Текст книги "Дендра"

Блин, а стоит засветить такие доходы, у органов сразу возникнет вопрос, за что мне переводят такие суммы. Уж я-то знаю этих козлов!.. Естественно, они ничего не найдут, но в нашей стране, если не найдут, то придумают. А еще проще – грохнут, чтоб сразу избавиться от всех проблем.

Проклятое цивилизованное общество!.. Сразу и не сообразишь, как стать в нем законопослушным миллионером, даже имея в руках волшебную палочку!.. Хотя, есть вариант… Например, если меня введут в правление того же «Газпрома»!.. Там ребята получают вполне объяснимые миллионы…

– Доброе утро.

Максим резко повернул голову – в дверях стояла сонная, но улыбающаяся Оксана.

– Я проснулась, а тебя нет. Чем ты тут занимаешься?

– Хотел подать тебе кофе, но не нашел, – Максим незаметно опустил маску под стол.

– Кофе в шкафчике, запомни, – Оксана грациозно опустилась к нему на колени, и Максиму ничего не оставалось, как поцеловать ее.

…Я должен стать в этом доме своим, пока не разработаю конкретный план. И неважно, с кем из них придется спать, хоть с обеими!.. Антон не обидится – потом отстегну ему «лимон»…

– И как ты тут сидишь? – достав кофе, Оксана включила все четыре конфорки, – оденься, мне даже смотреть на тебя холодно.

– Да-да, – Максим ушел в комнату; взяв носки, уселся на постель, еще сохранившую тепло Оксаниного тела. …Дурдом!!!.. Он вложив в это емкое слово все перепутавшиеся в голове мысли и эмоции. Они были настолько противоречивыми, относящимися к совершенно разным реальностям, что никак не получалось слепить из них единое целое.

…Нельзя принимать никаких скоропалительных решений! Надо сначала до конца просчитать ситуацию, разобраться с принципом действия этой штуковины, а потом уж начинать операцию. Надо, чтоб все выглядело естественно и никто даже ничего не заметил… или, по крайней мере, не понял. А пока… Оксанка, в принципе, не такая уж и плохая девка на общем фоне. Поживем – увидим… Вернувшись на кухню, он обнаружил кипевший чайник, а в ванной шумела вода.

Пока Оксана принимала душ, Максим снова взял маску. Лихорадочное желание немедленного чуда прошло. Он сосредоточенно смотрел на нее, словно ожидая, что та сама подскажет нужный вариант, но маска молчала.

– Полежи пока, – Максим поставил ее на стол, – а я подумаю, как нам с тобой лучше сотрудничать.

В ванной щелкнул шпингалет, и Максим схватил чайник, наполняя чашки. Ему нельзя было ошибиться – он должен выглядеть не просто заботливым, а влюбленным!

– Как классно под теплой водичкой!.. – Оксана появилась свежая, без делавшего ее ужасно взрослой, слоя косметики. Достав сигарету, уселась на стул и улыбнулась – никогда еще ни у кого не возникало желания подать ей кофе. Ее приятели всегда начинали суетиться по поводу пива…

* * *

Только начало светать, как в доме скрипнула дверь и послышались осторожные шаги.

– Я люблю тебя, – поспешно прошептала Марина, понимая, что если хозяин встал, то и гостям пора подниматься.

Всего пару дней назад она думала, что эти слова ей предстоит произнести в каком-то необозримом будущем, и дастся это с невероятным трудом, а тут они сами выплеснулись даже без трепетного замирания, потому что вновь обретенное чувство не вызывало сомнений – так она его и представляла, и человек, которому способна подарить его, должен быть, именно, таким.

– Завтра, после занятий я заеду к тебе в салон, да?

– Зачем?.. В смысле, зачем в салон?

– Я ж хочу показать Петровичу маску. Или ты против?

– Конечно, не против, – Миша вздохнул с облегчением. Утро разрушило романтическую атмосферу, и теперь он смотрел на лежавшую рядом девушку (так и оставшуюся «девушкой»), и не мог объяснить, что делает рядом с ней.

В коридоре вспыхнул свет; потом громыхнуло что-то…

– Будем вставать? – предложил Миша.

– Как скажешь, – Марина потянулась и нехотя спустила на пол босые ноги. На секунду ей показалось, что она упустила что-то очень важное, но ведь до завтрашнего дня у нее будет время во всем разобраться. Она стыдливо оделась и вышла, прихватив косметичку. Миша слышал, как она пожелала Василию доброго утра. Потом в глубине дома хлопнула дверь.

…И зачем?.. – подумал Миша. Мысль медленно катилась в никуда и вдруг сорвалась в бездонную пропасть, – надо же позвонить Ленке! Она ж там, небось, с ума сошла!..

Вскочив, схватил телефон, но уровень сигнала показывал уверенный «ноль». …Чертова дыра!.. Это ж пока мы доберемся до города!.. Выглянув в окно, Миша увидел серое небо и огромные сугробы, стиснувшие в объятиях крошечные домики, зато ночью, похоже, пурги не было. …Надо будить Петровича, откапывать машину и двигать отсюда!..

Дверь в мастерскую оказалась закрыта, а внутри горел свет. Миша осторожно повернул ручку – вдоль стен по-прежнему стояли работы Василия, а на матрасе, свернувшись калачиком под сбившимся одеялом, спал Петрович.

– Эй!.. – Миша тронул его за плечо, – вставать пора.

Открыв глаза, Петрович испуганно уставился на Мишу.

– Ты чего? – Миша засмеялся.

– Знаешь, – Петрович уселся, растирая ладонями виски, – у меня такое впечатление, что мне не просто снились кошмары, а я побывал в какой-то другой реальности.

– И что там?

– Он там был, – Петрович ткнул пальцем в фигуру Осокоря, – и вся его деревянная команда, и я… Я не мог такое придумать!..

– Я во сне тоже общался с деревьями, – Миша пожал плечами, – я тоже не мог придумать, чтоб целоваться с березкой. Но кто ж знает, что там делается, в наших мозгах?..

– А я превратился в ясень! – Петрович резко поднялся, – где он тут, зараза? Я вчера видел его, – он пошел вдоль стены, ища нужный барельеф.

– На фиг он тебе нужен? Слушай, поехали отсюда.

– Я ведь был им, – Петрович мрачно уставился на Мишу, – я ощущал себя им! Вдумайся!..

– Умойся, и все пройдет, – Миша похлопал его по плечу, – ехать пора. Пойду, гляну – Марина уже, небось, навела марафет.

В коридоре Миша столкнулся с Василием.

– Как спалось? – тот загадочно улыбнулся.

– Странно, – признался Миша, глядя ему в глаза и пытаясь определить, есть ли у него роль в этой мистерии или все происходило в их собственном сознании, под впечатлением от увиденных работ, но так и не пришел к однозначному выводу. А Василий еще больше запутал ситуацию, сказав, как само собой разумеющееся:

– Я ж говорил, то, что вы видели в мастерской – это вовсе не мои фантазии.

– А чьи?..

Василий не успел ответить, потому что в конце коридора послышались шаги Марины. С макияжем она сильно отличалась от девушки, проснувшейся на Мишином плече. Невольно возникла мысль, не являлось ли и это частью мистерии?..

– Так чьи фантазии? – Миша вновь повернулся к Василию.

– Не знаю. Могу только сказать, что деревья способны на очень многое. Как, впрочем, и люди. Но человек пошел другим путем – он пытается усовершенствовать природу на уровне своего примитивного, сугубо потребительского понимания. Деревья, в отличие от нас, не мечутся, ища, где лучше и что выгодней. Они вынуждены пребывать в одном месте и в одной ипостаси, поэтому им ничего больше не остается, как познавать себя, и они достигли в этом совершенства, которое нам не доступно. Поскольку они ограничены в желаниях, они у них всегда исполняются…

– О, было б здорово! – воскликнул Миша.

– Не думаю, – Василий покачал головой, – наши желания настолько противоречивы по сути и переменчивы во времени… – он пошел на кухню, не закончив фразу, зато вместо него из мастерской показался Петрович.

– Поехали, – сказал он, – я уже не хочу ни икон, ни, вообще, ничего. Хочу домой. Там я сам создаю свои легенды, и никто не пытается превратить меня в бревно.

От предложенного чая гости отказались, а хозяин особо и не настаивал. О персональной выставке никто речи больше не заводил. Все по очереди пожали Василию руку, а тот лишь улыбнулся в ответ.

– Приезжайте за работами. Вам на машине-то проще, чем мне на автобусе.

– Как же, приедем, – пробормотал Петрович, когда они уже вышли за калитку, – пусть, вон, Маринка… все равно, небось, домой мотается, а я – пас…

Когда они подошли к кафе, машину уже откопали, и Петрович, на удивление быстро, завел двигатель.

– Покурите, пока прогреется.

– Я сейчас буду спать. Ужасно не выспалась, – Марина достала сигареты.

– Я тоже, – Миша щелкнул зажигалкой.

Марине хотелось коснуться губами его небритой щеки, но почему-то она не сделала этого.

* * *

Миша стоял перед дверью квартиры, не решаясь войти. Проснулся он минут сорок назад, когда машина остановилась; увидел Петровича, беседующего с гаишником, узнал белые громады новостроек и понял, что они уже в городе. Повернул голову, глядя на девушку, продолжавшую мирно спать рядом, и в первый момент даже не сообразил, кто это.

…Господи, я целовал эти губы!.. Зачем?.. Какое чужое лицо… Может, это был сон?.. Теперь-то я знаю, насколько реальными бывают сны… Она как та Березка… Может, я вообще никуда не ездил?.. Нет, если спросить у Петровича, он решит, что я псих… А я псих или не псих?..

Пока они ехали по городу, Миша отчаянно пытался разобраться в ситуации, но потом решил, что в этом нет никакого смысла, ведь думать надо о будущем, а не о прошлом. …Главное, чтоб Ленка не наделала глупостей!.. А она может – я ж для нее свет в окошке… Идиот!.. Где я найду другую такую?.. Мне что, трудно было позвонить? В кафе, наверняка был обычный телефон… Что со мной случилось?.. Какое-то помутнение… Мысли носились по кругу, вырваться из которого можно было только открыв дверь. И очень скоро это придется сделать!..

Замок еле слышно щелкнул, и Миша остановился в коридоре, прислушиваясь к тишине.

– Лен, – позвал он тихонько.

Ответа не последовало. Он опасливо заглянул на кухню, но «ледяной Лены», там, естественно, не было – на столе стояла пепельница, полная окурков, банка с кофе и грязная чашка.

…А Петрович-то врал, насчет второго «Я». Скорее всего, не таким уж трезвым я был тогда и все тут… И, вообще, все кругом делают из меня идиота, одна Ленка любит… Приоткрыл дверь в спальню. Лена, не раздеваясь, спала поверх одеяла, по-детски приоткрыв рот; то ли от бессонной ночи, то ли от забытой на лице косметики, под глазами отпечатались темные круги. Глядя на нее, Миша предпринял последнюю попытку объяснить свое вчерашнее помешательство – он мысленно уложил на ее место Марину, но это выглядело даже не нелепо, а кощунственно. …Точно!.. То было помутнение!.. Кто-то специально делает это со мной, чтоб я свихнулся!.. Как же я без нее?.. Без ее наивных вопросов, глупых идей; без глаз, в которых читается вечное желание исполнить любую мою прихоть…Господи!.. Он ласково коснулся ее щеки, и Лена вздрогнула. Резко открыла глаза; облизнула сухие губы. Миша подумал, что сейчас на него обрушится поток заслуженных обид и судорожно пытался выстроить линию защиты, но Лена обхватила его за шею и молча заплакала.

– Что ты, любимая?.. – растерянно пробормотал Миша, – просто на трассе такая пурга. Мы застряли на краю географии, где и связи-то нет, но все нормально; живы-здоровы, – он гладил ее вздрагивающую голову, чувствуя под пальцами совсем другие волосы – не те, которые так же нежно перебирал всего несколько часов назад, и это обстоятельство его очень смущало. …Забыть!.. Забыть, то была иллюзия… как Березка!.. Как «ледяная Лена»!..

– Я думала… – Лена проглотила слезы, – ты меня бросил.

– Что за глупости?.. – Мишу поразило, что она сказала не «загулял», не «нашел любовницу», а, именно, «бросил».

– Не глупости… Последнее время ты со мной не спишь, как я ни стараюсь, а теперь, вообще, не пришел ночевать, и даже не позвонил… Что я могу думать?.. – она шмыгнула носом и слабо улыбнулась, – я вчера купила фарш и сама сделала котлеты.

– Зачем?!..

– Вдруг тебе надоела жена, которая ничего не умеет…

Это было как удар, от которого из глаз начинают сыпаться искры, только были это не искры, а слезы. Миша никогда не думал, что настолько сентиментален.

– Господи, Ленка!.. – он повалил ее на постель, принялся целовать, – как я тебя люблю!.. – и уже невозможно было определить, чьи слезинки текут по чьим щекам.

* * *

Войдя в подъезд, Марина неожиданно почувствовала себя в безопасности, словно тонкая фанерная дверь могла защитить от мира, в последние дни сделавшегося пугающе непонятным. В затхлом полумраке обшарпанных стен не могло быть оживающих деревянных монстров, а образ матери, пугавший не меньше ночных кошмаров, вернулся в далекие воспоминания. Но самое главное, здесь не было Миши, в одночасье поставившего под сомнение ее жизненные принципы. Все это осталось за невидимой границей, и неподвластные осознанию чувства не смогут больше вторгаться в обычную жизнь, потому что здесь нет ничего, кроме конспектов, старенького телевизора, кровати с теплым одеялом, да бесшабашной Оксанки, одним своим существованием доказывавшей как проста жизнь.

Тем не менее, Марине вдруг стало жаль утраченного мира страшной, но захватывающей сказки… а, особенно, Мишу. …Он такой хороший… Нет, прекрасный!.. Он мужчина моей мечты, но… Марина чувствовала, что в их отношениях не хватает чего-то очень значимого. Конечно, она ему ужасно благодарна, и за шубу, и за то, что их ночь была именно такой нежной, и утром она сказала ему правду, но правду того короткого мгновения.

Сейчас, вернувшись в привычный круг бытия, который, по складу ее характера, выглядел несравненно привлекательнее рискованных приключений с неопределенным концом, она поняла, почему та правда не являлась большой и вечной – они ведь так и не стали частью друг друга. То ли одного дня для этого слишком мало, то ли дело в его другой женщине…

…Неужто мать права, и для настоящей любви нужно время?.. А она во всем права!.. Но я все равно хочу жить своей жизнью, а не ее… «Ты хотела!..» — вспомнила она и сразу все встало на свои места, – я ведь именно этого и хотела – богатого щедрого мужчину, любовь, но пока без последствий… Это было мое желание, но не его!.. Я его получила, и что теперь делать, если знаю, что он-то меня не любит?.. А с чего я это взяла?.. Проклятая маска – все запутала!.. Может, я просто накручиваю себя, потому что – дура! Или все женщины дуры – они всегда себя накручивают…

Марина улыбнулась – то, что она такая, как другие женщины, успокаивало. Не спеша, она достала ключ, и оказавшись в полутемном коридоре, привалилась спиной к двери.

…Все. Эта поездка – сон, который уже завтра сотрется в памяти, как стираются остальные сны, а то, что происходило в нем – плод моей замученной с детства фантазии. Реально лишь то, что мне надо сдать три экзамена, а сейчас неплохо б позавтракать, если, конечно, у Оксанки есть чем… и еще надо почистить зубы после… после всего этого…

– Оксан! – позвала она, – ты дома?

На кухне послышалась возня, и появилась Оксана, на ходу запахивавшая халатик.

– Ой, Мари! А мы не слышали, как ты вошла.

Через секунду из кухни появился улыбающийся Максим.

– Привет. Загу-загу-загу-лял парнишка – парень молодой, молодой… – пропел он, – и как там, на исторической родине?

– Никак, – Марина пожала плечами. Гости были ей сейчас совсем некстати, потому что хотелось принять ванну, сесть на кухне с бутербродом и чашкой кофе, а потом, может быть, даже залезть в постель и поваляться немного, прежде чем опять садиться за учебники.

– Тогда давай пить кофе, – с этим предложением Максим ушел, а Оксана зашептала ей прямо в ухо:

– Как классно, что ты вчера не приехала! Ой, Мари, все так!.. Я тебе потом расскажу…

Марина не слушала – она и так догадывалась, что тут могло происходить в ее отсутствие.

…Собственно, теперь мы можем отдыхать на пару… – она усмехнулась, но войдя на кухню, первым делом уткнулась взглядом в черное лицо с пустыми глазницами. …Зачем она здесь?!.. Она ж должна быть в комнате, а еще лучше, в коробке!.. Кто знает, что я могу ляпнуть сдуру?..

– Что с тобой? – испуганно спросила Оксана.

– Зачем она здесь? – Марина схватила маску.

– Я принесла… – растерялась Оксана.

– Так унеси!

Оксана терпеть не могла, когда ей указывают, а, тем более, в присутствии посторонних. Глаза ее сощурились, губы поджались, но этой демонстрации ей показалось недостаточно.

– С каких пор ты тут командуешь?!.. – крикнула она.

– Я не командую, а прошу, – произнесла Марина гораздо спокойнее, понимая, что не в состоянии ничего объяснить не только Оксане, но и самой себе, – пусть она лежит, где лежала, – Марина примирительно улыбнулась, но Оксана уже завелась.

– А я хочу, чтоб она стояла здесь! Мне нравится смотреть на нее, когда я завтракаю!

– Тебе нравится смотреть на такую рожу? – Марина театрально поднесла маску к лицу.

Максим зачарованно опустил сигарету и замер, в ожидании следующей реплики. …А вдруг она скажет: – Да, провалитесь вы!.. И полетим мы, пробивая головой перекрытия… Господи, это ж еще и страшное оружие! Как я не подумал сразу?..

– Ну, не то, чтобы нравится… – пробормотала Оксана, глядя на новое Маринино лицо.

– Оксан, помолчи! – грубо перебил Максим, – девчонки, хватит вам собачиться!

Он прикрыл глаза и собрав волю в кулак, попытался послать мысленный приказ (где-то писали, что в критические моменты человек способен мобилизовать внутреннюю энергию). …Опусти ее!.. Опусти эту чертову маску!.. Но, похоже, ученые явно переоценили возможности человека, потому что Марина продолжала стоять в той же позе – правда, она хотя бы замолчала, и уже это показалось Максиму хорошим знаком.

– Марин, – сказал он ласково, – мы ж не знали, что она тебе так не нравится. Мы взяли ее посмотреть, тем более, тебя и дома-то не было… Мы даже не надевали ее, – добавил он на всякий случай и пожалел, что не может видеть Марининого лица. Отразилось ли на нем последнее сообщение? Если да, значит она все знает и у него появился опасный конкурент, имеющий к маске свободный доступ.

– Идите вы все… – вздохнув, Марина устало махнула рукой.

– Куда это мы должны идти?! – взвилась Оксана, а Максим сжался, готовясь к непредсказуемому путешествию.

– Куда хотите, – Марина наконец опустила маску, – а я помоюсь и посплю – вся разбитая после этой поездки.

Когда, по дороге в ванную, она прихватила маску, Максим уже ни в чем не сомневался.

– Подожди! – крикнула Оксана, – дай, я косметичку возьму!

Вопрос, уходить или не уходить, не обсуждался вовсе, и Максим решил, что это является очередным подтверждением того, что, но маска действует, как ни дико выглядит сие с точки зрения науки. Ему и вправду стало неуютно в этой квартире.

…Еще повезло, что Марина обошлась так мягко, а не послала… Он представил себя и Оксану, сидящими на огромном фаллосе вместе кучей народа, ежеминутно отправляемого по этому адресу, и чуть не рассмеялся, но тут возникла совершенно жуткая мысль: …Маску-то она унесла!.. Что ей взбредет в голову, никому не известно. Надо побыстрее сваливать!.. Интересно, а какой у нее радиус действия?.. Господи, от этого же зависит и то, что я смогу сотворить!..

Собралась Оксана на удивление быстро. У Марины еще шумела вода, когда они уже вышли из подъезда.

– Ты, вообще, гулять собиралась? – спросил Максим.

– Я учить собиралась! – огрызнулась Оксана.

– А тогда, зачем?

– Все равно она со своими разборками не даст спокойно заниматься. Пусть успокоится, а то, похоже, крыша у нее поехала. Она почти всегда приезжает из дома заведенная после общения с матерью, но так она еще на людей не кидалась.

– Поехали тогда ко мне, – Максим открыл машину, за ночь покрывшуюся инеем, – куда мы можем двинуть в такую рань?

– А родители? – вспомнила Оксана.

– Ты что, серьезно поверила, что я живу с родителями? Я похож на такого придурка? Просто я не вожу домой, кого попало, вот и придумал версию. Но ты уже не «кто попало», – Максим сжал ее руку, – так что, поехали?

– Поехали! – настроение Оксаны сразу поднялось. Что ей до Марининых «психов», если все у них сложится? Да она хоть сейчас готова переехать!..

…А если уж он такой мнительный, то с его-то бабками!.. Пусть снимает мне отдельную хату, и будем там… Я ж и мечтала о такой жизни!.. Чтоб не напрягаться обязанностями жены, но и чтоб мужиков не менять – это тоже надоедает… Чтоб все у нас получилось!.. Максик, миленький…

* * *

Закрыв дверь ванной, Марина первым делом выдавила побольше пасты и принялась елозить во рту щеткой, пока на губах не появились белые шапки пены.

…Вот и все, – подумала она, – и ничего нет. Это гораздо проще, чем потом ложиться на аборт, – Марина разделась, включила воду и усевшись на край ванны, уставилась на маску, потому что больше смотреть было не на что, – а вдруг при ней даже думать нельзя? Вдруг она сама формулирует желания?..Слышишь, ты, – она погрозила страшной роже пальцем, – я это делала только с Мишей, а то решишь еще… Зачем я ее приперла сюда?.. А для того, чтоб Оксанка ничего не наворочала. Значит, я все-таки верю в нее; хотя если разобраться… Но в сотый раз разбираться в том, в чем разобраться нельзя, уже не хотелось. …Закончим на том, что ничего подобного не бывает. Это исходная точка! Если сдвинуться с нее, я сойду с ума!..

Марина с удовольствием погрузилась в теплую воду. С приятным покалыванием просачиваясь сквозь поры, холод уходил из тела. Марина перевела взгляд на запотевшее зеркало, по которому медленно ползли капельки, оставляя кривые прозрачные следы.

…Почему я решила, что это на самом деле существует?.. Все ведь имеет логичное объяснение, даже знакомство с Мишей – был гололед, я перебегала дорогу… да сколько таких случаев… таких, да не таких… Блин, могу я думать о чем-то другом?!.. Задержав дыхание, Марина погрузилась с головой. Шумно вынырнув, она пригладила волосы и вдруг увидела, что среди потеков на зеркале, вместо белого кафеля, возникло что-то темное и непонятное – дорожки от капель, вопреки законам физики, росли вширь; наконец наступил момент, когда зеркало очистилось полностью, и тогда Марина поняла, что перед ней лес. Тот самый лес, который она уже видела, когда Мишин джип волок ее по льду – ей даже показалось, что вместо никелированного смесителя перед ней блестящий бампер Боевого Коня Орлика.

Марина испуганно зажмурилась, но когда вновь открыла глаза видение почему-то осталось на прежнем месте. Она оглянулась – нет, сзади была стена, на трубе висели Оксанкины домашние носки. …Лес существует только в зеркале!.. Или в моем воображении. Или это вход, но куда?.. Мотнула головой – деревья закачались и зашумели; при этом, возникло непреодолимое желание войти туда. Марина даже поднялась, опираясь о край ванны, но она была такая большая, а вход таким маленьким!.. Зато теперь был различим каждый ствол, каждая ветка. От напряжения в глазах, рамки зеркала стерлись… вернее, нет – они стали раздвигаться, как экран в кинотеатре, постепенно занимая всю стену. Марина не понимала, что так манит ее в зловещий сумрак чащи, но уже не могла справиться со своим желанием. Поднялась в полный рост, сделала шаг по скользкому дну, вытянув вперед руку, но ее пальцы внезапно коснулись холодного стекла. Видение исчезло и в зеркале возникла обнаженная девушка; по ее груди скатывались прозрачные капельки, а кожа покрылась мурашками.

Марина плюхнулась обратно в ласковую воду, однако гармония уже нарушилась. Вздохнув, она взяла шампунь и стала намыливать голову. Делать это надо было быстро, потому что очень страшно столько времени пребывать с закрытыми глазами и не знать, что происходит вокруг. Но она сумела преодолеть страх. Правда, чуть позже ему на смену пришел другой – включив фен, она поняла, что ничего не слышит, а ведь в квартире в это время могло твориться такое!..

Из ванной она вышла минут через сорок, и усевшись на кухне закурила. …Что это было? Ведь я не спала, значит, оно привиделось наяву… Привиделось или существовало на самом деле? Если на самом деле, то откуда оно взялось? В квартире не бывает миражей – здесь не пустыня. Если пригрезилось, то все еще хуже – значит, что-то не в порядке с головой…

Мысли зашли в тупик и от невозможности двигаться дальше, становилось жутко. Марина чувствовала себя заблудившейся в чужом, незнакомом мире, где нельзя сориентироваться, ни по солнцу, ни по звездам, ни, в конце концов, по мху на стволах, как их когда-то учили в школе. Здесь, наверное, вообще нельзя ориентироваться, а можно только покорно ждать, что будет с тобой дальше!

Марине испугалась, что в квартире что-то все-таки происходит и распахнув дверь, осторожно выглянула в коридор; заглянула в ванную, но черное пятно маски по-прежнему находилось на стиральной машине. …Творит она чудеса или нет, вопрос спорный, но крыша у меня едет, факт…

Во избежание неожиданностей, она перенесла маску в кухню; взяла недокуренную сигарету и села, напряженно глядя в раскрытую дверь, словно ожидала увидеть там кого-то. …И что будет дальше? Если Оксанка заночует у кого-нибудь из своих воздыхателей, как я останусь тут одна?.. А даже если вернется?.. Разве сможет она защитить меня от кошмаров? Она ж такая же трусиха, как и я, только выпендривается больше… Нет, надо срочно что-то делать!..

И тут она вспомнила про Петровича. Сунув маску в пакет, Марина стала быстро одеваться.

* * *

В салоне было немноголюдно. Марина, не здороваясь, прошла мимо Светланы, вешавшей на стену картину, и увидела Петровича, который сидел у окна, читая книгу.

– Привет, – он поднял голову, – а Михаила нет.

– Я не к нему, – Марина положила пакет, – я маску принесла.

– Ну, давай посмотрим, – Петрович вздохнул. Мало того, что он не придумал ритуал ее «очистки», так, в свете последних событий, начал сомневаться, нужна ли подобная профанация – может, правда, все гораздо серьезнее?

Марина раскрыла пакет. Здесь, среди антикварных вещей, маска смотрелась более органично, чем в квартире – даже ее зловеще загадочное выражение лица, вроде, исчезло. Петрович покрутил маску, приставил к лицу, внимательно оглядывая зал через круглые дырочки, будто надеясь увидеть все в каком-то неожиданном ракурсе.

– И чего ты хочешь? – он повернулся к Марине.

– Только не говорите это слово!

– Какое слово? – Петрович удивленно опустил маску.

– Понимаете, по-моему, эта штука умеет исполнять желания… – и Марина стала сбивчиво, но, по возможности, подробно рассказывать всю историю до того момента, как в зеркале возник лес, в который она так и не смогла попасть.

– Марин, – Петрович осмотрел маску еще раз, – давай определимся, по каким законам мы с тобой живем, – говорил он медленно, как бы размышляя вслух. Марине понравилось, что он не пытался успокаивать ее общими фразами, не отмахнулся, однако его вопроса она не поняла, поэтому продолжала молчать, – например… да ты садись, – он пододвинул стул.

Марина послушно села, внимательно следя, как Петрович принялся вышагивать по залу.

– Например… – повторил он, – давай абстрагируемся от маски. Вот, у нас в стране есть законы, которые принимает Государственная Дума – ими определяются любые взаимоотношения между субъектами государства. Но существуют отдельные образования, которые считают их не соответствующими разумной модели организации общества. Они изобретают свои законы, с совершенно другими взаимоотношениями, и живут по ним. В частности, законы криминального мира или уставы всевозможных сект. Эти альтернативные своды норм и правил имеют не менее стройную форму, также отображают многообразие человеческих отношений, но сами отношения выглядят уже совершенно по-другому – дико и нелогично, с точки зрения обывателя. Тем не менее, они существуют и работают. Так вот, здесь мы сталкиваемся с почти аналогичной ситуацией. Существуют определенные законы мироздания, которые человечество сформулировало для себя, исходя из накопленных знаний и опыта. Это, как наша Государственная Дума. Но наука (это, вроде, МВД в государстве) давно выяснила, что существуют и другие законы, непонятные обычным людям, то есть, законопослушным гражданам. Ты понимаешь, к чему я веду?

– Понимаю… – Марина неуверенно кивнула, хотя единственное, что пока смогла понять – это фундаментальность подхода к решению проблемы.

– Следовательно, – Петрович остановился у окна в позе преподавателя, читающего лекцию, – сейчас нам надо определиться, по каким законам будем жить мы. Если по законам, принятым Госдумой, заседающей в наших мозгах, то все, рассказанное тобой, надо отнести к разряду случайных совпадений. Проще говоря, убрать маску на место и забыть о ней.

– Но я не могу забыть! – перебила Марина, – оно само лезет в мою жизнь. Я уже начинаю обдумывать каждое слово – вдруг что-то ляпну, а оно исполнится.

– Свои желания неплохо обдумывать и в обычной жизни, – Петрович улыбнулся, – но это так, к слову. Вернемся к нашим баранам. Таким образом, ты хочешь сказать, (используя наши аллегории), что уже столкнулась с криминальным миром и теперь вынуждена считаться с его «понятиями», иначе, нарушив их даже не преднамеренно, рискуешь схлопотать пулю киллера, так?

Несмотря на запутанность объяснений, аналогии показались Марине достаточно яркими.

– Да, – сказала она, глядя на Петровича с уважением, – наверное, так и есть. Мне просто не приходило в голову провести такие параллели.

– А это как в математике – сначала надо грамотно поставить задачу, потом попытаться подобрать типовую схему решения из уже имеющихся, а только после этого пытаться вносить неизвестные. В противном случае, задача не может быть решена. Итак, на чем мы остановились?

Марина сидела, хлопая глазами, и не могла выразить словами то, к чему они пришли, хотя оно казалось правильным и понятным.

– А остановились мы на том, – помог Петрович, – что в мире существует множество законов. Их незнание, как известно, не освобождает от ответственности, хотя многим людям удается прожить жизнь, ни разу не столкнувшись с ними. Есть ведь счастливчики, которых ни разу ни грабили, ни избивали, ни насиловали; не забирали в вытрезвитель, в конце концов. Поэтому они имеют право считать, что всякие «стрелки» и «разборки» придумывают авторы детективов, чтоб пощекотать народу нервы.

Марина подумала, что Петровичу ужасно нравится сам процесс философствования, и говорить он может долго и обстоятельно, но она уже поняла, что все происходившее с ней, каким бы необъяснимым оно не выглядело, реально существует. Хотелось знать лишь одно – что со всем этим делать?

– Петрович, – она улучила момент, когда тот замолчал, – а дальше-то что?

Петрович очень долго смотрел вглубь витрины, зато ответил совершенно исчерпывающе.

– Не знаю. Здесь нужен человек оттуда.

– Откуда? – испугалась Марина.

– Ну, оттуда. Тот, кто общается с тем миром и знает его законы. Я могу предположить, как действует механизм тонких энергий, но рассуждения всегда далеки от практики. Тебе надо, либо какую-нибудь бабку, но нет гарантии, что она не окажется такой же шарлатанкой, как я, либо ехать обратно к Василию.