Текст книги "Скиф"

Замычала в рот, пальцами в руки впилась, придерживая, но вяло, слишком вяло, видно саму себя не понимая.

– Все хорошо, Варенька, все хорошо, ― зашептал ей на ухо себя уже не помня. Она как струна в его руках, чувственная и чувствительная, податливая и нежная. Гнется, задыхаясь, и нет страха – только страсть лицо искажает, губы раскрывает, заставляя стремиться к нему.

Целовал не спеша. Понял одно – горячая девочка, только неопытная. И это шанс ему – приручит страстью, приручить удовольствием, получить через блаженство, еще невиданное ею. Но с ним, только с ним она войдет во врата неги и узнает о сладкой стороне любви, именно любви, а не секса. Вернее, не просто секса.

То, что происходило – потрясало и его. Он чувствовал, как Варя растворяется в его ласках и сам растворялся в ней.

Он вновь и вновь ласкал ей грудь, нежил каждый изгиб тела руками и губами, и девушка забылась – уже обнимала его, стонала, выгибаясь, как требуя, и явно не замечала того.

Макс огладил ей животик и осторожно проник меж ног. Накрыл промежность, пальцами лаская шелк жарких губ и жмурился. Перед глазами плыло в полумраке белое гибкое ладное тело, и мужчина дурел от его откликов. Накрыл губами сосок, потягивая – Варю выгнуло, лицо исказилось. Руками уперлась ему в плечи отталкивая и вдруг забылась, глаза широко распахнула, задохнувшись от проникновения в лоно – Макс, оглаживая клитор, ей в внутрь пальцами проник. Чуть придавил к постели ладонью на лобок, и губы накрыл поцелуем.

Варя вскрикнула. Пальцы сжало и девушка волной подкинула мужчину, впилась пальцами ему в грудь. Макс приостановился, глядя на нее, впитывая и этот пространный взгляд и жаркое лицо и припухшие влажные губы, и токи что содрогали ее тело, пульсировали ему в пальцы.

Чуть коснулся губами ее лица, влажного от наслаждения, огладил волосы, и прижал крепче к своему плечу, целуя в висок, ушко, оглаживая вздрагивающие плечики.

Она прерывисто дышала и таращилась ему в грудь, слушая растекшееся по телу блаженство, что билось изнутри, сладко сжимая живот, перехватывая горло. Обняла невольно мужчину и пыталась понять – что это, что это было?

Макс накрыл ладонями ее щеки, с улыбкой заглянул в глаза:

– Не страшно?

Он не смеялся над ней – он был счастлив и, это невозможно было спутать.

Варя моргнула – по телу еще плыли эхом волны томления и удовольствия, как и ладони Максима все оглаживали ее, грели, и словно длили минуты наслаждения.

– Ты… ― и слов нет.

– Я, ― накрыл ее щеку ладонью, чуть коснулся губ губами. ― И ты.

Варя в потрясении смотрела на него и не знала что сказать. Не было страха, не было боли, не было стыда – только непонятно откуда явившаяся и словно поселившаяся в теле невесомость, сладкая и протяжная.

А ведь он… а что он сделал? ― хлопнула ресницами. И вздрогнула, испугавшись – в дверь позвонили.

– Тс, успокойся, ― поцеловал ее Макс. ― Ужин прибыл, ― улыбнулся в лицо, оглаживая с нежностью. Глаза лучились довольством и взгляд ласкал с упоением, не отрываясь.

Повторный звонок снес мужчину с постели.

Он прошлепал, чуть качаясь от приятной усталости в теле, в коридор, впустил курьера. Расплатился, поставил боксы на стол и вернулся в спальню. Варя сидела, уже надев халат, и усиленно стягивала его на шее. Уставилась потерянно на Максима. А тот присел у ее ног и огладив до бедер поцеловал коленочки. Посмотрел на девушку снизу вверх, невольно любуясь чуть отрешенным лицом, растерянным взглядом.

– Кушать пойдем?

Варя губу принялась жевать, соображая – а мыслей нет. Одно непонятно – Максим ведет себя, как ни в чем не бывало, словно ничего не случилось.

Но ведь случилось. Или нет?..

– Тебе чай, кофе или сок? ― улыбался с нежностью рассматривая девушку. Нравилось, до безумия нравилось как она выглядит, и понимал – к чуду прикоснулся. Лишь теперь знал, как по – настоящему выглядит женщина после оргазма, и это было открытием. И хотел ее еще больше, до боли в паху, но готов был терпеть эту пытку сколько угодно… если вновь сможет ощутить как ему сжимает пальцы и пульсирует в ее лоне, видеть, как искажается лицо Вари в сладкой муке, слышать, как протяжно и будто жалуясь, кричит.

– Что? ― очнулась.

– Кофе, чай или сок? ― повторил так же тихо и спокойно.

– Ко… чай… сок.

Макс рассмеялся, свел ей ладошки и поцеловал:

– Сделаю чай с лимоном, ― сообщил. Огладил ножки и ушел на кухню.

А Варя сидела и смотрела в двери, за которыми был виден интерьер зала. И осторожно прижала ладонь к животу, прислушиваясь – ничего – только сожаление от канувшего.

Робко прошла на кухню, ступая как по углям и застыла у дверей, поглядывая на Максима, что раскладывал ужин из боксов по тарелкам.

Тень от абажура плыла по его торсу, очерчивая литые мышцы, их орнамент, выделяя грудь и плечи, делая его особенным – красивым, но иначе, чем принято по канонам – красивым мужеством, каким-то неординарным фоном или шармом.

– Садись, ― покосился на нее через плечо. Кинул «мышку» в кипяток и придвинул кружку к краю стола. Варя притулилась и все поглядывала на мужчину, теряясь от него.

– Ты, что? ― склонился к ней, огладил нежно по щеке, волосам.

Плечами повела и, смущаясь и теряясь.

Он улыбнулся, сообразив:

– Первый раз? ― прошептал с легким добрым смехом во взгляде.

Варя поспешно уткнулась взором в чашку, сжавшись от непонятного стыда. Покраснела и схватилась за чайную ложку, начала упорно размешивать.

Максим сел рядом, обнял и перехватил руку.

– Я сахар не положил, ― сообщил как заговорщик и все с той же улыбкой и добрым смехом в глазах. Варя глянула на него и вдруг хыркнула, заулыбалась. Смутилась и отвернулась, а улыбка сама губы растягивает, и легко как-то, до странности беззаботно на душе стало.

Ой, дура, ― усмехнулась сама над собой: тебе скоро двадцать, а ты ничегошеньки не знаешь, оказывается!

И головой качнула.

Макс спрятал улыбку, принялся за мясо по – французски, косясь на Варю. Та ела и тоже украдкой на него посматривала. А в глазах любопытство и желание, как у ребенка, который впервые попробовал конфеты и вот ждет – даст ли дядя еще, и когда.

Это было забавно и трогательно. Максим чувствовал себя первооткрывателем и волшебником одновременно. И радовался, и гордился и предвкушал. И словно только сейчас ощутил вкус жизни.

Придвинул Варе пирожное, кусочки торта и чизкейка:

– Ты, кажется, сладкое любишь?

Девушка услышала намек и глаза ладонью прикрыла, скрывая блеск, а улыбку не скрыть. Макс рассмеялся, обнял и поцеловал в висок:

– Лакомка, ― шепнул, подзадоривая. Варя зыркнула и плечами повела – вот еще. А у самой бесенята в глазах.

Мужчина облокотился о стол, голову ладонью подпер, чтобы лучше девушку видеть, огладил по голове, щеке:

– Больше не боишься меня? ― пальцем губы ей тронул. Варя уставилась на него во все глаза и вдруг, как черт толкнул, чуть прикусила ему зубками палец. Смелкова в жар кинуло, замер, зрачки расширились. Мигом ни смеха, ни мыслей не стало.

За шею перехватил и к себе притянул, во все глаза на нее глядя, пояс дернул. Варя чуть исподлобья смотрела ему в глаза, губы приоткрыты и взор с ожиданьем и предложением. Ладони на грудь легли, робко огладили, теплом согревая и будто удостоверяясь – настоящая? Не выдумка?

Макс смотрел на нее буквально впитывая каждый вздох, каждую тень пробежавшую по лицу, каждый оттенок взгляда – запоминал, одновременно любуясь, и чуть хмурился – красивая до боли.

Ладонь легла ей на шейку, прошлась по плечу, убирая ненужную тряпку, скинула прочь, оголяя до живота. Варя смотреть на него не могла – смутилась, но отстраняться не хотела. Ей как ни стыдно было признаться, нравилось, она хотела вновь попасть во власть Максима и больше не боялась, уже знала, что будет только приятно, остро и ярко.

Он притянул ее к себе, придерживая за спину, и Варя дрогнула, прижавшись грудью к его груди. Обняла его за шею, чуть дыша, несмело. И это было как признание.

Макс припал губами к ее шее, ласкал любуясь гибким, чувственным телом, и не сдерживался, исследуя – оглаживал от затылка до стоп, целовал и млел от неумелых ласк Вари. Она робко проводила ладонями очерчивая линию плеч и гладила по затылку, невольно вводя Макса в экстаз. Он придержал ее за спину, наклоняя и принялся ласкать грудь, целовать соски.

Воспротивилась слишком вольной ласке, но Максим уже не мог и не хотел останавливаться, понимая, что она желает не меньше, чем он. Придержал за руки, уложил здесь же, на диван, и убрал халат полностью. Стянул трусики и прижимая за руки огладил живот и лобок, любуясь нежной кожей, белой, гладкой.

И подхватил на руки, унес в зал на широкий диван, на свет. Придерживая за руки, встал на колени, раздвигая ей ножки и, впился в сосок.

Варя возмущенно закрутилась, прикусывая губу и, задрожала, чувствуя лоном тепло его кожи, мышцы груди. Это было остро возмутительно и слепило от яркого ощущения жара и удовольствия.

– Максссс… нееет… ― закрутилась, пытаясь свести ножки, ошеломленная.

– Тссс…

Приподнялся и накрыл ей рот губами, вошел языком, гася поток смущения, а не нежелания. Его живот терся ей о промежность, одна рука ласкала грудь, друга придерживала за спину, не давая увернуться, и Варя могла лишь вскрикивать и мычать ему в рот, крутясь от нарастающего напряжения внутри, распирающего ее пульсацией, что становилась все жарче и сильнее.

Максим огладил ей живот, придерживая, и накрыл ладонью лоно, потирал клитор, проникая внутрь пальцем. Варю выгнуло, впилась ему в плечи руками и, как не пыталась сдержаться, взрыв внутри обдал сладкой волной, смывая смущение и не желание выказывать истинные чувства. Она закричала, выгибаясь на руках мужчины, вытянулась, подрагивая в такт токам, что бились ему в руку, и Максим зажмурился, сжался, застонав сквозь зубы и… уткнулся Варе в шею, от ударившей в голову нирваны. Застонал невольно. В голове поплыло теплое счастливое ощущения полета и свободы.

Мир пропал, время остановило свой бег, уступая пространство влюбленным. Минута превратилась в век, век – в миг.

Макс оглаживал девушку, переводя дыхание и нежился в волнах блуждающих по собственному телу. И подтрунивал над собой, и посмеивался уже не сдерживаясь. И стих, заметив что смущает Варю.

– Я над собой, ― погладил ей губы. Поцеловал и ушел в ванную. Включил воду и стягивая брюки, уставился на свое отражение – блаженная улыбка на губах, в глазах смех и беззаботная радость.

– Дожил, Смелков, ― качнул головой. Разделся и встал под душ – блаженство – зажмурился, оглаживая шею, грудь, пах. Прохладная вода приводила в себя, возвращала разум, смывая не только следы несдержанности, но остатки расслабленной неги.

И вдруг уперся руками в стену, засмеялся тихо: нет, ну дожил! Кончил как пацан, сопляк малолетний – в трусы! Ох, Варенька…

А с другой стороны – взорвался бы, не сдержался и взял девушку. И только б все испортил.

Лицо обтер ладонью – ночь впереди. И этой ночью… Нет, лучше пока не думать – смоет опять разум.

Обтерся, переоделся. Глянул на брюки и с минуту поколебавшись, вышел без них – в плавках. Заметил что Варя на кухне, уже в халате, пьет чай. Прошел, с улыбкой глядя на нее.

Девушка замерла, увидев его лишь в боксерках и, смущенно уткнулась взглядом в кружку, сильнее поджимая ноги под себя. Потревоженный пес вздохнул и укоризненно покосился на хозяина.

– Ничего себе, ― выгнул бровь мужчина. ― Макс – на место! ― указал рукой в коридор, возмутившись наглости овчарки – та вытянулась на диване и голову к Варе на колени положила, млея от почесывания за ухом.

– На место, сказал!

«Немец» шумно вздохнул и спрыгнул, пошел нехотя к своей подстилке, обиженно косясь на хозяина.

– Ты чего на него?

– Не надо баловать, ― буркнул, только сообразив, что банально ревнует. Собаку к девушке!

Нет, сегодня вечер открытий, ей Богу, ― качнул головой. Хлебнул холодного кофе, поморщился. Поставил чашку в раковину, налил себе горячего и закурил, воззрившись на девушку. Та жевала пирожное и рдела румянцем от его взгляда.

– Ты очень красивая, Варенька, ― помолчал и добавил. ― Оставайся жить у меня. Я серьезно. Насовсем.

Девушка не знала, что ответить. Его тон был серьезен и даже ей, совершенно неискушенной в таких вопросах, было ясно, что он фактически признался в любви и попросил ее стать ему женой. Только не готова она была – слишком много свалилось за вечер, слишком яркого и огромного, в котором она потеряла саму себя и пока не вернула.

Пауза затягивалась и начинала раздражать Максима, навевая предчувствие отрицательного ответа. Но тут телефон разорвал тишину, спасая положение.

Мужчина нехотя взял трубку и не сразу узнал родную тетку. Так как обычно взяла с места в карьер, ничуть не заботясь, чтобы оппонент успевал услышать и сообразить.

– Максик, привет. Слушай, Ромашка в Питер собрался. Ну, как всегда. Ты же встретишь, да? А! У тебя-то как дела? У нас отлично, Грише повышение светит, представляешь, хотят начальником цеха поставить. А Ромашка как обычно. Все никак не может за ум взяться. Слушай, ты уж ему там вправь мозги, а? Одна надежда. Ну, ни черта отца с матерью не слушает. Оболтус великовозрастный. Опять вон калым нашел. Двадцатого приедет. Двадцатого! С вокзала сам доберется – не ляля, дорогу знает, так что ты его, Максик, дома встреть, хорошо? Двадцатого в районе двух. Дня! Ну, ладно, целую тебя. Давай. Привет передам, ага.

И отключила связь. Макс застыл с открытым ртом не успев вставить слово. Впрочем, как всегда. Уставился на погасший экран – ну, вот, только родичей и не хватало. Мать вашу! Вовремя, ничего не скажешь.

Чуть не грохнул телефон о стол.

– Родичи, ― бросил на вопросительный взгляд Вари. ― Мамина сестра, тетя Полина. Как в «Иронии судьбы» – «раз в год мы ходим в баню» – вот и у меня – раз в год проявляются родственники. Брат двоюродный. Роман.

Варя чуть заметно улыбнулась – ну вот и ответ на твой же вопрос. Но Макс понял, прищурил глаз с улыбкой:

– На этот раз в гостинице поживет.

– Неудобно.

–… спать на потолке. Одеяло спадает.

Девушка фыркнула.

– Откуда родичи? Ты вроде говорил, что один.

– Один, ― и задумался, покручивая телефон по столу. ― Когда всего лишился, они меня приняли. Единственные. Тетя Поля даже денег дала. Смешная сумма, но факт не в ней, а в том, что помогли чем могли. Потом. Когда оклемался.

– Тогда тем более неудобно так с ее сыном.

Максим уставился на Варю с печалью и нежностью:

– А помоги.

– В смысле?

– Ты останешься, будешь жить у меня. Тогда и Роман здесь будет. А нет… значит – нет.

Опасно. Хотя Ромка точно поперек брату не встанет. Да и видно его будет мало. Шабашить уедет, будет раз, два в неделю появляться. А там они с Варей уедут в отель.

Так что – шантаж, да, ― щурил глаз, ожидая ответа.

Девушка плечами повела.

И вздрогнула – ее телефон по столу поехал, вибрируя и выдавая ор «Комбат! Батяня, батяня – комбат!»

– Отец, ― зыркнула на Максима. Взяла трубку – мужчина насторожился, внутренне замерев: лишь бы случилось то, что хотел. И расслабился, переводя дух – увидел, как вытягивается лицо девушки, в глазах растерянность появляется, услышал:

–… но… А что теперь делать?.. Нет, я не могу к твоей Тасе, это исключено. Нет!.. Почему без предупреждения?! Какой сын приезжает?!.. Все, спасибо, папа!

И отключила связь, грохнула ай-фоном по столу. Прикусила ноготь, грызть начала, соображая.

Скверно – отцу отказали в аренде и теперь нужно съехать до двадцатого. А куда, если сегодня семнадцатое?

Макс перехватил ее за руку, прерывая общение с ногтем:

– До корня сгрызешь. Что случилось?

– Мои проблемы, ― руку вырвала.

Мужчина опять перехватил и к себе притянул, вовсе на колени усадил – вся строптивость улетучилась. Варя замерла, чувствуя ягодицами его ноги, пятнами пошла, боясь шевельнуться.

– Так что случилось?

– Нужно… другую квартиру… ― просипела.

– Вы снимали и вам отказали, так?

Кивнула и попыталась слезть – тревожило, что он в одних плавках и ее на колени усадил. Придержал, не давая уйти, настойчиво и в то же время ласково:

– Сама судьба решила, Варя. Ты так и будешь от меня бегать?

И улыбнулся – интересно, сколько она будет стесняться? Неделю, месяц, год?

И отпустил – слишком настойчиво рвалась, нервничать стала.

Варя взяла сигарету и забродила за спиной мужчины, раздумывая. Можно перекантоваться у Художника или Сашки Пелегина… нет, ― губы поджала. Ей вообще было странно думать вернуться в то, что было. Оно стало далеким, как и образ Влада. Но как жить иначе?

– Мне нужно доучиться.

Макс крутил телефон, не реагируя. Но мысленно комментировал: все равно ты не сможешь больше изображать парня. Заметят. Надо решать с учебой.

– Надо позвонить в агентство. Черт, ― губу прикусила: денег не хватит. Отец не даст. Больше. ― Максим?..

– Нет, ― отрезал.

– Я ничего не сказала.

– А я уже ответил.

Варя потерла лоб – вариантов нет? Но остаться…

– Обещай, что никто не узнает, что я девушка.

Макс развернулся к ней, сложил руки на колени, глядя на снизу вверх и чуть исподлобья:

– Могу пообещать, но что это изменит?

– Я останусь.

– А без условий? Просто потому, что я это я, а ты это ты? Просто потому, что хорошо вместе?

Варя отвела взгляд – решать вот так, сразу… А что она знает о Максиме? Кто он вообще, такой?

– Ну, знаешь…

И ушла в зал, села на диван, обняв колени и кусала губу, обдумывая варианты выхода из ситуации.

Макс закурил, хмуро обозревая остатки ужина. И понял одно – он не отступится и Варю не отпустит. Хочет, чтоб никто не узнал о ее «тайне»? Хрен с ним – даст он слово. А с учебой сам разрулит.

Затушил сигарету и прошел в зал, сел рядом с девушкой и обнял за плечи – отпихнула.

– Я согласен, ― опять обнял. Покосилась:

– Отвечаешь?

– Ты остаешься – я молчу, помогаю. Живем вместе. С отцом твоим – улажу. За вещами завтра сгоняем или послезавтра. Устраивает? ― смотрел поверх ее головы, силясь понять – что же не так, почему она упирается? Ведь вроде все пока получалось, и ей хорошо с ним. Так в чем дело? Юношеское это, глупое – упертость во имя упертости, или что другое?

– Варя, тебя что-то не устраивает во мне? ― спросил, прямо и хмуро воззрился на нее. С минуту молчала и бросила тихо:

– Я тебя почти не знаю, а ты меня.

– Вот и будет возможность узнать.

– И привязаться? ― прищурилась на него – взгляд больной. ― А потом разочарование и себя по клетке отдираешь, с мясом. И больно, будто пополам рвут. Тебе, наверное, забавно – девочка-мальчик в постель забрела…

– Я тебе замуж предложил, ― прервал жестко. ― Мне не пятнадцать лет, Варя, я такими предложениями не раскидываюсь. И если говорю, то отвечаю.

Варя виновато покосилась на него, притихшая мгновенно:

– Но ты ничего не знаешь обо мне.

– А что может повлиять? Я знаю достаточно, чтобы ответственно заявить – я хочу, чтобы ты жила со мной, хочу, чтобы стала женой. Хочу заботиться о тебе, хочу, чтобы ты встречала меня с работы. Хочу, чтобы у нас была семья.

– У меня есть прошлое…

– У меня тоже, ― отрезал.

Варя растеряно повела плечами и, Максим притянул ее к себе, не давая сомнениям проникнуть глубже:

– Ты можешь просто довериться мне?

– Я уже доверяла, ― протянула с трудом.

– Видно не тем. Люди – разные, Варя, ― огладил ее по лицу. ― Ты можешь не зажиматься, не думать, а просто жить?

– Нет.

– Тогда учись. Потому что я не собираюсь уходить из твоей жизни. И поверь, чтобы не случилось и, чтобы не было – буду рядом, ― и шепнул в лицо. ― И ты мне еще родишь.

У девушки зрачки расширились, но слова сказать не успела – Максим ей губы накрыл.

«Ты все равно будешь моей, Варенька. Не так, так этак. Страсть тоже привязывает, и порой сильнее всего остального».

– Пойдем спать?

Его глаза блеснули, пальцы сжали поясок и потянули, развязывая. Варя против воли дрогнула всем телом, выдавая, что сама от себя не ожидала. И черт подери, он понимал, как действует на нее!

Девушка подумала, что попала в капкан, но мысль пришла и ушла – Макс не дал ей задержаться. Ладонями от шеи огладил по плечам и ткань скатилась вниз, оголяя девушку. Ладони легли на холмики и Варя уперлась, но в грудь мужчине, и тот понял, что в этом плане девушка уже признает его власть.

– Зачем тебе трусики, Варенька? ― прижал к себе, оглаживая по талии и убирая край ненужной тряпки.

Этот шепот, этот вопрос… Девушка вздрогнула всем телом, невольно губу прикусила – что с ней происходит? Токи по телу от его взгляда, слова, прикосновения. Это же ненормально, так не бывает!

Но ласка плавит разум и доводы рассудка уже не в чести. И тело уже зовет к новому наслаждению, уже желает, уже сдается на волю мужчины.

– Встань? ― подтянул ее за талию. Варя невольно уперлась руками ему в плечи и дрожала от того что они горячие и сильные. Как его руки, что оглаживая стягивают трусики.

Макс обхватил ее за ягодички ладонями, освободив от ненужной детали туалета и, припал губами к животу – закрутилась, отталкивая.

– Макс!

– Тс, ― огладил ножки по всей длине, любуясь ими – длинными стройными, ровными – идеальными. И поднял ее, прижимая животом к груди – обняла невольно за шею.

Отнес в спальню и уложил, откинул одеяло, огладил, целовать начал.

Он ласкал и нежил и Варя забывалась, постепенно плавилась, теряясь в приятном тепле и неге. А Максим не спешил, он больше не хотел, как школьники – хотел ее взять, надеясь, что это станет точкой в ее решении. Да и сил не было больше над собой издеваться.

Он целенаправленно доводил до экстаза, но не дал случиться главному – отодвинулся и сделал вид, что рассматривает ее. Варя вздрагивая от желания, облизала губы, уставилась на него не понимая, а пальцы в кожу на плечах впились.

– Можно? ― опять чуть вошел пальцем в лоно, поглаживая клитор и девушку выгнуло, волна сладкого тепла вновь подступила к горлу.

Макс стянул плавки, продолжая осторожно ласкать ее и раздвинул шире ножки, впился в губы. Варя почувствовала на бедре атлас и твердость его фаллоса и испуганно замычала в рот, попыталась оттолкнуть. Он был сильнее и начал осторожно проникать внутрь.

Варя впилась ему в плечи, замерла во все глаза, глядя в лицо Максу и, не понимала, что происходит. Он завоевывал ее, и подчинял даже страх – он таял, отступая перед надвигающимся обвалом жара, что, казалось, исходит от проникшего в нее фаллоса. И это было странно и настолько остро и ярко, что Варя ослепла, выгнувшись и, вдруг закричала протяжно, чувствуя пульсацию внутри, что токами пошла по телу, сотрясая его сладкими судорогами.

Они длились и длились, и было сложно понять, кто кричит, а кто стонет. Максим не то что, ослеп – потерялся. По голове словно битой дали – Варя была тесной и только вошел – сжала и будто выжала. Он не ожидал, что все произойдет так мощно и быстро, и именно так. Слушал, как шумит в голове и чувствовал, как бьется под ним девушка, сжимая ритмично, вытягиваясь от сладких токов. Провал, ослепление и истома, протяжная, нежная, как Варя.

Макс прижал ее к себе, гладил, чувствуя, как она еще вздрагивает, и жмурился, протираясь щекой о ее волосы. Она заснула, убаюканная его лаской, истомленная, а он все гладил ее и смотрел в потолок, пытаясь запомнить минуты полноты самых светлых и приятных ощущений, что со всей искренностью назвал бы счастьем.