Текст книги "Под парусом мечты"

14

Джек и Глория лишь краем уха слушали, как остальные строили планы. Тим Ламберт хотел как можно скорее вернуться домой, а Илейн убеждала Лилиан и Бена присоединиться к ним хотя бы на пару дней. Между молодоженами возникли некоторые разногласия по поводу поездки в Греймут: Лилиан хотела повидать братьев и любимую лошадь, но Бен боялся встречи с матерью. Как и ожидалось, Лили настояла на своем. Илейн прошептала Тиму, что Бен «действительно милый мальчик».

– Просто я не пойму, что Лили в нем нашла, – добавила она, в то время как Бен и Калев снова занялись обсуждением вопроса о принципиальной предсказуемости в действиях богов и мифологических героев маори. Тим проворчал что-то в ответ, и Илейн расценила это как согласие.

Маака и его красивая жена вскоре удалились; возможно, дискуссия Бена и Калева действовала им на нервы еще больше, чем всем остальным. Джек, воспользовавшись шансом, тоже попрощался. Пожелала всем спокойной ночи и Глория. Она поцеловала бабушку в щеку, чего не делала уже много лет. Гвинейра растрогалась до слез.

Глория осторожно приоткрыла дверь в комнату Джека. Она не стучала. Раньше она тоже никогда не стучала. И так же естественно, как много лет назад, забралась к нему под одеяло. Но тот ребенок носил ночную сорочку и сразу, не издав ни единого звука, прижимался к своему большому защитнику и засыпал без кошмаров до утра. Сегодняшняя женщина сбросила халат, прежде чем прийти к нему. Под ним не было ничего. Она дрожала, и Джеку показалось, что он слышит ее гулкое сердцебиение.

– Что мне делать? – негромко спросила она.

– Ничего, – ответил Джек, но девушка покачала головой.

Глория отбросила назад свои только что вымытые волосы; Джек поднял руку одновременно с ней. Их пальцы встретились и, словно наэлектризованные, дернулись в разные стороны.

– «Ничего» я уже пробовала, – прошептала Глория.

Джек погладил ее по голове и поцеловал. Сначала в лоб, потом в щеку, а затем в губы. Она не приоткрыла их, лежала тихо.

– Глория, ты не обязана это делать, – мягко произнес Джек. – Я люблю тебя. Неважно, будешь ты спать со мной или нет. Если ты не хочешь…

– Но ты же хочешь, – пробормотала Глория.

– Об этом речь не идет. Если это любовь, хотеть должны оба. Если это нравится только одному, то это… – Он не мог подобрать слов. – В любом случае это неправильно.

– Твоей Шарлотте понравилось в первый раз? – Глория немного расслабилась.

Джек улыбнулся.

– О да. Хотя она тоже была девственницей, когда мы поженились.

– Тоже? – переспросила Глория.

– Для меня ты девственница, Глория. Ты еще никогда не любила мужчину. Иначе ты бы не спрашивала, как это. – Джек снова поцеловал ее, коснулся губами ее шеи, затем плеч. Осторожно провел рукой по ее груди.

– Так покажи мне, – негромко ответила Глория.

Она по-прежнему дрожала, но успокоилась, когда он стал целовать ее руки, запястья, шершавые ладони и сильные короткие пальцы. Джек провел ее рукой по своему лицу, приглашая тоже погладить его. Он прикасался к ней нежно и осторожно, как к пугливой лошадке.

После Шарлотты у Джека не было женщин, и он боялся этого. Но Глория была совсем не такой, как Шарлотта. Конечно, его жена тоже была целомудренной и поначалу робкой. Но Шарлотта была маленькой опытной суфражисткой. Со своими подругами она боролась за права женщин – студентки выступали за лечение уличных девок. Так что его молодая жена примерно представляла себе, что ей предстоит; когда девушки оставались одни, они шептались и делились опытом. Поэтому Шарлотта предвкушала первую брачную ночь. Ей было любопытно и очень хотелось попробовать на себе искусство любви.

Глория же была пуглива. Однако страх ее выражался не в том, что она пыталась отпрянуть, а в терпеливости. Она даже не застывала – в какой-то момент на «Ниобе» она поняла, что боль переносить легче, если расслабиться. И Джеку нужно было следить за тем, чтобы она не скатилась в эту покорность и не стала безвольной куклой в его объятиях. Он говорил с ней, между ласками нашептывал ей нежные слова и пытался прикасаться к ней так, как не прикасались все те мужчины. Он был счастлив, когда она прижалась лицом к его плечу и поцеловала его. А потом он любил ее – медленно, не торопясь, чтобы не сделать больно; в конце же перевернулся и притянул к себе. Он не хотел рухнуть на нее, как поступали ее похотливые мучители. Скатившись с него, она легла рядом и прижалась к его плечу, а он тем временем переводил дух. Наконец она отважилась задать вопрос. В голосе ее звучал испуг:

– Джек… то, что ты делаешь это так медленно… это из-за того, что ты болел? Болеешь?

Джек удивился. А потом негромко рассмеялся.

– Конечно же нет, Глори. И я не медленный. Просто не спешу, потому что… потому что тогда это чудеснее. В первую очередь для тебя. Разве это было не чудесно, Глори?

Она закусила губу.

– Я… не знаю. Но если ты сделаешь это еще раз, я попробую обратить на это внимание.

Джек прижал ее к себе.

– Это не научный эксперимент, Глори. Попытайся ни на что не обращать внимания. Только на себя и меня. Смотри… – Он старался подыскать образ, чтобы объяснить ей свое понимание любви, и внезапно ему вспомнилась последняя нежная записка Шарлотты.

– Подумай о Папе и Ранги, – мягко произнес он. – Должно быть так, словно небо и земля сливаются в единое целое – и не хотят расставаться.

Глория нервно сглотнула.

– А можно я… можно я сейчас побуду небом?

Впервые в жизни она не лежала под мужчиной. Глория склонилась над Джеком, стала целовать и гладить его, как только что он делал с ней. А потом она перестала обращать внимание на все вокруг. Небо и земля взорвались в чистом экстазе.

Глория и Джек проснулись в крепких объятиях друг друга. Первым открыл глаза Джек и тут же увидел перед собой две довольные мордашки колли. Нимуэ и Тьюзди лежали в изножье кровати, свернувшись калачиком, и, судя по всему, радовались, что их хозяева наконец-то собираются начать новый день.

– Не будем делать из этого традицию! – заявил Джек, нахмурившись, и, строго покачав головой, прогнал собак с кровати.

– Почему? – сонно пробормотала Глория. – Второй раз мне очень понравилось.

Джек поцеловал ее и снова занялся с ней любовью.

– И каждый раз будет лучше и лучше? – спросила девушка.

Джек улыбнулся.

– Я стараюсь. Но что касается традиции… Глория, ты согласилась бы выйти за меня замуж?

Глория еще сильнее прижалась к нему. Джек напряженно ждал ответа, а она прислушивалась к звукам просыпающегося дома.

Лилиан громко и фальшиво пела в ванной, Тим тяжело спускался по лестнице на костылях – он постоянно пытался спуститься вниз первым, чтобы никто не успел стать свидетелем его неловкости, – Илейн звала собаку, а где-то спорили Бен и Калев, наверное, опять насчет обычаев маори.

– Это обязательно? – спросила Глория. – Разве я только что не спала с тобой в общем доме?

Джек и Глория хотели устроить скромную свадьбу, но Гвинейра расстроилась, а Илейн возмутилась. Судя по всему, она чувствовала себя обманутой в важный для Лилиан день и теперь хотела поучаствовать хотя бы в планировании свадьбы Джека и Глории.

– Праздник будет в саду! – решила Гвин. – Самые лучшие свадьбы всегда получаются в саду, да и лето уже на пороге. Можете пригласить всю округу. Обязательно! В конце концов, наследница Киворд-Стейшн выходит замуж, люди будут ждать большого торжества.

Гвинейра прекрасно помнила некоторые не очень удачные свадьбы в саду в Киворд-Стейшн; с другой стороны, лампионы в парке, танцплощадка под звездами и сказочная атмосфера всегда приводили ее в восторг.

– Но только никакого фортепьяно! – заявила Глория.

– И никаких вальсов… – Джеку вспомнился первый танец с Шарлоттой.

Гвинейра же мысленно унеслась в свой первый танец с Джеймсом.

– Нет! Оркестра вообще не будет. Всего пара людей, которые умеют пиликать и дудеть, – они просто немного помузицируют. Среди рабочих всегда были такие. Может быть, кто-нибудь станцует со мной джигу…

С тех пор как Гвинейра узнала о решении Джека и Глории, она, казалось, помолодела на несколько лет и, планируя свадьбу, волновалась, как юная девушка.

– И мы не будем долго ждать, – заявил Джек. – Никаких полугодичных помолвок или чего-то в таком духе. Мы сделаем это…

– Сначала нужно перегнать овец на высокогорья, – вставила Глория. – То есть не раньше декабря. И не забывай о новых сараях для стрижки. Я не хочу примерять платья, когда вы будете заниматься ремонтом.

Гвинейра рассмеялась, а затем рассказала о том, как бессчетное множество раз примеряла свое свадебное платье в Англии. Сегодня ей казалось немыслимым, что тогда из нее делали идеальную невесту, – для мужа, живущего на другом конце света.

Глория не любила говорить о подвенечном платье. В действительности ее ужасно нервировала одна только мысль об этом. В платье она никогда не выглядела красиво. И гости обязательно будут сравнивать ее с Курой-маро-тини, волшебную свадьбу которой многие еще помнили. В детстве ей часто рассказывали о простом шелковом платье Куры и свежих цветах в ее чудесных волосах. Глория предпочла бы выйти к алтарю в брюках для верховой езды.

К счастью, эту проблему решила Лилиан. Для Бена действительно нашлось место преподавателя в Данидине – Лилиан предполагала, что Калев задействовал свои связи, но, конечно же, никогда не сказала бы об этом Бену, – и за четыре недели до свадьбы она приехала на Южный остров с ребенком, нянькой и пишущей машинкой, чтобы подыскать дом. Однако это была официальная причина. На самом же деле она явилась сначала в Киворд-Стейшн и взяла на себя заботу о тех предсвадебных делах, которыми пока не занялась ее мать, Илейн. Узнав, что подвенечного платья еще нет, она разволновалась.

– Мы должны купить платье! – энергично заявила Лилиан сопротивляющейся Глории. – Не возражай, завтра мы поедем в Крайстчерч. Я уже точно знаю, что тебе нужно! – Она тут же выудила из сумки женский журнал из Англии и раскрыла его перед Глорией.

Та бросила удивленный взгляд на просторные развевающиеся платья из легких тканей, кое-где украшенные пайетками и бахромой, немного напоминавшие пиу-пиу, юбки, в которых танцевали маори. Кроме того, новые платья были короче; они доходили только до колен, для них не нужна была осиная талия, наоборот, они зрительно опускали ее ниже.

– Самая последняя мода! В них танцуют новый танец, чарльстон. Ах да, и волосы тебе нужно немного укоротить. Вот, посмотри, как у этой девушки…

И действительно, у женщины на рисунке была короткая каскадная стрижка.

– Это мы сделаем первым делом, пойдем!

В одно время, когда на цирюльника не хватало денег, Лилиан стригла Бена сама. И теперь она так быстро водила ножницами по секущимся волосам Глории, что напомнила девушке работу стригалей. Глория не осмеливалась противиться и, конечно же, не могла рассказать Лилиан о своей последней «стрижке». Поэтому она дрожала и молчала – а затем не могла отвести взгляд от своего отражения в зеркале. Ее густые волосы уже не торчали во все стороны, они аккуратно обрамляли лицо. Новая прическа подчеркивала ее высокие скулы и ставшие еще более выразительными черты лица. Благодаря стрижке ее маорийские корни проявились экзотичнее, а широкое, слегка плоское лицо стало казаться ýже.

– Готово! – заявила довольная Лилиан. – И еще тебе нужно будет, конечно, подкраситься. Я тебе уже показывала в школе, но ты ведь этого не делаешь. Перед свадьбой я этим займусь. А завтра мы купим платье.

Но их затея обернулась неудачей, поскольку во всем Крайстчерче пока невозможно было найти платье «чарльстон». Продавцы были в высшей степени шокированы при виде рисунков.

– Бесстыдно! – возмутилась одна матрона. – Подобные вещи никогда не будут носить здесь.

Глория примерила несколько других платьев – и едва не отменила свадьбу.

– Я выгляжу ужасно!

– Это платья ужасные, – заявила Лилиан. – Боже мой, я подозреваю, что здесь устроили соревнование: кто из портных нашьет больше рюшек на свадебное платье. Ты похожа на торт с масляным кремом! Нет, нужно что-то делать. В Киворд-Стейшн ни у кого нет швейной машинки?

– Ты ведь не собираешься шить сама? – ужаснулась Глория. Рукоделие входило в число предметов, которые преподавали в «Оукс Гарден», и она прекрасно помнила результаты стараний Лилиан.

Лилиан захихикала.

– Я – нет…

Единственная швейная машинка между Крайстчерчем и Холдоном принадлежала Мараме – один из последних подарков ее зятя, Уильяма. В последние годы она постоянно пользовалась ею для того, чтобы шить простые бриджи и рубашки для сыновей.

– Восхитительно! – обрадовалась Лилиан. – Модель пробудит в ней прежние воспоминания. Примерно такое же подвенечное платье она наколдовала для моей матери! Можно мне позвонить в Греймут?

Благодаря свадьбе Глории миссис О’Брайен, мать Роли, которая прекрасно умела шить, совершила первое в своей жизни путешествие по железной дороге. Взволнованная и горящая жаждой деятельности, она через два дня приехала в Крайстчерч и была почти так же шокирована рисунками в журнале Лилиан, как и продавцы универмага. Однако затем она выслушала комментарии Лилиан и отнеслась к своей задаче как к вызову. Уже через пару часов миссис О’Брайен принялась подбирать подходящую ткань.

– Это можно спокойно делать из шелка, деточка, в любом случае ткань должна быть гладкой, тюль – ни в коем случае. А эта бахрома… это из Америки, мисс Лили? От индейцев? Ну да ладно, главное, чтобы вам нравилось.

Однако когда Глория наконец примерила платье, оно все же понравилось миссис О’Брайен. И Лилиан тут же потребовала похожую модель, поскольку собиралась быть подружкой невесты.

Платье превратило Глорию в совершенно другую женщину. Она казалась выше, взрослее, но вместе с тем мягче и даже игривее. В принципе, она никогда не была толстой, но до сих пор в платьях девушка выглядела приземистой. Теперь же она, глядя в зеркало, впервые в жизни казалась себе стройной. Она закружилась по комнате, насколько позволяли туфли на высоких каблуках, на которых настояла Лилиан.

– А вместо фаты тебе нужна вот такая шляпка с перьями, – заявила Лили, снова хватаясь за журнал. До этого она не решалась высказать это предложение, но сейчас, когда Глория была так воодушевлена, не сомневалась, что она согласится. – Вы сможете сделать, миссис О’Брайен?

Чем меньше времени оставалось до свадьбы, тем более молчаливым становился Джек. Слишком сильно напоминали ему старания Илейн и Лилиан ту суматоху, которую тогда устроили Элизабет и Гвинейра вокруг его бракосочетания с Шарлоттой. Однако Глория тоже сбегáла от всей этой суеты в конюшни, в то время как Шарлотта наслаждалась приготовлениями.

– Нужно было уехать, – заявил он за день до свадьбы. – Лилиан и Бен поступили правильно: бежать куда глаза глядят, а потом поставить подпись в Оклендском загсе.

Глория покачала головой.

– Нет, это должно состояться здесь, – непривычно мягким голосом произнесла она.

Вчера пришло письмо от Куры и Уильяма Мартин – ответ на оглашение помолвки Глории и Джека и приглашение на свадьбу. На свадьбе они, конечно же, присутствовать не могли – и несколько обиделись из-за того, что, назначая дату торжества, никто не принял во внимание расписание их турне. Впрочем, в данный момент их труппа находилась в Лондоне, то есть теоретически они могли бы приехать. Но родители заявили, что свободное от гастролей время появится у них примерно через восемь месяцев. Сначала Глория рассердилась из-за письма, но Джек забрал ее у него, быстро пробежал глазами и отложил в сторону.

Затем он притянул Глорию к себе, которая снова застыла при одном прикосновении к письму Куры.

– Я никогда не осмелился бы любить тебя так… – примирительно прошептал он ей в волосы.

Глория высвободилась и удивленно поглядела на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы они не отправили тебя в Англию, – пояснил Джек, – ты осталась бы здесь и никогда не стала бы для меня взрослой. Я любил бы тебя, но как младшую сестренку, как близкую родственницу. Ты…

Глория поняла.

– Я была бы для тебя тапу, – произнесла она. – Может быть. Так что, мне теперь нужно упасть на колени перед родителями и поблагодарить их?

Джек рассмеялся.

– В любом случае ты не должна на них сердиться. И прочти-ка постскриптум… – Он поднял письмо, разгладил его и вложил ей в руку.

Глория в недоумении смотрела на несколько слов в конце письма: Кура Мартин просила Гвинейру подготовить документы. Она собиралась переписать на дочь Киворд-Стейшн в качестве свадебного подарка. Глория хотела что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

– Ты не боишься, что я женюсь на тебе только из-за всех твоих овец? – с улыбкой поинтересовался Джек.

Глория пожала плечами и глубоко вздохнула.

– Это наверняка закончится хорошо, – немного помедлив, ответила она. – Подумай о бабушке Гвин. Она прожила с овцами своего супруга долгую и счастливую жизнь. – Глория улыбнулась и взяла Джека за руку. – А теперь пойдем и расскажем ей. Впервые за много десятков лет она будет спать спокойно.

День свадьбы выдался по-летнему сияющим. Джек перевел дух, когда утром не увидел на небе ни облачка. Во время его бракосочетания с Шарлоттой шел дождь. У Илейн сердце обливалось кровью, но она все же отказалась от свадебного марша во время венчания – Глория просто видеть не могла фортепьяно. Однако Марама решила почтить традицию пакеха и сыграла «Лоэнгрин» на флейте путорино. Да и в остальном она обеспечивала музыку во время праздника, а кроме того, спела любовные песни маори своим чудесным голосом.

– Это было прекрасно, – благодарно произнесла мисс Бличем, которая была свидетельницей Глории. Голос ее звенел от счастья, она казалась красивой и молодой в своем модном светло-синем платье.

Впрочем, истинная причина объяснялась просто: рядом с ней на венчании стоял доктор Пинтер. Бывшего штабного врача тоже было не узнать. Он поправился; затравленное выражение, оставшееся с военных времен, сменилось спокойным взглядом. Он сообщил Джеку, что снова стал оперировать.

– Маленький мальчик с неправильно сформировавшимся бедром. Родился у одного из инвалидов войны – конечно же, у этих людей не было денег, ребенок остался бы калекой. И Сара сказала, что мне стоит просто попытаться. – Он бросил на мисс Бличем такой полный обожания взгляд, словно был обязан своим возвращением в профессию исключительно ей.

– И теперь мы открываем детский госпиталь! – воскликнула мисс Бличем. – Роберт унаследовал кое-какие деньги, да и я кое-что отложила. Мы купили чудесный дом! И все так удачно складывается! После операции детям придется много лежать, они не смогут ходить в школу. И я буду с ними заниматься. Мне было бы тяжело отказаться от преподавания…

На последних словах она покраснела.

– То есть вы выходите замуж, мисс Бличем? – поинтересовался Джек. Конечно же, он знал это, но ему по-прежнему нравилось заставлять краснеть бывшую учительницу Глории. – А мы так надеялись, что в ближайшем будущем вы снова приедете к нам…

Мисс Бличем бросила взгляд на все еще стройную фигуру Глории и тут же снова смутилась. Глория помогла ей справиться со смущением, представив доктору Пинтеру Вирему. В отличие от Тонги и других представителей племени, явившихся в традиционных нарядах маори, Вирему надел костюм, который не совсем подходил ему. Судя по всему, он остался у него еще со времен учебы в Данидине, но за многие месяцы охоты парень набрал в весе, и пиджак едва не лопался у него на плечах.

– Вирему изучает медицину. Может быть, вам пригодится помощник в госпитале?

Доктор Пинтер неодобрительно оглядел татуировки Вирему.

– Не знаю, – протянул он. – Дети будут пугаться…

– Что вы! – просияла Сара. – Наоборот! Он их подбодрит. Высокий и сильный воин-маори рядом с вами. Детям это необходимо! Если хотите, то добро пожаловать!

Сара протянула Вирему руку. Доктор Пинтер поступил так же.

Тонга смотрел на сына, проявляя все признаки неодобрения. Наконец вождь подошел к Гвинейре.

– Могу вас поздравить, – заявил он. – Сначала Кура, теперь Глория.

Гвинейра пожала плечами.

– Я ни одной из них не подыскивала супруга, – ответила она. – И никогда не хотела играть в эту игру. Кура всегда была другой. Ты никогда бы не удержал ее, даже если бы она вышла замуж за маори. Так же, как не смогла удержать я. Но Глория… она вернулась. Ко мне и к вам. Она принадлежит этой земле. Киворд-Стейшн ее… как вы говорите? Ее маунга, верно? Тебе не нужно привязывать ее к племени. Ее корни здесь. И у Джека тоже. – Она проследила за взглядом Тонги и добавила: – И у Вирему. Может быть, однажды он вернется. Но ты не можешь заставить его.

Тонга улыбнулся.

– В свои преклонные годы вы все же стали мудры, мисс Гвин. Так что скажите этим двоим, чтобы в следующее полнолуние пришли в марае. Мы проведем повири и поприветствуем нового члена племени.

– Нового… – не поняла Гвинейра.

– Не совсем нового, – вклинилась Ронго. – Это еще нескоро. Джека в качестве мужа Глории.

– Ну, как прошла встреча с Флоренс?

Тим Ламберт приехал в Киворд-Стейшн только утром в день свадьбы, и во время подготовки и церемонии венчания у Илейн не нашлось времени поговорить с ним. Теперь они сидели вместе с Гвинейрой и родителями Илейн за столом, далеко от танцплощадки, где Роли как раз кружил свою Мэри.

Тим бросил на жену измученный взгляд.

– Что ж, мы по-прежнему не друзья. Но, я думаю, Флоренс поняла, в чем дело, ведь она, в первую очередь, человек деловой. Она согласится на наши предложения.

Приезд Бена и Лилиан в Греймут не обошелся без осложнений. Конечно же, Лилиан надеялась, что Флоренс Биллер-Уэбер тоже попадет под очарование их малыша, как и ее собственные родители, но мать Бена была слеплена из другого теста. Она воспринимала маленького Галахада скорее с опаской, нежели с обожанием. Словно она уже сейчас раздумывала над тем, не будет ли он в ее глазах таким же ничтожеством, как его отец и дед. С другой стороны, приходилось смотреть в лицо фактам. Гал был в числе наследников ее рудника – и наследников Тима, хотя, возможно, он никогда не будет ими руководить. К тому же злость на Бена смягчалась потрясающими успехами ее второго сына. Сэмюэл Биллер, казалось, словно был создан для руководства предприятием. В его холодной расчетливости и решительности Флоренс узнавала саму себя. И у Ламбертов, судя по всему, были сыновья, интересующиеся горным делом. Если повезет, можно будет выкупить у Бена и Лилиан их долю. Бен обрадовался подобной идее, но Калев, на удивление, оказался к ней глух.

– Ты не станешь откупаться от моего сына какими-то крохами, – спокойно произнес он, но в его голосе сквозила такая решимость, что Флоренс не стала с ним спорить. Что ж, не важно. Если рудник снова будет приносить доход, семья сможет позволить себе еще одного гуманитария.

Что касается отношений Ламбертов и Биллеров, то последние не смогли отказаться от предложений Тима. Флоренс должна была прекратить саморазрушительное соперничество с Тимом. Может быть, она действительно закроет коксовальный завод. За это Тим предлагал ей построить на ее территории запланированную фабрику по производству угля в брикетах.

– Подъезд к путям гораздо удобнее, железная дорога проложена. Нам не придется заниматься корчевкой, и благодаря этому строительство обойдется дешевле. А «Гринвуд Энтерпрайзис» может вкладывать деньги как в мое производство, так и в твое. Конечно, нам нужны некоторые гарантии, но уж точно не семейная вражда…

В конце концов они скрепили договоренность бокалом виски, который Флоренс опрокинула в себя, пожалуй, чересчур поспешно. Но перенесла это, насколько заметил Тим, как мужчина.

– Все это очень хорошо, – сказала Илейн, глядя на Лилиан и Бена. Зять беседовал с татуированным молодым маори, дочь болтала с прежней гувернанткой Глории. – И нам грех жаловаться на Бена, похоже, он по-настоящему любит Лилиан. Если бы я только понимала, что она в нем нашла!

Тим пожал плечами.

– Когда выяснишь это, сообщи мне, – ответил он. – Но, боюсь, ты скорее разгадаешь загадку пирамид.

– Теперь у мисс Бличем наконец-то будет муж! – рассмеялась Лилиан.

Пока Бен продолжал болтать с Вирему, а Джек был вынужден выпить немного виски с соседями, Лилиан и Глория сели за семейный стол. Лилиан пила шампанское и пребывала в наилучшем расположении духа. Она снова одержала верх – гости наперебой хвалили Глорию, подвенечное платье которой вызвало всеобщее одобрение и было ей очень к лицу. Жених же просто благоговейно молчал. Его восхищение было только в глазах, но Глория прочла его и порхала в толпе гостей, опираясь на его руку. Никакого сравнения с мрачной полноватой индивидуалисткой, какой она была в интернате, никакого сравнения с той молодой женщиной, которой хотелось сбежать из-под венца. Подобные вещи делали Лилиан счастливее. Даже еще больше, чем счастливый конец в ее историях. А тот факт, что жизнь мисс Бличем тоже изменилась к лучшему, и вовсе окрылил ее.

– Интересно, у нее будут дети? Она ведь не так уж юна. И доктор Пинтер… что ж, для меня было загадкой, что она в нем нашла.

– А что ты нашла в своем Бене? – мимоходом поинтересовалась Глория. Ей просто хотелось оградить свою любимую мисс Бличем от сплетен. Она даже не заметила, что остальные женщины, сидевшие за столом, затаили дыхание.

Лилиан наморщила лоб. Казалось, она задумалась.

– По крайней мере я всегда считала, что ты выйдешь замуж за какого-нибудь героя, – не отставала Глория, по-прежнему беззаботным тоном. Похоже, по-настоящему ее это не интересовало. – После всех тех песен и историй…

Лилиан театрально вздохнула.

– Ах, знаешь, – вдруг сказала она, – вся эта куча приключений… когда об этом читаешь, то все выглядит здорово и романтично, но на самом деле быть бедной, как церковная мышь, не иметь нормальной квартиры и не знать, что делать, – это не столь увлекательно.

– Ах, вот как? – развеселилась Илейн. – А мы и не знали.

Ее мать, Флёретта, и Гвинейра с трудом сдержали смех, даже Глория скривилась. Но Лилиан, похоже, совершенно не заметила иронии.

– Конечно. – Она продолжала делиться с остальными своими познаниями. – А если еще кто-то в кого-то стреляет или что там еще может случиться с героем… ну, если бы Бен вышел в море или что-то в этом духе… я бы ужасно за него волновалась!

– А при чем тут вопрос о том, что ты в нем нашла? – нахмурилась Глория. Она не всегда успевала уследить за мыслью Лилиан.

– Ну, за Бена мне никогда не приходится волноваться, – беззаботно уточнила Лили. – Утром он идет в свою библиотеку и изучает эти свои диалекты южных морей. И самое волнительное, что он планирует когда-нибудь предпринять поездку на острова Кука.

– А как же прекрасные островитянки? – поддразнила ее Илейн. – Он ведь может сказать «я люблю тебя» по меньшей мере на четырнадцати диалектах.

Лилиан захихикала.

– Однако сначала нужно всесторонне обсудить принцип образования пар по эмоциональным побуждениям в определенном культурном кругу. Исследовать его возможные практические или мифологические корни, обменяться мнениями с другими учеными по поводу скульптурного изображения половых отношений в той или иной географической области. Он ведь хочет все делать правильно. К этому моменту девушка явно заскучает, так что я могу быть совершенно спокойна.

Все, кто прислушивался к разговору, рассмеялись, но Лилиан, судя по всему, не обиделась.

– А тебе никогда не бывает скучно? – вдруг, к всеобщему удивлению, спросила Гвинейра. Она была старше всех собравшихся за столом, но глаза ее сверкали так же оживленно, как в тот день, когда она праздновала в Киворд-Стейшн свою собственную свадьбу.

Лилиан пожала плечами.

– Если мне становится скучно, у меня всегда есть Галахад. И Флориан, и Джеффри… Нового зовут Джуверт…

Лилиан перечисляла действующих лиц своих книжек.

– А если мне нужно вечером продолжать писать, потому что мой герой оказался где-то в плену или ему предстоит спасти свою девушку из какой-то ужасной передряги, то Бен не возражает против того, чтобы приготовить ужин.

– Но ведь настоящие герои могут и сами подстрелить кролика на ужин, – усмехнулась Гвинейра. Она вспоминала Джеймса в те счастливые времена, когда он охотился, ловил для нее рыбу, а затем жарил ее на костре.

Ее дочь Флёретта кивнула.

– А потом они разбрасывают повсюду внутренности! – сухо заметила она. – Я понимаю, что ты имеешь в виду, Лили. Твой Бен – чудо.

В полночь сыновья Илейн запустили фейерверк. Гости, которые по большей части были уже несколько под хмельком, встретили это радостными возгласами.

А Гвинейра МакКензи направилась в конюшню. Она знала, что лошади заперты. Она не встретит там Джеймса, не будет поспешно заводить внутрь племенных кобыл, чтобы они не перепугались. Никто не играл на скрипке у сараев. Джек и Глория не захотели устраивать отдельный праздник для работников и хозяев, как поступали раньше. Тогда в празднично убранном саду играл струнный квартет, в то время как пастухи кружили горничных под музыку гармони, скрипки и дудки. Гвинейра вспомнила танцы вокруг костра, и ей показалось, что она видит перед собой сияющее лицо Джеймса, когда она присоединилась к мужчинам и станцевала с ним танец. Тогда она чуть не поцеловала его.

Но и теперь там, где тогда была устроена импровизированная танцплощадка, стояла пара и целовалась. Джек и Глория сбежали от общей суматохи и стояли, крепко обнявшись, в то время как в небо взмывали тысячи искусственных звезд.

Гвинейра не стала подходить к ним. Она просто скользнула назад, в темноту, предоставив их самим себе. Они – это будущее.

– Наверное, это моя последняя свадьба в Киворд-Стейшн… – с грустью произнесла Гвинейра. Она отказалась от шампанского и пила виски. Пила за Джеймса. – Следующее поколение я уже не увижу.

Лилиан, окрыленная шампанским и растроганная до слез, обняла пожилую женщину.

– Да ладно, бабушка Гвин! Смотри, один праправнук у тебя уже есть! – Она произнесла это так, словно Галахад мог жениться хоть завтра. – В остальном же… вообще-то, мы могли бы пожениться еще раз, Бен. В Оклендском загсе было довольно скучно, здесь в десять раз лучше. Особенно фейерверк. Или сделаем иначе, по ритуалу маори. Так, как в «Наследнице Вакануи», – это было бы романтично! – Сияя, она глядела на Бена.

– Милая, у племен маори нет романтичных свадеб. – Голос Бена звучал обиженно; наверное, он уже неоднократно говорил об этом своей жене. – Торжественные свадебные церемонии выполняют свою функцию только для династических браков, при этом предполагается клерикальное соединение… – Он хотел продолжить, но заметил, что публика уже не способна воспринимать серьезные рассуждения. – Ритуалы, описанные в «Наследнице Вакануи», ты выдумала от начала и до конца!