Текст книги "Моя дорогая жена"

41

За ужином никто из нас не упоминает о новостях или Джейн Доу. Она здесь, с нами. Но мы этого не признаем. Мы разговариваем обо всем подряд, только не о ней. О звезде, снова угодивший в реабилитационный центр. О футбольном матче, который я не видел. О том, какой фильм посмотреть вечером. Рори хочет посмотреть комедию про сверстников, а Дженна предпочитает ромком.

Единственное свежее происшествие, которое мы обсуждаем, – это стрельба в торговом центре в соседнем штате.

– Очередной псих, – говорит Рори.

Дженна показывает на него вилкой:

– Ты тоже любишь играть в стрелялки.

– Ключевое слово – играть.

– Но тебе это нравится.

– Заткнись.

– Сам заткнись.

– Хватит! – вмешивается Миллисент.

Тишина.

Когда ужин заканчивается, дети поднимаются наверх и расходятся по своим комнатам.

Мы с Миллисент смотрим друг на друга.

– Это был ты? – спрашивает она одними губами.

Она допустила, что это я напал на Джейн Доу! Я мотаю головой и показываю на гараж.

Помыв посуду и убедившись, что дети заснули, мы выходим из дома и садимся в салоне машины. Миллисент захватила с собой оставшиеся с Хэллоуина сладости, а я – бутылку газированной воды. На жене ярко-синяя рубашка с короткими рукавами. Думаю, что новая. Потому что днем маячок показал мне, что она остановилась у торгового центра.

– Ты не имеешь никакого отношения к этой женщине? – спрашивает жена.

– Никакого. Я бы никогда не вытворил такое, не сказав тебе, – по крайней мере, я так думаю.

– Надеюсь.

– И я бы не сделал ничего, что бы могло усугубить страх Дженны.

Миллисент кивает:

– Я так и полагала.

– Может быть, эта Джейн Доу лжет? – предполагаю я.

– Возможно. Или на нее напал какой-нибудь случайный парень, а она решила, что это был Оуэн. Мы же не знаем, что она видела.

– Есть и третий вариант, – говорю я.

– Какой?

Я снимаю обертку с шоколадки, разламываю ее пополам и протягиваю половинку жене:

– Что, если он действительно вернулся?

– Оуэн?

– Ну да. Что, если это и вправду был он?

– Нет, это был не он.

– Почему ты так уверена?

– Потому что это было бы глупо с его стороны. Зачем ему возвращаться именно тогда, когда его все ищут?

– Разумный довод.

* * *

Я снова в бежевом офисе, ожидая, когда Дженна закончит беседу с психологом. Доктор пригласил нас на прием, услышав про Джейн Доу. Он опасается, как бы у Дженны не случился рецидив. Я не уверен, что ее психическое состояние улучшилось настолько, что можно говорить о рецидивах, но все же привез ее на прием. Миллисент поехать не смогла. И вот я сижу в комнате ожидания и наблюдаю за синей точкой. Моя жена в доме на Дэннер-Драйв; этот дом оценивается в полмиллиона долларов.

Затем Миллисент едет в гастроном «У Джоя».

Иногда жена обедает со своими клиентами, но я не знал, что она возит их по гастрономам.

Миллисент в нескольких минутах езды от офиса доктора, но она не заглядывает сюда. Она усремляется в гастроном «У Джоя» и остается еще там, когда дверь врачебного кабинета открывается и из него выныривает Дженна. Дочь выглядит ни счастливой и ни грустной – с таким же видом она и заходила в кабинет психолога.

Теперь ее очередь подождать, пока я переговорю с доктором Бежем. Эта фамилия ему абсолютно не подходит, потому что только его офис бежевый. А сам доктор – колоритный, высокомерный и самонадеянный застранец. Впрочем, я не встречал других докторов. Они все такие.

– Я рад, что попросил вас привести ко мне Дженну, – говорит надменный психолог. – Это новое нападение произошло так неожиданно.

Доктор не говорит, что оно удивило Дженну, но он это подразумевает. Так он соблюдает врачебную тайну.

– Оно действительно явилось неожиданностью, – говорю я.

– Главное, внушить Дженне, что ничего не изменилось. Что она в безопасности.

– Она в безопасности.

– Ну да, конечно.

Мы смотрим друг на друга.

– Вы не заметили никаких перемен в ее поведении? – спрашивает психолог.

– Признаться честно, я хотел у вас кое-что спросить. У Дженны бывают проблемы с животом. Диарея.

– И когда это началось?

– Не так давно, но становится хуже. Может ли это быть реакцией на все эти события?

– О, безусловно. Психический стресс может проявиться физическими недомоганиями. Еще вопросы?

Я делаю вид, что задумался, а потом мотаю головой:

– Нет, спасибо. Пожалуй, нет.

«Интересно, он понимает, что я вру?» Никто не знает о ноже под матрасом Дженны.

Наша беседа закончена, но в этот момент вибрирует мой мобильник. Приходит эсэмэска от Миллисент:

«Извини, не успела заехать. Как все прошло?»

Синяя точка только что отъехала от гастронома.

Дженна сидит в комнате ожидания перед открытым ноутбуком; она смотрит дневное ток-шоу. Из-за короткой стрижки ее глаза кажутся огромными; на дочери длинная футболка, джинсы и кроссовки. Я предлагаю ей заморить червячка перед тем, как забрать ее брата из школы. Дженна улыбается.

До гастронома «У Джоя» мы добираемся за семь минут. Миллисент уже уехала. Этот гастроном знавал лучшие дни – наверное, из-за своего местоположения. Он находится в старой части нашего городка. А сейчас он стал менее популярным – проигрывает более современным и ярким торговым центрам.

Внутри достаточно светло, чтобы разглядеть царапины на прилавках и витринах. Мясо, сыры и салаты выглядят малость несвежими. Кроме нас с Дженной в гастрономе других посетителей нет. И в нем стоит полная тишина. До тех пор, пока дочь не открывает витрину с картофельными чипсами. Дверца витрины скрипит. Должно быть, проржавела. Но перед нами тут же возникает женщина. Словно до этого она сидела и вдруг резко встала. Пышнотелая блондинка выглядит уставшей. Но, когда улыбается, все ее лицо озаряется светом.

– Добро пожаловать в наш магазин, – приветствует она нас. – Я – Денис.

– Приятно с вами познакомиться, Денис, – говорю я. – Мы к вам раньше не наведывались. Что у вас тут есть особенного?

Денис поднимает палец, прося меня подождать, и исчезает за прилавком. Ее рука ныряет в стеклянную витрину и хватает поднос с кусочками мяса.

– Индейка со специями и сахаром. Немножко острая, немножко сладкая.

Я кошусь на Дженну.

– Классно, – отзывается дочь.

– Обязательно попробуйте индейку. Уверяю вас, вам захочется заглядывать к нам почаще! – говорит Денис.

Мы берем два сэндвича с латуком и томатами.

Оказывается, при гастрономе имеется патио под открытым небом, невидимое с парковки. Чистое и аккуратное, но неколоритное. Впрочем, через минуту это становится неважно, потому что индейка действительно очень вкусная.

Даже Дженна ест.

– Ты узнал об этом месте в сети? – спрашивает она.

– Нет, с чего ты взяла?

– Это в твоем стиле. Искать заведения со странными сэндвичами.

– Они не странные. Они вкусные.

– Мама бы и пробовать их не стала. Это не органическая пища.

– Не говори ей, что мы здесь были.

– Ты хочешь, чтобы я лгала?

Я игнорирую этот вопрос.

– Что ты думаешь о твоем докторе? Он тебе помогает?

Дженна пожимает плечами.

– Вроде бы.

– Ты все еще боишься?

Дженна кивком показывает на боковую дверь гастронома. В ее проем она видит телеэкран над стеклянным прилавком. Сидя на стуле у кассы, блондинка Денис смотрит новости. Ведущий объявляет, что Джейн Доу завтра ночью проведет пресс-конференцию.

42

Мы с Миллисент стоим на пустой парковке торгового комплекса «Ферндейл». Тишину вокруг нарушает только шум, доносящийся с автострады за нашими спинами. Пятничная ночь. Дженна на девичнике, Рори у друга играет в видеоигры.

Пресс-конференция с участием Джейн Доу закончилась час назад. Мы с женой смотрели ее в популярном ресторане со спортивным баром, примыкающим к торговому комплексу. Конференция транслировалась по всем телеканалам. Неожиданный поворот в драме нашего серийного убийцы стал «гвоздем» пятничной ночи вкупе с куриными крылышками и пивом. Мы смотрели конференцию с еще одной семейной парой, с Райнхартами, которые верили каждому слову, сказанному Джейн Доу.

Миллисент прислоняется к машине, скрестив руки на груди. Выбившуюся прядку ее волос колышет ветерок. Моя жена всегда одевается подобающе случаю. И в спортивный бар на просмотр конференции она пошла в черных джинсах и футболке с надписью: «ЕДИНСТВО ВУДВЬЮ» (этот слоган возник после исчезновения Наоми). Волосы собраны в хвост и оплетены шнурком, если не считать той выбившейся пряди.

– Мне она не понравилась, – качает головой Миллисент. – И ее рассказ мне не понравился.

Я вспоминаю о Линдси, которую она держала в плену. Возможно, она тоже ей не нравилась.

– Это не важно, – говорю я.

– Как знать.

– Так что же нам тогда…

– Нам нужно больше информации.

– Ты думаешь…

– Я ничего не думаю.

Мы стоим молча несколько секунд, а потом Миллисент поворачивается и открывает дверцу машины. Я также молча наблюдаю, как она садится на пассажирское сиденье. Миллисент захлопывает дверцу и вскидывает на меня взгляд. Я не двигаюсь с места. И почти слышу, как она вздыхает, когда снова открывает дверцу и вылезает из автомобиля. На ногах Миллисент ботиночки на резиновой подошве, и они приближаются ко мне совершенно бесшумно.

Положив свою ладонь мне на грудь, Миллисент заглядывает мне в глаза.

– Эй, – окликает она меня.

– Что?

– Ты в порядке?

Я пожимаю плечами.

– Это значит «нет», – констатирует моя жена.

Теперь моя очередь вздохнуть. Тяжело вздохнуть:

– Мы облажались.

– Облажались?

– Да, я так думаю.

– Поясни.

Я не знаю, с чего начать. Все так запуталось. И все настолько взаимосвязано, а мне не хочется ненароком сболтнуть лишнего. Например, о Петре, о которой я никогда не рассказывал Миллисент. Или о шантаже Рори. Жена знает о Дженне, но опять же не все. И о причине самоубийства Тристы я тоже не хочу ей говорить. Как, впрочем, и о маячке на ее машине и гастрономе «У Джоя».

Миллисент многого не знает. И все-таки меня не покидает ощущение, что мне тоже многое предстоит еще только узнать.

– Дело Оуэна, – наконец бормочу я. – Оно выходит из-под контроля.

– Я так не думаю.

– А как же Дженна?

– Мне следовало предусмотреть такую реакцию дочери.

Ответ Миллисент меня удивляет. Она редко совершает ошибки, но еще реже это признает. И я решаю не передавать ей то, что сказал мне на приеме доктор Беж. Сейчас неподходящий момент, чтобы объяснять жене, что именно наша затея привела к физическому недомоганию дочери.

По нам скользят лучи фар – какая-то машина выруливает из-за угла торгового комплекса. Когда она подъезжает поближе, я вижу, что это вовсе не автомобиль. Охранники комплекса ездят на гольф-мобилях. И этим управляет женщина средних лет. Она останавливается и спрашивает у нас – все ли в порядке?

– Все хорошо, – машет ей рукой Миллисент. – Просто мы с мужем обсуждаем отметки нашего сына.

– О, понимаю! У меня своих трое.

– Тогда вы знаете, каково бывает с детьми.

Охранница кивает. Они с Миллисент улыбаются друг другу, как все понимающие матери.

– Но вам все-таки лучше уехать отсюда. Торговый комплекс уже закрылся.

– Да-да, мы уже уезжаем, – соглашается Миллисент.

Охранница ждет, пока мы садимся в машину и покидаем парковку. Когда мы останавливаемся на светофоре, Миллисент кладет свою руку на мою:

– Я подумала, что нам следует записать Дженну на курсы самообороны. Мне кажется, это поможет ей обрести в себе уверенность.

– Хорошая идея, – киваю я.

И так оно и есть.

– Я займусь этим завтра.

* * *

Посещение женой гастронома «У Джоя» не ограничилось одним разом. На следующий день, в свой обеденный перерыв, она заезжает в этот магазин снова и проводит там целых сорок минут до встречи с очередным клиентом. Все остальные ее остановки в порядке вещей. Миллисент даже заглядывает ради Дженны в две школы боевых искусств. И вечером, после ужина, когда мы уединяемся с ней в нашей спальне, она рассказывает мне о них.

– В одной секции обучают состязательному тхэквондо. У них есть команды и проводятся соревнования – за ленточки. Другая школа находится в центре, там учат навыкам крав-мага. Немного дороже, но эта система рукопашного боя лучше заточена на самооборону.

– Дженна может для начала походить в обе секции. Пусть сама выберет, что ей нравится больше.

Миллисент подходит и целует меня в нос:

– Ты такой умный!

Я закатываю глаза. Жена хихикает.

Она не упоминает про магазин сэндвичей или пышнотелую блондинку с широкой улыбкой. «Как бы мне выяснить, что она ела на ланч, не огорошивая ее прямым вопросом?» – раздумываю я. Но я не такой умный, как утверждает Миллисент. Потому что, когда я заикаюсь о том, каким вкусным был сегодня мой обед, она не делится впечатлениями о своем. А лишь кивает и улыбается, притворно заинтересованно слушая мой длинный монолог о вымышленном ланче и готовясь ко сну. И спать мы ложимся, так и не обсудив гастроном «У Джоя».

Посреди ночи я встаю и спускаюсь в библиотеку. Мы называем так одну из наших комнат, потому что в ней стоят стеллажи с книгами и большой письменный стол цвета махагон. Но используем мы эту комнату с одной-единственной целью – для личных телефонных звонков. А я еще начал уединяться в ней для своих поисков в сети.

Гастроном «У Джоя» открылся двадцать два года назад. Его основали два компаньона, не состоявшие в родственных отношениях. Гастроном всегда располагался в одном и том же, арендованном здании; его владельцам оно не принадлежало. И никаких проблем у них никогда не возникало, если не считать иска одного покупателя, который утверждал, будто пол в магазине был мокрым, из-за чего он поскользнулся и упал. Этот иск владельцы гастронома урегулировали сами. До суда дело не дошло. Никаких других преступлений, исков или серьезных нарушений санитарных норм за ними не числилось. Гастроном «У Джоя» такой, каким он выглядит – заурядный продуктовый магазин, не более того. Но это и подозрительно. У Миллисент не было причин наведываться туда, да еще не один раз, а дважды.

Спутниковые карты района показывают свободно стоящее здание у дороги, прежде бывшей более оживленной. Напротив находится небольшая стоянка подержанных автомобилей. Рядом с ней магазин сантехники, следом за ним – мастерская по ремонту часов.

Если бы Миллисент останавливалась там только раз, это могло быть случайностью. Возможно, ей рассказал об этом гастрономе кто-то из клиентов. И она решила побывать «У Джоя», но быстро поняла, что этот магазин не для нее. Я бы даже поверил, что Миллисент заехала туда, потому что ей захотелось пить, а других магазинов поблизости не было. Хотя гастроном находится за пределами ее обычной зоны разъездов. Причин, приведших ее туда, могло быть много. И я бы поверил в любую из них, если бы… Если бы через два дня она не поехала туда снова.

У Миллисент явно есть своя причина, чтобы туда заезжать. Поначалу я думаю, что это – Наоми. Возможно, жена прячет ее в том районе. Но жена больше нигде не останавливается. И никакого пустующего здания или заброшенного строения, до которого она бы могла дойти от парковки у гастронома, там нет.

Несуразица!

Неужели Миллисент пристрастилась к нездоровой пище – неорганическим сэндвичам?

Нет! Этого точно быть не могло. Я абсолютно уверен.

43

После случая с Холли мне даже в голову не приходило, что такое может повториться. До тех пор, пока на пороге нашего дома не появилась Робин, угрожавшая разрушить все, если я ей не заплачу.

После случая с Робин я не думал и не предполагал, что такое случится еще раз. До тех пор, пока мне захотелось сделать это снова.

Идея некоторое время витала в воздухе. А озвучена впервые она была на рождественской вечеринке, когда мы с Миллисент заговорили о другой женщине. Обсуждение продолжалось еще несколько месяцев, а потом мы начали искать подходящую нам женщину в сети. Это занятие стало нашим афродизиаком.

Мы с Миллисент представляли перед сном, как мы будем убивать эту женщину, как избавимся от ее тела и заметем следы. И такие разговоры всегда заканчивались умопомрачительным сексом. Диким, необузданным сексом. В любом месте, где не было детей. Если же они находились дома, мы старались сильно не шуметь.

Это было под стать подъему на лестницу. Мы шутили над этим, разговаривали об этом, подбирали подходящую женщину и составляли план действий. Каждый раз, когда мы поднимались на одну ступеньку, мы делали шаг к следующей. А потом кто-то из нас предложил сделать это по-настоящему. Это предложил я – когда мы с Миллисент сидели на кухне. Было позднее утро, и мы сидели голые на холодном кафеле. Мы только что нашли в сети Линдси. И оба признали, что она подходила нам идеально.

– Нам надо просто взять и сделать это, – сказал я.

– Я думала, мы уже сделали это, только что, – хмыкнула Миллисент.

– Не это, то есть, да, это. Но я имел в виду не совсем то.

– Ты имел в виду, что мы должны убить Линдси.

Немного помолчав, я кивнул:

– Да. Я это имел в виду.

Миллисент посмотрела на меня с удивлением, к которому примешивалось что-то еще. Тогда я не понял – что именно. А сейчас думаю, что это был интерес. Или заинтригованность. Но не отвращение.

– Я вышла замуж за психопата? – спросила Миллисент.

Я рассмеялся. Она тоже.

Решение было принято.

Миллисент никогда не напоминала мне о той ночи, никогда не говорила, что это была моя идея. И никогда не винила меня. Но я знаю, что виноват. Если бы не я, не было бы ни Линдси, ни Наоми, и Оуэн бы не вернулся. А у нашей дочери до сих пор были бы длинные, блестящие волосы, и она бы не прятала под своим матрасом нож.

А может, это все Миллисент? Может, она сознательно подводила меня к такому решению?

Не знаю. Я уже больше ни в чем не уверен.

Но проходит несколько дней, и я снова вспоминаю о том нашем решении. И его неожиданных, непредусмотренных последствиях.

В обеих школах боевых искусств Дженне разрешили поприсутствовать на занятии в классе новичков, чтобы понять, понравится ли ей это. Сначала я сводил ее на тхэквондо. Не прошло и получаса, как дочь помотала мне головой, и мы оттуда ушли. Дженне не интересно участвовать в соревнованиях и завоевывать ленточки и трофеи. Ей важно отбиться от Оуэна.

На следующий день после обеда мы поехали в школу крав-мага. В отличие от секции тхэквондо, в этой школе не требуют носить униформу или пояса. И это нашей дочери понравилось. Она предпочла носить свои излюбленные тренировочные брючки и футболки.

Я даже помыслить не мог, что Дженна нанесет увечье пареньку, который будет ее учить. Более того – попытается его нокаутировать.

Все случилось так быстро, что никто и не заметил. Даже я. А я наблюдал за Дженной со стула в ряду, предназначенного для родителей. С минуту они оба стояли, и мальчишка показывал Дженне, как правильно формировать удар. А в следующую минуту он упал на пол и застонал от боли.

Несколько капель крови пролились на мат, и все словно с ума посходили.

– Что это было?

– Как она?..

– Неужели камень?

Чья-то мамаша в бирюзовом джемпере указала на Дженну:

– Это сделала она. Она ударила его камнем.

Переполох не унялся, за новыми стонами последовали новые обвинения.

На разборки ушло несколько часов. Отчасти потому, что в секцию примчалась мать того мальчишки и раскричалась, почему никто не вызвал «Скорую помощь». И тогда кто-то вызвал «Скорую помощь». И полицию тоже.

Через несколько минут появились два офицера в униформе и начали расспрашивать о происшествии. Мать паренька показала на Дженну и заявила:

– Она нанесла моему сыну увечье.

Понятное дело – офицеры пришли в замешательство. Потому что мы все находились в секции крав-мага, где люди частенько получают увечья. К тому же полицейским явно показалось забавным, что парня сбила с ног девчонка. А вот владелец школы ничего смешного в этом не увидел.

В конце концов оказалось, что мальчишка в порядке. Кровь пролилась из маленькой ранки на губе – и всего-то несколько капель. Никто не поехал в больницу, и никто никого не арестовал. Но дорога в секцию крав-мага Дженне была заказана.

Весь вечер мать сбитого с ног паренька клялась и божилась, что скоро подаст на нас в суд. И в довершение ко всему мне пришлось отменить несколько уроков тенниса и разругаться с одним из клиентов.

Уже в машине я спросил:

– Зачем ты это сделала?

Дженна уставилась в окно.

– У тебя должна была быть на то причина, – сказал я.

Дочь пожала плечами:

– Я не знаю. Может быть, мне хотелось посмотреть, смогу ли я.

– Сможешь ли ты ударить ребенка камнем?

– Смогу ли я его вырубить.

Я не указал Дженне на очевидное. Она не вырубила мальчишку. Она лишь разбила ему губу.

– Ты расскажешь об этом маме? – спросила Дженна.

– Да.

– Правда?

На самом деле я не знал. В тот момент я не мог даже взглянуть на Дженну. Она никогда не напоминала мне Миллисент. Когда родился Рори, у него на головке уже были маленькие пучки рыженьких волосиков. А когда начали отрастать волосы у дочери, они оказались того же цвета, что и мои – темно-коричневые, без всякого намека на рыжину. И глаза у нее были такие же, как у меня.

Я был жутко разочарован.

Дело было не в том, что сделала или чего не сделала Дженна. Просто я хотел маленькую рыжеволосую девочку – под стать моему сыну и моей жене с их огненными волосами. Именно такая картинка сложилась у меня в голове. Образ, который я вынашивал, когда представлял себе свою семью. Реальная Дженна ему не соответствовала, потому что походила не на свою мать, а на мою мать.

И впервые она напомнила мне Миллисент именно тогда, когда ударила того мальчишку камнем. Она выглядела в тот момент совсем как Миллисент, ударившая Робин на нашей кухне вафельницей.

И то, что я находил сексуальным в своей жене, ужаснуло меня в моей дочери.