Текст книги "Адекватность"

* * *

– Мне безумно не хватало всего этого в последнее время, – улыбнулся Мердок, вспоминая начало своего знакомства с командором Дикаевым.

– Ты не мог найти хорошей текилы? – спросил Дик, хотя прекрасно понял значение слов Амоса.

– Точно, – кивнул Мердок, – Хорошей текилы, запаха хорошей сигары, интересного общения, неизвестности в расписании на завтрашний день. Наверное, это какой-то вирус, которым ты меня заразил, захватив мой «Бриз».

– Чего из перечисленного тебе больше всего не хватало? – спросил командор, с интересом глядя на Амоса.

– Всего, – твердо ответил пилот, ни на миг не задумываясь, – Ты не представляешь, какая скука быть честным и верноподданным имперцем.

– Не говори так, – качнул головой Дик, – Я считаю себя в большей степени имперцем, чем кем бы то ни было еще. Я многое ненавижу. Со многим мирюсь. Но благо Империи для меня вопрос первоочередной. Просто я не хочу пастись под дудку пастуха. Я хочу сам выбрать ту полянку, где мне придется умереть. И ты такой же, хоть и считал себя всегда честным мирным имперским тружеником. Да и сейчас еще считаешь, что бы мне не говорил.

– Где интересно сейчас Трайн? – вспомнил вдруг Амос.

– Кто?

– Трайн. Помнишь того ученого тьяйерца, который во время абордажа покусал Зверя, – усмехнулся Мердок, вспоминая вредного маленького ученого.

– А, помню. Он, в отличии от тебя, сразу слился с действительностью, – кивнул командор, – Сейчас он наверняка вовсю реализуется в исследовательских центрах Бергштайна. Ведь моя Леда сейчас принадлежит Триону.

Дик замолчал, о чем-то печально задумавшись. Мердок не решался нарушить эти воспоминания. Но командор сам нарушил их.

– Знаешь чего я сейчас хочу, может быть больше всего? – спросил он, и, не дожидаясь ответа, продолжил, – Я больше всего хочу исполнить две вещи. Отплатить по очень старым счетам и вернуть свою Леду обратно.

– Отплатить по счетам? – удивился Мердок, – Это философское желание или ты имеешь в виду что-то конкретное?

– Конкретнее не бывает, – нахмурился Дик, – Это не образное выражение. Это долг крови, который мне задолжал один совершенно конкретный человек.

Мердок неожиданно совершенно ясно вспомнил разговор с командором несколько лет назад, когда он отплатил за своего убитого пилота освежевав прямо в баре виновника этой смерти. Не хотел бы Амос ни при каких обстоятельствах оказаться кровным врагом Дика.

– За командоров Союза Пяти? – неуверенно спросил пилот.

– Возможно и за них. Этого я пока не знаю, – Дикаев сам разлил текилу по опустевшим стаканчикам, – Это мне еще предстоит выяснить. И готовый мне в этом помочь к счастью уже есть.

– Тогда…, – начал Мердок, но вдруг ответ на не заданный вопрос сам пришел к нему в голову, – Черт! Ты, верно, вскрыл конверт Хайеса?

– Я вскрыл конверт, который так долго мне вез Хайес, – подтвердил командор, – И если бы он попал ко мне раньше, многого не произошло бы, и многие остались бы сейчас живы. Прости, я не стану тебе говорить о содержимом конверта. Это только мое. И это очень личное. Я сам не представлял насколько личное.

* * *

– Ты уверен, что он прилетит? – спросил Стингрей, бросив взгляд на большие стрелочные часы, висящие над входом в небольшой уютный ресторанчик.

Агенты пришли сюда слишком рано, и теперь допивал уже по второму черному кофе.

– Непременно придет через две минуты, – ответил Фь Илъюк, взглянув на коммуникатор, – Ему это не менее нужно чем нам.

– Если его после получения твоей информации прикончат, то нам это будет совершенно бесполезно, – сказал Майкл, доставая сигареты, – Не возражаешь?

– Да, пожалуйста, – пожал плечами гурянин, – Он не тот человек. Которого можно просто так прикончить. Хотя, вы, люди, всегда слишком осложняете себе жизнь эмоциями и всяческой ежедневной хандрой. Ваша беда в том, что вы не можете жить без этой шелухи, создав покой в своих душах и воспринимая то, что дает жизнь, как должное. Вы только в своих киборгах создали то, чему, скорее всего, завидуете. Холодный разум, при нормальных, без чрезмерности, эмоциях.

– Вот это речь! – восхитился Стингрей, – И это ты философствуешь об эмоциях? Уж я-то видел, каким ты бываешь нормальным, без чрезмерности. Мне не вешай лапшу.

– А я и не говорил, что не подвержен эмоциям. Я только сказал, что всему свое время. Я бешусь в бою, плачу, когда гибнет друг, смеюсь, когда мне весело. Но какой смысл расстраиваться, когда нет в досягаемости причины эмоций. Зачем я буду тосковать о Гуре, если знаю, что он далеко, и, даже если я залью слезами все вокруг, ближе он не станет

– Ладно, философ, все это я уже слышал и не спорю, что нервы у вас гурян покрепче, чем у многих. Но не говори, что люди такие плаксы, а то кто-нибудь может в это поверить.

– Вот так всегда, – усмехнулся Фь Илъюк, – Ты даже спорить не хочешь. А между тем, это самый надежный способ убить время.

– Конечно, – согласился Майкл, – Но, уверен, что желание убить тебя возникнет у меня гораздо раньше, чем умрет это время. Хотя, тебе повезло, ожидание кончилось.

Он кивнул в сторону входа, где появились двое людей. Оба были высокими и широкоплечими. Но у одного из них вместо одной ноги и одной руки были вживленные протезы, а глаза заменяла высококачественная оптическая система видения, подобно той, что ставили на некоторых моделях киборгов. Второй отличался гривой черных как смоль волос и такого же цвета, аккуратной бородкой.

– Возвращаясь к разговору об эмоциях, заметь, мы гуряне чаще других занимаем места, где необходимы здоровые эмоции и устойчивая психика, – зашептал гурянин, глядя на направляющихся в их сторону людей, – Многие великие воины вышли из нашего народа. Возьми хоть адмирала Баука.

– Не спорю, адмирал Баук великий воин, ставший при жизни легендой, – ответил с улыбкой Стингрей, – Но ты забыл один небольшой ньюансик. Это вы подписали мирный договор, поняв, что у такого вида, как мы, выиграть невозможно.

Это был запрещенный удар, так как любой гурянин болезненно относился к проигранной Гуром войне. Однако Фь Илъюк прекрасно знал истинное отношение Майкла и к нему лично, и к его народу.

– Это потому, что во всей вселенной нет другой расы, где процент идиотов и непредсказуемых сумасшедших личностей так же велик.

– Это ты про гурян?

– Это я про вас, идиот, – засмеялся Фь Илъюк.

– Мир вашему дому, господа! – заговорил подошедший человек с протезами, – Надеюсь, вам сопутствует удача.

– Мир вашему дому! – ответил Фь Илъюк, – Рад видеть вас, господин Дикаев в целости и здоровье. Агента Стингрея вы знаете лично. А кто ваш спутник?

– Взаимно рад видеть вас обоих, – кивнул Дик, в ответ на кивок Майкла, – Это Стивен Хайес, мой первый помощник во всех делах. Теперь самое время перейти к делу.

– Согласен. Насколько я понял, вас интересует судьба остальных командоров из Союза Пяти, – толи спросил, толи подтвердил гурянин.

– Это так, – кивнул командор, – Я не слишком хорошо осведомлен в отношении этих трагических событий. А вы, как я понял, были и свидетелем и непосредственным их участником.

– Да. И это было связано с нашим общим другом научного толка. Мне необходимо было устранить эту проблему, – начал рассказ Фь Илъюк, – Первым, кто помогал нам в этой работе и сделал очень многое, был командор Инь Огыюк. В тот момент в Трионе уже назрела напряженная обстановка в отношениях между властью Триона и Союзом Пяти. Командор Рагон, ставший главнокомандующим вооруженными силами Триона буквально обложил ваших друзей со всех сторон. И даже, если бы повода начать против них боевые действия не нашлось бы, его наверняка выдумали бы. Возможно, этим поводом в тот момент и оказался я со своей операцией.

– Каким образом? – заинтересовался Дикаев.

– Командор Инь Огыюк согласился оказать нам реальную помощь на Глоте. Я был в сопровождении небольшого отряда призванного обеспечить мне поддержку. А командор помог нам попасть в Глондор с оружием и всей экипировкой. Несколько позднее он договорился с нашим общим другом о встрече за городом. На этой встрече он и был убит, вместе со всеми сопровождающими его бойцами. А вскоре, после его убийства, остальных командоров сначала лишили прикрытия, уничтожив или захватив их корабли, а потом загнали куда-то в глушь. Больше о них ничего не известно. Но это вполне в духе наших общих «друзей».

– Да, – вздохнул командор, – Я предполагал услышать что-то в этом роде. Но все же надеялся, что все окажется не столь явным и примитивным.

– Уверенность в своих силах и безнаказанность не способствует изобретательности в избрании методов решения проблемных вопросов. Тем более, если добавить к этому уверенность в том, что информация об этих событиях никогда не выйдет за пределы Глота.

– А как, кстати, вы сумели выбраться? – поинтересовался, молчавший до этого момента, Хайес, – Вряд ли армейская операция не вызвала ответной адекватной реакции.

– Вызвала. Только командир группы сумел их обыграть. Пожертвовал своими бойцами, но сумел, – пояснил гурянин.

– Хорошо, друзья, – поднялся командор Дикаев, – Мы узнали все, что только можно было пожелать. Сейчас разрешите откланяться.

– Вы не желаете перекусить? – спросил Стингрей.

– Благодарю вас, – качнул головой Дик, – У нас есть действительно неотложные дела. Надеюсь, мы еще не раз встретимся, как добрые друзья. Вот тогда обязательно угостим друг друга за добрым дружеским столом.

* * *

Внизу начался нешуточный бой между пытающимися закрепиться имперцами и двумя отрядами трионских солдат, которые выдвинулись из их и ближайшего к ним укрепления. На крышу уже выбрались те несколько разумян, которых удалось завербовать на начало восстания.

– Надо помочь имперцам, а то их отбросят! – крикнул из турели Радугдт.

Он не мог отвлечься от охраны люка, боясь появления «призрака» или тех, кто воевал на стороне Триона не за страх.

– Огонь! – завопил Санчес, упираясь локтями в парапет и ловя в прицел «элки» мечущуюся огромную спину «зверя».

Не дожидаясь разъяснений, все, кто находился на крыше, открыли шквальный огонь, если только можно было назвать шквальным огонь из плазменных полуавтоматических винтовок. Со стороны трионцев немедленно появились жертвы. Не ожидавшие удара в спину, они были совершенно открыты для засевших на крыше стрелков. Можно было ожидать должное имперцам. Их сержант – худой невысокий человек, мгновенно сориентировался и, перестроив оборону, двинул отделение тяжелой пехоты в сторону поддержавшего их укрепления.

– Они идут к нам, – взвился вдруг Реззер, – А внизу еще есть не наши. Они будут стрелять.

– Точно. И эта тварь не вылазит, – согласился Санчес, – Мы одного завалили. Айда второго прикончим.

Он шагнул к лестнице и Дан двинулся следом за ним.

– Я с вами, – предложил невысокий толстый гурянин, который помогал им справиться с первым «призраком».

– Пошли, – кивнул Реззер, и гурянин первым скользнул по лестнице вниз.

Они успели спустится лишь на несколько ступенек, когда сумерек верхнего этажа вспорола очередь зеленых импульсов из «Макфайр 3000», которым был вооружен их бессменный надсмотрщик. Только чудом, пролетев между ними, импульсы никого не задели.

– Сука!!! – заорал Реззер, съезжая по лестнице, словно с горки и без остановки паля из своей винтовки.

Очередная очередь веером разошлась над лестничным пролетом. Один из импульсов, едва коснувшись, больно опалил плечо Дана. Но он не выбросил оружия, и не изменил направления движения. Напротив, он перестал палить во все стороны. Теперь он увидел затаившегося в углу за проявившейся тушей убитого «призрака» врага. Взгляды их встретились, и не смотря на сумрак, Дан был абсолютно уверен, что они смотрят друг другу прямо в глаза. И еще в одном он был совершенно уверен – в том, что сейчас не промахнется. Реззер был спокоен и собран, как когда-то на ринге. Надсмотрщик шевельнулся подводя прицел и Дан выстрелил. Словно в замедленной съемке он видел россыпь приближающихся зеленых импульсов и один единственный удаляющийся желто– белый сгусток выстрела его «элки». Реззер даже не пытался увернуться. Он просто стоял и смотрел, как медленно зеленые импульсы минновали его, выбивая куски камня из стен. Так же медленно желтое пламя настигло гурянина, вгрызаясь в его живот, отшвыривая к близкой стене. Спустившись до конца лестницы Дан подошел к подстреленному врагу. Гурянин сидел, опершись спиной о стену и не отводя удивленных глаз от убившего его человека. Кровавая пена выступила на его губах.

– Миротворец…, – прохрипел умирающий с последним выдохом и затих, глядя в вечность стекленеющим взглядом.

Шагнув мимо Реззера, Санчес наклонился и прикрыл рукой глаза погибшего врага.

– Ну ты прямо парень из вестерна, – уважительно пробормотал детина, – Такая дуэль. А еще придурялся. Стрелять, дескать, не умею.

– Нам надо спешить, – подал голос, оставшийся у лестницы гурянин.

Он хотел сказать что-то еще, но жуткая невидимая сила подняла его в воздух, буквально разрывая тело пополам. Реззер, опять почувствовав леденящий сердце ужас от врага, которого нельзя увидеть, опустился на колено, начиная беспорядочную пальбу. Теперь он сам, как минуту назад гурянин прятался за тушей «призрака», слабо надеясь на ее защиту. Санчес в своей истеричной скорострельности сейчас не уступал своему товарищу, стоя рядом. Они палили без остановок, ничего не слыша и не видя вокруг. Потом, Дан вдруг понял, что за шумом стрельбы не слышит визга монстра, как это было в первый раз.

– Стой, Санчес! Погоди палить! – крикнул Реззер, поднимаясь с колена, – Тише!

Детина послушно замер, прислушиваясь и приглядываясь. Сначала ничего не происходило, но затем по лестнице зазвучали голоса и шаги.

– Эй! Есть, кто живой! – крикнул кто-то сверху, – Эй, Дан, Санчес, вы живы?

– Тут мы! – ответил Санчес нерешительно, словно боясь голосом привлечь монстра.

– Вам помочь? Там еще остался кто? – посыпались сверху вопросы, – Вы там по кому палите?

– А где «призрак»? – спросил в ответ Дан, догадываясь уже о том, что услышит в ответ.

– Его Радугдт завалил. Эта тварь, как вы внизу палить начали, наверх выскочила, – пояснил появившийся на лестнице и опасливо оглядывающийся тьяйерец, – Ну его тут же и расстреляли. Нам даже пальнуть не довелось, так Радугдт его и приложил. А тут больше никого нет? А то имперцы уже у дверей.

– Может быть кто-нибудь и засел внизу, но это сейчас неважно, – Дан решительно прошел по помещению к двери и отключив замок, распахнул тяжелую бронированную створку двери.

– Мир вашему дому, кто бы вы ни были! – поприветствовал стоящий на самом пороге тот самый невысокий худощавый сержант.

Он был намного ниже Реззера, а смуглое лицо с тонкими чертами, выглядело злобным.

– Заходите, – пригласил Дан, посторонившись, – Мы перебили, похоже, свою охрану.

– Молодцы, – кивнул сержант и повернулся к своему отделению, – Двое с роботами усилить укрепления. Расчет с «драконом» здесь, в десяти метрах от входа. Роботы освободятся, тогда окопаетесь. Остальным в укрепление. Первый десяток на крышу. Капрал с ними. Остальные….

– Извините, – перебил Реззер, – Мы не знаем, не осталось ли кого из врагов на нижних ярусах.

– Хорошо, – согласился сержант, – Вы трое, проверить нижние ярусы. Остальным разобраться и благоустраиваться. Быть готовыми к отражению атаки. Связист, кричи дому. Сообщи, что мы зацепились.

Сержант последним вошел в укрепление, предварительно бросив взгляд на начавших работы снаружи пехотинцев и роботов-строителей. С крыши раздавались ленивые, редкие выстрелы – бывшие пленник стреляли в уцелевших солдат Триона, которые отходили к соседнему укреплению.

– Вы нам здорово помогли, – заговорил сержант, снимая тяжелый и массивный шлем, – Как вас зовут?

– Меня? – стушевался Реззер, – Я не один был. Меня зовут Дан Реззер.

– Отлично, – сержант миролюбиво улыбнулся, отчего его лицо не стало выглядеть менее злобным, – Я сержант Ро Луиш Фигу. Мобильная пехота Свободного Легиона. Вы военный?

– Нет, – мотнул головой Дан, – Я никогда….

– Странно, – перебил его сержант, – Ваше лицо мне очень знакомо. Думал может встречались где. Но это не важно. Пойдем смотреть наше укрепление.

* * *

Немного успокоившись, Лакаскад принялся за работу. Первым делом он связал оглушенной девушке руки, оставив ноги свободными. Сначала он хотел еще и стреножить ее, как стреноживают коней, что бы они не могли далеко и быстро убежать. Но потом передумал. Руки ей он завязал спереди, что бы она могла при необходимости хотя бы напиться или смягчить ими удар при падении. Затем он проверил тело пилота, которого недавно расстрелял.

Конечно, признаки, по которым можно было судить о жизнедеятельности организмов имперских рас, могли не подойти к этому гранисянину. Но было уж очень похоже, что пилот отправился в свой последний полет, в мир иной. Пип осмотрел его и оттащил чуть в сторону, к ближайшему кустарнику. Затем спокойно и деловито он начал осматривать и обыскивать вражеский штурмовик. Вскоре он уже отыскал множество полезных вещей. Среди них были четыре коробки более всего похожие на аптечки, два больших пакета с сухим пайком, отличный, похожий на мачете, большой нож, и пакет для выживания. Ленокс нашел и благополучно вскрыл контейнер с парашютом, размещенный за спинкой одного из кресел и вырезал из парашютной ткани подобие заплечного мешка. В этот мешок он и упаковал все найденное, за исключением одного из сухих пайков. Прихватив мешок и открытый пакет с едой, пилот вернулся к девушке, которая к этому моменту уже пришла в себя и теперь с ненавистью смотрела на своего захватчика.

– Не смотри так, – отмахнулся Пип, – Я тебя сюда не звал.

Неожиданно он заметил, что ее карманы топорщатся от лежащих в них неизвестных предметов. Он вспомнил, что в суматохе не обыскал ни ее, ни ее убитого напарника, и теперь с ужасом представил, что вражеские штурмовики ужу несутся на зов активированного тревожного маяка, лежащего в одном из ее карманов. Бросив мешок с найденными сокровищами и пакет с едой, Ленокс полез проверять ее карманы. Девушка забилась, испугавшись его действий, но он прижал ее к земле и торопливо обыскал.

Прибор, смахивающий на электронно-механический компас-топограф. Коробочка со спрессованными травяными палочками, больше всего похожими на тонкие сигары. Раскладной многофункциональный нож. Все это без покоилось в карманах гранисянки, действительно представляя ту или иную угрозу для его жизни. Палочки и нож Пип бросил в мешок, а непонятный прибор растоптал. Потом уселся неподалеку от нее и вновь занялся пакетом с едой. Девушка, поняв, что ей пока ничего не угрожает, успокоилась, лишь продолжая со злостью следить за Леноксом.

Пип с любопытством рассматривал ее, попутно изучая содержимое сухого пайка. перед ним сидела хрупкая, перепуганная и обозленная девушка с огромными, как в мультфильмах хентай глазами и нечеловечески красивыми чертами лица. Пилот с изумлением разглядывал это беззащитное с виду существо, невесть как попавшее в эту жуткую бойню, где и мужчины часто бывают жалкими и бессильными. Она отвернулась, смахивая слезинку с глаз. Ленокс вдруг ощутил что она знает и видит все, что творится в его голове. Наваждение было таким сильным, что он тряхнул головой, отгоняя от себя эти глупые мысли.

Вскрытый пакет явил его взору обильное разнообразие продуктов. Большая часть очень походила на аналогичные продукты в имперских пайках. Конечно с пищей чужих было все совсем не просто. Ведь то, что было для них съедобным и вкусным, вполне могло оказаться смертельно ядовитым для человека. Но другой доступной пищи у него не было, а Пип был смертельно голоден и вымотан длительной дорогой по лесу и последствиями падения. Он уже чувствовал тошноту – первый явный признак отравления организма молочной кислотой, с избытком выделяющейся в мышцах, при переутомлении и отсутствии питания.

Ленокс так сильно хотел есть, что руки его тряслись, раскрывая упаковку галет. Пилот понимал, что просто не сумеет сдержать себя. Осторожно откусив маленький кусочек печенья Пип начал тщательно пережевывать его, прислушиваясь к своим ощущениям. Галета была вкусной, хотя и обладала немного странным вкусом. Словно сделали ее из семечек подсолнуха, отжатых и не подслащенных. Слюна мгновенно заполнила рот так, что тонкая струйка ее скользнула от уголка рта по подбородку. Ленокс обтер подбородок рукавом, и больше не мучаясь сомнениями, засунул всю галету в рот. Остальная пища, уложенная в пакете в виде разнообразного желе и жидкостей, была упакована в большое разнообразие тюбиков и пластиковых баночек разного размера и разноцветными этикетками. Это выглядело немного опаснее галет, и Пип не решился продолжить эксперимент, по дегустации чужой пищи. Хрустя галетами он вспомнил про девушку. Оставив галеты себе, он поднялся и положил вскрытый пакет с едой перед ней.

– Поешь. Нам долго идти, – сказал он, словно девушка могла понять его речь.

Вернувшись на свое место Ленокс, продолжая жевать, ненавязчиво наблюдал, как она, успокоившись и приняв верное решение, занялась поглощением содержимого пакета. Голодная слюна кончилась и теперь пересохшим горлом, Пип почувствовал жажду. Но простой воды нигде не было, и он решил терпеть. Поднявшись, пилот обошел всю небольшую поляну еще раз, проверяя, не упустил ли из виду чего нибудь полезного. Потом он вновь, на этот раз уже совершенно уверенно, сориентировался на местности, определяясь с направлением расположения подразделения обеспечения.

– Поднимайся, пора двигать, – скомандовал он, подтверждая свои слова жестами.

Он даже помог ей подняться, легонько подтолкнув в нужную сторону. Сейчас Ленокс не сумел бы ответить и самому себе, для чего он потащил ее с собой. Гораздо практичнее было бы просто пристрелить этого вражеского пилота. Или, что бы не пачкать руки кровью, оставить ее на поляне, у вражеского штурмовика. Но Пип потащил ее с собой, создавая самому себе дополнительные проблемы.

* * *

Терпкий аромат травяного сбора витал в теплом воздухе огромной комнаты. Бергштайн расслабленно лежал на разогретом ложе, вырезанном из массива камня. Юная гурянская девушка-клон неторопливо и обстоятельно делала хозяину пенный массаж. Под ее умелыми пальцами Халил Амат чувствовал каждую мышцу и каждую клетку своего тела. Этот массаж дарил множество совершенно противоречивых ощущений. Генетик чувствовал расслабленность и возбуждение одновременно, ему было иногда больно, но при этом безумно приятно. Халил Амат любил такой массаж, когда его тело, хорошенько разогретое теплом камня, превращалось в тесто. И из этого теста умелые руки массажистки лепили его почти заново. Девушка набрала в большой кувшин прохладной воды и омыла расслабленное тело. Вода была именно прохладной, бодрящей и освежающей, но не шокирующе холодной.

– Господин желает что-нибудь еще? – спросила девушка, покорно встав возле его изголовья на колени.

– Нет. Иди пока. Я позову, – ответил Бергштайн, которому не хотелось сейчас даже говорить, – Впрочем.… Приготовь мне травяного чаю. Туда принесешь, на кресло.

Еще несколько минут понежившись на горячем камне, генетик почувствовал, что нуждается в отдыхе от тепла. Он неспеша поднялся и прошел через небольшую дверь в соседнюю комнату. Здесь находилась крытая оранжерея, с прозрачным куполом потолка. Климат-контроль сохранял воздух свежим и чистым, именно на той грани, чуть ниже которой становилось холодно. Множество, тщательно подобранных растений создавали такой фон ароматов, что хотелось дышать полной грудью. Среди всего этого великолепия громоздилось массивное кресло, или вернее, причудливо изогнутая кушетка, на которой можно было полусидеть – полулежать. Едва Халил Амат опустился на это ложе, как появилась девушка – клон, что недавно делала пенный массаж. Она несла поднос с небольшой чашкой, ажурным чайником и коробкой любимых сигар Бергштайна. Кто-то рассказывал, что семена табака используемого для этого сорта сигар были вывезены со старой доброй Земли, где их растили на никарагуанских плантациях. Но Бергштайну просто нравился этот сорт дунгийских сигар. И ему было абсолютно плевать, откуда там взялись эти семена, как, впрочем, и само их странное название «Черчиль». Генетик принял от гурянки наполненную чашку ароматного травяного чая и с удовольствием втянул в себя запах травяного сбора.

– Прости, господин, – заговорил появившийся слуга, совершенно несчастный оттого, что вынужден беспокоить хозяина, – К вам прибыл тот, кого вы желали видеть.

– Так быстро? – удивился генетик, нисколько не гневаясь на слугу, – Зови.

Он сделал девушке знак, и она стремительно и бесшумно удалилась. Бергштайн вынул из деревянной коробки сигару, неторопливо погладил, лаская ее пальцами и прислушиваясь к качеству скрутки покровного листа. Коснулся кончика губами, что бы ощутить привкус еще не зажженной и не разогретой сигары. В комнату вошел невысокого роста гурянин. Он был довольно молод и не отличался массивностью телосложения. Скорее наоборот – был поджар, словно бегун на длинные дистанции. Но в каждом его движении сквозила уверенность опытного и опасного хищника.

– Мир твоему дому, – промолвил он негромко, слегка склоняя голову, – Ты желал со мной встречи и я пришел.

– Ты быстро пришел, – улыбнулся Халил Амат, кивая гостю в ответ.

– Мы деловые разумяне, а значит надо обсуждать появившуюся тему или сразу отказаться. Зачем тянуть время, если знаешь оппонента.

– Ты прав. Присаживайся. Или можем пройти в кабинет, – Бергштайн, пустил, наконец, в ход гильотинку и, придирчиво осмотрев срез сигары, чиркнул спичкой.

– Не стоит искать удобного места для делового разговора, если не желаешь отвлечь собеседника, – улыбнулся гурянин, – К тому же в кабинете мы будем говорить обстоятельнее и дольше. А, как известно, в длинных разговорах наполовину убивается мысль. Мы быстро обсудим все, и каждый займется своими делами

– Ты слишком много общался с дакхаррами, друг мой, – сказал Бергштайн, качая головой, – Хотя, главное, что бы ты не разучился работать, так как только ты это умеешь.

– Все, что делаешь, надо делать хорошо, даже если совершаешь безумство, – усмехнулся гурянин, – Надеюсь, ты не для приятной беседы меня пригласил?

– Хорошо, хорошо, – согласился генетик, – Я действительно не для светской беседы пригласил тебя. У меня очень серьезное для тебя поручение. И я хотел бы, что бы ты сделал все как обычно без шума, пыли и посторонних глаз.

– Невозможно достигнуть абсолютного совершенства, потому, что нельзя совершить абсолютно невозможное, – сказал гурянин, присаживаясь на предложенный стул, – Но стремиться сделать это можно и нужно. Назови цели, и мы закончим эту беседу.

– Приятно иметь с тобой дело, друг, – улыбнулся Бергштайн, – Мне нужны несколько разумян. Вот список. Здесь все.

– Не беспокойся, все будет так, как ты желаешь. Считай, что вопрос решен, – кивнул гурянин, пряча маленькую электронную карточку в карман, – Пусть благословит тебя Архтанга. А теперь я должен идти. Мир дому твоему!

* * *

Космопорт Литл Гринда не мог похвастаться тем, что через него проходит поток пассажироперевозок, соизмеримый с крупнейшими портами Империи. Но и маленьким захолустным портом он тоже никогда не был. Обычный среднеразмерный имперский порт с таким же обычным толкущимся и суетящимся пестрым разношерстным народом. Кто-то торопился в деловую поездку, кто-то предвкушал хороший отпуск. Новые встречи, деловые проводы, прощания на неделю и навсегда. Одним словом все как в любом другом из сотен космопортов Империи.

Итен Ковалюк всю свою жизнь провел в Литл Гринде, не считая это место провинциальным захолустьем. Скорее даже напротив, он был горд, что именно такие планеты, города, люди и являются «солью земли». Здесь он вырос, зная всех соседей в квартале почти как родственников. Здесь его проводили в армию на полгода. Вернувшись со службы в роте обеспечения боевых подразделений мобильной пехоты, он стал практически героем своего квартала. Может и не Герой Империи, но по местным меркам, пожалуй, ничем не хуже. Средств на колледж не хватало. Да и стоит ли такому крутому парню гнить над учебниками? Тем более, когда вокруг так много более приятных вещей и соблазнов. Теперь Итен нашел свое призвание. Он стал одним из лучших «полевых» сотрудников службы безопасности космопорта Литл Гринда. А дома ждала самая красивая девушка из его класса. Пусть и потерявшая большую часть своей красоты – двадцать лет после выпуска в школе, и трое детей, не те факторы, которые добавляют красоты во внешность женщины. Но для Ковалюка она оставалась все той же хорошенькой одноклассницей. Одним словом, жизнь вполне удалась. Единственное, что иногда омрачало настроение Ковалюка, так это его имя. Итен. Почему родителям не пришло в голову назвать его Джо или Бил. Да мало ли красивых и мужественных имен. А имя Итен совсем не такое. Оно мягкое, скорее даже женское, как считал он. Итен. Что-то на грани приличия для мужчины.

Рация ожила, заговорив голосом старшего смены:

– Всем свободным полевым игрокам немедленно явиться к пятому товарному доку.

– Что там еще стряслось? – спросил сам у себя Итен, – Неужто какой нелегал в товарном трюме к нам пытается пробраться.

Он, не слишком торопясь, но и не пренебрежительно медленно, направился к указанному доку. Сотрудник службы безопасности суетящийся и бегающий выглядит совсем несолидно и даже глупо. А уж Ковалюк умел держать себя именно так, как надо. Он шел уверенным шагом, слегка покачивая дубинкой-шокером. Незыблемый. Сильный. Надежный.

– Что там случилось? – спросил Итен у собравшихся в районе створов дока коллег, которые подошли чуть раньше его.

– Частный транспорт из Вольного Мира. Вроде груз продуктов.

– А чего переполох такой? – изобразил спокойное легкое удивление Итен.

– Да, вроде, с сопроводительными у него не все в порядке. Молодой диспетчер заметил. Но, может, напарился просто к концу смены. Сейчас причалит и проверим.

– Эти молодые вечно прогнуться хотят, – заметил с пренебрежительной улыбкой Ковалюк, – Ни опыта, ни знаний, но хочется показать, что хлеб не зря ест. Или, того хуже, решил выслужиться на повышение.

– Да уж. Он ошибку в документах нашел, а мы тут бегай. Надеюсь что действительно, что-то нечисто у этого торговца.

– Тогда уж мы его прищучим, – кивнул Итен, представляя, как ему торжественно вручают грамоту за задержание контрабандиста.

Красный огонек индикатора над створами шлюза сменился на желтый и почти тотчас загорелся зеленым. Створы скользнули в стороны, открывая взору проход в старый транспортный корабль. Эта груда металлолома была столь древней, что казалось будто больше никакая сила не сумеет заставить его двигаться самостоятельно.