Текст книги "Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ"

Исламский компонент русской нации

Входят ли мусульмане в состав русской нации?

Да, если говорят на русском языке и живут в русской культурной традиции. И не только. Святейший патриарх Кирилл не случайно отмечает, что «священная война за веру – это не обязательно война с иноверцами, это прежде всего преодоление себя».

Принципиален в русском мировоззрении – соединяющий православных и мусульман, да и представителей других конфессий, народный дух справедливости и солидарности, братства и взаимопонимания, бережности по отношению друг к другу. Именно поэтому РОС настаивает на преподавании основ православной культуры во всех без исключения субъектах Российской Федерации, в том числе в северокавказских республиках. Не те времена, чтобы кого-то принуждали стать православным – нам дороги чувства любого верующего или атеиста – но знать и понимать русское общество, в котором живет, должен каждый.

Национальная политика в России по важности нюансов, по ювелирному сочетанию бережности и решительности сравнима разве что с нейрохирургией. А нас периодически толкают то на применение системы «Град», то на ледоруб вместо скальпеля.

Реакция на события 2013 года в Бирюлево – яркое тому подтверждение, вне зависимости от того, были ли сами события взрывом накопившегося напряжения в обществе, когда в излишне грубой и разрушительной форме проявилось недовольство властью, или грамотной провокацией тех, кто хотел бы отвлечь российское общество от реальных проблем. Ясно, кстати, одно: русские националисты ни к тому, ни к другому не имели отношения.

Любое национальное движение всегда реагирует на проявления этнического произвола. Для русского человека нет противостояния между русскими и нерусскими, а есть противостояние между честными и нечестными, независимо от их национальной принадлежности. Среди честных абсолютное большинство составляют русские в силу того, что мы живем в России, где большинство населения – русские. И борются они не с лицами других национальностей, а с тем беззаконием, которое порой обретает форму этнической преступности.

Итак, о национальном.

Русское православие не является слепой копией православия палестинского и даже греческого. Так и ислам народов, столетиями живущих бок о бок с русскими, не мог не впитать в себя общий дух Русской цивилизации.

А Русская цивилизация, как я уже отмечал, – это не моноэтническое собирание человеческой массы. Это общий геополитический проект живущих вместе многих этносов, объединенных наднациональной идеей. Именно поэтому оптимальной формой Русской цивилизации была и остается империя, а Русской наднациональной идеей – стремление жить по Совести во имя Спасения. Религиозность формы Русской идеи зародилась еще в дохристианские времена, как и русское национальное стремление искать в другом то, что объединяет, деятельно сострадать, жить Миром. Пока Русская идея именно в этом понимании насыщается живой энергией, пока она дает пассионарность – живы русские.

Повторюсь, но скажу: русский народ это скрепленная православием этническая общность белорусов, великороссов и украинцев (малороссов), а русская нация – это объединение русским языком, общим образом жизни, историей и культурой русского и братских ему народов.

Отсюда противны русскому духу ксенофобия и расизм с шовинизмом. Утверждающие иное – либо невежды, либо русофобы.

200-летие имама Шамиля

В августе 1997 года, в период относительного затишья чеченского мятежа, я впервые прилетел в Дагестан. Еще весной, где-то между делами, Р.Г. Абдулатипов обмолвился, что будет летом проводить на родине съезд кунаков, но Бабурин вряд ли соизволит приехать. Хотя на понты не поддаюсь, я заявил, что буду. Накануне назначенного съезда я вновь подтвердил свое намерение приехать.

Ох, не простой кунак Рамазан Гаджимурадович! Если и растерялся, то виду не подал.

В Дагестан я полетел, едва не вымерзнув перед этим на Таймыре, где тогда тоже побывал впервые. И в Норильске, и в Дудинке, и на Диксоне.

При прилете в Махачкалу меня встретил коллега по первому созыву Государственной Думы О.О. Бегов, руководивший в Дагестане в начале 90-х общественной организацией «За Ленина! За Сталина!». Омар Омарович сообщил, что прикреплен ко мне, а потому будет меня всюду сопровождать. Я не возражал.

1 августа 1997 года в Махачкале открылся созванный по инициативе Р.Г. Абдулатипова Второй Международный конгресс горцев. Шепотом мне сказали, что его созыв приурочен к 200-летию имама Шамиля, но в связи с тем, что этот юбилей вызывающе и с помпой стали отмечать в мятежной Чечне, в Дагестане тему закрыли. Нигде ни слова.

Зал был переполнен. В президиуме, куда как заместителя Председателя Государственной Думы России пригласили и меня, сели Р. Абдулатипов, министр культуры России Е.Ю. Сидоров, руководитель фракции «Наш дом – Россия» С.Г. Беляев, другие высокие гости. Чинно открыв конференцию, Рамазан Гаджимурадович стал предоставлять слово членам президиума. Хотя из присутствовавших я по протоколу был самым высоким должностным лицом, вначале выступили лояльные Ельцину царедворцы. И никто – ни полслова о Шамиле. Я быстро набросал тезисы своего выступления.

– Слово предоставляется Сергею Николаевичу Бабурину.

Иду к трибуне.

– Уважаемые участники конгресса! Кунаки!

Передав пожелания успехов в работе от Российского общенародного союза и нашей депутатской группы, я предупредил, что предлагаю вести разговор откровенно и конкретно.

– Ни для кого не секрет, что силы, которые уничтожили Советский Союз, уничтожили его как своего конкурента и соперника на мировой арене, эти силы возлагают сегодня свои надежды на розыгрыш противоборства православных и мусульман, на то, чтобы столкнуть во внутренних распрях многонациональный народ Российской Федерации… Такая ситуация не может не представлять угрозы для жителей республик Северного Кавказа, остальной европейской части России, Закавказья, как и для жителей всей нашей страны. И в связи с этой угрозой я не могу не вспомнить о жизненном подвиге человека, имя которого священно на Кавказе и знакомо всем жителям прежнего Советского Союза. Я хочу сейчас говорить о таком великом человеке, как имам Шамиль.

Стоило мне произнести эту фамилию, как в зале установилась гробовая тишина. Я совершил запретное и дальше шел по лезвию бритвы. Нельзя было фальшивить – это бы сразу почувствовали. А как уважить и православных, и мусульманских патриотов? Как не допустить скандала в зале, где находится и делегация Чечни, и гости из Москвы? Я продолжил:

– В чем для меня, русского человека, жизненный подвиг этого вождя кавказских народов? Имам Шамиль в течение многих лет, наперекор всему и вся, был национальным лидером, целеустремленно и беззаветно борющимся за счастье своего народа. Он не склонил голову ни перед кем, ибо для него самым важным, самым главным было благо соотечественников.

Разразившиеся аплодисменты – это были не аплодисменты, это не была овация – это был горный обвал, взорвавшийся вулкан чувств. Когда вновь установилась напряженнейшая тишина, я понял, что первый бой – бой за внимание – выиграл. Люди, собравшиеся в огромном зале, меня приняли, они одобрили сказанное, важно было идти дальше. И я рискнул:

– Но давайте посмотрим и признаем, что мужество и мудрость сопутствовали всей жизни Шамиля, с первого дня и до последнего. После аула Гуниб – это все тот же волевой и дальновидный Шамиль. Он стремился принести мир в аулы Кавказа, чтобы остановить кровопролитие и одарить счастьем тех, кто верил ему и шел за ним, как и всех других, кто жил на Кавказе, а это требовало серьезных политических решений.

Мне не давала покоя мысль о чеченской делегации, находящейся в зале, я досадовал, что не спросил, где они сидят, но отступать было некуда:

– Я хочу сейчас сказать о трех уроках, опирающихся на главные жизненные принципы и заветы имама Шамиля, которые должны учитываться нами сегодня в повседневной жизни. Первым таким уроком я считаю его завет – жизненный принцип – свобода и честь нации дороже жизни!

Шквал аплодисментов, казалось, потряс само здание. Аплодировали неистово. И безмолвно.

– Это нам нужно помнить сегодня, когда под диктат из-за океана отказываются подписать российский закон о свободе вероисповедания, под предлогом того, что этот закон защищает якобы только интересы православных, мусульман, буддистов и иудеев. Принятый парламентом закон защищает Россию, тех, кто живет на территории России! И нас в этом отношении не должна волновать позиция американского Конгресса. У нас есть свои граждане, интересы, честь и достоинство которых являются безоговорочными приоритетом, кто бы и что бы ни говорил в Вашингтоне. Второй урок великого Шамиля в том, что жизнь и счастье соотечественников превыше личной власти.

Вновь буря, шквал рукоплесканий. Продолжаю:

– Действительно, Шамиль до самого конца своей земной жизни не покорился обстоятельствам. Он всегда делал осознанный выбор, опиравшийся на то, как складывалось развитие событий. И после Гуниба он подчеркнул и личным, и семейным примером то, что мы должны искать чрез диалог, через мирный путь решение всех наших проблем. Отсюда третий урок Шамиля – единственная реальная гарантия национального самосохранения и развития северокавказских народов, это их пребывание в составе России.

Ни одного хлопка! Хрупкая, чуть ли не звенящая тишина. Но спасибо, что никто и не шикнул. Где там она, группа чеченцев? Спешу говорить дальше:

– Для нас сегодня ключевым подходом, который, на мой взгляд, пронизывает проект Кавказской Декларации, является признание того факта, что Северный Кавказ, – это не некие «присоединенные» к России окраины, это – сама Россия. Кавказ, как и моя родная Сибирь, как и любой другой край, область, республика, – это неотъемлемая часть нашего единого государства, нашего единого Отечества, а жители Кавказа – неотъемлемая часть нашего единого народа. И вывод о том, что пребывание северокавказских народов в составе России – это важнейшая и по сути единственная реальная гарантия национального самосохранения и развития этих народов, этот вывод для нас сегодня является ключевым во всех практических делах.

Аудитория слушала, затаив дыхание, и я рискнул еще усилить сказанное:

– Конечно, нельзя упрощать, когда речь идет о великом и трагическом. Величие нации складывается из сочетания имен имама Шамиля и генерала А.П. Ермолова. За Шамилем мы всегда будем видеть борьбу горских народов за свободу, за право самим решать свою судьбу, за Ермоловым – неуклонную защиту государственных интересов России. Драма нации – в благотворном влиянии Русской цивилизации, обеспечивающей равнодостойное гармоничное развитие всех этносов, живущих в России, при кровавой захватнической внешней политике, объективно расширявшейся в тот период Российской империи.

Я не мог не осовременить свой исторический экскурс:

– Кавказская трагедия, и не только XIX века, – в насилии власти, создающей и одновременно уничтожающей единство многонационального народа России. Нельзя отождествлять действия власти на Кавказе с действиями или волей народа. Это разные вещи. Нельзя отождествлять и тот политический режим, который существует сегодня в нашем Отечестве, с позицией всего народа. Я имею в виду и то, что происходило в Чечне, и то, что происходит в других местах. Только осознав необходимость единения как в конкретных делах, так и в нашем созидании будущего, мы сумеем быть достойны великих предков.

Поддержав подготовленный инициаторами конгресса проект Кавказской Декларации, призвав жить, соединяя наследие разных эпох и равнодостойно относиться к прошлому, я закончил свое выступление.

По тому, каким громом аплодисментов меня провожали, я понял, что испытания не провалил.

Предоставив слово очередному гостю, Р.Г. Абдулатипов изумленно и с уважением стал меня рассматривать и, перегнувшись через сидевшего между нами министра культуры, спросил:

– Сергей Николаевич, как долго ты готовился и работал над текстом?

Ответу, что – пока шло начало заседания, он явно не поверил.

В перерыве десятки людей сочли нужным подойти и поблагодарить за выступление. Особенно был рад беседе с Р. Гамзатовым.

Великий горский поэт, увидев меня беседующим на крыльце с его земляками, подошел со словами:

– Сергей Николаевич, я тут только что появился, а мне все говорят, что я потерял полжизни, пропустив Вашу речь. Что Вы такого сказали, что весь народ гудит и только ее и обсуждает?

Познакомившись с Р. Гамзатовым за несколько лет до конгресса, в Союзе писателей России, я счел возможным уважительно пошутить:

– Расул Гамзатович, ради Вас я готов все сказанное повторить, но боюсь, и сам не вспомню, что от волнения наговорил.

– Не надо, не надо! Сказали, что покажут по нашему телевидению. А как, Сергей Николаевич, наш край? Наши горы? Как мой Дагестан?

Мудрость и ироничность великого аварца к тому времени давно стали легендарными. Разговор с ним, продолжавшийся почти весь перерыв, был наполнен неподдельной радостью общения. Демонстративно отстраненно рядом держался мой коллега по работе в Думе Надиршах Хачилаев. Нет, он поздоровался, но был явно неприветлив, причем не только ко мне. Он был в оппозиции к республиканской власти, но я-то тоже не принадлежал к правящим кругам! Впоследствии он, как и его брат, был убит.

В Н.М. Хачилаеве ярко проявилась борьба внутри ислама – между его «русской» частью, и частью безнациональной. Не случайно ныне проникающие на российскую территорию ваххабиты прежде всего борются с теми духовными лидерами российских мусульман, которые выступают за сохранение не только религиозных, но и национальных традиций своих народов, которые уверены в необходимости жить в мире и братстве с православными, да и всем русским населением.

Исламским фундаменталистам не нужны ни татары, ни чеченцы, ни аварцы или лезгины. Им нужны только мученики за веру со стершейся национальной принадлежностью. В противодействии этой космополитической заразе могут и должны быть вместе православные и мусульмане.

На другой день, 2 августа 1997 года, вертолетами мы поднялись в родной аул Абдулатипова. И было море коньяка, обильный стол, и были национальные танцы, и были по всему горизонту заснеженные горы.

Дагестан тепло лег мне на сердце. Красивейшей природой. Людьми, живущими в гармонии с голубым небом, палящим солнцем и бурным Каспием. И, конечно, с любящими человеческую храбрость и трудолюбие горами.

В том, что в октябре 1997 года в Москве прошла научная конференция, посвященная юбилею Шамиля, считаю, есть и моя заслуга.

У РОС вообще тесные отношения с политическими силами и деятелями многих мусульманских стран. С 1998 года было соглашение о сотрудничестве с Движением революционных комитетов Ливии, в 2003 году подписано соглашение с Партией арабского социалистического возрождения (БААС) Сирии. Еще в 1992 году я возглавлял первую приехавшую в Ирак российскую парламентскую делегацию и потом многие годы помогал иракскому народу противостоять несправедливым санкциям.

Особая история – о наших усилиях с 1996 года крепить взаимопонимание и сотрудничество России с Исламской Республикой Иран.

Националисты всех стран, соединяйтесь! – лозунг моего старшего друга Жана-Мари Ле Пена. Национализм, как уже говорилось, – это любовь к своей нации, своему народу. Важны чувство меры и ощущение адекватности. Иначе национализму легко превратиться в шовинизм – ненависть и зависть к другим народам и нациям.

Национализм внутри страны является синонимом патриотизма. Во вне он становится агрессией.

На рубеже XX–XXI веков Россия и русские подвержены опаснейшим внешним вызовам. Этническая экспансия, поднимающаяся до уровня цивилизационной агрессии, – главная в наши дни опасность российскому обществу и государству.

Переселенцы из Китая, не желающие учить русский язык и жить по-русски, создающие свои национальные анклавы на Дальнем Востоке и в Сибири, заселение центральных районов России мусульманским населением, стремящимся агрессивно заменить православные храмы мечетями – это реальность сегодняшнего дня. На смену мусульманам, жившим в братстве и согласии с православными, где исподволь, а где и силой приходят ваххабиты, не признающие иноверцев и их право на существование.

Задача русского и братских ему народов устоять демографически и цивилизационно. Победить в этой борьбе можно только наступая. А главный фронт борьбы и главный шанс победы – возрождение исторической России в ее естественных границах.

Первый шаг к собиранию страны – это Российско-Белорусское воссоединение

Ход развития социально-экономических и политических процессов на так называемом «постсоветском пространстве» уже к 1995 году показал, что управляемая дезинтеграция, приведшая, в конечном итоге, к развалу Союза ССР, в основном выработала свой ресурс. Она дала новую геополитическую реальность в виде более чем пятнадцати независимых государств, вынудила часть из них объединится в аморфное и весьма неэффективное Содружество, но ни на йоту не приблизила народы к заветной цели – благополучной, сытой жизни в условиях мира, спокойствия и согласия. Наоборот, усугубились кризисные явления во всех сферах жизни, обострились внутренние противоречия, которые в ряде бывших союзных республик уже привели к перманентной нестабильности, а кое-где – и к гражданским войнам. Не заметить прямой связи между развалом великой страны и этими явлениями просто невозможно.

Пробуждение исторической России началось с Белоруссии. 14 мая 1995 г. в Республике Белоруссия состоялся референдум, на который, в частности, был вынесен вопрос об экономической интеграции с Российской Федерацией (дословно: «Поддерживаете ли Вы действия Президента Республики Белоруссия, направленные на экономическую интеграцию с Российской Федерацией?»). 82,4 % от участвовавших в голосовании ответили на него положительно.

В Государственную Думу Российской Федерации поступило обращение депутатов Белгородской областной Думы, в котором они предлагали организовать совместное заседание парламентов России, Украины, Белоруссии, а также провести на их территориях референдумы о форме дальнейшего совместного существования. Это предложение было поддержано рядом субъектов Российской Федерации, в частности – Московской областной думой, Законодательным собранием Ивановской области, Государственным советом Республики Коми и другими.

С Заявлением о проведении референдума по вопросу об углублении экономической интеграции России и Белоруссии выступил 3 октября 1995 г. Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации.

На основании этих предложений в Государственной Думе РФ был разработан и в октябре 1995 г. направлен для обсуждения в субъекты Российской Федерации проект Федерального конституционного закона «О всероссийском референдуме о создании Союзного государства», который получил одобрение и поддержку Законодательного собрания Камчатской области, Коми-Пермяцкого автономного округа, Государственного собрания Республики Алтай, Администрации Калужской области, Астраханского областного представительного собрания и многих других.

Закономерность в стремлении Белоруссии и России объединиться признавали не только на просторах прежнего СССР. Во время заседания Бергедорфского клуба в Москве 1 декабря 1996 г., когда в докладе я изложил свою позицию по этому вопросу, меня поддержал экс-канцлер ФРГ Г. Шмидт[9]9
  См.: Was bewegt Russland? Der Westen auf der Suche nach einem Partner: 108. Bergedorfer Gespra'chskreis. Hamburg, 1997. S. 32.


[Закрыть].

В этих условиях значение проведенного в Белоруссии 14 мая 1995 г. всенародного референдума вышло далеко за рамки официально заявленной на нем темы углубления экономической интеграции двух славянских государств. В сущности, речь шла о всестороннем сближении России и Белоруссии, о полномасштабном восстановлении порушенных связей, не исключая перспективу воссоздания единой государственности. Таким образом, братский белорусский народ как бы еще раз подтвердил свой исторический выбор в пользу единения с великороссами и другими народами прежнего СССР, сделанный им ранее на всесоюзном референдуме 17 марта 1991 г.

Реинтеграционные настроения нарастали и в России, что, в частности, подтвердили результаты декабрьских парламентских выборов 1995 года. На них победу одержали политические силы, в той или иной степени поддерживающие идею восстановления общей государственности.

Победивший в Белоруссии на президентских выборах 1994 г., на майском 1995 г. и ноябрьском 1996 г. референдумах под лозунгами союза с Россией А.Г. Лукашенко стал инициатором поиска форм ускоренной двухсторонней российско-белорусской интеграции. Решение Государственной Думы Российской Федерации от 15 марта 1996 г. о признании Беловежских соглашений 1991 г. по ликвидации СССР исторически ошибочными и юридически ничтожными, позволявшее лидеру российской оппозиции Г.А. Зюганову захватить политическую инициативу в период президентских выборов 1996 г., подтолкнуло Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина к принятию белорусских предложений.

Тем не менее, процесс сближения шел противоречиво, а по вине, как правило, российской стороны и вообще часто давал сбои. Не обошлось без сюрпризов даже при подготовке двустороннего договора весной 1996 г. Руководство Белоруссии было готово к самым серьезным решениям, что нашло свое отражение в предложениях по договору, но представители Москвы проявляли сдержанность, а в ночь перед подписанием договора 2 апреля 1996 г. и вообще в одностороннем порядке внесли изменения в русский текст. Сделанная правка выхолащивала содержание документа, устраняла малейший намек на государственное единство России и Белоруссии.

Слушая в Георгиевском зале Московского Кремля выступления президентов, я ловил себя на мысли, что происходит что-то непонятное. Когда все дружно встали, рукоплеща подписанию документа, я встал, но руки демонстративно заложил за спину. На вопрос рядом стоящего В. Басина, почему я не аплодирую, выдохнул:

– А чему? Я шел на создание российско-белорусского Союза. Нам подсовывают какое-то Сожительство[10]10
  Сообщество России и Белоруссии.


[Закрыть].

Торжественно подписывая 2 апреля Договор в Московском Кремле, Президент Белоруссии А.Г. Лукашенко даже не знал о сделанной российской стороной ночной правке, а отстаивая в последующие дни первоначальный вариант, вынужден был отступить перед давлением руководства России.

Вместо создания государственного союза было провозглашено создание Сообщества и его руководящих органов – Высшего Совета, Парламентского Собрания, Исполнительного комитета.

В сфере государственного строительства результаты от реализации договора о Сообществе России и Белоруссии и развивающего его положения соглашения между Федеральным Собранием России и Верховным Советом Белоруссии были скромными. Последнее соглашение создало предпосылки для становления парламента российско-белорусского Союза, обладающего реальной законодательной властью. Этот новый парламент виделся тогда как «модельный», на котором можно отрабатывать все необходимые структуры и механизмы, позволяющие гармонизировать политические и региональные интересы, сводить их в единое целое, тем самым обеспечивая нормальное развитие страны и ее народов. По мере расширения российско-белорусского Союза за счет присоединения к нему других стран СНГ, парламент мог бы служить прототипом будущего союзного парламента.

Необходимо было определяться в форме будущего объединения. И в основе такого определения лежало решение о совмещении (слиянии) территориальных суверенитетов.

Различные формы слияния территориальных суверенитетов вели к различным вариантам государственного воссоединения России и Белоруссии.

12 марта 1997 г. на сессии Парламентского Собрания Сообщества в Минске я попытался убедить коллег-депутатов, что выбор модели воссоединения целиком и полностью зависит от совместимости краткосрочных и долгосрочных интересов руководства двух славянских государств и может быть реализован как в форме новой федерации (основной вариант, наиболее предпочтительный), так и конфедерации (запасной вариант, компромиссный). В рамках каждого из этих вариантов существует поле для маневра, позволяющее добиваться поставленных целей с помощью различных модификаций двух базовых моделей. Логика есть в каждом из двух вариантов.

Сожалею, но мои предложения не были восприняты в процессе подготовки государственных и международно-правовых актов, хотя ход событий подтвердил точность их логики.

Во второй половине января 1997 г. стало окончательно ясно, что бесперспективно и пагубно терять время на вариант очередной конфедерации, а, при выдвижении в качестве цели создания Белоруссией и Россией единого государства, необходимо срочно определять политическую и правовую технологию воссоединения России и Белоруссии.

Ключевыми проблемами, которые предстояло решить в процессе воссоединения с учетом сложившегося политически срока (первое полугодие 1997 г.), являлись:

1) снижение зависимости процесса воссоединения от политической конъюнктуры, воли глав государств и их окружения, преследующих явно несовпадающие цели, использование объективно существующих между ними противоречий в пользу общего дела;

2) максимальная активизация «парламентского фактора» на всех стадиях объединительного процесса, превращение парламентов России и Белоруссии в основную направляющую и движущую силу воссоединения.

С учетом реально существующей ситуации в российско-белорусских отношениях на официальном уровне, а также ряда других факторов («антилукашенковская» позиция российских СМИ, активизация сил в российской политической элите, стремящихся «замотать» и дискредитировать идею воссоединения, обставив ее множеством условий и т. д.) полноценное решение этих проблем практически невозможно, если следовать трафаретной схеме действий «референдум – договор» или «договор – референдум», предполагающей наличие множества формально-юридических «зацепок», позволяющих в любой момент затормозить, а то и вовсе блокировать процесс объединения.

Оптимальным выходом, позволяющим предотвратить такой неблагоприятный ход развития событий, мог бы стать последовательный перенос «центра тяжести» объединительных усилий в сферу деятельности Парламентского Собрания Сообщества России и Белоруссии, а также парламентов обеих стран. В этом случае мною было предложено осуществить следующие действия:

Первое. На предстоящем во второй половине февраля 1997 г. заседании Парламентского Собрания Сообщества принять Обращение к Федеральному Собранию РФ и Национальному Собранию РБ с призывом провести 2 апреля 1997 г. в Москве или Минске совместное заседание парламентов России и Белоруссии для обсуждения вопроса воссоединения двух славянских государств.

Такое решение полностью соответствовало бы позиции А.Г. Лукашенко, сформированной им в выступлении в Государственной Думе 13 ноября 1996 г. Когда в тот день при входе белорусского лидера депутаты от «Яблока» вышли из зала, мы демонстративно поднялись со своих мест, чтобы приветствовать высокого гостя.

Принятию Обращения должны предшествовать интенсивные консультации между руководством Федерального Собрания РФ и Национального Собрания РБ с целью:

– достижения принципиального согласия на проведение совместного заседания;

– достижения договоренности по содержанию, форме и порядку подготовки решений, подлежащих принятию на совместном заседании.

Второе. На совместном заседании Федерального Собрания РФ (Совет Федерации и Государственная Дума) и Национального Собрания РБ (Совет Республики и Палата представителей) с участием президентов и глав правительств России и Белоруссии принять Декларацию о воссоединении Российской Федерации и Республики Беларусь, постановление о подготовке Конституционного договора о воссоединении Белоруссии и России, включая создание Объединенной комиссии по подготовке Конституционного договора.

Декларация – чисто политический документ, выражающий волю народных представителей к воссоединению двух государств, но не порождающий немедленных прямых правовых последствий. В силу этого ее весьма трудно оспорить, тем более блокировать ее принятие по формально-юридическим основаниям.

С другой стороны, принятие Декларации – это политическая и, до определенной степени, правовая фиксация некой «точки отсчета», после которой полное возвращение к изначальному состоянию разделенности практически невозможно без серьезных политических издержек для государственного руководства России и Белоруссии. К тому же задавалось бы направление дальнейших действий, ибо после «А» всегда следует «Б», «В», «Г» и т. д.

Постановление о подготовке Конституционного договора могло содержать:

– принципиальные решения о начале работы над договором;

– фиксацию временных рамок работы над договором (оптимально 3 месяца);

– перечень мер организационного, материально-технического и информационно-пропагандистского характера по обеспечению подготовки договора;

– решение о создании Объединенной комиссии по подготовке Конституционного договора;

– персональный состав Объединенной комиссии (президенты-сопредседатели, главы правительств, руководств парламентов, руководители Конституционных и Верховных судов, по 5–7 депутатов от разных фракций, но не более 40–50 человек);

– назначение дат следующего совместного заседания парламентов для рассмотрения итогов работы Объединенной комиссии и определения порядка подписания и ратификации договора.

Конституционный договор – главный и единственный правовой документ, не только юридически фиксирующий факт воссоединения, но и создающий правовую основу для функционирования единого федеративного государства на переходный период (предположительно до 2000 г.), вплоть до принятия новой Конституции Российско-Белорусской Федерации, после чего он официально терял силу.

Третье. Во второй половине июля 1997 г. провести повторное совместное заседание парламентов, на котором подвести итоги работы Объединенной комиссии и организовать торжественное подписание конституционного договора президентами России и Белоруссии.

Вслед за этим национальные парламенты приступают к процедуре ратификации Конституционного договора. Целесообразно, чтобы он помимо этого был вынесен на утверждение референдума одновременно в России и Белоруссии не позже конца 1997 г., что придаст документу высшую легитимацию, в том числе по сравнению с национальными конституциями. При положительном решении референдума фактически вступает в силу временная Конституция Российско-Белорусской Федерации, начинает функционировать единое государство.

В конце января я ознакомил с этими предложениями руководителей Белоруссии. Но решающие роли в объединении – это понимали все и в России, и в Белоруссии, да и во всем мире, – в силу объективных факторов, были отведены Российской Федерации и ее государственному руководству. Только поняв смысл и проблемы Российской Федерации, можно было бы идти в будущее.