Текст книги "Все думы – о вас. Письма семье из лагерей и тюрем 1933-1937 гг."

1933.XI.23. Дорогой мой Васенька, наконец-то я пишу тебе. Письмо твое получил одно. От мамы я узнал, что ты уехал летом в экспедицию, и потому не писал тебе, а потом никак не мог найти время подходящее. Я был очень рад, что ты и Кира поехали в новые для вас места¹, тем более что в течение всего лета, т. е. до 13 августа, был уверен, что поездка твоя не удалась. Надеюсь, ты набрался новых впечатлений и знаний, так что твой кругозор обогатился.

Кира и Вася

Загорск. Фотография. Ок. 1927 г.

При изучении природы главное дело – иметь непосредственные впечатления, которые если наблюдать по возможности непредвзято и непредубежденно, постепенно сами собою складываются в общую картину; а из общей картины возникает интуиция типов строения природы, она-то и дает основания для углубленных выводов. Без этой интуиции выводы всегда остаются лишь условными схемами, которые могут быть направлены в произвольные стороны и потому условны и даже вредны – мешают наблюдать и подмечать действительно важное. В области, над которой ты работаешь, необходимо воспитать в себе чувство пейзажа, и тогда многое из достающегося без этого чувства путем кропотливым и легко ведущим к заблуждению, дается само собою. Поэтому было бы очень полезно, если бы ты старался формулировать, чем характеризуется стиль пейзажа, виденного тобою – сначала отдельными штрихами, несистематичным перечнем отдельных, всплывающих в сознании признаков, а затем постепенно сращивая эти признаки в единое описание типа. Гете обладал этою способностью видеть тип наблюдаемого, в исключительной степени; у Гете надо учиться познанию природы. При случае почитай хотя бы книгу Лихтенштадта, ты найдешь ее в шкафу, где лежат книги по философии. Почитай также книгу Метнера о Гете; но Лихтенштадт будет для тебя полезнее, т. к. у него приводятся большие куски из работ Гете в переводе, сколько мне помнится, неплохом².

Меня безпокоит, как устроились вы с Кирой, – где живете и как питаетесь. С течением времени, надеюсь, вы устроитесь более или менее сносно, но сразу это очень трудно. Маме я писал, что в моих бумагах (папка с аттестатами и другими документами) имеется письмо зам. директора ВЭИ, в котором он обещает предоставить жил<ую> площадь, в случае если бы я оставил службу в ВЭИ. Конечно, все подобные обещания очень условны, но все же не мешает найти это письмо и просить на основании его какой-либо площади взамен той, которую я в свое время передал Институту. Главное позаботься о своем здоровье. Ты находишься как раз в таком возрасте, когда это особенно важно; лет через пять организм окрепнет и будет надежнее, а сейчас требуется особая забота. Поэтому непременно устрой питание свое и Киры как следует, старайтесь продавать вещи, чтобы обеспечить еду. Кроме того одевайся тепло и не ходи по холоду кое-как, я очень боюсь простуды, особенно при общем истощении и усталости. Еще относительно твоих занятий. Бери из моих материалов все, что тебе понадобится, только старайся сохранять порядок и не разрежать материалы, т. к. иначе они станут совершенно безполезны. Правда, мои материалы подобраны для других целей, чем те, которые стоят пред тобою, но тем не менее ты найдешь себе там что-нибудь полезное. Кроме того, тебе вообще полезно знакомиться с родственной областью из практики, она может навести на какие-либо новые задачи и выводы.

Василий в Таджикско-Памирской экспедиции.

Фотография. 1933 г

О себе я уже писал многократно, так что надоело. Но на всякий случай, если письма не дошли, сообщаю еще раз, что живу я неплохо: еда вполне достаточная и во много раз лучшая, чем какая была в Москве, но мне неприятная, т. к. приходится есть мясо. Живу я в комнате с несколькими инженерами; хотя я и не имею с ними ничего общего, но люди они тихие и спокойные, так что никакого неудобства не испытываю. Сплю на деревянной койке, во 2-м этаже, куда приходится взбираться, как в вагоне железной дороги. Получил теплую одежду – телогрейку, брюки, валенки, короткое пальто, называемое здесь бушлатом. Все эти вещи (кроме валенок, конечно) на вате. В комнате теперь тепло, даже бывает весьма жарко, когда, собравшись на ночь, мы затапливаем железную печку. Впрочем, качество комнаты значит для меня мало, т. к. целый день я на службе и возвращаюсь домой на 1–1 ¹/₂ часа днем и поздно ночью.

Мой ближайший начальник³, начальник отдела, – из обрусевших немцев, учился за границей и был одно время профессором в Лейпциге. Это – культурный и благожелательный человек. Ко мне он относится внимательно, так что работать с ним весьма ровно. Жаль только, что он по специальности экономист и агроном, а экономика весьма далека от моих интересов. Вчера говорил с ним относительно возможного срока моего отъезда. Вероятно это будет в первых числах декабря, т. к. тут надо закончить некоторые работы.

23-го ноября получил письмо мамы от 8 ноября. Из этого письма я узнал, что ты с Миком нервничаете и неспокойны. Это меня весьма огорчило, во-первых, из-за твоего состояния, а во-вторых из-за твоей неправильной установки. Пора тебе уже понимать, что все происходящее имеет свой смысл и делается так, что в общем итоге жизнь направляется к лучшему. Неприятностей в жизни не избегнешь, но неприятности, перенесенные сознательно и в свете общих явлений, воспитывают и обогащают, а в дальнейшем приносят свои положительные плоды. Поэтому, дорогой мой мальчик, будь спокоен, жди лучшего будущего, не волнуйся и старайся в каждый данный момент пользоваться тем, что есть у тебя и что можно делать в это время. Душой я всегда с вами, крепко люблю всех вас, всегда думаю о вас. Работай над собою, береги маму и детей, заботься о своем здоровье и старайся радоваться тому, что тебе доступно. Непременно дыши побольше воздухом. Из моих книг можешь брать все, что тебе надо. Пользуйся также химическими препаратами для анализа, я уверен, что ты найдешь вещества, тебе полезные и притом химически чистые. Крепко целую тебя, мой дорогой. Поцелуй маму и детей, бабушку, кланяйся другой бабушке. Боюсь, ты не разберешь моего письма: карандаш короткий, а мне без очков писать трудно.

П. Флоренский

1. Василий и Кирилл работали в Таджикско-Памирской экспедиции, Василий – в районе реки Варзоб, а Кирилл – в Фергане.

2. Метнер Э.К. Размышления о Гете. М., 1914. Книга Лихтенштадта – см. примеч. 4 к письму от 22–23 апреля 1935 г., с.108.

3. В.Утц.

1934.II. 12. Дорогой Васенька, сегодня у вас дома праздник, и я мыслями присоединяюсь к вам и поздравляю тебя и дядю Васю¹. У нас – выходной день, но я, как всегда, этот день сижу на службе и работаю. В такие дни народу бывает сравнительно мало, поэтому в учреждении тихо и работается гораздо успешнее, чем в рядовые дни. Ведь когда слишком много людей, трудно сосредоточиться, часто отрывают разными вопросами, когда требуется что-нибудь объяснить или сделать, и потому мысль разбрасывается. Это время мы, т. е. несколько человек, знающих и ценящих поэзию, много вспоминали Андрея Белого в связи с дошедшими до нас газетными известиями об его кончине. Правда, я много лет его не видел, но воспоминания юности, когда я знал его хорошо и когда он был в расцвете своих дарований, так живы, что как будто это было несколько недель тому назад. Я даже доволен, что не встречался с ним в последние годы, бывавшие для него годами упадка, болезни и постарения. Вероятно новые, менее светлые впечатления загладили бы старые и старый его облик, с каким он останется в моем сознании. Мы жалели только, что нечего почитать из его прежних произведений, которых здесь ни у кого нет, и что приходится довольствоваться жалкими обрывками, сохранившимися в памяти; но не сохранилось почти ничего цельного, хотя когда-то я знал немало. Вот, значит порвалась еще одна нить, связавшая меня с годами юности.

Тут, несмотря на мороз, явно чувствуется весна. Снег почти исчез, даже с крыш. Не думай, что растаял. Вследствие сухости воздуха и ветров здесь снег не тает, а просто испаряется, из твердой фазы переходя непосредственно в парообразную. Впечатление такое, как если бы это был не снег, а хлопья твердой углекислоты.

По-прежнему, а может быть и более прежнего, я погружен мыслями в мерзлоту. Тут все – и явления природы, и интересы строительства, и разговоры окружающих наводят на эту тему. К тому же у меня с П<авлом> Н<иколаевичем> происходят деятельные сборы и приготовления к поездке – переселению на мерзлотную станцию в Сковородино (б<ывшая> ст. Рухлово на стыке Забайкальской и Уссурийской железных дорог). Там надо будет произвести ряд опытов, наблюдать мерзлотные явления, соприкасаться с ними в условиях строительства. Набрал я много материалов, относящихся к физике и, отчасти, геологии этих процессов, сделал сводки. Мне кажется, я уже разгадал механизм образования так называемых пучин, причем оказалось, что развиваемые в литературе взгляды неверны и во всяком случае существенно неполны. Даже удивительно, до чего люди не наблюдательны. Например, здесь на каждом шагу можно видеть длинные и широкие трещины, так называемые «морозовые трещины», – в почве, во льду рек и наледей. Все пишут и говорят, что причины их неизвестны. Но простая очевидность указывает на наличие в почве, наряду с положительными давлениями по вертикали, давлениями пучения, – также и отрицательных давлений, или растяжений, по горизонтали, сил, разрывающих грунт. Механизм возникновения тех и других сил оказался простой, но вовсе не «расширение воды при размерзании» на 9 %, которое у всех на языке и на уме. Дело – в давлениях и натяжениях при процессе кристаллизации воды, то есть в силах не гидростатистических, не всесторонних, а векторных, с направленностью по осям кристаллической решетки, по которым идет ориентировка молекул льда (вода, или то, что обычно называют водою, есть раствор льда – тригидрола (H₂O)₃ и пара моногидрола (H₂O)₁ в собственно воде, дигидроле (H₂O)₂. Процесс охлаждения воды ведет к увеличению концентрации тригидрола, и когда этих молекул становится много, они выкристаллизовываются в направлении линий распространения тепла или, точнее, против них, причем имеют стремление присасываться к твердым поверхностям, на которых имеется адсорбированный слой воды, надо полагать уже в твердом состоянии, по-сколько адсорбированные молекулы бывают ориентированы. Твердое тело, прикасающееся ко льду, вызывает в нем раздражение, и лед разрастается в направлении нажимающей на него поверхности, как ткань разрастается, когда ее что-нибудь раздражает. С точки зрения общей энергетики это есть проявление принципа Ле-Шателье². Система стремится сохранить наличное свое состояние, развивая такие процессы, которые как раз обратны фактору, вызывающему ее изменение. Если на лед производится некоторое давление, то он при слабых давлениях (до 15 кг/см²) и низких t° противодействует сжимающему усилию ростом именно в этом направлении, а при сильных давлениях и сравнительно высоких температурах повышает свою точку плавления, как это выяснено Джемсом и Вильямом Томсонами³, ибо таяние льда ведет к повышению его температуры и, следовательно, к тепловому расширению, которое противодействует производимому давлением сокращению объема. Этот раздражающий эффект настолько велик, что ведет к поднятию тяжестей, слоев грунта, строений, скал, разрыву трещин. Мне рассказывали о случаях, когда замерзание воды, находящейся под огромными валунами 10х8х5 метров, приподымало их, например на 10 см, несмотря на то, что вода имела полную возможность вытечь из-под камня и замерзнуть где-нибудь в стороне. Но она, напротив, собиралась силами кристаллизации под валун и вопреки законам гидростатики давила по вертикали вверх. Мало того. Чтобы выкристаллизоваться в направлении противодействия (с силою до 15 кг/см²) давлению вещество воды заимствуется из окружающей среды и с боковых граней того же кристалла. Он «тает» там, где нет давления, чтобы своим материалом питать растущую под действием раздражения грань. Отсюда – появление отрицательного давления на этих гранях, т. е. боковых, и подсасывающее действие растущего кристалла: он сокращается в ширину (т. е. в направлениях, перпендикулярных к главной оси – направлению роста) и, следовательно, отрывается от других ему параллельных кристаллов; в образующиеся трещины всасывается вода, поступающая на рост раздражаемой грани, следовательно образуется вновь пониженное давление. Таким образом наледь растет, трескается, снова растет и пучит грунт, над нею находящийся, а также раздвигаются частицы грунта, между которыми возникают кристаллы льда. Что это явление не имеет ничего общего с объемным расширением воды при замерзании, свидетельствует хотя бы факт возникновения подобных же эффектов в жидкостях, при затвердевании свой объем не увеличивающих, а, напротив, уменьшающих. Контрольные опыты в этом направлении я буду еще производить в Сковородине.

Вот, все письмо вышло о мерзлоте. Уже поздно, надо уходить, а то останусь без ужина. Целую тебя, мой дорогой. Боюсь, что ты по-прежнему плохо питаешься, и это меня очень безпокоит. Сделали ли вы с мамой относительно питания то, что я писал ранее? Получили ли «Справочник» и «Техн<ическую> Энциклопедию»⁴?

П. Флоренский

1. 12 февраля – день памяти св. Василия Великого, в праздник трех святителей – Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста – именины старшего сына о. Павла Василия и его родственника, Василия Михайловича Гиацинтова, брата А.М. Флоренской.

2. Ле-Шателье Анри Луи (1850–1936) – французский физико-химик и металловед. Сформулировал (1884) общий закон смещения термодинамического равновесия (принцип Ле-Шателье – Брауна; Браун Карл Фердинанд /1850—1918/ – немецкий физик).

3. Томсоны – Флоренский неточно называет инициалы, имеются в виду английские физики Джордж Паджет Томсон (1892–1975) и Уильям Томсон (1824–1907).

4. «Справочник» и «Техническая Энциклопедия» — издания, в которых принимал участие П.А. Флоренский, будучи сотрудником ВЭИ.

1934.XI.7. Дорогой Васюшка, надеюсь ты уже вернулся из своей поездки. Как хотелось бы, чтобы эту зиму ты был здоров. Все время думаю о тебе, о вас всех. Тут есть люди интересные, но их надо назвать скорее бывшие интересные: потому что все серости и тусклости, так что даже не верится, что это те самые люди, которые могли бы быть значительными. Только когда разговоришься, то мелькнет иногда что-нибудь, словно стертая позолота. Вероятно и я такой же, даже не вероятно, а наверное так. Типичная часть разговоров о том, кто где сегодня работал и сколько % выработал, – второе всех всегда интересует, т. к. с этим связано количество выдаваемого хлеба и качество пищи. Монастырь – крепость – весь какой-то облезлый, очень неприятный, несмотря на свой исторический и археологический интерес. Мне что-то и смотреть на него не хочется. Мама тебе говорила, вероятно, о минерале – определил ли ты его с Кирой. Если определишь, сообщи, что это такое по-твоему. Целую тебя, дорогой, будь здоров и пиши.

Дорогой Кирилл, мама пишет, что тебе приходится очень много работать и вдобавок в Москве негде ночевать. Надеюсь Вася теперь приехал уже, и ты будешь ночевать у него. Старайся поддерживать свое здоровье и есть как следует. Относительно твоих занятий в дальнейшем отсюда трудно говорить. Но мне думается, что следует держаться минералогии. Одно только: тебе не нравится Памир. Но м.б. и твой руководитель¹ будет связан в дальнейшем не с Памиром, а с другими районами? Я так и не знаю, что ты нашел в моем минерале. Вероятно много железа, но неужели нет ничего более интересного? У меня в области минералогии не только нет ничего поучительного, но и не предвидится, т. к. весь остров покрыт ледниковым мусором – валунами, осадочными глинами и т. д., так что коренных пород не увидишь. А я терпеть не могу этих ледниковых наносов, пришедших неведомо откуда и лишенных связи со своим первоисточником. Зато тут есть водоросли, собираюсь их попробовать: они давно, с детства, меня интересуют, равно как и иод. Новых книг здесь я не вижу вовсе, старых нужных тоже нет. О журналах и думать нечего, так что не представляю, что делается в науке и, конечно, быстро забываю то, что знал. Целую тебя, дорогой Кира, пиши.

1. Руководитель Кирилла – Зильберминц Вениамин Аркадьевич (1887–1938?) – минералог, руководитель лаборатории в Институте прикладной геохимии и металлургии (позже – ВИМС), создатель и заведующий кафедры кристаллографии и минералогии Московского нефтяного института (ныне РГУ нефти и газа им. И.М. Губкина). Репрессирован и расстрелян в 1938 (?) г. Кирилл работал под руководством Зильберминца в 1932–1935 гг., вплоть до ареста своего учителя.

Дорогой Васенька, надеюсь, ты, наконец, вернулся домой. Все время безпокоюсь о тебе, и за твое здоровье, и из-за твоей оторванности от дома и о твоем здоровье. Напиши, что сделал за лето. Пожалуй, на следующее лето хорошо бы тебе и Кире поехать в новые места ознакомиться с природою, отличной от Памирской. Тут я буду вероятно руководить математическим кружком, но беда в отсутствии новых книг, придется импровизировать, а для подготовки времени тоже нет. Я уже писал тебе отсюда, но судя по маминым письмам думаю, что письмо не дошло, м.б. из-за своей величины. Старайся сообщать детям что-нибудь по минералогии, физики, химии, геологии, – между прочим. Это их обогатит и подготовит почву для дальнейших занятий. Если показываешь минерал, объясни его состав, особенности, техническое название. О моих работах по льдам тебе расскажет кое-что мама, если только она не забыла. К сожалению, эти работы прервались, обещали дать ценные выводы. Таблицы классификации льдов ты вероятно видел уже, но они мало понятны без текста и без рисунков. Поцелуй в Москве бабушку и тетю Люсю. Будь здоров, дорогой, старайся быть добрым и устрой свое питание, чтобы успокоить меня хоть отчасти. Крепко целую тебя.

П. Флоренский

Соловецкий монастырь.

Фотография С.В. Вергтенникова. 2002 г.

1934.XII.14. Дорогой Васечка, вероятно ты получил мои старые письма, кроме одного, большого, которое очевидно не дошло. Сейчас я получил возможность писать чаще, чем ранее, так что вы будете получать от меня известия по несколько раз в месяц; но вероятно в ближайшее время будет перебой, т. к. прекратится навигация и не будет налажено сообщение аэропланное. Я очень рад, что ты наконец дома и притом относительно здоров. Сообщи, что делал ты летом и что нашел интересное. Сейчас я занят обдумыванием (в частном порядке, это не относится к моей служебной работе), как можно организовать здесь комплексное производство – целый комбинат – добычи брома из морской воды с использованием энергии ветра и приливов в хорошо замкнутом цикле различных процессов и продуктов. Намечается красивая схема, но воплощение ее в проект требует большого труда и, к сожалению, книг, которых здесь нет. Все-таки буду продумывать эту задачу, совместно с некоторыми специалистами. Постепенно продумываю также различные варианты иода и других продуктов из морских водорослей. По существу тут, в вопросе о водорослях и броме, очень много важного интересного, и притом тесно связанного с моими работами по электрическим материалам. Но тем не менее тяжело уходить от исследований и мыслей о мерзлоте и льдах, где можно было бы сделать большой шаг вперед. Кроме того здешняя природа, несмотря на виды, которые нельзя не назвать красивыми и своеобразными, меня отталкивает: море – не море, а что-то либо грязно-белое, либо черно-серое, камни все принесенные ледниками, горки, собственно холмы, наносные, из ледникового мусора, вообще все не коренное, а попавшее извне, включая сюда и людей. Эта случайность пейзажа, когда ее понимаешь, угнетает, словно находишься в засоренной комнате. Так же и люди; все соприкосновения с людьми случайны, поверхностны и не определяются какими-либо глубокими внутренними мотивами. Как кристаллические породы, из которых состоят валуны, интересны сами по себе, но становятся неинтересными в своей оторванности от коренных месторождений, так и здешние люди, сами по себе значительные и в среднем гораздо более значительнее, чем живущие на свободе, неинтересны именно потому, что принесены со стороны, сегодня здесь, а завтра окажутся в другом месте. И еще: не знаю почему, с детства я безсознательно не выносил Соловецкого монастыря, не хотел читать о нем, он казался мне не глубоким и не содержательным, несмотря на свое большое значение в истории. А теперь, попав сюда, я ощущаю глубокое равнодушие к этим древним стенам и постройкам, не осматриваю их, даже не побывал до сих пор в соборе, куда водят экскурсии и который считается местной достопримечательностью. Умом я хорошо понимаю несправедливость такого отношения, но все же оно остается и даже растет. Это первый раз в моей жизни, когда древность не вызывает во мне никакого волнения и влечения к себе. Пожалуй, водоросли да иод – самое значительное, что нахожу на Соловках. – Удается ли тебе отдохнуть после экспедиции? Было бы хорошо, если бы можно было тебе пожить с мамочкой. Чтобы не забыть: старайся записывать мысли и наблюдения каждодневно, не откладывая их закрепление на будущее; ведь они быстро забываются, а если и сохраняются в памяти, то неточно и неярко. Из таких заметок, если будешь их делать, накопляются материалы для больших работ, и этот способ работать дает работе сочность и насыщенность. Лучше всего, имей при себе всегда блокнот, чтобы можно было вести запись на ходу и при любых условиях. Крепко целую тебя, дорогой Вася, пиши и не забывай своего папу.

П. Флоренский