Текст книги "Необычные истории. Непридуманные маленькие рассказы"

Неугомонный костер

Геологические маршруты около Липовки подходили к концу. Громадные отвалы старого выработанного никелевого карьера, которые я однажды посетил в одном походе после окончания института, снова попались мне на пути, но уже в очередном геологическом маршруте. Мой напарник был студентом горного института, и мы сначала ходили с ним рядом с отвалами, по затопленному березовому лесу. Студент еще не привык к таким маршрутам, и все чертыхался по пути, а потом добавил, что от такой работы пропадает всякое желание заниматься с женщинами любовью. Потом, ближе к обеду, мы забрались на эти отвалы, и по дороге начали спускаться к воде, которая заполнила дно карьера.

На улице стояла июньская жара, мы шли раздетые до пояса и мечтали о том, как мы залезем в этот водоем, и остынем, наконец. Вода в карьере оказалась красивого зеленого цвета – от окислов никеля, и очень холодной. Мы сразу раздумали купаться – можно было на жаре от такого купания сразу простыть.

У самой кромки воды стояла скамейка, но рядом дров для костра не было, а нам надо было вскипятить воду для чая и разогреть банку тушенки. Выше на отвалах росли невысокие сосны, и мы отправились туда: – нашли тенистое место, разожгли небольшой костер, поставили в него банку с тушенкой, повесили котелок с водой, и уселись перед ним с сигаретами. Когда для обеда все было готово, достали хлеб, ложки, и принялись за работу. Костер продолжал дымиться, и начал распространяться по сухим сосновым иглам во все стороны, угрожая нашим резиновым сапогам. Мы, как смогли, затоптали этот неугомонный костер, и продолжили свой обед.

После тушенки настала очередь чая. Мы пили его долго, наслаждаясь замечательным видом на красивую зеленую воду, обрамленной белыми отвалами. В этом карьере, и на его отвалах, я давно, еще в институте, пытался найти рубеллит – турмалин розового цвета, но так и не смог. Теперь я смотрел на отвалы, в которых можно поискать этот красивый и редкий минерал, и вздыхал – было очень жарко, и надо было продолжать работу, а свое хобби оставить до лучших времен.

Мы, наконец, закончили с чаем, и можно было продолжать наш маршрут. Но костер, хотя и сделал вид, что погас, все равно продолжал дымиться, и сухая подстилка из сухих сосновых игл была готова вспыхнуть снова. Я смотрел на это безобразие, и ругал себя последними словами: – мне надо было устроить костер на берегу, около воды, а вот теперь мне предстояло залить костер и обугленные ветки с сосновыми иглами водой, которую надо было таскать из карьера на отвал, где мы сидели.

Я нашел несколько пластиковых бутылок и спустился с ними на берег. Наполнил их водой, залез по отвалу и залил костровище. Этой воды оказалось мало, и мне пришлось сходить за водой несколько раз. Я вспотел на этой жаре, когда курсировал то вниз, то вверх по склону отвала с бутылками, но добился, наконец, своего – на месте костра образовалась целая лужа.

Теперь можно было смело идти дальше, – у костра не было ни одно шанса. Студент даже и не подумал мне помочь, – он сидел на берегу, засунув свои ноги в резиновых сапогах в воду. Я и не подумал на него обижаться – сам, не подумав прежде своей головой, нашел себе работу.

Я снова включил свой радиометр, надел на голову наушники, и мы по белой дороге поднялись на отвалы, где дул прохладный ветерок.

Новогодние чудеса и сюрпризы

Заканчивался последний день года. Все обитатели нашего семейного общежития готовились к встрече нового года. Накрывали новогодние столы, смотрели праздничные программы и новогоднюю рекламу по телевизору, и поздравляли своих соседей. Я еще дня два назад получил новогодний подарок – елку. Когда вышел с работы и не спеша шел домой, на перекрестке передо мной на перекрестке остановился грузовик, доверху нагруженный зелеными красавицами. Я стоял и ждал, когда загорится зелёный цвет, чтобы пересечь улицу.

Вот он зажегся, грузовик тронулся, и прямо к моим ногам свалилась роскошная высокая и пушистая елка. Я, не моргнув глазом, обнял пахучую лесную красавицу за талию и мы с ней отправились домой. Она имела такие широкие и мохнатые ветви у основания, что я с трудом затащил ее через входную дверь нашей многоэтажки. В лифт она не входила, и я пешком с ней пошел на восьмой этаж по лестнице. Зашел в квартиру, открыл балкон и с трудом ее туда поставил.

Когда жена пришла с работы, я рассказал ей о новогоднем чуде. Потом начал делать для нее крестовину, и на следующий день мы всей дружной семьей начали ее наряжать. Поставили в углу комнаты, и она заняла половину комнату, оставив нам узкий проход между софой и телевизором.

Часы отсчитывали последние минуты перед новым годом, и в дверь кто – то постучал. Я открыл ее, и порог тотчас перешагнула незнакомая высокая и симпатичная девушка. Она не стала терять время на слова, а сразу принялась обниматься. Попав в крепкие девичьи объятия, я от неожиданности потерял дар речи и способность двигаться. Сзади, в прихожей, появилась жена, которой стало интересно, кто к нам пожаловал, и обнаружила меня в объятиях молодой и симпатичной девушки. Она замерла перед этой картиной, и молча стояла в прихожей, глядя на нас.

Когда я, в конце концов, стал вырываться из тесных девичьих объятий, девушка стала смеяться мужским голосом. Этой гостьей оказался мой коллега геофизик Дмитрий, который переоделся в женскую одежду, слегка покрыл свое лицо гримом, который используют женщины, и зашел нас поздравить.

Я пришёл в себя и обрел голос. Жена тоже. Она раздумала мне дать взбучку, и успокоилась. Мы поздравили друг друга с наступающим новым годом, и Дима отправился дальше, надеясь разыграть еще кого-нибудь.

Нож в плавках

Лето оказалось жаркое, и после рабочего дня, устав от зноя и комаров, мы окунались в речку и отмокали там, среди прохладных речных струй, смывая пот и пыль. Ближайшая деревенька находилась от нашего полевого лагеря в десяти километрах – мы там покупали хлеб, когда проезжали деревенский магазин после работы. Деньги были только у меня, и это было удобно для всех рабочих. Но однажды я забыл заехать в магазин купить хлеб, и вечером, когда подошла пора садиться за ужин, рабочие обнаружили, что у нас закончился хлеб.

Ругая себя за забывчивость, дал денег Сереге, нашему шоферу и наказал ему, что ему надо купить в магазине, кроме хлеба. Он уехал, а я достал свои карты из сейфа и принялся за работу.

Работы было как всегда много, а людей в отряде мало – нас было всего семь человек и мы с геофизиком, Александром, после работы и ужина засиживались до позднего вечера. У одной девушки, которая приехала к нам из Челябинска, сегодня оказался день рождения, и мы решили ее поздравить тортом и благодарными речами, так как она любила готовить, и варила нам столько много еды, что мы не успевали ее съесть, а на это она начинала обижаться. Все, что она нам готовила, было такое вкусное, что мы ели так много, что начали толстеть, и единственное, что нас спасало, была жара и активная работа.

Сергей, наконец, приехал с хлебом и все собрались за столом. На первое был украинский малиновый борщ, на второе жаренные в сметане караси, которые мы поймали в речке, а на третье был компот из зеленых яблок и торт. Алкоголя у нас не было, – мы не пили практически весь полевой сезон, но здесь был хороший повод, и Сергей купил литр водки, чтобы отпраздновать день рождения. Я посчитал, что хватит и одной бутылки, и, конфисковав вторую, запер ее в свой сейф.

Наш повар налил нам по большой миске борща, и торжественный ужин начался. Он продолжался долго, и когда мы съели все что было на столе и выпили бутылку водку, я отправился в свою палатку, включил радио и улегся на спальный мешок. На кухне никто еще не думал расходиться – сидели и проводили вечер в разговорах. Кроме этой девушки, в отряде были рабочие и один, Василий, был протеже нашего начальника партии. Он приехал из Тюменской области, из какой-то деревни на берегу реки Конды, притоке Оби. Его отец был там рыбаком, и Василий помогал ему на рыбалке. Наш начальник геологической партии часто ездил в эту деревню со своим другом, геофизиком на рыбалку и там и познакомился с отцом и его сыном. Вчерашний школьник, он был очень сильный и работящий парень, и у него начинался роман с нашим поваром.

Компания, которая осталась за столом, пришла к выводу, что надо еще выпить, и отправила ко мне делегацию – в главе с шофером. Я не хотел продолжения, и сразу об этом ему сказал. Сергей был мастером спорта по борьбе, и алкоголь даже в маленьких дозах действовал на него плохо, как и на всех спортсменов. Он не хотел слышать моего отказа и пообещал, что если я не отдам водку, он закинет мой сейф с ней в речку. Там я хранил свои секретные карты, и мне пришлось уступить.

Торжественный ужин продолжался, но уже в сокращенном составе, без меня. Через полчаса до меня стали доноситься громкие голоса и за столом назревала ссора. Сергей выпил лишнее и стал ухаживать за Ольгой, а Васе это сразу не понравилось. Наш геофизик старался образумить шофера, но у него это не получалось. Я вышел из палатки и вместе с геофизиком утащили Васю подальше от стола и сидящего за ним Сергея. Когда мы отошли в сторону, Сергей продолжал что-то бубнить себе под нос, и Вася не выдержал – он стал рваться к своему сопернику, но мы с Александром его не пускали. Неожиданно он достал из своих плавок финку и собрался идти на разборку.

Мы с Сашей повалили его на траву и прижали к земле – я держал его руку с ножом, а второй рукой и ногами занялся геофизик. Тем временем Сергей встал из-за стола и покачиваясь, стал к нам приближаться. Я говорил ему, чтобы он убрался подальше, но видимо он уже ничего не соображал, стоял в нескольких метрах, думая, как быть. Вася оказался чересчур сильным для вчерашнего школьника, и мы с геофизиком его с трудом удерживали. Он мне напоминал сжатую пружину, которая стремиться распрямиться, но у него ничего не получалось, и я в конце концов отобрал у него нож и выкинул его в реку. После этого безоружный Василий обмяк, а я встал, подошел к водителю и увел его подальше, к машине.

Стало тихо, и воцарился мир. Серега уснул, а Вася, которого отпустил геофизик, полежал немного на траве и встал, без всяких агрессивных намерений. Я вернулся в палатку и когда все разошлись по своим палаткам, взял свой спальный мешок и устроился в сотне метров от кухни в березовом лесу, на береговых скалах. Там я включил свой ВЭФ, нашел концерт какой-то западной рок– группы и незаметно уснул.

Настало теплое летнее утро. Я хорошо выспался, и отправился на кухню. За столом уже был завтрак, все мои подчиненные мирно завтракали, а Ольга накладывала им добавку. Ночную разборку не вспоминали, и мне показалось, что все уже забыли о ней. После завтрака как обычно занялись приборами и поехали на работу. После того, как всех высадили на аномалиях, и мы остались с водителем одни, я спросил у него, почему он так себя плохо вел вечером. У него был синяк под глазом, и он, как выяснилось, ничего не помнил, а когда проснулся утром с синяком, сразу подумал, что это моя работа, и пошел разбираться ко мне в палатку. Меня там не было, он разбудил геофизика, который и все ему рассказал.

Он спросил меня, почему я его не вырубил, когда началась ссора, и Вася находился под присмотром геофизика. Я в молодости занимался боксом, и он это вспомнил, когда увидел свой синяк. Пришлось ему сразу объяснить, что он на несколько десятков килограммов тяжелее меня, и отправить его в нокдаун было нелегко, и вообще-то я старался не бить своих подчиненных. Мы побеседовали, и я предупредил его, что в этом и последующих полевых сезонах алкоголь для него остается только во снах, так как он вообще не умеет пить.

Серега поклялся, что больше так не будет, и мы поехали дальше. Это был хороший водитель, но, как и все спортсмены из большого спорта, он совсем не умел пить. И слово свое держал до самого конца полевого сезона.

Ночные шаги

Люблю путешествовать. Даже сейчас, когда выбираешься из пригородного дома и едешь в свою квартиру за чем-нибудь совсем необязательным, поездка отвлекает от размеренного домашнего времяпровождения. А уж в годы своей юности меня трудно было удержать на одном месте. Рядом с родительским домом были такие замечательные места – лес, пруд, всякие затопленные и полузасыпанные старые горные выработки. Все это надо было посетить, обследовать. И я отдавал этому довольно много времени.

Тогда еще были пионерские лагеря, в которые я ездил почти каждое лето. В одном пионерском лагере на Балтыме совсем отбился от отряда и появлялся в отряде только на ночь и в столовую. Остальное время проводил один. Там были такие красивые и малоизученные для меня места, которые просто надо было обязательно посетить. На всякие пионерские линейки и прочие мероприятия в отряде было жалко драгоценного время. Одно озеро с его берегами и рыбалкой чего стоило. А заросшие зарослями малины леса так и манили своей прохладой и тенью. Потом обнаружил в лагере, в деревянном старом строении забытую библиотеку, которой никто не пользовался. В ней я проводил дождливые дни. Приятно вспомнить это счастливое детство.

Чем взрослее я становился, тем больше мои путешествия отдалялись от дома – так я расширял свой кругозор. Летом пешком, зимой на лыжах. И после службы в армии продолжал свои походы. Ночь я проводил обычно дома, но за полный световой день можно успеть побывать во многих, неизвестных и очень интересных местах.

В выходные зимой ходил на лыжах. Окрестности я знал хорошо, и зимой всякими тропинками и старыми лесными дорогами с каждым днем утаптывал и удлинял свою лыжню, пока не доехал до города Первоуральска. Это примерно в восьмидесяти километрах от моего дома. Уезжал утром, и весь день то бежал на лыжах, то взбирался на них в очередную гору.

Одевался довольно легко для лыжных прогулок: тельняшка – подарок друга детства Лехи, энцефалитка, трико и спортивные брюки. Все их хлопка. Ничего шерстяного, кроме варежек и спортивной шапки, на поясе всегда был нож в ножнах. В нагрудных карманах энцефалитки пачка сигарет и спички, потом стал брать с собою компас. На обед у меня были бутерброды. Ничего лишнего. Уезжал утром, и весь день катился на лыжах.

Труднее было возращение – часто приходилось часа два бежать в темноте. Но так как это была моя лыжня, то я ее хорошо знал и даже помнил, где у нее проблемные места. И от снега было светлее, чем, скажем, летней ночью. Ничего и никого не боялся.

В конце зимы становилось все труднее переезжать реку Исеть – часто на льду была вода, а около озера Мелкого вообще были промоины. И болота стали оттаивать, через которые я шел на лыжах. А какой бег на лыжах, которые покрылись льдом? Одно мучение. Приходилось быть крайне осторожным. На этих весенних лыжных прогулках и заканчивалась лыжная пора – до следующего сезона.

В окрестных лесах было полным – полно гранитных скал. Самые известные это Чертово городище и скалы Петра Гронского. Их я давно изучил и покорил. И там всегда было полно народа – и летом и зимой. Мне не нравилась такая толчея в лесу. Как-то раз я случайно нашел высоченную скалу около реки Исети, в ее заболоченной пойме. Забрался на самый верх и долго осматривал округу с высоты, любовался осенним нарядом осин и берез. Сейчас не могу найти эту скалу, хотя неоднократно пытался. Она осталась только в моих воспоминаниях навсегда.

Но на скалах Семь братьев я не был. И как-то решил осенью, что пора на них посмотреть.

В субботу на электричке доехал до поселка Таватуй, и не особенно торопясь пошел к этим скалам. Стояла осень, начинался листопад, было достаточно тепло и комфортно для такой прогулки. У меня был компас и карта. Правда, она была чересчур мелкая для ориентирования. В рюкзаке был небольшой запас продуктов, топор и одеяло.

До окрестностей скал я добрался, когда уже стало темнеть. В тишине был слышен отдаленный шум машин – там была трасса Екатеринбург – Нижний Тагил, и иногда были слышны крики туристов, которые основали свой лагерь около подножия скал. Я решил, что пора ночевать, и нашел уютное местечко для ночлега: две глыбы гранита метра по два длиной сомкнулись верхними частями и получилась каменная палатка с двумя выходами. Очень удобно.

Рядом с этой каменной палаткой развел костер, сварил суп из лапши и тушенки, чай. Когда закончил ужин стало совсем темно. Залег в каменную палатку с лапами от ели и наложил этих лап на дно, чтобы получилась еловая перина, затем достал все из рюкзака, сложил у выхода, а из рюкзака сделал подушку, под которой положил топор. Вылез для окончательного перекура у гаснущего костра. В лесу было тихо, ветер успокоился, туристы, видимо тоже заснули. На небе засияли звезды, и показалась луна. Я немного посидел у костра и полез в свою каменную берлогу. Снял сапоги, надел шерстяные носки и улегся на свою перину.

Проснулся от осторожных шагов по сухой листве. Кто-то приближался к моему лагерю. Я был уверен, что, по крайней мере, никто из туристов, или местных рядом со мной не мог оказаться – иначе бы нашел другое безопасное место для ночлега. Я был уже опытным туристом – одиночкой и имел большой опыт встреч как с наглой местной шпаной, так и пьяными туристами, которым все по плечу. Приходилось и нож доставать при таких встречах, и топор. Однажды мне пришлось гнаться за пятью местными подростками с ножами в каждой руке. Только они развили такую скорость, что догнал лишь последнего из них, у мостика через речку. От моего удара ногой он свалился в речку, и я прекратил погоню. Поэтому всегда стараюсь обходить людей в лесу, – лучше иметь дело с дикими обитателями, которые всегда адекватно реагируют на мое мирное поведение при встрече с ними.

Я не видел никого из живых людей рядом, но факт остается фактом – кто-то крадется ко мне ночью по темному осеннему лесу, и явно не с дружелюбными намерениями. Аккуратно и тихо нащупал лежащий рядом топор и стал ждать, когда этот ночной гость подойдет поближе. Шаги приближались. И когда мне стало ясно, что пора действовать, пулей вылетел из своей палатки с топором в руке, готовый ко всему и на все.

При свете угасающего костра я одним взглядом охватил мое личное пространство, в котором были и костер, и палатка, но никого не увидел. Достал из костра головню, осмотрел все вокруг и ничего не обнаружил. Странно. Успокоился, сел к костру и закурил. Было тихо, тихонько потрескивали в костре угли, в небе мирно спали звезды. Просидел так минут десять, никакой опасности не было. Все оставалось мирным. И полез обратно в свою палатку. Полежал немного, вслушиваясь в тишину, и уснул.

Проснулся снова от тех же осторожных шагов. И снова с топором вылез, когда владелец шагов, уже казалось, готов был наступить на мою голову. Костер погас, но при свете луны никого и ничего не было видно. Снова ложная тревога?

Я раздул угли и подкинул в костер дров. Стало светло как днем. Сварил чай и выкурил сигарету, походил вокруг своего ночлега. Все было тихо и спокойно. Ложиться вновь не стал. Сел в палатке у входа с топором в руке, и стал терпеливо ждать. Шли минуты, и вот снова послышались осторожные шаги по осенней листве. Они раздавались у выхода каменной палатки, там, куда я лежал головой, когда спал. Я осторожно подошел поближе, но там никого не было. Стал исследовать землю с лежавшими на ней сухими листьями, и при этом спугнул маленькую серую мышку. Все стало мне понятно. Источником шагов оказалась мышь, которая своими короткими перебежками по сухой листве имитировала шаги человека. Я отогнал ее подальше и наконец-то спокойно уснул без сновидений до самого утра.

Утром я плотно позавтракал, собрался, и отправился осматривать скалы. Лазить, конечно, не стал по ним – я не любитель скалолазания. Просто обошел вокруг, подивился их высоте и мрачному, гордому виду, и отправился к электричке. Но не рассчитал немного, и уперся в болото, которым заканчивалось озеро Таватуй. И чтобы не обходить это болото, решил его пересечь. Дошел до середины, покачался на тонувших в воде кочках, и повернул обратно. Можно было с легкостью утонуть в этом болоте, но я решил, что этого мне не надо – после такой тревожной ночи с ночными шагами.

Нашел у берега дорожку и вот уже поселок Таватуй, а вот и электричка подъезжает, которая меня увезет в спокойный, домашний и мирный город.

Ныроб

Я встал с пенька и с изумлением смотрел, как наш Газ-66 выехал с заправки, и начал набирать скорость, оставив меня одного. Когда вдали машина свернула на автостраду, стало ясно, что про меня забыли, – и водитель, и начальник отряда. Пришлось мне снова сесть на пенек, и подумать, как быть. Моя полевая сумка осталась в будке машины, с документами и деньгами, в карманах были сигареты со спичками, и немного мелочи.

Мы возвращались с поселения, в котором мы устроили базу на летний период, когда искали в тайге алмазы. Теперь, когда с алмазами было в этом году закончено, нам с Женей надо было доехать до Ныроба, и получить ценные указания от начальства, которое находилось в Екатеринбурге.

Женя с водителем ехали в кабине, а я в будке – в пассажирском отсеке. Все остальные наши работники уже уехали на базу экспедиции поездом, а я остался – для меня еще могли придумать работу. Я мирно дремал до самой заправки, а потом, когда машина остановилась, решил размять свои ноги, и покурить на свободе. Надо было предупредить водителя и Женю, но они видели, как я мимо них проходил в соседний лесок, прямо на выезде с заправки.

Они решили, что выезд не для них, и, нарушая правила, выехали через въезд, оставив меня одного, без денег и документов. Я немного посидел, в надежде дождаться машину, но потом стало ясно, что машина не приедет в ближайшем будущем и надо выбираться самому. До Екатеринбурга было слишком далеко, и без денег и документов мне туда не попасть. Остался Ныроб, до которого было сто километров по дороге. Знакомых в этом городе у меня не было, но я случайно подслушал нашего геофизика, который был сейчас за рулем. Он рассказывал Жене, что охотился в окрестностях Ныроба с Серегой, своим знакомым. Этот Серега был радистом в аэропорту Ныроба.

Я служил геологом в аэрогеофизической партии, которая занималась геофизикой. На борту наших самолетов Ан-2 была установлена геофизическая аппаратура, и оператор – геофизик смотрел в полете за тем, чтобы она работала, как надо. Потом, в аэропорту, с этих приборов снимали ленты, на которых были кривые магнитного поля, концентраций радиоактивных элементов, и обрабатывались другими геофизиками – по ним строили карты, разрезы и планы. Поэтому нашим геофизикам были знакомы некоторые пилоты и радисты. Мне надо было доехать до аэропорта в Ныробе, отыскать этого радиста и остаться у него, пока за мной не приедет машина. Я на это надеялся.

Вывернул свои карманы, и оценил их содержимое. У меня была пачка сигарет, спички и около трех рублей мелочи, которую надо было потратить в ближайшем магазине.

Я не помнил, когда последний раз ел, и чувство голода перебивал сигаретами. Но это дальше продолжаться не могло, и надо было что-то съесть, немедленно. Магазин я нашел, и купил сигарет, а на всю остальную мелочь купил пряников и какую-то банку консервов. Отошел из магазина, уселся на лавочку, и все, что купил, с аппетитом, съел. Сразу полегчало, и мне стало казаться, что все окончиться хорошо.

Дорога была рядом, и я стал ловить попутку. Через час меня подобрал Урал, который ехал в Ныроб. Мы переправились через какую-то широкую реку на пароме, и один из мужиков спросил, есть ли у меня паспорт. Когда я сказал, что все документы у меня остались в машине, он сказал, что до Ныроба, конечно, я доеду, но из него не смогу выехать, без документов.

Я вышел около аэропорта, и отправился искать радиста. Когда нашел, все ему рассказал, и поехали к нему, в гости. Мы уже допивали чай, когда раздался телефонный звонок. Серега поднял трубку, послушал, и потом сказал, что я уже тут, в Ныробе, и положил трубку. Через полчаса у дома остановился знакомый Газ-66, из которого вылезли эти двое, которые меня забыли на заправке. История закончилась хорошо, для всех.

Геофизик утром отправился на аэропорт, и улетел на нашем Ан-2, а мы с Женей остались. Он собирался ждать распоряжений от начальника партии, и это время жить в машине. Я был против, – Женя должен был позаботиться о своих подчиненных, снять им какое-то жилье, или поселить в гостинице. Но ему это не нравилось. Пришлось ему написать письмо начальнику партии, в котором он отказывался от моих услуг. Он все написал, как я его просил, затем купил билет на самолет, и я улетел домой.

Начальник прочитал письмо и ничего не сказал. Я отдохнул несколько дней, и получил геологическое задание – найти на земле несколько аэрогамма-спектрометрических аномалий, а затем проверить их, и отобрать пробы.

Я снова поехал в Ныроб – на уазике, с девушкой и водителем. Жени уже не было в Ныробе, он уже поехал в Екатеринбург. Я снял второй этаж большого деревянного дома, и наш небольшой отряд разместился в этом деревянном дворце. Хозяин, пожилой мужчина жил на первом этаже, а на втором этаже, в одной просторной комнате жили я и водитель уазика, а девушка —напротив. Мы с ней ходили днем по аномалиям, а по вечерам она стряпала очень вкусные оладьи, или блины. После такого ужина мы с Валерой лежали на кроватях и нагуливали жирок. Такая прекрасная жизнь продолжалась у нас недели две. Распрекрасные две недели…