Текст книги "Преподобный Венедикт Нурсийский. Свет Темных веков"

1. Лев Марсиканский
(Леон Остийский)

Лев Марсиканский родился незадолго до середины XI в.; его родители – их звали, вероятно, Иоанн и Ацца – принадлежали к высшим кругам Марсики. Во всяком случае Лев был не единственным в семье, кто добился чего-то в Церкви: его дядя Иоанн был епископом Соры, а брат – тоже Иоанн – был монахом в Монте-Кассино. Сам Лев поступил в монастырь, когда ему едва исполнилось 14 лет – между 1060 и 1063 гг.;там его наставником в период послушничества был Альдемарий, прежде нотарий Ричарда I Капуанского, а впоследствии аббат Сан-Лоренцо. В последующие годы его талант, по всей видимости, был замечен; по крайней мере, «тот Leunculus», то есть «малыш Лев», которого Альфан Салернский с похвалой упоминает в своих стихах, вполне мог быть нашим историком, да и аббат Дезидерий, очевидно, принял его в свое тесное окружение. Лев был библиотекарем, следил за книжной продукцией скриптория и благодаря своему хорошему знанию монастырской традиции выступал поверенным на крупных процессах, который Монте-Кассинский монастырь возбуждал против других церквей. Такие дела неоднократно приводили его на папские Соборы: впервые, по-видимому, в ноябре 1078 г. на Латеранский Собор, затем в сентябре 1089 г. на Собор в Мельфи, в марте 1093 г. – в Трою, в 1097 г. – в Рим, в сентябре 1098 г. – в Беневенто, в октябре 1098 г. – в Бари. Урбан II научился, таким образом, его ценить и некоторое время держал при себе: так, в октябре и ноябре 1098 г. мы находим Льва среди провожатых Папы в Беневенто и Чепрано, и в те же годы он действовал также «на службе у господина Папы» в Кампании и Мари-тиме. То, что он принадлежал теперь в собственном капитуле к виднейшим его членам, почти само собой разумеется; об этом среди прочего свидетельствует его подпись на грамоте аббата Одеризия I. Наверное, между 1102 и 1107 гг. он был назначен кардиналом-епископом Остии/Веллетри, именно поэтому многие хронисты и историки именуют его Львом Остийским.

Как таковой он впервые появляется в папской грамоте от 7 сентября 1109 г. В политическом плане он выступает на сцену в кризисном 1111 г. Когда 12 февраля Генрих V захватил в плен Пасхалия II и большую часть кардиналов, Лев и Иоанн, епископ Тускуланский, смогли бежать и помочь римлянам организовать сопротивление немцам. При коронации 13 апреля Лев не только помазал императору междуплечье и правую руку, как того требовал порядок, но также взял на себя обязанность произнести посвятительную формулу, которую следовало бы произнести отсутствовавшему епископу Альбанскому. Несмотря на это, он в последующие недели примкнул к партии, которая не хотела мириться с договором у Маммольского моста и из-за этого упрекала Папу. Пятого июля Пасхалий высказал по этому поводу письменное порицание ему и другим кардиналам. Лев участвовал также в составлении документа, посредством которого на Латеранском Соборе в марте 1112 г. была осуждена т. н. «привилегия». Между тем, правда, он явно пошел на уступки. Так, в сентябре или в начале октября 1111 г. он по поручению Папы ходил в Монте-Кассино и передал братьям приказ не подчиняться более аббату

Хроника из библиотеки Монте-Кассино

Бруно (епископу Сеньи), непримиримому григорианцу. Двадцать четвертого (?) января 1112 г. он освятил один или два алтаря в Сан-Лоренцо в Луцине, опять-таки с согласия Папы Пасхалия II. Тринадцатого февраля 1113 г. засвидетельствовано его присутствие в Беневенто, а 16 октября 1113 г. – в Ферентино. Он подписал еще несколько папских грамот: от 25 февраля 1114 г. – в Риме, от 28 мая 1114 г. – в Тивере и от 5 июля 1114 г. – в Риме. Двадцать второго мая 1115 г. он умер. Из его наследия сохранились литургическая книга с календарем святых и некрологом, а также Exultet-Rotulus (свиток с гимнами – примеч.): оба принадлежат к числу прекраснейших образцов письменного и изобразительного искусства Монте-Кассино.

Этот рассказ знакомит нас с нравами, царившими тогда в Монте-Кассинском аббатстве. Хотя обстоятельства сложились так, что Карломан уехал во Францию и умер там, но, согласно воле умирающаго, его прах был доставлен в Монте-Кассинский монастырь. Под сенью Монте-Кассинской обители вскоре нашел себе успокоение и лангобардский король Раткис.

Его жена и дочь последовали его примеру, приняли монашество и выстроили в долине, расположенной у подножия Монте-Кассинской горы, собственный монастырь. «И до настоящего времени, – говорит епископ Леон в своей хронике, – на довольно близком расстоянии от аббатства существует виноградник, который всеми называется виноградником Раткиса. Некоторые из наших монахов утверждают, что этот виноградник и насадил, и обрабатывал сам король».

В аббатство постоянно вступали богатые и выдающиеся своим положением в свете лица. Они жертвовали свои земли, отпускали рабов на свободу и потом селили их на монастырских землях, ставя их в зависимость от монастыря. Само аббатство расширялось и основывало новые монастыри в долине, омываемой рекой Гарильяно. На земли этих монастырей из окрестностей стекались колоны (арендаторы земли – примеч.) и охотно становились монастырскими вассалами. Монастырские башни не угрожали им, а служили надежной защитой против вражеских нападений. Стекавшееся сюда население получало и труд, и покой, и христианскую жизнь.

В это время владычеству лангобардов в Италии был нанесен решительный удар. Власть над большей частью Италии перешла в руки Карла Великого. Тот в конце VIII столетия посетил Монте-Кассинское аббатство, подтвердил особой грамотой его права на владение зависящими от аббатства землями и обителями, дал монахам обители титул «капелланов империи», а аббату – титул «архиканцлера». Кроме того, он даровал аббату особую почесть: перед ним могли носить в торжественных процессиях императорское знамя. Все эти почести указывали на то, что великий государь понял и оценил всю пользу, приносимую обителью. Уже вернувшись к себе домой, он отправил к Монте-Кассинскому аббату письмо с просьбой выслать как для него лично, так и для надлежащаго распространения экземпляр «Правила жизни монашеской». Этот экземпляр, как уже упоминалось, впоследствии был утрачен. Долго великий правитель не прерывал сношений с обителью. Так, он вступил в переписку с иноком Павлом Диаконом, автором» Истории лангобардов». Вот что писал ему Карл в стихотворном послании: «Отправляйся, – обращается он к своему письму, – отправляйся, лети как можно быстрее через леса, холмы и долины, долетай до святой обители блаженного Венедикта. Там ожидает верный отдых всех тех, кто приходит туда утомленным. Там гостю в изобилии предлагаются овощи, рыба и хлеб; там он находит благочестивый покой, смирение и прекрасное согласие братии…

Карл Великий. Скульптура в монастыре Монте Кассино

Передай мое приветствие отцу аббату и его инокам и, передавая моему дорогому Павлу самые нужные поцелуи мои, перескажи ему много раз мои добрые пожелания».

Стекавшиеся в монастырь богатства давали аббатам полную возможность украшать его. К примеру, тринадцатый аббат Монте-Кассинской обители построил роскошную церковь, описание которой сохранилось в хронике того же Льва Остийского. Она представляла собой продолговатую залу с потолком из кипарисового дерева. Двадцать четыре мраморные колонны поддерживали потолок. Стены были частично выложены драгоценным мрамором, частично покрыты живописью. Пол был составлен из разноцветного мрамора. Перед входом в церковь был устроен портик на шестнадцати колоннах. Золотые и серебряные предметы довершали убранство. Сколько было потрачено на эту постройку труда и денег, можно судить уже по тому, что строителям пришлось прежде всего осушить почву для строительства.

Аббатство продолжает процветать и увеличиваться при следующих аббатах, но вместе с тем, над ним собирается новая гроза. В первой половине IX в. арабы заняли Сицилию и оттуда стали вторгаться в Италию. Помогали им и раздоры южно-итальянских герцогов, которые нередко сами призывали их в свою страну.

До 884 года набеги арабов не приносили вреда Монте-Кассинскому аббатству. Последнее временами терпело нападения южно-итальянских владетелей, которые при случае грабили его. Особенно часто тревожил аббатство своими нападениями Сиконольф; в хронике Льваа Остийского целая страница посвящена только перечню предметов, похищавшихся при подобных нападениях: крали золото, драгоценные камни, серебро и огромные денежные суммы. Все это, свидетельствуя о несчастьях, которые переживались монастырем, говорит в то же время и о тех богатствах, которые хранились в его ризнице. Интересные бытовые подробности сообщает летописец, повествуя об опасности, которая однажды грозила монастырю со стороны арабов еще до 884 г.

Осада арабами итальянской крепости. Средневековая миниатюра

Разорив Рим, арабы приблизились к монастырю. На этот раз монастырь был спасен страшной непогодой и небывалым разливом реки. Добравшись до реки, – рассказывает хроника, – арабы не перешли через нее, хотя она и была маловодна, а расположились станом на ночь за рекой. «Когда весть об этом дошла до слуха братии, когда все увидели, что им угрожает внезапная и ужасная смерть, объятые превеликим ужасом, босые, посыпав головы пеплом, с пением молитв, они собираются у гробницы прп. Венедикта. Они молят Бога, чтобы Он милостиво принял к Себе души тех, чьи тела судом Своим обрек на внезапную смерть. Всю эту ночь братия бодрствовала и молилась». Все это так просто, но вместе с тем так ярко описано в хронике, что невольно переносишься воображением в толпу этой молящейся братии. Аббату, – продолжает хроника, – явился один из его умерших предшественников и обещал ему именем прп. Венедикта спасение. «И вот, приблизительно около утрени, небо, которое раньше было необыкновенно ясно, внезапно покрывается густыми черными тучами, сверкает молния, гремит гром, и проливается такой сильный дождь, что река выходит из берегов и широко разливается». Враги были поражены этим явлением, но все еще не теряли надежды пробраться в монастырь: они метались по берегу, искали лодки, но нигде не находили их. Летописец заканчивает свой рассказ с эпической наивностью: «Так как они люди варварского, жестокого нрава, то, шумя, скрежеща зубами, стали в неистовстве грызть пальцы на руках». Так и ушли они на этот раз ни с чем.

Рядом с подобными повествованиями в монастырских хрониках встречаются эпизоды и другого характера. Вот как, например, описывается религиозная процессия, совершавшаяся на Монте-Кассинской горе в пасхальную неделю;

«Процессию совершала вся братия, как из монастыря, расположенного внизу, так и из находящегося наверху; облаченные в священные одежды иноки брали с собой золотые кресты, употребляемые при процессиях, кадильницы, подсвечники

с восковыми свечами, Евангелия, мощехранительницы и различные украшения и драгоценности церковные. И поднимающиеся наверх, и спускавшиеся вниз сходились на середине горы у построенной здесь церкви, как бы у царства св. Петра. Поднимавшиеся начинали петь «Благословен грядый во имя Господне», спускавшиеся присоединяли свои голоса. За этим следовал возглас священника. Тогда все, пришедшие снизу, друг за другом подходили к аббату, приветствовали и целовали его, а также и всех иноков, пришедших сверху. Потом, с пением церковной молитвы, все входили в церковь св. Петра и, после возгласа священника, пели третий час и мессу. Они начинали ее пением «Приидите, благословеннии Отца Моего» и оставались в церкви до окончания Eвaнгeлия. После этого в храме оставались только священники и служители, обедня продолжалась. Между тем, все остальные, выйдя из церкви с молитвенным пением, спускались с горы. Они возобновляли пение у торговой площади и не прерывали его до самого монастыря Спасителя. Пропев здесь обедню и шестой час, они шли в рефекторию (трапезную) с пением молитвы «Тебе Бога хвалим», как бы благодаря Бога за то, что Он исторг их из рук вражеских и сохранил невредимо обитель и живущих в ней… Они снимали праздничные облачения и садились за стол. В этот день угощал их завтраком приор монастыря Спасителя. По окончании завтрака верхняя братия, простившись с аббатом и остальными иноками, возвращалась к себе».

Праздничное шествие монахов. Средневековая миниатюра

В эту мирную и светлую жизнь ворвалось в 884 г. неожиданное горе. Арабы, движимые надеждой на богатую добычу, решили напасть на знаменитый монастырь. Ночью они заняли все ведущие к нему дороги. Пользуясь темнотой, они подошли к самой обители и подожгли ее. Без особого труда они ворвались в обитель и стали убивать попадавшихся им иноков. Некоторые из монахов, которым удалось спастись от вражеских мечей, прибежали в монастырь Спасителя и со слезами на глазах рассказывали обо всем случившемся с ними и их товарищами. В эти минуты всеобщего ужаса и растерянности аббат Бертарий не потерял присутствия духа. Так как он не мог сражаться, как рыцарь, то решился умереть, как умирает мученик. «Братья и дети мои! – обратился он к присутствующим. – Рука Господня покарала нас и дом наш. Покоримся воле Божией и приготовимся к смерти, как жертвы, обреченные на заклание. Если вы в продолжение стольких лет праведной жизнью подготовили себя к тому, чтобы переступить за порог земной жизни, тогда к чему эта бледность на лицах ваших, эти жалобы на ваших устах, к чему все эти признаки отчаяния? Ваше уныние, ваши стоны сокрушают мое сердце и кажутся мне тяжелее самой смерти. Каждый из вас, чтобы спасти бессмертную душу, закалил себя в борьбе духа с плотью. Как же сегодня могло упасть ваше мужество, когда вам предстоят лишь телесные страдания, страдания тленной плоти? Успокойтесь, братья мои; укрепитесь верою в Бога, опояшьте свои чресла, чтобы смело вступить в ту борьбу, которую испытали тысячи мучеников, одержавших победы над врагами веры! Ведь это – те же неверные. С мечами в руках они готовятся пресечь немногие остающиеся вам дни; кровь ваших братьев, пролитая ими, указывает вам дорогу, по которой нужно идти, чтобы, подобно погибшим от вражеских мечей, заслужить вечный венец».

Арабы на время отступили. Бертарий же решился исполнить свой священный долг. Неся перед собой крест, он спустился по крутому склону Монте-Кассинской горы. Его сопровождали монахи, которые с серьезными и даже печальными лицами, протяжно пели молитвы об усопших. Все они пришли в ужас при виде разорения, разыскивали тела убитых иноков и предавали их погребению. Спустившись в Сан-Германо, они встретили большое число монахов, бежавших из окрестных монастырей в надежде на верное убежище у аббата Бертаpия. Скоро арабы появились и в Сан-Германо. Бертарий решил не покидать этот монастырь и оставил при себе только таких же спокойных и бесстрашных братьев, каким был сам. Всем же остальным он предложил удалиться и захватить с собой буллы, разные грамоты, рукописное «Правило» прп. Венедикта и другие ценные предметы. Иноки, к которым обратился с предложением Бертарий, послушались его. Бертарий и оставшиеся с ним заперлись в монастыре. Арабы выломали дверь, ведущую в монастырскую церковь, и ворвались туда. Бертарий в это время стоял у алтаря св. Мартина и совершал Литургию. Враги ненавидели Бертария, так как он когда-то воевал с ними. Аббат ожидал смерти, стоя на алтарных ступенях. Молча возвел он глаза к небу, как вдруг постигла его ужасная смерть. «Господи, предаю дух мой в руце Твои!» – были его последние слова. Иноки были перебиты, монастырь разрушен.

Разбежавшиеся монахи жили врозь, пока аббат Алигерн, избранный в 919 г., не решил отвести братию в Монте-Кассинскую обитель. Он восстановил ее и украсил внутренность ее церквей богатой мозаикой и живописью. И в это время жизнь Монте-Кассинской братии вполне согласовывалась с Уставом прп. Венедикта. Аббат Алигерн старался возвратить обители все земли, расхищенные врагами, и созывал разбежавшихся колонов на земли, остававшиеся долгое время без обработки. При этом ему приходилось встречать много неприятностей, испытывать немало огорчений. Бывали случаи, когда самой жизни его грозила опасность: раз его зашили в медвежью шкуру и травили собаками. Но, несмотря ни на какие препятствия, он много способствовал материальному благосостоянию монастыря и поддерживал его древнюю дисциплину. После Алигерна дисциплина заметно упала. Таким упадком отмечено правление аббата Мансона, близкого родственника капуанского князя. Уже само вступление его во власть ознаменовалось беспорядками: некоторые монахи воспротивились Мансону, не пожелали повиноваться ему и удалились в Ломбардию, где благодаря этому возникли новые монастыри. Сделавшись аббатом, Мансон заботился, главным образом, об увеличении своих доходов и вел жизнь богатого сеньора: окружил себя толпой слуг, разодетых в шелковые одежды, выезжал окруженный эскортом рыцарей, увлекался охотой и посещал императорский двор («Хроники Льва Остийского»).

К счастью для обители, мудрый аббат Иоанн II восстановил упавшую дисциплину. При нем Монте-Кассинская обитель снова вернула свое былое величие. Германские бенедиктинцы обращались к нему за советами и указаниями. Вместе с казной и ризницей монастыря продолжало обогащаться его книгохранилище.

Аббатство посещали императоры и Папы, и каждое из таких посещений сопровождалось новыми приношениями и льготами.

Аббатство, обладая огромными денежными средствами, употребляло их на борьбу с арабами. Когда Папа Лев IX вступил в борьбу с последними, Монте-Кассинский аббат усердно содействовал ему, за что и получил новые льготы для своего аббатства: власти Монте-Кассинской обители были подчинены новые монастыри и, между прочим, монастырь Святого Креста Иерусалимского в самом Риме; корабли, принадлежавшие Монте-Кассинской обители и заходившие в гавань Остию, освобождались от всякой пошлины.

Непрерывно притекавшие в монастырь богатства начали оказывать на братию дурное влияние: среди нее стало развиваться стремление к обогащению, собиранию личной собственности. Папа Стефан IX, бывший ранее аббатом Монте-Кассинским, пробыл в аббатстве целых два месяца, чтобы личным воздействием своим на братию уничтожить это зло, это уклонение от главного правила прп. Венедикта. Место аббата оставалось еще не занятым, и Папа желал сохранить этот сан за собою, но, разболевшись перед самым Рождеством 1057 г. и чувствуя близость смерти, он поручил братии приступить к избранию аббата.

Папа Римский Лев IX

Выборы, проведенные по распоряжению Папы Стефана IX в самом начале 1058 г., совершились без каких бы то ни было приключений, но избранному аббату не пришлось ехать на утверждение в Рим, так как Папа жил в самой обители прп. Венедикта.

Аббатом избран был инок Дезидерий. Епископ Лев называет его в своей хронике четвертым основателем и восстановителем аббатства, считая первым прп. Венедикта, вторым – Петронакса и третьим – Алигерна («Хроники Льва Остийского»). В его правление аббатство достигло полного расцвета. Его монахи назначались епископами и аббатами. Сам Дезидерий был в дружеских отношениях с кардиналом Петром-Дамианом и знаменитым архидиаконом Гильдебрандом, будущим Папой Григорием VII.

Первый из них, достигнув высокого сана кардинала-епископа Остийского, вернулся в свое уединение, в свой Умбрийский монастырь в качестве простого монаха. Он вел строго аскетический образ жизни и требовал нравственного обновления, не щадя при этом и самой Римской курии. Дезидерий состоял с ним в переписке и убедил кардинала-аскета посетить Монте-Кассинскую обитель. Отшельник согласился на призыв и прожил в аббатстве целый пост. Его посещение и пребывание в монастыре должно было вызвать нравственное обновление его обитателей. Дезидерий и по смерти Петра-Дамиана сохранил о нем светлые воспоминания и почтил его память ежегодной торжественной службой в монастырской церкви.

Архидиакон Гильдебранд, второй друг Дезиде-рия, стремился подчинить всех и вся Римскому престолу, но вместе с тем разделял желание, общее для всех лучших людей той эпохи, поднять нравственность современного им духовенства (как мы видим, нравственность, сто́ит только перестать ее поднимать, немедленно падает, из чего мы можем сделать выводы относительно нас самих).

Кроме названных духовных лиц, Дезидерий был в отличных отношениях с капуанским князем Ричардом I. Последний уступил аббатству несколько укрепленных замков, которые имели для монастыря огромное значение в стратегическом отношении. Кроме того, щедрость капуанского князя доставляла в распоряжение Дезидерия большие средства, которые он и решил направить на перестройку обители. Монастырские постройки уже успели прийти в ветхость и грозили падением: кельи иноков были темны и тесны, аббатское жилище неудобно, а церковь давно нуждалась в перестройке.

Папа Римский Лев IX

С берегов Тибра перевозились в Гаэту колонны, капители и обломки барельефов с древних памятников; с берегов Гарильяно эти каменные глыбы поднимали на Монте-Кассинскую возвышенность. Так еще была сильна в то время зависимость от классической древности! В несколько лет было воздвигнуто новое аббатство, обширные монастырские постройки, библиотека, капитульная зала и церковь. Церковь была построена по плану римской базилики; два ряда колонн разделяли ее на три продольных прохода. В её противоположном от входа конце ее, над тройным абсидом, было начертано процитированное нами выше изречение, сравнивавшее Монте-Кассинскую обитель с Синаем. Здесь были воздвигнуты три алтаря: во имя св. Иоанна Крестителя, Девы Марии и Папы Григория Великого.

Библиотека Монте-Кассино, «блистательная явственность, посрамляющая наглую напраслину язычников» славилась не только на весь христианский мир. Памятники античной литературы, творения Святых отцов Церкви, редкие арабские манускрипты, хроники и бесценные исторические документы – это был настоящий рай для жаждущих знаний душ. Из этой цитадели западного христианства знания ручейками растекались по всей Европе. Великолепные здания, скульптуры, резьба по дереву и камню, живопись и мозаики – в XI в. аббат Дезидерий, создатель славы Монте-Кассино и будущий Папа Виктор III, прославил аббатство не меньше, чем его библиотека.

– ны церкви мозаиками, содержание которых было заимствовано из Нового Завета. Внешний фасад монастырской церкви был также украшен мозаичными изображениями. Там же, в Константинополе, в 1066 г., были отлиты входные бронзовые двери, на которых серебряными буквами были нанесены названия городов, замков и владений, принадлежащих монастырю.

Вид на здание монастыря, в котором размещается библиотека

Надпись на нижней правой панели удостоверяет, что двери являются даром Мауро из Амальфи, сына Панталеоне. Эти двери сохранились до настоящего времени, пережив даже страшную бомбежку во время Второй мировой войны и служат входом в собор.

Освящение Церкви было совершено папой Александром II, в сослужении кардиналов Петра-Дамиана и Гильдебранда, десяти архиепископов, сорока трех епископов, в присутствии множества духовных и светских лиц. Bcкоре после этого Папа Александр умер, и на папский престол вступил Гильдебранд под именем Григория VII. На следующий же день он написал аббату Дезидерию письмо, в котором говорил о своем избрании, о волнении, им испытанном, просил молитв братии и призывал Де-зидерия к себе. Когда началась знаменитая борьба Папы с императором Генрихом IV, аббат Дезидерий пытался быть примирителем между ломбардскими и норманнскими князьями, утвердившимися в то время в Италии, чтобы соединенные силы тех и других могли быть направлены на защиту Церкви. Дезидерий взял на себя трудную и неблагодарную роль. Монастырь не только подвергся нападению со стороны норманнов, но и навлек на себя гнев Папы. Последний наложил на монастырь и его обитателей интердикт (церковное отлучение): церковная служба была прекращена, алтари лишены покровов, крестов и других священных изображений. Кроме того, Папа прислал аббату письмо, в котором упрекал его и монахов в небрежности и преступном малодушии: Папа не пощадил своего друга. Скоро, впрочем, отлучение, тяготевшее над аббатством, было с него снято. Но тогда надвинулась гроза с другой стороны.

Базилика Монте-Кассино

Аббатству стал угрожать император, требуя к себе Дезидерия и повелевая ему принести ленную (вассальную – примеч.) присягу. Аббатство обладало такими средствами и силами, что каждый из врагов старался переманить его на свою сторону. Дезидерий сначала не хотел ехать к императору и обратился за советом к Папе. Папа писал ему: «Тебе хорошо известно, что если бы нас не удерживали любовь к правде и честь Церкви и если бы мы склонились перед злой волей императора и его сторонников, мы получили бы такие почести, которых предшественники наши не получали ни от королей, ни от архиепископов. Но так как мы презираем его угрозы и его ярость, так как мы готовы скорее встретить смерть, чем исполнять его нечестивые замыслы и изменять справедливости, мы просим тебя, мы увещеваем тебя оставаться твердо на нашей стороне для вящей славы Римской Церкви, питающей к тебе большое доверие».

С другой стороны, император грозил аббату разрушить его монастырь. Простившись с монахами и пообещав им не пятнать чести Святой Церкви, Дезидерий прибыл в указанное императором место. Император потребовал от него присяги, обещая дать ему взамен инвеституру, т. е. утвердить его в занимаемой им должности. Дезидерий отказался исполнить это требование и при личном свидании с императором Генрихом сказал ему: «Когда вы будете коронованы императорской короной, тогда я приму из ваших рук инвеституру, если сочту это совместным со своими обязанностями, или же сложу свое звание». Несмотря на свою твердость и неповиновение, Дезидерий был отпущен домой. Вскоре после этого побежденный Папа Григорий VII подтвердил проклятие, направленное им еще ранее на императора и его сторонников, и выехал из Рима. Спустя несколько дней, в то время, когда аббат беседовал с братией о событиях, происходивших в Риме, за монастырскими воротами послышался непривычный топот лошадей и шум оружия. Оказалось, что в аббатство прибыл побежденный Папа в сопровождении кардиналов, епископов и толпы вооруженных всадников, чтобы просить о гостеприимстве. Дезидерий принял беглецов радушно и всячески старался успокоить их горе. Предание рассказывает, что первую ночь своего пребывания в Монте-Кассинской обители Папа Григорий VII провел у гробницы прп. Венедикта, наедине с аббатом Дезидерием. Здесь под покровом ночи за стенами мирного убежища звучала речь Папы, горячо рассказывавшего аббату свои злоключения и разочарования, всю свою жизнь. Дезидерий успокаивал его, и тихое течение его речи резко отличалось от бурного потока сетований Григория. Уже светало, когда Папа возложил руки на аббата и сказал ему: «Аббат Монте-Кассинский, ты будешь моим преемником».

Спустя год Папа Григорий VII умер в Салерно. Несмотря на решительный отказ, аббат Дезидерий был избран Папой под именем Виктора III. Правление его было непродолжительно. Замечательнейшим событием его правления следует считать поход итальянцев, направленный им против африканских мавров: таким образом он как бы предвосхитил дело Папы Урбана II, проповедовавшего первый крестовый поход. Виктор III оставался верен планам своего предшественника на папском престоле: в 1087 г. он созвал в Беневенте Собор, на котором было, между прочим, запрещено не только духовным сановникам, но и простым клирикам получать бенефиции или инвеституру от светской власти.

Папа Римский Григорий VII

Вот что рассказывает в своей хронике Петр Диакон о кончине Папы Виктора III: «Тот же Папа, заболев тяжко на упомянутом Соборе, продолжавшемся три дня, поспешно вернулся в Монте-Кассино. Поднимаясь по горе к этому монастырю с епископами и кардиналами, он велел снести себя в капитульную залу. Здесь, под угрозой страшного проклятия, он запретил преемникам своим продавать или отчуждать землю, церкви, виллы, вообще всякое владение, принадлежащее монастырю.

Равным образом он запретил монахам писать хартии или книги без ведома своего настоятеля… Сделав это постановление, при единодушном согласии всех монахов и одобрении заседавших в собраниии епископов, он поставил аббатом обители отца Одеризия… После этого он увещевал и даже предписал, согласно воле своего предшественника Папы Григория, чтобы епископы постарались возможно скорее выбрать в Папы епископа Остийского Оттона. Так как последний присутствовал здесь же, Папа взял его за руку и передал епископам со словами: «Приими-те его и поставьте во главе Римской Церкви, и повинуйтесь ему во всем, как повиновались мне, пока будете в состоянии делать это». Распорядившись таким образом, он приказал устроить себе гробницу в абсиде самой капитульной залы и на третий день благополучно переселился ко Господу». (Павел Диакон. 3, 73)

Бывшие иноки Монте-Кассинской обители испытывали такое сильное благоговение перед этим местом, что не хотели разлучаться с ним и после смерти.

Аббат Одеризий выстроил обширную больницу и большую гостиницу: средства для этого доставляли, главными образом, богатые жертвователи, которые всегда находились у Монте-Кассинской обители. Этот монастырь посетили в правление Одеризия первые крестоносцы – Гюго Вермандуа, Роберт Норманнский и брат Годфрида Бульонского Евстахий. Они усердно молились перед алтарем, воздвигнутым над могилой прп. Венедикта, и концами своих копий прикасались к алтарю, как будто для того, чтобы почерпнуть в этом прикосновении особенную силу. Аббат радушно угощал своих посетителей и написал императору Византии Алексею Комнину письмо, прося в нем о благосклонном отношении к крестоносцам. Император отвечал ему тремя посланиями и прислал в подарок кусок драгоценной материи, которыми славилась Византия и которых не умели еще делать на Западе.

План монастыря Монте-Кассино

Со смертью Одеризия, последовавшей в начале XII в., в аббатстве стали исчезать и согласие, и порядок. Иноки когда-то строгой обители разделились на две враждебные партии – старую и молодую; молодая партия требовала облегчений, послаблений, старая же стояла за прежние порядки. Аббаты или принимали самое деятельное участие в борьбе императорской и папской властей, или воевали с соседними сеньорами. Бывали случаи, когда Монте-Кассинский аббат и часть братии стояли на стороне антипапы, против законного Папы. В аббатство проникли злоупотребления.

В этом отношении интересны некоторые распоряжения Папы Иннокентия III. Так, например, он запрещал пускать в аббатство шутов и жонглеров. Если же, говорил знаменитый Папа, они и попадут туда, их следует накормить, но отнюдь не позволять им показывать свое искусство перед иноками. Очевидно, нравы аббатства сильно изменились. Тот же Папа запрещал аббату и инокам иметь охотничьих птиц и собак, не позволял иметь аббату более двух слуг и заводить богато украшенные седла и уздечки. При своих выездах аббат должен окружать себя скромной свитой. Не следует, – говорил римский первосвященник, – употреблять в свою пользу или вообще на посторонние дела богатств, принадлежащих монастырю. Эти постановления Папы Иннокентия III имеют тем б^Óльшую ценность в глазах историков, что они вытекали из его личных наблюдений; Папа имел полную возможность хорошо познакомиться с аббатством в то время, когда проживал в нем.