Текст книги "Дендра"

Он посмотрел на часы. Две пары из четырех уже закончились и на оставшуюся он тоже не успевал, но чтоб встретить Марину – настоящую, а не бороздящую холодные воды Балтики, времени оставалось достаточно.

…Все символично, – решил он, – «Марину» захватили, но я вернул ее в бою …

Антон выключил компьютер и стал одеваться. В нем появилась уверенность, словно события в Любеке каким-то образом должны были проецироваться на его реальную жизнь.

В само здание университета Антон решил не заходить. Хотя на принтере он давно уже сделал комплект печатей и бланков студенческой поликлиники, но все равно лучше, если никто не увидит его бодрым и здоровым. Он устроился возле ларька, из которого аппетитно пахло курами-гриль; вспомнил, что за игрой совсем забыл пообедать, и, наверное, самый лучший вариант, купить эту самую курицу за девяносто рублей, бутылку вина за семьдесят пять и поехать к Марине, чтоб в спокойной обстановке расставить все по своим местам.

Руки уже начали замерзать, когда она появилась на крыльце вместе с Оксаной. Они остановились, обменялись несколькими фразами и пошли в разные стороны. Антон смотрел на пресловутую шубу и думал, что Миша, скорее всего, не является братом. И дело здесь даже не в цене, а в стиле – вещь явно выбиралась в дорогом магазине, причем, человеком со вкусом.

Он вышел из укрытия, и ветер поймал его на вдохе. Антон закашлялся.

– Ой! А мы думали, ты заболел!.. – воскликнула Марина как ни в чем не бывало, – привет.

– Привет, – Антон пожал плечами. Оказывается, его и дальше собирались водить за нос, – тебя, вот, жду. С обновкой хотел поздравить, – он ехидно (по крайней мере, ему так хотелось думать) смотрел Марине в глаза, но, то ли не смог придать лицу нужное выражение, то ли она решила проигнорировать намек.

– Ой, Антош, тут такая история! – Марина махнула рукой, – я попала под машину…

– Да? – Антон не понял, причем тут машина, но история обещала быть длинной, а ноги уже начали коченеть, мешая вникать в смысл, – слушай, поедем к тебе, – предложил он.

– Зачем?

– Там и поговорим, а то холодно. Мне тоже надо сказать тебе кое-что, – Антон даже не подумал, насколько многозначительно выглядит эта фраза в глазах любой женщины.

– Ну, говори, – Марина опустила взгляд.

– Нет, здесь неудобно…

– Ладно, – нехотя согласилась Марина.

– Кстати, а Оксанка где?

– В общагу поехала, лекции ксерить.

…Тогда обойдемся без курицы с вином – времени и так не густо… При этой мысли Антон почувствовал облегчение.

Они молча дошли до остановки и уселись в полупустую маршрутку. Антон смотрел в замерзшее стекло, методично гладя Маринину ногу. Вернее, не ногу, а пушистый мех. …Ей-то, небось, тепло… – думал он с неприязнью.

Дома Марина, первым делом, включила газ и только после этого разделась, аккуратно повесив шубу на плечики.

– Пойдем, на кухне теплее. Так, что ты хотел мне сказать?

И Антон растерялся. …Простоять столько времени, и даже не придумать, как начать разговор! Это надо быть полным идиотом!.. А Марина, тем временем, уселась на стул, которого раньше не было, и достала сигарету.

– У тебя сплошь обновки – и стулья другие….

– Мы хозяйскую комнату открыли, – Марина засмеялась, – тесно нам стало. Там знаешь, какие прикольные штуки? Пошли, посмотрим, – она положила сигарету на край пепельницы.

…Придурок, время-то идет!.. Сколько она в той общаге пробудет?.. А если спросить в лоб: – Это тебе любовник подарил?.. Нет. Вдруг, действительно, родственник? Может обидеться насовсем. Блин, почему здесь нельзя, как в Ганзе перегружать программу? Попробовал так, попробовал эдак…

Антон поплелся в комнату, ненавидя себя за то, что не подготовился к разговору. …Может, действительно, надо было взять вина? Тогда б спало напряжение…

– Смотри, – Марина распахнула дверь, и Антон увидел на серванте уродливую маску.

…И что в ней прикольного? Такую экзотику везут теперь отовсюду… Он украдкой посмотрел на часы. Надо было что-то предпринимать, потому что и так прошло около часа «его» времени; вдохнув смесь шампуня с табаком, исходившую от Марининых волос, и подсказывавшую, что все, вроде, осталось по-старому, обнял девушку.

– Это то, ты мне хотел мне сказать? – прошептала Марина.

…А мы не будем выяснять никаких отношений, – решил Антон, – если она сейчас даст, то, какая разница, кто подарил ей шубу? Мне ж не жениться, чтоб я блюл ее нравственность…

– Да. Я соскучился, – он прильнул к ее губам; рука осторожно сползла вниз; приподняв свитер, нащупала молнию на джинсах, потянула ее…

– Э! Ты чего?.. – Марина тряхнула головой, обретая естественное настороженное состояние, которое Антон чувствовал всякий раз, стоило им оказаться наедине.

– Я думал…

…Что я за дебил?.. Не могу раздеть ее, завалить на кровать… Мысленно он представлял себя «крутым парнем», типа Макса, а язык почему-то собирался произнести совсем другие, нелепые слова.

– Мы ж с тобой говорили на эту тему, – Марина вернула молнию в прежнее положение и обдернула свитер, – Антош, зачем нам это сейчас? Дальше-то, что будет? Отучимся и разбежимся, а я так не хочу. Неужели тебе необходимо…

– Необходимо! – голос Антона обрел твердость.

– Ну, не знаю, – Марина отвернулась, и чтоб чем-то занять себя, взяла маску. Видимо, это помогло ей сосредоточиться, потому что она улыбнулась, – а если б я стала такой, вот, страшной, ты б меня тоже хотел? – она приставила маску к лицу.

– Но ты ж не такая… – опешил Антон.

– А вдруг?

Антону почудилось, что черные губы шевельнулись, расплываясь в улыбке. Смех он услышал с опозданием, как раскат грома, всегда отстающий от молнии.

– Ага! Испугался?.. – расхохоталась Марина, – а теперь хочу, чтоб ты встал на колени!..

Все существо Антона возмутилось. …Это ж унизительно для мужчины!.. – но следующая мысль затмила предыдущую, – если я не сделаю этого, то у нас никогда ничего не будет… Вернее, не так – мысль пришла, когда он уже чувствовал, что ноги, утратив прочность костей и силу мышц, стали подгибаться сами собой. Он смотрел в уродливое деревянное лицо, и оно казалось все более живым – нос наморщился, над глазами легла жесткая складка… Но такого не могло быть!..

В этот момент он плюхнулся на пол и чуть не упал, потеряв равновесие, но тут же выпрямился; поднял голову, ожидая дальнейших распоряжений.

– Молодец, – кивнула маска, – и признавайся мне в любви.

– Я люблю тебя, – послушно повторил Антон. Откуда взялась подобная глупость? Он ведь никогда и не думал даже о том, что, в принципе, называется любовью – все ведь планировалось совершенно по-другому!..

– Нет, не так, – потребовала маска, – хочу красиво!.. – и ляпнула первое же имя классика, которое пришло на ум, – как у Шекспира, например!

– Но я не читал Шекспира, – пролепетал Антон.

– А я хочу!!

Антону показалось, что, если он немедленно не придумает что-нибудь красивое, то просто потеряет сознание или еще хуже – его голова лопнет и разлетится на мелкие кусочки, оставив лишь бессмысленный комок мозгов и крови.

 
– Проснись, любовь! Твоё ли остриё
Тупей, чем жало голода и жажды?
Как ни обильны яства и питьё,
Нельзя навек насытиться однажды.
Так и любовь. Её голодный взгляд….
 

– Это что, правда, Шекспир? – перебила Марина восхищенно; убрала маску от лица, которое выражало полнейшее изумление и восторг – даже рот приоткрылся.

– Без понятия… – растерянно признался Антон, – типа, в голову пришло…

– Ну, ты даешь! Честно, не ожидала!

Антон, будто взглянул на себя со стороны и представив, как глупо выглядит, вскочил, отряхивая джинсы. Диспозиция фигур, вроде, вернулась в прежнее положение, но психологическая обстановка поменялась кардинально. Антон чувствовал, что больше не может представить себе, как срывает с Марины одежду и валит ее на диван, как затыкает рот поцелуем, держа при этом ее руки; как она извивается под ним… После того, как он стоял на коленях и читал стихи, такое просто невозможно вообразить.

Антон не знал, как вести себя в новой ипостаси, и Марина, видимо, тоже. Она продолжала вертеть в руках маску, нервно постукивая по деревянному лбу.

– Я пойду, – сказал Антон тихо. В данный момент ему хотелось лишь одного – исчезнуть из этой квартиры и забиться в угол, как раненый зверь, зализывающий раны.

Не дожидаясь ответа, он вышел в коридор; быстро оделся, и уже распахнув дверь, обернулся. Марина провожала его растерянным взглядом. Маску она прижимала к груди и в глазницах виднелась голубая шерсть свитера, как холодные мертвые зрачки.

Когда дверь за Антоном захлопнулась, Марина вздохнула и побрела на кухню. Положив маску на стол, взяла сигарету и уселась, задумчиво глядя в черное, нечеловеческое лицо. Она абсолютно ничего не понимала. Все было совершенно нелогично и необъяснимо. Конечно, говорят, что любовь – это странная штука, которая возникает ниоткуда, а потом исчезает в никуда, но не может же все происходить настолько спонтанно?

…Почему он не остался, чтоб выслушать мое мнение? Неужто ему не интересно, как я к нему отношусь?.. А если б остался, чтоб я ответила?.. А ответила б я… И откуда взялась эта идея – вытянуть из него признание? Зачем оно мне?.. Хотя нет, в этом есть своя логика. Если ты так настойчиво хочешь уложить девушку в постель, то, по крайней мере, должен сообщить, что любишь ее, иначе за это надо платить деньги… Какая я стала расчетливая и развратная!.. Нет, просто я и не предполагала, что он так легко сдастся… и эти стихи…. Сроду не думала, что он, вообще, читает их, а не то, что помнит наизусть. Может, он совсем не такой, каким хочет казаться? Но почему он раньше никогда не показывал этого?..

Сигарета догорела. Марина ткнула в пепельницу погасший фильтр и взяла маску; подняла ее, держа в вытянутой руке. …Значит, только такая рожа вызывает в нем любовь? – она усмехнулась, – запомним. Но спать с ним я не буду – это не тот мужчина, которого я хочу. А какого я хочу?.. Она уставилась в окно, но на ум ничего не приходило.

Мечтать о красавцах-артистах она перестала лет в пятнадцать, периодически глядя на себя в зеркало. Да еще мать постоянно поучала, что муж (непременно муж! Другие варианты просто не рассматривались) должен быть непьющим и работящим. Имелся в поселке соответствующий мальчик, который нравился матери, но его вовремя забрали в армию, иначе б быть ей сейчас замужней женщиной. …А в городе, кто у меня есть, кроме Антона? В основном, приятели Оксаниных бой-френдов, с которыми приходится улыбаться и разговаривать, чтоб поддержать компанию. Да, бывает весело, но это ж «объедки с чужого стола»… Вот, если б Миша! Но у него уже есть кто-то, кого он любит… А, может, надо быть такой же стервой, как Оксанка? Самой проявлять инициативу; может даже… в конце концов, когда-нибудь это произойдет, и в этом нет ничего предосудительного. Если люди нравятся друг другу, то их отношения должны быть гармоничны во всем. Уж Миша, точно, не станет целоваться по углам – с ним все должно быть по-взрослому… Блин, о чем я думаю?.. Какой Миша? Зачеты сдавать надо! – Марина посмотрела на часы, – опять день прошел. Надо хоть почитать…

Она взяла маску, чтоб отнести в комнату; взглянула на резкие, угловатые черты. …И что меня в ней так привлекает?.. Кстати, Мише она тоже понравилась. Может, сходить к нему в магазин? Просто так, посмотреть, что там интересного…

Прочитать она успела лишь пять страниц, когда щелкнул замок и жалобный Оксанин голос позвал:

– Мари! Чайник горячий? Я ни рук, ни ног не чувствую!

– Сейчас поставлю, – Марина встала, отложив конспекты. Про историю с Антоном она решила не рассказывать, пока не разберется в ней сама, ведь Оксана наверняка начнет все выспрашивать, давать советы, а что ей можно будет ответить?..

* * *

– Антош, господи!.. – открыв дверь, Максим уставился на брата. Тот весь дрожал, а под носом висела прозрачная капля, которую Антон тут же размазал по щеке. К тому же было видно, что он еще и пьян.

– Заходи. Ты откуда такой?

– Я-я-я… – Антон заикался, стуча зубами; плечи его вздрагивали, – з-з-замерз. Ни хрена в-водка не греет, оказывается.

– Раздевайся. Тебе чай или кофе?

– Б-без разницы.

Пока Максим возился с чайником, Антон тоже прошел на кухню и забился в угол, засунув руки себе под мышки.

– Класс… – произнес он блаженно, – у тебя теплее, чем дома.

– На улице, между прочим, тридцать один. Где тебя черти носят в такую погоду? – голос Максима звучал заботливо-недовольно, совсем как у матери.

Чайник забулькал, выпустив облачко пара, и отключился.

– Класс, – повторил Антон, прикрыв глаза. Видимо, в тепле водка начала оказывать свое усыпляющее действие.

– Ты скажешь, что произошло? – рассердился Максим.

– Скажу, – Антон закурил, неловко держа сигарету, – Макс, я сейчас был у Марины.

– И что? Поглядел на «дары Волхвов» и надрался?

– Не в этом дело. Вернее, ехал-то я, чтоб разобраться….

– А чего разбираться? Девочка нашла «спонсора». Это нормально. Жить-то ей на что-то надо. У тебя денег нет; ее родители, видно, не из «крутых», а сама она вполне ничего. Сейчас все так живут… ну, кто хочет нормально жить.

– Меня уже не интересует «спонсор». Меня интересую я.

– Что, ты? Ты говорил, у тебя одно желание – трахнуть ее. Ну, так вперед – путь проторен.

– Я ж так и хотел, но она задергалась, а потом началось… сам не пойму, что началось. Она говорит, типа, встань на колени и объясняйся мне в любви!..

– Правильно говорит. Без любви, только за деньги. А денег у тебя нет.

– Макс! Кончай прикалываться! Я серьезно! У меня и в мыслях никакой любви не было, а тут, как дурак, бухнулся на пол и сказал ей это… ну, типа, «я люблю тебя».

– Молодец.

– А ей не понравилось! Хочу, говорит, как у Шекспира.

– И что? Каждый сходит с ума по-своему.

– Я того Шекспира в упор не вижу!.. А выдал как с листа!.. Сейчас и не вспомню…

– Любовь, брат, и не такое с людьми делает, – Максим засмеялся, – один мой знакомый по карнизу на восьмом этаже ходил, чтоб цветы на балкон положить.

– Опять ты не понимаешь! – Антон начинал злиться, – это не я говорил! Я слов-то таких в жизни не употреблял!.. Жало голода и жажды… Я не мог это ни придумать, ни вспомнить!..

– Да? – Максим почесал затылок, – ты чай-то пей, а то остынет, – он вышел и быстро вернулся с толстой книжкой, – сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним, – забормотал он, листая страницы.

Сделав большой глоток, Антон почувствовал, как благодатное тепло разливается по телу. Лицо вспыхнуло жаром и, наверное, сделалось пунцово красным; руки прилипли к горячим бокам кружки, и никак не хотели отрываться – он так и пил, держа ее двумя руками.

– Это что ли? – Максим поднял голову, – Проснись, любовь! Твоё ли остриё….

– Это… – растерянно подтвердил Антон, – а что это?

– Шекспир. Как заказывали. Сонет номер пятьдесят шесть. Может, ты слышал его где-нибудь? По телевизору, например?

– Я не слушаю такое, понимаешь ты или нет?!..

– Ладно, успокойся. И как тогда ты все это объяснишь?

– Никак! Я хотел, чтоб ты мне объяснил.

– Много хочешь. Касательно женской психологии, могу просветить, а паранормальные явления, это не по моей части.

– Знаешь, – медленно произнес Антон, восстанавливая события, – насчет паранормальных явлений… все было, как обычно, пока она не напялила какую-то идиотскую маску; такую… короче, как у африканских шаманов. А когда убрала ее, все и закончилось. Я пулей тогда сдернул оттуда.

– Забавно… То есть, ты хочешь сказать, что маска обладает некоей силой? – видя растерянное лицо брата, Максим усмехнулся, – нет, но я просто не вижу другого объяснения, если, конечно, это не твои буйные фантазии.

– Какие, на фиг, фантазии?!..

– Понял. Вопрос снимается. Насколько я понимаю, сам ты туда уже не ходок. Не возражаешь, если я займусь этой маской – никогда не видел волшебных предметов. Надо же во всем разобраться или нет?

Антон представил, как рука Макса залезает Марине под свитер, тискает грудь, потом расстегивает злополучные джинсы. Картинка получилась не самой привлекательной, но и представить себя в этой роли он, действительно, уже не мог – перед ним бы вместо Марины мгновенно возникало черное лицо с жесткой морщиной через весь лоб.

– Не возражаю… – произнеся эти слова, Антон даже почувствовал облегчение. Вроде, одной проблемой в жизни стало меньше и осталось все привычное и давно знакомое – рост благосостояния достопочтенных граждан города Любека, сессия и, конечно, отец с его фирмой, без которой пришлось бы жить на одну стипендию.

* * *

Проснулась Марина, когда рассвет еще только начал превращать ночь в утро. Прищурившись, долго смотрела на циферблат будильника, пытаясь определить расположение стрелок – уж больно не хотелось ей вылезать из-под теплого одеяла, чтоб поднять лежавший возле Оксаниной кровати телефон. …Без телефона, как без рук, – подумала она, – забыла сказать Мише… Вернее, не забыла, а обалдела от шубы… Но он же сам предложил, если будет трудно… Вот, трудно мне без телефона!.. Тем более, он сам же виноват…

Так и не определив, сколько времени, Марина закрыла глаза, но спать уже не хотелось. Веки дрожали, пытаясь подняться, и не имело смысла удерживать их силой. Повернувшись на бок, она принялась разглядывать комнату, создавая из прорисовывающихся очертаний предметов всякие фантастические существа. С одной стороны, это было достаточно увлекательное занятие, но, с другой, она-то знала, что перед ней всего лишь стул с брошенной вчера одеждой или Оксанка, свернувшаяся калачиком на своей кровати. Воображение требовало чего-то по истине сказочного, например… Мысли оборвала неожиданная музыка, возникшая вместе с вспыхнувшим дисплеем. Оксанина рука неуверенно поднялась и на ощупь отключила будильник, но через минуту ее голова все-таки поднялась, оглядывая полутемную комнату.

– Ты в ликбез идешь? – спросила Оксана сонно.

– Я ж у Ларисы «автомат» получила. Эта вы там сегодня париться будете.

– Счастливая… – Оксана нехотя вылезла из постели.

В коридоре вспыхнул свет. Начинался новый день, и надо было придумать, как использовать его с максимальной пользой. …Хотя что тут придумывать? Завтрашний зачет по PR-технологиям никто не отменял, и «автомат» мне тут не светит… – Марина тяжело вздохнула.

К двенадцати Марина поняла, что не в состоянии не только привлекательно позиционировать свою условную фирму, но даже верно выделить целевую аудиторию. …Хоре! – она закрыла учебник, – вечером пролистаю еще раз и хватит …

После принятия такого решения на душе сразу стало легко – день прошел не зря, и она заслужила полноценный отдых. Только в чем, вот, он должен заключаться?.. Это являлось вечной проблемой, которая всегда возлагалась на Оксану, но сегодня у нее были свои проблемы.

…А телефон-то! – вспомнила Марина, – съезжу к Мише, пока есть время… да и глянуть интересно, чем он торгует…

Она нашла визитку, где над фамилией и странной должностью – «Учредитель» красовались готические буквы «Торгово-производственная сеть „Антик“» и в самом низу адрес. …А где же «сеть»? Любят, блин, мужики все приукрасить…

Салон «Антик» находился в самом центре города, на узенькой, постоянно перегруженной транспортом улице. Когда красный свет перекрывал движение с одной стороны, машины тут же начинали выползать с перпендикулярной улицы, образуя нескончаемый поток, всегда превращавшийся в пробку. Лавируя среди еле двигавшихся автомобилей, Марина перебежала на другую сторону и остановилась перед витринами с ажурными коваными решетками. В одной стояла гипсовая скульптура, а в другой, висел огромный натюрморт с разноцветными яблоками.

Марина толкнула дверь; звякнул колокольчик, и продавщица, одиноко читавшая книгу в пустом зале, поднялась, готовая к исполнению своих обязанностей. Марина ничего не собиралась покупать. Она медленно двигалась вдоль стены, разглядывая картины, но не могла их оценить, потому что она никогда не интересовалась живописью. Ее познания ограничивались «Утром в сосновом бору» с конфетного фантика и Данаей художника Рембрандта. Последняя, по словам всезнающей Оксаны, была «аппетитной», и Марина решила, что если лет через десять будет выглядеть также, то ничего страшного. Потому она и запомнила картину – в качестве примера для самоуспокоения. Конечно, ей попадались и другие репродукции, но они совершенно не отложились в памяти, сохранив лишь впечатление почти фотографической точности изображения. …А здесь?.. – подумала она, – какие-то мазки, да цветовые пятна – даже домики совсем не похожи на домики!.. Обошла весь зал, но так и не потревожив продавщицу вопросами, пошла дальше.

Второе помещение оказалось гораздо меньше, и без ярких пятен картин выглядело каким-то невзрачным. Стеклянные витрины были заполнены монетами, почерневшими крестами, раскрашенными глиняными куклами и фигурками самых невероятных зверей и змей. Лишь на одной стене висели выпуклые изображения, очень напоминавшие «ее» маску.

– Вас что-то интересует? – продавщица вошла следом.

– Интересует, – ответила Марина, имея в виду хозяина, но девушка не дала ей развить мысль, громко крикнув:

– Петрович! Выйди сюда!

Из двери тут же появился мужчина с бородкой.

– Добрый день, – он остановился рядом, положив руку на витринное стекло, словно боясь, что Марина попытается взломать его, – что интересует мадмуазель?

Такое обращение польстило Марине, а еще она подумала, что если это тот самый знаменитый Петрович, то с ним будет просто интересно пообщаться.

– Знаете… – Марина запнулась, не зная, с чего начать, – а это что? – она наугад ткнула пальцем в фигурку ящерицы из полупрозрачного красноватого камня.

– О, это очень интересная вещь!

Марина видела, как продавщица, вздохнув, покачала головой и вернулась к своей книге.

– Это саламандра, – продолжал Петрович, – слышали такое?

– Слышала, но не знаю, кто это, – призналась Марина.

– Это дух – хранитель огня. Их представляют в виде маленьких ящерок. Древние считали, что они вообще живут в огне. Изображение саламандры имелось на гербах французских королей и многих британских геральдических знаках. А, например, Плиний – старший считал, что саламандры не только живут в огне, но и способны гасить его своим ледяным телом.

– А они что, правда существовали? – удивилась Марина.

– Кто знает?.. – Петрович улыбнулся, – мы еще так мало знаем об окружающем мире. Обратите внимание, с каждым годом появляется все больше и больше чудес. А что такое чудо? Это всего-навсего то, что мы не в состоянии объяснить. Но ведь какую-то природу эти предметы и явления имеют, согласитесь.

Марина подняла на него растерянный взгляд, поняв, что возразить ей, в сущности, нечего.

– Эта конкретная ящерка из Таджикистана. Ее нашел в урочище Кахи-Малик один красноармеец в двадцатые годы, когда они там гонялись за басмачами.

– Откуда вы это знаете?

– Он сам принес ее нам – продал самое дорогое, чтоб не умереть с голоду в нашей демократической стране. На пенсию, говорит, долго не протянешь. Так вот, он рассказывал, что когда его ранило, он больше суток лежал, истекая кровью, а эта зверушка сама заползла ему на рану, и через три дня от раны остался только небольшой шрам. Еще он сказал: – Кто купит ее, передайте – она живая. Пусть бережет ее.

Марина с интересом наклонилась к статуэтке; потом подняла голову.

– Вы верите в это?

– На себе не проверял ее чудодейственных свойств, но не доверять тому деду у меня тоже нет оснований, потому что за свою историю дополнительных денег он не просил. Сколько предложили, на то и согласился – то есть врать ему нет резона. Хотите купить ее?

– Не знаю… Давайте дальше посмотрим.

– Давайте, – согласился Петрович, – это совсем другая змейка, – он указал на существо из зеленоватого камня с белой отметиной на голове, – это настоящий Василиск.

– Что значит, «настоящий»? – не поняла Марина.

– Настоящий, в том смысле, каким изображали его древние обитатели Ливийской пустыни. Тогда Василиск олицетворял вечность и назывался Урайон. Греки позже переименовали его в Василиска. А вечность, девушка – это что?

– Не знаю, а что? – вопрос явно застал Марину врасплох.

– Это смерть, – пояснил Петрович, – считалось, что взгляд Василиска убивает все живое вокруг, будь то животные, люди или растения. Но в те времена люди не боялись смерти. Она считалась просто переходом в другой, аналогичный нашему, мир. Потом смерти стали бояться, потому что появилось понятие ада и адских мук. Символ Василиска, сеющего смерть, стал тогда другим, более страшным и уродливым. В средние века он превратился в ужасного четырехлапого петуха с короной, колючими крыльями и змеиным хвостом. Этот петух нес яйца, которые потом высиживала жаба – обратите внимание, не курица несла, а петух!.. Из них вылуплялись новые жуткие Василиски, а это настоящий – символ древней мудрой смерти.

– А откуда он у вас? – Марина так увлеклась, что даже забыла о цели своего визита.

– Сдали глупые люди. Считается ведь, что Василисков нет и никогда не было.

– А они были?

– Опять же, кто знает?.. Но почему-то ведь упоминаются аналогичные существа не только у египтян и греков, но и у кельтов, скандинавов, я уж не говорю про Византию. Хотите купить? Очень редкая вещица.

– Я сейчас, наверное, ничего не куплю, – смутилась Марина.

В любом другом магазине после такого заявления интерес продавца сразу б угас, но Петрович только хитро прищурился.

– Вообще-то я это уже понял. Но ничего, в другой раз купите. Зато будете знать, где такие вещи продаются. Вот, смотрите, например, – он указал на стену с барельефами, – это совсем отдельная история. Любое изображение, девушка, будь то кукла, портрет или, не дай бог, маска, при соблюдении определенных ритуалов имеет магические свойства…

– А почему маска, «не дай бог»? – испугалась Марина.

– Потому что заложенная в ней энергетика, накладывается на энергетику человека, ее надевшего. Есть маски добрые, есть злые, и это зависит даже не от выражения их лиц, а оттого, кем являлся прототип и что хотел заложить автор. Был у нас случай с мужиком одним – из этих, которые раньше ходили в малиновых пиджаках, а теперь в синих костюмах – как Путин. Костюм дело не меняет – извилин у него, как было две, так две и осталось, поэтому захотел он купить такой барельефчик семилетнему сыну на день рождения, типа, попугать гостей. Меня в тот день не было, и Светка, – он кивнул в сторону первого зала, – ничего не объясняя, тупо продала ему. Через день прибегает мужик весь бледный, губы трясутся, и рассказывает, что, оказывается, для пущего эффекта просверлил он в глазах дырки то есть фактически сделал из него маску, дебил,… Пацан, значит, целый день носился, пугая гостей, а когда взрослые изрядно поддали, им тоже захотелось поприкалываться. Утром пацан только снова взял «игрушку», как ему стало плохо!.. И ни один врач диагноз поставить не может. А произошло что? Выбрал он, сам того не подозревая, изображение, призванное избавлять от болезней. Принцип действия следующий: оно как бы всасывает в себя болезнь, а потом надо специальным ритуалом произвести очистку. Тогда, назовем его – «прибор», снова готов к работе. Эта штука, естественно, высосала всю гадость, и у детей, и у взрослых, а утром безо всякой очистки, пацан напялил ее снова. Представляете, сколько всего на бедного ребенка обрушилось?

– И что? – Марина побледнела.

– Ну, что?.. Почистили и надели на ребенка; потом еще раз почистили – все прошло.

– А если настоящая маска?.. Ну, изначально с глазами…

– Это, девушка, уже магия. Причем, как правило, черная, – Петрович сурово сдвинул брови, но поняв, что переигрывает, решил смягчить ситуацию, – вас, наверное, интересует их влияние на всякие любовные отношения? Вот, есть совершенно замечательное изображение… – Петрович направился к экспозиции, но Марина остановила его.

– У нас есть настоящая маска, очень похожая на эти. Она не моя, но я ее надевала. Скажите, что теперь будет?

– Не знаю, – Петрович занервничал, – смотря, что за маска.

– У нее широкий лоб; нос с горбинкой, а рот, будто кричит. Вся черная, но лицо на негра не похоже, да и волосы прямые… может, вам принести ее?

– Приносите, – Петрович посмотрел на часы, – только не сегодня. Давайте, завтра с утра.

– Лучше, к обеду, – Марина вспомнила по зачет.

– Хорошо, к обеду, но учтите, дело может быть серьезное.

У Марины пропало желание заниматься, и телефоном, и самим Мишей, так как теперь ее мучила совсем другая проблема: …Блин!.. – испуганно подумала она, – вряд ли люди, столько лет прожившие в Африке и знакомые с всякими ритуалами, просто так станут хранить бесполезного деревянного уродца! А если маска успела повлиять на мою судьбу?.. И, главное, каким образом?.. Сколько раз мне твердили, что нельзя брать чужое, но я ж, дура!.. Марина быстро попрощалась и вышла из салона – хотелось побыстрее вернуться домой, чтоб еще раз изучить маску. …Нет, надевать, не дай бог! Но, может, где-то в уголку скрывается фабричное клеймо, и все не так страшно? Сувенир ведь не бывает магическим атрибутом!.. А если клейма нет? Если маска участвовала, к примеру, в жертвоприношениях?.. Марина с ужасом представила, как маска уже обустраивается в их комнате. …Дверь-то никто не запер!..Хотя, причем тут дверь? Разве это преграда? Тем более, я уже надевала ее… Стоп! Меня, кажется, понесло. Ничего в ней нет! Совсем ничего – просто дурацкая игрушка!.. Интересно, как же те, кто сочиняет «ужастики» спокойно спят по ночам?..

В маршрутке Марина попыталась вспомнить все моменты общения с маской, и насчитала их три. Первый раз, когда она только нашла ее – в тот день ее чуть не задавил Миша.

Марина закрыла глаза. В черноте закружилась бесконечная зеленоватая змейка с периодически вспыхивающим белым пятнышком. …Василиск – это значит, вечность, – непонятно к чему вспомнила она и в испуге открыла глаза, – что же произошло во второй раз, когда я показывала маску Оксане? Ничего не произошло, но тогда ее и надевала Оксанка. А третий раз был вчера…

Марина четко помнила, как приставив маску к лицу, скомандовала: – Хочу!.. И именно тогда, упав на колени, Антон стал объясняться ей в любви и читать странные стихи. …Кстати, а первый раз я, кажется, просила, чтоб конкретно меня, а не вместе с Оксанкой хоть раз просто пригласили в ресторан. Не помню, я говорила это вслух?.. «– Ты хотела…» А это, интересно, имеет сюда отношение?.. Если имеет, то получается, что маска исполняет желания?.. Это невозможно!.. А вдруг?.. И что бы я тогда загадала?..

Сначала ей захотелось оказаться на каких-нибудь островах, где теплое море выкатывается на белый песок, где шумят пальмы и кричат попугаи, а мулаты в белых штанах разносят по столикам коктейли, но тут же она подумала, что не зная принципа действия маски, нельзя загадывать такие грандиозные желания. Что она будет делать там без денег, без языка и даже без загранпаспорта, если волшебство перестанет действовать?