Текст книги "100 великих тайн из жизни растений"

Дерево дракона

Среди Канарских островов, что у западного берега Африки, есть остров Тенерифе. На высокой горе растет странной формы дерево с толстым стволом и большим дуплом внутри. Судя по описаниям нормандских мореходов, открывших Тенерифе в 1402 году, это дерево и в то время было таким же старым.

Местные жители, гуанчи, населявшие тогда остров, считали это дерево священным и поклонялись ему. Дерево – высотой 23 метра, в обхвате 15 и более 4 метров шириной. В 1819 году часть вершины дерева была сорвана бурей. Ботаники считают, что это самое старое дерево в мире: его возраст шесть тысяч лет. За древность и странную форму оно названо драконовым деревом (Dracaena draco).

Драцена относится к семейству лилейных. На Канарских островах из драцен добывают смолу (гумми), называемую «драконовой кровью», пишет профессор Н. Верзилин.

Драцены растут и у нас на Черноморском побережье. Они не только декоративны – волокна в ткани их листьев имеют свойства щетины и конского волоса. В последнее время из волокна листьев драцены начали изготовлять щетки. Декоративные драцены теперь стали техническим растением. С одного гектара драценовой плантации (10 тысяч драцен) можно получить 5 тонн сухого листа и из них 4 тонны «растительной щетины».

В южных садах и комнатах получили распространение драцены с тонким высоким стволом и пучком темно-зеленых кожистых линейных листьев. Их часто называют пальмами, на которые они и похожи издали.

Иногда за драцены принимают и родственные им кордилины (Cordyline australis – кордилина южная). Однако их легко отличить. У кордилин листья с черешками, средняя жилка ясно видна, и от нее отходят перистые жилки. У драцен листья сидячие, обхватывающие стебель, с параллельными жилками.

Кордилины имеют мясистые корневища с белыми корнями. Драцены корневищ не образуют, и корни их – желто-красные. Цветки драцены имеют завязь, дающую одно семя; в завязи цветка кордилин образуется много семян. У драцен и в особенности у кордилин листья бывают разной расцветки. Драцены происходят из тропической Африки, кордилины – из Новой Зеландии и Австралии.

Одно из древнейших драконовых деревьев на острове Тенерифе

На светлом окне, в теплом, чистом и влажном воздухе драцены иногда зацветают в комнате, образуя цветочную стрелку с соцветием метелкой. Цветки – мелкие белые или зеленоватые, с сильным тяжелым запахом. При опылении образуются ягоды у кордилин и костянки у драцен. После цветения ствол начинает ветвиться. Тонкие стволики, увенчанные длинными зелеными листьями, ничем не напоминают самое древнее в мире уродливое драконовое дерево.

Баньян: ходячее дерево, живущее веками

В столицу индийского штата Западная Бенгалия тысячи туристов стекаются, чтобы увидеть нечто, что на первый взгляд выглядит как обширный лес. Ветви создают огромный навес над ботаническим садом Ачарья Джагадиш Чандра Бозе – размером с городской квартал. Но самое интересное в этой коллекции растений – то, что это вовсе не коллекция, а одно массивное дерево, известное просто как великое баньяновое дерево, или фикус с более чем 3600 воздушными корнями, составляющими площадь до 1500 квадратных метров.

Конечно, этот фикус не совсем обычное дерево. Дело в том, что отходящие сотни воздушных корней – это специальные отростки, которые образуются на стволе и ветках деревьев. Достигнув уровня почвы, воздушные корни прорастают и служат дереву дополнительным источником влаги и питания. Такая жизненная форма растений в ботанике и получила название «баньян».

Образование воздушных корней – явление весьма распространенное среди растений в тропических широтах. Ну а в случае с великим баньяном они выполняют еще и опорную функцию: удерживать такую обширную крону на одном стволе было бы невозможно. На сегодняшний день у самого большого фикуса на свете имеется более 3000 воздушных корней, которые уже вросли в землю. Со временем корни становятся толще, увеличиваются в размерах и уже сами становятся похожи на стволы деревьев. Кажется, что перед вами сказочный лес, деревья которого срослись кронами.

Само название «баньян» ввели европейцы в XV–XVI веках, когда только открыли Индию, и вот почему. Английские и португальские путешественники, описывая и зарисовывая свои наблюдения, отметили, что есть в Индии такие огромные деревья, под которыми собираются индусские купцы для торговли или просто для отдыха и общения. А в языке гуджарати (один из индийских языков) купец обозначается словом «бания», английский вариант – «banias». Сначала дерево так и называли – «banias tree», а позже название трансформировалось в «banyan».

Баньян

Первые упоминания о великом баньяне встречаются уже в XIX веке. По подсчетам биологов, его возраст составляет около 200–250 лет. У него очень интересная судьба. В конце XIX столетия баньян сильно пострадал от ураганов, в результате которых дерево оказалось разделенным на две части. А в 1925 году прямо в основной ствол великого баньяна ударила молния. Он был сильно поврежден, и его пришлось удалить. Поэтому сегодня самое большое по площади дерево мира целиком состоит из кроны и воздушных корней, которые снабжают его всем необходимым.

Интересно, что вокруг великого баньяна обустроена специальная дорожка для прогулок длиной 330 метров. Посетители парка непременно стремятся обойти вокруг великого баньяна, ведь это самый знаменитый экземпляр коллекции Индийского ботанического сада. Но со времени обустройства дорожки баньян успел подрасти и разросся. И сегодня туристы уже видят разросшиеся баньяны, что представляют собой целую экосистему, в которой находится множество обитателей: обезьяны, птицы, мелкие животные и насекомые. В деревьях-рощах они находят приют и чувствуют себя в безопасности.

В Индии и Китае баньяны считаются священными деревьями, они как бы символизируют бессмертие и несгибаемость, ведь даже если у дерева поврежден центральный ствол и его удаляют, то баньян продолжает жить, так как разросшиеся стволы питают крону.

Человек не употребляет в пищу плоды этого фикуса, но для летучих мышей, птиц и обезьян они представляют большое лакомство.

Пламенная жизнь неопалимой купины

О видовой принадлежности упоминаемого в Библии тернового куста, горящего, но не сгорающего, до сих пор спорят ботаники. Но, оказывается, в России, где это растение издавна называют «неопалимой купиной», есть «двойник» обитателя Синайской пустыни, к которому перешло его «священное» имя.

Эти небольшие кустики с нежными белыми, розовыми, а иногда и красными цветками часто встречаются в степях Поволжья и Приднепровья, Донского края и Западной Сибири, а также на Дальнем Востоке. Ясенец – таково научное название русской неопалимой купины. На территории нашей страны и ближнего зарубежья произрастает пять его видов. Все они – эфироносные растения, и все ядовиты. Особенно опасны эти питомцы флоры в сухую, жаркую и безветренную погоду, поскольку выделяют такое количество паров эфирных масел, что могут вызвать повреждение кожи. Впрочем, зелёные «жала» активны и в пасмурные дни.

Лёгкий «поцелуй» ясенца оставляет на теле следы, похожие на солнечные ожоги, – покраснение кожи, её отек и жжение. В тяжёлых случаях на защитном покрове образуются долго не заживающие язвы, а температура тела может повыситься до 38°.

Наиболее интенсивно ядовитые вещества выделяет нижняя сторона листа. При этом ясенец «жалит» не только тогда, когда касается кожи. Достаточно подойти к нему, чтобы заработать ожог, от которого не спасёт и лёгкая летняя одежда. Особенно свиреп тяньшанский ясенец, растущий в горах Казахстана. Он может оставлять свои отметины на нежной детской и женской коже, даже если её обладатели находятся на расстоянии одного-двух метров от растения. По-видимому, такая «дальнобойность» зелёного злодея обусловлена жгучим южным солнцем, делающим испарение (а может быть, и образование) эфирных масел более интенсивным.

Ясенец – тезка библейского куста

Подмечено, что влажная кожа повреждается легче сухой. Тщательно вымыв её в первые полчаса после контакта с ясенцом, мы полностью избавимся от неприятных последствий такого общения.

И всё же громкую известность этому представителю флоры принёс не его зверский нрав, а удивительная способность мгновенно загораться и выходить из пламени, не потеряв своей природной красы. Чиркните возле растения спичкой, и эфирное облако вспыхнет, будто взорвётся, и тотчас погаснет, не повредив даже нежные цветы, рассказывает доктор биологических наук, профессор Б. Сергеев.

И цветкам свойственны чудачества

Среди лесных деревьев многие могут похвастать удивительными цветками. Некоторые цветки поражают причудливостью формы. Особенно любопытны деревья, которые размещают свои украшения на самых неожиданных местах. Одни нанизывают цветки на длинные, похожие на веревки стебли, которые болтаются под деревом, точно леска удочки. Другие выставляют цветки прямо на стволе и иногда в таком изобилии, что кажется, будто такое дерево облачилось в пышную юбку. Есть даже деревья, которые цветут под землей!

И последними в этом параде проходят «симфонические» деревья, чью тайну пока еще никто не разгадал. Такие деревья в данной местности дружно зацветают все разом в один и тот же день, точно по мановению дирижерской палочки. Почему? Никто этого пока не знает. Вот лишь некоторые из этой галереи чудес.

Мексиканский цветок-рука. При первом взгляде на цветущее мексиканское дерево Chiranthodendron pentadactylon по коже начинают бегать мурашки: части его цветков имеют жуткое сходство с кистями человеческих рук, протянутых во все стороны. Кроваво-красный цвет делает их не столько красивыми, сколько зловещими. Неудивительно, что индейцы Мексиканского нагорья относятся к этому дереву с большим благоговением, а прежде отводили ему особое место в своих религиозных обрядах. Этот тридцатиметровый великан из семейства шоколадных деревьев, ствол которого имеет в диаметре до 2 метров, часто встречается во влажных смешанных лесах Мексики и Гватемалы на высоте от 2000 до 3000 метров над уровнем моря. Его цветки величиной с добрый кулак сидят в кожистых чашечках 8–10 сантиметров в поперечнике. Из такой чашечки поднимаются запястья и пальцы, даже с ногтями. Эти застывшие руки высовываются из листвы около двух недель, после чего начинают увядать. В чашечке накапливается сок, вкус которого напоминает жареный хлеб с водой.

Джулиан Стейермарк, увидев это дерево в цвету, писал: «Сходство с рукой так велико, что его нельзя не заметить. Само собой разумеется, что это дерево внушало страх и благоговение. В течение долгого времени обитателям долины Мехико было известно только одно такое дерево, которое росло в Толуке, – его семена были высажены в ботаническом саду Мехико (тогда Теночтитлан) еще до завоевания Мексики испанцами. Но позже выяснилось, что в горах на юго-западе это дерево растет в больших количествах.

В Гватемале оно встречается еще чаще, чем в Мексике, и, по-видимому, в лесах, покрывающих среднюю и верхнюю части наиболее влажных склонов высоких гор, это дерево заметно преобладает над всеми другими… Многие деревья огромны… их массивные, но низкие стволы расположены близко друг от друга. Их беспорядочно расположенные ветви толсты, узловаты и часто покрыты эпифитами. Цветут они обильно, и опавшие цветки нередко устилают землю как ковром. По-видимому, обнаружить цветки можно почти в любое время года».

«Дерево в бигуди». К этому парикмахерскому ухищрению прибегает небольшое мадагаскарское дерево из рода Strophanthus. Название это составлено из двух греческих слов, означающих «веревка» и «цветок»; оно подсказано тем, что пять лепестков его воронкообразных цветков заканчиваются чем-то вроде шнурка, который свисает сантиметров на 30 и больше. Это характерно для всех 28 видов строфанта, растущих в Африке и Южной Азии, но все они, кроме Strophanthus boivini, – не деревья, а лианы.

Цветки этого исключения – признанные красавцы в своей семье, так как их лепестки шире и не похожи на болтающиеся шнурочки: они выглядят так, словно их только что сняли с бигуди, – как пять ярко-оранжевых локонов. В период цветения эти цветки, теснящиеся на кончиках веток, очень эффектны.

Дерево с барабанными палочками. Женщина, собираясь выкинуть какую-то испорченную вещь, несет ее в вытянутой руке – так же и дерево паркия помахивает зловонными шарами своих цветков, подвешенных на длинных плетях. В тропиках обоих полушарий описано около тридцати видов паркий (больше всего в Бразилии).

Мексиканский цветок-рука

Африканские виды, так называемые «саранчовые бобы», дают кожистые плоды до 0,6 метра длиной, у которых съедобны и мякоть, и семена. Паркии, как правило, высокие деревья, и, по мнению Адольфа Дуке, «некоторые из амазонских видов чрезвычайно живописны, и их следовало бы разводить в декоративных целях».

Хотя деревья эти действительно прекрасны – величественные густые кроны, напоминающие зонтик, изящные перистые листья, – но вот дурно пахнущие цветки делают паркию притчей во языцех. Отдельные цветки очень малы, но они собраны, как у акации, в плотные соцветия, больше всего похожие на колотушку, которой пользуется барабанщик на больших парадах. Они бывают величиной с кулак взрослого мужчины, цвет их ярко-оранжевый или ярко-красный.

Еще одно оригинальное растение, которое подвешивает свои цветки на гибких плетях, – это южнокитайское лилейное, или фонарное, дерево. В Англии его разводят уже более ста лет, но в Соединенных Штатах оно почти неизвестно. В мае и июне дерево покрывается «множеством миниатюрных фонариков» – массой ярко-розовых цветков.

Приклеенные к стволу. В тропиках у многих деревьев цветки появляются на коротеньких цветоножках прямо на стволе и на толстых ветвях. Иногда цветоножка вовсе отсутствует, и цветок кажется приклеенным к стволу. Это явление носит название «каулифлория».

У. Филипсон, работавший на севере Южной Америки, писал: «Над этим заросшим оползнем находилось несколько небольших деревьев с перистыми листьями, как у мимозы, и их соцветия подтверждали, что они действительно состоят в близком родстве с мимозой и относятся к роду Pithecellobium. Наиболее поразительно в этих деревьях то, что цветки растут на коре стволов, а не на веточках.

В тропических лесах у многих древесных растений цветки и, разумеется, плоды растут на старых стеблях или даже, как у питецеллобия, на стволах. Какао – характерный пример растения, цветки и плоды которого растут на его главных ветвях. Даже некоторые из самых больших деревьев, как, например, Couroupita, родственник бразильского ореха, несет цветки на старой коре своих массивных стволов, а позже их огромные круглые плоды гроздьями висят на стволах. Громадный ствол леонии, родственницы скромной фиалки, бывает совсем скрыт длинными соцветиями кремовых цветков. Время от времени нам попадались и другие деревья, чьи невзрачные стволы вдруг оказывались покрытыми массой перистых цветков.

Трудно понять, почему в теплом климате так распространено развитие цветков из старой древесины. Это кажется странным даже на первый взгляд, а при подробном рассмотрении ощущение несуразности только возрастает. Цветочные почки образуются глубоко в тканях дерева, а затем пробиваются наружу сквозь кору. Такое развитие полностью опрокидывает наши привычные представления, опирающиеся на изучение растений умеренных климатических зон. Назвать его ненормальным нельзя – для джунглей оно вполне нормально. Мы не можем объяснить это явление, но вполне возможно, что оно отражает какие-то очень глубокие различия между этими типами растений».

А. Уоллес, работавший на Амазонке в Бразилии, писал: «В долине Амазонки, вблизи Пары, произрастает довольно редкое дерево. Его побеги либо остаются совсем простыми, либо выпускают несколько жезлоподобных веток, которые полностью обнажены, если не считать постоянно удлиняющейся верхушки, несущей небольшой пучок листьев такой длины, что издали это растение напоминает пальму. В соответствующее время года на голом стволе или на ветвях появляются цветки, чаще в кистях и в большинстве случаев выдающейся величины и красоты, как у Gustavia fastuosa, похожие на розу цветки которой имеют в поперечнике до 18 сантиметров».

Ярко выраженная каулифлория наблюдается у хлебного дерева, огромные плоды которого вслед за цветками появляются на стволе и самых больших ветвях. Эта особенность свойственна и многим фикусам. Во Флориде произрастает пуэрториканское дерево, обладающее этим свойством, – Chamaefistula antillana. Оно своеобразно еще и потому, что на родине в Пуэрто-Рико представляет собой лиану, а во Флориде – дерево высотой до 5 метров с ярко выраженной каулифлорией.

Впрочем, и в наших лесах можно увидеть подобное явление – розовые цветы и ядовитые красные ягоды волчьего лыка (Daphne mezereum) сидят прямо на стеблях.

Кондитерское дерево. Плоды одного из самых важных для мировой экономики деревьев тоже растут не на концах веток, а на стволе и прямо на коре главной ветви. Невзрачные розоватые цветки дерева Theobroma cacao, которое дает нам какао и шоколад, превращаются затем в деревянистые, величиной с дыню, длинные плоды, содержащие бобы, которые любят все. Это выдающийся пример каулифлории. Поль Аллен писал: «Когда в морозный день мы с удовольствием выпиваем чашку горячего шоколада, грызем шоколадный батончик или, уютно расположившись у радиоприемника, тянемся за шоколадной конфетой, кто из нас задумывается над тем, что этот питательнейший продукт отнюдь не всегда был доступен всем и каждому? И, во всяком случае, мало кто узнал бы растение, дающее нам шоколад. Ведь шоколад – продукт тропического растения, и те, кому не доводилось бывать во влажных и жарких приэкваториальных низменностях, вряд ли хоть раз в жизни видели это дерево».

Значительнейшая часть мирового урожая какао поступает теперь из тропической Африки, а в Западном полушарии, на родине этого дерева, основными его поставщиками являются Коста-Рика и Эквадор. Один из основателей научной географии растений, Декандоль, считал, что оно происходит из бассейна Амазонки или Ориноко. Однако во влажных лесах низин Северного Гондураса чрезвычайно часто встречаются дикие деревья какао. Но где бы ни находилось его первоначальное местообитание, индейцы еще задолго до Колумба заметили, что его крохотные, но сложные цветки превращаются в большие золотистые плоды, полные сладковатой мякоти и питательных семян и к тому же поднимающие бодрость духа. Эти первобытные земледельцы распространили его по всей тропической Америке от Перу до Мексики.

Хотя в настоящее время шоколад в его многообразных формах стал предметом «большой коммерции» и в Центральной Америке растут плантации отборных сортов, обеспечивающих наилучшие вкусовые качества, стойкость к заболеваниям и высокую урожайность, первые европейцы не распознали в какао возможный источник денежных доходов. Интересно отметить, как иногда удача оказывается совсем рядом и остается неузнанной. В 1502 году Колумб во время своего четвертого и последнего злополучного плавания в Новый Свет в поисках призрачных «азиатских» земель увидел и захватил большое торговое каноэ индейцев майя вблизи Роатана, одного из островов у северного побережья Гондураса. Он тщетно перебирал груз в поисках частицы тех богатств, которые одни только и могли оправдать в глазах испанской короны расходы на снаряжение его экспедиций. Ни золота, ни драгоценных камней – только ткани, медные топоры и колокольчики, глиняные кувшины с кукурузным пивом непривычного вкуса да значительное количество странного «миндаля», который индейцы, по-видимому, ценили очень высоко. Откуда он мог знать, перебирая эти красные бобы, что в будущем они станут ценнейшим продуктом пищевой промышленности?

Вновь европейцы столкнулись с шоколадом только через семнадцать лет, но зато на этот раз у них уже не могло остаться никаких сомнений, насколько это важный продукт – во всяком случае, для американских индейцев. Кастилец Берналь Диас, один из бесстрашных солдат, отправившихся с Кортесом завоевывать Мексику, сообщал, что ацтекский император Монтесума ежедневно выпивал пятьдесят золотых чаш шоколада (что сомнительно), приготовленного на индейский манер с ванилью и другими специями, взбитого в пену и охлажденного. Торквемада пытается уверить нас, что во дворце ежегодно потреблялось свыше двух миллионов фунтов шоколада, и хотя эта цифра, конечно, нелепа, шоколадные бобы тем не менее действительно составляли важную статью дани, собираемой с подчиненных областей, фигурировали в «Кодексах», имели хождение по всей стране в качестве монеты и даже подделывались – тонкие скорлупки ловко набивались глиной.

Короче говоря, они имели огромное экономическое значение для ацтекской империи.

Когда Кортес, великолепно умевший показать товар лицом, триумфально вернулся в Испанию в 1528 году, он не только привез с собой значительное количество бобов, но и, описав, как их используют мексиканцы, не преминул заметить, что такая удивительная вещь, сытная и возбуждающая, была, конечно, создана по воле Божественного провидения и дерево это, без сомнения, произрастало на радость людям и богам в райском саду.

Возможно, именно под влиянием этого мудрого суждения великий Линней, описывая это растение в 1735 году, дал ему название «теоброма», что в переводе значит «пища богов», с уточняющим эпитетом «какао» – упрощенное труднопроизносимое ацтекское слово «какахотль».

Неизвестно, когда именно шоколад впервые подали горячим и подслащенным, как его пьем сегодня мы, но этот напиток, по вкусу значительно превосходивший горькое вспененное холодное питье, был создан примерно в XVI веке. Тогда Испания еще сохраняла строжайшую монополию на продукты Нового Света. И в метрополии, и в колониях этот напиток завоевал такую популярность, что церковные власти даже обсуждали вопрос о том, не является ли грехом употребление в постные дни столь сытного и возбуждающего питья.

В Чьяпасе знатные дамы приказывали подавать себе шоколад во время богослужения, и их почтенный епископ был так этим возмущен, что издал эдикт, грозивший отлучением тем овцам его стада, которые вздумают и впредь предаваться столь суетному ублажению плоти, за что и был вскоре отравлен – во всяком случае, так сообщает Томас Гейдж, английский монах, живший в Америке.

Столь популярный напиток не мог долго оставаться исключительной собственностью одной страны, и уже в 1657 году некто Сэмуэл Пепис в Лондоне мог записать в своем дневнике: «Ходил в кофейню пить джоколатт, очень вкусно».

«Симфоническое» цветение. Иногда в тропиках наблюдается групповое цветение, когда все деревья какого-то вида согласованно зацветают в один и тот же день, словно по мановению дирижерской палочки начинает играть гигантский симфонический оркестр. И отцветают они тоже в один и тот же день. Это явление пытаются связывать с целым рядом факторов, включая перепады температуры, колебания влажности, а также грозы и даже внезапное ослабление интенсивности солнечного света. Однако широких исследований не проводилось, и никто точно не знает, чем объясняется такая синхронность.

Австралийский исследователь Дж. Хилл сообщает о групповом цветении у Eremophila – рода, к которому принадлежит ряд австралийских деревьев и кустарников. Он пишет: «Обычно на кустах с цветочными почками и плодами не видно распустившихся цветков, что может только раздразнить ботаника. Затем в один прекрасный день все кусты одного вида зацветают, но уже через несколько дней вновь обретают свой обычный невзрачный облик. У меня не было времени подробно исследовать это явление, однако мне кажется, что цветки распускаются в пасмурные дни. В австралийской пустыне они могут избежать преждевременного высыхания до оплодотворения, распускаясь только по пасмурным дням, а такие дни выпадают редко и через большие промежутки».

Групповое цветение тропических деревьев и орхидей, по-видимому, имеет много общего с «пульсирующим» цветением ситника, растущего в умеренных зонах. Все отдельные растения этого вида в данной местности одновременно раскрывают свои цветочные почки через интервалы в несколько дней без какой-либо видимой связи с изменениями погоды.