Текст книги "Купец"

– Подумай, урус, – обратился через переводчика Удуг к Виктору. – Хорошо подумай. У тебя есть возможность первым из всех сибирских купцов доехать с товаром до южных морей. А тот, кто приходит первым, всегда снимает самые жирные сливки.

Что ж, эту простую истину Виктору объяснять было не нужно.

– Если хочешь посоветоваться со своими людьми, Великий Хан даст тебе время, – добавил толмач уже от себя. Так, во всяком случае, показалось Виктору.

Глава 9

На этот раз обозники тоже совещались недолго. Неожиданное предложение ордынского хана было из разряда тех, от которых глупо было бы отказываться – так для себя решил каждый. То, что им удалось выбраться из прикотлового леса в степь – уже вдохновляло. А уж неведомые южные моря…

Путь, конечно, предстоял нелегкий и опасный – на этот счет никто не обольщался, но риск мог окупиться не сторицей даже – тысячерицей.

– Хватить триндеть, короче. Поехали с ханом – и баста, – в обычной своей манере подвел итог Костоправ. Весь негатив по отношению к степнякам у лекаря куда-то улетучился.

Их определили в передвижной караван-сарай. По крайней мере, Батцэцэг, приставленный к сибирякам в качестве толмача, именно так назвал скопище людей в пестрых одеждах, груженых повозок, мобильных навесов и прилавков, телег с водой и снедью, вместительных контейнеров на колесах, быконей и огромных длинношеих трехгорбых животных. Верблюки – так именовали в Приуральске эту диковинную скотину, приходившую иногда с торговыми караванами из ордынских земель.

Разноязыкий купеческий табор, двигавшийся за войском кочевников и охраняемый ханскими нукерами, располагался неподалеку от кургана с шатром Удуга. Видимо, это следовало считать проявлением особой милости к торговым людям. В караван-сарае купцы имели возможность не только отдыхать и кочевать вслед за ханской ставкой, но и торговать в пути. Чем, собственно, многие сейчас и занимались. Торжище, по сравнению с которым базарчики Приуральска и Сибирска казались совсем уж убогими, шумело и гудело. Купцы продавали и обменивали свой товар, азартно торгуясь друг с другом и с богатыми ордынцами, толкавшимися на рынке.

Кого здесь только не было! Как пояснил Батцэцэг, войско Удуга состояло из монголов, китайцев, казахов, узбеков, таджиков, киргизов и урус-монголов, как в Орде называли выходцев с бывших российских территорий от Алтая до Байкала.

Чего здесь только не было!

Оружие: луки, сабли, мечи, копья, топоры, булавы, самострелы, самопалы и даже несколько изготовленных до Бойни, но основательно уже «убитых» стволов, по поводу которых А-Ка вынес неутешительный вердикт: «Такое барахло, разорвется в руках прежде, чем его пристреляешь». Боеприпасы, большей частью, сохранившиеся лучше, чем старое оружие. Доспехи для людей и быконей. Шкуры и ткани, одежда и пища, вино и кумыс, золото и драгоценности, топливо, ходовые запчасти к автоповозкам, седла, упряжь, скот, рабы… Да, и рабы тоже. Виктор поморщился. Он многое мог понять и принять в торговле, но выше его понимания было то, как можно продавать и покупать людей. Для Сибирского княжества рабство являлось дикостью, но в Орде оно было в порядке вещей.

* * *

Многолюдство и толчея на ордынском торжище смущали и настораживали. В такой толпе чуть зазеваешься – и запросто можно лишиться добра.

– А-Ка, Костоправ, – окликнул Виктор спутников. – Приглядывайте там за товаром.

– Да приглядываем-приглядываем, – пробасил Стрелец, грозно зыркая по сторонам.

– Воров здесь можешь не опасаться, Золотой Викатар – заверил Батцэцэг. – Уличенным в воровстве, грабеже или обмане Великий Хан приказал ломать хребты и бросать в степи. Великому Хану нужны порядок и честная торговля.

Хребет ломать – это, конечно, круто.

– И что, действует такая мера? – полюбопытствовал Виктор.

– С тех пор, как в караван-сарае поймали и прилюдно казнили одного охотника до чужого добра, я о ворах больше не слышал, – пожал плечами толмач.

Внимание Виктора привлек невысокий и щуплый желтолицый торговец с узкими глазками и суетливыми движениями, выставивший на раскладном прилавке три вскрытых и уже наполовину опустошенных цинка с патронами разного калибра. Купец махал широкими рукавами просторного цветастого халата и что-то непрестанно тараторил. Видимо, расхваливал товар и зазывал покупателей. Покупатели подходили.

Виктор решил, что и им тоже не помешало бы пополнить запас патронов. Того, что он выменяли у Батцэцэга под Приуральском, все-таки маловато для дальнего похода. А желтолицый купец торговал довольно бойко. Боеприпасы у него уходили не поштучно даже, а целыми горстями. Судя по всему, цену ордынец сильно не задирал и товар предлагал качественный.

Виктор подошел. Поворошил рукой в цинке, внимательно рассматривая остроконечные цилиндрики. Вроде, гильзы не ржавые и не порченные. Брать можно.

– Чего и сколько хочешь за рожок патронов? – спросил он, стараясь сохранять безразличный вид. Уточнил: – Автоматные, семь шестьдесят два…

И спохватился. Басурманин ведь не понимает по-русски! Не в Сибирске же торг идет. И даже не в Приуральске.

Виктор обернулся, собираясь позвать на помощь толмача, но иноземный торговец неожиданно удивил.

– А что у твоя есть для моя? – хитро улыбаясь, спросил купец.

* * *

Надо же! Желтолицый говорил по-русски! Правда, с забавным акцентом и безбожно коверкая слова, но вполне сносно. Что ж, тем лучше.

– Есть сибирская пушнина, – ответил Виктор. И пояснил на всякий случай: – Соболяки. Мех. Шкурки. Есть топливо. Хорошее. Чистое. Тоже из сибирских скважин.

– О, сибирь-человек! – заметно оживился купец. Замахал руками еще сильнее, от чего рукава халата захлопали по воздуху, словно крылья, заулыбался шире. – Сибирь-человек – хорошо! Очень-очень хорошо!

Виктор пожал плечами. Пусть будет сибирь-человек, он не против.

– Как твоя звать? – не унимался торговец. – Твоя имя, сибирь-человек?

– Виктор, – представился Виктор.

– Вихта? – переспросил китаец.

– Ну, вроде того. Я купец Сибирской гильдии.

– О! Сибирь-человек-купец еще лучше, чем просто сибирь-человек! – резюмировал иноземец.

Его улыбка уже не помещалась на широком плоском лице.

– А ты-то сам откуда? – спросил Виктор.

– Моя – хань-человек. Так моя и моя народ сама себя звать. Хань-народ, хань-человек. Твоя понимать, Вихта?

«Странное самонозвание. Похоже на хана-человек», – подумал Виктор, недоуменно глядя на многословного собеседника и усиленно вспоминая, что это за народ такой чудной. Который – хана.

– Еще моя и моя народ называться чайна-человек… – продолжал тот.

«Чайный человек?» – удивление Виктора росло.

– Или китай-человек.

– А-а-а! Китаец?! – догадался, наконец, Виктор.

– Китай, Китай, Китай… – радостно и часто закивал «хань-чайна». После чего добавил: – Моя китай-человек-купец. Как твоя сибирь-человек-купец.

– Ну, это ясно, – хмыкнул Виктор. – Коллеги, в общем. А имя у тебя есть, хань-чайна-китай-человек-купец?

Китаец стукнул себя в тощую грудь:

– Моя Ся-цзы, – объявил он.

Вот и познакомились.

– Откуда наш язык знаешь? – спросил Виктор. Этот смешной, улыбчивый и общительный китаец понравился ему сразу. Да и знание языка подкупало.

– Моя за твоя Байкала и за твоя Тунгуска ходить, – опять затараторил «китай-человек» Ся-цзы, на этот раз гордо выпятив свою цыплячью грудь. – Потому моя твоя язык знать, Вихта. Моя хорошо торговать с сибирь-человек. А хорошо торговать – значит, хорошо говорить.

Понятненько. Китаец, оказывается, вел торговлю где-то на юго-восточных и восточных границах Сибирского княжества. Там, видать, и научился лопотать по-русски.

– Слушай, Ся-цзы, а что у вас сейчас в Китае творится? – Виктор не удержался еще от одного вопроса, не имевшего никакого отношения к предстоящей сделке.

О мире, раскинувшемся за пределами сибирских лесов, приходили скудные, обрывочные и зачастую противоречивые сведения. Виктора же всегда интересовало, что происходит вне родного княжества.

Ся-цзы зацокал языком и скорбно покачал головой.

– Запад-Китай – Большая-большая Котел, – печально заговорил он. – Большая и Страшная. Как твоя Котел за Урал-гора. Даже больше и страшнее, чем твоя, Вихта. Много-много мутанта-зверь, мутанта-птица, мутанта-рыба. Много мутанта-дикарь-человек. Мутанта-тварь часто приходить из Запад-Китай. Восток-Китай – жить можно. Правда, плохой жизнь, но можно. А за Восток-Китай еще один Большая Индус-Котел. Тоже много всякий мутанта.

Индус-Котел? Вероятно, китаец имел в виду Индию. Ся-цзы вздохнул:

– Мутанта везде много, а китай-человек совсем мало. Между два Большая Котел страшно. С хан Удуг не так страшно. Поэтому моя уходить из Восток-Китай и ходить с хан Удуг.

Виктор сочувствующе кивнул. И в чужих землях, оказывается, жизнь не сахар. Видать, по Китаю и Индии, как и по России, в свое время тоже неслабо долбанули. И, наверняка, ведь не только там бурлят сейчас Котлы. «Терра мутантика», должно быть, расползается по всей планете, как болезненные опухоли. Или уже как трупные пятна?

Виктор тряхнул головой, отгоняя тоскливые мысли. Ладно, поболтали – и хватит. О грустном – уж точно. Делом пора заняться…

– Так что хочешь за патроны, китай-человек? – вернулся он к началу разговора.

* * *

Китайца словно подменили. Он вновь стал прежним: улыбчивым, любезным и плутоватым торговцем. Ся-цзы больше не сокрушался о судьбе Китая и несчастных китайцев. Все его мысли теперь были направлены на другое.

– Моя патрона – хороший патрона, Вихта, – чувствуя интерес покупателя к своему товару, затараторил иноземец. – Очень-очень хороший. Далеко пуля кидать. Сильно-больно бить.

Собственно, «хороший патрона» был обычным автоматным боеприпасом. Но купец, конечно, не был бы купцом, если бы не приукрашивал и не расхваливал свой товар.

– Китайский патрона! – не умолкал Ся-цзы. – Самый-самый лучший-лучший качество. Все-все про это знать, любой так для твоя сказать.

– А где ж ты взял-то эти патроны? – как бы между прочим поинтересовался Виктор.

– Старая секретная склада, – уклончиво ответил собеседник. – Дорого стоить для моя. Но для твоя буду дешево отдавать, сибирь-человек…

Торговаться пришлось долго, яростно и зло, забыв о симпатии, возникшей к забавному китайцу. Все-таки свой интерес тоже нужно блюсти. В итоге сговорились на трех соболяковых шкурках за тридцать патронов.

Виктор остался доволен сделкой. Еще бы! В Приуральске и уж тем более в Сибирске-на-Оби о такой цене можно было только мечтать. Мелькнула даже мыслишка: а может, ну его, этот поход к южным морям. Не проще ли сбыть весь товар в ордынском караван-сарае и вернуться домой с неплохим барышом?

Впрочем, Виктор сразу же отказался от этой мысли. И дело тут не только в наживе. Уж очень манили его далекие неведомые земли. Да и Ся-цзы как-то не выглядел опечаленным сделкой. Скорее, наоборот. Видать, тоже неслабо наварился на редком в ордынских степях сибирском товаре. А ведь пронырливый китаец знает местный рынок и местные цены. Может быть, даже имеет представление о том, что и сколько стоит в портах южных морей.

Словно в подтверждение этих мыслей Ся-цзы заговорил снова – вкрадчиво так, с приторной улыбкой на лице.

– Вихта, моя вот что думать для твоя. Зачем твоя ходить в далекий дорога? Лучше продать для моя вся твоя товар! Моя платить хороший цена. Твоя сразу возвращаться домой, а моя – идти дальше вместо твоя. Давай делать так, сибирь-человек? Твоя сразу становиться умный-умный-человек.

Все это китаец выпалил быстро, не переставая улыбаться во весь рот. И не понять – то ли в шутку он предлагает, то ли всерьез. Наверное, и всерьез тоже. Виктор хорошо понимал замысел «китай-человека»: скупить ценный товар, не заезжая в Сибирское княжество, а потом перепродать его на южных базарах. Наверное, так можно неплохо заработать. Только какой смысл отдавать барыш другому? Становиться умный-умный-человек Виктор не захотел.

– Нет, дорогой, – он тоже улыбнулся китайцу, – вместе пойдем. Вместе торговать будем.

– Как твоя хотеть, сибирь-человек, – вздохнул Ся-цзы. – Моя для твоя хороший мысля предлагать. Твоя отказаться. Моя – слово, твоя – дела.

Кажется, он все-таки расстроился.

– Да ладно тебе, – Виктор похлопал купца по острому плечу. – Не дуйся. Южных морей на всех хватит.

Китаец махнул рукой, вяло улыбнулся:

– Моя не дуться, Вихта. Моя хотеть дружба с сибирь-человек. Пусть твоя приходить к моя чай пить и беседа говорить.

«Чайный человек зовет чай пить» – Виктору даже стало смешно.

– Моя тама вона жить, – китаец указал на большую островерхую повозку с нависающей над огромными колесами миниатюрной терраской, увешанной разноцветными бумажными фонариками и прикрытой от солнца соломенным зонтиком.

– Спасибо за приглашение, Ся-цзы – кивнул Виктор, радуясь, что мир восстановлен. – Как-нибудь заскочу в гости.

Глава 10

– Ну и какого ты с этим желторожим лясы точил? – недовольно осведомился Костоправ, изведшийся от безделья. – Столько времени коту под хвост!

– Коллега, – пожал плечами Виктор. – Китайский купец.

– Ишь ты! – удивился А-Ка. – Китайский!

– Китайский, монгольский, казахский – один хрен! – сварливо заметил Костоправ. – Орда – она и есть Орда.

Лекарь был прав. Ордынские степи давно стали тиглем, в котором сплавлялись воедино разноязыкие массы – уцелевшие после Бойни остатки некогда многочисленных народов. Костяком государства кочевников являлись, конечно, монгольские кланы, но едва ли они сейчас составляли хотя бы треть подданных Удуг-хана.

– Китаец, между прочим, по-нашему шпарит, – сказал Виктор. – Потешно так говорит, но понять можно.

– Ну, ты, блин, Золотой, на любом базаре себе дружков найдешь! – фыркнул Костоправ.

– Это не дружок, а деловой партнер, – пояснил купец. И повернулся к Стрельцу. – А-Ка, отдай китайцу трех соболяков и выбери тридцать патронов к «калашу».

– Три на тридцать? – присвистнул А-Ка. – Хороший курс!

– Я так подозреваю, что будет еще лучше, – улыбнулся Виктор.

На следующий день в лагере началась суета. Батцэцэг сообщил, что вернулись все карательные отряды, посланные Удугом против котловых тварей, а усиленные дальние дозоры разведали дорогу к подбрюшью зауральского Большого Котла. Вроде бы, серьезных препятствий на пути обнаружено не было.

Ордынское войско тронулось в путь. Снялась с места ханская ставка, за ней двинулись купеческие обозы. Орда шла на запад. И то, как она шла, нужно было видеть. Снова, как много столетий назад, Великая Степь выплескивала вовне новых гуннов и новых монголов.

Передовой тумен, закрывшись со всех сторон дозорами, ушел далеко вперед. Основные силы Удуга, растянулись по степи гигантским полумесяцем, рога которого готовы были охватить с флангов любого противника и смести его сходу. Хан словно вел свое войско не в поход, а на облавную охоту. Иногда где-то вдали звучали выстрелы – очень редкие, как правило, одиночные, едва-едва различимые на таком расстоянии. До центральных ордынских порядков стрельба не докатывалась.

Передвижную ставку Удуга прикрывала нукерская гвардия и лучшие ордынские воины-богатуры. Сам великий хан ехал в бронированной колеснице-БТРе, которую тянула упряжка из пары десятков сильных быконей, менявшихся каждые три часа. К купеческому обозу тоже была приставлена надежная охрана.

Повсюду сновали всадники, вооруженные копьями, саблями и луками. То тут, то там появлялись ордынские Стрельцы с автоматами, винтовками, карабинами и ружьями. От пестрых одежд, металлических, кожаных и пластиковых доспехов рябило в глазах. Однако разношерстные степняки были дисциплинированными и хорошо организованными воинами, беспрекословно подчиняющимися единому командованию: слаженность действий кочевой армии в походе трудно было не заметить.

Упряжные быкони везли тяжелые повозки. Размерено ступали, покачиваясь всем телом и надменно поглядывая сверху на окружающих, флегматичные верблюки, груженные тюками и свертками. За боевыми отрядами двигались, на ходу пощипывая сухую траву, табуны запасных быконей. Вооруженные до зубов пастухи берегли животных, прикрывали и присматривали за ними, не давая отбиться в пути ни одному жеребенку. Перекрикивались друг с другом и кричали на скотину люди. Скрипели колеса, редко и коротко взрыкивали старыми двигателями автоповозки, вытягивая застрявшие кибитки.

Купеческие обозы поспевали за войском кочевников без особых проблем, но Удуг все же предупредил, что отстающих ждать не будет. А отстать и остаться в одиночестве возле Большого Котла, посреди открытой степи не хотелось никому. Никто и не отставал.

Орда двигалась на запад, не спеша и неумолимо.

* * *

Первый день пути не принес никаких тревог. Ордынцы не подпускали котловых мутантов к купеческому обозу. Все было спокойно. Виктор еще больше сдружился с Ся-цзы и пристроил свои повозки по соседству.

Когда китаец окончательно уяснил, что «сибирь-человек» не собирается сбывать ему свой товар, а намерен дойти до южных морей сам, и поделать с этим ничего нельзя, к желтолицему купцу вернулось прежнее благодушие. Ся-цзы принял упорство Виктора с философским спокойствием и больше не пытался его ни в чем убеждать.

Пару раз они пили ароматный чай в диковинной кибитке Ся-цзы. Раза три китаец заглядывал в гости к сибирякам, правда, так и не сумев наладить отношения с Костоправом, с которым вообще трудно было найти общий язык.

Как выяснилось, товара у китайца было не очень много, зато его оберегала многочисленная и хорошо вооруженная охрана. Это были неразговорчивые суровые на вид ребята. Тоже желтолицые, с узким разрезом глаз. Все – невысокие, но жилистые, крепкие, шустрые и подтянутые бойцы, умеющие обращаться с оружием. В их арсенале имелись хитроумные стрелометы, метательные изогнутые лезвия и пластины, диковинные сабли, крючья, ножи, копья и алебарды. Виктор разок понаблюдал за тренировкой охранников Ся-цзы, и увиденное его впечатлило. А еще среди китайцев-охранников было аж целых четыре Стрельца. Да и сам Ся-Цзы частенько расхаживал с каким-то короткоствольным и многозарядным автоматом. Ну и с боеприпасами у того, кто ими торгует, наверное, проблем нет.

Возможно, плата наемникам съедала у острожного Ся-цзы львиную долю торгового навара, а, может быть, и нет. Может, услуги опытного охранника в Орде стоят дешевле, чем в Сибирском княжестве? Виктор пока в этом не разбирался. В любом случае такая охрана гарантировала максимальную безопасность. Собственно, это и было главной причиной, по которой Виктор решил держаться поближе к китайцам. Если во время похода какой-нибудь мутант прорвется к обозам, вместе будет легче отбиться.

Да что там отбиться! С такой дружиной и с таким арсеналом Ся-цзы вполне мог рискнуть дойти до Южных морей и сам, без Удуг-хана. С ханом-то оно, конечно, надежнее будет, и можно обойтись без потерь, но все же…

А, собственно, кто сказал, что Ся-цзы туда не ходил? Удуг упомянул, что некоторые ордынские купцы побывали у Южных морей. Хан, правда, признался, что возвращались оттуда немногие. Но ведь возвращались же! Кто-то да возвращался… И потом, очень уж настырно Ся-цзы упрашивал продать сибирский товар. Словно знал наперед, причем, точно знал, что сможет получить за купленное у сибиряков намного больше.

Так, может, и правда знал?

Тогда тем более следует дружить с китайцем. Знающий человек в чужих землях дорогого стоит. Его совет будет полезен и ценен. А уж если что – потом сочтемся. Виктор решил отблагодарить китайца за любую помощь с его стороны, о чем и намекнул Ся-цзы. Тот по своему обыкновению расплылся в улыбке и часто-часто закивал.

– Хорошо, Вихта, хорошо. Сибирь-человек помогать китай-человек. Китай-человек помогать сибирь-человек.

Правда, на прямой вопрос, не пробовал ли Ся-цзы добраться до Южных морей самостоятельно, «китай-человек» сделал большие – ну, настолько большие, насколько это было возможно для китайца – глаза, отчаянно замахал руками и быстро залопотал:

– Сам – нельзя! Никак нельзя! Только с хан Удуг на юг-море можно! Сам – далеко-опасно-страшно!

А вскоре Виктор и сам убедился в том, как опасна дорога к Южным морям.

* * *

Первой ласточкой стали враны. Да уж, ласточкой… Адской такой. Черной и страшной.

Огромная – гораздо больше той, что вилась над Приуральском – стая появилась со стороны Котла – с севера. Ордынцы, купцы и купеческая охрана засуетились, готовясь к бою.

Враны облетели главные силы ордынского войска на большой высоте, обогнули ханскую ставку и, видимо, сочтя тыловой обоз легкой добычей, обрушились сверху на него. Отбиваться пришлось в движении, с повозок и седел: Удуг-хан запретил останавливаться.

Грохотали бомбарды, бухали ручницы-самопалы, стреляли автоматы и ружья, щелкали тетивы луков и стрелометов. Летели во все стороны перья, падали на землю черные тушки и бились между повозками подранки, которых движущийся обоз топтал копытами и давил колесами.

Сибиряки тоже вступили в бой. Пправда, на этот раз непосредственной опасности для них не было: обе повозки Виктора держались ближе к центру, а враны в основном атаковали обозный хвост. Но атаковали яростно – крупные черные птицы нападали снова и снова. То ли были голодными донельзя, то ли вранам придавала уверенность их численность.

Отстала стая, лишь потеряв с полсотни птиц и отбив у передвижного Караван-сарая полтора десятка быконей, одного верблюка и дюжину охранников. Задерживаться и драться за трупы никто не стал. Даже оружие собирать было рискованно. Погибших людей и скотину так и оставили в сухой траве. Враны черным покрывалом опустились на степь позади обоза и принялись с одинаковым остервенением терзать вырванную у Орды добычу и собственных убитых и раненных сородичей. Залетная стая из Котла отвлеклась. Но вот надолго ли?

После нападения вранов ордынцы стали чаще поглядывать на небо. Может быть, поэтому и не заметили новой напасти.

* * *

Неприметные, поросшие травой кочки вдруг взорвались пыльными фонтанами под самыми копытами быконей и колесами повозок. Что-то темное, длинное, щетинистое заметалось над землей. Какие-то стремительные существа, похожие одновременно на кротов и лохматых змей.

– Грунтовики! – крикнул Батцэцэг.

– Кто? – не понял Виктор.

– Оставайтесь в повозках! – вместо ответа велел толмач и сам прыгнул с быконя в ближайшую телегу.

Темная молния, ударившая из-под земли, сдернула с повозки какого-то зазевавшегося купца. Миг – и несчастный лишился правой руки: ее вырвало вместе с плечом. Еще миг – и к бьющейся в луже крови добыче ринулась другая подземная тварь. У купца не стало головы. Третий хищник, вынырнувший из облака пыли, словно огромной пилой вспорол бедняге живот и потянул к своей норе ворох потрохов. Неподалеку толстая извивающаяся кишка, встопорщив длинную щетину, обвила за задние ноги быконя и затягивала животное вместе с всадником в разверзшуюся подземную ловушку. Скотина кричала как человек, отчаянно билась и загребала землю передними копытами. Всадник спрыгнул с седла, откатился в сторону, но снова вскочить на ноги уже не смог: его утащила под землю еще одна тварь. Отчаянно орал верблюк, тонущий в земле, как в зыбучих песках.

– Мать вашу в душу! – рычал Костоправ, наотмашь молотя кистенем через борт повозки. – Мать! Мать! Мать!

Шипастая гирька била по сухой траве, по пыльной земле, по чему-то еще, дергающемуся возле тележного колеса.

– Суки! Падлы! Твари!

На спицы брызгала густая темная кровь.

Батцэцэг тоже махал саблей, пытаясь достать подземного мутанта, извивающегося в траве.

– Справа! – крик А-Ка потонул в коротких автоматных очередях, ружейных выстрелах и буханьи самопалов.

Чья-то тяжелая груженая товаром повозка провалилась по самые оси. Люди, сидевшие на ней, отчаянно кричали, но не решались спрыгнуть на землю. Стреляли из-за бортов. Как показалось Виктору – наугад. А повозка уходила все глубже. Всю ее трясло и раскачивало так, словно она не стояла на земной тверди, а болталась в неспокойной воде. Отчаянно рвалась упряжка быконей, но животные не могли вытянуть повозку из ловушкии уже начинали проваливаться сами.

Часто палили по шевелящемуся грунту китайцы Ся-цзы. Да и охрана других купцов не жалела пороха, патронов, и стрел. Стрелы втыкались в землю, пули и картечь косили траву и рыхлили дерн. Кто-то попадал в подземных хищников, однако убить этих вертких, быстрых и необычайно живучих существ было не просто. Сухая степь под купеческими обозами словно ожила и превратилась в текучий сель. Двигаться дальше стало невозможно. Повозки остановились. Твари, которых Батцэцэг назвал грунтовиками, взметая пыль и разбрасывая землю, выскакивали то тут, то там, норовили схватить добычу и исчезали под землей, чтобы снова появиться в самом неожиданном месте. Мелькали слепые остроносые головы, короткие и сильные когтистые лапы, гибкие туловища, покрытые длинными тонкими то ли волосками, то ли иглами, извивающиеся хвосты… Грунтовики змеями вились вокруг повозок. Пугали, хватали, и утаскивали в подземные пустоты быконей, стягивали всадников с седел и выдергивали обозников из-за тележных бортов.

Очередной земляной фонтан ударил возле автоповозки Виктора, и едва не запорошив глаза. Выскочившая из-под земли тварь навалилась на борт, сунулась слепой мордой внутрь. Виктор успел разглядеть огромную пасть, полную мелких, острых, загнутых назад зубов в несколько рядов. И перепачканный глиной подергивающийся крысиный нос над пастью. По нему-то он и рубанул тесаком. Тварь с визгом втянулась обратно в нору. Во второго грунтовика, вынырнувшего откуда-то из-под днища автоповозки, Виктор разрядил пистоль. Кремневый замок не подвел. Искра подожгла порох, самопал в руке грохнул и дернулся. Заряд картечи разнес в клочья ту часть твари, которую можно было бы назвать холкой. Длинное тело существа забилось под колесами. А в следующий момент упряжка, тянувшая автоповозку, вдруг ухнула вниз. Перепуганные животные, провалившиеся по самое брюхо, рванулись было из земляного капкана, но лишь увязли еще больше. Один из быконей отчаянно взревел и задергался: несчастную скотину уже пожирали заживо.

Виктор не стал тратил время на размышления. Быкони долго и исправно тянули автоповозку, но теперь пришло время вытягивать их самих.

Движок, к счастью, завелся быстро. Виктор дал задний ход. Кашляя и надсадно ревя, автоповозка рванула провалившуюся упряжку. Быкони помогали как могли: пятились задом, перебирая копытами по осыпающейся земле. Ремни упряжи натянулись как струны.

«Только бы не порвались! – мысленно взмолился Виктор – Только бы не порвались!»

Крепкие ремни выдержали. Быкони выбрались из ямы. Только один волочился мертвым. Обглоданные до костей ноги, вспоротое под защитной попоной брюхо, тянущиеся по земле внутренности, перемазанные грязью и кровью. Из провала вслед за быконями сунулись было два грунтовика, но А-Ка парой коротких очередей загнал тварей обратно.

* * *

Нападение закончилось так же неожиданно, как и началось. Грунтовики разом, словно по команде втянулись в землю. Уползти умудрились даже тяжелораненые твари. На перепаханной поверхности осталось лишь несколько мертвых мутантов.

Вокруг зияли воронки ловушек и засыпанные при отступлении норы, желтела вывороченная глина, выделялись пласты просевшего грунта. В лужах крови валялись растерзанные останки погибших людей и скотины.

От повозки, погрузившейся в землю почти по самые борта, упряжные ремни тянулись прямо в разрыхленную почву. Здесь под землю ушла вся быконская упряжка. Хорошо хоть люди в повозке уцелели.

Звякнул трос. Взрыкнул мотор. Застрявший воз достали при помощи автоповозки. Провалившаяся телега оказалась неповрежденной, а вот от быконей остались лишь пара окровавленных кусков, запутавшихся в упряжи. Вокруг засуетились люди, меня оборванные ремни и впрягая новых быконей.

Многие купцы все еще с опаской посматривали под ноги, но нового нападения не последовало. Спешившиеся ордынские всадникисобирали оружие убитых.

– Грунтовики не нападают дважды, – заверил сибиряков Батцэцэг. – Если твари засыпали свои норы – значит ушли.

– Ну и уродище, мать его через полено! – Костоправ, кривясь от отвращения, рассматривал мертвую тварь с расплющенной кистенем мордой.

Виктор, спустившись на землю, изучал другую особь, лежавшую под колесами автоповозки. Только теперь он понял, что длинные отростки, усеивавшие тело грунтовика, почти неотличимы от сухого степного травостоя. Разве что…

Он протянул руку. Потрогал.

М-да, разве что пожестче и покрепче будут. И упругие очень. Согнуть такой «стебелек» можно, сломать – вряд ли.

– Это у них чувствительные волоски, – пояснил толмач. – Когда грунтовики устраивают засаду – они поднимаются к самой поверхности, выставляют волоски наружу и ждут. Заденешь хотя бы один такой – беда. Сначала нападет тот, кто почувствует добычу, а уж за ним вся стая выскочит. Наверное, твари услышали, как войско идет, подползли, полезли наверх, а тут мы как раз…

– Я раньше таких мутантов не видел, – заметил Виктор.

Батцэцэг лишь пожал плечами:

– У вас в Сибири такие не водятся, а у нас в степи – встречаются. Далеко, бывает, из Котла забираются.

– А почему грунтовики до нас не доходят?

– Потому что вас Уральский Хребет прикрывает, – ответил ордынец. – Горы, скалы… А грунтовики под землей передвигаются. Им твердую породу не прогрызть. И лесов они не любят. Где лес – там корней много. Где корни – там трудно ходы рыть. Особенно если деревья мутантистые. У них корни и погуще, и покрепче, и в землю глубже уходят. А там, где камень-дерево растет, под землей и вовсе непролазная решетка. Зато в степи грунтовикам раздолье.

Основные силы Орды шли дальше, словно ничего не случилось, и вскоре купеческие повозки, покачиваясь на изрытой земле, двинулись вслед за ханскими нукерами. После нападения грунтовиков отстать от войска было еще страшнее.