Текст книги "Купец"

Глава 11

На ночь Удуг объявил стоянку. Ордынцы быстро и сноровисто ставили лагерь. Купцы разбивали караван-сарай. Возле ханской ставки царило непонятное оживление.

– В чем дело? – поинтересовался Виктор у Батцэцэга.

– Прибыл гонец из головного тумена. Передовой отряд наткнулся на селение зеленых демонов, – ответил толмач. И негодующе добавил: –Проклятые твари уже обживают степь за Котлом!

– И что с селением?

– Вычистили, – хищно улыбнулся Батцэцэг. – Вырезали всех подчистую. Но одного демона удалось захватить.

– Живьем? – не поверил Виктор.

– Да.

– Разве зеленокожие сдаются?

– Нет, конечно. Мутант попал под булаву. Череп ему не проломили, но сознание демон потерял. Пока валялся в отключке – его связали. Сейчас должны привести на потеху хану.

– Какую потеху? – удивился Виктор.

– Скоро увидишь.

Действительно, через некоторое время к ханскому шатру подъехала небольшая группка всадников. Связанного по рукам и ногам пленника ордынцы волокли на аркане.

В грязном, перемазанном кровью и пылью существе, с трудом можно было узнать зеленокожего дикаря. Голова – разбита, лицо, вернее полузвериная морда – в ссадинах и синяках. Голое тело – сплошная кровоточащая рана. После скачки по степи грубая шершавая кожа словно стесана рубанком и теперь свисает клочьями. От крови и налипшей сверху серой пыльной корки ее зеленый оттенок уже почти неразличимым. Однако пленник не казался сломленным или подавленным. Дикарь угрожающе рычал, злобно зыркал налитыми кровью глазками и безуспешно рвался из пут, чем только веселил ордынцев. Кочевники смеялись.

Из шатра вышел Удуг и отдал какое-то распоряжение.

Связанного мутанта подтащили к небольшой легкой кибитке. Быконя, тянувшего повозку, выпрягли и отвели в сторону. Дикаря впихнули между оглоблями, обмотали ремнями упряжи, затянули как следует. Разрезали пленнику веревки на ногах.

Зеленокожий тут же вскочил с земли. Оскалив зубы, кинулся на стоявших вокруг людей. Натянулись упряжные ремни. Сдвинулась с места повозка.

Смех ордынцев стал громче и злее. Послышались свист, крики и улюлюканье.

Дикарь со связанными руками метнулся в другую сторону. И снова его не пустили крепкая упряжь. Ремни дернули мутанта назад. Тот чуть не упал.

Отказавшись от бесплотных метаний, дикарь с натугой – все-таки силенок у зеленокожего было меньше, чем у быконя, потянул повозку в толпу. Люди с хохотом расступались перед оскаленной мордой. Хан Удуг тоже улыбался.

«Дурацкая и никчемная забава», – подумал Виктор. Ничего смешного в происходящем он не видел, какого-то смысла – тоже. Да и небезопасной была такая потеха. Если пленному мутанту все-таки удастся освободиться среди улюлюкающей толпы, ордынцам мало не покажется.

Видимо, осознав, наконец, тщетность своих усилий, зеленокожий остановился. Тяжело дыша, пленник смотрел вокруг затравленным и полным ненависти взглядом. Его подзадоривали. Ордынцы тянули к нему руки, махали перед мордой кулаками, дразнили… Пару раз дикарь попытался цапнуть кого-нибудь зубами, но не смог. Повиснув в упряжных ремнях и скаля клыки, зеленокожий ждал оплошности со стороны мучителей. Однако никто не подходил к нему достаточно близко. Мутант тоже стоял на месте.

Удуг отдал еще один приказ. Какой-то нукер, схватив длинный кнут, вскочил в кибитку за спиной зеленокожего.

Щелкнул. Бич. Тугая, плетеная из тонких кожаных ремешков косица стеганула по спине пленника, оставив на ней отчетливый след. Брызнула кровь. Дикарь, взвизгнув, дернулся вперед, да так, что люди едва успели расступиться. Возможно, в этот раз зеленокожий и смог бы, изловчившись, куснуть кого-нибудь. Но ему помешала острая боль, и благоприятный момент был упущен.

Еще один взмах кнута. Еще удар. И – кровяной фонтан из-под содранной кожи. Рывок… И снова свист рассекаемого воздуха. Щелчок бича. Новый кровоточащий рубец. Мутант визжал, рычал и рвался из упряжи. Повозка катилась, не останавливаясь. Степняки выли от восторга.

* * *

Виктор неодобрительно покачал головой. Ну не нравилась ему ордынская потеха. Не понимал он ее.

– Зачем все это? – спросил Виктор у Батцэцэга. – Не проще ли просто убить тварь?

– Проще, – согласился толмач. – Но люди хотя бы иногда должны видеть то, что их пугает, в смешном свете. Так легче победить свой страх. Опасного врага лучше презирать, чем бояться его до дрожи в коленках. Страх парализует волю, смех – раскрепощает, дает силу и вселяет уверенность в победе.

Виктор пожал плечами. Может, и была в этом доля правды, но в правильности происходящего он все же сильно сомневался. Не то, чтобы Виктор жалел беспомощного пленника или сочувствовал зеленокожему отродью. Котловая нелюдь, практикующая человеческие жертвоприношения, вполне заслуживала смерти. Он сам, не задумываясь, убил бы любого дикаря, пришедшего из-за Хребта. Но убить – это одно, а то, что происходит сейчас – совсем другое. Нечеловеческое отношение к нечеловеку не делает человека более человечным. Корявая и каламбурная какая-то получилось мысль. Но лучше выразить то, что он сейчас чувствовал, Виктор не мог.

Отъехав на полсотни метров кибитка, влекомая зеленокожим, снова остановилась. Связанный и осыпаемый градом ударов мутант, споткнулся, упал, забился на земле и запутался в ремнях упряжи. Возница выругался и принялся стегать кнутом чаще, сильнее. Возбужденная толпа зрителей орала все громче.

– Жаль, из зеленого демона нельзя сделать хорошего раба, – со странным выражением в голосе посетовал Батцэцэг.

– Почему? – спросил Виктор.

Ответить толмач не успел.

Как оказалось, зеленокожий ворочался на земле не просто так. Каким-то чудом ему удалось высвободить из пут правую руку. Когтистая лапа перехватила кнут на ударе и вырвала из рук возницы, чуть не сдернув с кибитки его самого. Затем дикарь попытался поймать кого-нибудь из обступивших его людей, но опять не смог ни до кого дотянуться. Веревки и ремни упряжи по-прежнему мешали ему двигаться.

Толпа отхлынула. Удуг что-то прокричал. Вперед выступили с десяток тяжеловооруженных нукеров. Однако убивать пленника ордынцы, похоже, не собирались. За нукерами появились степняки с арканами. Пленника явно намеревались скрутить и связать снова, а затем – продолжить веселье. Кажется, даже зеленокожий понял это своим куцым дикарским умишком. Мутант яростно забился в паутине веревок и ремней, пустив в ход когти свободной руки и зубы. Веревки, вроде, поддались, но разорвать упряжные ремни оказалось не так просто.

А первый аркан уже мелькнул в воздухе, хлестнул по мутанту и едва не затянулся на его шее. Тот успел пригнуться и сбросить веревку с плеч. Вторая петля чуть не поймала зеленокожего за мелькающую руку. И вот-вот будут брошены другие арканы. Так и не обретя полной свободы, дикарь снова должен был оказаться в плену. Мутант резанул по людям еще одним ненавидящим взглядом. Затем, подняв разбитую голову к небу, пронзительно выкрикнул:

– Йап-па-йап-па-йап-па-йап-па!!!

И, под звуки боевого клича, рубанул когтистой лапой по собственному горлу. Раз, другой. Быстро, сильно. Разрывая толстую складчатую кожу под выступающей нижней челюстью.

Сонную артерию, или что там есть у мутантов вместо нее, он взрезал лишь с третьего раза.

– Йап-па-йап-па-а-а-х-х-хр-р-р… – звонкий клич потонул в хрипе и бульканье. Опутанный ремнями дикарь забился в агонии. Зеленокожий предпочел смерть плену.

Что ж, теперь было понятно, почему из котловых человекоподобных тварей не получаются рабы. Если прочее зверье и даже люди могут жить в неволе, то эти – нет. Виктор даже немного зауважал зеленокожих.

* * *

Купеческие обозы проезжали мимо селения разгромленного дикарского клана. Хотя селение – это, конечно, громко сказано. Дикари жили в небольших земляных норах. («Вот, наверное, зачем им нужны такие когти, – подумалось Виктору. – Землю рыть».)

Вокруг примитивных землянок валялись трупы. Зеленокожие мужчины, женщины, дети. Стариков не было. То ли котловые дикари попросту не доживали до преклонного возраста, то ли община не давала своим членам такой возможности, чтобы не обременять себя лишними ртами.

В стороне лежали мертвые ордынцы. Судя по всему, дикарский клан отбивался яростно, но безуспешно. В этот раз не зеленокожие мутанты совершили набег на людские территории, а люди уничтожили селение мутантов, поставленное вне Котла.

Мир все-таки начинает меняться. Размножаются ведь не только котловые твари. Людей тоже становится больше, и они вновь предъявляют претензии на планету, которую сами чуть не уничтожили. Однако чтобы жить на этой планете, человеку придется истребить опасных мутантов, им же и порожденных. И тут остается только одно: война на уничтожение. Бескомпромиссная зачистка территорий. Тут либо они нас, либо мы их. Другого не дано.

Или все же есть другой путь?

Если он и был, то Виктор его не видел.

На краю дикарского селения располагался алтарь зеленокожих, предназначенный для человеческих жертвоприношений. Здесь он имел вид невысокого холмика, из которого торчали глубоко вбитые колья, к которым, судя по всему, дикари привязывали жертву. Что с ней происходило потом?

Живым от зеленокожих не уходил никто, поэтому о сути дикарского обряда было мало что известно. Но под холмом валялись кости. Человеческие. Обглоданные. И – отдельной кучкой – вскрытые черепа. Словно бритвой взрезанные, что само по себе было странно и страшно. Ни дикарские дубинки и копья, ни зубы, ни когти не могли оставить такой идеально ровной раны, а иным оружием зеленокожие не пользовались. Во всяком случае – в стычках с людьми. Но как-то же они умудрялись трепанировать черепа!

Глядя на останки неизвестных жертв, принесенных непонятным способом неведомым богам, Виктор лишний раз убеждался, что иного способа сосуществования с мутантами, кроме тотальной войны на истребление, у человечества попросту не существует. Слишком велика разница между теми, кто повязывает жертвенные тряпицы на перекладины могильных крестов, и теми, кто вскрывает людям головы.

Возле селения зеленокожих Удуг-хан оставил несколько сторожевых разъездов, и сотню нукеров. Орда двинулась дальше.

Некоторое время спустя на севере показался прикотловой лес. Кроновые мхи, словно зеленая вата, устилали весь его верхний ярус. Возле леса суетились едва различимые фигурки ордынских всадников. Опять нападение котловых тварей? Виктор присмотрелся. Да нет, тут другое. Между деревьями заплясали языки пламени. Над моховыми покровами поднялись дымные клубы.

– Что это? – обратился Виктор к Батцэцэгу.

– Удуг-хан велел поджигать котловые леса, мимо которых мы будем проезжать, – ответил толмач. – Ветер дует из Степи. Огонь пойдет в Большой Котел.

В лесу стремительно разгорался верховой пожар. Не прошло и нескольких минут, как загоревшиеся в нескольких местах участки соединила сплошная огненная стена. Пламя перескакивало по переплетению веток и кроновым мхам, словно разливалась вышедшая из берегов река.

Что ж, тоже неплохой способ зачищать территорию…

* * *

Так ордынцы и шли. Огибали Котел по-над границей, отбивались от котловых тварей и зеленокожих дикарей, палили леса и часто оставляли в тылу многочисленные хорошо вооруженные отряды, которым надлежало патрулировать захваченные земли. По этой причине войско Удуга таяло довольно быстро. Охраны, выделенной на сопровождение передвижного Караван-сарая, тоже становилось меньше.

Орда все плотнее сбивалась в кучу. Удуг больше не вел свою армию широким фронтом, не рассеивал силы и не высылал дозоры слишком далеко. Наоборот, хан стягивал поредевшие тумены. Орда словно сжимала растопыренные пальцы в небольшой, но крепкий кулак, для последнего удара-прорыва.

Во время ночевок стан кочевников больше не казался таким необъятным, каким он предстал перед сибиряками в первый раз. и уже не напоминал бесконечное море костров и шатров, затопившее степь. Купеческие обозы почти вплотную примыкали к ханской ставке, а гонец из шатра Удуга мог теперь быстро добраться до любого отряда из внешнего охранения. Но даже изрядно сократившееся ордынское воинство по-прежнему выглядело внушительно. И это не осталось незамеченным.

Как ни странно, но в степяхпод Большим Котлом жили люди. Немного, правда, но сам по себе факт этот был удивительным. Батцэцэг рассказал, что дозоры видели небольшие группки всадников, а однажды с полдюжины наездников появились на вершине холма, мимо которого проезжали купеческие обозы. Правда, когда к чужакам были посланы разведчики, неизвестный отряд поспешили скрыться.

Местные вообще, как правило, убирались с дороги ордынского войска и исчезали на степных просторах. Видимо, они тоже вели кочевой образ жизни, а соседство с Котлом научило их прятаться быстро и не оставляя следов.

Чужаков, спасавшихся бегством, не преследовали. Но вскоре объявились воинственные кланы, которые попытались атаковать дозоры Удуга. Такого хан простить не мог. Немногочисленный враг был разбит карательным туменом, а его стойбища, которые удалось найти, – сожжены. Двигавшийся на запад ордынский каток сминал всех, кто осмеливался встать на его пути – и людей, и нелюдей. В этом Удуг был последователен и принципиален. Место для своего нового улуса и будущих торговых путей хан чистил основательно.

После успешной карательной экспедиции сразу несколько местных племен прислали послов и заключили с Удугом мирный договор. Новые кланы влились в Орду и пополнили ханское войско. Правда, пополнение оказалось хиленьким и плохо вооруженным. Судя по всему, немногочисленные обитатели здешних земель сами были рады встать под сильную руку Великого Хана. И все же союзники принесли пользу: они многое знали о южных и западных землях, расположенных под Большим Котлом.

– На юге, между Аралом и Каспием жизни практически нет, – по просьбе Виктора Батцэцэг вкратце обрисовывал ситуацию. – Там не селятся ни люди, ни мутанты. Сейчас там только пустыни и солончаки. Арал почти полностью пересох. Вокруг северного и северо-восточного Каспия – зыбучие пески. Засасывают любого, кто сунется. Дальше на запад – калмыцкие и южнорусские степи. Еще дальше – кавказские предгорья. По степям и вдоль предгорий можно выйти к Южным морям. Но идти придется между Большим Котлом и воинственным Кавказским эмиратом. Тамошние горцы часто совершают набеги. Они хорошо вооружены, у них есть своя нефть, а в бою кавказцы подобны бешенным волкопсам. С горцами воюют казаки, заселившие пространство между Эмиратом и Котлом. В общем, неспокойные земли. Местные стараются в те края не соваться.

Удуг повел войско в обход каспийских зыбучих песков. Мастера из ханского войска построили переправу через большую реку («Раньше ее называли Волгой», – пояснил Батцэцэг), и Орда снова углубилась в степи.

Как вскоре выяснилось, новые союзники сказали правду. Хотя никаких гор еще не было в помине, их обитатели дали о себе знать.

Поначалу на юге начали появляться неизвестные всадники, следившие за передвижением ордынского войска, но разворачивавшие быконей и уносившиеся прочь при малейшей попытке приблизиться к ним. Потом было несколько стремительных наскоков, которые, впрочем, без особого труда отбило фланговое охранение. Стычки оказались несерьезными, почти без стрельбы. Видимо, горцы лишь прощупывали силы ордынцев.

Но, прощупав, кавказцы навалились всерьез.

Глава 12

Все произошло средь бела дня. Орда двигалась в походном порядке, когда откуда-то с левого фланга к ханскому БТРу примчался гонец на взмыленном быконе. Войско остановилось. Отряды Удуга начали перестраиваться в боевые порядки.

В степи послышалась частая стрельба. Заволновались купцы, засуетилась обозная охрана. Со всех сторон посыпались команды и ругань.

– Нападение, – озабоченно сообщил Батцэцэг, перекинувшись парой фраз с каким-то ханским нукером.

– Эмират? – спросил Виктор. – Горцы?

– Да, – кивнул толмач. – Похоже, кавказцы. Много. Хорошо вооружены. Вырезали дальний дозор, напали на ближний, смяли фланговое охранение. Сейчас прут сюда.

– Хреновое у вас охранение, – недовольно заметил Костоправ, – охренение, мля, а не охранение!

– Помолчи, – посоветовал Виктор лекарю. Нашел, блин, время лезть с критикой!

А в их сторону уже скакали всадники. Рассыпавшиеся по степи ордынцы отстреливались из луков. Патроны либо уже были потрачены, либо степняки экономили боеприпасы, понимая, что при такой скачке попасть в противника будет непросто. Враг несся следом. Валил сплошной лавиной. Ухо различило отголоски незнакомого боевого клича:

– Ал-л-ла-акба-а-ар!

Среди вражеских всадников Виктор разглядел с полдесятка автоповозок – в основном на базе тяжелых грузовиков и внедорожников. Был даже один БТР вроде того, на котором ездит Удуг. Ветер доносил взрыки мощных двигателей. Невероятное по степным меркам расточительство: машины шли в атаку своим ходом. Горцы не жалели горючки.

Нападавшие стреляли не только из луков: в рядах противника слышались, хотя и редко, одиночные выстрелы и короткие очереди. Палили, кстати, кавказцы довольно метко. Вон вывалился из седла какой-то кочевник. Вон под другим убило быконя. Упали еще два ордынских всадника…

Однако отступление степняков не было паническим бегством. Это был спланированный и просчитанный маневр. Замелькали поднятые сигнальные бунчуки. Где-то возле ханской ставки бухнули барабаны. Отступавшие тут же раздались в стороны, освобождая проход свежим силам.

– Хур-р-ра!!! – грянул монгольский клич.

Навстречу горцам в лобовую атаку устремился отряд ханских нукеров. Экономными, но точными очередями их поддержали пулеметы на кибитках и автоповозках.

«И правильно», – подумал Виктор. Ситуация была более чем серьезной. Сейчас следовало любой ценой остановить вражескую лаву. Орда еще не перестроилась из походного порядка в боевой, и Удугу нужно было выиграть время.

Пулеметы срезали первых всадников, немного застопорив движение противника. Ханские нукеры тоже открыли стрельбу из винтовок и автоматов. Во врага полетели стрелы.

Горцы огрызнулись. Коротко ударил пулемет в кузове одной из машин. Грохнули самопалы. Под копытами ордынских быконей взорвалась граната. Однако сейчас уже не то время, когда исход сражения решали пули и осколки. Горцы и ордынцы схлестнулись врукопашную. Замелькали сабли и копья.

Ордынское «Хур-р-ра!» смешалось с многоголосым «Ал-ла-акба-а-ар!».

* * *

Атака кавказцев захлебнулась. А тем временем два крупных отряда, к которым примкнули и отступившие ордынские всадники, выдвинулись вперед, охватывая противника с флангов.

Стрельба из старого огнестрельного оружия стала интенсивнее. Стрелы с обоих сторон сыпались градом. Ордынцы на флангах закрутили «карусель»: лучники один за другим проносились на полном скаку вдоль рядов противника, пуская стрелы, затем возвращались назад, уступая место следующим всадникам, накладывали стрелу на тетиву, поворачивали быконей и атаковали снова. Горцы, видимо, не привычные к подобной тактике, смешали ряды. Спасая ситуацию, вперед и влево выдвинулся вражеский бронетранспортер, изрисованный поверх камуфляжной раскраски диковинными узорами. Причудливая вязь шла по всему борту машины. Над башней развевался зеленый флаг с изображением полумесяца.

Зарокотал крупный калибр, ломая живое колесо ордынских лучников. Орудие горского БТРа разносило любой доспех и рвало в клочья плоть, десятками выкашивая людей и быконей. Нескольких очередей оказалось достаточно, чтобы пробить брешь в ордынской «карусели». Вражеский бронетранспортер, пара автоповозок и подвывающая толпа всадников устремились в образовавшийся проем. На этот раз радостное и громогласное «Ал-ла-акба-а-ар!» заглушило боевой клич степняков.

Но и БТР кавказцев тоже заткнулся. Видимо, в момент прорыва, экипаж расстрелял весь боезапас. Это, однако, не помешало бронемашине врезаться в группку кочевников, прикрывавших какого-то нойона и знаменосца с сигнальным бунчуком. Людей и быконей разбросало в стороны. Левый фланг Орды, оставшийся без командования и не имеющий возможности что-либо противопоставить бронетранспортеру, рассыпался окончательно.

– Етить вашу наперекосяк! – разорялся Костоправ.

Действительно, плохо дело! Виктор бросил взгляд на передвижную ханскую ставку. Удуг наблюдал за ходом боя, поднявшись над люком своей бронированной кибитки. БТР хана прикрывали несколько повозок и отряд верных нукеров. Над кормой бронемашины торчал бунчук с девятью белыми быконскими хвостами. В руках Удуг держал непонятный предмет. Ага, бинокль, похоже…

Впрочем, и без бинокля все было хорошо видно.

И все ясно.

* * *

За БТРом с развевающимся зеленым знаменем на орудийной башне скакали всадники в кольчугах, кевларовых бронежилетных кирасах, толстых меховых бурках, блестящих шлемах и высоких шапках-папахах. В руках у одних кавказцев сверкали шашки, сабли и маленькие круглые щиты, другие были вооружены копьями и луками. Горцы-Стрельцы потрясали ружьями, карабинами и автоматами. Вражеские наездники гнали крепких длинноногих быконей, почти не прикрытых защитными попонами, прямо на ханских телохранителей и купеческие обозы.

– Ал-ла-акба-а-ар!!! – снова разнеслось над степью.

Удуг что-то прокричал своей свите и нырнул в нутро БТРа.

Прячется хан что ли?

Вокруг бронемашины засуетились люди. В считанные секунды упряжные ремни были отстегнуты, а тягловые быкони – отогнаны в сторону. В боковые люки БТРа впрыгнули несколько человек.

Люки захлопнулись. Машина взревела мощным движком и сорвалась с места.

Неужели Удуг решил удирать, бросив свое войско? Но далеко ли он уедет хан на своем БТРе, без Орды, без запаса горючки и без упряжных быконей?

Нет. Удуг, как оказалось, не спасался бегством. Бронетранспортер выскочил из-за повозок прикрытия. Дернулся на корме девятихвостый бунчук. Телохранители хана расступились, и пристроились в сопровождение. Быкони ордынцев окружили ревущую машину с двух сторон и сзади.

Ханский БТР выдвинулся на передний край, заходя во фланг атакующим. Башенный ствол взял на прицел вражеский бронетранспортер с зеленым флагом. Загрохотало. Очередь. Еще одна. Еще… Всадники-горцы, прикрывавшие свой БТР, посыпались как горох. На исписанной непонятной вязью броне появились темные точки пробоин. Вражеская бронемашина с прошитым бортом и кормой, остановилась. Сзади, что-то задымилось. Зеленое полотнище над башней обвисло.

Следующей целью ханского БТРа стала автоповозка с установленным в кузове пулеметом. Очередь, и машина перевернулась на полном ходу. Однако горцы оказались не из пугливых. Они не ударились в бегство, а дали мощную обратку. Ханских нукеров и БТР Удуга засыпало стрелами и пулями. Несколько ордынских всадников упали. Бронетранспортеру, правда, вражеский обстрел не навредил. Разве что пулями перебило шест ханского бунчука, и связка белых быконских хвостов свалилось на землю. Впрочем, главное знамя Орды тут же подхватил кто-то из телохранителей Удуга.

Какой-то кавказец, прорубившийся дальше остальных, остановил быконя и, бросив в ножны окровавленный клинок, вынул из седельной сумы небольшую трубу. То ли самопал, то ли какой-то хитрый самострел.

Быконькавказца стоял не шевелясь, как вкопанный.

«Выдрессированная скотина», – подумал Виктор, внимательно наблюдавший за ходом боя.

Не слезая на землю, всадник раздвинул трубу, положил ее себе на плечо и…

– Гранатомет! – вдруг услышал Виктор встревоженный голос А-Ка. – «Муха»!

И тут же – краткий и экспрессивный комментарий, последовавший из уст Костоправа:

– Твою ж ма-а-ать!

Когда нукеры Удуга и экипаж ханского БТРа поняли, какая опасность им угрожает, было уже поздно. Вражеский гранатометчик как сидел – так и выстрелил: прямо с седла.

Дымная струя прочертила в воздухе приметный росчерк и впечаталась в лобовую броню ордынского БТРа. Увы, броня не спасла.

Под башней полыхнул огненный цветок. Осколками посекло с пяток нукеров находившихся рядом. Из подбитого БТРа поднялась струйка дыма – на удивление маленькая и жидкая.

И горца-гранатометчика, и его быконя утыкало стрелами и изрешетило пулями практически в следующую же секунду. Но выстрел уже был произведен. И граната уже поразила цель.

Кто-то откинул бортовой люк БТРа. Дым из машины повалил сильнее. Ордынцы пытались спасти своего хана.

Битва продолжалась.

– Ал-ла-акба-а-ар!

– Хур-ра! Хур-ра!

* * *

Ордынцы подогнали к дымящемуся БТРу повозки с пулеметами и стеной встали на этом рубеже. Степняки не жалели ни стрел, ни патронов, ни собственных жизней.

Телохранители вытащили-таки Удуга из подбитой машины. Заслонив хана щитами и телами, нукеры эвакуировали его за купеческие обозы. Насколько успел понять Виктор, Удуг был жив, но то ли серьезно ранен, то ли сильно контужен. Хан вяло шевелился, его лицо и одежда были в крови.

А горцы, словно с цепи сорвались. Поняли, видать, что под гранату попала не простая бронеповозка. Кавказцы навалились с новой силой. Дико завывая, бросились в решающую атаку, надеясь достать и добить хана. Нукеры возле бронетранспортера отчаянно отбивались, десятками выкашивая противников, но стрельба уже начала стихать: у бойцов с обоих сторон заканчивались патроны. Теперь в воздухе все больше мелькали стрелы и сверкала обнаженная сталь.

Между тем, с тыла, на обозы неожиданно вышел еще один отряд горцев. Не очень большой, но свежий. Видимо, это был резерв кавказцев, благополучно обогнувший главные силы степняков, увязшие в схватке. Нападавшие вступили в битву с радостными криками. Наверное, содержимое тыловых обозов интересовало их не меньше, чем ордынский хан.

Купцы и купеческая охрана приняли этот бой бок о бок с телохранителями Удуга.

Первым огонь открыл Батцэцэг.

Толмач-снайпер занял позицию за автоповозкой Виктора. Положив винтовку на обмотанный упряжными ремнями капот, Батцэцэг принялся выбивать вражеских Стрельцов. Но кавказцы были уже близко. Черноволосые, горбоносые, с бородищами и ощеренными ртами, они гнали перед собой почти физически ощущаемую звуковую волну.

– Ал-ла-акба-а-ар! Ал-ла-акба-а-ар! Ал-ла-акба-а-ар! – кричали горцы.

Из-за повозок ударили автоматы и ружья. Защелкали тетивы тяжелых тележных стрелометов и ручных арбалетов. И все-таки этого оказалось недостаточно, чтобы остановить наступавших.

Виктор видел, как А-Ка, закусив губу, шмаляет короткими очередями из «калаша» и слышал, как кроет горцев трехэтажным матом Костоправ.

Атакующие тоже открыли огонь. Их выстрелы, правда, звучали реже и жиже. Зато луки работали, как швейные машинки.

Тук-тук-тук-тук-тук – часто заколотили в высокие борта повозок вражеские стрелы. Что-то звякнуло о кабину автоповозки. Другую повозку, за которой прятался Костоправ, прошила автоматная очередь, но набитый между бортов товар удержал пули. Лекарь только выматерился громче и витиеватей, чем обычно.

Китайцам, расположившимся по соседству, повезло меньше. Люди Ся-цзы отстреливались сразу из нескольких стволов и, видимо, поэтому стали основной мишенью нападавших. Кто-то из охранников китайского купца вскрикнул от боли. Кто-то упал. Тяжело рухнул убитый наповал быконь. Забилось на земле еще одно раненное животное. С повозки Ся-цзы сбило двух человек.

Горцы почти прорвались к обозам. А на такой короткой дистанции самое время ударить из…

Виктор подскочил к бомбарде на туреле-лафете. Вот что сейчас актуально! Над головой свистнула стрела. Еще одна отскочила от лафета. Но все уже готово. Пушечное жерло направлено на атакующих, запорный клин – вбит в паз.

Бомбарды и самопалы забухали с купеческих повозок поодиночке и целыми сериями. В один из общих залпов попал и Виктор.

Грохот. Сотрясение автоповозки, принявшей на себя отдачу. Звон в ушах.

Купец успел заметить, как вместе со своими быконями в кровавые ошметки превратились двое кавказских всадников с обнаженными саблями, один копейщик и один лучник. Все четверо неслись к автоповозке, и всех четверых отбросило обратно.

Картечь обозных бомбард и самопалов смела первые ряды нападавших. Густым дымом закрыло задние. Впрочем, ненадолго. Отчаянные горцы не отступили. Вырвались из дымных клубов, словно демоны из ада. Закружились на быконях между купеческих возов. Началась рубка.

* * *

Отложив винтовку, Батцэцэг вскочил на капот автоповозки и схлестнулся с кем-то в сабельном бою. Костоправ отвешивал направо и налево крепкие матюги и лупил кистенем. Двое горцев с разбитыми головами уже легли под его повозкой. Еще один, с окровавленным плечом, отползал в сторону. Четвертый безуспешно пытался дотянуться до лекаря копьем.

А-Ка тоже бранился не хуже Костоправа. Не стрелял. У Стрельца, похоже, заклинило автомат. Все-таки старенький уже «калаш». Да и патрон в рожок не всегда попадает качественный. Боеприпасы-то все, с вышедшим сроком годности. Кого-то из нападавших А-Ка приласкал прикладом. Но вообще-то в рукопашной Стрелец использовал автомат редко. Даже штык-ножа никогда не надевал: берег старое оружие. Для подобных мясорубок у него имелось другое. Вот и сейчас, забросив автомат за спину, А-Ка двумя руками схватился за меч.

Виктору тоже не пришлось прохлаждаться без дела: шагах в десяти он заметил вражеского всадника, направившего лук на Костоправа и уже натягивавщего тетиву. Рука машинально вскинула пистоль. Палец нажал спусковой крючок. Кремень в замке высек искру. Вспыхнул порох на полке. Укороченный самопал дернулся в руке, выплюнув огонь, дым и картечный заряд. Стрела, выпущенная из горского лука, ушла выше цели. Сам лучник мешком повалился с седла.

А на автоповозку прямо с быконя прыгнул еще один противник. Под тяжелыми сапогами громыхнул капот. Солнце отразилось от лезвия длинной изогнутой шашки. Виктор взмахнул палашом. Дзынь! Лезвие соскользнул с маленького круглого щита, подставленного кавказцем под удар. И теперь уже купцу пришлось уклоняться от шашки. Звяк! От верной смерти его спас дымящийся ствол бомбарды, под который Виктор успел поднырнуть. Клинок горца отскочил от пушки.

Вторым ударом Виктор достал-таки противника. Широкий палаш рубанул под щит и свалил горца.

Краем глаза купец заметил, как какой-то прорвавшийся за повозки всадник, сбил А-Ка. Вражеский быконь принялся топтать упавшего Стрельца. Виктор сумел дотянуться палашом до крупа животного. Горский быконь дернулся в сторону. Всадник попытался развернуть скакуна, но попал под кистень Костоправа, обрушившийся с соседней повозки. Наездник вылетел из седла так, что только ноги мелькнули.

А-Ка был изрядно потрепан, но жив. Пошатываясь, он поднялся на ноги. На доспехах Стрельца виднелись следы копыт, сбитый и помятый шлем валялся на земле, правая рука – то ли вывихнутая, то ли сломанная – висела плетью. Свой меч А-Ка держал в левой. Бледный Стрелец, прикусив нижнюю губу, прислонился спиной к повозке Костоправа и был готов продолжить бой. Но стычка уже закончилась, причем самым неожиданным образом.