Текст книги "Невольница. Книга 2"

Я закрыла один глаз и еще больше сосредоточилась на мишени, контролируя дыхание и дрожь в руках.

– Запомни, ты не должна сомневаться. Эта мишень не двигается, у нее нет души. Если однажды тебе придется стрелять в человека, ты должна смотреть на него как на эту мишень, неподвижную и бездушную, – снова заговорил Эшер мне в ухо. – Ты должна полностью его расчеловечить, словно перед тобой простая деревяшка.

– Какой ужас, – нахмурившись, выдавила я.

– А я никогда и не говорил, что убивать – это хорошо, – насмешливо возразил он. – Но некоторые люди слишком опасны, чтобы оставлять их в живых.

По спине пробежал холодок.

– Стреляй.

Приказ был решительный, но мой палец застыл на курке. Я не могла.

Его руки плотнее обхватили мою талию.

– Не сомневайся… Давай.

И я подчинилась.

Вот только не раздалось ни звука. Пистолет не был заряжен.

Он что, издевается надо мной?

– Теперь, когда я знаю, что ты выстрелишь, – заговорил он, отходя от меня, – я дам тебе другой пистолет… заряженный.

Я поморщилась, глядя, как он заряжает такой же пистолет, поглядывая на меня с кривой усмешкой. Затем он забрал у меня первый пистолет и вручил второй, который держал дулом в пол.

– Встань в ту же позицию, что вначале, и сделай еще раз все, что я тебе говорил.

Я медленно встала в позицию и припомнила его пояснения. Дыхание выровнялось. Теперь я думала только о мишени. Чем быстрее я выстрелю, тем быстрее выберусь отсюда.

– Готова?

Я слабо кивнула и положила палец на спуск, но не нажала.

– Стреляй.

Оглушительный грохот ударил по барабанным перепонкам, когда я нажала на спуск. Пуля попала в нижний левый угол мишени, проделав довольно заметную дыру.

Бога ради, пусть он скажет: «Хорошо, можешь подниматься наверх».

– Внизу слева, – констатировал он. – Ты слишком сильно сжимаешь рукоятку, расслабь кисть. И давай еще раз.

Я сделала вид, что подчиняюсь, но хотела лишь одного – уйти отсюда… Если я покажу свою бездарность, может, он плюнет на эту затею?

Я снова выстрелила, и как бы случайно пуля попала в то же место.

Я стреляла раз за разом, но даже не всегда задевала мишень. К моему величайшему счастью.

– Я не создана для…

– Дай сюда, – приказал он, гася в зародыше мой порыв.

Я протянула ему пистолет, он перезарядил его и вернул. Он не собирался так легко отступать.

Да пошел ты.

– Еще раз.

Он положил руки мне на бедра и заново проговорил все шаги.

– Давай.

Я послушалась и нарочно промазала.

Я снова опустошила обойму, и Эшер безнадежно вздохнул. Я сглотнула, бросив взгляд на мишень. Очень сомнительно, что у меня хватит духу выстрелить в живого человека.

– Я в этом полная бездарь, смирись, – с притворным огорчением пожаловалась я в надежде, что он отступится.

– Посмотрим, такая уж ты бездарь…

Он перезарядил пистолет и вручил мне. Мои глаза буквально вылезли из орбит, когда я увидела, что он направляется к мишени и становится слева от нее, ровно там, куда я стреляла.

Вот дерьмо.

– Ты что творишь? – поразилась я. – Эшер, ты же знаешь, что мои пули летят как раз в ту сторону!

Он кивнул.

– Теперь тебе придется целиться точнее.

По телу прошла дрожь. Он понял, что я не расслабила руку, что не послушалась его советов.

Сердце заколотилось о ребра, и я спросила:

– Ты хоть понимаешь, что я могу попасть в тебя?

– Конечно, – просто ответил он. – Вопрос в другом: а… рискнешь ли ты в меня попасть, мой ангел?

– Нет, хватит, – выдохнула я и отошла, чтобы положить пистолет на стол.

– Элла, вернись. Немедленно.

Его жесткий холодный тон заставил меня вздрогнуть. Если я его задену, он точно похоронит меня заживо.

– Стреляй.

Я сглотнула, дрожа. Мысль, что у меня в руках оружие, способное отнять у него жизнь, выворачивала внутренности.

Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, я встала в позицию. Теперь я уже немного освоилась и с пистолетом, и с прицелом.

Расслабь руку… Смотри на мишень… Сосредоточься…

Не дыши слишком сильно… и слишком слабо… только так, как надо…

– Стреляй!

В долю секунды пуля вылетела из дула.

Задохнувшись, я поискала глазами место, куда она попала.

В центр. В центр мишени.

Сердце бешено колотилось, пока Эшер, явно под впечатлением, разглядывал дырку.

– Если честно, я уже начал молиться, – выдохнул он.

С судорожным вздохом я поспешила положить оружие на стол. На лбу выступили капельки пота, ладони были мокрые, ноги дрожали. Я мечтала только об одном: уйти отсюда. Он подошел ко мне и заявил:

– Видишь, можешь, когда хочешь!

Его руки обвились вокруг моей талии. Я была в шоке, словно чудом избежала кошмарного зрелища, как он падает на землю из-за меня.

– Ты можешь и дальше тренироваться, но цель урока была в том, чтобы ты выстрелила по команде. Раздумывать нельзя. Это может стоить тебе жизни.

– Но ведь это мишень, Эшер, – заметила я. – Не знаю, сумею ли я выстрелить в человека.

– Главное, не смотри ему в глаза, – очень серьезно посоветовал он.

– У меня не получится, – нахмурившись, заверила я.

– У тебя не останется выбора, – спокойно, как нечто очевидное, пояснил он. – Это будет его жизнь против твоей.

Я поморщилась и высвободилась из его рук.

– Пойду приму душ.

– А мне с тобой можно? – с коварной улыбкой поинтересовался он.

– Даже мечтать не вздумай! – бросила я, направляясь к выходу.

– В моих мечтах мы заходим куда дальше, чем простой душ…

Я возвела глаза к потолку и поднялась по ступенькам, выдохнув от облегчения. Мне нужно было прийти в себя.

Внезапно входная дверь распахнулась, впустив невольницу, которая работала с Эшером. Она послала мне фальшивую улыбку и воскликнула:

– Эш! Карл заедет за мной завтра очень рано, придется мне ночевать у тебя. Отсюда ехать быстрее… Надеюсь, я не помешаю.

Глава двадцать седьмая
Ангел-собственник

Элла

Я молча ужинала и смотрела какое-то шоу. В ушах до сих пор звенело после урока стрельбы, имевшего место несколько часов назад, но беспокоил меня вовсе не шум в ушах. Мне не нравилась атмосфера, воцарившаяся после появления Хэзер. И у меня никак не выходило из головы, что она спала с Эшером.

Два раза.

Ее ухмылочка, когда он разрешил ей здесь ночевать, вызвала у меня неправедный гнев и подспудную ревность. Мне не нравилось, как она на него смотрит, а еще меньше – как улыбается, встречаясь со мной глазами. Словно она хотела сказать: «Не забывай, мы были больше чем друзьями».

Диван рядом со мной скрипнул, что отвлекло меня от раздумий. Повернувшись, я натолкнулась на взгляд той, о ком постоянно думала. С делано невинным видом она ела йогурт. Эшер проводил совещание со своими людьми на втором этаже, и то, что она села рядом со мной, а не где угодно еще в этом огромном доме, разозлило меня еще сильнее.

– Классная передача, – заявила она, как будто я ее об этом спрашивала.

Я молча кивнула.

– Раньше здесь не было так скучно…

Я постаралась сохранить невозмутимый вид, хотя начала всерьез заводиться. Ее тон подразумевал, что ей было чем заняться. С Эшером.

– А что ты делала? – с наигранным любопытством спросила я.

Уголок ее губ пополз вверх.

– Всякие… прикольные штуки.

На лестнице раздались шаги, что отвлекло мое внимание. В холле появились пятеро мужчин. Они вышли из дома, не взглянув на нас, и в доме снова воцарился покой. Затем опять послышались шаги, которые я мгновенно узнала.

Сердце екнуло, как и всегда.

Его взгляд потемнел, когда он увидел рядом со мной Хэзер. Он никогда не скрывал, что его злит ее присутствие.

– Карл приедет в девять, – сообщила она, вставая.

И проводила меня взглядом, когда я поднялась и направилась на кухню.

Прикольные штуки. Насупившись, с комком в горле, я принялась мыть свою тарелку, чувствуя, что Эшер стоит за спиной. «Прикольные», да еще этот ее издевательский вид… Во мне подымалась жажда убийства.

– Таким манером ты сейчас дыру протрешь, – пошутил он.

Я продолжала заниматься своим делом, ничего не ответив. Он прислонился к кухонному столу и скрестил руки на груди.

– Она тебе что-то сказала?

– Что раньше ей здесь было очень прикольно.

Я вытерла руки и повернулась к нему. Лицо суровое, челюсти сжаты, пальцы крепко обхватили бицепсы. Нетрудно было догадаться, что он разозлился, сложнее понять почему.

– Она уедет рано утром, – выдохнул он, привлекая меня к себе.

– Где она будет спать?

Он пожал плечами, и я нахмурилась.

– А где она спала раньше?

Его руки сжались на моей талии, он чуть поморщился. И я поняла. Конечно же, она спала в его постели. На моем лице появилась гримаса отвращения. И тут появилась Хэзер.

Ее глаза остановились на Эшере, и она мило улыбнулась ему. Моя ревность взвилась под потолок. Не раздумывая, я взяла Эшера за подбородок и прижалась губами к его губам. Он задохнулся от удивления и напрягся.

Я притянула его к себе за волосы, чтобы наш поцелуй стал глубже, и он не стал ждать, страстно впившись в мои губы. Его рука скользнула вниз и мягко сжала мои ягодицы.

Его рот раздвинулся в улыбке.

Этот говнюк решил воспользоваться ситуацией.

Я прервала наш поцелуй так же резко, как начала, и бросила взгляд на Хэзер, у которой скривилось лицо.

Класс.

Она швырнула баночку от йогурта и вышла вон, не сказав ни слова. Руки Эшера снова сошлись у меня на талии, и он пробормотал мне в самое ухо:

– Вижу, что ангел у меня собственник.

Я высвободилась из его рук с довольной улыбкой. Никогда больше она его не получит.

– Мне не понравилась ее ухмылочка, – попыталась оправдаться я.

– И ты использовала меня, чтобы ее стереть, – насмешливо продолжил он. – Но знаешь, мой ангел… у всего есть своя цена…

Его ладони снова прошлись по моим ягодицам. Я сглотнула, увидев, как блестят от возбуждения его глаза.

– И ты ее заплатишь, – хрипло добавил он.

– Не наглей, Скотт, – заявила я ровным голосом, хотя мое сердце готово было растаять. – Ты и так уже воспользовался моментом.

Я поднялась на второй этаж и столкнулась с Хэзер, которая выходила из ванной. Та проследила за мной взглядом, пока я, натянуто улыбаясь, заходила в спальню Эшера. Ее перекошенное лицо стояло у меня перед глазами, и это было прекрасно.

Она закрыла за собой дверь соседней комнаты, и я снова с облегчением вздохнула: она ляжет не у меня, хотя моя спальня пустовала.

Я улеглась в постель, которую занимала уже больше двух недель, и уткнулась в простыни, вдыхая запах Эшера. Этот запах, такой притягательный, успокаивал меня и заставлял таять.

Вскоре явился Тат. Он запрыгнул на кровать и устроился у меня в ногах. Я накрылась одеялом и стала смотреть на темное небо Лос-Анджелеса в панорамном окне, любуясь звездами, а мысли мои блуждали между Манхэттеном, Аризоной и Австралией.

Интересно, почему Шон ни разу не попытался связаться со мной после отъезда? Хотя меня это вполне устраивало. Может, он обиделся? Надо будет позвонить ему завтра. Но что скажет Эшер, если узнает? Я понятия не имела.

Шон не был моим другом в прямом смысле слова, но он казался милым и предупредительным, немного эгоцентричным, но не злым. Я чувствовала себя виноватой, что не удосужилась поинтересоваться, как у него дела. Тряхнув головой, я выкинула эти мысли из головы.

Я так радовалась поездке в Австралию. После стольких лет разлуки я снова ее увижу… Ну, в некотором смысле. Я в тысячный раз благодарила Эшера за то, что он сделал для меня. Никогда еще я не чувствовала себя такой счастливой, и все благодаря ему.

– Ты уже спишь?

Я покачала головой и повернулась к Эшеру, который зашел в спальню. Одной рукой он стащил с себя свитер, швырнул его в угол комнаты и присел на постель. Положил телефон на прикроватный столик рядом с пачкой сигарет.

– Куда она едет? – спросила я.

Он прикурил сигарету и вдохнул никотин.

– В Италию, вместе с Элли, – ответил он, выпуская дым из легких.

– А когда… Когда мы поедем в Австралию?

– Когда ты будешь готова. Если уже, то хоть завтра.

Ком в груди подсказывал мне, что еще рановато. Он снова затянулся, и я решила сменить тему.

– Я хотела спросить…

– Мм?

– Ты… Ты все еще… пишешь? В своих дневниках?

Эшер напрягся. Я поморщилась – наверное, зря спросила. Хотя он все больше открывался мне, я забыла, насколько он бывает замкнутым в некоторых отношениях.

Он уставился в стену и проговорил:

– Да, иногда… А что?

– Просто думаю, что значит для тебя вести дневник, – призналась я. – Это что-то… вроде терапии?

Докуривая сигарету, он внимательно посмотрел на меня. Затем раздавил окурок в пепельнице на прикроватном столике и растянулся рядом со мной. Повернулся на бок, и я тоже, что напомнило мне момент нашей близости в Лас-Вегасе.

– Когда я пишу, это помогает выплеснуть мысли, которые крутятся в голове, – начал он, убирая прядку с моего лица. – Я не люблю доверяться людям. Предпочитаю бумагу, потому что там я наедине с собой, а значит, могу позволить себе быть уязвимым.

Я внимательно слушала, впитывая каждое слово. Он не часто открывался мне.

– Я начал вести дневник в двенадцать лет, когда семья стала дерьмово со мной обращаться, а я не имел права ни осуждать их, ни даже показывать свое недовольство, – отстраненным тоном произнес Эшер. – И я не любил плакать, потому что в такие моменты чувствовал себя уязвимым и слабым.

Тот факт, что он начал вести дневники из-за своей эгоистичной семьи, меня не удивлял.

– Если точнее, капля крови или слеза для тебя – то же самое, что капля чернил для меня. Я не жалуюсь другим, но сильно кровоточу в своих записках.

Он очертил пальцем мой подбородок:

– Я никогда не любил доверяться другим и делаю это очень редко. По правде говоря, ты единственная, кто так много узнал обо мне за столь малое время.

Я поняла, что он имеет в виду ту ночь, когда рассказал о смерти отца.

– Я доверяюсь Бену и Киаре, потому что Бен не всегда слушает, что я говорю, – усмехнулся он, раздраженно мотнув головой. – А Киара слушает и дает отличные советы, хотя неприятно это признавать. Просто я слишком большой мудак, чтобы им следовать.

Я тихонько заулыбалась. Нельзя отрицать, что из Киары получался классный психотерапевт.

– Это же относится и к Элли. Поэтому остаются только мои дневники, если я не хочу окончательно рехнуться из-за своих тараканов. У тебя еще остались вопросы?

Я сделала вид, что задумалась. На самом деле один вопрос у меня был. Зато не было уверенности, что задать его – хорошая мысль. Я побаивалась его реакции.

– Нет, только этот… Хотя, погоди, есть еще один.

– Слушаю.

– Почему ты не хочешь повесить шторы?

Вообще-то, меня мучил другой вопрос, но было интересно, что он ответит. С его губ сорвался короткий смешок. Я любила этот смех, а сердце от него просто таяло.

– Отец всегда говорил: «Шторы только притягивают взгляды, никому не интересно смотреть, если все на виду». Он любил панорамные окна, а вот мать терпеть не могла. Поэтому в своем доме ему приходилось ограничиваться минимумом. Эти окна часто напоминают мне о нем. Поэтому я отказался от штор, ведь они спрячут окна.

– О, понимаю… А я сначала думала, что ты не осознаешь опасности, – с улыбкой призналась я.

– Как это? – нахмурившись, не понял он.

– Когда я только приехала, твои панорамные окна нагоняли на меня страх. Я насмотрелась фильмов ужасов и знаю, как это притягивает серийных убийц и психопатов, но я же тогда и представить не могла, что главный психопат – это ты сам.

– Значит, я правильно сделал, что на первую ночь оставил тебя в подвале, ведь там не было окон, – съехидничал он.

– Нет, но там было очень холодно и грязный матрас, – напомнила я, бросив на него убийственный взгляд. – К тому же мне очень хотелось есть и писать, но, разумеется, великий Эшер Скотт не соизволил спуститься, даже когда проснулся!

– Мы все совершаем ошибки, – хмыкнул он, переворачиваясь на спину.

– И, как вишенка на торте, ты еще и трахался с Сабриной, не давая мне спать всю вторую ночь, – проворчала я.

– Если уж у нас вечер откровений, знай, что именно той ночью ты и разбудила мой интерес.

– Каким образом? – нахмурилась я.

– Тебе приснился кошмар, я услышал. Я не спал и проходил мимо. Хотя и заставил тебя поверить, что ты меня разбудила, – заявил он с победной улыбкой. – Тебя не так-то просто было раскусить. Какая-то часть тебя оставалась в тени, а какую-то я понимал.

Я тоже повернулась на спину и уставилась в потолок.

– Почему ты был… так жесток со мной? – спросила я, поднимая руку, которую он обжег.

– Я хотел, чтобы ты меня боялась, – прошептал он, несколько долгих секунд разглядывая мою зажившую ладонь. – Поэтому решил, что, если припугну как следует, ты не сможешь мне противостоять. И не уйдешь из моего дома.

– Ты… Ты не хотел, чтобы я уходила? Ты поэтому обжег мне руку?!

– Я ничего другого не смог придумать, – выдохнул он, погладив большим пальцем ложбинку на моей ладони. – Ты заинтересовала меня, и я не хотел, чтобы ты ушла, прежде чем я пойму, в чем тут дело… Прости за всю эту херню, которую я натворил в самом начале. Я не знал, как с тобой себя вести. И до сих пор не знаю.

Я смотрела, как он задумчиво гладит мою ладонь.

– Еще раз повторяю: ты меня интересовала, просто я был слишком большим мудаком, чтобы признаться себе в этом. И моя ненависть росла вместе с этим интересом, потому что ты выбивала меня из колеи, ничего специально не делая, – продолжил он искренне. – Мне нравилось над тобой изгаляться, нравилось, когда ты на меня злилась. Но мне было неприятно, что ты меня боишься, хотя поначалу я именно этого и добивался. Я не хотел, чтобы тебя пугала моя жестокость, чтобы ты видела меня таким, каким я сам себя вижу.

– Ты боишься своей жестокости?

– Часто да. Боюсь переступить грань и потерять контроль, – признался Эшер. – Я ненавижу свой гнев, потому что он сильнее рассудка. Но невыносимо было думать, что этот страх в тебе поселится, ведь я никогда бы не навредил тебе. Я сделал это однажды и до сих пор ненавижу себя.

Я перевернулась на живот. То, что он доверяет мне, делится сокровенными мыслями и просит прощения за свои поступки, согревало душу.

– Я больше не боюсь тебя, Эшер, – тихо сказала я. – Вначале боялась, как и все, но и ты меня заинтересовал. С тех пор я чувствовала много всего, но страха точно не было. Уж страх-то я знаю хорошо, но рядом с тобой его не ощущаю. Если честно, с тобой я чувствую себя в безопасности.

– Потому что я главный психопат? – поддразнил он.

– В том числе, – отшутилась я. – А если серьезно, с тобой я чувствую себя в безопасности, потому что ты защищал меня, даже когда я об этом не просила.

– И даже сам того не осознавая, – пробормотал он.

Он отвел взгляд от потолка и посмотрел мне в лицо своими стальным глазами.

– Я всегда буду защищать тебя, Коллинз. Свое слово я держу.

Затем обнял меня за плечи, и я подалась к нему, почувствовав его губы на моих. И, как всякий раз, сердце бешено застучало.

– А ее ты тоже защищаешь?

Он опрокинул меня на спину и углубил поцелуй, не ответив на вопрос.

– Для этого я ей не нужен, – шепнул он мне в губы.

– Мне не нравится, как… она на тебя смотрит, – призналась я.

Одной рукой он обхватил мое запястье, вторая поползла к моей шее.

– Она на тебя смотрит, как будто… ты принадлежишь ей.

Он фыркнул, поцеловал меня в уголок губ и заявил:

– Однако я не с ней… а с другой. Она зациклилась на тебе… как и я.

Его губы оторвались от моих и спустились на подбородок. Руки скользнули под джемпер. По разгоряченной коже пробежали мурашки от прикосновения его холодных колец. Он посмотрел на меня, спрашивая разрешения. Я коротко кивнула, и сердце заколотилось о ребра, когда он большим пальцем коснулся моей груди.

Я сдержала стон, когда он двумя пальцами принялся ласкать твердеющий сосок. В ответ он еще теснее прижался ко мне и начал целовать еще жарче.

Я чувствовала, что слабею, его прикосновения лишали меня сил. Одним движением он стянул с меня свитер и прижался губами к груди. Провел языком по чувствительной коже, вырвав у меня новый стон, и тут же обнял мою талию, прижимаясь плотнее. Пылающие губы захватили мою кожу, а я вцепилась ему в волосы. Он заглушил стон, уткнувшись в мою грудь, но не остановил свою сладостную пытку.

– Эшер…

Мне становилось все труднее сдерживать стоны.

– Она… меня услышит, – выговорила я и закрыла глаза, наслаждаясь лаской его губ, скользящих вниз по животу.

Меня разрывало от прилива эмоций, они бурлили в венах, меня потряхивало – из-за него и того возбуждения, которое я чувствовала только с ним.

– У моего ангела опять разыгрались собственнические чувства?

Его рот опасно приблизился к низу живота. Поймав зубами резинку пижамных штанов, он крепко ухватил меня за бедра.

– Если так… позволь продолжить то, что я начал, когда она заявилась… Позволь показать ей, что я у твоих ног…

По мне прошла дрожь, когда его зубы закусили ткань.

– Используй меня снова.