Текст книги "21 история о жизни и о любви"

21 история о жизни и о любви
Сергей Ленин

Дизайнер обложки Алексей Витальевич Яшкин

© Сергей Ленин, 2017

© Алексей Витальевич Яшкин, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-6228-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Сергей Ленин – почему такой псевдоним? Да, это не псевдоним. Я вообще-то Ленин муж. Жена у меня Лена. Может быть, поэтому захотелось таким образом сделать посвящение своей любимой на всю жизнь и единственной жене, которая терпеливо идёт со мной по жизни.

А почему именно двадцать одна истории о жизни и о любви? Может это типа от картежной игры в очко? Нет, это, наверное, из моего воображения о том, что у человека двадцать один палец. При этом я не имею в виду женщин. Вот для каждого пальца и по истории. Немного задумался. Всё-таки для двадцать первого пальца историй о любви больше получилось…

Итальянский писатель Джованни Боккаччо в 1352—1354 годах написал собрание из ста новелл «Декамерон» или «Десятиднев» в переводе с древнегреческого. Это одна из самых знаменитых книг раннего Итальянского Ренессанса, посвящённая теме любви, начиная от её эротической тематики и заканчивая трагическими аспектами. А написана она на манер титула одного из трактатов «Hexaemeron» («Шестеднев») святого Амвросия Медиаланского. Некоторые деятели того времени считали, что произведение Баккаччо подрывает устои религии и морали.

Но и позднее вопросы взаимоотношения полов не утратили своей актуальности. Французский писатель Ги де Мопассан (1850 – 1883 г.г.) опубликовал около двадцати сборников короткой прозы в стиле натурализма о любви. Французский писатель Андрэ Моруа (1885—1967 г.г.) автор психологических романов «Превратности любви», «Семейный круг», «Из писем к незнакомке» искусно исследовал тему взаимоотношений между мужчиной и женщиной. А сколько наших русских великих писателей воспевали любовь!

Ни капельки, не претендую на оригинальность. И даже не пытаюсь приблизиться к великим. Однако, хотелось бы немного поговорить с читателем о высоких чувствах в современных условиях жизни. Тем более, что писал я этот немного хулиганский труд в несколько отвязном стиле на «слабо». В августе 2016 года с замечательным иркутским художником Алексеем Яшкиным поспорили. (Он и оформил обложку настоящей книги). Вот и родились эти истории между написанием двух моих родословных книг под общим названием «Иркутская сага. Воспоминания о прожитом». Я находился в ожидании заключения по архивным историческим исследованиям о жизни моих предков от прекрасного историка Сергея Шишкина из Вятки, вот и время появилось для написания этой книги.

География описываемых событий широка: Иркутск, Тулун, Тайшет, Братск, Усть-Илимск, Днестровск и конечно же космические дали энергоинформационного пространства, а также путешествия во времени в далёкое прошлое и будущее. Любовь, восторг, страдания, разлуки. Да, ничего со времен Джованни Боккаччо не изменилось. Появились новые технологии, полёты в космос. А радуга чувств осталась неизменной. Как и тогда в далеком прошлом, так и сейчас мы испытываем сходные переживания, совершаем похожие поступки, ошибаемся. Короче, любим. И будем любить всегда, пока существует это мир!

Ладно, пора уже преамбулу заканчивать. И так уже понятно, что автор этой книги жизнерадостный и ироничный человек. Прелесть коротких рассказов нахожу в том, что каждый их прочитавший, осмысливает и домысливает содержание, исходя из личного опыта и своего мироощущения. Современному человеку трудновато представить себя в древние времена и в будущем, а тут, пожалуйста. То, что не дописано автором книги, дорисовывает фантазия читателя. Одни не увидят в этих рассказах ничего. Кто-то может сделать для себя открытие о незнакомом порыве души или философских размышлений о мироздании. У других могут возникнуть ассоциации от прочтённого материала, о которых автор и не мог помышлять. Кто-то может разразиться гневом и критикой. А мне кажется, что в этих рассказах, необузданный секс, любовь, уважение к старшему поколению, как простая житейская линия, переплетаются со светлой грустью.

Здесь каждый может увидеть частичку себя самого. Задуматься о своей собственной судьбе и судьбе своих близких людей, чтобы быть чище и добрее.

Впрочем, каждый волен реагировать, как посчитает нужным.

Все истории, все события и почти все персонажи вымышлены, случайные совпадения не имеют никакого отношения к реалиям.

Если Вас начнут терзать мысли, что в прочитанных историях Вы увидели кого-то из своих знакомых или родных, остановитесь и прочитайте пункт, приведенный выше.

Книга не рекомендуется детям до 16 лет, а также ворчунам, занудам и гундосам.

E-mail: [email protected]

Вместо предисловия
Отзыв дорогого мне читателя

Прочитав много разных отрывков из черновиков трех моих книг, мой одноклассник и друг Александр Василков написал такой вот отзыв:

«Сергею Ленину – Человеку… и Однокласснику

Записки нелитературного критика (одноклассника, не изучавшего литературу на последней парте).

Начинаю без предисловий и вводной части.

Самым важным для меня, после прочтения рассказов, было ощущение – я вновь открыл для себя, вроде бы знакомого человека, с которым десять школьных лет, изо дня в день, встречался в классе, а иногда и сидел за одной партой. Оказалось, что я совершенно его не знал, может и не пытался узнать, не интересовался, что одно и то же. Это касается и школьных лет, и плавания в океане дальнейшей жизни. Видимо, был зациклен на том, что вращалось вокруг или около меня, а посмотреть по сторонам и чуть глубже копнуть не мог или не хотел. Ошибки юности мятежной. Конечно, поставил себе большой жирный Минус.

Вроде бы, не первый год на свете живу, кое-что видел, слышал, знаю. Но было приятно и интересно узнать много нового о прошлых годах: детства, юности, молодости. То, что, по идее, должен или мог знать. Спасибо автору за устранение пробелов. Лучше поздно, чем никогда! А желание С. Ленина освоить писательскую стезю, вызвало и удивление, и Уважение.

Это мое Открытие имеет Огромный знак Плюс.

Несомненно, в моем лице Книга нашла своего читателя (очень надеюсь, что она будет издана). Я этого и не стану скрывать. И мне будет гораздо интереснее прочитать именно книгу, чем лазить в интернете (об этом мы говорили).

Я, как бы, заново окунулся в атмосферу тех дорогих для меня лет, лет нашего детства и юности. В атмосферу нашего города, который я тогда очень любил, центр его – «брода». Все это тоже живет в моей душе, и всегда будет находить положительный отклик. Не скрою, я склонен к «ностальжи». А если это еще описано с теплотой, любовью, легкой иронией (к чему, на мой взгляд, автор склонен), то успех обеспечен. Конечно, не могу прогнозировать, как воспримут рассказы другие читатели, каждому свое, но в моем сердце они нашли отклик. Думаю, для этого и писались (труды не пропали даром). Вряд ли имею право говорить о Литературной составляющей (смотри заголовок), но кое-какие моменты отмечу. О сюжетной стороне. Честно говоря, меня больше тронули не «Хулиганские рассказы», а истории из книги «Иркутская сага», например, «С чего все начиналось» (тем более, что твою маму я знал), «Иркутские истории», «Институт», «Усть-Илим» и т. д. Объясню почему. Это находит больший отклик в моей душе. Я не ханжа, не аскет. Ничто человеческое мне не чуждо (и профессия этому способствовала). Но как в юности рассказы Ги де Мопассана, подобное уже не возбуждает. То ли точка не возврата пройдена, то ли другие причины, но факт. Жизненные перипетии трогают больше. Хотя, должен признать, что эротические сцены выписаны с потрясающим знанием дела (Мопассан отдыхает). Не вооруженным взглядом видно желание преподать сей божественный акт не как «пихи – пихи», а как, своего рода, искусство, где нет места пошлости и тупому стандарту.

Мне понравилось отношение автора к своим героям (или как выписаны они). Как к главным, так и второстепенным. Явно просматривается уважительное отношение, а большей частью любовное (не путать с сексуальным). Имею в виду ту теплоту, которую вложил в образы, поступки, переживания. Пусть и в самых простых, обыкновенных жизненных ситуациях. Вот я так увидел. Достаточно ярко выписаны картинки природы или природные условия, в которых происходят действия. Видно, что проведена большая работа. Я бы сравнил это с тончайшей работой по дереву или гравировкой, а не с размахиванием топором, когда «лес рубят…». Понятно, что хотел передать автор, как чувствовал в той или другой ситуации (мне это близко). Словом, написано с душой и душой. За это низкий поклон. Но, наверное, иначе не стоило, и садиться писать.

Пусть все остальное разберут литературные критики. Думаю, что они найдут и недочеты, шероховатости. Но для меня главное – тот дух (близкий мне дух), атмосфера, которой наполнены рассказы.

Повторюсь, одного благодарного читателя твоя книга точно нашла, можешь не сомневаться. Наверняка будут и другие. Пиши еще, только не «в стол».

Р.S. Не подумай, ради бога, что я хотел тебе польстить или боялся обидеть резким словом. Хотя я, в каком-то смысле, заинтересованный человек (все-таки годы нашего знакомства не сбросить со счетов). Но в заинтересованности в написании положительного отзыва и извлечении из этого каких-то дивидендов меня точно трудно заподозрить.

Если найдешь в тексте много ошибок (орфография, пунктуация и т.д.), не серчай на старого одноклассника (последняя парта по-разному влияет на людей). Главное, чтобы они не резали тебе глаз.

Извини, что так затянул с обещанным отзывом. Но всегда стараюсь выполнять обещания.

До новых встреч.

С большим уважением, Старый (во всех смыслах) одноклассник А. Василков».

PRO ЛЮБОВЬ
Мужской разговор у таёжного костра. Без любви никуда…

1. Олеся и Леопольд
Любовь иркутского художника

Потрескивали сучья в таёжном костре. Он, как одинокий маяк посреди океана, отбрасывал световые блики в кромешную темноту, указывая путь к человеческому логову в лесной глуши. Языки пламени плясали свой танец с бубнами. Только бубны уже все обгорели, а пепел от них унесло выше сосновых вершин и развеяло по всему околотку, ещё никем не тронутой тайги. Вернее, она была тронута, но это так, слегка. Летнаб (лётчик наблюдатель) пожарной авиации по охране лесов Толик Семёнов по блату забросил корешей в почти непроходимую тайгу. Видишь ли, они устали от мирской суеты. Стресс им снять надо необычным образом, понимашь. Вот и залетели в таёжную глушь к истокам реки Лена. Ох, если бы Серёгина жена Лена увидела эту сцену, она бы дала просраться всем этим отшельникам, валяющимся в дымину пьяными в палатке. Ух, блин, по их хрустальному и ранимому самолюбию проехал бы отрезвляющий бульдозер здравого смысла. Но цивилизация была далеко. Мужики, громко посапывая, смачно храпели, а Леопольд сидел один. Ему взгрустнулось. Мохнатые крылья трогательных воспоминаний накрыли сознание уже не молодого самобытного художника, возвращая его в далекие годы молодости и беспечности. Перед ним открылось полотно его жизни, пожалуй, самая милая, самая дорогая и трогательная картина.

Вот Леопольд сидит в своей художественной мастерской, что в подвале кинотеатра «Пионер» на улице Карла Маркса в Иркутске. Он был весь поглощен работой. Предстояла премьера фильма «Виннету – вождь апачей» и надо было своевременно сделать рекламный плакат. Работа близилась к концу, но вдруг нечаянно опрокинулась банка краски. Она залила пятном мужественное лицо главного героя Пьера Бриса.

– Ну, блин, – начал чертыхаться Леопольд, – Опять непруха сегодня.

В этот момент дверь каморки приотворилась. Её холостяцкий бедлам осветило милое личико девчонки. Леопольду некуда было идти после рабочего дня. Никто его не ждал. Жилья в Иркутске не имел. Вот и работал, как папа Карло, тут же и жил. За порядком в каморке он сильно не следил. Рабочий хаос сопровождал Леопольда всю жизнь.

– Девушка, Вы ко мне? – начал игривым тоном шутить Леопольд. – Будете позировать для бессмертного произведения? Я вижу Ваше обнаженное тело в свете увядающих закатных лучей солнца. Вы ярче всех тициановских героинь. Рембрандт отдыхает, – ой, как я Вас изображу!

Солнечный луч скользнул по летнему платьишку девушки. Она стояла робко и заворожено глядела на иркутского живописца, с творчеством которого ещё не успела познакомиться мировая общественность.

– Что Вы такое говорите? Если мой папа узнает, он просто убьет меня, да и Вас заодно, – тихо произнесла Олеся.

– Фу, какая дикость. При таком раскладе мир не увидел бы «Данаю» Рембрандта, «Купальщиц» Гюстова Курбе, «Перед баней» Пьера Огюст Ренуара, «Олимпию» Эдуарда Мане. – Проходите, пожалуйста. Меня зовут Леопольд, – весело улыбаясь, сказал художник.

– Меня зовут Олеся, – звонко засмеялась девчонка. – Как красиво и увлекательно Вы говорите, – включилась в разговор очаровательная Олеся.

Уже через минуту они пили чай и громко смеялись. Леопольд рассказывал Олесе, как он, из-за отсутствия жилья, ночевал в огромном шкафу художественной академии в Ленинграде, когда учился в реставрационном художественном училище. Как стоял на стреме и чуть не попал в банду профессиональных ленинградских воров. Он говорил о своих трудностях и тяготах тепло и весело с присущим ему природным чувством юмора. Олеся была просто заколдована этим уже взрослым парнем. Леопольду было 25 лет, а Олесе только что исполнилось 19 лет.

Вот уже в ход пошло вино «Ркацители». Его терпкий вкус с легким алкогольным воздействием растопил защитную реакцию девушки и вот она уже обнаженная сидит посреди каморки художника. Она доверилась Леопольду. Солнечный луч, угасающего заката пробегал по её упругой девичьей груди, касался её губ, отражался, как в озере, голубых её глаз. Казалось, что среди разбросанных тут и там планшетов, деревянных заготовок для рекламных щитов, обрывков холста из-под земли начал бить родник. Родник чистой как слеза студеной воды. Тайный источник, манящий своей свежестью и непорочностью.

Наш «Рембрандт» сидел обалдевший и завороженный. Он не мог оторвать взгляд от красавицы. Он не мог начать писать картину. Когда он вставал, чтобы размять свое тело от перенапряжения, попереминаться с ноги на ногу, Олеся испугано вскрикивала, закрывала обнаженную грудь ладонями. Картина так и не получилась, но он сблизился с Олесей, как может сблизиться молодой мужчина с молоденькой девушкой. Сблизился и уже не отпускал никогда. Спустя немного времени, они лежали в своей импровизированной постели.

– Милая, – нежно обратился Леопольд к своей избраннице, – а не завести ли нам ребёночка? Я очень хочу, чтобы ты подарила мне наследника или красавицу дочку.

– У меня уже два месяца задержка, дорогой. Я не знала, как сказать тебе об этом – заговорила Олеся, нежно целуя своего «Рембрандта», «Ван Гога», «Тициана», он был дороже ей всех этих названных гигантов кисти и холста.

Это был её Леопольд, так и не нарисовавший бессмертного портрета своей любимой.

Отец Олеси – Георгий Павлович вопреки ожиданиям убивать дочку и зятя не стал. Он с любовью посматривал как нежно и трепетно Леопольд обнимает за талию стройную фигурку Олеси. Он как мужик понимал своего зятя и радовался за дочку.

Потом молодую семью охватили приятные заботы – на свет появилось два сына, два наследника – Василий и Илья.

А портрет жены, наверное, предстоит ещё написать.

2. Старый козёл

В палатке что-то зашевелилось, видать сработали «гидравлические будильники». Один за другим из удушья алкогольного тумана и сизого перегара выползают двое: Серёга и Михалыч. Зевающий Леопольд передает свой пост кострового Сергею. И уползает в палатку, чтобы во сне вернуться в свои грёзы по ушедшей молодости, если повезёт, конечно, сразу отрубиться и провалиться в сказочный мир сновидений. Вот пусть Серёга теперь и ведет дальнейший рассказ о наших приключениях в предгорьях Саянских отрогов. Где красота природы просто завораживает, располагая к открытым, честным и откровенным разговорам.

– Ничего не поделаешь, раз высунулся, буду вести рассказ о наших приключениях и воспоминаниях, – улыбнулся Серёга.

Сидим у костра. Михалыч палкой начинает разгребать угли. Вдруг, пых… просмолённый сук выстреливает, ударяясь о тлеющие угольки, подпрыгивает. От удара или ударной волны во все стороны разлетаются огоньки. Я суетливо стряхиваю их со своей штормовки. Смотрю на Михалыча, а он пляшет, как будто ему скипидаром смазали одно место. Прыгает, верещит, потом падает на траву и начинает перекатываться с боку на бок. Я не понимал, что происходит, как помочь Михалычу?

Потом всё внезапно, как и началось – резко успокоилось.

Оказалось – это один тлеющий уголек залетел Михалычу за шиворот и жёг его кожу, пока не догорел совсем. Михалыч потряс своей телогрейкой, как трясут своей шкурой собаки, вылезая из реки, присел и начал свой рассказ.

– Понимаешь, Серёга, мы с тобой почти ровесники, нам уже за пятьдесят, есть и мудрость вроде бы и жизненный опыт. Но случается порой такое, что сердце плачет и его раздирает на части. Послушай, меня.

– Недавно ко мне в душу так же внезапно залетела огненная молния, а потом растворилась, погасла и исчезла. Оставив незаживающие ожоги, да ноющую боль в моем сердце. Было это в прошлом году. Меня, как главврача санатория, командировали в город Сыктывкар для участия в конференции врачей. Со мной поехала девчонка – практикантка, ей предстояло выступление на секции молодых специалистов. Облздравотдел командировал нас.

Сначала мы на поезде добрались до нашего северного города Братска, там пересели на самолет. Потом опять поезд, автобус, приехали за полночь. Устали как собаки. С размещением в гостинице были накладки.

Дежурная до утра поселила нас в одноместный номер. Мы и этому были рады. Скинув куртки, не раздеваясь, мы улеглись на узенькую кровать и провалились в крепкий сон. Просыпаюсь под утро. Наташа, так звали девушку, прижалась спиной к стене. Её белокурая шевелюра расплескалась на моей груди. Одна рука обнимает меня. Девчонка посапывает во сне и периодически вздрагивает. Я пытаюсь отодвинуться, чтобы освободить немного места на кровати. Но она во сне инстинктивно прижимается ко мне. Я пытаюсь немного развернуть Наташу, чтобы сон её продолжился на спине. Она прижимает мою ладонь к своей груди.

– Боже, я такой груди еще ни разу не встречал и не ощущал. Она просто рвалась наружу из-под её кофточки. Сквозь этот упругий бугорок я начал слышать, как бьется сердце девушки.

А она во сне, видимо, боясь остаться одна, бессознательно прижимает и прижимает меня к себе. Её губы начинают шептать: «Я боюсь, я боюсь, не бросай меня, мне страшно».

Я лежу, весь зачарованный, молча. Я боюсь шевельнуться, чтобы не разбудить это божественное создание.

Первые лучи, восходящего солнца, заглянули в окно нашего гостиничного номера. Сумерки понемногу начали таять, уступая свои владения морозному утру.

Потом… я проваливаюсь и тону, как в омуте, в поцелуях этой красавицы. Я никогда раньше не обращал на неё внимания на работе. И когда всем коллективом ехали в автобусе с работы, она тоже не притягивала моего взора.

А сейчас… Её поцелуи все ниже и ниже. Я не заметил, как на нас не осталось никакой одежды. Наверное, во время землетрясения стены этой гостиницы ходили ходуном. А причиной этого «природного» явления были мы с Наташей. Закончилось всё также внезапно, как и началось. После длинной паузы послышалось: «Михалыч, прости меня. Это какое-то наваждение. Сейчас мне стыдно перед самой собой. – Я никогда не позволяла себе быть такой раскрепощённой даже со своими парнями».

– И много у тебя их, было? – ласково спрашиваю я.

– Нет, Вы третий, – задумчиво со слезами на глазах произносит Наташа.

Я успокаиваю девушку, говорю какие-то банальности. А она сидит, и моча плачет. На регистрацию семинара мы опоздали. Когда спускались по лестнице, гостиничные горничные и администратор с нескрываемым интересом рассматривали нас, шушукались. Конференция закончилась, все участники начали разъезжаться. Меня оставили на совещание с заместителем министра здравоохранения.

Наташа уехала, я даже не успел с ней попрощаться.

Приехав домой, я с удивлением узнал, что она без объяснения причин написала заявление об увольнении и отбыла в неизвестном направлении…

Михалыч говорил, а из глаз его текли слёзы.

– Успокойся ты, старый козёл, ласково обнимая друга, сказал я. Что тут можно сказать ещё?