Текст книги "Отстойник"

А строили они тут, надо признаться, и впрямь оригинально, тупых углов не признавая в принципе. Либо уж скруглено так, что мелькают мысли о протачивании неумолимыми природными силами, либо торчат острые грани стен, и хорошо еще, что не шипы, а то бы я не удержался напороться. С архитектурными излишествами я вообще не в ладах, сколько ни припомню лестниц, окон и стен – так все преимущественно с позиций скатывания, вылетания и прошибания головой. Потому, наверное, и тянет меня при каждом удобном случае на природу и свежий воздух. А Чарли, напротив, всегда любил работать в офисе, но тут ему это не помогло ни разу, и башкой он стукнулся о первый же выступающий гребень так, что шипел всю дорогу, пока мы искали место фонхендманских раскопок. А когда нашли – зашипел еще выразительнее и возмущенно уселся на первое же низкопрофильное сиденье, знаменуя этим неготовность трапезовать в столь экзотических условиях. Мик, взявший на себя обязанности шеф-повара, равнодушно пожал плечами. Чем, мол, богаты, тем и рады, тем паче что сырая рыба во многих кухнях принята. А тут рыбы случился целый резервуар, где и самого фона можно было бы утопить. Сачок для вылавливания прилагался, и Мик им эффективно воспользовался – выгреб несколько карасеобразных созданий. Распатронить эту добычу ему хватило и малого лезвия викторинокса, внутренности он бестрепетно валил обратно в аквариум, разумно полагая, что либо выжившие рыбы сожрут, либо сдохнут – нам-то все равно. В качестве закуски нашлась внушительная стопка белых тонких лепешек; на вкус оказались препаршиво пресными, но зачем-то же их такими делают… полезно, наверное.

– Я бы и поджарил, – Мик кивнул в сторону здоровенной металлической посудины, выглядящей крепко прокаленной и установленной на странном устройстве, в коем интуитивно угадывалась горелка, – да хрен знает, как включать. А если я опять начну действовать методом проб и ошибок, то ты, Чаки, первый же не будешь рад.

Чур, я не буду рад второй. В числе раздражающих меня обращений можно отметить не только Барнетово «что это, Мейсон?», но и Миково «Мейсон, а почему бы нам не…». Считайте меня скучным и чуждым экспериментов – это все же предпочтительнее, чем объяснять, почему я против использования напалма для изведения тараканов.

Айрин осторожно подобрала конвульсивно подрагивающую рыбью полоску, критически ее оглядела со всех сторон и с выражением лица «а, какого черта!» заправила в рот. Пожевала, склонив голову набок, сглотнула.

– Что-то такое бабушка готовила, – сообщила она с неудовольствием. – А мы ели. Три недели подряд. Потом выяснилось, что ее Альцгеймер прихватил, и она рыбу на кухню приносила, а готовить забывала. И ничего, вроде жива до сих пор.

– Бабушка? – живейше заинтересовался Мик.

– Я. Бабушка погибла при попытке сбежать из дома престарелых… Отметелила троих санитаров, а когда ей вкололи успокаивающее – сердце не выдержало.

– А чего-нибудь более приличного нету? – тоскливо поинтересовался Чарли. – Ну там кашки какой-нибудь или спагетти. Хотя бы хот-дог, хотя мама их и не одобряет.

Мик без колебаний накидал несколько рыбных полосок на лепешку и закатал в нее.

– Колд-фиш – наш ответ монополистам фастфуда. Жри, что дают, Чаки, сказано же тебе – не на пятизвездочном пансионе на Гавайях. Я и на это уже почти перестал надеяться.

Наверняка, кстати, тут вокруг всего питательного до фига, а то я не представляю, сколько тому же Элу надо схомячить этой самой рыбы. Впрочем, он про магов говорил, которые жратву творят из ничего… или из чего-то, я как-то упустил этот момент, он мне по тем порам показался маловажным. Но где тут чего искать – я не представляю. И кухня-то у них странная, всех приспособлений одна тумба с этим самым резервуаром… гы, гы. Велика сила личного примера фон Хендмана. Никому и в голову не пришло, что на самом деле это не кухня, а очередной кабинет психологической разгрузки с аквариумом. Потому и маца у них такая невкусная – это ж рыбий корм. Ну и ладно, не будем смущать умы своей выдающейся проницательностью – у нас есть дела более актуальные. Когда-то еще удастся пообщаться без милого, но несколько навязчивого и однобокого участия Хранителя… Надеюсь, он там действительно капитально занят и ему не до подслушивания.

Компания, как мне показалось, как раз дозрела до миролюбивого разбора полетов. Чарли нейтрализован борьбой с тошнотными позывами, Айрин выдохлась до того, что даже смотреть на меня с презрением не способна, Мик… этот всегда готов поучаствовать в конференции. Надо только следить, чтобы не увлекся и не свел все к борьбе с апартеидом, или против чего он там обычно возражает в это время суток.

– Дама, господа и сержанты! Предлагаю подбить промежуточные бабки.

– Давно пора, – поддержал Мик и заправил в рот рыбий хвостик.

– Валим отсюда, – просительно заканючил Чарли.

– А этого позвать для консультаций? – Айрин ткнула пальцем в потолок, но, как мне показалось, имея целью не призвать Эла, а выслушать, как я буду от этого откручиваться.

– Всему свое время. Итак, мы обнаружили, что Эл нас ничуть не дурил и Ад впрямь существует. Ну или какая-то фигня типа того, но я, как парень, по миру помотавшийся, положа руку на сердце, заявляю, что эти самые мумбы у нас точно не водятся.

Эх, сила мысли моей. Тобой бы не только обладать, но еще и уметь пользоваться к месту – да гор бы несвернутых не осталось.

– Начал хорошо, – похвалил Мик. – Однако пауза затягивается. Ну да, есть Ад. Мы сидим посреди него, тут все идет наперекосяк, у нашего проводника пухнет голова, а у проводника запасного – это ты, Мейсон, не удивляйся, – какие-то глюки случаются. Все эти знания шибко ценны, но никак не подвигают нас к счастью.

– Эл упоминал, что собирался навестись через какие-то Врата на местный портал. Стало быть, у нас условно сохраняется возможность найти этот портал и выпрыгнуть отсюда.

– Но, как мы уже запротоколировали, тут все идет наперекосяк…

– …и многое упирается в личную добрую волю Эла, а при расхождении ее с нашими видами на жизнь нам неплохо бы подумать о резервных вариантах.

– Это вы о чем сейчас? – насторожилась Айрин.

– Это он хочет с тем дядькой с коряги познакомиться. – К изумлению моему, этот точный и совершенно неочевидный вывод сделал Чарли, причем не переставая наливаться нездоровой зеленоватостью в поединке с колд-фишем.

– Сам догадался?

– Мейсон, я тебя с детства знаю. Ты единственный на моей памяти парень, который в зоопарке норовил побрататься с каждой обезьяной.

И ничего предосудительного в этом нет. Отметьте – побрататься, а не что-то там такое. Да, так уж получилось, что обезьян я уважаю как личностей: ни одна знакомая мне собака не умеет столь убедительно и к месту показывать прохожим средний палец, как старый зоопарковый шимпанзе Винни.

– Ага-ага, я помню эту историю про горилл, – воодушевился фон, его сырой рыбой не корми – дай отвлечься от важной темы за-ради разбазаривания секретной информации из моих личных архивов. – Один из двух памятных мне случаев остекленения Мейсона.

– Сколько же у него состояний, – вяло удивилась Айрин. – То не злите, то это вот…

– Это следующая стадия. Когда Мейсон злится – это страшновато, но прикольно, особенно если злится он не на тебя. А вот когда стекленеет – ничего прикольного не остается. – Мик и впрямь передернул плечами, словно от сквозняка. – Валяй дальше. Итак, хочешь пойти пообщаться с тем дядькой?

– Хочу?! Да ни в коем разе. При всей моей симпатии к обезьянообразным, гулять по этим лесам я не рвусь. Другое дело, если придется, то куда бежать. Для начала предлагаю определиться с нашими дальнейшими планами на жизнь. Выносим ли мы Элу вотум недоверия в том смысле, что он обещал полное повидло, а навалил как всегда? И берем ли дальнейшую свою судьбу в свои руки или же продолжаем болтаться за ним хвостиком?

– Домой надо! – каркнул Чарли поспешно. Не сказать, что сильно невпопад. Еще бы уточнил, к кому именно домой, потому что после всех происшествий возвращаться прямой наводкой в собственную обитель мне кажется опрометчивым решением. Эти адские силы то ли еще мышей ловят, то ли как, а там у нас государственная схема порчи Мейсону жизни отработана так, что мало не покажется. Навестить, что ли, старину Вигиля, посмотреть, как он там отреставрировал свой особнячок, заодно и переждать, пока откомандированный на большую родину Чарли будет там объясняться и отстаивать наши гражданские права?..

– Домой не очень надо, – сурово обрезал его фон.

– Тоже опасаешься репрессий?

– Не, просто я там уже был. Ничего, кроме счетов, там не ждет.

Философический подход, что и говорить.

– А как насчет того, что там хотя бы гаракхи не водятся?

– Мейсон, ты прям как этот… Карл Маркс, или кто там был великий теоретик. С тех пор как я с тобой связался, дух перевести некогда, чтобы по заднице не получить. Какая разница – гаракх, не гаракх, если все равно только и успевай, что отмахиваться.

Хорошенькое дело. Это он обо мне такого же мнения, как я о нем? С какой, простите, стати? Я всегда культурно и цивильно планирую всякое предприятие, вплоть до последнего минометного выстрела, а потом он как пойдет косячить!

– Короче, ты за продолжение банкета?

Фон призадумался, для чего ему пришлось сильно перекосить рожу.

– Скажем так, мне не сильно нравится наше место в этом спектакле. Предлагаю снять Эла с командной позиции, по крайней мере, пока он не сделает что-нибудь вдохновляющее.

– Да он всю дорогу делает – воздерживается от того, чтобы тебя прибить.

– С этим многие успешно справляются, – равнодушно пожал плечами Мик. – А многие и не пытаются справляться. Результат все равно однохренственный. Меня, если уж быть предельно точным, напрягает то, что Эл оказался не самодостаточной инстанцией, а какой-то служивой шестеркой вроде нашего Чаки…

– Эй-эй! – Чарли воспользовался поводом возмущенно всплеснуть лапками, чтобы катапультировать свой неудобоваримый паек в дальний угол.

– …которая сама решения принимать не рискует, а от ценных указаний отрезана. Твой, Мейсон, почтенный папаша на эту тему еще лекцию читал гватемальским партизаненам – ты думал, я все проспал?

Вообще-то именно так я и думал. Трудно было не проспать лекцию, храпя на ней так, что пресловутый почтенный папаша начал за кольт хвататься.

– Ну ладно, проспал. Но выражение «оперативно-тактическое руководство» откуда-то у меня в голове появилось. Я, правда, не очень… а если честно, то даже совсем не представляю, что под этим понимается, но абсолютно уверен, что Эл с этим не справляется.

Поспорить с этим, пожалуй, можно, довел же он нас в целости и сохранности, в чем и была его изначальная функция: но я воздержусь. Нефиг преумножать роящиеся в голове фона сущности и тем более раскрывать существующие. Самого меня мало напрягает тот факт, что периодически Эл норовит запросить инструкции – это нормальное явление во всякой многоуровневой иерархической структуре. Гораздо больше усложняет ситуацию осознание, что первичный гладко вылизанный и вроде как абсолютно надежный план пошел по звезде, а Хранитель мало того что не имел резервного, так еще и не потрудился допрежь запрашивания связи хоть что-то предпринять из головы. Я бы как минимум увел подопечный объект в сторонку от порушенного чек-пойнта, чтобы не оставаться на очевидном злодеям маршруте. Может, конечно, он поболее нас понимает в ситуации (что немудрено) и действует по оптимальному плану… но все равно неприятная картина. Эла как такового мы худо-бедно познали и убедились в его незлобивости и добропорядочности. А кто там у них сидит на магической рации по ту сторону занавеса и какие затеи, к выполнению обязательные, вложит в большую хранителеву голову – еще вилами на воде писано.

Чем глубже я задумываюсь, тем тоскливее становится. Пожалуй, надо с этой привычкой завязывать. Если жить мне, помимо того что хреново и незачем, станет еще и тоскливо – как прикажете выбираться?

– Ладно, с тобой ничего не ясно. Айрин?

– А чего я? – напряглась целевая фигура всея аферы.

– Ты предпочитаешь общество большого волосатого мачо возвращению в мир с неблагополучной экологией?

Айрин призадумалась. Крепко так, ажно морщину филигранно отчеканила на мощных мышцах лба. Про мачо я, наверное, зря. Может в таком ракурсе и польститься, особенно учитывая, что на ниве пресловутой неблагополучной экологии подобные кадры и впрямь не задаются.

– Если бы мне пообещали, что с возвращением вся эта фигня кончится и не повторится, то я бы повелась, – изрекла мыслительница наконец. – А если там по-любому жить-дрожать в ожидании, пока очередной волосатый из темноты вылезет… проще уж, наверное, сейчас разобраться. А?

– Лучше, а не проще, – поправил Мик машинально. Ух ты, а я и не замечал за ним подобной лингвистической педантичности. Не иначе и на него адские эманации начали действовать. – Что-то в этом есть.

Есть-то оно есть, только вот если совмещать их чаяния, то получится, что Эла надо посадить на гауптвахту, а со всеми местными непонятками разобраться своими силами. Вот уж не больно хочется. Легко представить, на кого они повесят всю эту благородную миссию. Не имея особого представления о том, с чем тут приходится иметь дело, я нарулю ничуть не больше и не лучше, чем Эл.

Так, а чего же хочу я сам? Пива темного и рыженькую из-за барной стойки… гм. Приятно осознать, что никакие обстоятельства не в состоянии сбить мне прицел, но с этим явно придется повременить. Зачем мы сюда лезли? За минералами? Как предлог, конечно, катит, но как серьезная причина… Будем честны – первопричина всех наших неприятностей, как всегда, в непреходящем прекраснодушии (что трудно заподозрить, изучая недобрую конструкцию фонхендманской челюсти, но вот поди ж таки). Стало быть, можно не валять дурку, канюча у Эла доступа к этим самым минералам… они ему самому пригодятся – одни похороны с ремонтом во сколько еще станутся. На крайняк, чтобы не возвращаться совсем уж с пустыми руками, я чего-нибудь сопру из их арсенала. Лазерная пушка мне не понравилась – уж больно она здоровенная, с такой ни напасть энергично, ни убежать, и полиция наверняка прикопается. Вон Шарпса того же, дабы продать в музей под видом дедовского наследия, и ладно. Но тут вступает в действие неоспоримая правота Айрин… Вот уж не думал, что однажды заподозрю ее в правоте: проблемы нужно решать, а не бегать от них по кочкам. И если дело можно перенести в привычные нам обстоятельства – хорошо, но если истоки наших злоключений бьют где-то строго тут, среди местных болот и кустов-убийц, – придется приноравливаться к местным обстоятельствам… вряд ли прародитель всего этого безобразия смиренно потащится за нами, упрашивая пнуть его повинную задницу. А лишняя морока с агрессивными посредниками мне не представляется большой радостью. Опять же жертвы и разрушения всегда лучше ассигновать встречной стороне конфликта. Правда, тактика выжженной земли не рассчитана на ситуации, когда своих ни в какую не жалко, а у оппонента куча (по крайней мере, один) дружелюбных бибизян сидит по корягам.

– …Разбудите его наконец!

Да не сплю я, не сплю. Незачем так орать. Что за народ – если ты полчаса никого не убиваешь, полагают, что заснул. Если два дня не видели – что умер. Если неделю не писал, не звонил и не светился в хронике происшествий – что никогда и не рождался.

– Я сказал – домой! – очень убедительно (по собственному мнению) объявил Чарли и даже пристукнул кулаком по столу, вызвав легкое оживление в аквариуме.

– Ну если будет такая возможность, можешь отправляться.

– Что значит – возможность? Мейсон, ты мне это… мозги не пачкай! Какая еще возможность? Домой, я сказал, и никаких!

Судя по искаженной физиономии, Чарли только сейчас сообразил, что по поводу военного положения рейсы автобусов из Ада могут быть и отменены. И тугодумие его воистину благо, ибо отсекает представление об особо гнусных вариантах. Например, Эл может не так управиться с порталом и куда-нибудь не туда нас вывалить. Даже без особо злого умысла, просто по криволапости. Даром, что ли, всю дорогу ею козыряет.

– Поглядим, что там скажет Эл. Может, в свете всех этих разительных перемен Айрин больше никому не интересна… чему я не удивлюсь.

– Пошел ты, Мейсон.

– На твоем месте я был бы донельзя рад такому повороту событий.

– Это потому, что ты грубый и совсем неженственный, – не преминул укорить Мик. – Нет уж, наша Айрин привыкла быть в центре внимания. Помню, как-то даже подожглась, чтобы все посмотрели на нее и сказали: «О!»

– Я не потому подожглась, – словно бы даже смутилась Айрин.

– А что, это был политический демарш?

– Мейсон, тебе уже сказано – пошел ты! Это была случайность.

Не очень представляю, как можно случайно поджечься. Человек вроде не сильно горюч, и вообще из воды… Впрочем, видел я вещи и постраннее. Например, самоубийство посредством очереди из крупнокалиберного пулемета в тушку. Ну а что, набегание на этот самый крупнокалиберный пулемет с коктейлем Молотова в подъятой длани – не самоубийство?

Заседание клуба праздных звездунов превратилось во встречу взаимно недовольных субъектов. Чарли надулся и хотел было, судя по порывистому хлюпу носом, покинуть помещение, отыскать дорогу на родину и по пути попришибить пару дюжин крупных местных правонарушителей… но почему-то никуда не пошел. Айрин с оскорбленным видом отвернулась к аквариуму, надеясь, что ли, снискать в созерцании его успокоение и благость. Однако тамошние караси затеяли что-то типа потасовки за доставшиеся им кишки их былых товарищей, так что спокойствием из водных глубин и не пахло. Не уверен, что угнетало в данный момент Мика – возможно, отсутствие кетчупа, но он тоже пригорюнился и ото всех отвернулся. А, нет. Это он не ото всех отвернулся, а повернулся непосредственно к выходу (он же вход) из комнаты. И не пригорюнивался – как же, от него дождешься, – а чего-то оттуда напряженно дожидается. Эл, что ли, подкрался подслушать? Да нет, это вряд ли… его так просто не срисуешь.

Чем гадать, всегда проще сунуться и посмотреть. На крайняк по любопытной морде и схлопотать не есть проблема. Да и если бы тут была какая опасность, Эл уж наверняка бы ее заметил первый. Так что я поднялся, отправил в пасть последние клочки тутошней рыбьей мацы и направился к выходу без унизительного поспешания, но и не тормозя на каждом полустанке, чтобы прицениться к семечкам.

– Нахожу эту идею опрометчивой, Мейсон, – задумчиво сообщил мне в спину Мик.

– А чего?

Бабах!

Как все-таки здорово, что я прочный на зависть иной адской сволочи. Другой бы так и размазался на месте, а я ничего, я ого-го, я это… крутой я такой. Сильный, но, как тот ежик на пеньке, легкий, сцуко. Ребра вроде выдержали, хотя прямой удар в грудину пришелся будь здоров – впору такое приписывать хорошо разогнавшемуся самосвалу или тому же фон Хендману, который спросонья порою бывает необоримо резок. А вот полетать довелось зачетно – неописуемое, знаете ли, ощущение. Жаль только, спиной вперед – ни пейзажем насладиться, ни разглядеть стремительно приближающуюся стену и как-то сгруппироваться. Шлеп! Только и успел, что голову пригнуть к груди, дабы не размозжить затылок о стену… Вложился спиной, свирепо отшиб лопатки и это, которое ниже талии, – и даже, кажется, повисел какое-то время в добрых трех футах над полом, подобно искусно пришлепнутому грязному носку (ну да, я же рассказывал, через какие болота перлись… чего ждете – что Мейсон, раз уж главгерой, и тут сохранит незапятнанный белый смокинг с розой в петлице?). Потом-таки отклеился и упал. Чего уже не почувствовал, ибо тело моментально онемело… даже как-то слишком сильно для последствий грубого битья. Улегся мешком и приготовился, как только спазм отпустит горло, начать вопить. Возможно, даже всякие грубости.

– А вот чего, – с удовлетворением объяснил Мик, не иначе как в результате кривой усмешки моей зловредной подружки-судьбы оказавшийся единственным, что нашлось в моем немобильном ныне поле зрения. Судя по тому, что никуда бежать и мстить за меня он не порывался (а это, при всех прочих данных, за ним отродясь не ржавело), я нарвался не на какого-то местного грубияна, а на битейную природную аномалию, какую с ноги не укоришь.

– Что это, Мейсон?!..

Это, я бы сказал, неприятность. Но не скажу. Мне надо воздух экономить – когда еще дышать начну. От такого напаса и загнуться недолго. Что интересно, мозг вполне себе… гм… ясно функционирует… работой его поведение и в лучшие времена назвать не получается.

– Такое впечатление, что нас тут заперли, – пояснил Мик, приступая к сооружению себе очередного бутерброда. – Когда входили, ничего такого не было, а пока мы тут митинговали, включилась какая-то силовая сигнализация… ее вроде не видно и не слышно, но тем не менее заметно… если причувствоваться.

– Силовая… сигнализация?.. – Голос Чарли предательски сел.

– Ну не знаю, как оно в каталогах называется, но путем несиловых переговоров Мейсона так летать не заставишь.

Подтверждаю. Мейсон вообще знаменит приземленностью и несговорчивостью.

– Хочешь сказать, нам теперь отсюда не выйти? – напряженно уточнила Айрин. Потом ее перевернутая физиономия вплыла в фокус моего неисправного перископа – по причине перевернутости я не взялся определить, отражается ли на ней обеспокоенность или же злорадство. По логике… гм… плохая вещь – логика. Нежизнеутверждающая.

– Вовсе не хочу, – философски откликнулся Мик. – Но, чтобы не погрешить против правды, вынужден. Нам теперь отсюда не выйти… разве что поискать какие-нибудь модные подвесные потолки, вентиляционные шахты, подземные ходы… или вот Чаки предложить выйти через дверь, мотивируя тем, что весь заряд засады потратился на Мейсона.

– А что, есть такой шанс?

– Нет, оно по-прежнему на месте. Но еще пара таких выстрелов тушками – и проломится внешняя стенка.

Айрин приложила к моему обезволенному организму некое сложновекторное усилие, и я перевалился на спину. Ух ты. Во-первых, хороший вид на декольте. Во-вторых, на стену, куда я вписался. Прямо хоть фотографируй на память – никто же не поверит, что Мейсон способен впечататься в стену так, что в ней останется пролом в полфута глубиной. Конечно, стена не кирпичная, скорее из какого-то вспененного пористого материала, но по первому ощущению он заметно прочнее банального гипсокартона. В-третьих, меня наконец-то отвернуло от безмятежно жрущего фона. Иногда я от него устаю (это помимо того, что периодически ненавижу).

– Это Эл сделал? – осведомилась Айрин недобрым голосом.

– Ты меня спрашиваешь?

– Ну пока что именно ты отвечаешь на все вопросы, и довольно убедительно.

– Э-э-э… Ну в таком случае – да, я полагаю, что это сделал Эл. Возможно, случайно. Может, он завел какой ни на есть генератор, питающий тут всякие устройства, и оно включилось в дефолтное состояние. В любом случае, мне кажется, он так или иначе явится и разъяснит ситуацию. Чаки! Погоди паниковать. Пока что нет повода.

– А когда будет?

– Ну когда я полностью переварю эту трапезу, возникнет серьезный повод для беспокойства.

О нет, только не это. Блин, Мейсон, ну когда ты перестанешь быть раздолбаем? Чего стоило одолжить в арсенале атомную бомбу или хотя бы цвергский топор? Из топора и Мика вполне можно собрать стенорушащий агрегат… ибо не верю я в такие случайности, как запирание членов президиума Верховного Совета в момент принятия переломного решения. Эл, пожалуй, и впрямь явится прояснить положение дел, вот только как бы не вышло оно в духе «всем спасибо за сотрудничество, фирма в ваших услугах больше не нуждается». К такому варианту следует подготовиться и встретить его во всеоружии. Или хотя бы нормально встать. Или хотя бы нормально сесть. Занятный все-таки эффект от этой помордасины – словно вкололи полным шприцем анестетика, а потом уже отоварили по полной… вроде ничего особо не болит, но и никак иначе не чувствуется. Много бы дали наши гуманисты за подобное оружие, на раз выводящее из строя, не особо калеча при этом.

– Надо пощупать стенку, где дверь, может, косяк можно расковырять и протиснуться! – изобрел талантливый ход Чарли, но, судя по отсутствию топанья, сам щупать стенку не устремился.

– Или давайте постреляем из Мейсонова ружья, – внесла предложение Айрин. – Нашумим, а то и стенку раздолбаем.

Глупая идея насчет ружья. Знал бы прикуп – жаканами бы запасся, а картечным рикошетом только самих побьет.

– Куда вас несет-то? – подивился Мик. – Воздух вроде поступает нормально. Жратва и то есть. Ну как проковыряем дырку – дальше что? Мейсон и рад будет на мне прокатиться, только вы учтите, что в таком раскладе мы теряем две – его и мою – боевые единицы, и остаетесь у нас в резерве только вы двое. То есть сколько это? Порядка минус восьми?

– А в глаз? – свирепо вскинулась Айрин.

– Станет минус четырнадцать, – миролюбиво отрезал фон.

И меня никто не спросил, а меж тем я не люблю на нем ездить. У него очень тряская рысь и сложности с выбором пути, через что всякая его поклажа страдает от встречных веток, выступов и как бы не чего похуже. Учитывая, что таскает он меня только в случаях, когда мне и так уже хреново донельзя, с этим приходится мириться, но радоваться этому обстоятельству я так и не научился. Правда, есть оказии и похуже – например, необходимость самому тащить его неподъемную тушу. Где-то через пару сотен ярдов начинаешь реально подыхать, а еще через сотню разбирает истерический гогот – ну настолько нелепым себе кажешься, кантуя эту колоду, что дешевле остановиться и отбиться от любых последствий.

– Мейсон, ты вообще живой? – полюбопытствовала Айрин и, видимо, воспользовалась возможностью безнаказанно дать мне по морде, потому как безвольная моя голова закачалась из стороны в сторону. – Микки, мне чего-то страшновато… он не хамит и даже сиськи не откомментировал.

Ну ты это, покажи поближе, наклонись пониже… фиг там чего откомментируешь, когда башка крутится, что твой флюгер.

– Ты его лупи посильнее, чтоб уж точно хамить зарекся, – благостно откликнулся Мик. – Я, конечно, никаким местом не доктор, но в таком состоянии его видеть доводилось не раз. Будет как новенький… надо только найти крупную неприятность, чтобы стало ясно, что нам всем пиндык. Тут-то он и вскочит, и кааак…

Не дождетесь, сволочи. Вскочу и кааак – но уже после того, как за вас сей пиндык распишется. А то и не вскочу еще… Мне начало, знаете ли, нравиться. Лежишь себе, безболезный и беззаботный, – не об этом ли во все времена мечтали соискатели просветления, зачастую от него отделяемые то болью в дуплистом зубе, то несварением деликатного желудка?

Айрин прекратила болтать моей безответной головой и вообще устранилась из поля зрения. Осталось любоваться только выбоиной в стене, аккурат по моей богатырской фактуре. Позитивность мышления – наше все. Вот докопаются спустя много лет какие-нибудь фанатичные археологи до данного следа в камне и голосить станут, что, мол, как измельчал с той поры народ… а были герои – в стенах отпечатывались. Вот голову зря, пожалуй, убрал от столкновения – войду в историю безголовым мутантом. Может, попросить Мика туда ногой поколотить, выдолбить приличествующую нишу? Ну да, этот такое выбьет, что конский череп поместится.

Вместо Айрин пришел Чарли и нахально попихал меня тапочком. Вот это уже похоже на тот пиндык, который грозит поднять с одра поверженное величие. Не знаю, удалось ли мне от возмущения чем-то шевельнуть, или у Барнета обострилась интуиция, но он ойкнул и убыл за край экрана с завидной скоростью. Ничего-ничего, у меня память хорошая.

– Вот будет штука, если это силовое поле, или как его там, комнату целиком окружает, – рассудил Мик, не прерывая чавканья. – Тогда отсюда вообще никак не выйти будет, особенно без глубокого знания местных технологий. Стрельбой, судя по обстоятельствам, тут давно уже никого не удивишь, а шуметь как-то иначе мы и не умеем… ты умеешь шуметь иначе, Мейсон?

Нашел кого спросить. Зачем мне иначе? Я как раз эксперт по шуму стрелятельному. Могу, конечно, еще взорвать что-нибудь… если есть это что-нибудь, что не прочь взорваться. А тут не вижу ничего особо подходящего. Да и самих нас в закрытом объеме охреначит так, что потом без совка и веника сюда лучше будет не соваться. И как-то еще поведет себя взрывная волна, столкнувшись с этим силовым полем. И… и, главное, я где-то упустил корень проблемы – зачем, собственно, шуметь? Тут кто-то ожидает обнаружить толпы дружелюбно настроенных особей, которые и дверь отопрут, и пива дадут на запивку?

– Мейсон, по-моему, вовсе всячески шуметь разучился, – подытожил Мик. – Это мне совсем не нравится… когда он тихий, за ним не уследишь. Надо его как-то это… оклемать, что ли. Или хотя бы…

Картинка стремительно изменилась: меня поволокло вверх, пока голова не оказалась на обычном уровне; подержало так и обрушило несколько вниз. Хлоп, хлоп – и вот я, видимо, сижу на придвинутом к стене сиденье, откинувшись на оную стену спиной. Мик аккуратно зафиксировал меня в этой идеологически выверенной позе, критически осмотрел и сделал попытку соорудить из меня копию роденовского мыслителя, но тут я наконец ощутил некоторые послабления в горле и сказал ему тихо и невнятно, но содержательно. Фон с уважением поежился и оставил творчество до более благоприятного момента.

– Давайте кричать Элу, что Мейсон убился! – выдала очередную идею Айрин. – Он прибежит, сунется к Мейсону, тут мы его фигак! Битой.

– А дальше-то что? – откликнулся Мик с прежним благодушием.

– Ну… а дальше… Тогда так, подождем, пока он Мейсона оклемает, и тогда уже…

– Фигак битой, ага. А дальше-то что?

– А дальше пускай Мейсон думает, он как раз будет в порядке.

– О! Мейсон, как тебе такой план?

Я честно ответил, как мне такой план – примерно в тех же выражениях, которыми только что отделывался от нежданного скульптора. Вот те на – так шарахнуло, что забыл все слова, кроме неприличных. То есть в голове их еще много и разных, а вот на выходе они очень однообразно трансформируются.

– Не удивлен, – сочувственно покивал Мик. – Он говорит, милая моя Айрин, что если Эл добронравно ринется на помощь, то и битой его незачем, а вот если его битой есть за что, то он, пожалуй, и не ринется… Да, Мейсон?

Ну можно интерпретировать и так. Хотя я, если честно, имел в виду нечто куда менее обстоятельное и аргументонасыщенное – типа «к ноге и ногти грызть, дурища». Но у него и впрямь получилось неплохо – уместно и непротиворечиво. А я зато шевельнул плечом. Эге, непрошеный наркоз потихоньку отпускает. Сейчас, кажется, будет больно.

– Да очнитесь же вы, тормоза чертовы! – взвыла Айрин уже вконец исступленно. – Мы все в ловушке…