Текст книги "Убийственно красиво"

– Повезло нам, – сказал Дерри Блейн. – Я пропустил его через систему, и выяснилось, что чуть больше года назад с него сняли отпечатки после скандала и драки в брайтонском ночном клубе «Искейп». Отпустили с предупреждением. Его зовут Мик Лювич. Албанец, правонарушений не зарегистрировано.

– Что у нас еще есть на него? – спросил Грейс.

– Вот. – Блейн опять застучал по клавишам. – Стоит тут на нем пометочка в национальной базе данных: подлежит наблюдению по просьбе Интерпола.

Грейс разволновался еще больше.

– Поэтому я пропустил полный набор его отпечатков через международную поисковую систему – для этого нужен полный набор, – и от нашего красавчика потянулась ниточка.

Блейн нажал пару клавиш, и через секунду на экране возникла голова и торс очень толстого мужчины. Маленькая по сравнению с тушей голова с седыми, смазанными гелем волосами, стянутыми сзади в поросячий хвостик.

– Карл Веннер. Также известный под именем Джонас Смит. История у него интересная, – продолжал Блейн. – Служил в армии США. Начинал пилотом вертолета во Вьетнаме. Заработал медаль «Пурпурное сердце» за ранение в бою, потом перестал летать по каким-то причинам, связанным со здоровьем, стал радистом. Получил повышение в войсках связи. А потом оказался замешан в скандал. Может, помните – военного оператора и пару фотографов обвинили в съемках пыток и казней вьетконговцев и в тайной торговле пленками.

– С реальными убийствами? – уточнил Грейс.

– Именно. Веннеру удалось отвертеться. Он остался в армии, был переведен в разведку в Германию. Когда начались дела в Боснии, его отправили туда. Там произошло то же самое, что и во Вьетнаме. Со временем его отдали под трибунал за съемки казней пленных и распространение пленок на международном рынке.

– С настоящими убийствами? – переспросил Грейс.

– Абсолютно. Такого подонка свет еще не видел. Полный мерзавец. Ловкий адвокат снял с него обвинения, но вылезло столько грязи, что его вычистили из армии. Потом его имя всплыло в связи с международной сетью детской порнографии, базирующейся в Атланте. Там снимали не только мужчин, занимавшихся сексом с детьми, но и убийство детей. Главным образом азиатов, индейцев, но и нескольких белых тоже.

– Ты действительно выбираешь только самых лучших, правда, Рой? – с улыбкой вставил Тиндалл со свойственным ему черным юмором.

– Такой уж я есть. Приходи как-нибудь ко мне обедать.

– Я все ждал приглашения.

– Ну и что с ним стало? – расспрашивал Грейс, снова обращаясь к Блейну.

– Похоже, пустился в бега. Исчез с радаров ФБР. Потом… три года назад объявился в Турции. Потом в Афинах. Потом в Париже. Там связалась прелестная маленькая киносеть. Французская полиция совершила налет на квартиру в парижском 16-м округе. Нашли кучу всякой аппаратуры, задержали кучку людей, заявивших, что сетью заправляет Веннер. С тех пор его никто не видел.

– Какая связь с Лювичем?

– У Интерпола есть дежурный в Лондоне, которому об этом известно. Я раздобыл его телефон. Сержант Барри Фарьер.

– Спасибо, Дерри, вы сделали грандиозное дело. И невероятно быстро!

По забитым дорогам Грейс вернулся в управление на двадцать минут позже, чем рассчитывал. Но и у Джо Тиндалла наверняка были те же проблемы. Блейн получил отпечатки всего только пятнадцать минут назад.

Поднявшись в личный кабинет напротив оперативного штаба № 1, Грейс сначала связался с группой наблюдения, следившей за «Фольксвагеном». Водитель пока не появлялся. Он уже собрался звонить сержанту Барри Фарьеру, как зазвонил его собственный телефон. Ответив, он узнал тонкий захлебывающийся голос Гарри Фрейма.

– Что-то получил? – спросил Грейс ясновидящего.

– Ну не знаю, скажет ли это тебе что-нибудь, но я видел часы.

– Часы? – переспросил Грейс. – Наручные?

– Правильно! – Фрейм преисполнился энтузиазма. – Наручные часы! Тут есть что-то очень существенное. Часы приведут тебя к чему-то весьма существенному для дела, над которым ты сейчас работаешь.

– Уточнить можешь? – спросил озадаченный Грейс.

– Нет, я… Это все. Не знаю, имеет ли это значение…

– Какая-нибудь конкретная особенность?

– Нет. Думаю, что часы дорогие.

– Дорогие?

– Да.

– Мужские или женские?

– Мужские. И, кажется, не одни.

Грейс затряс головой, изо всех сил соображая. В данный момент это действительно ровно ничего не значило.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо, Гарри. Дай знать, если еще что-то появится.

– Обязательно, не беспокойся.

Грейс закончил разговор и немедленно набрал лондонский номер Интерпола. Ему пришлось ждать две минуты, пока Фарьер договаривал с кем-то по телефону, слушая бесконечно крутившиеся «Зеленые рукава»[26]26
  «Зеленые рукава» – популярная народная песня, известная с XVI в.


[Закрыть]. Наконец раздался резкий кокни-акцент[27]27
  Кокни – просторечный выговор части коренных лондонцев.


[Закрыть].

– Сержант Фарьер, чем могу помочь?

Грейс представился. Фарьер сразу заволновался.

– Я знаю детективов в Греции, Турции, Швейцарии и Париже, которым сильно хотелось бы потолковать с мистером Лювичем.

– Мне известно, где стоит его машина, – сообщил Грейс. – Что у вас есть на Карла Веннера?

– Полный ноль. Три года на глаза не попадался. А ведь мимо него не пройдешь, слишком жирный, стервец.

Стукнув в дверь, вошел Норман Поттинг, держа лист бумаги. Грейс махнул рукой, указывая, что он занят. Поттинг затоптался на пороге.

– Меня очень заинтересует все, что вы раскопаете насчет Веннера, – сказал Фарьер. – Памятки на него у меня на руке до плеча не уместятся. Ровно по всей Европе.

– Он может быть в Англии?

– Раз Лювич тут, есть такой шанс.

– Что еще можете рассказать о Лювиче?

– Албанец. Тридцать два года. Головастый малый. Изучал высокие технологии в тамошнем университете, вдобавок стал чемпионом по кикбоксингу, занимался боксом без перчаток. Типично для его поколения – безработный с университетским дипломом. Связался с кучкой студентов, клепавших для забавы компьютерные вирусы, должно быть, со скуки. Потом с другой шайкой, которая шантажировала крупные компании.

– Шантажировала?

– Крупный бизнес. Возьмем наши спортивные события вроде Дерби. Прямо за несколько дней ведущим букмекерам угрожают запустить вирус в компьютеры, вырубив их на двадцать четыре часа в самый день Дерби. Если не заплатят. Они и платят: выходит дешевле.

– Об этом я слышал, – подтвердил Грейс.

– Угу, время пиковое. Как бы там ни было, Лювич как-то попал на крючок к Веннеру. Может, тот его нанял на службу. Они точно вместе работали с французской сетью. И оба разом исчезли. Я вам могу все досье перекинуть по электронной почте.

– Буду очень признателен.

– Не берите в голову. Прямо сейчас и сброшу. Одно скажу. Видел я кое-какое кино. Попадись только мне в руки Веннер с Лювичем ночью в темном проулке… Всего на пять минут.

– Я вас хорошо понимаю. Скажите мне вот что, говорит ли вам что-нибудь скарабей в связи с этой парочкой?

– Скарабей? Жук-скарабей?

– Угу.

Немного помолчав, Барри Фарьер сказал:

– Когда они проворачивали делишки во Франции… там где-нибудь на снимках и в фильмах обязательно было одно членистоногое – скорпион.

– Живой или мертвый?

– Дохлый. Можно полюбопытствовать, почему вы спросили?

– Похоже, он слишком увлечен энтомологией, – объяснил Грейс. – Если это тот самый тип, то теперь он использует скарабеев – навозных жуков.

– Похоже на то.

Грейс поблагодарил сержанта Фарьера, пообещал всецело держать в курсе дела и разъединился. Норман Поттинг сразу прошел к столу и выложил перед ним лист бумаги.

– Серная кислота, Рой. Я получил, по-моему, вполне исчерпывающий перечень ее поставщиков в Соединенном Королевстве. Пять на юге, двое рядом с нами – в Ньюхейвене и Портслейде.

Грейс, еще переваривая информацию, полученную от Барри Фарьера, схватил бумажку, быстро просмотрел фамилии и адреса, остановившись на двух местных.

Дверь вдруг распахнулась, влетел Гленн Брэнсон с возбужденно пылавшим лицом.

– Есть результат! – выдохнул он прямо в ухо своему начальнику.

– Выкладывай!

Брэнсон триумфально шлепнул на стол фотографию водителя «Фольксвагена Гольф».

– Мне только что позвонил мой приятель-таксист.

– Не тот ли, – фривольно уточнил Грейс без всякой основательной причины, – которого ты увел у нас с Клио?

– Тот самый, – ухмыльнулся Брэнсон и на полном подъеме продолжил: – Я это фото кругом разослал. Он мне только что звякнул. Говорит, двадцать минут назад отвез пассажира, точную копию этого парня, в центр Брайтона. Точно уверен, что это он. Высадил у какого-то склада в Портслейде. Вот по этому адресу. – Гленн сунул боссу адрес, нацарапанный от руки на клочке бумаги.

Грейс прочел. Потом снова посмотрел на список, который только что принес Поттинг. На адрес поставщика серной кислоты в Портслейде.

Адрес был тот же самый.

83

Том кое-что вспомнил. Мобильника у него с собой нет, но есть нечто другое. Лежа, он время от времени чувствовал под собой твердый предмет. Черт возьми, почему раньше не сообразил?

Он сунул руку в брючный карман и вытащил наладонник, выполняющий функции личного электронного секретаря. Нажал одну из четырех кнопок внизу, и дисплей сразу вспыхнул. В тот момент свечение показалось ему ярче тысячи фонарей.

Теперь можно видеть!

– Что это? – спросила Келли.

– Мой наладонник!

Он ее видел, действительно видел ее лицо!

– Как… как тебе удается двигаться? – прошептала она.

– Освободил руки.

Свет шел недалеко, лучик был широкий, короткий, но Том впервые смог сориентироваться. Они находились в огромном складском помещении с потолком высотой, должно быть, футов двадцать, сплошь заставленном штабелями химических баков – сотнями, если не тысячами. Пол бетонный, окон нет, лучик не доходит до двери. Судя по температуре и полному отсутствию света, он предположил, что склад находится глубоко под землей.

Здесь должна быть достаточно большая дверь, чтобы в нее прошел подъемник с баками, рассуждал Том. И почти наверняка есть лифт.

Он рассмотрел наручник на щиколотке. Похож на полицейский для преступников, какие бывают в кино: защелкивающийся широкий металлический зажим, от которого идет цепочка, закрепленная в металлическом кольце на стене. Келли неподалеку прикована другой цепью. Ее цепь натянута во всю длину. Том шагнул к ней, но, когда его цепь натянулась до предела, между ними все равно осталось расстояние футов в десять.

– С твоей этой штуки ни с кем нельзя связаться? – спросила Келли.

– Нет.

– А послать электронное сообщение?

– Можно, если бы был телефон.

Том помочился в обретенное несколько минут назад оранжевое ведро с таким облегчением, которое несколько мимолетных мгновений граничило с блаженством.

– Не забывай натягивать цепь, – напомнила Келли.

Он усмехнулся, неожиданно восхитившись ее храбростью. Если можешь еще улыбаться, не падаешь духом – переживешь любые невзгоды.

– Не забуду. И крышку закручу обратно.

Том сделал несколько шагов к открытому баку – цепь это позволяла, – осветил его сбоку, отыскивая этикетку, которую раньше нащупал в темноте.

Она была белая, рядом с ней находился черно-желтый предупредительный знак: «Опасно!» На белой бумажке значилось: «H₂S0₄. Концентрированная. 25 литров».

Том снова изо всех сил попытался припомнить школьные уроки химии. Разъест эта штука металл? Сколько времени для этого потребуется?

Есть лишь один способ выяснить.

Он положил на пол наладонник, взял ведерко, и в тот самый момент дисплей погас. Сердце на секунду упало при мысли, что кончилась батарейка, но тут он догадался, что через две минуты напряжение автоматически падает, и быстро перевел дисплей в постоянный режим. Схватил ведро, выплеснул содержимое как можно дальше от себя и от Келли. И принялся внимательно рассматривать бак. Крышку он уже открутил и потому, приблизившись к баку, учуял сильный запах кислоты. Глубоко вдохнул, обхватил бак как можно крепче, очень осторожно, хорошо зная и опасаясь возможных последствий, и принялся его наклонять. Налитая доверху жидкость выплеснулась рядом с ведром на пол.

– Проклятье!

С пола поднимался дымок. Кислота с чем-то реагировала – добрый знак.

– Что ты делаешь?

– Ставлю эксперимент.

– Что? Что ставишь? – переспросила Келли до жалости сдавленным голосом.

Скудные сведения о химии, оставшиеся в памяти, говорили, что некоторые кислоты не растворяют ни металл, ни пластик. Тот факт, что баки пластиковые, убеждал, что ведерко не растворится.

Вонь жгучей кислоты усиливалась, Том чувствовал ее в горле. Шагнул назад, глубоко вдохнул, поднял бак на несколько дюймов и снова попробовал. На этот раз кислота полилась в ведро. Он наполнил его приблизительно до половины, поставил бак, подобрал наладонник, тщательно осмотрел ведро, убеждаясь, что ни на ручку, ни в другие места, к которым можно прикоснуться, не попало ни капли.

Плеснул немного на звенья цепи.

Ничего. С пола, где лежала цепь, поднимались струйки зловонного дыма, но со сталью не происходило никакой заметной реакции.

Том смотрел на пол в смертельном отчаянии и проклинал все на свете. С таким же успехом можно поливать цепь водой.

84

Карл Веннер расхаживал взад-вперед по конторе, зажав в зубах зажженную сигару, и попеременно срывал зло то на Лювиче, жевавшем жвачку и одновременно курившем травку, то на русском.

– Ребята, дело плохо. Просто очень плохо.

Он поднес к губам руку, вытащил сигару и снова начал обкусывать указательный палец, прямо-таки вгрызаясь в него.

Редко говоривший русский сказал:

– Надо Юрия вытащить из больницы, пока не очнулся.

– Либо вытащить, либо заставить молчать, – уточнил Веннер.

– Я не убью своего брата, – мрачно заявил русский.

– Ты работаешь на меня, Роман, и сделаешь то, что я прикажу, черт возьми.

– Тогда я больше на тебя не работаю.

Веннер метнулся к нему:

– Слушай, кусок дерьма. Если б не я, ты до сих пор был бы долбаным трактористом на Украине, так что никогда не угрожай уйти от меня, потому что я просто выкину тебя пинком под зад, и что ты тогда будешь делать, мать твою?

Русский насупился, но промолчал.

Лювич рубанул ладонью себе по шее:

– Я все устрою.

Русский шагнул к албанцу, твердо встал перед ним, будучи на голову выше бывшего боксера.

– Если убьешь моего брата, я тебя убью.

Албанец насмешливо смотрел мимо него, жуя жвачку. Дважды быстро перебросил в губах самокрутку, сделал две быстрые затяжки, глубоко вдыхая и выпуская дым, потом сказал:

– Сделаю то, что прикажет мне мистер Смит. Я повинуюсь мистеру Смиту.

– У нас есть более неотложное дело, – вмешался Веннер. – Этот трахнутый придурок Джон Фрост – Энди Гидни, – с его проклятыми прогнозами погоды… составил, черт его побери, один неверный прогноз!

Мужчины вопросительно на него посмотрели.

– Кислотный дождь! Нынче выдался плохой день для его шевелюры.

Русский усмехнулся; албанец, лишенный чувства юмора, ничего не понял. Он, как всегда, бросит тело Прогноза в цистерну с серной кислотой, а через пару дней перенесет кости в цистерну с соляной кислотой. После чего от придурка не останется никаких следов.

– Наша проблема в том, – продолжал Веннер, – что мы не знаем, что он сделал, что кому сказал. А про телефон со-врал, правда?

Албанец кивнул:

– Он у него в машине, включенный.

– Мы понимаем, что это значит, да? – спросил Веннер.

Оба его наемника кивнули.

– Полиция может связаться с телефонной компанией, установить все его маршруты по Брайтону и Хоуву – точное время и место. Боюсь, джентльмены, нам нужен залог. Придется убираться отсюда на базу в Албании, пока шум не уляжется.

– Предпочитаю остаться здесь, – сказал русский.

Веннер стукнул себя в грудь:

– Мне пятьдесят девять лет. Думаешь, я добровольно провел бы оставшуюся часть своей жизни в стране, больше похожей на выгребную яму? Там даже женщины самые безобразные в мире. Мы живем здесь, потому что нам здесь нравится. Но вы, ребята, облажались.

– Как? – рассердился русский.

– Как? – переспросил Веннер, словно удивленный вопросом. – За Миком следили откуда-то из Кейптауна до автостоянки в центре Брайтона…

– Да, – перебил его албанец, – но я от них ушел на парковке.

– Да… А твой чертов «Фольксваген» и прочее?

– Все верну.

Проигнорировав его, Веннер гневно обрушился на русского:

– А твой идиот братец привлек внимание полиции, потом разбил машину, после чего в лапы полиции попал ноутбук с нашим фильмом про д’Эта… Тебе не кажется, что это полная хренотень?

Русский молчал.

– Вот что мы сделаем, – сказал Веннер уже более доверительным тоном. – Прямо сейчас снимем мистера и миссис Брайс и избавимся от них. А потом будем смываться отсюда. Сегодня же днем отправимся в Париж. А оттуда уж дальше. О’кей?

Двое молчавших мужчин неохотно кивнули.

Потом албанец спросил:

– А где будем снимать?

– Здесь, – решил Веннер. – В этой самой комнате. У меня есть несколько творческих идей. Мистер Брайс причинил нам много неприятностей: пусть пострадает. И хотелось бы мне посмотреть, как ему понравится то, что мы проделаем сначала с миссис Брайс. – Он взглянул на русского: – Роман, тащи их сюда. Развяжи ноги, склей пластырем – люблю его срывать.

И Карл Веннер, неожиданно возбудившись при мысли о том, что он сейчас сделает с Брайсами, замычал песню без слов.

85

– Том!

Услышав настойчивый приглушенный голос Келли, Том поднял глаза. Проклятье! В дальнем конце помещения вновь появился светлый прямоугольник. Кто-то входил – высокий худой мужчина в черном. Восточноевропеец.

Том рухнул на пол, прикрыв телом светившийся наладонник. Быстро нашарил его руками, нащупал кнопку питания, нажал, выключил. Зачем пришел? Ведро вынести? – не совсем к месту подумал он. Крепко прижал к бокам руки, плотно сдвинул ноги, стараясь как можно лучше изобразить то самое положение, в котором лежал связанный. Луч фонаря приближался.

Потом свет ударил в лицо.

– Мистер Брайс, я сейчас поведу вас наверх. Мы сделаем вас с миссис Брайс кинозвездами!

Содрогаясь от ужаса, Том подумал, что теперь в любую секунду мужчина увидит на полу обрывки веревки. Должен увидеть, если не слепой.

– Что значит «кинозвездами»? – спросила Келли надтреснутым от страха голосом.

Мужчина посветил на нее фонариком.

– Хватит болтать! Хочешь быстренько трахнуться? Мистер Брайс, не желаете посмотреть, как мы с вашей женой перепихнемся?

Ужас сразу превратился в ярость.

– Только тронь ее, и я тебя убью! – крикнул Том.

Мужчина повернулся к нему, угрожающе рявкнул:

– Хватит болтать, я сказал! – Наставил фонарь прямо Тому в лицо. – Заткнись. Ты еще будешь мне угрожать!

И опустился на колени. Том услышал треск оторванной липкой ленты, зная, что будет дальше. Сильно щурясь, увидел наклонившегося над ним мужчину. Почуял запах одеколона, острый, пряный, мужской.

Окаменел, понимая, что может нанести только один удар, и все. Досконально не продумал, просто должен был нанести.

Мужчина держал в руках широкую липкую ленту.

– Закрой рот, – велел он.

– Можно высморкаться? – спросил Том.

– Нет!

– Я сейчас чихну!

Тут он почуял легкое замешательство: мужчина заколебался на долю секунды. Этого было достаточно.

Том метнулся в сторону, перевернулся, схватил ведро обеими руками, поднял, повернулся, подставив лицо прямо под луч фонаря. Келли была в безопасности слева, в полной недосягаемости. И он с силой выплеснул содержимое ведерка прямо в горевший фонарь.

Почуял на своих руках несколько жалящих болезненных уколов кислоты, но едва их заметил, оглушенный чудовищным пронзительным смертным воплем.

Фонарь упал на пол. Том только видел, как мужчина пятится назад, закрывая руками лицо. Его надо схватить! Надо схватить, пока не скрылся!

Надо.

Том рванулся вперед, как хороший регбист, помня, что кислота наверняка разлилась по полу, но наплевав на это. У него был единственный шанс. Чуть не вывернув из суставов руки, он умудрился схватить мужчину за правую ногу, прежде чем цепь натянулась до предела. И с силой, которой в себе даже не подозревал, рванул ногу назад.

Мужчина упал на него, корчась, визжа, жалобно воя, хватаясь за лицо руками. Келли тоже вопила:

– Том! Том! Том!..

– Помогите! – вопил русский. – Помогите, помогите, пожалуйста, помогите… – Потом начал просто реветь в агонии, вцепившись в лицо, стараясь вырваться из рук Тома.

Раз он пришел за ними, сообразил Том, у него должны быть ключи от наручников. Он схватил фонарь, изо всех сил ударил мужчину в затылок. Зазвенело стекло, свет погас. Мужчина умолк и остался лежать неподвижно. Одну секунду в помещении слышалось только призрачное шипение, исходившее из его головы, сопровождавшееся зловонным запахом горелого мяса и волос. Том срыгнул: кислота наполнила воздух невидимой каустической дымкой. Келли тоже закашлялась.

Он нашел наладонник, включил, принялся рыться в пиджачных карманах мужчины. Почти сразу нащупал маленькую цепочку всего с двумя ключами и выхватил их. Встал, трясясь от шока и страха, не зная, появится ли еще кто-то в любую секунду, упал на колени, отыскал замок в свете наладонника. Рука так тряслась, что ключ никак не попадал в скважину.

Господи, ну давай же, давай!

Наконец ключ вошел. Только не повернулся. Должно быть, другой, решил Том. Другой каким-то чудом удалось вставить сразу, замок открылся, и через несколько секунд он уже хромал к Келли. Руки теперь жгло по-настоящему, хотя думать об этом не было времени.

Присев рядом, Том поцеловал жену, прошептал:

– Я люблю тебя.

Келли смотрела на него широко открытыми глазами, почти парализованная от потрясения. Он открыл замок у нее на ноге, начал трудиться над тугим узлом веревки, связывавшей ноги. У него снова тряслись руки: крепкий узел, дьявольски крепкий. Не поддается. Том пробовал снова и снова.

– Как ты, милая?

Келли молчала.

– Детка?

Нет ответа.

Потом Келли тихо вымолвила таким тоном, что у него по всей коже побежали мурашки:

– Том, сюда кто-то вошел.

Он поднял глаза. И наткнулся прямо на луч фонаря, светившего из дверей. Услышал укоризненный голос страдавшего ожирением американца:

– А вы глупый мальчик, мистер Брайс. Поистине очень глупый.

Луч, оторвавшись от лица Тома, пробежал по помещению. Через пару секунд он высветит русского на полу. Том, с натянутыми до последнего предела нервами, принял внезапное решение, не имея понятия о возможном исходе, но это было все равно лучше, чем лежать, скорчившись, на полу, выжидая, когда американец приблизится.

Он вскочил и рванулся к дверям, целясь прямо в стоявшего в них мужчину в красно-коричневой рубашке. Просто бежал, опустив голову и вопя во весь голос:

– Ты-ы-ы-ы пога-а-аный у-у-ублюдок…

Он смутно видел, как мужчина старается что-то вытащить из кармана. Что-то черное, металлическое. Пистолет.

А потом на бегу врезался головой в живот американца. Все равно что в большую подушку. Услышал шумный выдох, почувствовал в собственной шее острую, резкую боль, на мгновение погрузился во тьму. Американец пошатнулся, упал на спину, Том упал вместе с ним, ударившись головой об пол.

Потом его сзади за шею схватила рука, холодная, твердая, больше похожая на железные клещи, чем на человеческую плоть. Выпустив шею, через долю секунды вцепилась в волосы, больно запрокинула голову, перевалила на спину, стукнув об пол затылком, пригвоздила на месте.

Том взглянул прямо в короткое пистолетное дуло и в ледяные глаза за ним.

Мужчина был плотный, мускулистый, со смазанными гелем короткими светлыми волосами, которые торчали иголками, и густо покрытыми татуировкой предплечьями. Он был в белой майке, с золотым медальоном на цепочке, который почти касался лица Тома; от него несло потом. Бесстрастно глядя сверху вниз, он жевал жвачку, перемалывая ее маленькими, на редкость белыми резцами, напоминавшими зубы пираньи.

Американец с трудом поднимался.

– Хотите, я его убью?

– Нет, – выдохнул американец, хрипло отдуваясь. – О нет. Мы ему не позволим так легко отделаться…

Поблизости вдруг послышался шум. Мужской голос крикнул:

– Полиция! Бросьте оружие!

Том почувствовал, как рука, державшая его за волосы, разжалась. Увидел, как противник в ошеломлении оглянулся, потом без колебаний вскинул пистолет, быстро произвел подряд несколько выстрелов. Шум был оглушительный, Том на секунду лишился слуха, ноздри забил запах пороха. Потом стрелявший и американец исчезли.

В следующее мгновение он услышал, как какой-то мужчина крикнул:

– Я ранен! О господи, меня подстрелили!..

86

Выскочив из большого лифта, Грейс ворвался в приоткрытую дверь с крупной предупредительной черно-желтой табличкой: «Дальше проход без защитных костюмов запрещен». Гленн Брэнсон, первым выбежавший из лифта, завернул за угол. Грейс услышал, как он крикнул:

– Полиция! Бросьте оружие!

Через несколько мгновений раздалась быстрая очередь из пяти выстрелов. Потом Гленн вскрикнул.

Добежав до угла, Грейс увидел на полу коллегу, схватившегося за живот окровавленными руками, с закатившимися глазами, и заорал в рацию:

– Суперинтендант Грейс… У нас раненый! Нужна «Скорая»! Немедленно высылайте вооруженную группу…

Он споткнулся, на миг разрываясь между стремлением остаться с товарищем и схватить стрелявшего. Возле склада у него стояли в ожидании два фургона с полицейскими в форме, штурмовая бригада оперативников, бригада охраны общественного порядка, вооруженная дубинками и щитами, и родная бригада.

Оглянувшись на Ника Николла и Нормана Поттинга, следовавших за ним по пятам, он крикнул:

– Норман, останься с Гленном! – и побежал, видя, как впереди закрывается тяжелая металлическая дверь с табличкой «Запасный выход». Едва успев туда нырнуть, он полетел вверх по каменной лестнице, прыгая сразу через две ступеньки, слыша за спиной топот Николла, завернул за угол, потом за другой.

Поворачивая за третий, мельком заметил мужчину в майке и джинсах, с короткими торчавшими волосами, в котором Дерри Блейн из дактилоскопического отдела опознал Мика Лювича.

– Стой! Полиция! – прокричал Грейс.

Мужчина остановился, оглянулся, наставил на него оружие. Грейс распластался на стене, удержал Ника Николла, видя вылетевшую из дула вспышку, слыша свист пролетевшей пули, чувствуя брызнувшие в лицо осколки цемента. Мужчина скрылся из вида.

Грейс выждал несколько минут, снова помчался вверх по ступеням, абсолютно забыв об опасности, чувствуя одну злость, решимость достать сукиного сына, схватить и голыми руками разорвать на клочки. Обогнул очередной угол, остановился. Никаких признаков Лювича. Взлетел еще на один пролет с колотившимся сердцем, вновь свернул за угол, вновь помедлил, осторожно продвигаясь вперед дюйм за дюймом. Ничего.

Должно быть, они почти добрались до самого верха.

Снова ступеньки, снова угол. Еще ступеньки. Еще угол. Перед ними наглухо захлопнулась железная дверь с большой красной табличкой «Выход». Грейс подбежал, запыхавшись, оглянулся на Николла:

– Осторожно…

Юный констебль кивнул.

Послышался рев мотора, грохот роторов. Этот же вертолет, который он видел на крыше, догадался Грейс.

Он толчком распахнул створку. Чудовищно разжиревший мужчина с волосами, собранными в поросячий хвостик, в котором Грейс по фотографии, раздобытой Дерри Блейном, мгновенно опознал Карла Веннера, сидел в пилотском кресле черного вертолета. Это был маленький четырехместный «Робинсон». Лювич отвязывал крепежный трос, прикреплявший полоз к металлической стойке. Выскочив из дверей, Грейс завопил:

– Стоять! Полиция!

Албанец вскинул пистолет. Видя вспышку, Грейс резко пригнулся. Дул сильный ветер, усугублявшийся потоками воздуха от вращавшихся винтовых лопастей вертолета. Укрывшись от ветра и от пистолета албанца за ближайшей надстройкой, предположительно верхней шахтой лифта, он услышал свист совсем рядом с ухом.

Подсчитал: семь выстрелов. Сколько еще в обойме?

Крепежный трос упал. Лювич побежал к вертолету с другой стороны. Грейс оглянулся на Николла, крикнув:

– Подальше держись! – И пополз вперед на животе, оглядываясь по сторонам в поисках прикрытия. Неподалеку справа от себя заметил мешки с цементом и штабель кирпичей. Мужчина с торчавшими волосами в это время отвязывал другой трос. Грейс вскочил, бросился к нему.

Лювич снова поднял пистолет. Грейс рванулся в сторону, заметив вылетевшую из дула вспышку, чертовски жалея, что ему не хватило ума надеть бронежилет. Через секунду раздался щелчок. Лювич снова нажал на спусковой крючок. Ничего.

Тогда Грейс кинулся на него. Нога албанца взметнулась, ударила под подбородок. Он грохнулся на спину на скат крыши, перевернулся и онемел, оглушенный.

Двигатель вертолета взревел громче. Грейс сделал очередной кульбит, прищурился с еще затуманенным взором, неясно различая крыши, одиночную высокую каминную трубу вдали, в том месте, где когда-то находилась шорэмская электростанция, чувствуя усиливавшиеся порывы ветра. Лювич был уже на борту. Полозья отрывались от крыши.

Грейс в отчаянии бросился к штабелю кирпичей. И вдруг увидел перед собой длинную крепежную стойку от строительных лесов. Схватил, изо всех сил широко размахнулся, целясь в хвостовой винт.

Лесина на секунду зависла в воздухе, как в замедленной съемке. Он решил, что слишком широко размахнулся, но, к его удивлению, палка угодила в цель.

Послышался металлический скрежет, посыпались искры. Вертолет завалился набок.

Потом показалось, что он все же ошибся, – машина резко взмыла на несколько футов и вдруг завертелась вокруг своей оси. Грейс увидел, что хвостовой винт совсем развалился.

Вертолет повернулся раз, другой, третий; на третьем витке затрясся, летя прямо на Грейса, с воющим двигателем. Пришлось плашмя распластаться на крыше, чтобы не попасть под полозья. Ветер чуть не срывал одежду со спины и волосы с головы. Послышался страшный удар, посыпались дождем осколки камней и металла, вертолет сбоку врезался в надстройку шахты лифта. Словно крупное насекомое, ошалевшее от разбрызганного инсектицида, он шарахался в стороны, лопасти центрального винта крутились в нескольких дюймах от Грейса, который катался из стороны в сторону, стараясь не подвернуться под них.

Он мельком разглядел за штурвалом и приборной доской Веннера в красно-коричневой рубашке, который с перепуганной физиономией пытался выправить машину; побелевшего, застывшего в ужасе Лювича.

Вертолет накренился, пару раз перевернулся, падая к краю крыши, напоминая дешевые игрушки уличных разносчиков в Брайтоне, которые вращаются по инерции под тяжестью своего веса.

В воздухе вдруг разлился запах авиационного бензина.

Подбитая машина вторично ударилась об надстройку, завалилась, рухнула набок, поползла, все еще работая, пока кабина не свесилась с крыши. Вертолету не давал упасть вниз только хвост, зацепившийся за основание шахты лифта.

Мотор заглох.

Грейс поднялся и побежал.

Машина раскачивалась вверх-вниз. Потерявший сознание Лювич лежал вверх ногами на стеклянной крыше перевернутой кабины. Веннер, тоже в положении вниз головой, пытался выпутаться из застегнутых ремней. Вертолет в любой момент мог упасть.