Текст книги "21 история о жизни и о любви"

А в это время жена Александра Ивановича – Алевтина исходила злостью, ревностью и негодованием. Ей по домашнему телефону какая-то доброжелательница сообщила: «Вашему благоверному официантка в ресторане сиськами массирует уши. Наверное, скоро они уже погрузятся в машину и предадутся любовным утехам на квартире у своих друзей. С ним ещё два кобеля других официанток за все места щупают. Будьте бдительны, можете потерять мужа», – и с чувством выполненного долга незнакомка повесила трубку.

В телефонной трубке долго звучали короткие гудки: «Пи, пи, пи, пи, пи».

– Прибью гада, я дома сижу с тремя детьми, а он, козел, вместо поездки в лес, чужими сиськами развлекается. Надо срочно ехать! А куда? Где он может быть? Нет, поехать – значит не уважать себя. Значит, быть полной дурой. Нельзя действовать сгоряча. Нет, я не такая. Я дождусь своего Дон Жуана дома. Дам ему выволочку по полной программе. Скажу, что заберу детей и уеду к маме. Он безумно любит сына и двух своих дочерей. Пусть пострадает гад.

– Ну, держись Стародедов.

Потом Алевтина начала немного успокаиваться.

– Всё равно я люблю своего мужа. Я люблю его, люблю, он мой, он мой.

Алевтина положила на место телефонную трубку.

А в это время наши герои уже ложились спать. Вероника взяла с собой ещё двух подруг, и они начали располагаться в квартире Виктора Кирилловича Устюжина.

– В супружескую спальню никому не заходить. Прибью, – орал пьяным голосом Виктор Кириллович.

Сам, обняв Клавдию, молоденькую девчонку – подругу Вероники, запустил руки к ней под блузку и перекатывая груди, поковылял с ней в зал.

– Продолжаем гулянку, – звучал его зычный, командный голос.

Коньяк на столе. В связи с отсутствием закуски в квартире, находящейся в холостяцком режиме, решили заедать брусникой. Благо её много, целое ведро. Пили еще, пели песни.

Однако, «хотельчик» сильно стучался в затуманенное сознание. Кобелиные рефлексы не давали много пить и не позволяли опьянеть. Саша с Иваном, взяв Веронику и Машу, пошли устраиваться в детскую комнату. Комната не большая, примерно пятнадцать квадратных метров. По бокам две кровати, посередине стол, вот и всё нехитрое убранство. Саша с Вероникой начали устраиваться на одной кровати Иван с Машей на другой. А, чтобы устроить перегородку – перевернули стол и поставили его на попа. Эдакая ширма получилась, закрывая обзор кроватей.

– Ваня, я стесняюсь, – прерывисто дыша, шептала Маша.

– Да, не бойся ты, ничего же не видно, – бурчал басом Иван.

А в это время выше кромки стола уже начала взлетать в бешеном ритме задница Александра. Послышались стоны и всхлипывания, обезумевшей Вероники. Она тяжело дышала. А задница партнёра продолжала взлетать и опускаться, прячась за импровизированной не очень высокой ширмой.

– Ну, вот, пока ты ломаешься, у ребят уже процесс в полном разгаре, – продолжил уговаривать свою партнёршу Иван.

– Мне страшно, я так не могу. Как без любви-то этим заниматься, – снова закапризничала Маша.

– Да, я тебя уже почти люблю, – снова забубнил Иван – Какая у тебя красивая грудь. Попочка просто загляденье, – начал вещать молодой мужчина.

– А как же душа, – засомневалась снова Маша.

– Ну, душу с первого раза не разглядеть, надо раза два или три.

– А мы будем ещё встречаться?

– Конечно, будем, безусловно. Такую девушку, как ты, надо познать поглубже, – и Иван вошёл на всю глубину…

– Ой, как хорошо, как здорово, – начала дрожащим голосом шептать Маша. А-а-а, я кончаю, – её молодое тело охватили сладкие судороги. – А-а-а, Ванечка, любимый. Ваня, Ваня, а-а-а.

Маша затихла, она была на вершине плотского удовольствия. Оргазм Маши, как спусковой механизм, запустил волну сладострастия у партнёров, находящихся по ту сторону баррикады – перевёрнутого стола. За ширмой послышались пронзительные стоны, и там тоже прозвучал финальный аккорд.

– Саша, Сашенька, ты подарил мне море счастья. Ой, ой, ой, – голос Вероники дрожал, замирая на высокой ноте.

Этот оргазм был намного сильнее. Он вобрал в себя энергию четырёх сексуальных партнёров. Он лишал сил и дара речи. Потом это повторялось и повторялось много раз. Оргазмические ураганы охватывали то одну, то другую пару. Виктор Кириллович тоже не отставал от нашего квартета. Он порадовал Клавдию своей неутомимой энергией. Она вся светилась от счастья и восторга.

Утром решили похмелиться, и пьянка перешла в новую фазу, плавно перемещаясь из пятницы в воскресенье. Пили, занимались сексом, потом снова пили, потом опять секс. Настоящие гиганты и того и другого. Таких парней сейчас встретить трудно. Измельчало, однако, мужское племя.

Воскресный вечер. Пришло время сдавать Сашу родной жене. Дежурка привезла его к дому на новом городе. Водитель довёл подопечного к дверям квартиры, позвонил и убежал. Александр с ведром в руках, в болотных сапогах и костюме Кириллыча с галстуком. Брусники в ведре осталось совсем немного – на донышке. Потом, когда Алевтина в праведном гневе надела на голову мужа это ведро, было не очень опасно и обошлось без сотрясения мозга. А если бы полным ведром по башке под горячую руку, результат мог бы быть печальным. А так пронесло. Буря в семейной гавани вскоре улеглась. Однако, Ивану Михайловичу Алевтина запретила приходить домой к Александру. Может, это было под запарку, а может она просто переживала за своего любимого мужа и стремилась оградить его от потенциальной опасности, как маленького ребёнка.

Вот и наш Геннадий из другой компании на своём Запорожце прибывает к родному дому. Трезвый, как стекло, и с полным ведром грибов он гордо входит в квартиру. Встречает его жена с дочками. Они сразу садятся на кухне перебирать грибы. Через пару минут к Геннадию подходит супруга. Руки в боки, на лице гримаса, полная праведного гнева. Голос её подрагивает: «Ну-ка, пойдём на кухню, дорогой, – говорит она металлической интонацией. – С кем грибы собирал, скотина, рассказывай», – и протягивает ему несколько длинных блондинистых волос.

– Ух, ты, – пронеслось в голове Геннадия, – это Анжелика, наверное, оставила свою метку невзначай.

А вслух начал блеять: «Ну, это, значит, типа, я бэ, бэ».

– Ах, ты, гадёныш, – кричит разгневанная супруга и со всего маха надевает ведро с грибами на голову Геннадия.

Грибы катятся по плечам, по груди, спине и валятся на пол…

Мудрые друзья давали советы о линии поведения с женой в подобной ситуации. Бывалые гулеваны делились своим большим опытом. Они советовали, как нужно выходить из кризисной ситуации. Александр и Геннадий через небольшой промежуток времени придумали свои отмазки. Они любили своих жен, они желали мира и покоя в своих семьях. Женам ничего не оставалось, как поверить своим непутёвым мужьям. А куда им деваться. Лучше поверить, что муж не врёт. В своих пороках он не признался, значит, и не было измен. Лучше так думать, чем изматывать себя и мужа мучительными сценами ревности и бесконечными упрёками.

Зачем разрушать свою семью, своё счастье. Воистину, мудрое решение, умных женщин.

А я чего-то задумался. Не было раньше такого масштаба пидерастизма, как сейчас. Мужики увлекались женщинами. Ну, не белку же в дупле и не в дупло они в гости ходили…

Так может, женщинам нужно было меж собой объявить клич: «С чужими мужьями ни-ни, сама не дам никому – только мужу». Хороший почин, почти как – пятилетку за четыре года! Был у нас такой лозунг при социализме. Тогда может, и переживаний женских меньше было.

Вот написал и самому смешно стало.

– А если мужа или жены нет, что тогда? – Женись, выходи замуж, – кричит мой внутренний голос.

– Да, помолчи ты, однако, – останавливаю его я.

– Не всегда и не все лозунги, и почины воплощались в реальную жизнь. А в чужую личную жизнь лезть негоже, не красиво это.

Шел холодный дождь, пронизывающий ветер сдирал с деревьев остатки листвы. Осень постепенно начинала сдавать свои позиции приближающейся зиме. Уличные воробьи, нахохлившись, угрюмо сидели на колодезных люках теплотрассы. Они прекрасно понимали, что скоро ударят морозы и начнется нелёгкая зимняя жизнь. Вернее, борьба за выживание. Кому-то из них не суждено справиться с таким испытанием. От ощущения этого было ещё больше грусти и тоски.

Тем временем Василий сладко потянулся и вылез из тёплой постели. Они с Олесей – завмагом «Усть-Илимского ЛесУРСа» всю ночь прогревали её в страстных объятиях и бурных поцелуях со всеми, присущими этим действия, радостями жизни. Очередная ночь была незабываемой, очередная новая партнерша радовала Василия своей необузданной страстью.

– Как, так, – думал молодой руководитель строительного управления, – откуда берётся такой темперамент? Наверное, природа противопоставляет вечной мерзлоте нашего северного края свои противовесы. Уравновешивает климатический холод знойностью и жаром любовных отношений, – начал вслух рассуждать Василий.

– Миша, я правильно понимаю эту тему? – уже громко обращается он к другу.

Миша ёжится, выходя из соседней комнаты, и голышом прошмыгивает в ванную комнату. За ним следом выходит Наташа – подруга Олеси и товаровед «ЛесУРСа». Она обнажена, разгорячена и без всякого стеснения и смущения спрашивает хозяина квартиры: «Василий Семенович, где тут кофейку испить можно»?

– Возьми халат в шкафу, накинь на себя, а то ещё простынешь и иди на кухню.

– С вами тут простынешь, у меня из одного места аж дым готов повалить. Михаил Иванович такой мачо, такой жеребец! – игривым голосом произносит девушка.

На голоса, как мотылёк на свет, выпорхнула Олеся.

– Ой, а времени сколько? Блин, на работу бы не опоздать. А, то планерка, Леший лютовать начнёт.

Лешим они называли своего начальника ЛесУрса. Он был строгим, а когда разойдётся в начальствующем порыве, хоть в лес беги от криков и грубости. Лучше не нарываться.

Из ванны выходит Миша, он обёрнут в полотенце. Чайник закипел. Обнаженные девушки присели на колени к своим кавалерам. Чай с ароматами сибирских трав начал взбадривать молодые организмы. Окончательно всех взбодрил звонок в дверь.

Приехал персональный водитель Василия Семёновича – Паша.

– Шеф, карета подана. Куда едем? – поинтересовался шофёр.

– Подожди меня внизу, сейчас чай допьём и развезём гостей. А сами в контору. У меня селекторное совещание с начальником «Братскгэсстроя».

– Всё ясно, шеф, – засмеялся Пашка.

Так за напряженной работой на строительном производстве и бурными ночными приключениями пролетело три недели. Через три дня должна приехать жена Василия. Он отправил её подлечиться в санаторий на Черное море. А она ему строго настрого велела в квартире сделать освежающий ремонт. Руководители восьмидесятых годов прошлого столетия тогда по большей части были правильными, не позволяли себе злоупотреблять служебным положением. Да и партийная дисциплина была всегда на высоте. Мог бы Миша или сам Василий завести к себе домой бригаду отделочников, но не хотел так поступать. Да ещё горький опыт других на слуху был. Стуканули на одного руководителя за злоупотребление служебным положением. На даче у него в рабочее время его каменщик печь выложил. Так он чуть свой партбилет не выложил. Отодрали его на заседании парткома Управления строительства Усть-Илимского ЛПК. Секретарь парткома Александр Тимофеевич Гамаюнов строгий был и принципиальный. Если бы первый секретарь горкома КПСС Николай Иванович Мальцев не заступился, так закончилась бы эпопея этого руководителя.

Но Василий не горевал. Он умел всё делать своими руками. Как никак прошел карьерную лестницу с низу до верху. Был штукатуром, каменщиком, плотником-бетонщиком. Это после строительного института он пошёл в гору, стал руководителем. Сначала мастером, потом прорабом, начальником участка, СМУ…

В помощь пригласил близких друзей.

– Миша, всё, бухать больше не будем. С бабами завязываем. Надо в квартире навести порядок, побелить, покрасить», – говорит он другу.

– Базара нет, всё сделаем в лучшем виде, – отвечает Михаил.

Всю субботу и воскресенье команда друзей вшестером пашет, засучив рукава. Работа кипит. Полы красить не надо, а так всё готово. Не придерёшься. Вот уже мебель возвращена на исходные позиции, осталось немного докрасить прихожую. Кисти положили отмокать в трехлитровую банку с ацетоном. Одну кисть оставили для окончания работ. Присели обмыть трудовой подвиг.

– Вася, Вы тут с Мишкиным участием три недели кувыркались. Столько баб перетаскали, немерено. Не боишься, что с конца закапает? – спрашивает Виктор, заместитель начальника строительного управления.

– Вы, чё, если намотал, то через три – пять дней симптомы начинаются, а исчислять время для страховки надо от последнего контакта, – со знанием дела заявляет Кирилл, заместитель секретаря комитета комсомола.

– Но до сегодня всё нормально, клинических проявлений не было, – говорит Михаил.

– Ой, хорошо, что предостерегли, – встрепенулся Василий.

– А, то, я бы жену Верку в первый же день, ну, это самое… Заразил бы, забодай меня комар, – с тревогой произносит Василий.

– Да не бзди ты, девки все хорошие были, чистоплотные, проверенные, – парирует Михаил.

– Бережённого Бог бережёт, – сказала монашка, надевая презерватив на свечку, – засмеялся Кирилл.

– Давай к Николаю Наумову съездим в железнодорожную больницу или к Стасу Князеву в городскую поликлинику проверимся, сделаем бактериологический анализ, – предлагает Михаил.

– Так, для получения результата, нужно время, – начал размышлять по теме Сергей, председатель профсоюза, – неделя примерно, при посеве на чувствительность к антибиотикам.

– Да, ты не парься, придумай какую-нибудь отмазку, чтобы отсрочить секс с женой. Ну, командировку какую-нибудь забубень. Или ещё чего такого, – начал размышлять Виктор, заместитель главного инженера. – Вариантов-то море. Пашка встретит жену, а ты пока недельку в Братске перекантуешься. Анализы сдадим, пролечимся, если надо.

Когда расставались, Василий был не на шутку озадачен. Завтра в обед встречать в аэропорту жену Веру, а он, так и не принял решения – как отложить исполнение супружеских обязанностей в постели. На душе стало тоскливо. Василий нахохлился как тот воробей в морозную погоду на люке колодца теплотрассы. Вот уже прихожая докрашена. Проходя в туалет, он запнулся об трехлитровую банку с кистями. Его ноги обдало брызгами ацетона.

– Мать, перемять, – заматерился Василий.

И сходу вылил содержимое банки в унитаз. Сам стянул штаны вниз и уселся на эту сантехническую вазу. Задумался, закурил.

– Что же я скажу Верке? Какой, же, я козёл. Зачем изменял жене, она же у меня такая хорошая. Она, наверное, соскучилась по мне. Если я заражу её непристойной болезнью, она не простит, наш брак распадётся, – с горечью думал он.

Чтобы стряхнуть пепел, он раздвинул немного ноги, освободив просвет внутрь вазы. Пепел вместе с красненьким огоньком, горящего табака, полетел вниз в унитаз… Раздался хлопок. Зарево от воспламенившихся паров ацетона огненными клубами охватило всю поверхность бедер и ягодиц. В нос ударил резкий запах опалённых волос. Огненная гиена пробежала несколько раз по его греховному органу и мошонке. Вырвавшись на свободу, она сквозь его расставленные ноги, как из огнемёта, опалила вдобавок ещё и усы, и щегольскую бородку. Василий свалился на пол и потерял сознание.

– Да, акт депиляции прошёл успешно, – смеялась над Василием Семёновичем медсестра Настя из железнодорожной больницы. Она своими нежными руками наносила заживляющую мазь на опаленные и покрасневшие поверхности кожи.

– Доктор, мне завтра встречать жену. Она прилетает на самолете в 14 часов. Ой, а я буду жить? А, а, а репродуктивная функция будет работать? – суетился Василий. – А, а, а заражения крови не будет?

– Всё у Вас, уважаемый, будет работать. Ничего не отгорело и не отвалилось. Настя Вам всё продезинфицировала и то, и, хм, это, так сказать. Подкоптились, да подрумянились немного Ваши бугорки, да отростки, а в целом ничего опасного для жизни нет. Через месяц, думаю, заживёт, – успокоил пациента Николай Алексеевич Наумов, главный врач железнодорожной больницы.

– Вот и анализы заодно сдадим, целый месяц свободы от секса. Чё, разлегся-то. Настя понравилась, что ли. Ах, ты, кобелино. С обгоревшими мудями, но, всё равно, на девушку таращишься. Вставай уже, поедим домой. Завтра Веру встречать. Всё обойдётся, всё будет хорошо. Скоро будешь любить свою собственную жену по полной программе, – заботливо проворковал Сергей.

И они вместе пошли на выход. Василий прихрамывал, ноги нараскаряку. Но он шёл сам в своё непорочное будущее. Такой урок и такие переживания вмиг переворачивают сознание. Происходит переоценка ценностей. Василий не обижался на друга, он понимал иронию и ценил его заботу. И правда всё обошлось.

Воробьи уже не казались Василию такими угрюмыми. Они весело чирикали и дрались за хлебные крошки, которые чья-то заботливая рука насыпала на крышку колодца теплотрассы. Жизнь продолжалась.

– Гена, – сказал при очередной встрече друга Дживан, – выложи свой мультитон, чтобы по работе не беспокоили. Мы поедем с тобой к моим бабам. Ты меня своими подругами в прошлый раз сильно порадовал. Анжелу до сих пор забыть не могу. Я же тебе предложу на угощение нечто необычное. Ты такого ещё наверняка не встречал. Это полная экзотика. Секс нетрадиционный. Не забудешь никогда.

– Ты, чё, Дживан, рехнулся, что ли. У нас за нетрадиционный секс статья в уголовном кодексе. Ну, за мужеложство… Ты же сам раньше в милиции работал, должен об этом знать. Да и не люблю я всё нетрадиционное.

– Геныч, ты за кого меня принимаешь? Я тебе про секс с необычными бабами говорил, а ты, какую херню в своем воображении построил. Короче, едем, а на месте по обстановке сориентируемся.

– Никак Дживан с негритянками или индианками договорился, – подумал Геннадий.

В интернациональных студенческих строительных отрядах, которые летом приезжали в Усть-Илимск, можно было встретить разных цветных девушек.

– Хорошо на месте разберёмся, Лады, поехали.

Запорожец запыхтел, и молодые любвеобильные парни отправились в новое приключение. В деревне Невон они остановились возле покосившейся ограды. Экзотика началась.

Тут же рядом уже стояли два автомобиля Волга и Уазик. Как-то не вязалось наличие двух авто у этого дома – развалюхи. Дживан пихнул ногой калитку, она со скрипом открылась. Взору парней предстала такая картина.

Два мужика молча и пыхтя, бились смертельным боем. Оба они были пузатые. Галстуки на животах параллельно земле. Морды красные, озверевшие. Они налетали друг на друга, прижимались огромными животами и пытались пухлыми кулаками зафитилить друг другу по морде. Но толщина обоих животов была больше, чем длина руки и удара не получалось. Они пыхтели и кряхтели, иногда громко попёрдывая. Со стороны это смотрелось как бой бегемотистых петухов. Оказалось, что это два начальника из местных, приехали за любовными утехами к своей общей секс партнерше, и никто не хотел уступать место у эротической бездны сладострастия.

Тогда Дживан достал из сумки фотоаппарат. Правда, он был без плёнки, да и его корпус был треснут и раздавлен в прошлом лесном сексуальном приключении. Короче фотоаппарат был неисправен. Но бойцы – пузанчики этого знать не могли.

– Прошу улыбнуться, сейчас вылетит птичка, будет хороший снимок для газеты «Усть-Илимская правда», – бодро произнёс псевдокорреспондент, обращаясь к дерущимся мужикам.

Эффект был молниеносным и удивительным. Бегемотики тут же бросились наутёк со двора, обгоняя, и толкая друг друга. Затарахтели моторы их автомобилей, и наши парни остались один на один с ожидаемым приключением. Никто им уже помешать не мог. Вот они входят в дом. Дом по-деревенски уютен и чист. За столом сидят две экзальтированные дамы бальзаковского возраста. На столе стоят: четверть с мутным самогоном, солёные огурцы, грибы и кастрюля с дымящейся с пылу жару картошкой.

Геннадий стал разглядывать деревенских красавиц – сестриц. Серафима или ласкательно Сима была одета в ситцевую ночную рубашку. Её груди висели сосками вниз. Когда-то эти дыньки были упругими, а сейчас они выглядели переспелыми, сморщенными и дряхлыми. Но личико её было лоснящимся, пышущим здоровьем. Глаза красные толи от перепоя, толи от недосыпа. А так вроде ничего. Если много водки выпить, то может, у кого и встанет на такое создание.

– Не, я столько не выпью, – про себя подумал Геннадий.

Мысленно он назвал Симу – Херосимой (от Хиросимы – мирного японского города, подвергшегося вместе с городом Нагасаки атомной американской бомбардировке 6 и 9 августа 1945 года). Её подругу Клавдию Гена сразу окрестил – Нагасака. Она была немного моложе и тоже одета в ночную рубашку. Через тонкий ситец её обвисшие груди напоминали наволочки без подушек. Лицо добродушное, деревенское. Глаза небесной голубизны. Очень смешливые и задорные.

– Чё, пацаны, побухаем малость, – предложила Херосима.

– Дживан, чё-то твой кореш какой-то смурной. Он, чё, женатый, что ли? – включилась в беседу Нагасака.

– Не, девки, он командировочный, есть такой промежуточный статус. Он находится между холостой и женатый, – пошутил Дживан.

Девчонки дружно заржали. Налиты полные стаканы самогонки и пошла плясать вся ивановская, точнее невонская.

Сима с Клавой на удивление оказались хорошими собеседницами с чувством юмора. Тосты лились ручьём, а самогонка рекой. Через некоторое время наши парни изрядно окосели. Херосима и Нагасака уже не казались Геннадию страшными. Они вроде стали ничего себе, даже красивыми.

Когда разогрев был достаточным и не перешёл еще в состояние полного нестояния, Дживан предложил: «А почему бы народу не заняться развратом»!

– Молодец, Дживан, ты настоящий мужик, – игриво заворковали Сима с Клавой.

– Тогда предлагаю девчонкам занять боевую позу, – как полководец Суворов, скомандовал своим войскам Дживан.

Девчонки развернулись и встали рачком на огромной кровати. Задрав ночные рубашки, они обнажили свои прелести, находящиеся в полной боевой готовности.

У Генки начала кружиться голова.

– Ой, а смогу ли я, – понеслись мысли у опьяневшего парня.

– Геныч, ну, давай уже начинай, – кричит другу Дживан.

Он уже пристроился и по полной программе запустил сладострастный процесс с Симой.

– Клава, помоги мне начать, я немного разнервничался.

– Ну, давай своего красавчика, вводи.

– У меня не получается, он гнётся.

– Ты главное всунь, а там уже мои заботы.

– Да, не лезет он, гнётся гад.

– Ухвати его у основания, да покрепче, а теперь суй. Вот, вот, ещё, ещё, молодец, вошёл, теперь руку свою отпускай, пусть он расправится во всей красе. Так, так, хорошо.

– Ой, ты, чё, его так резко весь всадил, ты же меня проткнёшь, окаянный. Остановись, я сама всё буду делать, слышишь сама, – кричит Клава.

Геннадий остановился, он перестал делать возвратно-поступательные движения. Клавдия взяла всю инициативу в свои руки, вернее, в свою эту, ну, Вы понимаете. Генка поплыл. Клава мастерски сжимала свои интимные мышцы. По Генкиному дружку стали пробегать импульсные сдавливающие волны. Они поочередно сжимали то головку, то динамично продвигаясь, массировали основание члена.

Гена забыл обо всём. Он оказался во власти этого незабываемого волшебного процесса. А Клавдия чутко ощущала, когда её партнер начинал ослабевать. Тут она прикладывала колдовские усилия и запускала новый ритм вибраций, реанимируя дружка.

– Вот тебе и Нагасака, это же надо так здорово владеть своим телом, своими мышцами. Теперь догоняю, почему два бегемота дрались за право оказаться на вершине блаженства.

– Как же мне хорошо. Как я счастлив от нахлынувших на меня чувств, – думал, наслаждаясь, наш герой.

Дживан испытывал аналогичные чувства, его Серафима была не менее опытной и искусной. Потом, когда процесс закончился, а закончился он только тогда, когда этого захотели женщины, наша компания опять ударилась в пьянку.

– Странное дело, – думал Геннадий, – я мог заниматься сексом сколько угодно, я не чувствовал усталости. Мой дружок, руководимый этой милой знойной женщиной, был неугомонным. Какой же огромный потенциал кроется в интимных отношениях. Какой же он безграничный, что ты не перестаешь открывать всё новое и неизведанное для себя. Да, видимо, Камасутра не просто экзотическая книга, не просто позы, не просто картинки соития, а целая философия. А любая женщина не зависимо от красоты является отдельной Вселенной в этой философии.

Когда Дживан рассказывал мне о своих не очень поэтичных приключениях, я видел, как глаза его светились огнями воспоминаний из этих уже забытых Вселенных, которые ему пришлось бороздить на своём космическом корабле. Слушая его, я начинал понимать и тех, распетушившихся бегемотов. Для них грузных и неуклюжих мужчин такое сексуальное обслуживание было особым кайфом. Лёг, пристроился сзади к этому источнику наслаждения, главное надо было напрячься только один раз – воткнуть… А потом включался насос-тиски природного доильного агрегата. Лежи себе и утопай в удовольствиях. Оргазм за оргазмом. А ещё ощущай себя неутомимым любовником – мачо. При этом с непрекращающимся стояком. Как же тут не разодраться за приоритетное обладание таким богатством. Нет, без драки никак нельзя.