Текст книги "Дендра"

Голова закружилась, и он бы, наверное, упал, если б не схватился за стол. …Я – ясень, а никакой ни Вячеслав Петрович. Вячеслав Петрович – моя кличка. Понять это невозможно, осмыслить тоже, но оно есть, как есть на земле жизнь, появившаяся неизвестно откуда, и еще многое другое!..

Надо было обмыть раны, и до утра еще останется время, чтоб попытаться выработать схему, при которой возможно существовать в этой новой двойственной жизни. Он с сожалением вспомнил удивительное состояние легкости полета, которое испытал, зависнув под потолком – лучше б он остался в нем навсегда…

* * *

– Везет тебе, – Оксана плотнее укрылась пледом, – завтра сдашь и отмучаешься.

– Сказала тоже! Был бы он последний… Свет выключать?

– Последний – не последний, а мне еще целый день ходить на нервах.

Марина подумала, что Оксана, пожалуй, права, потому что знаний этот лишний день не добавит. Хорошо бы вообще сдавать экзамены через день – прочитал, сдал и забыл.

– Пошли завтра с нами, – предложила она, – думаю, Мила тебя не выгонит.

– А это идея, – Оксана приподнялась на локте, – я подумаю.

– Так что, будить тебя завтра?

– Буди, конечно. Или сдавать пойду, или учить буду – все равно валяться некогда.

– Тогда спокойной ночи, – Марина повернулась на бок и закрыла глаза. …А я и вправду как-то спокойно себя чувствую, – подумала она, – не знаю, в чем причина, но факт на лицо – чтоб я в одиннадцать ложилась спать в ночь перед экзаменом?.. Это же нонсенс!.. Интересно, что будет завтра? Если это работа маски, то я должна вытащить шестнадцатый билет. Шестнадцатый билет…

Она увидела себя, подходящей к аудитории; вся группа стояла вдоль стен, пропуская ее. …Блин, почему так, ведь обычно заходят по пять человек?.. Хотя какая разница?.. Она открыла дверь и остановилась в изумлении – впереди был лес. Тот самый дремучий лес, который явился ей под колесами Боевого Коня Орлика; в который она так и не смогла попасть из ванной. Теперь он занимал все пространство, и достаточно было сделать шаг, чтоб оказаться на земле, поросшей буро-зеленым мхом. …Остальные, наверное, знали об этой фигне, поэтому и пропустили меня первой. Гады, я вам запомню!.. Она сделала тот самый шаг, и дверь за спиной закрылась; не хлопнула, а закрылась так мягко и плотно, что каким-то необъяснимым чутьем Марина поняла – выйти отсюда невозможно, пока не сдашь экзамен.

– Смелее, девушка, – раздался голос из глубины леса.

Марина огляделась, ища экзаменатора, но ни одно деревце не шелохнулось, ни один листочек не дрогнул, ни одно живое существо не проявило себя никоим образом. Она прекрасно понимала, что все здесь неправильно – как можно вместо родного вуза оказаться лесу; как сдавать экзамен невидимому преподавателю?.. Да и преподаватель ли это?.. Но страха почему-то не было, и она осторожно двинулась вперед.

Миновала огромную липу с растрескавшейся корой и блестевшими на листьях капельками сока; несколько дубов, таких могучих, что под их кронами царил вечный полумрак, и увидела сбившееся в кучку семейство кустарников с ровными длинными побегами и большими круглыми листьями. Твердые зеленые плоды подсказали, что это орех.

Голос больше не звал ее, и в лесу стояла мертвая тишина. Марина остановилась, размышляя, зачем идет туда, где никого нет. Оглянулась, собираясь вернуться, но не обнаружила двери, через которую вошла – деревья обступили ее со всех сторон. Подняла лицо, но сверху была та же зелень и те же сплетенные между собой сучья. …Как я могла заблудиться в аудитории?.. Хотя, какая это аудитория, если деревья растут не в горшках, а прямо из земли?.. Никакой это не экзамен… Надо выбираться отсюда, но как?..

Единственное, что Марина помнила, была липа, встретившаяся ей первой. …Там дверь. Только как найти ее среди массы деревьев?.. Прислонилась к бугристому прохладному стволу и задумалась.

– Ты будешь сдавать или нет? – послышалось сверху.

– Буду, – Марина вскинула голову, но опять никого не увидела, – я ж готовилась, честное слово… А какой предмет надо сдавать и где Людмила Викторовна?

– Зачем же пришла, если не знаешь, что сдавать? Думаешь, если тебе дали возможность победить страх, то за это от тебя ничего не потребуется? Ты должна сдать экзамен.

– Какой экзамен?.. Я, например, готовилась к психологии…

– Не прикидывайся, а то ж мы можем все забрать назад.

Дерево, под которым стояла Марина, вдруг затряслось от смеха. Дрожь эта цепной реакцией поползла по всему лесу, зловеще раскачивая ветви, и тут Марину охватил ужас, причем, не перед чем-то конкретным, а ужас всеобщий, от которого замирает сердце и ноги отказываются нести тебя из этого кошмара, потому что кошмар везде. Она несколько раз судорожно схватила ртом воздух, чувствую, как из глаз сами собой катятся слезы.

– Не надо… Я сдам экзамен, – прошептала она настолько тихо, что за шумом леса не услышала собственный голос, – честное слово, пожалуйста…

Она прижалась к стволу, цепляясь за него руками и увидела, что слезы капают на ночную рубашку, оставляя влажные пятна. …Почему я в ней?!.. Как я могла явиться в таком виде на экзамен?!.. Но придумать объяснение не успела, потому что другой суровый голос сказал:

– Значит, ты готова к экзамену?

– К какому?.. – сквозь слезы она различила страшное лицо Осокоря. И не только его – все деревья вдруг обрели лица. Ноги подкосились, и она бесчувственно сползла на землю.

Очнулась Марина совсем под другим деревом. Его тонкие ветви с маленькими овальными листочками, изгибаясь, лезли под рубашку, вздувавшуюся от этого в самых неожиданных местах и делая тело похожим на трансформер; они сжимали грудь, гладили спину, причем, эти прикосновения вовсе не казались неприятными – скорее, они смутно ассоциировались с недавней ночью в доме Василия. Только тогда ничто не стесняло движений, а сейчас Марина чувствовала себя прочно связанной по рукам и ногам.

Она попыталась шевельнуться, но ветки только сильнее впились в кожу. Ей, правда, удалось повернуть голову, потому что шею никто не сжимал, иначе б она задохнулась. Марина увидела над собой лицо с тонкими насмешливыми губами, которое помнила прекрасно; почувствовала, как ветка ущипнула ее грудь, но это не походило на эротическую фантазию.

– Ты не поняла? – Рябина улыбнулась, – я твое дерево; я буду с тобой, пока ты не станешь мной.

– А разве так бывает? – спросила Марина. То, что разговор шел на нормальном человеческом языке, немного ободрило ее. Еще б сбросить путы, нагло ползшие по ногам все выше и выше!.. Она попыталась сжать колени, но и это не удалось.

Рябина не ответила на вопрос, предоставив ей самой решать, бывает так или нет.

– Ты должна сдать экзамен, – предупредила она строго, – иначе мне придется наказать тебя. Тебе ведь не хочется этого?

Марина испуганно замотала головой, и увидела, что сверху опускается омерзительный сук – без единой веточки, без единого листочка, гладкий и ужасно толстый. Он покачивался в воздухе, и Марина заворожено смотрела на него, чувствуя, как страх вытесняет остальные мысли. Сук коснулся ее тела, сначала обвив талию, потом грудь и стал, словно кобра под дудочку факира, подниматься к лицу. Только тогда Марина поняла, на что же он похож, и в ужасе зажмурилась. …Только не это! Такой огромный и страшный!.. Она почувствовала, как покрывшийся странной пеной сук пытается разжать ей губы; замотала головой так, что волосы разлетелись волной, закрывая лицо.

– Но ведь тебе это нравилось, – засмеялась Рябина.

– Я не хотела! – и тут Марина поняла, что совершила ошибку – сук успел воспользоваться моментом, и больше она не могла говорить, а лишь бессмысленно мычала, мотая головой.

– Врать не хорошо, – назидательно заметила Рябина, зато сук при этом бесследно исчез, выполнив свою миссию.

– Я, правда, не хотела… – Марина всхлипнула.

– Девочек, которые врут, надо наказывать – Рябина собрала в пучок самые ровные прутья, – нет, ты хотела, а орешник, он же добрый – его, что ни попросишь, все сделает…

Марина почувствовала, как кто-то схватил ее за плечо.

– Мари, ты чего? Так заорала – я чуть с кровати не улетела!

Марина обвела испуганным взглядом темную комнату, чувствуя удары собственного сердца и не в состоянии произнести ни слова. В окно по-прежнему заглядывала луна, рисуя знакомые очертания мебели и брошенной на стуле одежды, а рядом склонился стройный силуэт, но, к счастью, это была не Рябина.

– Мари, – повторила Оксана, – кошмарик приснился, да?

– Да… – Марина еще никак не могла поверить, что так вовремя проснулась. Интересно, чем бы все закончилось, если б Оксанки не оказалось рядом?.. Вернее, чем бы закончилась, Марина прекрасно знала, а, вот, сумела б она выбраться оттуда без посторонней помощи?..

– Расскажи, а? Жуть люблю сны, – Оксана присела рядом.

– Не, – Марина покачала головой.

– Ну, Мари, я ж тебе рассказываю. Ну, расскажи… – Оксана включила свет, – ой, что это?

– Где? – Марина села, опустив ноги, и увидела на руке яркую красную полосу, похожую на неглубокий рубец; подняла рукав и обнаружила еще одну на плече.

– Слушай, листья какие-то… Откуда они? – Оксана сняла у нее со спины маленький овальный листочек, – классные у тебя сны, прямо с картинками.

…А вдруг сон продолжается, и никакая это не Оксанка, а Рябина приняла ее облик?.. – облизнув губы, Марина почувствовала знакомый привкус, являвшийся еще одним подтверждением реальности сна.

– Пойду, умоюсь, – она поспешно встала, и закрывшись в ванной, с удовольствием плеснула в лицо теплой водой; почистила зубы …Но если Оксанка превратилась в Рябину, то сейчас она станет меня лупить… Нет, это невозможно! У нее другой голос, да и не похожи они…

Еще Марина приняла душ, а когда вернулась, Оксана уже мирно спала. На цыпочках, чтоб ненароком не разбудить ее, прокралась к постели и расправив простыню, увидела еще один маленький зеленый листок.

…Завтра… вернее, уже сегодня, у меня экзамен по психологии, а не по… – эта мысль настолько резко ворвалась в сознание, что мигом вытеснила ужасы предыдущей «серии», – а я ничего не знаю!.. Дура!.. Учить надо было, а не к Петровичу ездить!.. А если не сдам… никакая Рябина меня не накажет, но, вот, мать денег на сапоги, точняк, не даст… а зачем они мне, если еще лето?.. – Марина смотрела на листок, который мяла в руках, – какое, блин, лето?..

Мотнула головой, пытаясь отделить сон от реальности, однако все настолько перепуталось, что разобраться станет возможно только утром, когда встанет солнце, заработает телевизор, и по улицам покатятся автомобили. …Пока есть время, надо учить… – она взяла учебник и отправилась на кухню.

* * *

Одинокий фонарь освещал двор с вереницами детских следов на белых газонах, покосившейся снежной бабой и замерзшими до весны качелями. Чуть дальше – кубик трансформаторной будки; несколько тополей потухшими свечками тянулись к беззвездному небу, а луна, спрятавшись в облако, казалась какой-то ненастоящей. И ни души вокруг!

Лена давно приняла душ, поужинала, помыла посуду и даже успела посмотреть концовку фильма, поняв, что все закончилось хорошо, ведь молодые и красивые герои, обнявшись, шли по утреннему шоссе навстречу восходящему солнцу. Теперь она стояла у окна и задумчиво смотрела вниз – прошло три часа, а Миша не возвращался, и это притом, что туда – обратно, даже по дневным пробкам можно было обернуться за час.

Примитивно обманывать ее и ехать куда-то в другое место, он бы не стал, хотя б потому, что это не имело смысла – Лена никогда не проверяла, где он бывает. Если б он сказал, что едет к тому же Петровичу и неизвестно, когда вернется, она б поверила, пусть и с определенной долей обиды. Но он сказал то, что сказал, и его нет уже три часа.

Хоть это и противоречило ее принципам, но, то ли странный разговор, концовку которого она захватила, то ли необъяснимое ощущение тревоги подсказывали, что сегодня можно поступать не так, как всегда. Лена набрала номер салона. Прождав десять долгих гудков, но так и не услышав ответа, положила трубку. Недовольно посмотрела на мобильник, оставленный Мишей на столе. Обычно он никогда не расставался с ним, а сегодня, вот, взял и забыл.

…Не мудрено, – Лена вздохнула, – что-то сегодня мужиков понесло… Может, его забрали в ментовку?.. Хотя не такой он пьяный… или на него напали?.. А что – идет выпивший человек… В наше время это даже более вероятно. И что тогда делать?..

Она попыталась представить сложную систему поисков, включающую обзвон больниц и моргов, заявление в милицию и, наверное, еще что-то, что ей подскажут по ходу.

…И все равно никто никого искать не будет, пока весной труп сам не появится из-под снега… Боже, что я несу?.. Это какая-то непредвиденная ситуация, как с последней поездкой! Он вернется и все расскажет!.. – прошлась по пустой квартире, – а если она так и останется пустой?.. Хотя тогда и меня здесь не будет, если Миша не оставил завещания. Я ведь просто люблю его… может, и стоило как-то все узаконить?..

Что за идиотские мысли? Почему обязательно что-то должно случиться? Может, позвонить Петровичу?.. Зачем – он же ушел раньше… Но что-то ведь надо делать!..

Лена нашла номер такси. В ожидании машины она оделась; как успела, восстановила макияж и сунула в сумку газовый баллончик, без которого Миша запрещал ей вечером выходить на улицу – она слушалась, хотя с трудом представляла, как успеет достать его, снять крышечку, да еще направить кому-то в лицо.

После звонка диспетчера Лена выглянула в окно и увидела светлые «Жигули», упершиеся в стену светом фар.

– Из гостей? – весело спросил таксист, распахивая дверцу, – и почему таких красивых женщин отпускают без эскорта?

Лена взглянула на него, ни зло и ни раздраженно, а, скорее, укоризненно. Он, наверное, хороший парень, но ей просто не хотелось разговаривать – она пыталась понять, зачем едет.

…Чтоб убедиться, что Мишки там нет? А вдруг утром он скажет, что отказала сигнализация, и пришлось всю ночь сидеть за сторожа, а телефон просто (вот, просто!) не работал, и все? И что тогда мне делать? Сказать, что я все знаю?.. Тогда надо будет расстаться. А не говорить… тогда зачем я еду?..

Но машина уже вырулила из двора, и разворачивать ее было, по крайней мере, нелепо…

Ночной город всегда наполнен мистикой. Громады темных домов и пустые широкие улицы, словно пытаются убедить, что жизнь ушла отсюда навсегда, и в это даже можно поверить, если ехать долго-долго. Но в какой-то момент понимаешь, что она не могла исчезнуть, ведь утром все вернется и примет привычный вид – она просто уходит на время, но куда?.. Этого Лена не знала.

Вдоль всего проспекта бессмысленно мигали желтые глаза светофоров, и неизвестно к кому обращенные рекламные щиты призывали немедленно отправиться за покупками; редкие машины двигались почти неслышно, не нарушая общей безжизненности пейзажа. Глядя на них, Лена подумала как будет добираться обратно. …Надо попросить, чтоб таксист подождал. Это ж две минуты – постучать в запертую дверь, глянуть на темные витрины… и поеду домой, ждать утра с твердым убеждением, что я – полная дура!..

– Мне к салону «Антик», – попросила Лена, когда они поравнялись с огромным зданием развлекательного центра. Яркие огни казино и музыка, доносившаяся из ресторана, наконец-то объясняли, куда уходит по ночам жизнь – ни в какое-то мистическое небытие, а, именно, сюда, где в совершеннейшем безвременье зарабатываются и тратятся деньги.

– Там поворота нет, а, вон, видите, менты стоят.

Лена повернула голову и увидела, что прямо напротив салона стоит желтый милицейский «бобик». Сердце ее тревожно сжалось. …Может, на него напали, когда он выходил?.. А где тогда «скорая»? Или его уже увезли?.. Нет, тогда б менты тоже уехали. Они случайно здесь стоят… случайно!..

Такси обогнуло сквер, въехав с другой стороны, и остановилось напротив патрульной машины. Лена смотрела на нее, пытаясь заметить, если не лежащее рядом тело, то, по крайней мере, следы крови, поэтому вздрогнула, когда водитель удивленно воскликнул:

– Ни фига себе!.. У них что, вечеринка?..

Она повернула голову. Дверь в салон оказалась распахнута настежь, а в витринах вспыхивали разноцветные огни. Сначала Лене показалось, что это новогодние гирлянды, но вспышки были ярче, возникали абсолютно бессистемно и, самое главное, их источник находился где-то в глубине салона.

Из желтого УАЗа неуклюже вылез милиционер в тулупе, делавшем его ужасно толстым; подошел к «Жигулям» и отдав честь, постучал в стекло. Таксист вышел, но Лена не слышала, их разговора – видела только, как сержант проверил документы и вернул их владельцу. Она распахнула свою дверь, но не успела сделать и шагу, как сержант уже оказался рядом.

– Девушка, а ваши документы?

Открыв сумочку, Лена сначала нащупала газовый баллончик и только потом паспорт – хорошо, что сегодня она продлевала абонемент в бассейн и забыла его выложить.

– Елена Михайловна, – сержант разочарованно вернул документ, – можете следовать.

– Спасибо, – презрительно усмехнувшись, она вернулась к машине, – подождите меня.

– Пока с вас двести, и подождем, – водитель пожал плечами.

– Только не уезжайте, прошу вас, – Лена протянула деньги.

Сержант терпеливо ждал, куда же она пойдет, потому что ни жилых домов, ни круглосуточных магазинов поблизости не было, а у казино имелась своя охраняемая стоянка.

– Вы куда, Елена Михайловна? – он поймал ее за рукав, едва Лена направилась к салону.

– Туда, – она указала на дверь.

– Сейчас час ночи. Все закрыто.

– А я вижу, что открыто!

Страх перед неизвестностью еще не успел появиться, пока рядом стоял этот бестолковый сержант и тихонько урчали «Жигули».

– Елена Михайловна, пройдемте со мной в машину, – предложил сержант.

– Никуда я не пойду! – резким движением она освободила рукав, – я трезвая, имею при себе паспорт и не нарушаю общественный порядок! Я – жена хозяина салона и хочу знать, почему он открыт среди ночи, а рядом стоит милиция и ничего не делает! Может, вы «крышуете» грабителей?.. (Словечко она почерпнула из криминального романа, и никогда не думала, что она пригодится ей в обыденной жизни).

Сержант опешил от такой наглости, и пока он хлопал глазами, соображая, оскорбили его при исполнении служебных обязанностей или еще нет, Лена решительно пошла к дверям.

– Подождите! – крикнул сержант, – не входите! Там…

Но Лена уже закрыла за собой дверь.

В помещениях салона она ориентировалась прекрасно и сразу поняла, что вакханалия огней происходит в зале, где командовал Петрович. Оттуда же доносился запах гари. Лена растерянно остановилась – ее решимость поубавилась, как только она оказалась в изолированном от внешнего мира пространстве. Но и бежать было некуда, потому что снаружи остался сержант, который наверняка не простит ее выпада – по телевизору недавно рассказывали похожий случай. Тех ментов потом уволили, но кому от этого легче?..

Неожиданно раздался треск, напоминавший электрический разряд, и яркая оранжевая вспышка озарила зал. …Господи, все ж просто! Пробило проводку! Мишку ударило током, и он, наверное, без сознания! Еще несколько минут, и все вспыхнет, если не вызвать пожарных… Теперь все зависело от нее. Первый раз в жизни от нее что-то зависело!..

Лена героически бросилась навстречу сиянию, но замерла на пороге, не увидев, ни языков пламени, ни искрящихся оголенных проводов, как это показывают в кино. Зал переливался, меняя цветовую гамму от бледно-розового до ярко-алого. Зрелище выглядело бы просто восхитительным, если б не разбитые витрины и экспонаты, в беспорядке валявшиеся на полу. Посреди этого хаоса лежал Миша, и с такого расстояния нельзя было даже определить, жив он или нет.

Лена мгновенно забыла о пожарных. Подбежав к нему, присела на корточки, собираясь повернуть его на спину, но вдруг услышала спокойный, чуть насмешливый голос:

– Не трогай его. Скоро сам очнется.

Лена повернулась так резко, что, потеряв равновесие, плюхнулась на пол. Обвела взглядом зал и только тогда распознала девушку, сидевшую на стуле, обычно занимаемом Петровичем. Обнаженное тело в отблесках огней сливалось с обстановкой, и если б она молчала, Лена не заметила б ее вовсе. Но теперь она прищурилась, словно пытаясь вытянуть незнакомку из стены. Первая возникшая мысль была абсолютно безумной: …Там зеркало!.. Это же я!.. Такая же фигура, светлые волосы… даже прическа та же!.. Правда, приглядевшись внимательнее, Лена поняла, что с девушкой они далеко не близнецы – просто при таком освещении черты лица размывались, оставляя лишь облик в целом.

– Кто ты? – ошарашено спросила Лена. Сходство поразило ее даже больше, чем присутствие рядом с Мишей какой-то неизвестной обнаженной женщины.

– Я создана для него, – девушка рассмеялась.

Такая наглость привела Лену в чувство. …Врешь, – подумала она, – почему тогда ты сидишь голая на стуле, а он, одетый, лежит на полу без сознания?..

– С чего это ты решила? – Лена поднялась, отряхивая куртку. По спокойствию самозванки она поняла, что никакого пожара нет, и надо решать совсем другие проблемы, – может, это я создана для него! Мы уже столько времени вместе… – она хотела продолжить рассказ об их идиллии, но девушка вновь засмеялась, еще громче и бесстыднее. Это остановило Лену.

…Может, я чего-то не знаю? Может, все это время я не замечала чего-то важного?..

– Какие же вы глупые существа, – продолжала девушка, переставая смеяться.

– Кто – мы? Женщины?

– Нет, люди.

…Да она ж сумасшедшая! – вдруг сообразила Лена, и это сразу объясняло всё, кроме, пожалуй, странного сияния, – конечно! Она видела, как Мишка входил в магазин и вломилась следом… погреться или поссать! Он же, добрая душа!.. Потом побила витрины, разделась, соблазняя его… Она ведь могла и убить его, не понимая, что творит!..

Лена быстро опустилась на колени и аккуратно подняла Мишино веко.

– Говорю ж, он не очнется, пока Осокорь не вернет ему нынешнюю жизнь.

– Кто не вернет? – Лена вскинула голову.

– Слушай, тебе оно надо? Ты не имеешь к этому отношения, вот, и не ищи себе приключений.

– А он?..

– Он глупый. Он хотел выяснить, существует ли другой мир, кроме вашего – самого примитивного из миров.

– Ты что, инопланетянка? – теперь Лена уже не сомневалась, что у собеседницы «не все дома». С одной стороны, от этого становилось легче чисто по-женски, но тогда ведь и ожидать от нее можно, чего угодно – тюкнет статуэткой, и суд ее оправдает.

– Какие инопланетяне? Их придумали люди, потому что не в состоянии познать свой собственный мир – на них удобно списывать все, в чем не можешь разобраться, правда?

Лена посмотрела на собеседницу подозрительно, потому что фраза показалась ей не просто осмысленной, но и логичной. Она сама не раз думала, что инопланетяне – это выдумки ученых, чтоб оправдаться за свою ограниченность или бездарность.

– Так, кто же вы?

– Мы – это вы. Посмотри на меня. Я – одна из твоих следующих жизней, – девушка вздохнула так печально, что Лена перестала ее бояться.

– Я ничего не понимаю, – честно призналась она, – какая следующая жизнь?

– Вообще-то, мы не должны встречаться, – сказала девушка, – но когда глупые люди пытаются изменить наш мир под себя, а другие, не менее глупые, хотят еще и пользоваться нашими возможностями, мы вынуждены прийти…

Она не успела объяснить, зачем они пришли и что собираются делать, потому что стены дрогнули. Лена зажмурилась, прикрыв голову руками – старое, еще довоенное здание могло рассыпаться, как карточный домик, но ничего не произошло, только погасло сияние. Переход от света к тьме ослепил Лену. Она несколько раз удивленно моргнула.

– Тебе зачем дан этот облик, полено березовое? – прозвучал грозный мужской голос.

Несмотря на светлую кожу, присущую всем натуральным блондинкам, никто еще не обзывал ее березовым поленом. Лена уже хотела оскорбиться, но за нее ответил другой голос:

– Он дан, чтоб исполнилось желание девчонки. Я должна была молчать…

– Девчонка не сдала экзамен. Ее желания больше не имеют силы. Она теперь сама за себя. А ты, марш отсюда!

Лена затаила дыхание, боясь обнаружить свое присутствие. …Только бы он не подходил и не трогал меня! – пронеслось в голове, – иначе, я умру…

– Люди не умеют ценить, – задумчиво произнес невидимый голос, – значит, это им не нужно.

Лена не шевелилась, но боковым зрением видела, как стена вспыхнула, вновь осветив помещение; и не только его – перед Леной стоял черный человек с длинными волосами и такими глазами!.. Казалось, одного их взгляда достаточно, чтоб умереть со страха, но, слава богу, он смотрел на стену, где возникали все новые очаги пламени.

…Вот теперь будет пожар, и мы сгорим, потому что я не могу, ни закричать, ни двинуться с места, – мучительно подумала Лена, – сгорим, и никто не узнает, что здесь происходило на самом деле, – она закрыла глаза, – дура! Куда ты вляпалась?.. Я не хочу превратиться в шашлык!.. Я хочу жить!..

Осторожно приподняла дрожащее веко, но гостей в комнате уже не было, только Миша по-прежнему лежал без движения у ее ног, а огонь полз по обоям, поглощая черные барельефы и приближаясь к шторам. Лена в ужасе открыла рот, готовая закричать, но неожиданно услышала ласковый голос:

– Не надо. Я так соскучилась по настоящему огню.

Лена медленно обвела комнату бессмысленным взглядом. …Кто еще здесь?.. Боже, что тут происходит?!.. Из разбитой витрины выпрыгнула маленькая красноватая ящерица – живая! Говорящая!!.. Она взбежала на стену и бесстрашно бросилась в огонь, гася его своим телом. При виде этого откровенного безумия, ноги у Лены подкосились, и она плавно, как в замедленном кино, опустилась на пол рядом с Мишей.

– …Господи, Ленка, ты что здесь делаешь?

Она почувствовала, как кто-то несильно шлепает ее по щекам; открыла глаза и увидела Мишу, бледного, но живого.

…Может, все это было сном, и я лежу дома в своей постели?.. Лена повернула голову. Нет, на ней была куртка, а рядом валялись осколки витринного стекла; на стене обуглившиеся обои, но до штор огонь так и не добрался.

…Ящерица потушила пожар… Боже, какая ящерица?!.. Лена застонала и попыталась сесть, упираясь руками в пол.

– Как ты сюда попала? – Миша помог ей, аккуратно поддерживая за плечи.

– Я ждала-ждала тебя, а потом поехала…

– Ну, извини, – Миша погладил ее по голове, – мне стало плохо, и я вырубился.

– И ты ничего не помнишь?

– Нет. Витрину, наверное, разбил, когда падал, а вот, как сгорели работы, не представляю.

– Какой-то черный мужик со зверским лицом их поджег, но ящерица успела потушить. А еще здесь была абсолютно голая девица – блондинка, похожая на меня.

– Ты все это видела сама?..

– Я не только видела, я разговаривала с ней.

– Э-эй!! – донеслось от входа, – девушка! Вы едете или нет?

– Кто это? – испугался Миша.

– Мое такси.

– Тогда поехали отсюда, – он помог Лене подняться, и вместе они вышли на улицу.

Пока Миша запирал дверь и связывался с охраной, Лена стояла возле машины, глубоко вдыхая морозный воздух, казавшийся сладким, по сравнению с атмосферой салона; сейчас она поняла, чем там пахло – прелой осенней листвой.

– А где менты? – Лена наклонилась к водителю.

– Уехали. Сказали, пусть хозяева сами разбираются со своими женами. Когда, говорят, убьют кого-нибудь – прибегут, никуда не денутся. А это и есть ваш муж? Что с ним было?

– Ничего особенного, – Лена пожала плечами, не зная, стоит ли что-то объяснять, и, вообще, как это возможно сделать.

Доехали они быстро, но у подъезда Миша остановился.

– Ты ж не хочешь сойти с ума? – ответ подразумевался, поэтому он даже не стал ждать его, – тогда давай забудем все. Нам просто приснился сон; один на двоих, да?

Лена кивнула. Для нее это тоже во всех отношениях было лучшим выходом.

– Я люблю тебя, – Миша поцеловал ее.

Лене хотелось напоследок ехидно спросить, похожа ли в постели та девушка на березовое полено, но она уже не могла этого сделать – если договорились, что это сон, значит, пусть будет сон. В конце концов, снятся же людям эротические сны.

* * *

Петрович подходил к салону со смешанным чувством радости и страха. Радости оттого, что возвращался к нормальной жизни, а страха – что жизнь эта являлась временной, ограниченной световым днем, а потом его ждет другая, которую тоже предстоит прожить. (Остаток ночи он провел перед зеркалом, исследуя свои травмы, и пришел к выводу, что они в точности соответствуют сну).

…Вернее, не сну, а другой реальности. Но раньше ведь мне как-то удавалось жить, не окунаясь в нее!.. Значит, должно быть что-то такое, чтоб вернуть все на место – необратимых изменений в природе не бывает. Ночные блуждания по лесам должны вернуться в категорию обычных кошмаров, а уж кем я стану в следующей жизни, нечего загадывать. Мне хочется дожить эту в нормальном человеческом облике…

А началось ведь все с Василия и его «галереи монстров»! Следовательно, именно он является катализатором, спровоцировавшим связь между реальностями. Надо немедленно уничтожить все, что с ним связано: вернуть его работы из салона, Марине вернуть маску, и ниточка оборвется…

Эти мысли, в совокупности с ярким солнцем, блестящим снегом и толпой на остановке, рождали ощущение свободы. Он и не знал раньше, что так любит самую обыкновенную жизнь – любит просто идти по улице и просто глазеть по сторонам. Видимо, все-таки человеческое сознание не приспособлено для восприятия чудес, какими бы привлекательными они не казались издалека.

Привычным движением Петрович отпер дверь, сунул руку в потайное место, отключив сигнализацию до того, как сирена начнет «орать» на всю улицу, но необычный запах, напоминавший дым костра, остановил его на пороге. Объяснение не допускало никаких иных вариантов – вчера сюда тоже вторгся лес, причем, не менее реально, чем в его спальню.

Петрович включил свет и увидел разгром, царивший в его хозяйстве. Стараясь не наступить на какого-нибудь глиняного божка или магический амулет, он вошел внутрь и в довершение картины, на месте барельефов, обнаружил выгоревшие обои. …Слава богу, – решил он без сожаления, – хоть бы и маска сгорела! Это Маринина проблема, как она будет объясняться с хозяевами. Интересно, вот, что с Мишкой?..

Сейф был открыт, а злосчастная маска лежала на столе, как ни в чем не бывало. …Дурак, неужели не понятно, что истинно магические предметы нельзя уничтожить!.. Тут еще будет задача, как избавиться от нее… Придвинув телефон, он набрал номер, но трубку сняла Лена, да и то после пятого гудка; голос ее показался Петровичу каким-то странным.

– А Миша где?

– Спит. Знаешь, Петрович, сегодня он не придет к вам.

– Что-то случилось?

– Ничего. Просто он вернулся поздно, тем более, пьяный – сам вчера видел.

…Но если с Мишкой ничего не произошло, то, выходит, вся эта гадость обрушивается именно на меня?.. Но я-то что плохого ей сделал?.. Взял на хранение чертову маску?.. Но размышлять об этом можно было и потом.