Текст книги "21 история о жизни и о любви"

10. Адвокат Ефремов. Размышления в прощеное воскресенье

Евангелие от Матфея, Глава 6 (п.п. 14, 16, 19)

Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших.

Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твоё, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют, и где воры не подкапывают и не крадут, ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

Владимир Николаевич Ефремов – руководитель успешной и уважаемой адвокатской компании «Байкальская коллегия адвокатов», что расположена на улице Тимирязева – 27, после тяжелого судебного процесса решил немного расслабиться.

Он, как опытный юрист, уже и не сильно надеялся помочь своему подзащитному. События развивались круто. Давление, угрозы, маски шоу с применением вооруженного до зубов спецназа УФСБ, фальсификации документов, искажение фактов, применялось все или почти все ментовские способы, чтобы сломить свидетелей и самого невинного подсудимого. Ему вменялся целый букет уголовных статей за преступления, которые он не совершал, да и не мог совершить даже, если бы этого очень захотел. А причиной такого наезда стал обыкновенный передел собственности и сфер влияния в Иркутске. Вернее, действия, вызванные необходимостью скомпрометировать одного из влиятельных бизнесменов за счёт оговоров, клеветы, наветов, чтобы положить, добытые таким путём «доказательства» в материалы уголовного дела для подтверждения его вины в совершении ряда других преступлений.

Одним из объектов такого пристального внимания стал доверитель защитника Ефремова – Евгений Митяков. Однако, он на первом же помпезном устрашающем действии, типа, собеседования, примененном к нему скоординированной группой представителей разных силовых ведомств, однозначно заявил:

«Клеветать и лжесвидетельствовать против своего друга детства не собираюсь и не буду. Поищите подонка где-нибудь в другом месте. Давать „правильные“, необходимые вам показания, я не стану, ни при каких обстоятельствах. Для меня такое мерзкое поведение неприемлемо». Тем самым он сильно расстроил означенных особ.

На угрозы в расправе он ответил тоже однозначно, послав их куда подальше.

Оперативные группы по особо важным делам, созданные из сотрудников МВД, ФСБ, следственного комитета старались, старались, да так и обосрались. Как-то в рифму и, в общем-то, по-существу получилось это высказывание, однако. Ну, да, ладно, – подумал адвокат. Особенно старались выслужиться в этом деле молодой следователь по особо важным делам тщедушный Адольф Карлович Забулдыгин и боец невидимого фронта Абрам Феликсович Горемыченко, а ещё, заплывший жиром, прокурорский чиновник Феликс Лаврентьевич Бздюшинский. Подключались к процессу и разные «дети лейтенанта Шмидта», если так можно назвать других исполнителей мелких «Особо Важных» поручений. Им очень нужно было выслужится, чтобы непременно удовлетворить амбиции начальствующих придурков.

Обычно для реализации подлых и мерзких по своей сути планов подключают соответствующих по своей натуре людей. Нет, неправильно выразился, – человекообразные гнилостные субстанции. Немного саркастично получилось, ну, да, ладно.

Я же не собирался обидеть всю правоохранительную систему, в которой работает великое множество честных, порядочных людей, высоких профессионалов своего дела. Перед которыми надо снять шляпу и низко поклониться до самой земли.

Для Метлякова всё впоследствии обошлось, страшное осталось позади. Судья из Октябрьского района г. Иркутска Тамара Матылевская, несмотря ни на что, вместо посадки на нары, вынесла в приговоре наказание подсудимому в виде денежного штрафа. Что само по себе можно было расценивать как победу. Хотя, по имеющимся в шести томах бестолкового уголовного дела материалам, любой другой судья вынес бы, безусловно, оправдательный приговор. Но Тамара Матылевская метила стать и стала потом судьёй областного уровня. Нарываться на конфликт с системой она не хотела. Не имела желания, и брать грех на душу тоже. Выносить жесткое неправосудное решение в угоду сложившимся отношениям со следствием и прокуратурой не стала. Её подход можно описать так: «В судебном процессе, выражаясь образно, недобросовестные следователь и другие хмыри по особо важным делам вывалили на стол судьи кучу говна для оценки его вкусовых качеств по двум статьям. Говно то одно, а оценить аромат надо по двум разным статьям. Задача не простая, но выполнимая. По одной малозначимой статье судья, как бы, чайной ложечкой вкушала говно и нахваливала, как будто бы это халва. По другой тяжёлой статье оценка была противоположной – фу, говно и есть говно. Не очень принципиальная, но всё же оценка.

За что ей, всё равно, спасибо. Хоть не посадила. Ведь уголовное дело было липовым и вчистую заказным. Это потом, спустя несколько лет адвокат Ефремов вышел на полную реабилитацию своего настырного подзащитного, не желающего давать спуску противоправным действиям представителей правоохранительной системы. Он-то, как опытный адвокат, прекрасно понимал, что для наказания найдут, скорее всего, мелких сошек. Если, вообще, будут кого-то наказывать за привлечение к уголовной ответственности заведомо невиновного человека. Такая, уж, практика сложилось у нас в стране на протяжении многих десятилетий: «Украл пирожок – садись на нары. Украл миллионы – ты бизнесмен. Украл миллиард, можешь баллотироваться в губернаторы». Посадил на нары невиновного: «Ай-я-яй, ошибочка вышла досадная. Но меры приняты. Подсудимому разъяснено, что его освобождение из-под стражи – это не его заслуга, а недоработка правоохранительных органов. Разработаны мероприятия, проведены беседы, исправляемся». За этими размышлениями Ефремов совсем не заметил, как подошёл к прекрасному пивному заведению «Ланч Хаус Чили», что на улице Карла Маркса. Владимир Николаевич не злоупотреблял алкоголем. При его напряженном графике работы такое по определению недопустимо и невозможно в принципе. Но после прошедшего, тягучего уголовного процесса, в жаркую летнюю погоду хотелось выпить прохладного, терпкого пива.

Зал питейного заведения был переполнен, все столики заняты. Владимир Николаевич совсем было расстроился, как в углу, в укромном месте он увидел, что освободилось местечко.

– Здравствуйте, разрешите я Вам составлю компанию, – обратился он к мужику, восседающему за двухместным столиком.

– Чё, спрашиваешь, освободилось место, садись, – не очень приветливо отозвался мужик.

– Не садись, а присаживайтесь, – поправил Владимир мужика.

– Во, блин, умник. – Это ты мне будешь жевать, как базарить надо, – осерчал собеседник Владимира Николаевича. Ладно, давай накатим, бери из моего заказа вот эту кружку. Меня кличут Пашей, а на зоне звали Лютым, я, вообще-то, из Бодайбо, туда и путь свой держу, хоть, значит, родом сам я из Москвы – столицы нашей, – мужик протянул в приветствии нашему адвокату для рукопожатия свою татуированную руку.

Владимир пожал клешню, они начали корефаниться.

– Меня зовут Владимир Николаевич, я тоже родом из Бодайбо, – отрекомендовался адвокат.

– Вовка, значит, – глаза Паши изучающе сверлили Владимира.

Взгляд его был, хоть и пристальным, но без злости, даже доброжелательным, видимо, от принятого легкого алкогольного напитка.

– Пусть будет Вовка, мы, наверное, почти что ровесники, – засмеялся адвокат и поднял, предложенную ему кружку.

– Володя, чё-то морда у тебя какая-то неправильная, – добродушно, глядя в глаза собеседнику заявил Паша Лютый.

– Паша, ты, чё, мне предъяву делаешь, рылом, значит, я не вышел? – шутливо поинтересовался Владимир.

– Не, не в том смысле. – Глаза у тебя голубые, профиль мужественный, таких девки любят. А неправильная потому, что взгляд твой не похож на взгляд человека сидевшего, срок мотавшего. Понимаешь, только сидевший человек может претендовать на знание жизни. Только трудности тюрьмы и зоны могут закалить. Если у тебя есть твёрдый и правильный стержень в характере. Только там он, как бесформенный алмаз, может ограниться и стать сверкающим бриллиантом в короне самого справедливого по понятиям нашего родного уголовного мира. Это нас судят и сажают по законам, писанным депутатами. А сами-то они меж собой живут по понятиям. По нашим понятиям. Потому что понятия формировались годами и столетиями. Потому что они – понятия, выдержали проверку временем. А не сидевшие люди жизни не знают совсем. Нет у них закалки, твёрдости и чувства братской справедливости.

– Я с тобой полностью согласиться не могу, – ответил Владимир Николаевич. Ты, Паша, совсем не лютый, ты поэт по своей натуре?

– Не, я в натуре Лютый и поэт одновременно, – улыбнулся Паша – Бодайбинский. Слухай мой стих:

 
«Ветер дул на зоне,
Мужики в бушлатах.
Греет нас общак,
Скоро будем в хатах.
В хатах и малинах…»
 

Поэтический спич Павла прервал официант, который на огромном разносе принес заказ Владимира Николаевича. Там было: несколько кружек самого дорогого баварского пива, рыба красная, рыба копченая, свиные рульки издавали аппетитный аромат свежеприготовленного мяса, бутерброды с красной икрой придавали этому съестному натюрморту гармонию цвета, как на картине художника. А ещё – пузатенький и заиндевевший графинчик студёной водочки. Пашка заглотнул слюну: «Селёдочки сюда солёненькой не хватает. Привык я к ней на зоне. Официант, притащи ещё селедки. Понял, чё, говорю»!

– Паша, давай бухать и закусывать, – улыбаясь необычному новому другу, сказал Владимир Николаевич.

– А, ты, ты, блин, богатый пацан, однако, – засмеялся Павел, лаская взглядом изысканные закуски. – Я такого давненько не видал, красивого и вкусного. Понимаешь, Вовка, я только что откинулся, – мечтательно, с тюремным пафосом произнёс Паша. – Пятнашку от звонка до звонка отмотал.

Он достал и положил перед Володей справку об освобождении из места заключения. Потом посмотрел Владимиру в глаза и тоном, не допускающим возражения, громогласно заявил: «Сегодня за всё рассчитываюсь я. Лютый первый день на воле, может позволить себе праздник после пятнадцатилетней отсидки»! Он действительно был первый день на воле. Пацаны собрали «бабки» ему на билет в родной северный город Бодайбо. Эти деньги он и пропивал сегодня в баре. Этими деньгами он и собирался рассчитываться за спонтанно устроенный пир.

Когда Паша пошёл в туалет, сбросить гидравлическое давление в своих трубах, Володя сфотографировал на смартфон справку об освобождении Павла из мест заключения – его единственный на сегодня документ, удостоверяющий личность, и переправил фотку в свой офис А. В. Юнеку.

– Александр Виленович, – обратился он по телефону к своему заместителю, – отправь, пожалуйста, референта Кристину в авиа кассу за билетом до Бодайбо для человека, документ которого я выслал тебе по интернету на смартфон.

Владимир Николаевич отчётливо понимал, что его земляк Паша не даст ему расплатиться за заказанное пиво и закусон. На его запястье красовалось татуировка с изображением ножа в кандале (означает убийство на зоне), на его мускулистом плече (был он в черной, спортивного типа обычной майке) череп, пробитый кинжалом, роза, змея, обвивающая кинжал с короной над головой. Что свидетельствовало о его не шуточном авторитете в уголовном мире. Такие мужики слов на ветер не бросают. Но он понимал так же, что Лютый не очень богат, по крайней мере, на настоящий момент. Ну, и быть обязанным Паше, Ефремов не хотел: «С чего ради? Не халявщик он, а успешный адвокат».

Выпивали и разговаривали собеседники, аж, до трех часов ночи, до самого закрытия пивного заведения. Лютый, обычно молчаливый и замкнутый человек, разбушлатился. Он читал свои неуклюжие стихи и философствовал о жизни и её смысле. Собеседником он был своеобразным. У него уже сложились свои твёрдые убеждения, которые он бурно отстаивал, переубедить его хоть на самую малость, было невозможно. При этом он всегда внимательно выслушивал своего собеседника и не имел привычки перебивать и одёргивать его. Что в разговоре очень важно.

Когда расставались, они по-мужски крепко обнялись, Владимир Николаевич вручил Павлу билет на самолёт в Бодайбо и свою визитную карточку адвоката.

Адвокатов Паша – Лютый уважал, они защищают людей от ментовского произвола и помогают снизить срок или просто защищают пацанов в судебных процессах, приезжают в крытку, организуют свиданки с родными сидельцев. Короче, есть за что уважать. Билету на самолёт он не обрадовался, может быть сделал такой вид, типа, не рад он. На самом деле он пропил все деньги, а билет ему был нужен очень. Визитную карточку сразу спрятал в бумажник.

– Я очень рад нашему случайному знакомству, Володя. Может жизнь повернётся так, что ещё пересечемся. Может твои юридические услуги мне понадобятся. Может ещё чего. Земля круглая.

Но не понадобились Паше услуги адвоката Владимира Николаевича Ефремова. Они понадобились его родственникам. Потому что Паша умер мучительной смертью в Иркутском СИЗО. Умер от истязаний, допрашивающих и мучающих его в пресс хате чудовищ по заданию сотрудников силовых структур, которые реализовывали схему по переделу финансовых потоков в бодайбинском золотодобывающем районе. Передел этот требовал замены уголовных авторитетов на лояльных и управляемых. Паша оказался под ударом, и никто ему помочь уже не мог. Не смогли и менты сломить железный характер Паши Лютого.

Тело его в цинковом гробу отправили по железной дороге в Москву. Адвокаты добились снятия груза «200» с маршрута в Свердловске. Там была проведена независимая судебно-медицинская экспертиза. Она установила, вопреки официальной версии, что смерть Паши Лютого случилась не от простуды, она была насильственной. Паша подвергался лютым и чудовищным избиениям. На его теле не было ни одного живого места. Оно представляло собой сплошную гематому – кровавый синяк. Левая почка была удалена ещё при жизни, по причине её отрыва вследствие мощных ударов тупым предметом. Кровоизлияние в брюшную полость было купировано врачами. Он какое-то время продолжал жить в адских муках с непереносимой болью. Адвокаты пытались привлечь ментов-садистов к ответственности, но московские родственники отказались от их помощи. Может быть, их запугали, а может быть потому, что Пашку уже не вернёшь.

– Так, что Евгению Митякову ещё несказанно повезло. Его не посадили, да ещё и оправдали, состоялась реабилитация. Хотя, он бы всё равно не испугался. Не такой он человек, – подумал Владимир Николаевич Ефремов.

Господи, прости нас всех грешных.

11. С иронией о не смешном. Размышления о национальной аутентичности

Данное повествование посвящается великим Украм, проявившим себя как фашиствующие националисты, после государственного переворота на Украине в 2014 году. И не имеет никакого отношения к простым, украинцам, народу труженику.

Как-то разговаривал с молодым иркутским предпринимателем Панасом Портянко. Тема оказалась очень интересной, а разговор был весьма впечатляющим. А говорили мы о самоощущении себя к национальной принадлежности и о роли нации в развитии человечества. Я узнал много нового и решил поделиться своими впечатлениями.

Панас, как представитель древнейшей, конечно, по его мнению, цивилизации Укров, являлся их представителем на земле Иркутской. Его предков после того, как они вырыли котлован под Чёрное море, великий Укр со сложной фамилией Синеморепоколеновбродпереходященко направил в составе передовой бригады копателей на рытье котлована под будущее озеро в далекий регион, которому дал название Сибирь. Первый слог – Си происходил от языка программирования – Си. Второй слог – Би от первого слога названия будущего сотового оператора Билайн (вождь был ясновидящим). Третий слог – РЬ Яндекс расшифровал, как модная и качественная одежда.

При расставании он для бригадира по кличке Голодкалокопатенко рассказал одну БАЙку о смысле жизни. Рытье котлована заняло много времени. Вырытый грунт, укры выносили в сторону, а, чтобы он не осыпался обратно в яму, его – грунт скрепляли, как бы цементировали, своими испражнениями. Их принято было называть калом. Поэтому, возведенное украми озеро получило название БайКал. Бай – от той байки, Кал от испражнений, скрепляющих грунт. Сын бригадира по имени Ян любил писать с насыпных гор, поэтому они получили названия СыЯн. В дальнейшем неблагодарные местные жители исковеркали подлинные названия и стали называть рукотворное озеро просто Байкал, а насыпные горы просто Саяны. Какое неуважение к труду великих Укров! Панас Портянко считал, что исторические названия должны быть непременно возвращены. Поэтому он вынес данный вопрос на обсуждение Украинской Рады. Кстати, Рада получила свое названия от того, что все, кто там сидит – сыты, пьяны и нос в табаке. От того они жизни рады. Ещё он послал эту проблему на обсуждение в Олимпийский комитет, но его тоже послали…. Правда, вывод сделали правильный, олимпийскую сборную России в 2016 году прилично подрезали. – Дело-то не в допинге, а в названии озера и гор, – считает Панас.

Примечание: Наши пацаны считают, что все гласные буквы в его имени должны быть «О». А имя в целом должно звучать как Понос. Это во многом соответствует его речам и мыслям. Скоро и президент (Понос называет его сокращенно – презик) США может отозваться на законные требования укропотомка о переименовании сибирских географических мест и достопримечательностей, полагает Понос Портянко.

– Ты, ваще, Серёга, посмотри на великого Укра Турчу. Турча (по древнеукрскому). Он, у… у… угрюмый, ты думаешь? Нет, он Великий! Он обладает межгалактическим даром мышления. Почему кометы и астероиды не врезаются в нашу Землю, а? Это всё он, у-у-у… Если он захочет, может отключить всемирное тяготение, у-у-у… А ещё, надо понимать, что миром управляют великие Укры. Если США, допустим, перестанут нас слушаться, Турча может рассердиться. Его может так вспучить, что, когда он пукнет, Йеллоустонский вулкан шарахнет так, что… писец, короче, всей Америке! Они, ну, вулкан, значит, с Турчей пуповиной, вернее поповиной связаны. У-у-у… А Яйценюх, тот, ваще, может руками так загребать, что через толщу литосферы пронзит земную твердь и на другом континенте его ручки покажутся. У-у-у… Страшно? Ну, так соображай сам, уважать Укров надо!

Я спросил Поноса: «А как местные-то жители встретили укроблаготворителей в те далекие времена? Ведь они были темными и необразованными».

– Древние Укры знали, что местные буряты встретят людей, пришедших с ветками белых деревьев, как богов, – не задумываясь, ответил Понос. – Поэтому укры посыпали пеплом свои хохлы на голове. – Волосы не мыли годами. Из-за чего они стояли на голове как эрегированный член. Вот и приняли их за богов, как положено, с почитанием. Вообще, все без исключения, должны, таким образом, с огромным почтением принимать Великих Укров и их потомков. А я про себя подумал: «Если у них эрегирует только хохол на голове, от большого ума – понятное дело, то скоро потомство сильно поредеет».

– А как отличить великих Укров, чтоб за версту начинать пресмыкаться, выказывая почтение и вселенское уважение, – спросил я Поноса Портянко.

– Вот, тут, не всё так просто, – начал рассуждать Понос. – Хохол – как прическу, вроде, отменили. Неудобно на голове копну волос носить. Вши заесть могут. Лучше лысым ходить, как великий Укр Авакян. А вот отображать свою аутентичность как-то надо, чтобы было образно, наглядно и всем понятно. Здесь надо очень серьезно поразмыслить, – задумчиво заключил свои размышления Портянко.

– А трезубец у вас еще не отменили? – спрашиваю я.

– Не, трезубец наш великий Укр – Бандера очень любил. Мы потомки великих Укров – его сыновья. Чтим традиции предков, – заулыбался Понос Портянко.

– Так, может трезубец на голове и есть визуальная отличительная аутинтификационная фишка великого Укра? – робко спрашиваю я.

– О, блин, Серега, чё, ты мне раньше такую идею не подкинул?! Это же великая национальная идея на лицо! И на лице у каждого великого Укра будет! Только как её, эту идею реализовать? Вилку в лысину втыкать, вроде, больно? – начал задумываться Понос.

– Так, может как-нибудь зафигачить, чтоб, когда надо – её видно было, а когда не надо – чик, и её не видно, – начал перечислять варианты я.

– Блин, Серёга, ты просто гений! Наверное, твои предки были великими Украми. Это же полный писец: раз – видно, чик – не видно. На все случаи жизни подходит, – стал восхищаться Понос.

– Иногда бывает необходимо скрывать своё величие от тёмных и не просветлённых, чтоб по морде не получить, – разошёлся далее Понос.

– Не, Понос, боюсь, что гены великих Укров обошли меня стороной. Я коренной сибиряк, а предки мои вятские да симбирские, – отвечаю я.

– Да, ладно. Подскажи лучше, как эту идею с трезубцем на голове для великих Укров воплотить в жизнь? Я тебе от дохода пять, нет, десять процентов в долларах США отчислять буду, – начал торговаться Понос.

– Да, мне как-то неудобно за тебя, за великого Укра, додумывать, – говорю я.

– Ой, подумаешь проблема. Я же тебе сам разрешил подкинуть идею и деньги заплачу, если что, – загорячился Понос.

– Ладно, слушай сюда. Я могу сейчас за секунду сделать на твоей голове все эти преобразования, но будет больно, – предупредил я.

– Да, хер на все боли! Давай, Серёга, я все стерплю, – мужественно, в ожидании счастья, произнес Понос.

– Хорошо, за мной не заржавеет, – сказал я.

И с левой руки нежно так заехал Поносу по морде. Понос упал, потерял сознание. Я немного подождал, потом набрал ведро воды из БайКала и начал лить хрустальную студеную влагу на лысину Поноса. Понос очнулся, выплюнул зубы, не выдержавшие удара, и начал смотреться в зеркало заднего вида моей машины. Потом в неописуемом восторге подбегает ко мне и давай обнимать и целовать.

– Ты чего, Понос, рехнулся, что ли? – вопрошаю я.

– Нет, смотри, Серега, смотри. Какое счастье и всего за одну секунду! У меня во рту образовался трезубец! На посмотри, Серёга! – закричал восторженный Понос. – Раз – есть, он расплылся в счастливой улыбке, – потом закрыл окровавленные губы, – чик и – нет!

Понос ликовал от счастья. На его верхней челюсти осталось всего три передних, с промежутками через один, зуба, вся нижняя челюсть была свободна. Национальная идея великих Укров получила свое воплощение. Позже Панас, как предприниматель и гуманный человек, открыл на берегу Байкала стоматологические услуги для всех свидомых. Называется услуга «Трезубец на лице. Раз – есть, чик – нет». Для лиц, предъявившим справку о скакании на майдане – скидка десять процентов. Я от вознаграждения за идею отказался в пользу великих Укров.