Текст книги "Существование Бога"

Аргумент от сокрытости

Физическое и моральное зло, которое я до сих пор рассматривал, было бы злом независимо от того, существует Бог или нет. Но есть определенные вещи, которые были бы злом только в том случае, если Бог существует. Наиболее очевидной из таких вещей является поиск доказательств против существования Бога, то есть честный агностицизм (honest agnosticism), который я трактую таким образом, что он включает в себя и атеизм. Если: существует Бог, и Он – любящий нас творец, то, разумеется, Он должен так устроить мир, чтобы о Нем знали все создания, обладающие способностью осознать бытие Бога, то есть, способностью, которой, очевидно, обладают люди. Те отцы, которые постоянно отсутствуют по отношению к своим детям, вполне справедливо не заслуживают любви. Наш оппонент скажет, что неудача Бога в попытке устроить мир таким образом, чтобы о Нем знали, при допущении Его всеблагости, разумеется, является аргументом против Его существования¹⁶. Этот аргумент является разновидностью обычного аргумента от наличия зла против существования Бога. Некоторые виды агностицизма могут быть обусловлены: безразличием людей к вопросу о существовании Бога или недоступностью для них силы доказательств существования Бога; агностицизм может быть связан и с убеждением в том, что Бог не смог донести благую весть до остальных. Агностицизм, возникший в результате таких причин, был бы моральным злом, поскольку он предполагал бы оправдание некоторых других видов морального зла. Наиважнейшая возможность свободного выбора (будь то выбор в области познания или вероисповедания) стала бы недоступна людям, если бы Бог уже дал всем людям знание о Своем существовании.

Но очевидно, что существует и гораздо более честный агностицизм. Многих людей, долгое время изучавших вопрос о существовании Бога, не убедили известные им аргументы, и при этом у них не было адекватного религиозного опыта. То, что доказательства бытия Бога их не убедили, может быть связано с тем, что они не смогли правильно понять обоснованные аргументы. Но в любом случае, они честно остались при своем мнении. Почему же благой Бог все-таки скрыл Себя от многих людей, способных осознать Его, приняв вероисповедание и отправляя культ?

Мой ответ будет двояким. Агностицизм допускает благо как для агностика, так и для верующего. Начнем с первого. Глубокая убежденность в существовании Бога препятствует чьей-либо возможности свободно выбрать между добром и злом. Выбрать благо становится слишком легко либо для того, кто очень хочет нравиться хорошим людям (особенно тем, от кого зависит его жизнь), причем это желание сильнее любого другого плохого желания; либо для того, в ком сильное желание своего будущего благополучия сочетается с сильной верой в то, что, вероятнее всего, Бог не даст хорошей жизни после смерти плохим людям. В таком случае было бы слишком легко выбрать благо потому, что, как мы уже убедились, для того чтобы кто-либо имел свободный выбор между добром и злом, необходимо, чтобы он испытывал искушение (то есть желание сделать то, что является злом), которое он сможет преодолеть, если таков будет его выбор. В своем каузальном влиянии наши благие желания должны перевешивать плохие желания, если мы делаем свободный выбор в пользу добра.

Это благо для нас – хотеть нравиться, любить производить приятное впечатление на окружающих, любить, чтобы они стремились к общению с нами, уважали наше мнение и достижения. Любить и любить быть любимым – это сущностный элемент дружбы (даже несмотря на то, что иногда нам приходится идти на риск временного охлаждения ради какой-то очень важной цели). И дружелюбие по отношению к благому – более того – к всеблагому, всеведущему и всемогущему источнику нашего существования, будет огромным благом. И есть что-то глубоко неправильное в том, когда кого-либо совершенно не интересует, сильно ли любит его такой Бог или нет. Да и как бы мог такой Бог сильно любить его, если он совершает или склонен совершать плохие действия? Поскольку Бог любит благо и ненавидит зло. И хотя Он может всё равно любить нас, поскольку Он нас создал, и у нас остается возможность делать добро, Он не станет любить нас за плохие действия.

Итак, если я получаю глубокие познания относительно божественного присутствия, тогда я буду полностью осознавать, что если я поступаю плохо, и особенно, если я поступаю неправильно, нечестно, то всеблагой Творец будет очень не одобрять это. Поэтому, если у меня есть подлинное желание нравиться, то у меня будет сильная склонность не поступать неправильно, и если только ее не подавит более сильное желание поступать неправильно, тогда перевес желаний будет против выбора неправильных действий, а это значит, что не бывает абсолютного искушения поступать неправильно, и я с неизбежностью буду поступать хорошо. Желание нравиться может быть различной силы, так же, как и желание делать что-то плохое, так же, как и вера в Бога. Но если благое желание сильнее, чем плохое, и у меня есть глубокие познания относительно божественного присутствия (иными словами, вопрос о существовании Бога даже не обсуждается), тогда будет перевешивать склонность делать добро, и уже не будет свободного выбора между добром и злом. Тогда мы будем в ситуации ребенка, находящегося в детской, который знает, что мать стоит в дверях и смотрит на него, и для которого (в связи с тем, что он хочет одобрения матери) искушение сделать что-то неправильное просто подавлено. Нам необходима «эпистемическая дистанция» (epistemic distance) по отношению к Богу для того, чтобы иметь свободный выбор между добром и злом.

Единственный случай, при котором глубокие познания относительно божественного присутствия оставляют возможность свободного выбора между добром и злом – это когда желание божественного одобрения оказывается слабее желания поступить неправильно. Если Бог создал нас довольно злыми по своей природе, способными причинять вред и обманывать других людей, не испытывая к ним естественной привязанности, тогда этот выбор может оставаться открытым. Но, разумеется, точно так же, как желание любить Бога – это благо, так и естественная злоба и отсутствие естественной склонности любить – это зло. Поэтому логически невозможно, чтобы Бог наделил нас глубокими познаниями относительно Своего присутствия и возможностью свободного выбора между добром и злом, и в то же самое время дал бы нам сильное желание Его любви и естественную привязанность к окружающим. Оба последние качества являются великими благами, но Бог может дать нам какие-то блага лишь в том случае, если Он не дает нам какие-то другие.

Бог мог бы дать нам гораздо больше умеренного знания относительно Своего присутствия, дать больше неоднозначного опыта, который лучше интерпретируется как опыт присутствия Бога, или же сделать доступными минимальные аргументы в пользу Своего существования. Однако если дана даже лишь умеренная вера в Бога, возможность свободного выбора между правильным и неправильным будет существовать только при наличии некоторого соотношения сил между желанием угодить Богу и желанием поступать неправильно. Даже если влияние первого желания ослаблено сомнениями в существовании Бога, оно все же не может быть настолько снижено, чтобы превосходство неправильного желания над правильным было единственным, что обеспечивало бы возможность существенного свободного выбора между правильным и неправильным. Даже Бог не может дать нам возможность этого выбора, если Он наделил нас исключительно сильной врожденной склонностью к добру (включая желание нравиться, делая добро) и явить нам Себя, даже хотя бы и с учетом вероятностного фактора. Но чем большая неопределенность существует относительно существования Бога, тем больше для нас вероятность быть по природе добрыми, сохраняя при этом выбор между правильным и неправильным.

Этот тезис усиливается, когда мы учитываем другое важное желание – желание нашего собственного благополучия в будущем, и очень хорошо, что мы должны иметь такое желание. Это благо, что мы должны стремиться сделать свою жизнь хорошей, и хотим, чтобы она оставалась хорошей и в дальнейшем (даже если иногда мы можем ощущать потребность пожертвовать своей жизнью во имя великой цели). Но если мы верим в Бога, то мы верим, что от Его решения зависит, будет ли у нас жизнь после смерти, и какая это будет жизнь. Если мы ведем плохую жизнь, получая удовольствие от неправильных действий, то вполне правомерно будет ожидать, что Бог не сможет найти оснований для того, чтобы позволить нам продолжать существование, или же мы можем ожидать, что Бог накажет нас за злоупотребление своей жизнью. Но для Бога заставить нас вести благую жизнь в ином мире (которую мы бы получили только в том случае, если бы сами хотели вести такую жизнь) означало бы заставить нас желать себе жизнь противоположную той, которую мы свободно выбрали в настоящей жизни. Поэтому у нас есть основания ожидать, что Бог вряд ли так поступит. Таким образом, если мы верим в Бога, то вероятно мы должны верить, что если мы хотим иметь блаженство после смерти, то в наших интересах вести благую жизнь сейчас. А также, на основании доводов, изложенных на с. 304–309 в той мере, в которой мы уверены, что существует жизнь после смерти (а мы вероятно будем уверены в этом, если верим в Бога), в той же мере снижается вероятность того, что мы можем осуществлять некоторые виды существенного выбора.

Я прихожу к выводу, что, если мы верим в Бога и хотим одобрения от Него наших действий в виде любого блага, а также хотим блага после смерти, то мы должны быть меньше открыты для искушения делать плохое и иметь меньше возможностей для существенных благих действий. А это, в свою очередь, сделает наши обязательства в отношении добрых дел менее серьезными. Только существенная доля плохих желаний (желания зла), наряду со множеством возможностей для благих действий позволит нам проявить свою полную приверженность добру. Когда верующие поступают неправильно, то либо они не имеют правильных и достаточной силы желаний того типа, который обсуждался выше, либо они подвержены сильному желанию делать зло, либо их неправильные действия хуже, чем действия агностика, поскольку они уступают очень слабому искушению.

Агностицизм также создает возможность большого блага и для верующих. Он дает верующему потрясающий шанс помочь агностику осознать, кто является источником его существования и его посмертного блага (помогая ему не только путем наставлений, но и примером собственной религиозной жизни). Наличие честного агностицизма может, если Бог существует, быть следствием неудач верующих людей в попытках помочь агностикам этими способами.

Но в то же время, если Бог существует, есть такие благие положения дел, которые возможны именно благодаря злу агностицизма, и их благость (так же, как и благость некоторых других благих ситуаций, которые обсуждались в этой главе) связана с их ограниченностью во времени. Агностицизм позволяет агностику осуществлять более серьезные обязательства в отношении блага, чем в том случае, если бы присутствие Бога было явлено ему с большей очевидностью. По мере развития его земной жизни он формирует свою личность либо в сторону добра, либо в сторону зла. И если агностик уже сам сознательно выбрал благо, то возможность, которую создает агностицизм (возможность помощи агностику), исчезает. Если он самостоятельно становится добрым человеком, если он узнает о Его существовании, будь то в этой жизни или какой-то другой, то он становится человеком, готовым служить своему Творцу. Тогда для верующего благо существования агностицизма сведется к возможности разрушить его. Но это благо утратит смысл, если сам верующий станет настолько бессердечным, что будет безразличным к нему. Разумеется, если Бог нас создал, то если бы Он явил нам Свое присутствие, это было бы великое благо, и в следующих двух главах я буду утверждать, что Он явил Свое присутствие многим людям. И в существовании агностицизма не было бы блага для верующих, если бы не было самих верующих. Следовательно, некоторые должны осознавать присутствие Бога (либо через религиозный опыт, либо осознавая силу доказательств [бытия Бога]), если существование агностицизма должно обеспечивать им эту возможность.

Итак, я полагаю условия для того, чтобы всеблагой Бог допустил или создал зло агностицизма, удовлетворительными. Агностик получает возможность обрести великое благо существенного свободного выбора между добром и злом и в то же самое время обрести великое благо желания быть любимым и иметь хорошее будущее, уклонившись от сильных плохих желаний. Другие получают возможность обрести великое благо выбора помогать или не помогать агностику достичь подлинной религиозной веры. Насколько мы можем судить (с учетом того, что мы обладаем свободой воли), мы действительно имеем все эти великие блага. Бог имеет право позволить нам претерпевать зло агностицизма в течение нашей земной жизни по той же причине, по которой Он имеет право позволять нам страдать от другого зла, поскольку в нашей жизни всё равно остается благо. С учетом этого равновесия я не понимаю, почему Бог должен обязательно открыть Свое присутствие агностику после его смерти, хотя было бы хорошо, если бы Он действительно так сделал. Хотя агностицизм и зло (в случае существования Бога), это не такое ужасное зло, как некоторые страдания, из-за которых Богу потребовалось обеспечить компенсацию в жизни после смерти или Боговоплощение. И великое благо существенного свободного выбора, действительно, существенно превосходит, на мой взгляд, зло агностицизма. Таким образом, я прихожу к заключению, что аргумент от сокрытости не обеспечивает достаточный 3-индуктивный аргумент против бытия Бога. Если е – это существование честного агностицизма (и атеизма), h – теизм, а к – рассмотренные выше данные, то P(he&k) = P(hk).

Примечания

¹ В 10 и 11 главах изложены аргументы, которые были выдвинуты мною в книге: Swinburne R. Providence and the Problem of Evil. Oxf., 1998, которая целиком посвящена проблеме зла. Однако здесь я еще раз пересмотрел их и, надеюсь, улучшил мое изложение аргумента «от потребности в знании».

² Оба эти довода были отвергнуты Иисусом, согласно Евангелию от Иоанна (Иоан 9:3), когда Он отвечает, почему один человек был рожден слепым.

³ В том числе в последнее время этот довод использовал Ал вин Плантинга. См.: PlantingaA. The Nature of Necessity. Oxf., 1974, p. 191–193.

⁴ Приняв традиционную точку зрения (см. 6 глава, примеч. 8), согласно которой ангелы обладают неизменным характером (добрым или злым), формирующимся в результате единственного изначального свободного выбора, мы должны предположить, что они делают этот выбор, зная, что Бог наделил их ограниченной властью над Своими созданиями, и что их свободный выбор характера предполагает выбор того, как они будут использовать эту власть.

⁵ Для тех, кто знаком с современными философскими работами, посвященными проблеме зла, будет понятно, что я выбрал в качестве примера олененка, гибнущего в лесном пожаре, потому что именно этот пример преобладает в такого рода сочинениях. Этот пример был предложен Уильямом Роу (Rowe W. The Problem of Evil and Some Varieties of Atheism // American Philosophical Quarterly, 1979, vol. 16, p. 335–341) в качестве иллюстрации явно бессмысленного зла. В нескольких местах я укажу благие цели, которым служит страдание олененка.

⁶ Замечу, что сложность процесса выведения не снижает вероятность истинности самого заключения, в то время как сложность постулированных гипотез делает их менее вероятными.

⁷ Согласно гипотезе (лат.)

⁸ Если относительно этого моего примера вы подумали, что знание о результате принятия цианида может быть получено при наблюдении воздействия принятия сходных с ним химических веществ, то я могу сформулировать аргумент в более общем виде. Некоторые люди должны были случайно принять какой-то похожий яд раньше.

⁹ Третий способ (помимо нормального индуктивного умозаключения и обеспечения людей таким знанием в форме базисных убеждений), с помощью которого Бог мог бы дать нам знание последствий наших действий, состоит в том, что Он мог бы Сам сказать нам об этом, притом сделать это таким образом, чтобы не было никаких сомнений в том, что это Он говорит с нами. Но это сделало бы Его присутствие настолько очевидным для нас, что возникли бы все неудобства, которые я буду вскоре обсуждать, излагая «аргумент от сокрытости», равно как и лишило бы нас возможности рационального умозаключения и исследования.

¹⁰ OXFAM (Oxford Committee for Famine Relief) – «Оксфам», Оксфордский комитет помощи голодающим. – Пер.

¹¹ Я хочу еще раз пояснить, что – по причинам, указанным выше – я вовсе не утверждаю, что люди имеют какое-либо право вызывать крушения поездов или лесные пожары. Только Бог имеет это право.

¹² О первых трех условиях см. с. 318 и далее. – Пер.

¹³ Черная смерть (Black Death) – название чумы в Европе XIV в., особенно эпидемии чумы в Англии и Ирландии 1348–1349 гг., унесшей около четверти населения этих стран. – Пер.

¹⁴ Еще более важная функция благой жизни после смерти в христианской доктрине – это в большей степени вознаграждение за добродетели, чем компенсация страданий. Но для поздней церковной традиции в целом характерно учение о том, что умершие дети, как правило, имеют благую жизнь после смерти (в средневековом католицизме Небеса уготованы для крещеных младенцев, а Лимб – для некрещеных). Если есть что-то действительно плохое в жизни, то страдания детей – это, возможно, наиболее очевидный пример. И в притче Иисуса о богаче и Лазаре (Лк 16:19–31) блаженство Лазаря после смерти рассматривается как прямая компенсация его страданий во время земной жизни.

¹⁵ Помимо краткого замечания в 12 главе относительно вероятности свидетельств о том, что Бог воплотился в Иисусе Христе, настоящая книга не рассматривает доказательства специфически христианских тезисов. Об этом см. мою книгу: Swinburne R. The Resurrection of God Incarnate. Oxf., 2003.

¹⁶ Это возражение недавно было всесторонне рассмотрено в книге, посвященной исключительно данному аргументу: Schellenberg J. Divine Hiddenness and Human Reason. N. Y., 1993. Утверждение Шелленберга состоит в том, что всеблагой Бог обеспечил бы «пробабилифицирующим свидетельством» (с. 35) Его существования (либо через опыт присутствия Бога, либо через публичное беспристрастное доказательство) всех людей, способных осознать бытие Бога «во все времена» (с. 25), а поскольку все люди во все времена такого свидетельства не имели, значит, Бог не существует.

Глава 12
Аргументы от истории и чудес

Аргументы от истории

Аргументы в пользу существования Бога и аргументы против существования: Бога, рассмотренные мною в предыдущих главах, представляют собой доказательства от самых общих и очевидных характеристик опыта. Например, посылка космологического доказательства, состоящая в том, что существует мир, является как очень общей характеристикой нашего опыта, так и явно истинной. То же самое относится к аргументу против существования Бога – аргументу от наличия зла. Каждому очевидно существование зла в мире, это общая характеристика мира, явленная во многих местах и во многие времена. Теперь же я приступаю к рассмотрению доказательств бытия Бога от более частных вещей. Если Бог существует, вполне можно ожидать, что Он обнаружит для людей Свое присутствие не только через общую гармонию вселенной, в которую Он их поместил, но и через более близкое и личное общение с ними. В этой и следующей главах я буду рассматривать этот тезис. В этой главе я буду рассматривать тезис о том, что Бог явил Себя людям в событиях древней и современной истории, причем некоторые из этих событий весьма очевидны, в то время как другие – очень спорные.

Многие утверждают, что видят присутствие Бога (the hand of God) во внезапном появлении на исторической арене мудрецов, пророков и вождей, несущих великие моральные, политические или религиозные истины своим современникам и вдохновляющие их на действия: в соответствии с этими истинами. Все теистические религии содержат центральные фигуры такого типа: Мухаммад, Иисус Христос, Авраам, но в них также есть и менее значительные фигуры – люди, которые несли: благую весть в другие страны, а также реформаторы: церкви, которые возрождали религиозную жизнь или распространяли религию на социальные и политические процессы. Из действий таких личностей проистекали целые религии или направления внутри религий. Жизнь, смерть и предполагаемое воскресение Иисуса Христа положило начало христианской церкви: рыбаки из Галилеи неожиданно возвестили историю Иисуса миру. Церковь росла стремительно, несмотря на то что ее члены, проповедовавшие новое учение, подвергались жестоким гонениям со стороны властей и многие были казнены. Они не оказывали физического сопротивления властям, и сотни тысяч присоединились к ним – приверженцев стало так много, что гонения прекратились, и запрещенная религия стала официальной религией Римской Империи. Для многих христиан эти замечательные события являются свидетельством не только того, что Бог, в которого они уже верили, явил Себя в некоей конкретной жизни, возвестив Свое послание людям, но и того, что Бог существует.

Кроме того, есть конкретные события, не являющиеся центральными в религиозной традиции, но некоторым образом возникающие внутри нее, и те немногие, кто явился их очевидцем, усматривают в них неоспоримое свидетельство присутствия Бога в истории, а значит, и существования Бога. Многие люди усматривают в «ответах» на свои молитвы (иногда это буквальное исполнение этих молитв, иногда – неожиданные последствия молитв, которые в равной мере отвечают тому, на что была нацелена молитва) именно такие неоспоримые свидетельства. Очень часто это молитвы, представляющие собой просьбу избавить кого-либо от сильной болезни – физической (такой, как рак) или психической (такой, как глубокая депрессия).

Наряду с событиями, подлинность которых не обсуждается, есть и другие события, подлинность которых обычно оспаривается: немногие из них являются центральными для религии, но большинство таких событий, хотя и произошли в рамках религиозной традиции, тем не менее, не относятся к ее центральной линии. Причина, по которой эти события подвергаются сомнению, состоит в том, что они кажутся (справедливо или ошибочно) «нарушающими» законы природы (в смысле, который я скоро поясню), а значит предполагают вмешательство в законы природы сверхъестественной силы, такой как Бог. Этот класс (предполагаемых) событий включает в себя телесное воскресение Иисуса, левитацию (некоторые люди во время молитвы поднимались в воздух вопреки законам гравитации), чудеса исцеления, такие как внезапное выздоровление от рака. В связи с ограничениями объема в этой книге нет возможности подробно рассматривать свидетельства в пользу и против конкретных исторических утверждений. Всё, что я могу сделать – это перечислить виды свидетельств, которые важны для подтверждения сомнительных заявлений относительно того, произошло ли то или иное историческое событие, а также обсудить в целом доказательную силу в отношении бытия Бога таких спорных событий (в том случае, если они действительно произошли) и других поразительных, хотя и не оспариваемых, событий.

Историческое событие Е может относиться к одному из двух видов сильно отличающихся друг от друга событий. Это может быть событие, вызванное детерминистскими законами (или произошедшее благодаря вероятностным законам), или же это может быть действительно «нарушение» законов природы (в смысле, который еще предстоит прояснить). Не подвергающиеся сомнению общедоступные события вполне подходят на роль событий первого вида, в то время как кажущиеся «нарушения» законов природы, такие, как уже упомянутые, вполне могут быть реальными нарушениями, хотя, разумеется, некоторые из бесспорных событий на самом деле могут оказаться нарушениями законов природы, а некоторые кажущиеся нарушения на самом деле могут вовсе ими не быть.

У Бога есть основания для того, чтобы создать все бесспорные общедоступные события описанных мною видов. В предыдущих главах я доказал, что у Бога есть основания дать человеческим существам свободу, чтобы они могли сами творить свою судьбу. Но предположим, что они начали злоупотреблять своей свободой. Предположим, что они сделали неправильный выбор и не стали продолжать свое моральное и религиозное развитие (познание природы Бога, изучение своих обязанностей по отношению к ближним и т. д.). Что сделает Бог? Ввиду жалости и участия по отношению к людям Бог может послать пророков и учителей для того, чтобы они возвестили моральные и религиозные истины и повели общество по истинному пути. У Бога есть основания не наделять их явными: «сверхъестественными» силами для того, чтобы внушать благоговейный страх или принуждать общество вести правильную жизнь, поскольку, если бы Он это сделал, то у людей появился бы корыстный мотив для морального поведения. Это жестко подавило бы их свободу выбора примерно таким же образом, как тот, который я рассматривал в конце предыдущей главы. Кроме того, возможно, верующие ожидают, что время от времени будут появляться мудрецы и великие учители, поскольку Бог хочет поощрить (не принуждая при этом) стремление к благу. Аналогия с родителем подсказывает, что Бог может так действовать. Когда подростки начинают плохо себя вести, добрый родитель не станет ограничивать их свободу (это может всё испортить), но он и не оставит их без наставления и поддержки. Точно так же у Бога есть основания вызвать внезапное выздоровление от болезни, поскольку страдание – это всегда нечто такое, что Бог имеет основания прекратить, причем мгновенно (даже несмотря на то, что у Него также есть основания, о которых шла речь в предыдущей главе, то есть основания позволить людям страдать в первой [земной] части их жизни). И точно так же у Бога есть основания вызвать некие «преобразующие» события в жизни отдельного человека.

Однако хотя у Бога есть основания вызвать всё это, у Него также есть основания и для того, чтобы не вызывать это или не вызывать автоматически в ответ на человеческие нужды. Раньше, в предыдущих трех главах, мы убедились, что у Бога есть основания для того, чтобы автоматически не прекращать страдания. Но у Него также есть основания для того, чтобы наставление сбившейся с пути общины не было неизбежным, а преобразующие жизнь события не были слишком очевидными: и принудительными. Большая: часть таких оснований состоит в том, что для людей было бы благом самостоятельно решать, нужно ли им предостерегать и обращать других, в том, что люди должны нести некоторую ответственность за (ближайшую или дальнейшую) духовную судьбу своих близких. Опять же, аналогия с родителем подсказывает нам, что благой Бог придет на помощь людям, если общество слишком сильно сбилось с пути и люди забыли о Боге. Однако все аргументы, приведенные до сих пор, не дают оснований для предположения, что Богу нужно вмешиваться в природный порядок для достижения этих целей. Ему достаточно просто сделать законы природы такими, что время от времени: люди будут самопроизвольно выздоравливать от болезней; сделать их такими, что неожиданно будут появляться люди, восприимчивые к глубочайшим потребностям современной им культуры и убежденные в том, что они призваны повлиять на окружающих для того, чтобы удовлетворить эти потребности, и что окружающие смогут ответить на их призыв.

Очень часто люди приписывают некоторые конкретные события божественному вмешательству только потому, что мы просто не знаем, какие законы природы действуют в данной области, а значит, не знаем, произошли ли эти события в соответствии с теми законами или нет. В частности, это относится к случаям психологического исцеления, индивидуального и общественного обращения, актам необычайного героизма и случаям глубоких провидческих озарений. Поведение ранних христиан противоположно поведению большинства людей, живших в самые разные времена. Возможно, их поведение относится к области, в которой не действуют законы и иногда случается что-то необычное? Или, возможно, такие законы существуют, и в исторических обстоятельствах Палестины в I в. н. э., христиане вели себя именно так, как законы социологии (нам пока еще не известные) и предписывают. Или, опять же, возьмем человека, который молится об исцелении его друга от депрессии, и его друг внезапно и полностью выздоравливает. Было ли здесь нарушение [законов природы] – кто знает? Возможно, ментальные состояния человека не подвержены ничему, кроме крайне неясных, смутных вероятностных законов; или, возможно, они подчиняются строгим законам, но мы эти законы не знаем. Так или иначе, у нас есть серьезные основания полагать, что большинство быстрых исцелений от физических заболеваний без медицинского вмешательства произошло как результат нормального действия биохимических законов (даже если эти законы нам неизвестны). Вполне может быть, что Бог часто вмешивается в природный порядок и приостанавливает действие законов природы для того, чтобы вылечить психическое заболевание или призвать конкретного человека на те или иные деяния. Однако я вкратце буду утверждать, что у Бога есть основания ответить на некоторые молитвы и исцелить от физических болезней (поскольку так много молитв возносится к Богу с просьбой исцелить кого-то) скорее через нарушение законов природы, чем создавая эти законы такими, чтобы они предусматривали внезапное исцеление. Но в целом в случаях такого рода наше незнание естественных законов не означает, что существуют общедоступные свидетельства того, что Он приостанавливает нормальное действие этих законов. Кроме того, тот несомненный (в указанных случаях) факт, что подобные изменяющие мир, реформирующие религии, исцеляющие и обращающие в веру события происходят, и что (если Бог существует) у Него есть основания вызвать эти события (независимо от того, с помощью законов природы или через приостановление их действия), – всё это дает чуть больше свидетельств в пользу существования Бога, поскольку законы природы должны обладать специфическими характеристиками, чтобы допускать мгновенное исцеление от физических и психических заболеваний или мгновенное обращение в веру, меняющее всю жизнь. И если должны быть люди, способные возродить религию и применить ее к социальным и политическим процессам, тогда вероятностные законы, которым подчиняется человеческое поведение, должны предусматривать вероятность возникновения время от времени таких личностей в моменты, когда они нужны и когда люди восприимчивы к их влиянию. Если Бог не существует, тогда нет и конкретных оснований предполагать, что законы человеческого поведения будут обладать такими характеристиками. То, что законы поведения человека обладают этими характеристиками, выводится из фундаментальных законов природы и, таким образом, представляет собой нечто «слишком большое» для научного объяснения.