Текст книги "Существование Бога"

Боговоплощение

Прежде чем перейти к заключению этой главы было бы уместно более подробно рассмотреть, какую роль играет чудо в утверждении христианства – религии, в которой (по сравнению с другими крупнейшими религиями) чудеса играют наиболее важную роль. Христианская доктрина утверждает существование одного особенного события, относительно которого у Бога были основания его осуществить, а именно Его прямое вмешательство в мир, то есть Боговоплощение. Предположим, что люди погрязли в грехах. Предположим, что они стали настолько злоупотреблять своей свободой, что начали учить других злу, а не добру. Они перестали вполне понимать, какие действия являются правильными, а какие – нет, но даже доступное их пониманию они стали утаивать. Им стало безразлично, как они возникли (например, есть ли у них Создатель, которого следует благодарить и которому нужно служить), имеет ли их существование какой-то смысл, и есть ли у их народа какая-то судьба. Они не заботились о близких, а жили только для себя. В настоящее время христианская точка зрения состоит приблизительно в том, что таково было состояние человечества на заре цивилизации, и что если бы не некоторые влияния извне (особенно христианское), оно бы таким и осталось. Является ли эта христианская точка зрения правильной или нет – это вопрос аргументации:, которая должна включать в себя помимо истории и психологии также и моральную сторону; и я еще раз должен отметить, что из-за ограниченного объема у меня нет возможности рассматривать сейчас эти вопросы. Однако немногие в начале XXI в. стали бы отрицать, что эта точка зрения обладает некоторым правдоподобием. Предположим, что данная христианская точка зрения на состояние человечества является правильной. Какие же есть у Бога основания для того, чтобы так поступить?

У Бога может быть более чем один повод для того, чтобы люди впали в такое состояние, но по крайней мере один из них может быть следующий. Он мог прийти к заключению, что всё стало настолько плохо, что необходимо искупление; что род людской должен выразить свое раскаяние перед Творцом через жертвоприношение. В то же время, Он мог прийти к выводу, что падшее человечество неспособно осуществить такого рода искупление, и если искупление должно быть совершено, оно должно быть сделано от имени людей человеческим существом, не испытавшим тлетворных влияний и сохранившим свою человеческую природу неповрежденной. Но со стороны Бога было бы несправедливо выбрать какого-то обычного человека в качестве такой жертвы. Бог не может настаивать на том, чтобы в качестве этой жертвы выступил кто-то, кроме Него самого. Таким образом, у Бога есть основания осуществить воплощение, Самому стать человеком для того, чтобы совершить искупление. Еще раз, в христианстве есть большие допущения, которые сейчас нет возможности обсуждать, например, было ли такого рода искупление благом; не было бы лучше для людей просто забыть их грехи; наконец, есть также большое философское допущение – является ли предположение о Боговоплощении когерентным (возможно, есть некоторая самопротиворечивость в допущении того, что Бог стал человеком), и в рамках данной книги нет возможности обсуждать эти вопросы. Но для того чтобы продолжить нашу аргументацию, предположим, что христианская точка зрения о правомерности искупления справедлива, и что концепция Боговоплощения когерентна. Решив, что воплощение ради искупления – это благо, Бог может также решить, что род людской должен заново начать свою жизнь с величайшим учителем, вдохновившим их создать общество, в котором его дело будет продолжено. Он станет учить людей моральным истинам, которые до сих пор лишь смутно сознавались ими. Возможно, он должен будет дать им новые моральные законы и показать собственным примером, как нужно следовать этим законам. Повторю еще раз, для того, чтобы сохранить человеческую свободу, силы этого учителя и его приверженцев не должны быть слишком очевидными или слишком «сверхъестественными». И, наконец, что особенно важно, у Бога может быть основание возложить на человечество тяжкое бремя зла ради великого блага, которое станет возможным благодаря этому (в связи с этим см. рассуждение в предыдущей главе). В таком случае (я докажу это в последней главе), для Бога это будет не просто благим, но обязательным деянием – воплотиться для того, чтобы разделить это бремя с нами.

На основании этих доводов и с учетом высказанных допущений, если Бог существует и если человечество пало, мы вполне можем ожидать, что на Земле появится человек, ведущий смиренную и жертвенную жизнь, страдающий от зла, которое люди причиняют друг другу (например, пострадав от несправедливой смерти в их руках), он будет учить великим моральным и религиозным истинам и даже будет утверждать, что он – Бог, и соберет учеников для того, чтобы они продолжили его дело. Он проявит божественное сострадание через исцеление и божественную силу через нарушение законов природы для того, чтобы исцелить. Он покажет людям, что может искупить их грехи и что, присоединившись к нему, они смогут изменить мир, – он покажет им это, нарушив законы природы и восстав из мертвых. Однако всё это должно быть не слишком очевидным для того, чтобы у людей оставалась реальная альтернатива и они могли бы отвергнуть утверждение о Боговоплощении. Если мы располагаем свидетельствами того, что всё произошло именно так, как повествует христианская история о жизни, смерти и воскресении Иисуса из Назарета, и если у нас также есть основания считать ряд моральных и иных допущений истинными, тогда всё это подтверждает тезис о том, что Бог существует, поскольку у Бога есть основания вызвать такое положение дел – ради блага людей. Аналогия с очень добрым родителем или супругом, который приносит высшую жертву для того, чтобы спасти погибшего ребенка или супруга, также подсказывает нам, что такие вещи возможны. Разумеется, у Бога могли бы быть основания вовсе не вызывать подобное состояние. Могло бы быть другое положение дел, которое Он мог бы вызвать вместо этого. Но есть определенное состояние, относительно которого у Него есть важнейшие основания, чтобы не вызывать его – например, люди навсегда остаются прозябать в том изначальном греховном состоянии, которое было ими полуосознанно выбрано до прихода Христа. Поэтому события, о которых шла речь выше, более вероятны, если Бог существует, чем если Он не существует, а значит, они могли бы свидетельствовать в пользу Его существования.

Очевидно, есть некоторые исторические свидетельства в пользу всего этого, включая показания свидетелей о решающем событии – телесном воскресении Иисуса, которое, если оно произошло, было бы, вне всяких сомнений, нарушением законов природы. Ограниченный объем этой книги не позволяет рассмотреть ни вопрос о том, насколько достоверны эти свидетельства, ни вопрос о моральных и метафизических допущениях, связанных с этим событием (если оно действительно произошло), ставшим, в свою очередь, свидетельством центральной доктрины христианства⁷. Сейчас моя цель – просто указать, какого рода свидетельства релевантны в данном случае, а также указать, что такие свидетельства будут и свидетельствами в пользу существования Бога, обеспечивая достаточное 3-индуктивное доказательство Его существования. Разумеется, очень маловероятно, чтобы я или читатели думали, что Бог скорее всего сделал все описанные выше вещи для того, чтобы мы познакомились с христианской традицией или какой-то еще религиозной традицией, сходной с христианской, и таким образом пришли к убеждению, что люди пребывают в убогом положении, а значит, необходимо искупление и назидание. Но это еще не повод, чтобы считать, что такие мысли не могут быть истинными. До тех пор, пока я не познакомился с традицией западной математики, очень маловероятно, что я буду считать, что не существует наибольшего простого числа, поскольку у меня не будет даже понятия простого числа. Но как только я получу из традиции соответствующие понятия, я сразу же буду в состоянии оценить доказательства того, что не существует наибольшего простою числа. Сходным образом, для того, чтобы прийти к христианской (или иной другой) вере, мы сперва должны изучить то, что данная религиозная система утверждает, и только затем мы сможем оценить, истинна она или нет.

Заключение

В начале этой главы я показал, что в человеческой истории есть некоторые события, относительно которых у Бога, вне всяких сомнений, есть основания их вызвать, и что их наличие более вероятно в том случае, если Бог существует, чем в обратном случае. Насколько мы можем судить, их возникновение может быть вызвано и обычным действием законов природы. Но если Бог не существует, нет оснований предполагать, что законы природы будут допускать такие события, которые обеспечивают свидетельства в пользу существования Бога, создавая, на мой взгляд, лишь небольшую прибавку к вероятности существования Бога. Но я доказал, что есть другие события, наличие которых оспаривается, и если они действительно произошли, то они будут представлять собой такие нарушения законов природы, относительно которых у Бога есть основания, чтобы они произошли, а это значит, что существенные свидетельства в пользу этих событий будут в определенной мере подтверждать теизм. Однако, в силу ограниченного объема данной книги, у меня нет возможности обсуждать, действительно ли произошли предполагаемые события, о которых идет речь. И обсуждая один конкретный феномен – жизнь, смерть и предполагаемое воскресение Иисуса из Назарета – я обхожу вниманием важнейшие моральные и философские вопросы, равно как и вопросы исторической идентичности. Увы, эти вопросы являются слишком масштабными и противоречивыми для того, чтобы обсуждать их на страницах этой книги. Таким образом, в аргументации данной главы есть неизбежные существенные пробелы, чего не было в предыдущих главах.

Однако нам нужно подвести некоторые итоги для того, чтобы перейти к следующей главе. Итак, я полагаю, что, ввиду того обстоятельства, что некоторые редкие события (не обязательно нарушающие законы природы) подтверждают теизм и явно существуют некоторые небольшие свидетельства (чаще всего в форме показаний) нарушений законов природы (того типа, относительно которого у Бога есть основания их осуществить), – мы можем говорить о слабом 3-индуктивном доказательстве от различных конкретных исторических событий в пользу существования Бога. Если какой-либо читатель после более подробного изучения исторических свидетельств сочтет, что существует более сильное 3-индуктивное доказательство, или же что не существует достаточного 3-индуктивного доказательства этого типа, то ему нужно будет соответствующим образом масштабировать мои последующие выводы.

Примечания

¹ Аквинат писал о том, что «чудо» в широком смысле – это любое событие, вызванное рациональным агентом с помощью сил, превышающих обычные человеческие силы, а значит, многие события, вызванные демонами и ангелами, надо рассматривать как чудеса. Но в строгом смысле, утверждает он, чудо – это то, что возникает извне по отношению к сотворенной природе; это то, в отношении чего нет другого агента, кроме Бога, обладающего властью (силой) вызвать это. См. Сумма теологии. 1а. 114. Юм [в примечании, добавленном в 1750 г. – пер.] определяет чудо как «нарушение закона природы особым велением Божества или вмешательством какого-нибудь невидимого деятеля» (Юм Д. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М., 1996. С. 98). Обратим внимание на переход от определения чуда как исключения из ряда сил субстанций к определению как исключения из ряда законов природы, которые теперь мыслятся как более фундаментальные, чем раньше.

² В качестве примера можно взять то, что уже было рассмотрено нами: человек, которого мы воспринимаем, как живого, уже не существует, или – другой пример, еще нами не рассмотренный, – нам кажется, что мы слышим, как он говорит с нами.

³ Целиком аргумент Юма см. в 10 главе «Исследования о человеческом познании».

⁴ Там же. С. 111.

⁵ См. описание этого события Августином в его «Исповеди» VIII. 12.28–29. См. также подробный анализ того, как и почему услышанные Августином слова могут быть интерпретированы как повеление Бога: WolterstorffN. Divine Discourse. Cambridge, 1995.

⁶ Юм Д. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М., 1996. С. 104.

⁷ Я рассматриваю исторические свидетельства в пользу Боговоплощения и Воскресения в своей книге: Swinburne R. The Resurrection of God Incarnate. Oxf., 2003.

Глава 13
Аргумент от религиозного опыта

Если Бог существует, можно вполне ожидать, что Он должен был бы не только направлять развитие человечества, дав людям возможность создавать ценности, или ниспослав им откровение в какой-то конкретный момент истории, или отвечая на отдельные молитвы, но, возможно, Он также должен явить Себя некоторым людям, способным помыслить Бога и служить Ему. Разумеется, не следует ожидать слишком явной и публичной манифестации, и причины этого я уже обсуждал в 11 главе. Если существование и намерения Бога становятся слишком очевидными, становятся достоянием массового сознания, тогда наша свобода выбора между добром и злом существенно сокращается. Однако можно ожидать, что изредка Бог может являть Себя отдельным людям, хотя, возможно, далеко не любому человеку (опять же, причины этого обсуждались в 11 главе). Аргумент от религиозного опыта утверждает, что это происходит довольно часто: многие люди имеют опыт присутствия Бога (или какой-то иной: сверхъестественный опыт, связанный с Богом), а потому знают и могут рассказать нам о Его присутствии.

Природа религиозного опыта

Начнем с изучения его посылок. Что такое «религиозный опыт», существование которого, предположительно, является свидетельством в пользу существования Бога? Опыт представляет собой осознанное ментальное событие. Описание опыта может подразумевать существование некоего конкретного внешнего объекта (обычно это тот объект, который дан в опыте) независимо от субъекта, находящегося вне потока его сознания; или же описание опыта может не подразумевать такое существование. Так, например, фраза «[Я] слышу экипаж за окном» – это не противоестественное описание опыта, но если у меня есть подобный опыт, если я действительно слышу за окном экипаж, из этого следует, что за окном действительно есть экипаж. Тем не менее, если я опишу мой опыт следующим образом «У меня есть слуховое ощущение, возникшее, видимо, от экипажа, находящегося за окном», то из этого описания не следует существование внешнего объекта, о чем предположительно свидетельствует этот опыт. Первый тип описания я буду называть внешним описанием (external description), а второй – внутренним описанием (internal description). Когда люди говорят о своем религиозном опыте, они чаще всего дают его внешнее описание. Такие внешние описания могут быть очень определенными: «Прошлой ночью я беседовал с Богом», «Стоя у окна, я видел Посейдона», или менее внятными: «Я ощутил бесконечную реальность вокруг себя». Если взять какие-либо внешние описания в качестве посылок доказательства от религиозного опыта, то трудность здесь будет состоять в том, что есть весьма серьезные сомнения относительно истинности таких посылок. Но если уж вы приняли эти посылки, то совершенно очевидно, что это сильно (если не полностью) повлияет на ваше заключение. Если вы согласны с тем, что Джо прошлой ночью беседовал с Богом, то, разумеется, Бог существует – едва ли это нуждается в доказательстве. Если вы согласны с тем, что Джо ощутил бесконечную реальность вокруг себя, тогда, скорее всего, это не подтверждает существование Бога, но вы сделали серьезную уступку этому подтверждению. Таким образом, выглядит естественным утверждение, что из соображений целесообразности все аргументы от религиозного опыта должны быть сформулированы как внутренние описания. Есть разные способы внутреннего описания одного и того же опыта, но в большинстве случаев, включая те, когда субъект убежден в существовании чего-то внешнего по отношению к нему, обычный способ – это описание того, как нечто «возникло» или «показалось» субъекту: кто-нибудь может сказать, что ему «показалось, как комната начала кружиться», или «ковер внезапно стал синим», или «он внезапно стал отодвигаться от меня». Или же в случае таких описаний могут использовать слова, описывающие то, какими объекты кажутся самому субъекту, причем слова эти ограничены отчетом о конкретных модальностях чувств, то есть такими словами, как «выглядит», «звучит», «ощущается»: я могу сказать «это звучит так, будто экипаж уезжает отсюда», или «это выглядит гладким», или «на вкус это ощущается как яблочный пирог».

Р. Чисхолм¹ обозначил существенную разницу между эпистемическим (epistemic) и общеупотребительным (comparative) использование таких слов, как «кажется», «возникло», «выглядит» и т. д.² Эпистемическое использование предполагает описание того убеждения, к которому субъект склоняется на основе своего чувственного опыта. Если я говорю: «Возник плывущий корабль», это означает, что я склоняюсь к убеждению, что корабль действительно плывет, и что мой чувственный опыт привел меня к этому убеждению. Если я эпистемически использую слово «выглядит», когда говорю «монета выглядит эллиптически», это означает, что я склонен считать, что она действительно имеет форму эллипса, и это убеждение возникло на основе моего визуального опыта. Напротив, если я использую слова «выглядит» и т. д. общеупотребительно, это значит, что я соотношу то, как выглядит данный объект, с тем, как обычно выглядят другие объекты. В этом случае фраза «монета выглядит эллиптически» означает «монета выглядит так, как обычно выглядят вещи, имеющие форму эллипса». Говорящий при этом не утверждает и не подразумевает, что он убежден в том, что монета действительно имеет эллиптическую форму, он может прекрасно знать, что это не так. Еще раз. С точки зрения общеупотребительного использования, фраза «отсюда это выглядит красным» означает «отсюда это выглядит так, как обычно выглядят красные предметы». Когда я описываю опыт на основе того, какими вещи кажутся (эпистемически) субъекту, я называю это описание эпистемическим. По-видимому, полное внутреннее описание опыта субъекта будет включать оба вида внутреннего описания. Когда я смотрю на монету, лежащую на столе, с угла, обычно она выглядит (в общеупотребительном смысле) эллиптически, и (в эпистемическом смысле) круглой – мой опыт объемлет оба уровня восприятия.

Есть много определений понятия «опыт» и много способов его описания. Но что составляет «религиозный опыт»? Понятие религиозного опыта в его обыденном употреблении имеет смазанные границы как нечто, относящееся к религии, и для того чтобы вести речь об аргументации в этой области, сперва нужно сделать эти границы несколько более отчетливыми. С учетом этих задач будет целесообразно определить его как опыт, который кажется субъекту (эпистемически) опытом богообщения (это может быть либо переживание непосредственного присутствия Бога, либо Его слова, обращенные к человеку, либо нечто произошедшее по Его воле) или каким-то иным опытом сверхъестественного³. Это сверхъестественное может быть личностью, такой, как Дева Мария или Посейдон, это могут быть Небеса или «бесконечная реальность вокруг кого-то», или что-то еще в равной степени таинственное и трудноописуемое. В большинстве обсуждаемых случаев я сосредоточу свое внимание на тех видах религиозного опыта, которые представляют собой простой опыт присутствия Бога, а не те случаи, когда субъекту кажется, что Бог говорит ему что-то особенное или делает что-то особенное. Но там, где это будет уместно, я буду противопоставлять опыт присутствия Бога опыту присутствия других сверхъестественных существ. Более специфический религиозный опыт я буду обсуждать в конце этой главы.

Ключевая характеристика данного определения, к которой я хочу привлечь внимание: опыт делает религиозным то, каким способом субъект его получает. Данное определение охватывает те виды опыта, которые наиболее важны для целей этой книги. Это значит, что такой опыт несет отпечаток своего религиозного происхождения. Что же означает для субъекта на самом деле иметь опыт присутствия Бога, то есть сознавать Бога, а значит, в очень широком смысле, и воспринимать Бога (верить, что это присутствие имеет место)?⁴ Мне кажется (ввиду доводов, изложенных у других более подробно), что каузальная теория восприятия правильна, и что S воспринимает х (уверен, что это так)⁵, если и только если S кажется (эпистемически) из опыта, что присутствие х обусловлено самим фактом бытия х⁶. Таким образом, S имеет опыт присутствия Бога, если и только если ему кажется, что присутствие Бога действительно обусловлено самим фактом бытия Бога.

Прежде чем продолжить описание различных видов религиозного опыта, следует сделать два предварительных замечания. Во-первых, необходимо провести различие между общественным (public) и частным (private) восприятиями. Некий объект х может быть таким, что он вызывает у всех людей с нормальным состоянием органов чувств, с определенными представлениями и некоторой степенью внимания опыт того, что всем им покажется, что х существует⁷. В этом случае мы можем сказать, что восприятие х является общественным. Почти все наши восприятия – например, то, что я вижу такой материальный объект, как стол, – в указанном смысле являются общественными восприятиями, поскольку стол вызывает у всех людей, которые находятся в непосредственной близости от него (и ни один объект не заслоняет его от них), чей взгляд направлен на него, чье внимание сосредоточено на нем, и которые обладают нормальным зрением и имеют понятие стола – у всех таких людей возникает [одинаковый] опыт восприятия: им кажется, что здесь есть стол. Но могут быть такие объекты о, которые вызывают у некоторых людей опыт, при котором им кажется, что о существует, и при этом он не оказывает такое же воздействие на всех остальных людей, занимающих то же положение [рядом со столом], чье внимание нацелено в ту же сторону и которые обладают сходными органами чувств и понятиями. Это может быть связано с тем, что каузальные цепочки, вызывающие восприятие о, не полностью детерминистичны: например, законы оптики допускают, что должным образом способный к видению наблюдатель не всегда будет видеть то, что находится перед ним. Или это может быть связано с тем, что о – это личность, способная выбирать, в ком вызывать опыт визуального восприятия себя, а в ком – нет. Возможно, о – это обычно невидимая личность, обладающая способностью позволить вам, но не мне, видеть ее. Если в опыте некоего S содержится то, что S кажется, что о существует, но при этом (либо из-за того, что о так выбрал, либо из-за чего-то еще) не все люди, обладающие должным вниманием, находящиеся в должном положении и соответствующим образом способные к восприятию, с необходимостью будут иметь такой же опыт – тогда, скажу я, S обладает частным восприятием о. Если религиозный опыт чего-либо представляет собой восприятие, то это, как правило, будет частное восприятие. Когда кто-то имеет религиозный опыт, его сосед, обладающий таким же вниманием и такими же органами чувств и понятиями, обычно не имеет подобного опыта. Верующий человек объясняет это тем, что Бог или боги дают такой опыт только избранным, а не всем подряд.

Во-вторых, я хочу обратить внимание на отношение между разными видами опыта. Воспринимая нечто, мы часто воспринимаем и что-то еще. Глядя на человека, одетого в то-то и то-то, я могу увидеть Джона Смита. Увидев на песке отпечаток такой-то формы, я могу увидеть след медведя. Заметив особенно яркую звезду на небе, я могу увидеть Венеру, которая подошла близко к Земле. В этих случаях само мое зрение или другие чувства (описанные в общеупотребительном смысле), вызвавшие мое восприятие первой вещи, вызвали восприятие и второй. Воспринимая вторую вещь, я при этом не вижу ничего дополнительно в смысле какого-то нового предмета, который я до этого просто не заметил. Скорее, первая вещь начинает восприниматься как вторая. В этих случаях один человек может воспринимать обе вещи, а другой – только первую, и тем не менее, оба имеют одно и то же визуальное восприятие. Точно такое же отношение может быть между различными видами опыта, описанными эпистемически. Если мне показалось (в эпистемическом смысле), что я увидел человека, одетого в то-то и то-то, мне может показаться, что я увидел Джона Смита. В подобных случаях те же самые восприятия (описанные в общеупотребительном смысле), которые вызвали первый вид опыта, также вызывают и второй. Два человека могут иметь одно и то же визуальное или какое-то иное восприятие (описанное в общеупотребительном смысле), например, яркое пятно в центре их поля зрения, и при этом один из них может иметь некоторый опыт, описываемый эпистемически (например, ему кажется, что он увидел вдали маяк), а другой – нет. Или же, разумеется, одно и то же визуальное или какое-то иное восприятие может стать причиной совершенно разных видов опыта (описанных эпистемически) у разных людей.