Текст книги "Адмирал Колчак и суд истории"

Молодежную христианскую ассоциацию критиковали за чрезмерное привлечение евреев для своей работы. 31 октября 1919 г. Колтон писал Борису Бахметьеву, все еще признаваемому Вашингтоном российскому послу: «Непосредственные возражения против Молодежной христианской ассоциации состоят в том, что она коммерциализирована, использует в своей деятельности евреев, являясь прикрытием для вербовки приверженцев, а секретари ее – пробольшевики… Малочисленные евреи, привлекаемые к работе, никогда не использовались на каком-либо ответственном посту, только в качестве шоферов, бухгалтеров и переводчиков. Полагаю, что за три года общее количество евреев насчитывает менее двадцати человек на территориях всех российских губерний… Правительство Керенского несет непосредственную ответственность за большую долю еврейского контингента, откомандированного к нам из армии без какого бы то ни было обращения за подобной помощью от Молодежной христианской ассоциации. Такая акция не учитывала вопроса, связанного с языковой проблемой. С такой же очевидностью нет никакого отступления в принципе привлечения к работе неортодоксальных христиан, ведь инструкции издаются, соответственно, для большей эффективности».

Российский полковник, частенько докладывавший американской разведке, писал: «Даже американский штаб [Молодежной христианской ассоциации], со всей очевидностью, предпочитает получать информацию из источников, которые принадлежат социалистически настроенной части населения, зачастую от еврейских элементов, которые, безусловно, никогда не станут поддерживать русских национальных настроений».

С другой стороны, Молодежная христианская ассоциация обвинялась в дискриминации евреев. Действительно, некоторые представители ассоциации не воздерживались от антисемитских высказываний. Так, рабочий Лиман Р. Хэйтт писал из Сибири жене, что идея о земствах замечательна, но «теперь, когда земствами управляют только евреи, ничего не осталось от прежнего курса». 20 февраля 1919 г. Е.Т. Хилд, западный штаб-секретарь ассоциации, докладывал из Омска, что, согласно рассказу военнопленного, большевистское руководство в России «отныне всецело перешло в руки евреев». С.Д. Линкс, местный старший секретарь ассоциации из штаба в Спасском, сообщал, что треугольная эмблема Молодежной христианской ассоциации «многими расценивается как составная часть еврейского знака, эмблемы масонов – указующей на ад». Он предложил свои рекомендации для будущей работы ассоциации в России: «Мы обязаны изначально признать, что мы – несектантская организация и не можем отказывать в нашем совете или помощи любому христианину или христианскому учреждению, но мы должны отказаться от содействия евреям, к чему нас обязывает наша принадлежность к христианству. Не поддерживая никаких взаимоотношений с еврейскими организациями, мы не должны принимать евреев в члены нашей ассоциации. Русские питают сильную неприязнь к евреям, которую мы не должны оглашать, но, в некоторой степени, должны уважать это чувство».

Русский офицер, служивший переводчиком в американских экспедиционных частях в Сибири, жаловался на «засилье еврейских служащих» в Молодежной христианской ассоциации. 19 февраля 1919 г. консул Харрис сообщал из Новониколаевска: «Иностранный [отдел] Российского правительства в Омске 19 февраля [1919 г.] официально обратился к Молодежной христианской ассоциации [за продлением] ее содействия русской армии. Это обращение было подготовлено после того, как правительство убедилось, что Молодежная христианская ассоциация не занимается никакой политической пропагандой. Впоследствии правительство попросило ассоциацию воздерживаться от принятия на службу российских евреев для работы в России».

Антиеврейские настроения среди рабочих Молодежной христианской ассоциации проявлялись также и в других губерниях России. Региональный директор по Минскому округу в период польской оккупации Ф.В. Ваггонер писал о бегстве польских частей из Минска: «Город был переполнен шпионами, польскими дезертирами и большевиками-евреями, стремящимися наилучшим для себя образом разворовывать добро». 22 февраля 1918 г. служивший в миссии ассоциации в Европейской России Энтони Б. Чез писал из Одессы Колтону: «В Америке я абсолютно не питал каких бы то ни было предубеждений, был даже по-дружески настроен к ним [евреям]. Но год военной работы в [России] широко [открыл] мои глаза, и с тех пор я стал способен видеть дальше собственного носа. Это самый лицемерный народ во всем мире… Снимаю перед ним шляпу. Они работают только для самих себя и своей расы – и исключения в этом правиле немногочисленны. Они общаются на любом языке, и, когда молодой секретарь Молодежной христианской ассоциации останавливается в каком-либо городе любой из стран, даже в тюремном лагере, он всегда отыщет того, с кем можно заговорить на английском языке, и будет готов работать для него. И скорее всего – опять же секретарем. Вскоре он разузнает обо всех частных делах этого человека, 50 000 рублях в банке и высоком покровителе. Какая находка! Вы не сможете выкорчевать его железным ломом. Он знает, как подольститься и пустить пыль в глаза. Привлеките христианина к работе, и еврей будет использовать свою «психологию» «самовозвеличивания», чтобы подставить его. Любой, кто превосходит способности еврея, попадет в черный список секретаря. С евреем-начальником он работает только для себя, и естественно, его не прельщает окружение, где преобладают русские мужчины и женщины, собравшиеся работать в действительно Молодежной христианской ассоциации. «X» или «Христос» не учитывается Молодежной христианской ассоциацией. Немец, русский или поляк также подминаются евреем, который становится более сильными, а русский по происхождению тем временем выбывает… Евреи заправляли [в Одессе] различными политическими партиями, направляли одну против другой, соблазняя их уничтожением друг друга, так, чтобы победившая партия, какая бы она ни была, представляла из себя очень слабую и более-менее безопасную для них же».

25 ноября 1919 г. Бракетт Льюис докладывал из Константинополя Колтону о тайных попытках открыть деятельность Молодежной христианской ассоциации на российской территории, подвластной Деникину: «В глазах российских властей наши попытки к совместной работе с большевиками – «ошибка» и «банкротство», а прослеживаемое непосредственное участие в нашей прежней работе евреев и «шпионов» поставило нас под подозрение». В целом же, конечно, Льюис был либералом. 25 октября 1922 г. он отмечал в своем владивостокском дневнике: «Я надеюсь, что русские полностью разуверились в какой-либо идее своего спасения через реакционность».

Все это не останавливало антисемитских иммигрантов от продолжения своей пропаганды и сплетен против Молодежной христианской ассоциации, даже после поражения Колчака. Главный реакционный российский иммигрант в Соединенных Штатах Борис Брасол 8 июля 1920 г. писал г-же Эдвард Роджерс Толфри: «Молодежная христианская ассоциация, поддерживаемая большевистскими элементами методистской церкви, решила выделить 6 000 000 долларов для явной цели по укреплению греческой ортодоксальной церкви среди русских, непосредственно в России. Для этой цели они планируют послать в Россию от 300 до 500 «американцев», говорящих по-русски (другими словами, евреев из восточных губерний)».

Следует отметить, что евреи-американцы не проявляли никакой враждебности к Молодежной христианской ассоциации, но многим из них не нравилось в ней присутствие евреев. 10 мая 1920 г. Л. Маршалл писал Исааку Сайгмейстеру, которому отказали в приеме в состав ассоциации: «Ошибка тех, кто стремится вступить в Молодежную христианскую ассоциацию, продолжая утверждать, что остаются настоящими евреями, состоит в том, что они расценивают эту ассоциацию как несектантскую. Это не так, насколько я знаю, да она этого и не скрывает. Она – открыто протестантская, поскольку это имеет место быть. Несектантская Молодежная христианская ассоциация для меня настолько же невообразима, как несектантская ММЕА [Молодежная мужская еврейская ассоциация]. Фундаментальная цель Молодежной христианской ассоциации состоит в том, чтобы способствовать христианской религии, так же как и основная идея ММЕА заключается в содействии иудаизму как религии». Маршалл делал вывод: «Еврею, примкнувшему к такой ассоциации, недостает чувства собственного достоинства, и я уверен, что заправилы подобных ассоциаций не уважают еврея, отвернувшегося от веры своих отцов и вступившего к ним. Поэтому, когда проявляется это предопределенное чувство презрения, я не сочувствую какому бы то ни было еврею, обнаруживавшему, что пальцы его ноги отдавлены. Фактически я рад тому, что он пожал то, что посеял».

БРИТАНСКИЙ АНТИСЕМИТИЗМ В СЕВЕРНОЙ РОССИИ И СИБИРИ

До начала интервенции, уже 29 декабря 1917 г., лейтенант британской разведки во Владивостоке Л.Ф. Биннс писал командирам: «В своем большинстве евреи являются ожесточенными врагами русских и настроены скорее пронемецки – если не полностью – нежели прорусски». Подобные доклады поступали в течение всей интервенции. 8 февраля 1919 г. Британский Совет Екатеринбурга докладывал: «Большевистские руководители не представляют из себя русский рабочий класс и являются по преимуществу евреями». Британский памфлет, опубликованный в информационных целях для архангельских союзнических частей, содержал нечто подобное, а также письмо, адресованное 23 марта1919 г. британским военным капелланом Боусфилдом С. Ломбардом графу Джорджу Натаниелу Курзону о большевизме, который «порожден немецкой пропагандой и вынянчен международными евреями».

5 февраля 1919 г. командующий британской военной миссией в Сибири Альфред Вильям Фортескью Нокс сообщал в военное министерство, что еврейские большевики были главными инициаторами убийства царя и его семейства. Так как британская пресса была тогда переполнена историями о большевизме, являющемся еврейским движением, сообщение Нокса, опубликованное министерством иностранных дел, подлило масла в пожар, и западноевропейские еврейские лидеры занялись расследованием этого вопроса.

Александр Гинсбург, будучи тогда в Париже, уверял С.Д. Сазонова, что в докладе по тому же самому предмету расследования, составленном комиссией, назначенной Колчаком, «не имелось никакого упоминания о соучастии евреев». 26 февраля 1920 г. Люсьен Вулф рассказывал в Париже министру юстиции Омского правительства Сергею Сазонтовичу Старынкевичу, что «официальный доклад относительно расследования убийства, назначенного правительством, установил факт, что численность людей непосредственно или косвенно заинтересованных в убийстве императорского семейства была довольно значительна, однако среди них не упоминалось ни одного лица еврейского происхождения».

Старынкевич опубликовал в лондонском Times следующее официальное заявление: «На основании данных предварительного следствия, сведения о котором поступали ко мне каждую неделю от генерального прокурора, я могу удостоверить, что среди участников, выявленных данными предварительного следствия, виновных в убийстве последнего императора Николая II и его семейства, не было ни одного лица еврейского происхождения. Если, как вы утверждаете, некоторые органы печати приписывали убийство последнего императора евреям, то я могу заверить, что эти органы получали информацию из источника не заслуживающего доверия – то есть исходившего не от данных предварительного следствия».

Однако корреспондент лондонского Times Роберт Вилтон настаивал на том, что палачами были еврейские убийцы и их сообщники, действовавшие «по приказам «красного еврейского правительства России». Владимир Бурцев, известный российский революционер и антибольшевик, публично опроверг обвинения генерала Нокса. Бурцев консультировался с Николаем Соколовым, следователем дела об убийстве царя и его семейства, и ознакомился со всеми важными документами следствия. Согласно Соколову только один из палачей, Юровский, был евреем или еврейского происхождения. Там также отмечалось, что во время советского расследования убийства не упоминались еврейские имена. И хотя сообщение Нокса было официально опубликовано министерством иностранных дел, там даже не упоминался доклад колчаковского министра юстиции британскому Верховному комиссару в Сибири сэру Чарльзу Элиоту.

Кроме того, в то время как министерство иностранных дел первоначально отказало в разрешении Объединенному иностранному Комитету Совета представителей британских евреев и Англоеврейской ассоциации опубликовать опровержение ложных обвинений Нокса, практически все ведущие британские газеты, за исключением Times и Morning Post, напечатали документы, отрицающие роль евреев в убийстве. Позднее лишь две лондонские ежедневные газеты продолжали настаивать на вине евреев. В 1920 г. Комитет, совместно с министерством иностранных дел, издал исчерпывающие материалы по данному вопросу. Что не помешало британскому историку Бернарду Парсу писать о том, что в доме, где произошло убийство царской семьи, были обнаружены «оскорбительные надписи на идише».

Британская антисемитская пропаганда в северной России и Сибири не ограничивалась письменными докладами, посылаемыми в Лондон, и имела более «практический» характер. 2 августа 1919 г. Вулф, бывший тогда в Париже в связи с мирной конференцией, посетил капитана Якоба Альберта Харзфельда, только что вернувшегося из Архангельска, где он действовал в качестве помощника американского военного атташе, как представляется, для изучения еврейского вопроса в России. Харзфельд сообщил о неприятных вещах, происходивших в британских экспедиционных частях в северной России. Вследствие некоторой неосмотрительности или, возможно, по внушению реакционных русских офицеров разведка и отделения пропаганды британских частей в Архангельске и Мурманске восприняли антисемитскую теорию о том, что большевизм был еврейских рук делом и что русские люди обмануты евреями. В данный момент они выпустили и распространили прокламации или листовки, которые вторят этим подстрекательским обвинениям.

Первая прокламация, изданная на русском языке в декабре 1918 г., говорила о большевистском правительстве как состоящем «исключительно из евреев». В марте 1919 г. ее английский перевод был издан для распространения среди британцев и американских отрядов. К концу июня 1919 г. третья прокламация была издана в том же духе, и даже в более резко антисемитском, за подписью командующего союзными войсками в Архангельске генерал-майора сэра Вильяма Эдмунда Айронсайда, заявлявшего о своем поручительстве за подлинность процитированных фактов. Наихудшая прокламация, однако, была издана и распространена генералом майнардских частей на Мурманском фронте сэром Чарльзом Кларксоном Мартином в июле 1919 г. Она была выпущена на русском языке и содержала бурный призыв к Красной армии сбросить с себя «еврейское ярмо». Прокламация констатировала – британцы не желают ссориться с русскими или Красной армией, но с евреями, которые обманули всех их, будут «беспощадны».

Харзфельд предоставил Вулфу копии этих прокламаций, а также ответы на них, сделанные еврейской Архангельской общиной и опубликованные в местной печати. Следующая листовка, выпущенная в июне 1919 г. армейскими частями в Мурманске, имела заголовок «К солдатам Красной армии» и содержала следующие слова: «К вам – русским людям, которые все еще сохраняют свою любовь к стране, мы обращаемся; мы – солдаты свободного севера России, еще раз призываем вас сбросить еврейское ярмо, объединившись с нами. Уже два года, как евреи разрушают нашу страну и пытаются на каждом русском человеке выместить обиду всему миру за преследования, в которых они были мишенью… Ваши еврейские провокаторы напрягают сверхусилия в борьбе с нами, но не верьте им и, пока еще не слишком поздно, переходите в наши ряды».

Другая листовка с призывом «К товарищам-братьям», подписанная «Главнокомандующим союзными войсками в северном регионе России генералом Айронсайдом», была выпущена на архангельских фронтах и содержала обращение к Красной армии: «Ваше правительство, представленное Лениным, Троцким и компанией, состоит по большей части из евреев, и они управляют всеми вами. Вы бесчестно и бесстыдно обмануты». Английская «Прокламация» констатировала: «Кажется, в отрядах получила хождение очень неясная идея, за что мы боремся здесь, на севере России. Это можно объяснить несколькими словами: мы боремся против большевизма… Взгляните на сегодняшнюю Россию. Власть находится в руках нескольких людей, главным образом евреев». Полковник американских сил Джеймс А. Раджлес, передавая командирам текст последней прокламации, отмечал, что это «одна из разновидностей союзнической (?) пропаганды». Очевидно, он не верил, что союзники действительно занимались подобной деятельностью.

В Соединенных Штатах левацкие издания The Class Struggle и Soviet Russia опубликовали репродукцию листовки, распространяемой союзническими войсками в Архангельске. «Взгляните на сегодняшнюю Россию, – гласила листовка. – Власть находится в руках нескольких людей, главным образом евреев». Майор Дж. Ничолс выражал протест генералу Айронсайду против распространения подобной прокламации среди американских солдат. Французские солдаты также «испытывали отвращение» к британский пропаганде.

Харзфельд рассказывал Вулфу, что антисемитские прокламации осуждались главой правительства северной России генералом Миллером и «всеми лучшими российскими элементами этого региона». Он подготовил объемный доклад по этому вопросу, указав на опасность погромов как следствия подстрекательств, и послал три копии в Вашингтон и две американским должностным лицам, находившимся тогда в Париже. Тексты провозглашений были приложены к докладу. Харзфельд зачитывал Вулфу выдержки из своего доклада, составленного в очень сильном стиле. В это же время в Лондоне Харзфельд рассказал всю историю и показал документы Стюарту Самуэлю, который проконсультировался с Клодом Г. Монтефьором, а позднее по тому же вопросу разговаривал с военным министром лордом Альфредом Милнером. Затем Харзфельд показывал доклад и документы американскому послу в Лондоне Джону В. Дэвису, который отозвался о них как «воспламеняющих». Харзфельд говорил, что он склонен был всецело обвинить полковника Тронхилла, главу британской разведки генерала Айронсайда, но не думает, что тот – конченый антисемит. Он выражал предположение, что вред наносится по неосмотрительности людей, которые в избытке рвения хватались за любую пригодную палку, дабы ударить по большевистской собаке. В армии генерала Майнарда ответственность, как он предполагал, может быть возложена на офицера по фамилии Линдсэй. Русские же офицеры, однако, сотрудничали с обоими отделами разведки.

Вулф спрашивал Харзфельда, каков возможный результат его доклада и что он намерен делать, когда вернется в Америку. Тот ответил, что попытается встретиться с президентом Вильсоном, но, во всяком случае, предполагал, что следовало бы оказать давление на американское правительство, чтобы стимулировать его сделать официальный запрос британскому правительству. Вулф поинтересовался: «Какого рода давление?» Тот ответил, что конечно же намерен ознакомить со своим докладом руководителей евреев в Нью-Йорке, таких как Феликс М. Варбург и Луи Маршалл. Последний имеет репутацию сильной личности, чтобы взяться за такой вопрос. Вулф сказал, что боится разочаровывать, поэтому желал бы предупредить сразу, что не поддерживает такой план действий. «Дело весьма деликатное, как с точки зрения генеральной политики, так и с еврейской точки зрения, и должно быть подготовлено с величайшей осторожностью». Идея о публичной антибританской агитации в Америке и официального запроса Великобритании об антисемитской пропаганде была, по мнению Вулфа, крайне опасна. Британское правительство не прислушалось бы к зарубежному правительству в таком вопросе, а британское общественное мнение, еврейское или нееврейское, вознегодовало бы любым нападкам «иностранцев на британских офицеров, сражавшихся за их страну, как бы ужасно они ни действовали». Все виды плохой крови были бы перечислены, все неприглядные факты еврейского соучастия в большевизме были бы выгребены заново и преувеличены, и вскоре «евреи приобрели бы новых врагов, вообще ничего не достигнув». По размышлениям Вулфа, не стоило Харзфельду делать никакого официального доклада по данному вопросу в его правительство. Далее Вулф отмечал: «Правительственная власть колотит собственных ниггеров», а если Харзфельд конфиденциально передаст факты британским руководителям евреев, они могли бы обратиться с ними к британскому правительству с абсолютной уверенностью, что со злом может быть покончено «без какого-либо скандала». Нет уверенности, что подобное можно сделать сейчас же, но это все же лучший способ, чем выбранный Харзфельдом – вернувшись в Штаты, пытаться будировать общественную агитацию. Харзфельд напомнил о том, что было, когда он впервые поделился своим замыслом. Он консультировался с поверенным в делах США, но тот ничего не слышал об этом, и, следовательно, Харзфельд склонен думать, что некоторое внешнее давление все же необходимо. Вулф возражал, что, мол, в этом нет никакой необходимости, и советовал не предпринимать никаких дальнейших шагов, пока не услышит о результате действий, предпринятых британскими руководителями евреев. Вулф проинформировал британские власти в Париже о докладе Харзфельда, без упоминания его фамилии.

11 августа1919 г. Вулф вновь встретился с Харзфельдом, принесшим ему копию прокламации, выпущенной от имени генерала Айронсайда в декабре 1918 г. Она была менее экспрессивна, чем русская, изданная позднее в Мурманске, но чрезвычайно вредный антисемитский яд пропитал и ее. Одна из любопытных особенностей состояла в том, что русский текст был выпущен с подписью Айронсайда, а в английском варианте подпись отсутствовала. Вулф отметил в своем дневнике, что Харзфельд, очевидно, был «очень возбужден», когда разговаривал с ним. Он «с большой серьезностью отрекся от любого желания гримировать международное зло» и пообещал, что без взаимосвязи с Госдепартаментом в Вашингтоне ничего не будет предпринимать. Как и следовало ожидать, он пообещал Вулфу немедленно связаться с Маршаллом.

На следующий день (12 августа) Вулф имел официальные переговоры с британским должностным лицом на мирной конференции Карром, подтвердившим подлинность переданных Вулфом копий документов и заверившим о сожалении британского правительства, что они были выпущены. Документы были изданы в момент наибольшего давления силами русских офицеров, прикомандированных к отделам разведки экспедиционных частей, которые не могли должным образом контролироваться. Техническая ответственность за них, однако, возлагалась на британских генералов, и факт достойный сожаления состоит в том, что прокламации выпускались под их начальством и разбрасывались с британских аэропланов. «При этом тираж выпущенных копий является относительно небольшим – что-то около десяти тысяч».

Вулфа заверяли, что «подобный инцидент не повторится. Эта гарантия касается не только Архангельска и Мурманска, где имелся перебор, вследствие неизбежного отзыва наших отрядов, но и всех других фронтов». Вулф ответил британскому должностному лицу: «Если за прошедшее время евреи в большом количестве и присоединялись к большевикам, то вина за эту кампанию с них отпадает. Я убежден, что догматически подавляющая масса евреев всех классов оппозиционно настроена по отношению к большевизму; но что эти бедные люди могли бы поделать, когда все антибольшевистские силы – поляки, украинцы, румыны, армии Колчака и Деникина, Сибирские армии, а теперь еще и британские экспедиционные отряды – настаивали на том, что все евреи – большевики, объявив им войну? Фактически их насильно затолкнули в большевизм, особо не разбираясь, нравится он им или нет».

В конечном счете, позднее, Маршалл так и не узнал о британских военных антисемитских действиях. 4 декабря 1919 г. он писал Феликсу М. Варбургу: «Представляю Вам копии документов, которые показывали нам вчера, устанавливающие без сомнения антисемитские настроения последователей Колчака. При этом больше всего смущает тот факт, что высокопоставленные английские офицеры потворствуют этому произволу».

Капитан Дэвид Сандельсон, еврей-британец, был командирован финансовым советником в британскую военную миссию в Сибири. За свою службу Сандельсон был принят членом в орден Британской империи. 20 июня 1919 г. он писал из Владивостока в шанхайское издание Israel's Messenger: «Полностью верю в высокую озабоченность местных британских представителей». В феврале 1920 г. лондонская The Jewish Chronicle опубликовала его интервью. Он рассказывал, что 5 мая 1919 г. на запрос Сибирского еврейского национального совета он представил британскому спецуполномоченному сэру Чарльзу Элиоту петицию-предупреждение о возросшей реальной опасности погромов. Сандельсон констатировал: «В феврале 1919 г. генерал [Михаил К.] Дитерихс, Главнокомандующий колчаковской армией, издал памфлет, озаглавленный «Бей жидов!» («Kill the Jews!»). Этот памфлет получил широкое хождение, и в нем генерал Дитерихс стремился показать, что большевизм был действительно антихристианским движением, спроектированным евреями в качестве акта мести за их подчинение, настаивая на том, что Гражданская война должна перерасти в святой крестовый поход за православие и цивилизацию. Официальный армейский орган ежедневно издавал статьи, осуждающие евреев как первопричину российских неудач, и подстрекал армию дойти до Москвы и изгнать кровожадных еврейских головорезов. Сибирские евреи были более чем убеждены в том, что если бы Белая армия дошла до Москвы, то там была бы беспримерная по величине резня евреев».

Капитан Сандельсон привез с собой из Сибири образцы антиеврейских прокламаций. Одна из них, опубликованная 10 февраля 1919 г., подписана Сибирским стрелком. В статье «Красноармейские братья» говорилось о том, что все большевистские комиссары – евреи, «которые всегда ненавидели все, что является российским, всегда пытались высосать последнюю каплю крови из российского крестьянина-труженика», а также задавался вопрос, можно ли «доверять еврейскому слову»? Прокламация призывала читателя браться за оружие против «разрушителей наших родных деревень, против всех еврейских комиссаров и российских негодяев, им помогающих». Она заканчивалась так: «Долой евреев-комиссаров и их друзей большевиков!»

Следующее листовочное обращение от 5 мая, адресованное «красноармейцам, крестьянам, рабочим и всем честным российским гражданам», начиналось с перечисления фамилий руководителей большевиков, называя всех их, включая Ленина, евреями. «Вы, старые русские солдаты, – продолжалось в ней, – проливаете нашу русскую кровь ради выгоды этих подонков, только потому, что мы не желаем спасать евреев, как это делаете вы». Один параграф гласил: «Мы поднялись, чтобы спасти русскую нацию от гибели в руках еврейских комиссаров-большевиков, которые в святой Москве кормят людей отрубями вместо хлеба, оскверняют и разрушают ее храмы. Мы поднялись, чтобы спасти нацию, дать ей хлеба, установить порядок и защитить святые Божьи храмы от осквернения и разрушения». Это была одна из многих подобных листовок. На стенах внутри бараков в Томске были развешаны двусторонние изображения Троцкого и других большевиков с еврейской звездой Давида на их головах, а ниже надписью: «Это – те, кто сидит в Кремле, в Москве!»

Передовая статья в журнале «Вперед» начиналась со слов: «Грядет наш день мести и возмездия еврейским комиссарам!» Армия выпустила злобные рифмованные вирши, подстрекавшие солдат против евреев. Одни из них выражали недовольство, мол, Россия не была приглашена на мирную конференцию, а взамен этого евреи были приняты с почестями и заполучили Палестину. «Разве, – задаются вопросом вирши, – место, где жил Христос, может быть осквернено?» Игнорируя тысячи евреев, служивших в Российской армии, дурные стишки обвиняли евреев в шкурничестве и уклонениях от призыва в армию в больницах, дезертирстве при призыве и продаже за золото армейских тайн врагу. «Сибирские власти не останавливали такую пропаганду, – продолжал рассказывать капитан Сандельсон. – Евреям препятствовали участвовать в комиссиях».

От Владивостока до Омска имелась сеть военных училищ, в нескольких случаях поддерживаемых союзническими фондами, и во всех этих училищах по обучению кадетов публично исключали евреев. Изданный армейский приказ разжаловал всех евреев в пехоте и выслал в распоряжение других вооруженных сил. «И несмотря на эти гонения, – рассказывал капитан Сандельсон, – в Сибирской армии служили тысячи евреев. И несмотря на непрерывный поток ядовитой литературы, направленной против евреев, несмотря на отвратительные эмблемы на стенах многих городов, изображавшие евреев сверхпреступниками, когда адмирал Колчак обратился за деньгами, дабы облегчить бедственное положение в тылу и обеспечить теплой одеждой отряды, сибирские евреи, – хотя они и составляли ничтожное количество от общей численности населения, – пожертвовали 65 % от общего сбора».

Капитан Сандельсон также обвинял союзнических офицеров в антисемитских настроениях: «Антисемитская пропаганда не ограничивалась только журналистскими потугами, как это можно было слышать от министра иностранных дел г-на И. Сукина, открыто протестовавшего против присутствия евреев в союзнических отрядах. Вызывает удивление другое: в этих союзнических отрядах служили многие мои друзья, ответственные и либерально мыслящие английские офицеры, которые при прибытии в Омск пропитывались превалирующим тамошним ядовитым духом и, по возвращении, действительно разделяли убеждение, что все евреи ответственны за несчастную судьбу России».

Согласно Розенблатту, посланному Объединенным распределительным комитетом с миссией в Сибирь, британский генерал Нокс был «в очень большой степени ответственен за антисемитскую агитацию в Сибири». Генерал не только не препятствовал агитации, но и фактически являлся ответственным за подстрекательство. Розенблатт докладывал: «Он был тем, кто отдал приказ исключить еврейских офицеров из [российских военных] училищ… Имеется и другое доказательство, демонстрирующее, что он хотел развязать религиозную войну, не политическую, не экономическую, а именно религиозную войну в России, это был не лучший повод для того, чтобы говорить о том, что только евреи ответственны за Гражданскую войну». На ранней стадии интервенции 15 ноября 1918 г. американский корреспондент Карл В. Акерман писал послу Роланду С. Моррису: «Нокс может рассматриваться только как изготовитель неприятностей в любой союзнической демократической программе в России. Он не только вредит, но и создает большие трудности для союзников в их совместной деятельности в России».