Текст книги "Картина Сархана"

11

Лиза отстраненно наблюдала за проносившимися мимо улицами. Мелькали фонари и витрины. Почему-то пахло бензином, и от этого мутило. Лиза вдруг поняла, что сейчас ей невыносимо тяжело быть наедине с самой собой. Снова набирала силу головная боль и – что хуже – возникали мысли, которых, казалось бы, давно не было. Что дальше? Что делать? Почему все так паршиво?

Все вокруг стало очень контрастным и выпуклым. Лизе казалось, что мелькавшие в окне автомобиля смазанные цвета образуют шершавую реальность, за которую цепляется ее внимание, если не сказать душа. И противостоять этому невозможно. Она казалась себе вязаной куклой; крупные нитки, из которых она состояла, цеплялись за яркие цвета за окном, и она плавно распускалась. Скоро от нее совсем ничего не останется.

Лиза сняла телефон с авиарежима, проверила пропущенные вызовы. Кажется, звонков стало меньше. Она обратила внимание на вызов от Калеба Джонсона, но перезванивать, конечно, не стала. Коротко прожужжал телефон. Сообщение от Саймона. Интересно.

Давай рванем в бар?

Лиза подумала, что он долго выбирал формулировку. И почему-то остановился именно на этой.

Давай.

Лиза какое-то время всерьез размышляла, стоит ли поставить смайлик. Но в итоге ужаснулась самому вопросу. Отправила сообщение. Вторая мысль, которая ее посетила: в какой именно момент они стали так фамильярно общаться?

Потом она поняла, что сообщение Саймон, скорее всего, отправил давно. Просто только сейчас она его получила. И нет никакого смысла ждать ответа. Он наверняка уже…

Отлично, я как раз в дороге! Давай заеду за тобой?

Лиза не подумав отправила ему адрес и тут же отругала себя за легкомысленность. Начался странный внутренний диалог. Одна ее часть напоминала о разумности, а другая будто бы пела дурацкую песенку про конец света. Продуктивного разговора не вышло, потому что стороны говорили на разных языках.

Буду через пятнадцать минут.

Лиза едва успела прочесть сообщение до того, как зазвонил телефон. Неизвестный номер. Ну конечно. Она сбросила вызов, перевела аппарат в авиарежим и обнаружила, что такси уже останавливается возле ее дома. Она, как всегда, проигнорировала протянутую руку, вышла из машины и вошла в холл. Девочка за стойкой явно смутилась. Ее коллега, дежурившая несколько часов назад и уже, видимо, сменившаяся, похоже, не рассказала ей о странном наряде одного из жильцов.

Девочка хранит конфиденциальность или просто не общается с коллегой. Лиза всерьез задумалась о том, хорошо это или плохо.

– Добрый вечер, мисс…

Лиза молча достала из сумочки ключи и тряхнула ими в воздухе, жестом отвечая на возможный вопрос о том, живет ли она тут. Вошла в лифт, нажала на кнопку и устало прикрыла глаза. Звякнул колокольчик, лифт остановился. Двери раскрылись, и… холл. Лиза несколько раз моргнула, осторожно выглянула из лифта. На нее смущенно покосилась девочка за стойкой. Как можно приехать из холла в холл? Лиза быстро достала телефон и посмотрела на часы. Но с огорчением поняла, что сделала глупость. Она ведь не засекла время, когда входила в лифт. Лиза посмотрела на себя в зеркало, пытаясь понять, чем ее отражение отличается от того, что она видела секунду назад. Конечно, она ничего не заметила.

И вдруг поняла, что не дышит. Сразу же сделала резкий лихорадочный вдох, потом выдох. Повернулась на месте. Внимательно глядя на кнопку, ткнула в нее пальцем. Сделала это резко, неловко, едва не сломала ноготь, обошлось без фатальных последствий, только вот гель-лак поцарапался. Лиза страдальчески закатила глаза, даже ругнулась вполголоса.

Двери лифта плавно сомкнулись, и ей вдруг стало страшно. Ей показалось, что они могут открыться где угодно. Что там, снаружи, может оказаться не тот этаж, не тот дом, не тот город. Может, даже дно океана! Она прислушалась к звукам. Что-то гудело, кажется, или даже поскрипывало? Похоже ли это на звуки подводного мира?

Лифт вдруг немного дернулся и остановился. Ей показалось, что он мягко ткнулся в песчаное морское дно. Нет, скорее илистое дно озера. Звякнул колокольчик, Лиза задержала дыхание и крепко взялась руками за поручни, ожидая, что в открывающиеся створки лифта хлынет вода. Этого не произошло. Но в некотором смысле она уже успела утонуть. Она чувствовала себя мокрой, холодной и мертвой. Она пережила смерть в секунду между звуком колокольчика и открытием створок.

Лиза вышла из лифта, отчетливо понимая, что сходит с ума. Успокаивала ее только одна мысль: настоящие сумасшедшие не понимают, что они сумасшедшие. Лиза пристально наблюдала за каждым ощущением в теле, за собственными движениями и действиями. Открывая дверь, осознавала каждый поворот ключа, напряжение каждой мышцы в руке. Ей казалось, что, если хоть чуть-чуть ослабить контроль, безумие ею овладеет. Своим вниманием она будто бы не оставляла места для чего-то другого. Там, где есть она, нет места безумию.

Лиза вошла в гардеробную, продолжая отыскивать автоматические действия. Дыхание! Походка! Веки, они моргают сами по себе! Ей показалось, что до этого момента она вообще не принимала участия в управлении своим организмом.

Наконец наступил предел. Внимание не безгранично. Она с ужасом ощутила, как забывает об одном процессе и, кидаясь восстанавливать над ним контроль, упускает два других, а пытаясь вернуться к ним, теряет что-то еще. Мир как будто бы схлопывался. Сознание, которое несколько секунд назад охватывало все вокруг, больше не способно было удержать так много деталей. Она поняла, что нужно сосредоточиться на главном. Лиза сконцентрировалась на дыхании и сердцебиении. В какой-то момент даже зрение исчезло. Весь мир ужался до неритмичных вдохов и выдохов, сопровождаемых биением сердца.

Лиза понятия не имела, сколько времени провела в таком состоянии. Но в конце концов мир стал прежним. Без следа пропала паника и необходимость управлять собой в ручном режиме. Лиза понятия не имела, что произошло, но с удивлением отметила, что само желание проанализировать происходящее сходит на нет. Видимо, через несколько минут она даже не вспомнит о случившемся.

Лиза посмотрела на время. Скоро приедет Саймон. Она погрузилась в процесс переодевания. Можно сказать, отдалась ему полностью. Сочетания цветов она подбирала не по логичному визуальному принципу, а по вкусовому. В прямом смысле. Сладкие цвета отметались сразу, равно как и кислые, подошло что-то сухое, песчаное, как курабье, и, как ни странно, горькое. И вот к этому уже добавились сладкие оттенки аксессуаров. Лиза поняла, что получился крепкий сладкий чай с печеньем. Ее это более чем устраивало, и она покинула гардеробную.

Лиза прошла через гостиную, уже хотела выйти из квартиры, но тут ее взгляд задержался на флаконе духов. Это не те духи, которые она использовала несколько часов назад, но… она открыла флакон, принюхалась. Потом постаралась уловить запах духов, которыми пахнет сейчас. Потом попыталась представить их сочетание.

Нет, не подходит, подумала Лиза. Но флакон зачем-то положила в сумочку. В этот раз лифт ее не подвел и привез туда, куда и должен был. Она приветливо улыбнулась девочке за стойкой и вышла из здания как раз в тот момент, когда ко входу подъехал красный «форд-мустанг». К нему направился швейцар, то ли чтобы открыть перед ней дверь, то ли чтобы что-то сказать водителю, но Лиза махнула ему рукой и села в машину.

– Привет!

– Привет. – Саймон посмотрел на нее с растерянной, теплой улыбкой.

– Куда едем?

– Эм… – Он все еще рассматривал ее.

– Что? У меня помада смазалась или…

– Нет-нет! Просто ты какая-то сегодня… другая. Пока не могу понять, какая именно, но мне нравится! Задорно так!

– Вези меня куда-нибудь! – Лиза беззаботно махнула рукой.

– Да, мэм! – Саймон взял под козырек и довольно резво сорвал машину с места.

– Ты говорил, что у Николь есть клуб, – вспомнила Лиза.

– Да, хочешь поехать туда?

– Там здорово?

Саймон задумался, покачав головой:

– Своеобразно. Мне кажется, тебе там будет не очень интересно.

– Почему? – удивилась Лиза.

– Ну… там можно слушать музыку, играть музыку, можно пить, но не одновременно с первым и вторым, так что…

– И что, я, по-твоему, не могу слушать музыку? – почему-то возмутилась Лиза.

– Можешь, конечно, просто… ты, кажется, особого интереса к ней не проявляла. – Саймон приоткрыл окно и достал из кармана пачку сигарет.

Лиза сразу же вспомнила предыдущую поездку и не раздумывая спросила:

– А зачем тебе пистолет-зажигалка?

– Реквизит, – соврал Саймон.

– И зачем тебе этот реквизит? – с улыбкой уточнила Лиза.

Он смущенно покосился на нее:

– Производить впечатление на наивных дурочек.

– И много их было на моем месте? – Лиза имела в виду конкретно пассажирское сиденье, но сразу же поняла, как двусмысленно звучат ее слова.

Саймон неторопливо прикурил, видимо выигрывая время для того, чтобы понять, что именно она имела в виду, и в зависимости от этого придумать ответ.

– У тебя есть какой-то пугающий талант одной фразой выбивать собеседника из равновесия. – Саймон капитулировал, не приняв словесного спарринга. – Я даже завидую.

Лиза рассмеялась, снова отметив краем глаза его смущенную улыбку. Она отодвинула сиденье подальше, открыла окно и с удовольствием ощутила, как прохладный ночной воздух играет волосами.

– Закидывай, – коротко глянув на нее, разрешил Саймон.

– Что?

– Ноги на приборную доску, – хмыкнул он, крутя двумя руками руль и роняя на себя сигаретный пепел.

Лиза действительно закинула ноги на приборную доску. Одну на другую. Ей на секунду показалось, что они какие-то неестественно длинные. Как будто перспектива странно изогнулась и ноги стали почти бесконечными. Саймон взял сигарету в руку, пристально посмотрел куда-то влево и придавил педаль. Машина приятно зарычала. Звук щекотал воображение. Саймон сделал длинную затяжку, зажал сигарету между зубами, взялся двумя руками за руль.

– Держись, – предупредил он.

Лиза послушно взялась за ручку над дверью. Разогнавшийся «мустанг» выскочил на круг. Саймон вдавил педаль еще сильнее, крутанул руль в одну сторону, потом в другую. Центробежная сила дернула и водителя и пассажира сначала влево, потом вправо. Лизе показалось, будто они скользят по льду, оставляя за собой клубы дыма. Машина плыла по кругу, повинуясь едва уловимым движениям Саймона. Она подчинялась его воле, кажется, больше, чем законам физики. Сделав полный круг, «мустанг» выскочил на ту же дорогу, по которой приехал.

Лиза засмеялась и едва не захлопала в ладоши. Ее распирало странное чувство. Ей буквально было тесно внутри самой себя. Она протянула руку к лицу Саймона. Тот покосился на нее, но тут же вернул внимание на дорогу. Лиза аккуратно взялась за зажатую в зубах сигарету. Саймон расслабил челюсть, позволяя ей сделать то, чего она хочет. Лиза забрала сигарету, неторопливо затянулась, выпустила дым и пару раз кашлянула. Глаза заслезились.

– Крепкие, черт!

– Есть такое, – усмехнулся Саймон, обходя справа вялый «приус», и тут же увел машину влево, обгоняя кого-то еще.

Лиза снова затянулась, завороженно наблюдая игру в шашечки. Расстояние ощущалось почти физически. Вот они разминулись с синей машиной. И между Лизой и водителем было не больше полутора метров. Это будоражило и заставляло сердце биться быстрее.

– Можешь быстрее? – покосившись на Саймона, с хитрой улыбкой спросила она.

– Так? – Саймон переключил скорость, и машина еще ускорилась.

– Еще.

– Еще?

– Да, еще! – Лиза затянулась и выдохнула дым в потолок. – Еще!

Он покосился на нее с восторгом и ненавистью. Потом вдруг отпустил газ, придавил тормоз и выкрутил руль. Лиза едва успела ухватиться за ручку – в противном случае она буквально легла бы на колени водителю. Машина по широкой дуге с визгом повернула в узкий переулок с односторонним движением, чудом не вылетев на тротуар.

Пространство ужалось до коридора. Лизе казалось, что если она высунет руку в окно, то упрется в стену. Саймон снова дернул руль и совершил невозможный, по мнению Лизы, поворот на еще более узкую улочку. Она, кажется, вообще не была предназначена для машин. Судя по мусорным бакам.

Саймон вдруг отпустил руль и протянул руку к Лизе. Она ошарашенно уставилась на него, не понимая, что происходит. Он с ироничной улыбкой двумя пальцами забрал у нее окурок и стал от него прикуривать сигарету, совершенно не глядя на дорогу. Лиза увидела в конце улицы, совсем недалеко, стену. Внутри мгновенно образовалась пустота и разом захватила все ее сознание. Мир на секунду замедлился. В этот момент Саймон одной рукой небрежно повернул руль, уходя на ужасающем Т-образном перекрестке вправо.

Пустота внутри исчезла. Ее заполнило что-то истерически смешливое. Лиза расхохоталась, как безумная ведьма. Саймон сдержанно посмеивался над ней. Он плавно сбросил скорость, глядя вперед. Лиза закрыла глаза, с интересом ощущая, что с ней происходит. Недавний всплеск адреналина прошел, оставляя приятную слабость в ногах и тепло, растекавшееся по всему телу.

– Еще? – с едва уловимой усмешкой поинтересовался Саймон.

Лиза открыла один глаз, посмотрела на Кокса и с преувеличенным интересом спросила:

– А ты можешь?

Саймон рассмеялся и отрицательно покачал головой. Совсем сбросил скорость и припарковался. Заглушил мотор, откинулся в кресле и посмотрел на Лизу. Она открыла второй глаз и повернула к нему голову, с интересом глядя в ответ. Он какое-то время молчал, блуждая взглядом по ее лицу, потом сказал:

– Приехали.

Лиза не сразу поняла, что он имеет в виду. Потом мысли потоком хлынули в ее голову, прорвав плотину. Она и предположить не могла, что их так много. Что каждую секунду в ее голове происходит столько всего. Среди этого потока промелькнула и мысль о пункте назначения. Они приехали в бар Николь.

Лиза со вздохом скинула неестественно тяжелые ноги с приборной доски и открыла дверь машины. Саймон уже стоял на улице. Он наклонился у левого заднего колеса, что-то внимательно изучая. Лиза зачесала волосы пятерней, растерянно оглядываясь, и захлопнула дверь машины. Обошла ее и остановилась около Саймона. Он наконец отвлекся от изучения колеса, потом зачем-то залез в салон. Лиза не сразу поняла, что он делает. Конечно же, закрывает окно, о котором она напрочь забыла.

Саймон наконец завершил осмотр «мустанга». Либо Лизе показалось, либо он действительно нежно провел рукой по краю крыши машины.

– Сюда. – Саймон указал рукой на неприметную дверь в стене, втиснувшуюся между двумя граффити.

За дверью оказалась длинная темная лестница, уходившая вниз. Лиза почему-то вспомнила кадр из какого-то фильма. Лестница, кирпичные стены, красный свет. А там, внизу, безумный рейв, наркотики и странная громкая музыка.

– Если не хочешь, то не пойдем… – подал голос Саймон.

Лизе показалось, что ему стыдно. Неловко за то, что он привез ее в неподобающее место. Между ними словно выросла пропасть. По его мнению, ей такое место не подходит. А ему подходит почему-то.

– Шутишь? – Лиза решительно сделала первый шаг.

В конце лестницы обнаружилась еще одна дверь. Лиза не без труда открыла ее. Небольшой сводчатый кирпичный подвал. По виду настолько старый, что мог бы конфликтовать с официальной датой начала колонизации Америки. Примерно треть отгораживала неоднородная по цвету деревянная стойка. Вместо столиков вдоль двух стен висели полки, на которые можно было ставить напитки и закуски. В зале сидели шесть человек. То ли заведение особой популярностью не пользовалось, то ли Лиза и Саймон пришли не вовремя…

Лиза увидела сидевшую за стойкой Николь. На этот раз никаких затейливых платьев. Кожаная куртка, усеянная заклепками и шипами. Левое плечо куртки скрывал массивный эполет с необычно длинными, выкрашенными серебряной краской кистями. Кроме куртки – рваные джинсы с заниженной талией и кеды. Пожалуй, если бы не экстравагантная куртка, то Лиза и не узнала бы Николь. И вообще приняла бы ее со спины за мужчину. Николь как будто почувствовала взгляд и обернулась.

– Да ладно! Сама мисс Манхэттен спустилась на пятый круг! – Николь развернулась на стуле, и Лиза увидела куртку с другой стороны. Помимо эполета, оказывается, на куртке был еще и массивный серебристый аксельбант, а на вороте с обеих сторон поблескивали скрещенные барабанные палочки.

– Пятый круг? – не поняла Лиза.

– Да! – Николь раскинула руки, как бы говоря, что это место именно так и называется, а потом выдала странный слоган заведения: – Здесь тебе не рады!

И вопреки своим словам двинулась навстречу модельной походкой, все еще держа руки раскинутыми. При каждом шаге она чуть наклоняла голову то влево, то вправо. А дойдя до Лизы, заключила ее в объятия.

– Привет! – поздоровался Саймон.

– Ты плохо на нее влияешь! – заявила Николь, пожимая ему руку. – Не смей портить мисс Манхэттен!

Саймон что-то нечленораздельно буркнул в ответ. Все трое подошли к стойке, Николь оперлась на нее спиной и локтями.

– Итак, зачем пришли?

– Развеяться немножко, – ответила Лиза.

– Эй! Эй, ты! – Николь куда-то указала пальцем.

Лиза обернулась. В другом конце зала какой-то мужчина с бутылкой пива в одной руке другой держался за черную ткань, на манер занавески скрывавшую проход в стене.

– Я?

– Ты! Туда с пивом нельзя! Пить здесь!

– Так музыка там! – удивился мужчина.

– В этом и смысл! Музыка там, а пиво здесь. А если тебе что-то не нравится, то вали из моего бара!

Мужчина смущенно отошел от занавески.

– А что там? – поинтересовалась Лиза.

– Там музыка, – как бы все объяснив, ответила Николь.

– А почему не тут? Места мало?

Николь внимательно посмотрела на нее, будто бы решая, какой смысл кроется в этом вопросе. В разговор вклинился Саймон.

– Она из любопытства спросила, – сказал он, будто хотел избавиться от опасных интерпретаций.

Николь вздохнула и спросила:

– Пить будешь?

– А что есть? – поинтересовалась Лиза.

– Сейчас посмотрим.

Николь ловко перелезла через стойку.

– Есть пиво, темное. Вижу виски и текилу. Где-то еще был ликер и… Нет, не вижу. – Николь с интересом изучала пространство под стойкой. – О, есть егермейстер. Открытый. Полбутылки примерно.

Лиза непонимающе покосилась на Саймона. Он тяжело вздохнул и махнул рукой, мол, не спрашивай.

– Так что?

– Давай пиво, – неуверенно протянула Лиза.

Николь внимательно посмотрела на нее. Потом хмыкнула:

– По лицу видно, что ты хочешь спросить, поэтому облегчу тебе задачу. Бар закрывается. Алкоголя осталось не много.

Лиза поняла причину злой бодрости Николь и странного запустения. В такое время любой бар должен быть забит. Хозяйка достала откуда-то большую пивную кружку, понюхала, придирчиво осмотрела ее и не сочла результат удовлетворительным. Убрала кружку, поставила на стойку бутылку пива. Потом снова исчезла под стойкой и вынырнула с двумя рюмками и початой бутылкой текилы.

– Будешь? – спросила у Саймона.

– Можно. – Он достал из кармана зажигалку, открыл ею бутылку пива и подвинул к Лизе.

Николь разлила текилу по рюмкам. Посмотрела на своих гостей.

– Охренеть! Ну и лица у вас! Кто-то умер, что ли?

– Бизнесмен, – хмыкнул Саймон.

– Вот за это и выпьем! – Николь усмехнулась. – За смерть бизнесмена и рождение музыканта!

Лиза не без удивления отметила, что это был искренний тост. Николь будто бы освобождалась от чего-то. От какой-то части жизни, которая ее угнетала и пожирала массу сил. Все трое чокнулись. Пиво оказалось горьким и теплым. Лиза покосилась на Саймона. Он легко опрокинул рюмку и ничуть не изменился в лице. Будто пил воду. Или знал, что за ним наблюдают.

– Сегодня кто-нибудь играет? – спросил он.

– Да, – сдавленно ответила Николь. Она осмотрелась в поисках закуски и, не найдя ничего съедобного, занюхала рукавом. – Но такая хрень! Лучше бы не играли. Для того чтобы портить тишину, нужна какая-нибудь более серьезная причина.

– Плохая музыка в твоем баре? – удивился Саймон. – Последние дни наступают, истинно вам говорю.

– Он уже не мой, – отмахнулась Николь, – он вот-вот отойдет банку. Считай, что это моя месть. Пусть им там будет стыдно за то, что сейчас здесь играют.

– И что, ничего нельзя сделать? – поинтересовалась Лиза. – Перекредитоваться, вложиться в рекламу и…

Лиза заметила, как морщится Саймон. Ей показалось, что она сказала глупость.

– Можно, – кратко согласилась Николь.

– Но? – уточнила Лиза.

– Но бизнесмен умер, – отрезала Николь. – Видит Бог, это не мое.

Лизу тон Николь почему-то раздражал. Унылые стены, невнятные тени немногочисленных посетителей, атмосфера дремотного болота и страдальческие фразы. Николь будто искала подтверждение того, что она не бизнесмен. Ради чего и открыла бар.

– А лучше смотреть, как все это умирает, и ничего не делать?

Саймон хмыкнул, Николь зловеще улыбнулась.

– Жизнь – это и есть непрерывное наблюдение за тем, как все умирает. Внутри и снаружи.

– Что за патетическая ерунда! – поморщилась Лиза, даже не заметив этого. У нее снова разболелась голова. Тяжелая, мутная, илистая боль прижалась к основанию черепа.

– Никакой патетики, – несколько удивленно возразила Николь. – Я серьезно.

– Давайте о чем-нибудь другом, – попросил Саймон.

Его предложение разозлило Лизу еще больше. Как будто она чего-то не понимает и никогда понять не сможет, как будто с ней нет смысла говорить.

– Пошли послушаем музыку, – предложил Саймон.

– Я свои уши таким дерьмом не оскорблю! – протестующе замахала руками Николь.

– Настолько плохо? – удивилась Лиза.

– Ты бы сыграла в сто раз лучше, – уверенно заявила та.

– Я вообще не играю.

Повисла тишина. Николь задумчиво и пристально смотрела на Лизу. Саймон усмехнулся и побарабанил пальцами по стойке.

– Идем! – Николь явно что-то задумала. Она снова перелезла через стойку, опрокинув на пол все рюмки. Лиза хотела подобрать их, но Николь потащила ее за собой. – Оставь!

Они прошли через занавеску в противоположной стене и оказались в длинном каменном коридоре. Николь уверенно шла вперед. Лиза обернулась на Саймона. Он следовал за ними, чуть пригибаясь.

Николь добралась до конца коридора, открыла массивную дверь и исчезла за еще одной шторой. Лиза отодвинула ткань, вышла за ней и едва не охнула. Она оказалась в большом круглом помещении с высоким потолком. Точную высоту она определить не могла, потолок не подсвечивался. Пространство напоминало водохранилище или старый коллектор. Лизе показалось, что воздух в комнате был влажным.

Напротив двери, через которую они вошли, располагалась небольшая подсвеченная сцена. За ней на кирпичной стене красовалось огромное граффити. Рогатый и хвостатый гуманоид правил лодкой. В лодке сидели два пассажира, но их лица были не прорисованы в отличие от демона. Глядя на его усмехающееся лицо, Лиза снова почувствовала головную боль.

Оторвать взгляд от граффити было почти физически невозможно. Демон был хозяином подземелья. И унылые завывания скрипки, похожие на стоны, только дополняли его образ. Все, кроме сцены и рисунка, утопало во мраке. Перед сценой стояли стулья, пуфики, валялись подстилки. Как ни странно, здесь людей было намного больше, чем в баре. На первый взгляд два десятка человек точно. Некоторые посетители скрывались в темноте.

Скрипка умолкла. Лиза вздрогнула от внезапно наступившей тишины. Раздались неуверенные жидкие аплодисменты.

– Спасибо, ребята! – громко сказала Николь. В этом помещении ее голос прозвучал особенно инфернально. – Вам пора.

Судя по выражениям лиц музыкантов, им вовсе не было пора, но спорить они не стали. Просто молча засобирались. Николь потащила за собой Лизу через сидевших в беспорядке гостей.

– Ты же не собираешься…

– Собираюсь!

Она вытащила Лизу на сцену и задумчиво осмотрелась. На сцене началась толкучка.

– На что у тебя стоит? – спросила Николь.

– Что?

– Инструмент какой?

– Я же не…

– Просто выбери инструмент! Гитара, барабаны, хоть колокольчики!

Лиза осмотрелась в поисках подсказки. Единственным, что не забирали со сцены предыдущие музыканты, была барабанная установка. Этот инструмент показался Лизе наиболее простым вариантом. Не успела она сказать о своем выборе Николь, как та уже все поняла. Она усадила Лизу за установку, достала откуда-то палочки и сунула ей в руки.

– Держи. Боже, да не так, это не хрен твоего парня, держи нежнее! Так, хорошо, там педаль, чувствуешь? Да не смотри ты на нее, просто ногу поставь!

Лиза до последнего не смотрела в зал, но все-таки через несколько мгновений ей пришлось взглянуть на публику. Она почти не видела людей, скрытых в темноте, зато видела их глаза, отражавшие свет сцены. Ей показалось, что перед ней многоглазое бесформенное чудище.

– Рико, дай мне гитару! – приказала куда-то в темноту Николь. – Саймон, на басухе умеешь?

– Нет, конечно!

– Настоящий басист! – уверенно заявила Николь. – Подойдет.

– Труба нужна? – спросил кто-то из темноты.

– Малыш, возможно, твоя труба – это то, что я искала всю жизнь! – подключая гитару, ответила Николь.

– Скрипка? – предложил кто-то.

– Пойдет.

Лиза с удивлением наблюдала, как организовывается странный оркестр. Казалось, все в этом зале умеют играть на чем-то. Ну, кроме нее и Саймона. Николь окинула взглядом новоиспеченный бенд и хохотнула.

– Пойдет! Абсолютно хреновый набор! Итак, унылые! – обратилась Николь к публике, поправив микрофон. – Это мисс Манхэттен! И сегодня она попробует расшевелить наше болото!

Лиза почувствовала, как каменеет. Руки утратили подвижность, шею заклинило в одном положении. Повисла гнетущая тишина. Где-то в темноте капля воды с неестественно громким звуком разбилась об пол.

– Вам страшно, мисс Манхэттен? – посмотрев на Лизу, спросила Николь.

– Да, – едва сумела выдавить из себя Лиза.

– Я не слышу, что вы сказали?

– Да! – громче сказала Лиза.

– И как это?

Лиза промолчала, происходившее ее невероятно злило. Что за публичное унижение!

– Я не слышу! – глядя куда-то вверх, сказала Николь.

– Мы не слышим! – донеслось сразу несколько голосов из зала.

– Что вы чувствуете, когда вам страшно?

– Сердце колотится, – буркнула Лиза.

– Как оно колотится? – театрально уточнила Николь.

– Сильно! – фыркнула Лиза.

– Это нам ни о чем не говорит! Как бьется ваше сердце?

Лиза хотела что-то сказать, потом поняла, что от нее требуется. Она с сомнением покосилась на барабан, покрутила в руках палочки. Она с силой нажала на педаль. Бум! Звук разлетелся по всему помещению. Потом еще раз: бум-бум! Пространство прорезал длинный, истерически визгливый звук. Николь тронула гитарную струну.

– А это ваши нервы, мисс Манхэттен! Они натянуты! – низким голосом протянула Николь. – Ваше сердце – это не просто бум-бум! Покажите нам, насколько вам страшно!

Лиза, сохраняя ритм педалью, прислушалась к ощущениям. Рука сама дернулась и ударила по одному из барабанов. Потом по другому. Лиза будто бы пристреливалась, изучая звуки.

– Саймон, как тебе мисс Манхэттен? – спросила Николь.

Тот сразу же исполнил какой-то незамысловатый, но эффектный перебор.

– Неплохо, Саймон! Но это драная домашняя заготовка, оставь ее наивным дурочкам, которые прыгают к тебе в койку по две за ночь! Мисс Манхэттен достойна большего!

Лиза вдруг поняла, что речь Николь обрела странную и очень сложную ритмичность. А еще поняла, что уловила более-менее удачную комбинацию звуков на барабанах и зафиксировалась на ней.

– Мисс Манхэттен, кажется, освоилась! Ее сердце бьется, через него протекает ее жизнь. Все, кажется, устоялось, но!

Лиза не видела, что сделала Николь, – видимо, подала сигнал, и в этот момент взвыла труба. От этого звука содрогнулся весь зал. Можно было подумать, что издал его тот самый нарисованный демон.

– Да, малыш! – Такого сладострастия в голосе Лиза никогда не слышала. – Я искала твою трубу всю свою жизнь!

Лиза вдруг поняла, что сбилась с ритма, руки и нога действовали несинхронно, мелодия стала рассыпаться.

– Саймон, сделай что-нибудь, мисс Манхэттен в беде!

Затухающие звуки барабана перехватили две струны бас-гитары. Возникла простая, но надежная мелодия. Ее поддержала еще одна гитара. На этот раз вступила Николь. Она быстро вышла на первый план, создавая хитрый музыкальный узор. Включилась скрипка, все это фоном обволакивала труба. Сочетание звуков было очень странным, но почему-то работало.

– Мисс Манхэттен! Нам нужно ваше сердце! Нам нужен ритм!

Лиза грянула по барабанам. Ей снова удалось вернуть ритм. Все инструменты собрались в одну мелодию.

– Мисс Манхэттен все еще страшно, Саймон! Она не хочет отдать нам свое сердце, Саймон!

Все инструменты, кроме барабана и бас-гитары, исчезли. Саймон умудрился исполнить продолжительный проигрыш.

– Мисс Манхэттен, неужели вашему сердцу не тесно в груди?! – вступая с гитарой, спросила Николь.

Лиза сбилась с ритма, но, как ни странно, это не испортило мелодию. Все инструменты будто бы поддержали ее и подчеркнули эту аритмичность.

– А теперь сойдите с ума, мисс Манхэттен! Ваша левая рука никак не связана с правой, и обе они вам не принадлежат!

Лиза с удивлением отметила, что движения стали спонтанными. Руки молотили куда попало. Ее движения создавали ужасную какофонию.

– Все еще слишком много мозгов! – рявкнула Николь, потом раздала указания: – Скрипка, под левую! Саймон, под правую!

Лиза ничего не понимала. Что значит «слишком много мозгов»? Но в следующую секунду оказалось, что она как будто играет две партии. Ее левая рука сама по себе отбивала один ритм на двух барабанах, а правая – другой, на барабане и тарелке. И обе мелодии сквозным ритмом пробивал большой барабан.

– Да! – взвыла Николь. Она перескакивала со своей гитарой с одной мелодии на другую, добавляя финальные штрихи тут и там. – Посмотрите в глаза чудовищу, мисс Манхэттен!

Лиза посмотрела на публику. На многоглазое чудище. И в этот момент ее окончательно затянуло в музыку. Не было ритма, счета, рук и ног. Было два потока. Как будто два сердца билось в ее груди, две жизни, которые только изредка пересекались под ударами большого барабана. Любой смысл происходящего рассыпался о саму игру. Играть, чтобы играть.

– Больше красного, Саймон! – взвыла Николь. – Дай мне больше красного!

Саймон перестроил свою партию. Скрипка нежно поддержала его. Зал взорвался ритмичными хлопками. Лиза поняла, что до безумия всего полшага. Одно маленькое усилие – и она никогда не будет прежней. Она навсегда растворится в этой музыке, она станет ею. И Лиза испугалась. Отдернула руки, боясь потерять себя. Все посыпалось. Сбился странный узор из двух мелодий. Возникла ужасающая дисгармония.

– Держите! – приказала Николь. – Угасайте с ней, сыграйте страх, деградацию и разложение!

И они сумели. Сумели сделать так, что даже ее рассыпавшийся стук оказался трагически прекрасен. Лиза закрыла глаза и с разочарованием опустила палочки. Инструменты угасали, каждый дотягивал свою, не сочетавшуюся с другими партию. Это были скорее предсмертные стоны, чем музыка. После последнего вздоха скрипки наступила тишина. Зал взорвался криками и аплодисментами.