерго, и в данных «Транснефти». Если вся продукция все эти годы похищалась, за счет чего объем добычи-то растет? Он что, сам родится? Это же новые насосы, новые трубопроводы, новые установки по подготовке нефти…Они что, из космоса прилетели?»

Появилась диаграмма «Активы». В 1997-м активы «ЮКОСа» составляли 55,2 миллиарда рублей. В 2003-м – 837,5 миллиардов, в 2007-м – перевалили за триллион (с учетом уже проданного ЮНГ).

«Во время конкурсного производства распродавали активы варварски, – комментировал Ходорковский. – С большим дисконтом по отношению к той цене, по которой эти активы можно было продать на рынке. Так вот, при всем при этом объем вырученных средств с учетом продажи «Юганснефтегаза» составил – 1 триллион 121 миллиард рублей. То есть активы, о которых я вам, Ваша честь, рассказывал, они не мифические. Они все в ходе конкурсного производства были выявлены и проданы!»

Следующий график назывался «Выручка».

«Выручка у компании, у которой похищалась вся продукция, не только была, – заметил Ходорковский. – Она еще и выросла почти в 7 раз! КАК это могло произойти, если вся продукция похищалась?!».

Очередная диаграмма была посвящена налогам.

«Налоговые претензии, на мой взгляд, вещь сама по себе незаконная, – прокомментировал Ходорковский, – но что здесь говорить… В 97 году налоги, уплаченные до налоговых претензий, – 25,7 миллиардов рублей. В 2003 году, до налоговых претензий, мы заплатили 162 миллиардов рублей. С похищенной нефти!»

Потом речь зашла об обмене акций дочерних компаний ВНК. Контрольный пакет Восточной Нефтяной Компании был куплен группой Ходорковского в 1997 году. В 1998-м часть акций дочерних компаний ВНК, в том числе «Томскнефти», для защиты от рейдерского захвата обменяли на акции «ЮКОСа» и связанных с ним компаний. Когда угроза миновала, акции были возвращены. Это произошло еще в августе 2001-го, задолго до ареста Ходорковского. А в 2002-м «ЮКОС» купил на аукционе остававшиеся в собственности государства 36,8% акций ВНК

Но следствие решило, что обмен 1998 года был неэквивалентным, и назвало его хищением.

Между прочим, срок давности по этому эпизоду закончился еще в 2008-м.

После рассказа об обмене акций Михаил Борисович перешел к обвинению в отмывании похищенного.

«Ваша честь, и вам, и мне, и, надеюсь, стороне обвинения понятно, что уголовный закон предусматривает отмывание полученного в результате преступления. А полученное в результате преступления – это то, что похищено, а не то, что получено в результате его реализации, то есть нефть.

Сторона обвинения сначала рассказывает об отмывании нефти, потом переходит на деньги. Хотя Верховный суд очень четко говорит, что достаточно одного, первого этапа. Поэтому я скажу про первый этап, про нефть, без которого всего прочего нет. Я не могу понять смысла «отмывания» по отношению к нефти. Нефть, как мне, да уже и всем участникам процесса, достоверно известно, транспортируется сначала по трубопроводам добывающего предприятия, а затем, почти исключительно – по трубопроводам компании «Транснефть» до потребителя. Сторона обвинения с этим не спорит.

Термин «отмывание» – это сокрытие источника происхождения. Как мне достоверно известно, в магистральных трубопроводах производителя владелец сырья известен. Это система добывающего предприятия, она заполнена и скрыть это невозможно, потому что если там нефти нет – это гигантская технологическая проблема! Втихую осушить работающие трубопроводы невозможно!»

«Если говорить об узле учета «Транснефти», то сама-то нефть смешивается, а вот собственники сырья точно идентифицируются и указываются в маршрутных телеграммах и таможенных декларациях, – продолжал Михаил Ходорковский. – Чтобы подделывали маршрутные телеграммы, например, что нефть шла из «Юганскнефтегаза», а написано было бы, что она из «ЛУКОЙЛа», – такого сторона обвинения нигде не говорит. Каким образом иначе можно сокрыть источник происхождения нефти, я не представляю. Во всех документах конкретно написан источник ресурса – «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть». Более чем прозрачно! Поэтому сокрытие источника сырья заведомо невозможно, равно как и придание ему какого-то еще правомерного вида. К слову, если речь идет о 100 тоннах, то такое мошенничество возможно – подделать маршрутную телеграмму. Но если речь идет о 20 процентах добычи страны, то это просто нереально.

Также мне достоверно известно, что вся выручка от реализации нефти и нефтепродуктов учитывалась в консолидированном балансе компании.

Источник выручки нефтяной компании, указанной в консолидированном отчете, очевиден. Каждый здравомыслящий человек понимает, что выручка нефтяной компании – это выручка от реализации нефти и нефтепродуктов. Наверное, если бы я хотел доказать обратное, мне бы требовалось много чего людям объяснять. Но таких сведений, что я кому-то пытался доказывать, что выручка нефтяной компании получена не от реализации нефти и нефтепродуктов, ну таких сведений нет. Поэтому с учетом очевидности умысел на сокрытие заведомо абсурден.

Откуда еще выручка у нефтяной компании, кроме как от реализации нефти и нефтепродуктов?

В умысле на сокрытие источника прибыли я тоже вряд ли могу быть заподозрен. Я лично ежегодно за нее отчитывался в Госналогслужбе (именно о консолидированной прибыли).

Ваша честь, что бы мы ни говорили о государственных чиновниках (министрах, их заместителях) – ну они не идиоты совсем. Если компания публикует консолидированную отчетность, то когда я прихожу к уважаемому господину Букаеву или к Починку – конечно, они мне в лицо показывают мою консолидированную отчетность! Они со мной не говорят по РСБУ, где указан только кусочек полученной прибыли. Они прекрасно пользуются интернетом, отчетностью, спрашивают: «Михаил Борисович, покажи, сколько ты уплатил с рубля полученных доходов? И почему у «ЛУКОЙЛа» больше, почему у «ЛУКОЙЛа» меньше?» Вот как лично со мной разговаривали в Министерстве по налогам и сборам. Разговор по существу был именно такой – сколько вы заплатили с тонны добытой нефти, с рубля полученной выручки? И попробуй отклонись от среднеотраслевого показателя – в следующем квартале будешь доплачивать. И естественно, перед советом директоров, собранием акционеров, экспертным сообществом, СМИ я тоже отчитывался о консолидированной прибыли, полученной компанией. Вы себе представьте, я выхожу на общее собрание акционеров, «ЛУКОЙЛ» при тех же объемах добычи получил, например, 3,5 миллиард долларов прибыли. А я покажу, что ли, 1 миллиард, который числится на «ЮКОСе» по РСБУ? Люди слепые, они не видят, что ли?! У меня тут же акции провалятся в ноль. Я, естественно, отчитываюсь за полную консолидированную прибыль! И то, что происходило как-то по-другому… я не знаю, кому это в голову могло прийти. Почему с этим, Ваша честь, пришли к вам в суд отстаивать такое обвинение? Ваша честь, оно странное! Оно странное!!! И я это членам следственной группы говорил! Я от них этого не скрывал!»…

«Важно обратить внимание на следующий аспект. На правах собственности «GML» в целом к 2000 году принадлежало 64% акций «ЮКОСа», опосредовано через «Yukos Universal» и «Hulley». Мне принадлежало лично 9,5% от 64%. С учетом доли, где я был бенефициарным владельцем – 30%. И в том и в другом случае идентифицировать меня лично с компанией «ЮКОС» есть гораздо меньше оснований, чем приравнивать «ЮКОС» к компаниям «Томскнефть», «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», где «ЮКОС» всегда владел более чем 38%, а с 2001 года – 100%. Опять же возникает неясная для меня правовая трактовка. «ЮКОС» вроде как не «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», «Томскнефть», хотя «ЮКОС» сам владел 100% акций. А я, владея в «ЮКОСе» в лучшем случае 30% акций, я и «ЮКОС» – это единое целое. Настолько единое, что собственность «ЮКОСа» стороной обвинения называется моей»…

«Заявление о реализации орггруппой присвоенной нефти необходимо как-то сопоставить с заявлениями о непосредственной поставке нефти потерпевшими потребителям. Ваша честь, я не понимаю, какое действие мне пояснять суду, если одновременно в одном и том же ОЗ по отношению к одной и той же нефти говорится, что, с одной стороны, ее потерпевшие непосредственно поставляли потребителям, а с другой стороны, что реализацией этой самой присвоенной нефти занимались похитители. Так она присвоена или все-таки напрямую, непосредственно поставлялась потребителям?»…

«У «ЮКОСа» 100-процентное добывающее предприятие, оно добыло нефть, компания эту нефть переработала и реализовала, часть поставив на экспорт, частично в виде нефтепродуктов. Из почти 150 тысяч работников компании в добывающем блоке у меня работало к этому моменту порядка 40 тысяч человек. На их долю пришлось 30—40 процентов выручки. А остальная часть выручки израсходована была на НПЗ, на сбытовой сегмент, на инвестиции в новые месторождения. Плюс дивиденды акционерам заплатить. В чем меня морально-то осуждают? В том, что я не все добывающему сегменту отдал? А почему все должно быть отдано добывающему сегменту? Это из каких таких соображений?»[258]258
  http://www.khodorkovsky.ru/mbk/testimony/13255.html.


[Закрыть]…

«Наконец, хочу отметить, что с 01.02.02 г. я как руководитель «ЮКОСа» на 100% определяю волю потерпевших (по соответствующей процедуре). То есть все деньги, находящиеся под моим контролем и объявленные мной в консолидированной отчетности как деньги «ЮКОСа», находятся в моем полном распоряжении. Мне даже не нужно собрание акционеров. Я и есть собрание. И иной воли общества, иных «рук» у общества, кроме назначаемых мной, нет и быть не может. Любое перемещение средств общества, одобренное его единственным акционером, соответствует интересам общества»…

«Дополнительно непонятно, как «сокрытие» мог произвести единственный акционер-собственник? Фундаментальная проблема обвинения – что они по шаблону шли в отношении сотрудников компании, обвиняя их в хищении, потом также по шаблону дошли до главного лица и акционера, и так же по шаблону и предъявили. А над нами никого нет! Никто не может сказать, что мы действовали против его воли. Мы и есть воля, вот и все! У дочерних предприятий собственник один – «ЮКОС». Совет директоров – я. Общее собрание акционеров – Лебедев. А Малаховского с Переверзиным осудили лишь потому, что меня туда в суд не привели. И сказали тому суду – а вот здесь же нет исполнительного органа! А они его обманули. Не обманывали они меня!»…

«Ваша честь! Как мне защищаться? Меня обвинили в присвоении нефти! Правда, пропажу нефти никто не обнаружил. После этого они говорят, что нефть мы реализовали. Правда, деньги поступили дочерним предприятиям компании «ЮКОС». Дальше мне говорят, что мы их легализовали. Правда, тоже на счета дочерних предприятий компании «ЮКОС». А в конце пути мне говорят, что приостановили легализацию и они остались на счетах дочерних предприятий компании «ЮКОС». А на подконтрольные только участникам организованной группы компании эти деньги так и не перешли. Так, может, и нефть не украли?!»…

«Вообще-то при обвинении в хищении, если это нормальное обвинение, построенное на нашей Конституции, а не на Конституции Советского Союза, на нашем Гражданском кодексе, а не на тех законах, которые действовали в Советском Союзе, цена сама по себе исключает вопрос безвозмездности и тем более хищения. Но то, что я помню, – наши цены соответствовали средним ценам в тех регионах, где происходили сделки купли-продажи. Я помню, что если вдруг цены отклонялись за 20-процентный барьер, налоговые органы заставляли нас поправлять цену. Недобрали с нас налогов в связи с тем, что мы ошиблись с ценой, выпали из средней в предыдущий квартал – нас просят завысить цену в следующий квартал, чтобы компенсировать выпадающие налоговые поступления. Никаких проблем не было! Обычная ситуация. У нас целый пост налоговый сидел. Все цены они контролировали. Никаких существенных отклонений от тех региональных цен, которые были в регионах купли-продажи нефти, естественно, не было. Ну а то, что есть в материалах дела, – вы сами видите. Там ситуация даже более выпукло представлена».

«Цена в ХМАО 1205 рублей[259]259
  Цены декабря 2000 года.


[Закрыть], в ЯНАО 840 рублей. Мы устанавливаем цену в 1201 рубль за тонну. Если вернуться к решению президиума Высшего Арбитражного суда, то там будет указана цена, по которой компания «Роснефть» продавала нефть, в декабре 2000 года она обязалась продать до конца 2001 года от 9 миллионов тонн нефти по цене 1100 рублей за 1 тонну. И президиум Высшего арбитражного суда не увидел оснований признать сделку по такой цене недействительной или наносящей ущерб, а уж тем более хищением! И уж у меня не было оснований полагать, что если Высший Арбитражный суд признает эту цену нормальной, то моя цена будет сочтена ХИЩЕНИЕМ!».

Свои блистательные лекции о нефтодобыче и особенностях ОЗ Михаил Ходорковский читал до конца апреля. При неизменно полном зале и поддержке публики. Судья слушал внимательно, вздыхал и постоянно делал записи.

А среди тех, кто следил за процессом, росли надежды на оправдательный приговор.

Ну, нельзя же после такого приговорить!

Ну, ежу все понятно: дело «ЮКОСа» – история чудовищной несправедливости и запредельной глупости власти.