Текст книги "Необычные истории. Непридуманные маленькие рассказы"

Янтарь

Человеческая память очень странно устроена, по– моему мнению, и не только у меня. Мне порою часто возвращаются желания из далекого прошлого, и порой я нахожу время, чтобы к ним вернуться и претворить их в жизнь. Ещё в институте, когда изучал минералогию, мне было интересно, что за это синяя глина, в которой встречается янтарь.

Когда после многочисленных полевых сезонов, в которых ездил, будучи геологом, я устал от гор, тайги, степей и от неустроенности геологического жития, решил, что с этим пора завязывать и перейти на более спокойные путешествия по городам России – жить в гостиничных номерах, осматривать музеи и выставки, которые можно найти в каждом городе и передвигаться от города к городу на поездах и самолетах.

За три года до пенсии я устроился на работу в Росреестр инженером, и отпуска начал проводить в многочисленных российских городах. Тут-то мне и вспомнилось старое желание посмотреть месторождения янтаря, на синюю глину, в которой он встречается. Янтарь находился довольно далеко – в Калининградской области, и для того чтобы туда попасть по железной дороге, требовать литовская виза. На самолете лететь мне не хотелось, потому что это дорого и ничего интересного в иллюминатор, такой высоты, не было видно.

Мне нравилось ездить на поездах и электричках, наслаждаясь при этом видами глухой тайги и разных медвежьих углов, по которым приходилось бродить пешком с полевой сумкой, геологическим молотком и неизменным рюкзаком за плечами. Я показывал огромный нос этим местам, проезжая на поезде или электричке в теплом вагоне перед окном. Эти места доставляли огромное удовольствие, главным образом, от того, что мне по ним больше не надо ходить в геологическом брезентовом костюме, отыскивая аномалию, или очередное месторождение.

В первое такое пробное путешествие на электричке я отправился в первый же свой отпуск на новой работе. Решил доехать до Казани, погулять там немного, и вернуться домой. Пока туда ездил, выяснил множество разных и полезных вещей, и мне стало понятно, что на электричках можно доехать практически до любого места в западной части страны, если там есть рельсы.

В Калининград можно было доехать поездом, через Литву. Я выбрал город Смоленск, где мне надо было пересесть с электрички на поезд. Было два направления, по которым удобно было ездить – через Казань, или через Уфу, или Нижний Новгород. Мне нравилось ездить через Казань, – я мог доехать до нее от Екатеринбурга на электричке, через сутки. Но дальше на запад, ехать из Казани было неудобно, и я решил ехать через Нижний Новгород. У меня имелась группа инвалидности, бесплатный проезд на пригородных поездах, и я этим пользовался, катаясь на электричках по всей стране, бесплатно.

Ночью электрички не ходят, и поэтому я мог отдохнуть от езды несколько часов на вокзалах. Первую ночь я проводил в Перми, следующую в Кирове, а последнюю во Владимире. Это был оптимальный маршрут для того, чтобы бесплатно добраться до Москвы.

В Москву я приехал ранним утром и выяснил, на какой вокзал мне надо было надо попасть, чтобы с него уехать до Смоленска. Благополучно до него добрался и взял на электричку бесплатный билет. Вечером я уже стоял перед кассой на железнодорожном вокзале города Смоленска. На один поезд я уже опоздал, и в этот вечер оставался еще один поезд, с дешевыми билетами. Кассир поинтересовалась, есть у меня виза. Визы у меня не было. Мне предстояло ее получить только через сутки, в этой же кассе. Я купил билет на поезд, и для меня осталось до поезда ночь и целый последующий день. Этого времени было мне достаточно, чтобы не спеша осмотреть интересные музеи и места в этом незнакомом городе.

Провести ночь на неудобной вокзальной скамье мне не хотелось, и я отправился в гостиницу на втором этаже вокзала. За ночевку надо было отдать шестьсот рублей. С ними я расстался легко и стал единственным ночным обитателем трехместного номера. У меня в рюкзаке оставались продукты для ужина, я вскипятил чай и хорошенько поужинал. Потом посмотрел пять минут телевизор и отправился спать. Впереди был целый день знакомства со Смоленском, и мне надо было накопить сил, чтобы обойти все интересные места и музеи этого города.

Смоленск оказался большим и очень интересным городом, в нем сохранилась большие участки высоких крепостных стен, сложенных красным кирпичом: – я люблю осматривать такие старинные постройки. В центре города я выяснил, где находится музей, и зашел в него, посмотреть экспонаты. Такого интересного музея я раньше не видел. В нем было много экспонатов, посвященных второй отечественной войне – техника, оружие, награды, форма и многое другое. Меня особенно поразили перчатки из человечьей кожи, они были желтого цвета, и мне даже трудно было представить, что эта кожа была снята с человека. Короче, жуткое зрелище.

Я бродил по всему Смоленску, отыскал столовую, где меня накормили очень вкусным обедом, и после него продолжил изучать город. На вокзал я пришел уже вечером, подошел к кассе, получил визу и страховку, и стал ждать свой поезд.

Поезд был обычным, и билет был дешевым, – в отличие от фирменных и международных поездов. Мое место было на боковой второй полке, около туалета. Это меня не волновало – мне надо было проехать всего одну ночь, и утром выйти на вокзале Калининграда.

Я взял пару простыней, наволочку у проводницы и залез на свою полку. Растянулся там во весь рост и незаметно уснул. Среди ночи в вагоне зажегся свет, и проводница объявила – «граница». Я так сладко спал, и в душе стал ругаться на внезапный подъем. Но делать было нечего, слез со своей полки, захватил свой маленький рюкзачок, и стал с интересом смотреть, что будет дальше.

По проходу уже шли наши пограничники, первый был с каким-то аппаратом на груди. Он взял мой загранпаспорт и начал набирать на клавиатуре этого прибора мою фамилию, потом посмотрел мою транзитную визу и сказал, все нормально, и пошел к следующему пассажиру. Я положил документы в небольшую сумочку, но не стал ее прятать в рюкзак, а стал ждать продолжения, – еще должны были пройти таможенники. Таможня поинтересовалась, куда я еду, и что у меня есть – из запрещённых вещей: наркотики, и тому подобное. Сигарет у меня было только две пачки, а наркоту я даже не видел в своей жизни никогда, и был абсолютно спокоен.

На этом все и закончилось. Простояв часа три, поезд поехал дальше – по Литве. Было уже раннее утро, и я с большим интересом осматривал литовскую землю через окно поезда. Сразу мне стало ясно, что еду по территории другой страны: даже лес был другой. Везде был порядок, в литовском лесу не было валежника, бурелома, и я сразу подумал, что в этом лесу бы сразу помер, от скуки. Небольшие, аккуратные коттеджи стояли на аккуратных подстриженных полянках, как в иллюстрациях книг, и мне, наконец, надоело их разглядывать – они были чересчур одинаковые, и навевали скуку.

Поезду осталось проехать еще границу – литовскую. Поезд остановился на какой-то литовской станции, и по вагону пошли литовские пограничники, а за ними таможенники. Пограничник с похожим аппаратом посмотрел мои документы, и спросил, не желаю я выйти в Литве, но я сказал, что мне надо только в Калининград. Он успокоился – ведь я со своей транзитной визой мог выйти из поезда и начать ездить по всему Евросоюзу.

Таможенники посмотрели на мой тощий рюкзак, и ничего не стали у меня спрашивать, им было и так все понятно, что у меня ничего нет. А к моим соседям у них было масса вопросов – они переезжали, и везли с собой набитые всякой одеждой дорожные сумки. Но, в конце концов, они оправдались, и таможня дала добро.

Поезд еще стоял, и я вышел из вагона покурить на литовский перрон. Нас, курильщиков, там стояло несколько человек, и машинист поезда, который осматривал колеса у вагонов, спросил, нет у кого-нибудь сигарет, на продажу. Но никто не желал ему продать сигареты, и он ушел. Все было за границей дорого, а сигареты стоили так дорого, что я бы на месте литовцев давно бы бросил курить. Отдать за пачку десять евро, это был просто грабеж.

Но это были еще цветочки. Когда из последующей поездки во Францию, я возвращался из Лувра, то около одного из фонтана увидел небольшую группу людей. Оказывается, там обосновался французский мошенник и предлагал желающим угадать, под каким наперстком находиться шарик. Ясное дело, что там его не было, но рядом с ним лежал ворох бумажных евро, и я был поражен – среди них были банкноты по 200 и 500 евро. Это было невероятно. Я отошел от этого мошенника на небольшую горку и достал свой фотоаппарат. Щелкнул им пару раз и какой-то негр тут же погрозил мне кулаком. Я спрятал фотоаппарат и пустился в бега.

Проводница вышла в тамбур, и объявила, что пора ехать. Мы забрались в вагон, и поезд тронулся. В Калининград приехал в середине дня, железная дорога здесь была не электрифицирована, и вокзальный перрон без столбов казался очень пустынным. Я прошел по перрону спустился в переход, и, пройдя его, очутился в вокзале. Здесь я был первый раз в жизни, и начал его обследовать. Нашёл пригородные кассы и сразу посмотрел, когда можно добраться в поселок Пионерский, где располагался карьер по добыче янтаря. Записал время отхода электричек, и, глядя на рекламу и объявления, развешанные по стенам, пошел дальше. Скоро мне попался листок, на котором было написано, что в здании вокзала есть гостиница. Это как раз и было мне надо, потому что вокзал закрывался на ночь, а бродить вокруг него всю ночь я не собирался. Но перед тем как идти в гостиницу, вышел на привокзальную площадь и решил там покурить и оглядеться.

Перед входом в вокзал был небольшой скверик, там стояло несколько скамеек, и я присел на одну из них, достал сигареты и закурил. Перед вокзалом были рельсы для трамваев, но они были очень ржавые, и мне стало ясно, что они тут давно не ходят. Вокзалов было два – этот назывался Южный, значит должен быть и Северный. И с него уезжала моя электричка.

Покончив со знакомством привокзальной площади, отправился искать гостиницу. Рядом с кассами была неприметная дверь, я ее открыл и очутился в длинном коридоре, в конце которого за стойкой сидела пожилая женщина. Я узнал, какие номера у них есть, цену, и выбрал номер за 500 рублей. Он был пятиместный, но там сейчас было только двое молодых ребят. Жить я в этой гостинице я не собирался, мне надо было переночевать раза два, а остальное дневное время я собирался изучать город, его окрестности, и съездить за янтарем.

Отдал свой паспорт, деньги, меня зарегистрировали и дали ключи от номера. Он находился на третьем этаже, я шел по нему, осматриваясь по сторонам. Перед моим номером была просторная кухня со столами, микроволновкой и раковиной. Рядом с кухней был небольшой холл с креслами и громадным телевизором и шкаф, забитый книгами. Людей мне на пути не попадалось, и я зашел в свой номер. Все было знакомо – кровати, тумбочки, душевая кабина с туалетом. На двух кроватях лежали студенты, уткнувшись в свои ноутбуки. Я поздоровался и бросил свой рюкзак на свободную кровать, в самом углу комнаты. Из него мне надо было достать всякие ненужные вещи и оставить их в своей тумбочке – полотенце, зубную щетку, книгу, и электробритву.

Рюкзак стал почти пустой, и я отправился на улицу – надо было пообедать. На привокзальной площади я заметил торгово-развлекательный центр, и без сомнений зашел в него. Там, по идее, должен быть или кафе, или столовая. Я бродил по огромному магазину, и наконец, обнаружил участок со столиками. Недалеко был прилавок, где продавали готовую еду и напитки. Мне на глаза попалась этикетка, на которой было написано холодный борщ. Такого борща мне еще не приходилось есть, и надо было его попробовать. Я унес этот борщ и чай за столик, и принялся за обед. Борщ оказался очень вкусным, и в нем плавал, среди овощей, здоровый кусок мяса. Я наелся так, что еле волочил свои ноги. Но я продолжил свой путь и накупил еды на утро и весь следующий день.

Когда у меня была еда на целый день, или несколько, я чувствовал себя очень уверенно и независимо, так как есть мне хотелось всегда, и на поиски еды я не собирался тратить ни одной минуты. Эти сэкономленные минуты я тратил на прогулки по неизвестным улицам, магазины и музеи. А позавтракать или пообедать можно на любой скамеек.

Было еще светло, и я начал осматривать магазины на привокзальной площади. Среди них было много лавок, которые торговали изделиями из янтаря, и я зашел в десяток таких магазинов, оглядывая витрины с янтарем, как в музее. Какого-то, оказываться цвета у янтаря не было – и желтый, и тёмно-коричневый, белый, зеленоватый, с искорками и без. Глаза разбегались. А изделий из янтаря была очень много – начиная с бус, колец, серег и кончая статуями и подставками для электроламп и ручек. Это было настоящее янтарное эльдорадо. Калининград жил янтарем, и, судя, по-своему, неплохо.

Как-то раз я проезжал через Тамбов, и хохотал до слез, читая в одном из газетных киосков названия товаров на его полках. Везде обыгрывалась тема про тамбовского волка, и это было очень смешно.

После посещения магазинов с янтарем я вернулся в гостиницу, пообщался со студентами, почитал книжку и уснул. День у меня был перегружен всякими событиями, и я уснул мертвым сном, и проснулся только утром.

Я позавтракал на кухне и пошел на электричку, – на Северный вокзал, пешком. По пути осматривал улицы, магазины, все, что мне попадалось на глаза. Дошел так до самого центра города и отыскал вокзал. Протянул свое пенсионное удостоверение, справку и мне тут же выдали билет. Мне надо было доехать до города Светлый, сесть на автобус и доехать до поселка Пионерский.

Автобусная остановка была в нескольких сотнях метров от железнодорожной станции города Светлый, и я подождал немного. Через несколько минут подъехал автобус, я сел в него, и поехал за янтарем и синей глиной.

Ехать было около 70 километров, я смотрел в окно полтора часа на поля, небольшие поселки. Не было никакого сомнения, что это была территория России. На первой же остановке посёлка Пионерского я вышел, покрутив своей головой налево и направо, выбрал интуитивно правильное направление, – к морю. Хрущевки поселка вскоре кончились, и начался березовый лес с многочисленными лесными дорогами и тропинками. Было два часа на моих часах, и я не торопясь пустился в путь по одной из таких тропинок. Вскоре она закончилась, и передо мною открылась бескрайная морская гладь. Море разрушило часть берега, оставив мне дорожку, и я спустился по ней к воде. Тут был широкий, очень длинный пляж с мелким песком. На этом пляже мне предстояло отыскать как можно больше янтаря, и это зависело, в первую очередь, от моей удачи.

Я подошёл к останкам какого-то морского судна, и закурил, стараясь определить, куда мне идти по пляжу, – налево, или направо. В песке у борта этого судёнышка заметил какой-то оранжевый блеск и нагнулся, чтобы узнать, что там такое светиться, в песке. Это были мелкие обломки янтаря – не больше сантиметра в поперечнике. Солнечные лучи играли в таких небольших янтарных осколках, и они светились изнутри, очень красивое было зрелище. Но они были очень малы, а мне надо был кусок побольше.

Выбрал себе направление, я отправился направо, по песчаному пляжу. Шел около воды, потом отдалялся от нее, и шел метрах в десяти от берега по песку. Крупных кусков янтаря было не видно, но изредка попадали мелкие его кусочки. Так я прошел до пляжа, на котором стояли наполовину засыпанные песком скамейки. На некоторых сидели пенсионеры и дышали свежим морским воздухом. Но там песку было очень много, и я не стал идти дальше – можно было набрать полные кроссовки песка, кроме того, меня не покидало чувство, что я иду в неверном направлении – янтаря мне уже почти не попадалось.

Пришлось вернуться останкам судна и пойти в другом направлении. Мои глаза уже научились искать янтарь, и я шел по берегу моря, автоматически отмечая мелкие крупицы янтаря, которые начали попадаться мне все чаще. Склон террасы метров около двадцати был сложен глиной светло сиреневого цвета, и это была самая настоящая синяя глина, про которую я читал в справочниках по минералогии. В ней и находился янтарь. Море постоянно эту глину размывало, и выносило куски янтаря на пляж, или на морское дно, около берега. Можно было надеть маску и ласты и плыть вдоль морского дна, собирая янтарь. Но было только середина мая, и вода в море была холодная для таких поисков, и у меня не было ни маски, ни ласт, ни трубки, и даже плавок. Пришлось мне отложить купание до следующего раза.

Весь пляж было не обойти, и я наугад шел по нему то посередине, то у самой воды. Мелкие крупицы янтаря попадались часто, но крупных обломков не было совсем. Как объяснил мне один местный старикан, что море было целую неделю спокойное, поэтому весь вымытый янтарь такие же охотники, как я, уже собрали. Надо было подождать следующего шторма и собрать его столько, сколько можно было в силах унести. Но мне было лень ждать шторма, и я пошел вперед, надеясь, что моя удача, наконец, проснётся и подкинет к моим ногам большой кусок янтаря, а мне останется только наклониться и положить его в рюкзак.

Море было спокойным, и два лебедя опустилось рядом с берегом, метрах в десяти от него. Они там плавали, как два обыкновенных гуся, но с длинными и изогнутыми шеями. Мне показалось, что я в своем зоопарке, но это впечатления улетучилось, когда я взглянул на пустынный и длинный пляж, на обрывы, сложенных глиной сиреневой глиной. Я сразу пришел в себя и пошел подальше, от этих лебедей, иногда наклоняясь, чтобы подобрать мелкий кусочек янтаря.

Так я дошел до места, где обрыв, сложенный синей глиной сменил направление, и передо мной открылась большой, широкий и длинный участок с песком, с невысокими отвалами вдалеке. Это оказался карьер, в котором добывался янтарь. Мощные мониторы размывали глину, и смывали куски янтаря в большие ящики. Остатки, мелкие куски и песок уходил в отвалы и в море. Я дошел до берега и скоро нашел место, где было много таких кусочков – сантиметра полтора, два в поперечнике.

Стараясь не попасть своими кроссовками в воду, я собирал эти кусочки янтаря и складывал в свой карман, продвигаясь все дальше и дальше от обрыва с синей глиной. Янтарь попадался все чаще и чаще, и размер их увеличивался. Впереди меня какая-то группа молодежи тоже собирала янтарь, но они сняли обувь и бродили то в воде, то по самому краю воды. Мне лень было снимать обувь, и я выбирал для поисков сухие места. На моих часах уже было начало четвертого, и когда я добрел до места, в котором было много янтаря, надо уже было заканчивать свои поиски и бежать на автобус, чтобы успеть на электричку. Так всегда бывает – только найдешь подходящее место, так уже надо бежать. Но я особенно не расстраивался, – янтарь я нашел, и глину синюю, тоже.

Я выбрался из этого Клондайка на обрыв и пошел по берёзовому лесу, к остановке автобуса. Доехал на нем до города Светлого, сел на электричку и поехал в свою гостиницу. Перед тем, как зайти в вокзал, я еще раз зашел в торговый центр, за холодным, очень вкусным борщом.

Это был предпоследний день моего нахождения в Калининграде. Утром я отправился на автовокзал, который был рядом, на этой привокзальной площади, купил билет на автобус и уехал в Санкт-Петербург, через Ригу.

В Риге пришлось часа три продолжать автобуса, и эти часы я посвятил прогулкам по городу. Вечером я уже был в России, в городе на Неве. Часа три провел на вокзале и поехал домой другим путем – через Вологду.

Я открыл свою квартиру, достал из рюкзака мешок с янтарем и положил его на книжную полку. Мне не надо было в него заглядывать, моя память и так помнила – и янтарь, и синюю глину, и карьер по его добыче. Когда мне надо было, доставал из своей памяти эти воспоминания и рассматривал их, сколь угодно. Кроме воспоминаний, на карте памяти в фотоаппарате было около двух тысяч фотографий, и я оттуда их достал и поместил на DVD диск. Теперь можно их показать своим друзьям и знакомым.

Яшмовый карьер

Меня с раннего детства привлекали красивые уральские камни, и когда я подрос, стал записывать, где их можно найти. После окончания школы я открыл для себя публичную библиотеку, стал изредка ходить в нее, в отдел краеведения, где можно было прочитать о старых заброшенных месторождениях цветных уральских камней, посмотреть на старых, дореволюционных геологических картах, где они находятся.

После окончания института десять лет я проработал геологом в одной геофизической партии, и, в конце концов, решил сменить место работы, – устроился в геологопоисковую партию, которая когда-то давно занималась поисками и разведкой цветных камней. Там были старые отчеты, которых мне было интересно почитать в обеденный перерыв, и найти сведения о новых, еще мне неизвестных находках яшмы, родонита и прочих уральских поделочных камней.

Когда точек с проявлениями и старыми месторождениями яшмы в Свердловской области перевалило за сотню, я посвятил начальника партии в свои планы – найти старое яшмовое месторождение, или несколько, набрать образцов яшмы для будущих заказчиков, или покупателей. Мода на камнерезные изделия из уральских поделочных камней возродилась, но все известные месторождения уральской яшмы находились в Челябинской области. О том, что в нашей Свердловской области было несколько десятков заброшенных месторождений пестроцветной яшмы, не уступающей знаменитой орской, практически никто не знал.

Я нанес на топографические карты с десяток таких старых дореволюционных месторождений и показал начальнику партии. Он посмотрел на мою работу и сказал, что их надо посмотреть – они были недалеко от города, и за день можно было их объехать, найти и отобрать образцы.

Через несколько дней, когда дороги подсохли, и можно было по ним проехать на машине, мы отправились на ревизию яшмовых месторождений. На несколько мы так и не попали – дорога не позволяла к ним подъехать, несколько нам не удалось найти – времени не хватило. На последний яшмовый карьер, в котором добывали пестроцветную яшму еще до революции, мы приехали уже вечером.

Оставили машину на берегу речки, перешли вброд на противоположный берег и пошли вдоль реки с геологическими молотками. Везде вдоль берега были скальные выходы вулканогенных пород серого, черного цвета. Мы проходили мимо, колотили по ним молотками, изучали образцы и шли дальше. В одном из скальных выходов я отколотил самую настоящую яшму – она была серого цвета, но в ней были многочисленные включения розового, желтого и красного цветов. Я показал начальнику образец, и он удовлетворённо кивнул, после чего мы разбрелись по сторонам, продолжая колотить своими геологическими молотками по скальным выходам.

Они, эти выходы, становились все меньше и меньше, и наконец, закончились совсем. Впереди был ровное место с зарослями черемухи, ивы и березок. Я пошел обратно, но забрался повыше, и стенка с выходами яшмы осталась в стороне. Прошёл еще несколько десятков метров и нашел карьер, который мы искали.

Он был достаточно длинный – метров семьдесят, и широкий, метров тридцать. Глубина его была маленькой – всего метра два в самой глубокой части, но судя по-всему, здесь добыли порядочное количество яшмы – несколько десятков тонн. Карьер зарос мелкими деревьями и кустами, на его дне за сто лет накопился почвенный слой, который мы не стали копать, – у нас не было с собою лопаты. Мы походили по карьеру, набрали образцов яшмы из глыб, которые остались после старых горных работ, и пошли к нашей машине.

Образцы, которые мы привезли, распилили и отполировали в камнерезной мастерской. Эти полированные куски яшмы были похожи на орскую, но с многочисленными трещинами, так как они находились на земной поверхности больше ста лет, но рисунок и цвет яшмы были красивыми. Здесь, на этом месторождении можно было продолжать добывать яшму и не ездить за ней в соседнюю область, за несколько сотен километров.

На свою книжную полку я положил самый красивый образец и часто им любовался. Но после развода вся моя коллекция осталась у бывшей жены, и сейчас я только вспоминаю, как выглядела эта яшма из старого, забытого яшмового месторождения Свердловской области.