Текст книги "Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ"

Государственная Дума России подчеркнула в своем обращении к Президенту России Б.Н. Ельцину 26 сентября 1997 г. (постановление № 1758-II ГД), предостерегая против подписания договора о границе с Литвой:

«В соответствии с решением Потсдамской конференции 1945 года Мемельский край отошел к Союзу ССР. Затем в мае 1950 года он был передан в административное управление Литовской ССР. Власти Литовской Республики не признают вхождения Литвы в состав Союза ССР в августе 1940 года и отрицают юридическую силу всех актов, принятых в Союзе ССР в отношении Литвы после этой даты. Следовательно, нынешняя граница между Российской Федерацией и Литовской Республикой, соответствующая прежней административной границе между РСФСР и Литовской ССР, имеет временный характер. Президент Литовской Республики А. Бразаускас, в интервью литовскому телевидению 7 марта 1990 года признал: „После войны нет официальных документов о присоединении Клайпедского края к территории Литвы“.»

«У Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации есть основания предполагать, – подчеркивалось в Обращении, – что подписание Президентом Российской Федерации и Президентом Литовской Республики договора о государственной границе между Российской Федерацией и Литовской Республикой будет расценено в НАТО как устранение одного из последних препятствий на пути вступления Литвы в НАТО».

Несмотря на предостережения парламента, договор был подписан.

Государственная дума ФС РФ, в которой на тот момент более 350 депутатов разных фракций (свыше 2/3) входили в группу «АнтиНАТО», была готова официально отклонить Договор. Как руководитель группы и председатель Комиссии «Анти-НАТО» я прямо предупредил об этом МИД и Администрацию Президента. Уговоры со стороны высоких должностных лиц ни меня, ни моих соратников не убедили.

Антироссийское лобби поступило иначе: договор был внесен для ратификации только через два года – 10 ноября 1999, когда до новых парламентских выборов оставался месяц. Совет Думы рассмотрел проект закона о ратификации Договора 25 ноября 1999 г., официальный положительный отзыв Правительства России был получен уже 30 ноября 1999 г.

Потом состоялись выборы, по итогам которых и я, и ряд других активных противников договора перестали быть депутатами. Но и в новой Думе были сильны патриотические настроения, поэтому положительное заключение Правового управления Аппарата Государственной думы было оформлено только через три года – 30 января 2003 г., когда пошли последние месяцы существования Государственной Думы уже следующего созыва. Важную роль в этом сыграл Специальный представитель Президента Российской Федерации Д.О. Рогозин, которому было поручено «сопровождать» Договор. Д. Рогозин свел проблему договора о границе с Литвой к вопросам российского транзита в Калининград, полностью замолчав главную проблему границ.

Договор о российско-литовской государственной границе был ратифицирован в мае 2003 г. (21 мая соответствующий закон принят Государственной Думой, 28 мая одобрен Советом Федерации).

Федеральный закон о ратификации Договора подписан Президентом Российской Федерации 9 июня 2003 г.

Не знаю, зачем В.В. Путину понадобилось ратифицировать договор о государственной границе с Литвой. Скорее всего, не обратил на него внимания, а ближнее окружение убеждало в его безобидности. К тому же, не он его подписал. Но из песни слова не выкинешь: меньше чем через год, 29 марта 2004 года Литва, Латвия и Эстония были приняты в НАТО.

И до, и после подписания Договора вокруг него разгорелась серьезная политическая борьба. И дело отнюдь не в вопросах сохранения и использования рыбных запасов и охраны природной среды озера Виштынецкое (Виштитис), Куршского залива, рек и других пограничных водоемов. И не в российском транзите через территорию Литвы в Калининградскую область и обратно, хотя и эти вопросы разрешены не идеально. Все гораздо серьезнее. Договор стал олицетворением периода, по праву названного «эпохой территориального мародерства».

Потому, что есть такая упрямая вещь, как факты. Вначале о Вильнюсе.

Вопрос о Вильнюсе и Клайпеде (Мемеле)

С распадом Российской империи на национальные государства в 1917 г. Польша и Литва вступили в продолжительный конфликт за обладание городом Вильно и территорией Виленского края. Возможное восстановление границ исторической России странами Антанты даже не рассматривалась.

В ходе Советско-польской войны 1920 г. Красная армия, изгнав из Вильно польскую администрацию, согласно Литовско-советскому мирному договору от 1 2 июля 1920 г., передала его Литве. По подписанному 7 октября 1920 г. в Сувалках представителями Литвы и Польши соглашению о прекращении военных действий и об установлении демаркационной линии, Вильно с прилегающими к нему территориями должен был отойти Литве. Однако 9 октября 1920 г. польские войска под командованием «взбунтовавшегося» генерала Желиговского заняли Вильно и установили над краем польскую юрисдикцию.

В январе 1922 г. на территории Виленского края под контролем Польши состоялся плебисцит, а 20 февраля 1922 г. вновь избранный Виленский сейм заявил о желании Виленского края безоговорочно присоединиться к Польше. Варшавский сейм 24 марта 1922 г. ратифицировал решение Виленского сейма о воссоединении Виленского края с Польшей. Акт о присоединении имел форму соглашения между Польшей и Виленским краем, устанавливающего присоединение области к Польше с предоставлением ей прав автономной провинции. Литва в очередной раз отказалась признать решение Польши по Вильно. Лига Наций также признала незаконными выборы в Виленский сейм, но воздержалась от принятия каких-либо мер. Попытки Советской России вмешаться в польско-литовский спор на стороне Литвы были отвергнуты Лигой Наций со ссылкой на Рижский договор 1920 г.

Решением Лиги Наций от 3 февраля 1923 г. Виленский край закреплялся за Польшей. Переговоры между Литвой и Польшей осенью 1925 г., в марте-июле 1928 г. и в последующие годы ни к чему не привели.

Лишь события 1939 г. (Советско-германский договор о ненападении, начало Второй мировой войны и присоединение к СССР Западной Белоруссии и Западной Украины) изменили статус Виленского края.

Вильнюс мог быть отнесен к территории Западной Белоруссии и войти в состав СССР, но на основе секретного соглашения Молотова – Риббентропа от 28 сентября 1939 г. (по первому секретному протоколу – от 23 августа – Вильнюс и Литва отходили к Германии), зафиксировавшего, что «территория Литовского государства отошла в сферу влияния СССР», Советский Союз 10 октября 1939 года передал Вильнюс и прилегающую к нему область Литовской Республике – при обязательном условии оказывать взаимопомощь и осуществлять совместную оборону.

Подчеркиваю: Виленский край был получен Литвой при условии взятия ею на себя обязательств оказывать СССР всяческую помощь, «в том числе военную», когда обе договаривающиеся стороны взяли на себя обязательства «не заключать каких-либо союзов или участвовать в каких-либо коалициях, направленных против одной из Договаривающихся Сторон» (ст. 6 Договора). И это договоренность СССР с «легитимным» ныне литовским диктатором президентом А. Сметоной!

Кроме того, в сентябре 1939 г. Германия оговорила сохранение за собой полосы территории Виленского края, примыкающей к германской границе. С вступлением Литвы в состав СССР советское руководство предприняло усилия по возвращению и этой части территории бывшей Российской империи в состав ее реального продолжателя. Окончательно Союз ССР урегулировал этот вопрос 10 января 1941 года с подписанием Советско-германского договора о границе и нового секретного протокола к нему, по которому СССР обязался уплатить Германии за дополнительно передаваемую ему территорию компенсацию в размере 31,5 млн. марок.

И стороны выполнили свои обязательства. Полученная от Германии новая территория, как и планировалась, вошла в состав территории Литовской ССР.

Осудив пакт Молотова – Риббентропа, особенно его «секретные протоколы», Литовская Республика лишила себя исходной юридической базы при сохранении своей юрисдикции над Виленским краем. После 1991 года право оспаривать суверенитет над этой территорией получили и Литва, и Польша, и Белоруссия (благодаря Западной Белоруссии и решениям о государственно-территориальном устройстве 1940–1958 гг.). Но прежде всего Россия – как правопреемник международных обязательств СССР, в связи с чем именно к ней предъявляют претензии за сговор СССР с Германией в 1939 году.

Еще более прозрачна ситуация с Клайпедской (Мемельской) областью Клайпедская территория была отторгнута от Германии Версальским мирным договором (ст. 99 Договора) в 1919 г. Ее передали под управление Парижской мирной конференции – органа государств Антанты, полномочного решать любые, в том числе территориальные вопросы, связанные с окончанием Первой мировой войны.

10 января 1923 г. Литва в нарушение режима Клайпедской области ввела на ее территорию свои полувоенные формирования, взяв область, в которой литовцы составляли 26,6 % населения, под свой фактический контроль. Антанта официально опротестовала аншлюс, но затем ради устранения из процесса переговоров Советской России подписала Конвенцию Литвы и Британской империи, Франции, Италии и Японии о территории Клайпеда (1924 г.). Согласно Конвенции, территория области включалась в состав литовского государства на условиях широкой автономии, с правом Польши на свободу доступа и использования Клайпедского морского порта. Россия решительно игнорировалась.

22 марта 1939 г. Литва подписала договор с Германией, по которому отказалась от своих прав на Клайпедский край и передала эту территорию гитлеровской Германии.

Это произошло за много месяцев до 23 августа 1939 г., когда состоялся «пакт Молотова – Риббентропа» с его секретными приложениями.

После капитуляции гитлеровской Германии Берлинская (Потсдамская) конференция глав государств антигитлеровской коалиции решением от 2 августа 1945 г. определила новую линию прохождения прилегающей к Балтийскому морю части западной границы СССР, передав тем самым территорию северной части бывшей Восточной Пруссии и Клайпедский край под суверенитет Советского Союза. С этого момента юридический статус рассматриваемой территории стал объектом исключительного регулирования внутренним законодательством СССР.

Клайпедская область была образована 20 мая 1950 г. указом Президиума Верховного Совета СССР в составе Литовской Советской Социалистической Республики без принятия какого-либо правового акта о передаче г. Клайпеды и прилегающего района в состав Литовской ССР.

Руководители современной Литвы не признают ее вхождения в состав СССР 3 августа 1940 г. и отрицают юридическую силу всех актов, принятых в Советском Союзе в отношении Литвы после этой даты.

Следуя современной официальной литовской логике, Литовская Республика не имеет никаких юридических прав на территории, отошедшие к СССР – России в связи с победой советского народа над фашистской Германией. Указанная позиция исключала до 2003 года даже приобретательскую давность применительно к присоединенным к Литве территориям в период с 1940 по 1991 год.

Историко-правовой контекст Российско-литовского договора о государственной границе 1997 года предопределяет выводы о его правовых и геополитических последствиях.

1. Формально безобидный Договор о государственной границе между Российской Федерацией и Литовской Республикой 1997 года стал триумфом внешней политики Евросоюза и Литвы, поскольку только с подписанием и вступлением в силу этого договора для Литвы, а вслед за ней и для Латвии и Эстонии, стало возможным вступление в Европейский Союз и в НАТО. Договор, ратифицированный Россией, официально «открыл дверь» для размещения на территории бывшей советской Прибалтики военной инфраструктуры НАТО.

2. Подписанием Договора о государственной границе между Российской Федерацией и Литовской Республикой 1997 года и его ратификацией в 2003 году Российская Федерация добровольно отказалась от не принадлежавших до того Литве Вильнюса с прилегающей к нему территорией и Клайпедской области, признав их территорией Литовской Республики.

3. Отказываясь от прав на Вильнюс и Клайпеду, Российская Федерация не получила никакой компенсации за эти территории и за размещенный на них потенциал, не запросила никаких особых прав в связи со столь беспрецедентным «самопожертвованием».

Отвечает ли все это интересам России? Категорически противоречит, ибо полностью разрушает инфраструктуру безопасности европейской России, противоречит духу Русской цивилизации, предает память многих поколений наших предков.

Могут ли договоренности, закрепленные Договором 1997 года, быть изменены? Да.

Прежде всего, в рамках дальнейшего развития той тенденции «переосмысления» Хельсинского Заключительного акта 1975 года, что наметилась в 1991 году. Тем более что, по мнению наших западных соседей, «приобретение территории на основании мирного договора может также содержать элементы завоевания или уступки»[4]4
  Международное право = Volkerrecht / Вольфганг Граф Витцтум и др.; пер. с нем. М., 2011. С. 266.


[Закрыть]. Добросовестность соблюдения международно-правовых норм предполагает и добросовестность сторон при заключении международного договора. Только такой подход делает международно-правовые нормы действующими и действительными.

Российская Федерация должна следовать принципам международного права и руководствоваться нарастающим мировым опытом.

Международное сообщество на примере современной границы между ФРГ и Польшей, создало важный международно-правовой прецедент, когда ранее официально признанные границы государств проходили повторную легитимацию через длительный период: в ст. 1 Договора между ГДР и Польшей от 7 декабря 1970 года граница между договаривающимися сторонами была закреплена по линии Одера-Нейсе, но, как ныне признано, «об отказе от территории могла заявлять только Объединенная Германия»[5]5
  Международное право = Volkerrecht / Вольфганг Граф Витцтум и др.; пер. с нем. М., 2011. С. 268.


[Закрыть]. И линия государственной границы современной Германии и современной Польши была вновь переустановлена в 1990 году, после объединения ФРГ и ГДР.

Таким образом, восстановление исторической России в любой форме – Российско-белорусского союзного государства, Евразийского Союза или иной – создаст новую геополитическую ситуацию в Европе, с ее значительными международно-правовыми последствиями.

Путь политика

Уже в начале весны 1991 года судьба определила меня в группу лидеров парламентской оппозиции. Просто у меня получалось быстрее и точнее других реагировать на возникающие политические ситуации, я шел к микрофону, когда другие, более мудрые, оставались сидеть.

В феврале 1991 года, после ночного вояжа Б. Ельцина в республики Прибалтики, когда он в пику союзному руководству поддержал там сепаратистских лидеров и даже подписал от имени РСФСР с ними «межгосударственные» договоры, я не просто осудил это, выступив на сессии. Я напомнил членам Верховного Совета РСФСР, что Б.Н. Ельцин – не президент, а поэтому то, что он подписал без ведома и согласия парламента – лишь его личное мнение. По мнению экспертов, именно это мое выступление подтолкнуло Б. Ельцина к мысли незамедлительно становиться президентом.

Впрочем, поступки в то время приходилось совершать едва ли не ежедневно.

Порой пагубны осторожность в молодости и расчетливость в зрелости

В начале новой парламентской сессии, когда масштабы разрушительных действий Б. Ельцина становились все очевиднее, Н.А. Павлов, с которым мы сходились все ближе, хотя и продолжали общаться на «вы», вдруг предложил:

– Слушай, Сергей Николаевич, я всю жизнь был антикоммунистом. В партию вступил несколько месяцев назад, потому что кроме нее нет силы, способной сохранить целостность страны. Ну почему они ничего не делают? Идем в ЦК и потребуем от них действий! Сможешь договориться о том, чтобы нас приняли?

Через депутатов – партийных работников я договорился. Нас с Н.А. Павловым приняла группа членов ЦК во главе с О.С. Шениным.

От лица депутатской группы, объединившей коммунистов и некоммунистов, мы предложили свою помощь для создания альтернативного Ельцину лидера:

– Назовите человека! Скажите, вокруг кого объединяемся, и мы сообща сделаем из него альтернативу Б. Ельцину. Нельзя бороться против него, не предлагая реального лидера взамен.

Отсутствие альтернативы губительно для любого дела. Б. Ельцин был обречен на избрание президентом РСФСР, поскольку народ не увидел ему достойной замены. До сих пор убежден, если бы связка Н.Н. Рыжков – Б.В. Громов пошла на выборы наоборот, Б.В. Громов – Н.Н. Рыжков, то у них был шанс на победу. Николай Иванович Рыжков – замечательный добрый человек, примерный семьянин, но перебить вариант с Ельциным могла только мощная и авторитетная армейская фигура, олицетворяющая Силу. Решительный и принципиальный генерал-полковник А.М. Макашов был заранее обречен, ибо весь партийный и административный ресурс разделился между Ельциным и Рыжковым.

Разговор О.С. Шенина с нами был доброжелательный, но бесплодный. Как выяснилось позднее, в ЦК КПСС подготовили серьезную акцию – заявление шести руководителей Верховного Совета РСФСР с требованием отставки Б. Ельцина. Но дальнейшие ходы в этой политической партии просчитаны не были! И снайперский выстрел перерос в выхлоп автомобильной трубы.

С заявлением от имени подписавших его руководителей парламента выступила отважная С.П. Горячева. Конечно, это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Первыми пришли в себя активисты «Демократической России», оккупировавшие все микрофоны и засыпавшие авторов обращения оскорблениями.

Что б их, организаторов! Хотя бы предупредили! Без шансов выступить я встал со своего места и прошел к очереди у микрофона: пусть находящиеся в президиуме рядом с растерявшимся Р.И. Хасбулатовым молчаливые С.П. Горячева, Б.М. Исаев, В.Б. Исаков, Р.Г. Абдулатипов, А.А. Вишняков и В.Г. Сыроватко видят, что в зале есть и их сторонники. Сидящий рядом с проходом депутат – ответственный работник ЦК с сочувствием сказал:

– Это же что творят! Надо что-то делать!

Я не удержался и зло ответил:

– Надо встать и идти к микрофону!

Собеседник согласно кивну, встал и, пройдя вверх по проходу, что-то сказал сидящему в крайнем кресле депутату. Тот поднялся и занял позицию у микрофона, а высокий руководитель с чувством выполненного долга сел на его место.

Весной, накануне Пленума ЦК КПСС, где должна была решаться судьба М. Горбачева, меня пригласили на встречу с помощником Генерального секретаря ЦК Г.Х. Шахназаровым. Впервые я имел возможность обстоятельно беседовать с авторитетным лидером советских политологов.

Г.Х. Шахназаров расспрашивал о работе в парламенте, о моем отношении к текущим политическим событиям.

– Сергей Николаевич, на предстоящем Пленуме консерваторы могут попытаться выступить против Михаила Сергеевича. Как Вы считаете, какое решение было бы правильным, чтобы не погрузить страну в хаос. Возвращение в прошлое невозможно!

– Георгий Хосроевич! Могу откровенно? Спасение партии – в расколе! Лучшим выходом было бы разделение партии на две – реформаторскую и консервативную. И пусть первую возглавил бы А. Яковлев, а вторую – Е.К. Лигачев. Что касается М.С. Горбачева… Если его освободят от поста Генерального секретаря ЦК, то и не надо за этот пост держаться. Пусть он останется только Президентом СССР. А партию – разделить на две сверху донизу.

Говоря столь крамольные вещи на Старой площади, в эпицентре высшего партийного руководства, я уже не рисковал – дал к тому времени в «Вечернем Омске» большое интервью, так его и озаглавив: «Спасение партии – в расколе».

Все надо делать своевременно.

Сразу после летних указов новоизбранного российского президента о департизации правоохранительных органов, выступал перед личным составом Советского РОВД и поддержал эти указы!

Возмущение и недоумение зала заставили меня пояснить:

– А вы помните, что ст. 6 о руководящей роли КПСС из Конституции СССР устранена? Не Ельциным. Что у нас объявлена многопартийность. Вы можете представить в вашем райотделе парткомы трех или пяти партий? А в воинских частях? Давайте предотвращать проблемы до того, как они обретут катастрофический размах.

Кандидат, объединивший оппозицию

После избрания Б. Ельцина президентом (мы решительно агитировали против него, предупреждая, что его избрание будет катастрофой для страны), 10 июля 1991 года собрался Пятый съезд народных депутатов России.

Это был Съезд, во многом предопределивший летнее обострение политический ситуации в СССР. На первом заседании Съезда принес присягу вновь избранный Президент РСФСР Б.Н. Ельцин. После поздравлений, прозвучавших от Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, коротко выступил первый российский президент.

После Ельцина предоставили слово Президенту СССР М.С. Горбачеву. Он говорил дольше всех и одними общими фразами. Пожалуй, только сказав, традиционно округло, о Союзном договоре и необходимости строительства Союза как федеративного государства, Горбачев встретил лично мое понимание. Но с другой стороны, он превознес проект соглашения «9+1», в котором от федерации не оставалось ничего. Мы вновь ловили себя на ощущении чего-то странного: и Ельцин, и Горбачев не просто называли РСФСР Россией, а как бы что-то делили между собой. Впрочем, так и было.

Ключевым вопросом Съезда был вопрос о преемнике Б. Ельцина на посту Председателя Верховного Совета РСФСР.

«Демократическая Россия» определилась: Руслан Имранович Хасбулатов. Верный сторонник и соратник Ельцина, его первый заместитель, который и так чаще вел заседания, чем Председатель. Б. Ельцина же кандидатура устраивала и еще по одному показателю: он считал, что в силу национальной принадлежности и тяжелого личного характера Хасбулатов никогда не сможет претендовать на лидерство в стране. Пример Сталина свежеизбранного российского Президента ничему не научил.

«Коммунисты России» выдвинули кандидатуру члена Политбюро ЦК КП РСФСР, руководителя советской Карелии, волевого и решительного В.Н. Степанова.

Мы собрали группу «Россия».

Достойных и опытных претендентов во фракции у нас было много. Это и Вениамин Соколов, бывший ректор Красноярского университета, а перед избранием – второй секретарь крайкома партии, и Владимир Сердюков, грамотнейший ленинградский экономист, и Владимир Лисин, Председатель комитета парламента. Когда я начал называть возможные варианты, меня неожиданно прервал тюменский депутат Николай Павлов, один из инициаторов создания нашей депутатской группы:

– О чем мы тут спорим? Какие варианты? Да за нас выбор уже сделали наши враги – все демократические СМИ, как и все лидеры «Демократической России» уже неделю кричат, что нельзя допустить избрания Председателем Верховного Совета С.Н. Бабурина! Неужели нужно доказывать, что мы должны выдвинуть только его?!

Павлова решительно поддержали Л.С. Шиповалова и Л.Х. Бахтиярова. Подумав, с его предложением согласились. Даже те, кто по объективным параметрам были более подготовлены для занятия столь серьезной должности.

Пришлось готовиться к выступлению. Многое для формирования настроя проставления акцентов дал «Тютчев», подаренный накануне В.В. Кожиновым.

Накаленность атмосферы в зале была высокой. После процедурных обсуждений на пост Председателя Верховного Совета РСФСР оказались выдвинуты шесть человек: Н.М. Аржанников (самовыдвижение), С.Н. Бабурин (фракция «Россия»), В.П. Лукин (фракции «Российский союз», «Смена – новая политика», объединенная фракция Социал-демократической и Республиканской партий), В.Н. Степанов (фракции «Коммунисты России» и «Отчизна»), Р.И. Хасбулатов (фракции «Демократическая Россия», «Беспартийные депутаты», «Коммунисты за демократию», объединенная фракция Социал-демократической и Республиканской партий,), С.М. Шахрай (фракции «Радикальные демократы», «Беспартийные депутаты», «Левый центр», «Смена – новая политика», объединенная фракция Социал-демократической и Республиканской партий).

Начались выступления. Волновался я невероятно! Спасало то, что уже поднимался ранее на эту главную трибуну РСФСР, и неоднократно. Но одно дело просто выступать, другое – претендуя на пост главы первого в новейшей истории российского парламента.

До сегодняшнего дня горжусь тем своим выступлением. На одном дыхании я сказал:

– Уважаемый Президент! Уважаемые народные депутаты! Один мудрец сказал, что в России против дурных законов есть одно отличное средство – дурное их исполнение. Так вот, я думаю, и против дурных законов, и против дурного исполнения законов мы должны сплотить интеллектуальный и обязательно духовный потенциал и Съезда народных депутатов, и Верховного Совета РСФСР.

Мы живем в сложное время, в эпоху великой смуты, великих потрясений и великих надежд. И много времени, к сожалению, уходит даже не на осмысление, а на разговоры о наших проблемах. А ведь мы стоим перед необходимостью возрождения – возрождения личности, возрождения народа и возрождения государства. Причем эта проблема сегодня стоит более остро, чем даже год или два назад. Какими бы материалистами ни было большинство из нас, но без возрождения духовности, без возрождения культуры успеха в экономике у нас не будет. И здесь мы должны покончить с позицией Иванов, родства не помнящих.

Длительное время стержнем политической системы нашего государства и общества была Коммунистическая партия. И мы должны сегодня сказать: в истории КПСС, как и в истории всего нашего общества, были и трагические, и героические, великие страницы. Все они – наша боль, память и достояние.

Сегодня – новая историческая эпоха. И сегодня таким стержнем, скрепляющим общество и государство, призвана стать президентская система. Хотим того или не хотим, но именно она должна стать оплотом российской государственности. Опасность, которая подстерегает на этом пути, двоякого рода. С одной стороны, представительные органы могут вступить в конфронтацию с Президентом, что будет пагубным для народа, для государства. С другой стороны, они могут превратиться в карманную игрушку президентской структуры. Это приведет к тем же самым плачевным результатам. А ведь именно Съезд и Верховный Совет являются гарантами дальнейшего развития народовластия.

Выступая с этой трибуны на Первом съезде народных депутатов, я говорил о драконе, который может убить торжествующего победителя – нарождающуюся демократию. Но сегодняшняя реальность говорит о возможности другого конца старинной легенды, когда после смерти старой системы победитель в эйфории власти может сам превратиться в дракона, и возникнет новая административно-командная система. Избежать этого можно только совместными – именно совместными! – усилиями Президента РСФСР и всех народных депутатов.

Проблемы, которые нас на этом пути ожидают, будут, безусловно, трудными, будут большими, но от нас с вами, от нашего стремления сохранить гражданский мир и гражданское согласие зависит, чтобы справиться со всеми трудностями.

Мы в Верховном Совете должны решать многие вопросы и, безусловно, кто бы ни был избран Председателем Верховного Совета, для него настольной книгой должны стать три документа: Конституция РСФСР, Регламент Съезда и Регламент Верховного Совета.

И вообще, уважаемые коллеги как крайне правых, так и крайне левых политических убеждений, демократия – это не власть большинства, демократия – это обеспечение прав меньшинства. Когда мы будем исходить именно из этого, тогда действительно сможем стабильно переходить к новому качественному состоянию и заниматься реформой исполнительных органов, президентской структуры, подготовкой новой Конституции Российской Федерации, предложениями нашей республики о будущей Конституции Советского Союза. Убежден, что законодательные органы РСФСР не должны стоять в стороне от этого процесса. Причем сама логика реформ требует, чтобы безоговорочный приоритет был за законопроектами в области экономики. Ведь проблема наших экономических изменений не сводится к переводу предприятий союзного подчинения в юрисдикцию России. Проблема сводится к тому, чтобы предприятия наконец действительно стали свободными – свободными экономически – и чтобы эта полная свобода была сопряжена с полной ответственностью этих предприятий.

Для этого нам необходимо принять и закон о государственной службе, и закон о государственном долге РСФСР, и вообще весь тот комплекс законов, который был подготовлен при работе над программой «500 дней». Это и закон о товарной бирже, закон о банкротстве предприятий, о защите потребителя и так далее.

Тем не менее, трагедия перестройки заключается, наверное, не в отсутствии каких-либо законов. Она заключается в том, что до сих пор мы не смогли объединить три обязательных компонента: демократию, патриотизм и эффективную экономику. При отсутствии любого из них мы обречены на поражения в наших реформах, ибо и демократия, и эффективная экономика должны быть действительно патриотичны. И мы должны, занимаясь экономической реформой, прежде всего, создавать условия для формирования и для развития отечественного предпринимательства, отечественного рынка. Безусловно, используя помощь наших друзей за рубежом, но прежде всего опираясь на собственные усилия.

И последнее, что хотел бы сказать, это то, что мы, к сожалению, до сих пор так и не приступили к реформе национально-государственного устройства. Занимаемся отдельными проблемами, но комплексного подхода нет. А ведь здесь, когда будем говорить об этой реформе, мы должны помнить о духовно-политическом российском своеобразии и одновременно о наших собственных экономических традициях, которыми мы пренебрегали и продолжаем пренебрегать. Мы часто только на словах поддерживаем возрождение русского казачества, равно как и возрождение национальных культурных традиций малочисленных народов Российской Федерации. Только на словах!

Мы почему-то боимся самого понятия «русская нация», а ведь совершенно верно замечено, что от состояния духа, от состояния культуры русской нации будет зависеть самочувствие всех народов Российской Федерации. Ведь интернационализм не выдуман большевиками, это национальная черта русского народа – давайте в этом верить хотя бы Бердяеву.

Именно на главном, на том, что наша реформа должна опираться на наши национальные традиции, на деполитизацию отечественной истории, особенно советского периода, я бы и хотел закончить. Спасибо за внимание. Я готов ответить на вопросы.

И вопросы последовали!

Многочисленными коршунами на меня набросились депутаты от «Демократической России». Думаю, именно их явно продемонстрированное стремление меня оскорбить, унизить, растоптать и дискредитировать традиционно произвело обратный эффект. И позволило мне расширить изложение своих взглядов.