Текст книги "Убийственно красиво"

– Угу, – наконец промычал он. – Все верно. – И выжидательно уставился на полицейских.

Достав из конверта цветную фотографию, Эмма Джейн протянула ее Эрриджу.

– Мы ищем поставщика, который мог бы раздобыть это создание для заказчика в Англии.

Джордж Эрридж, лишь мельком взглянув на фотографию, тотчас заявил:

– Copris lunaris.

– Вы импортируете тропических насекомых? – спросил Грейс.

Человечек принял оскорбленный вид.

– Не только тропических, но и европейских, азиатских, австралийских… на самом деле со всего мира.

– Могло ли случиться так, чтобы это насекомое ввезли в страну вы?

– Обычно у меня всегда есть запас. Не желаете взглянуть?

Несмотря на то что у Грейса был сильный соблазн отказаться, он кивнул:

– Да, конечно.

Человечек провел их в дверь, откуда появился сам, и они оказались в сарае с добрую сотню футов длиной. Как и прихожая магазина, она была от пола до потолка заполнена клетками. Здесь стояла еще более невыносимая вонь, освещение оставалось столь же тусклым.

– Здесь мы держим тараканов, – с ноткой гордости пояснил он. – Мы поставляем их довольно много фармацевтической промышленности для опытов.

Грейс, всегда ненавидевший тараканов, резко остановился и вгляделся в клетку, где ползало около двадцати этих коричневых тварей. Его передернуло.

– Одно из самых живучих существ на планете, – с гордостью объявил человечек. – Вы знаете, что, если таракану оторвать голову, он способен прожить еще около пятнадцати дней? И по-прежнему будет приходить к первоначальному источнику пищи… правда, питаться, конечно, не сможет.

Эмма Джейн громко сглотнула.

– Я этого не знал, – скромно сказал Грейс и чуть не добавил: «Спасибо, что со мной поделился».

– Они переживут ядерную катастрофу. Они закончили процесс эволюции сотни тысяч лет назад. Разве можно такое сказать о человеческой расе?

Грейс посмотрел на него, не зная, что и ответить. Затем они с Эммой Джейн проследовали за ним в еще более длинный сарай. На полпути Джордж Эрридж остановился и, указав на маленькую клеточку, кивнул.

– Вот мы и пришли. Copris lunaris.

Несколько секунд Рой Грейс всматривался в полутьму клетки, пока не заметил одного из жуков со знакомыми полосками – тот не шевелился.

– Можно узнать, почему вас интересуют именно эти жуки? – полюбопытствовал Эрридж.

Грейсу настолько хотелось выложить ему все начистоту, чтобы увидеть его выражение лица, что он сдержался лишь с большим трудом.

– Не могу раскрыть вам всех обстоятельств, но один из таких жуков был найден на месте преступления. Нам бы хотелось получить от вас список всех клиентов, купивших за последнее время хотя бы одного.

Джордж Эрридж задумался, яростно шевеля своими бровями-гусеницами.

– За последние несколько месяцев – только один. Вообще-то на них не слишком большой спрос, разве что какой-нибудь коллекционер или новый музей. В общем, заказчиков на них немного.

– И кто же этот клиент? – спросил Грейс.

Эрридж засунул руки глубоко в карманы комбинезона и с силой упер язык в нижнюю губу.

– Хм… Странный малый… с таким, знаете, восточноевропейским акцентом. Позвонил пару недель назад и очень настойчиво поинтересовался, нет ли у меня в запасе Copris lunaris. Сказал, что ему нужно шесть особей.

– Шесть?! – в ужасе переспросил Грейс. И тут же по-думал: «Еще шесть убийств в том же духе?!»

– Да.

– Живых или мертвых?

Эрридж удивленно посмотрел на него:

– Разумеется, живых.

– Кому вы обычно поставляете товар?

– Как я уже говорил, фармацевтической промышленности, музеям естественной истории, частным коллекционерам, иногда – кинокомпаниям: например, недавно продал Би-би-си тарантула для какой-то программы. Выдам вам один торговый секрет: насекомых гораздо легче контролировать, чем других животных. Вам нужен смирный таракан – суньте его часа на четыре в холодильник. Нужен агрессивный – подержите несколько секунд на сковородке, разогретой на слабом огне.

– Возьму на заметку, – пообещал Грейс.

– Правильно, – неожиданно серьезно ответил Эрридж. – Вот так с ними и надо. Видите ли, они не чувствуют боли. Во всяком случае, не так, как мы.

– Что ж, им повезло.

– Это уж точно!

– Какие приметы вам запомнились в человеке, купившем у вас шесть штук? – спросила Эмма Джейн.

– Не знаю я никаких примет! – мгновенно, словно защищаясь, вскинулся Эрридж. – Я заношу в архив только постоянных заказчиков.

– Значит, прежде вы с этим человеком дел не имели? – продолжала она.

– Нет.

– Но вы с ним встречались? – вмешался Грейс.

– Нет. Он позвонил, спросил, есть ли у меня эти жуки, и сказал, что пришлет за ними кого-нибудь. Он прислал мини-кэб, и водитель рассчитался наличными.

– Из какой-нибудь местной фирмы?

– Не знаю. Я не пользуюсь мини-кэбами, потому что не могу себе этого позволить.

Неожиданно мобильник Грейса коротко пискнул, а затем завибрировал. Извинившись, он отвернулся от эксперта по насекомым и ответил на звонок:

– Детектив-суперинтендант Грейс.

Это оказался Брэнсон.

– Здорово, старичок! Чем занимаемся?

– Шопингом, – огрызнулся Грейс. – Выбираю тебе подарок ко дню рождения. Что случилось?

– Парень, звонивший мне во время оперативки… ну тот параноик из телефонной будки, утверждавший, что он был свидетелем убийства Джейни Стреттон…

– Ну-ну?

– Так вот, он говорит, что видел это в своем компьютере после того, как вставил туда найденный в поезде компакт-диск.

– И он даст нам на него взглянуть?

– Как раз над этим я сейчас и работаю.

37

Заглядывать в чужой компьютер – это то же самое, что копаться в чужой душе. Детектив-сержант Джон Рай был в этом глубоко убежден, ибо у него с лихвой хватало опыта для подобных заключений. Он уже давно потерял счет компьютерам, попадавшим к нему на экспертизу за последние семь лет, – наверняка, как он недавно прикинул, более нескольких сотен. Вот и сегодня он имел дело с очередной машиной – ноутбуком фирмы «Макинтош» с 15-дюймовым монитором, выпущенным около года назад.

Джону еще никогда не попадался компьютер, способный хоть что-нибудь утаить от него и его коллег. Преступники любой специализации – взломщики, мошенники, угонщики машин, педофилы – все почему-то считают, что если удалить содержимое жесткого диска, то все будет шито-крыто. Они не понимают одного: такой вещи, как «стереть информацию с жесткого диска», просто не существует. Программы, имевшиеся в распоряжении Джона Рая, могли восстановить чуть не каждый байт удаленных с диска данных и уловить «цифровой след» любой компьютерной системы, какой бы сложной она ни была и невзирая на степень сложности защиты.

В данный момент, сидя за своим рабочим столом в отделе высоких технологий, он фактически заглядывал в душу человека по имени Том Брайс. И у него не было иного выхода, как потратить на это все выходные, по причине того, что Брайс – не подозреваемый, а лишь потенциальный свидетель – требовал вернуть ноутбук в понедельник утром, поскольку это его рабочий инструмент.

Джон Рай гордился (причем не без оснований) тем, что, покопавшись часок-другой в чьем-нибудь компьютере, он уже знал о владельце больше, чем его жена. Само собой, большинство компьютеров, попадавших к нему на экспертизу, принадлежали мужчинам, а не женщинам.

Отдел высоких технологий занимал просторное помещение на первом этаже Сассекс-Хаус. Для стороннего наблюдателя этот отдел в общем-то ничем не отличался от прочих отделов управления полиции. Он представлял собой внушительных размеров зал, разделенный на множество рабочих секций с длинными столами: на одних возвышались корпуса серверов, на других были разложены детали и блоки разобранных компьютеров. За одним из столов под большими часами сидел Джо Муди – крупный мужчина в джинсах, футболке и со стянутыми в хвост волосами, – занося в каталог физиономии еще более глупых, чем обычно, молодых вандалов, у которых хватило ума запечатлеть себя на цифровую камеру во время поджога угнанной ими машины.

Часть зала была отделена от основного помещения перегородкой; там вовсю кипела работа над операцией «Глазго» – чуть ли не самым крупным расследованием по делу о производстве детской порнографии за последние два года, которое должно было вот-вот завершиться полным разгромом самой разветвленной сети в Европе. Перегородка была установлена, чтобы собранные бригадой улики случайно не смешались с материалами остальных сотрудников. Сегодня там работали четверо, и Рай им очень не завидовал. Последние два года беднягам приходилось день за днем проводить все рабочее время, разглядывая тошнотворные половые акты с участием детишек. Работа Джона Рая главным образом заключалась в выявлении педофилов, и ничто не могло погасить ненависть, охватывавшую его каждый раз при виде подобных картинок. Господи, сколько же на свете психов! Много, очень много, можете не сомневаться.

Жалюзи на окнах были опущены, чтобы лишний раз не любоваться зданием блока предварительного заключения – зрелищем довольно мрачным, а уж под дождем и вовсе вгонявшим в депрессию. Но сегодня в офисе стояла, по крайней мере, сносная температура: летом здесь обычно было нестерпимо жарко и душно, а эти чертовы окна не открывались.

В свои тридцать восемь лет Джон Рай ухитрился сохранить мальчишескую улыбку. Это был крепкий, жилистый мужчина с задиристой физиономией и слегка редеющими, подстриженными «ежиком» волосами. Он был одет в белую рубашку с коротким рукавом, темно-синие брюки и черные ботинки. Все вместе это напоминало некую форму, но по рабочим дням Джон предпочитал одеваться именно так. Впрочем, для него не имело значения, что сегодня суббота, то есть, по идее, выходной.

Рай всегда интересовался технологиями и всякими мудреными приборами, и, когда десять лет назад произошел настоящий «компьютерный взрыв», он увидел, какую массу новых возможностей они дают преступникам и как скудно оснащена полиция, чтобы с этим бороться. Тогда же он пришел к выводу, что самое надежное и стабильное подразделение в полиции – отдел высоких технологий, не говоря уже о том, что с опытом и послужным списком найти хорошую работу на «гражданке» будет легче легкого.

Рай уже даже перестал пытаться убедить свою жену Надин, что эта сумасшедшая работа – лишь временная и не продлится вечно. А может быть, ей просто надоело слушать его увещевания. Он окинул взглядом других коллег, тоже работавших сегодня, и подумал, что у многих из них дома дела идут наперекосяк.

Вся беда заключалась в том, что отдел был просто-напросто завален работой как минимум месяцев на девять вперед. Нуждавшихся в экспертизе компьютеров было столько, что им частенько приходилось привлекать на помощь дополнительные ресурсы. Джон подозревал, что начальство предпочитает тратить выделяемые полиции деньги на то, чтобы сделать ее работу более зрелищной для окружающих: вкладывать их «в улицу», хватать грабителей, взломщиков, торговцев наркотиками – короче, делать на этом хорошую статистику. А к отделу высоких технологий относится как к чему-то необходимому, но совершенно не способному прибавить Сассекской полиции выигрышных очков.

Многие из его отдела были настоящими компьютерными маньяками, принятыми на работу не из рядов полиции: кое-кто прямиком из университетов, другие – из технических отделов промышленных фирм и местного административного аппарата. Так, в рабочем отсеке прямо перед его столом сидел самый чокнутый из всех – Энди Гидни.

Двадцативосьмилетний Гидни вообще отличался многими странностями. Тощий как палка, бледный как дитя подземелья, незнакомое со свежим воздухом. Судя по всему, стригся он сам, а одежду и очки, скорее всего, приобрел в день закрытия благотворительной распродажи для бедных. Тем не менее, несмотря на свои заморочки и абсолютно асоциальное поведение, этот тип был блестящим работником и, насколько было известно Джону Раю, самым умным во всем отделе. Он свободно владел несколькими языками, в том числе и русским, и перед ним еще ни разу не устоял ни один пароль.

Вообще-то для того, чтобы залезть в компьютер, им никакого пароля не требовалось, потому что полицейские программы позволяли проникнуть туда, так сказать, черным ходом. Однако порой над некоторыми защищенными паролем зип-файлами приходилось изрядно поломать голову. Большую часть прошлой недели Энди проработал над одним из таких особенно «упорных» файлов, конфискованных у хакера, подозреваемого во взломе сразу нескольких тщательно охраняемых банковских сайтов. Он наотрез отказывался сдаться и отправить компьютер специалисту по дешифровке.

Короче говоря, Джон Рай не испытывал ни малейших симпатий к Гидни, однако восхищался его упорством и способностями. Он давно пришел к выводу, что сотрудники его отдела весьма отличаются от «бензиновоголовых» легавых из дорожной полиции, где он прослужил почти десять лет из двадцати. В дорожной полиции сплошь и рядом видишь довольно неприятные сцены, а то и душераздирающие трагедии. Но здесь, в отделе высоких технологий, темные стороны человеческой натуры были видны во всей красе.

Джон Рай начал с того, с чего начинал каждую экспертизу, – вынес компьютер со склада вещественных доказательств, где деревянные стеллажи ломились от конфискованных компьютеров, так или иначе связанных с преступлениями и упакованных в блестящие прозрачные пластиковые мешки для улик, снабженные ярлыками. Некоторые из них находились здесь уже довольно давно. Несколько больших пластмассовых контейнеров были настолько набиты ноутбуками, мониторами и системными блоками, что их содержимое порой пересыпалось через край.

Поставив ноутбук Тома Брайса на рабочий стол, Джон Рай снял винты с кожуха и достал жесткий диск, который осторожно подсоединил к высокой четырехугольной стальной коробке со стеклянной передней стенкой. Этот прибор назывался «фастблок» и служил для изготовления точной копии жесткого диска для экспертизы.

После завершения процесса Рай вновь собрал компьютер, отнес его обратно на стол, подключил к сети и принялся за работу. По привычке он начал с поисковой команды «Баффи». Безрезультатно. Тогда он попробовал «Звездный путь». Вновь ничего. Хоть это и не доказывало, что Том Брайс – не педофил, но в значительной степени снимало с него подозрения. Дело в том, что за последние несколько лет отдел обнаружил любопытный факт: высокий процент педофилов являлся поклонниками фильмов «Баффи – истребительница вампиров» и «Звездный путь». Стоит найти в компьютере и то и другое – считайте, что прозвенел тревожный звоночек.

Джон работал быстро и методично. Он просмотрел папку с фотографиями – главным образом симпатичной курчавой блондинки с двумя детишками: девочкой и мальчиком. Дети снимались регулярно: начиная с нескольких дней после рождения по настоящее время, когда девочке исполнилось года четыре, а мальчику – семь. Нормальные семейные фото. Никаких поводов для тревоги.

Затем Джон перешел к личным папкам Брайса, однако не нашел ничего заслуживающего внимания. Тогда он пошел назад, в прошлый год, заглядывая на интересовавший Брайса интернет-адрес. Там были десятки порносайтов, что было характерно для любого обследованного им «мужского» компьютера, но помимо нескольких лесбийских сайтов, ничто не наводило на мысль, что хозяин данного ноутбука – извращенец.

Но затем Джон наткнулся на нечто весьма его озадачившее. Сначала он подумал, что это следы вируса, но потом понял, что это код для некой самоустанавливающейся шпионской системы. Ее дизайн что-то ему напоминал, но Джон не смог сразу вспомнить что. Он проследил за ним очень тщательно, не пропуская ни единой ссылки. И увидел, что программа недавно генерировала имя и пароль пользователя. Джон попытался их открыть, но они были стерты, и он понял, что его поиски заблокированы.

Джон обернулся. У него за спиной, в наушниках компакт-диск-плеера, за компьютером сидел Энди Гидни: физиономия сосредоточена, пальцы бегают по клавиатуре с грациозностью пианиста. Детектив-сержант встал и, подойдя к коллеге, похлопал его по плечу.

– Энди, требуется помощь. Ты не мог бы отвлечься на несколько минут и попробовать найти пароль и имя пользователя, чтобы я пролез через файрволл?

Не говоря ни слова, компьютерный маньяк вразвалочку пересек комнату и уселся за стол Джона. Тот тем временем сходил за кофе и, вернувшись пять минут спустя, увидел, что Энди вернулся за собственный стол.

– Господи боже, там же пароль из восьми цифр, – небрежно, словно разговаривая с идиотом, бросил тот. – Это может занять несколько дней.

Шеф отдела высоких технологий сел за стол, снял пластиковую крышку со стаканчика кофе и поставил его на безопасном расстоянии от компьютера. Затем вновь прошелся по следам, оставленным шпионской системой, и тут неожиданно вспомнил, где видел этот дизайн!

Вспомнил совершенно точно!

Через несколько минут он был на складе вещественных доказательств, осторожно снимая со стеллажа упакованный в матовый пластик с надписью «Полицейская улика» настольный компьютер и сервер, доставленные в управление всего несколько недель назад.

38

– Да прекрати же! Господи, мы невероятно опаздываем! Джессика, ложись в постель прямо сейчас! – прикрикнул Том Брайс на дочь, бегом скатившуюся по лестнице в своей розовой ночной рубашке в третий, а то и в четвертый раз.

Его нервы были на пределе.

– Папа-а-а-а-а-а! – позвал его сверху Макс.

– Макс, замолчи! Иди спать!

– Не-е-ет!

Том, готовый к выходу и одетый в черный пиджак от Армани, белую рубашку, свободные синие брюки и замшевые туфли от Гуччи, расхаживал по гостиной, то и дело прикладываясь к большому стакану водки с мартини.

– Келли! Черт возьми, что ты там копаешься? И где, черт возьми, эта девчонка?

– Будет с минуты на минуту! – крикнула та в ответ. – Я иду. – Затем еще громче: – Джессика, немедленно вернись!

– Папа, мне не нравится Мэнди. Почему нельзя было пригласить Холли?

– Джессика! Немедленно вернись!

– Холли уже занята, – объяснил Том дочери. – Понимаешь? В любом случае Мэнди очень милая девушка! Чем она тебе не приглянулась?

Джессика, в таких же, как и у брата, резиновых «гарри-поттеровских» браслетах – розовом и желтом, – плюхнулась на диван, схватила пульт и начала переключать телевизор с канала на канал. Отобрав пульт, Том выключил телевизор.

– Наверх, милая барышня!

– Мэнди только и делает, что треплется по телефону со своим приятелем.

– У нее свой мобильник, и она может делать с ним что ей вздумается, – возразил Том.

Джессика, разрумянившаяся после ванны, откинула назад волосы и совсем по-взрослому вздернула подбородок:

– Они говорят о сексе.

– Джессика, во-первых, подслушивать чужие разговоры неприлично. А во-вторых, пока она здесь дежурит, ты должна спать в постельке. Так что какая разница, о чем они говорят?

– А вот такая! – надула губы дочь.

Стуча каблучками, по лестнице сбежала Келли, и Том невольно отвлекся. Выглядела она потрясающе и благоухала новыми духами от Гуччи, недавно купленными ей Томом, считавшим, что они делают ее еще сексуальнее. На ней было плотно облегающее короткое черное платье, что подчеркивало ее стройную фигуру и длинные ноги, на шее висел большой серебряный «древнеримский» медальон.

Идеальный вид для сегодняшнего вечера, особенно если учесть, что их пригласили на ужин к новому клиенту, на которого Том отчаянно старался произвести впечатление.

Келли с подозрением посмотрела на мужа:

– Уже выпиваешь?

– Для храбрости.

Она неодобрительно покачала головой.

– Я думала, ты сегодня сядешь за руль, чтобы сэкономить деньги на такси. – Затем Келли повернулась к Джессике и резким тоном приказала: – Марш наверх и в постель, или завтра никакого телевизора! Я не шучу.

Джессика мрачно посмотрела на мать, затем – на отца, похоже собираясь что-то сказать, но передумала и нарочито медленно зашлепала вверх по лестнице.

– Когда мы туда приедем, я позволю себе всего бокал вина, а потом перейду на минералку, – пообещал Том и, подойдя к Келли, крепко обнял ее и чмокнул в лоб. – Ты выглядишь сногсшибательно.

– Ты тоже неплохо, – промурлыкала она. – Тебе всегда шли белые рубашки.

Джессика продолжала подниматься по лестнице.

Том прикоснулся губами к мочке уха Келли.

– Так и хочется затащить тебя в постель.

– Что ж, придется подождать. Я не смогу стащить все это и потом одеваться по новой.

Позвонили в дверь. Хлопнула крышка собачьей дверцы, и Леди с громким лаем ворвалась в гостиную.

Келли пошла открывать, а Том, оставшись в гостиной, допил коктейль. Алкоголь уже начал действовать, поднимая настроение и придавая уверенности в себе.

Когда появилась Мэнди, у него чуть не отвисла челюсть. Дочь подружки и бывшей одноклассницы Келли, Мэнди иногда – точнее, несколько раз за последние три года – оставалась присмотреть за детьми. Том замечал лишь постепенное превращение маленькой девочки в нечто почти взрослое. Однако сегодня она являла собой – иначе и не скажешь – живое воплощение секса.

В свои семнадцать, может, и все восемнадцать эта миниатюрная блондинка с потрясающей фигурой, по большей части открытой для обозрения, поразительно напоминала Бритни Спирс. Она была одета в почти прозрачный, усыпанный блестками топик, крошечную мини-юбку и лакированные сапожки, доходившие почти до бедер. Лицо покрывал тщательно наведенный макияж, ногти отсвечивали серебром, а чехольчик висевшего на шее мобильника явно отдавал дурным вкусом. Короче, сплошная показуха!

И ее родители позволяют ей присматривать за детьми в таком виде? Том с тяжелым сердцем подумал, что, не дай бог, еще лет десять – и, возможно, Джессика тоже вырядится в подобный прикид.

– Добрый вечер, мистер Брайс, – небрежно бросила Мэнди.

– Как дела, Мэнди?

– Да вроде ничего. Скоро у нас экзамены, так что малость запарилась.

– Потому и одеваешься так, чтобы не запариться? – добродушно усмехнулся Том.

Так и не поняв шутки, девушка с серьезным видом кивнула.

– Верно. – И неожиданно добавила: – А я уже сдала на права.

– Блестяще! Сплошные успехи.

– Правда, с третьего раза. Мама обещала иногда давать мне машину, у нее новенькая «Тойота».

– Очень благородно с ее стороны, – пробормотал Том, мысленно приказав себе стараться пореже думать о тех временах, когда Макс и Джессика подрастут.

В комнату вернулась Келли.

– Мэнди, мы вернемся около половины двенадцатого или чуть позже. Возражений нет?

– Нет, конечно. Желаю удачно повеселиться.

Том поднял пустой бокал, бросил на девушку долгий и слегка порочный взгляд и понял, что его уже немного повело. Надо быть поосторожнее. Филип Ангелидис занимал весьма высокое место в списке богатеев газеты «Санди таймс», и его личное состояние оценивалось в двести пятьдесят миллионов фунтов. Он владел целой бизнес-империей, куда входили фармацевтическая компания, сеть автомагазинов и туристических агентств, строительная фирма и очень успешная линия по производству спортивных товаров – во всех этих областях услуги «Брайс-Райт» оказались бы вполне к месту.

Том познакомился с ним, как и со многими своими потенциальными клиентами, в гольф-клубе. Судя по всему, Ангелидис владел очень внушительным загородным поместьем в получасе езды от Брайтона, и сегодняшнее приглашение могло стать для Тома настоящим спасательным кругом. За исключением того, что сегодня у него совершенно не было настроения куда-то ехать.

С того момента, как Том побывал в управлении полиции в Холлингбери, где рассказал свою историю высокому чернокожему детективу-сержанту, он не находил себе места. Даже несмотря на то, что этот самый Брэнсон воспринял его рассказ совершенно серьезно и заверил, что сведения останутся конфиденциальными. Тем не менее Том крайне разнервничался, когда сержант попросил его одолжить на выходные ноутбук, чтобы попытаться отыскать в нем какие-либо следы чужого воздействия. Однако пришлось уступить, и, хотя его по-прежнему обуревали некие сомнения, Келли продолжала уверять его, что он все делает правильно.

По той же причине сегодня Том играл в гольф просто отвратительно, как никогда в жизни. Он просто не мог сосредоточиться на игре. Тому было страшно – так страшно, словно его окружала непроглядная, таящая множество неведомых опасностей тьма. Он не мог заставить себя не думать о возможных последствиях своего поступка, о том, что может произойти с женой и детьми.

И о том, что, возможно, он совершил самую чудовищную ошибку в жизни.

39

– Водку с тоником, пожалуйста, – попросила Клио Мори.

Официант повернулся к Рою Грейсу.

– Мне «Перони», – сказал Грейс и сразу передумал, решив, что ему нужно что-нибудь покрепче пива, хотя он и ведет машину. – Нет, приготовьте мне большой «Гленфиддиш».

Они сидели за столиком «Латино» – итальянского ресторана неподалеку от побережья. Грейс мог выбрать более новый и модный ресторан вроде «Отель дю Вен», более шикарный вроде «Бланш-Хауса» – в городе было достаточно ресторанов, где он никогда не бывал с Сэнди.

Так почему же он выбрал тот, который так любили они оба?

Грейс не был уверен в ответе. Возможно, потому, что место было хорошо ему знакомо и он думал, что здесь будет чувствовать себя уютно. Или же это была еще одна попытка заставить призрак Сэнди успокоиться?

Среди персонала Грейс узнал несколько знакомых лиц, а двое вроде бы даже помнили его (хотя, вероятно, забыли имя) и приветствовали, как давно потерянного друга. Субботним вечером в ресторане было многолюдно, и в девять – позже, чем Грейс планировал появиться здесь, – все столики были уже заняты.

Инструктаж в половине седьмого продлился дольше, чем он предвидел, а после ему пришлось задержаться, доделывая дела, хотя за весь день произошло только одно важное событие.

Белла отследила предыдущего бойфренда Джейни Стреттон, Джастина Ремингтона, и выяснила, что он сегодня утром прилетел из Таиланда, где проводил медовый месяц. Она повидалась с ним и теперь придерживалась мнения, подкрепленного визовыми штампами в паспорте Ремингтона, что его можно вычеркнуть из списка подозреваемых.

Поход детектива-констебля Николла по барам, пабам и клубам Брайтона и Хоува пока ничего не дал. Похоже, первую ниточку обнаружил Джон Рай из отдела высоких технологий.

Изучение детективом-сержантом Раем компьютера, принадлежащего свидетелю, который утром сделал заявление Брэнсону, показало, что этот свидетель – очевидно, невольно – проследовал весьма сложной линией связи к серверу в Албании. Та же линия, те же исходные адреса были найдены в компьютере, изъятом у подозреваемого по крупному делу о детской порнографии, который также недавно изучал детектив-сержант Рай. Владелец этого компьютера, Реджиналд д’Эт, уже значился в списке сексуальных правонарушителей, будучи в прошлом осужденным за насилие и торговлю детской порнографией.

Д’Эт, ныне ключевой свидетель в деле, подготовляемом против русского синдиката, оперирующего в Великобритании, постоянно находился в укрытии, которым обеспечила его программа защиты свидетелей. Грейс провел целый час после инструктажа за телефонным разговором с дежурной отдела защиты, сначала вежливо, потом теряя терпение в попытке убедить ее соединить его с кем-то, кто может дать санкцию на сообщение ему адреса Реджи д’Эта. В итоге ему пришлось довольствоваться ворчливым обещанием дежурной, что кто-то позвонит ему в десять утра.

Клио, сидевшая по другую сторону столика, выглядела просто ослепительно. Пламя свечей мерцало в ее волосах, а глаза приобрели цвет льда, освещенного солнцем. Ее духи причиняли Грейсу танталовы муки. Их аромат пересиливал аппетитные запахи горячего оливкового масла, жареного чеснока и рыбы, доносившиеся из кухни, и Грейс вдыхал его, возбуждаясь все сильнее.

Откровенно говоря, его привлекало в Клио решительно все – вздернутый нос, похожие на розовый бутон губы, ямочка на подбородке, модный кремовый жакет, серая шелковая кофточка с низким вырезом, прозрачный шарф вокруг стройной шеи, стильные серьги. Он обратил внимание на кольца на ее пальцах – золотой перстень с гербовой печаткой, причудливое старинное кольцо с большим рубином, окруженным бриллиантами, и современное с квадратным бледно-голубым камнем.

Клио являла собой классический тип английской красоты. И сейчас она обедала с ним в ресторане! Официанты и другие посетители глазели на нее.

Мешало только одно: Грейс внезапно обнаружил, что ему абсолютно нечего ей сказать.

Казалось, будто кто-то проник в его мозг и удалил оттуда все мысли. Улыбаясь Клио и пытаясь придумать фразу, которая не звучала бы совсем безумно, Грейс протянул руку за хлебом и опрокинул пустой бокал, который упал на ее тарелку и разбился.

Он почувствовал, что краснеет. Клио быстро подобрала осколки, прежде чем вмешался официант.

– Прошу прощения, – извинился Грейс.

– Бокалы бьются к счастью, – отозвалась Клио.

– Я думал, их бьют на греческой свадьбе.

– Это тарелки бьют на греческой, а бокалы – на еврейской.

Ему нравился ее голос – такой мелодичный и в то же время уверенный. Этот голос принадлежал к иному миру, нежели тот, откуда вышел Грейс, – миру частных школ, денег, привилегий, высшего общества. Она была слишком шикарной, чтобы работать в морге. Впрочем, Джейни Стреттон тоже вышла не из низов, судя по ее отчему дому, однако занята была в более чем сомнительном бизнесе.

Может быть, когда растешь в роскоши, то волей-неволей приобретаешь внешний лоск. Скотт Фицджеральд, которого любил Грейс, писал, что богатые – всегда другие. Хотя, возможно, они не были такими уж «другими»…

– Я… э-э-э… мне нравятся твои кольца, – запинаясь, произнес Грейс. Это было все, что он смог придумать.

Клио выглядела искренне довольной, демонстрируя ему один за другим свои элегантные наманикюренные пальцы.

– А ты не носишь кольцо? – спросила она и тут же покраснела, поняв, что наступила на больное место. – Прости, это бестактно с моей стороны.

Грейс покачал головой.

– Я никогда не носил кольцо. – Он едва не добавил «когда был женат», но сообразил, что формально все еще является женатым.

Принесли напитки. Грейс поднял бокал и чокнулся с Клио.

– Твое здоровье, – сказал он, ободренный ее улыбкой. – Ты неплохо выглядишь, хоть и работаешь в морге.

– Спасибо за комплимент. – Клио сделала глоток. – Ты тоже выглядишь вполне сносно – для копа.

Грейс усмехнулся, хотя уже второй раз за день подумал, что его теперешняя одежда едва ли может кого-то украсить. Первый раз это произошло в сверхмодном магазине «Луиджи», куда его затащил Гленн. Детектив-сержант снимал товар с полок, как обезумевший покупатель в первый день январской распродажи, и то и дело заталкивал Грейса в примерочную.

Этим вечером он облачился в одежду, которую Брэнсон специально подобрал для сегодняшнего свидания: коричневый замшевый блузон от Джеспера Конрана, самую дорогую черную футболку, какую он когда-либо покупал, бежевые брюки от Дольче и Габбаны, невероятно дорогой ремень, легкие коричневые туфли и даже новые желтые носки.