Текст книги "Необычные истории. Непридуманные маленькие рассказы"

Теллурид золота

Мы ездили с Игорем, который тоже был студентом, по старым золоторудным уральским месторождениям, у нас была летняя геологическая практика в полевом отряде академии наук.

Когда спустя месяц отряд закончил работу, нашим шефом стал геолог из другой геологической организации. Он не только давал нам работу, время от времени организовывал нам экскурсии – то на участок, где обрабатывали шлихи и мыли золото, то на драгу, то на медеплавильный завод.

А еще раньше экскурсия состоялась на действующую золотую шахту. Она была заложена еще в начале девятнадцатого века, но и сейчас работает, добывая золото с большой глубины. Я с одним молодым геологом из академии наук подошли к участковому геологу, и она разрешила нам спуститься в шахту.

В раздевалке нам дали спасатели, и мы отправились на горизонт, где велась добыча золотой руды. Часть спуска была в подъемнике, а потом мы еще лезли вниз по крутым лестницам. Спустились на горизонт, где работали шахтеры. Они как раз взорвали часть золотоносной жилы, и курили на куче породы. Один из них сказал, что мол, вот и геологи явились. Я как раз оказался впереди нашей компании, и он протянул мне штуф породы.

Штуф оказался большим куском белого, как снег кварца. На одном его конце красовался самородок золота желтого цвета размером три сантиметра. Это был очень красивый образец.

Пока я на него любовался, подошел Валера – геолог, и попросил посмотреть. Забрал его у меня, и, как оказалось, навсегда. А мне сказал сесть и упаковывать образцы в небольшие мешочки для проб.

Я сел на кучу отбитой рабочими породы, и принялся за дело. Валера передавал мне образцы, этикетки с номерами, и я засовывал их в мешочки, а потом завязывал. Трудился недолго. У рабочих закончился перекур, и они сказали, что им надо работать. Это был намек на то, что нам надо уходить. Я сложил все мешочки в рюкзак, потом набрал из кучи камней покрупнее, и с полными карманами пошел вслед за Валерой.

Поднялись наверх, отдали спасатели в раздевалке, умылись и вышли на улицу, где нас ждала машина. Пока ждали водителя, я достал из карманов образцы, которые прихватил, и стал их разглядывать, надеясь, что в них будет самородное золото. Увы, золота в них не оказалось. Но в большом куске кварца было большое скопление какого-то минерала, темно – серого цвета, похожего на галенит (это сульфид свинца). Но спайности, как у галенита, у него не было.

Пока я его изучал и гадал, что это может быть, подошел Валера, и, когда увидел этот минерал, попросил дать ему посмотреть. Но у меня уже не было никакого доверия к нему, после того, как он забрал у меня самородок золота. И я отказался, сказав, что это моя добыча, только моя.

Потом в ходе напряженного разговора и настойчивых просьб, я узнал, что у меня в кварце скопление теллурида золота – довольно редкого минерала. Золото встречается в природе главным образом в виде самородного металла, и редко образует минералы с другими элементами. Валера оказался специалистом по минералам золота, и собирался защищать диссертацию как раз по этой теме. Но я не собирался делиться ни с кем своей добычей, но предложил обменять эти теллуриды на тот самый кусок кварца с самородком золота.

Валера тоже отказался. Торги вокруг этого образца продолжились и в машине, и в лагере до самого вечера. В конце концов, я так достал этим образцом будущего кандидата наук, что он пообещал мне потом, в городе, подарить мне образец с видимым золотом. Я согласился и образец отдал. За торгами наблюдал весь отряд до самого вечера.

Полевой сезон прошел, мы с Игорем уволились, началась снова учеба. Я с Игорем часто бывал в здании, где размещалась академия наук, и не раз видели этого Валеру. Но до стих пор я жалею, что отдал ему этот образец, потому что он так и не отдал за него обещанный образец с видимым золотом.

Спустя годы, когда я уже работал геологом в частной компании, мне довелось побывать снова на этой шахте. Но спускаться в нее у меня не было необходимости. У геофизика, который со мною ехал, был прибор, который, по его мнению, был способен обнаруживать золотые самородки. И лучшего места для испытаний этого прибора я не знал.

Участковый геолог, к которому я обратился, разрешил нам испытать прибор на руде, которая лежала около шахты, но предупредил при этом, что руда стала бедная, и видимое золото практически не встречается.

Геофизик достал из машины прибор, уселся с ним на куче руды и стал колдовать с прибором. Но как он не шаманил и не призывал духов, гномов, хозяйку Медной горы, и даже черта, найти золотой самородок ему не удалось.

И мы уехали домой, бедные, как и были.

Техника безопасности

В жизни часто мне приходилось оказываться в экстремальных ситуациях. Удивительно, что я остался жив после многочисленных приключений, в которые то и дело попадал. Промолчу про довольно непредсказуемые походы, и геологическую жизнь, в которой было очень много, чего и не снилось нормальному человеку. Работа в медвежьих углах, вдалеке от жилья в морозные зимы, и спуск в разрушенные шахты и карьеры. Много на свете опасных профессий, одна из них геолог. Но я до сих пор остаюсь жив, и вспоминая те ситуации, в которые порой попадал, понимаю, что меня спасала лишь удача, да вера в свои силы. И мой ангел – хранитель прилагал свои усилия. Выживаемость была на грани инстинкта.

Много приключений было в детстве, когда наша компания из четырех человек – мы жили рядом, на одном переулке, развлекалась играми на товарняках, которые проносились мимо, плаванием в старых карьерах, носились на лыжах по обрывам карьеров, которых было много рядом с домом, лазили по высоченным елям и пересекали болота ради нескольких рыбешек. Сейчас из этой компании остался в живых я один.

Я благополучно пересек тот рубеж, когда был просто шпаной, и не сел, не попал в тюрьму или зону, а поступил в институт на профессию, которую выбрал еще в седьмом классе. Удивительно, но факт, ка выразился наш президент.

Мы в институте любили искать и собирать уральские камни. Почти все из нашей группы ходили за ними регулярно, в различных составах, и в разные места наших Уральских гор.

Местоположения удачных мест, где можно было найти хороший образец, передавались студентами между собой. И как-то я выяснил, не помню от кого, что в кварцевой жиле под Нижним Тагилом можно без труда наколотить друзы горного хрусталя, а копаясь в институтской библиотеке, нашел описание Адуйских копей и их расположение. Карту, где они находятся, я аккуратно скопировал на кальку.

Посмотреть на эти копи отправился туда с другом Володей. Зимой, на лыжах, на несколько дней. Мы с ним служили в армии в одно время. Имели даже одинаковую специальность – были военными регулировщиками. Он был в десанте, я во внутренних войсках.

Как водиться, собрались быстро, взяли по спальному мешку, еды и несколько бутылок вина. По дороге случайно нашли заброшенную копь. Начали обследовать найденные глубокие ямы, и нашли несколько морионов. Пока я копался в отвалах, Володя нашел, какую-то дыру на дне ямы и начал туда протискиваться. Я подобрался к нему поближе и стал переживать за него.

Когда он залез в какую-то полость внутри этой копи полностью, то вскоре оттуда начали появляться разные предметы – лопаты, кайло, палатка. Палатки у нас как раз не было, поэтому мы ее с удовольствием присвоили, а инструмент покидали обратно, и продолжили наш путь. К вечеру мы добрались до места – там были очень старые горные выработки: старые шурфы и неглубокие шахты, пройденные в очень крепких гранитах.

Спуск мы отложили до утра, а остаток вечера провели за обустройством нашего лагеря. Натянули палатку, развели костер, сварили еды и начали праздновать. Вино оказалось крепким, а ужин вкусным. Мы просидели за ними полночи, а потом отправились спать. В тайге стояли морозы, около двадцати градусов, но мы отлично выспались. Напившись крепкого вкусного чаю, мы нашли вход в старую шахту.

С помощью стволов деревьев, которые опускали в устье одно за другим, мы туда и забрались. На глубине десяти метров начинался с небольшим уклоном штрек. По этому штреку мы и поползли, по дороге осматривая небольшие друзы хрусталя на стенках. Ползли около десяти метров, пока не уперлись в стенку. Штрек закончился, и, по-видимому, мы находились над стволом шахты.

Я подполз к самому краю и стал глядеть вниз, пытаясь рассмотреть, что там внизу. Потом заметил, что лед, по которому мы ползли последние метры, у стены оттаял, и тотчас засунул туда свой палец, желая узнать толщину льда. Каково же было мое изумление, когда это узнал. Лед был полтора сантиметра толщиной. Я повернулся к Володе и показал ему пальцами толщину льда. Мы были довольно тяжелыми парнями – я весил около восьмидесяти килограмм, Володя примерно столько же.

Аккуратно, не делая резких движений, мы поползли обратно ногами вперед, как раки, назад, к выходу из штрека. И выдохнули тогда, когда лед закончился. Вылезли из шахты по стволам сосен, достали оставшееся после ночной попойки вино, и выпили за наше здоровье, и за благополучное возращение из шахты.

***

За друзами горного хрусталя мы поехали вдвоем – я и Володя, тоже студент из нашей группы. Кварцевая жила находилась недалеко от линии электропередач, и мы ее довольно быстро нашли. На поверхности она была изрыта многочисленными ямами, шурфами, и неглубокими канавами. Была и шахта, в которой уже трудилась небольшая компания студентов нашего института.

Мы с Володей начали осматривать отвалы, в которых искатели горного хрусталя оставили нам кристаллы. Потом я заинтересовался одним шурфом, который встретил жилу с хрусталем на глубине четыре метра. Там, на дне шурфа лежали мелкие глыбы с хрусталем. Я туда спустился, нашел, где колотить и принялся за работу.

Прошло минут десять. Я уже выколотил несколько приличные друз. Работать было неудобно – я стоял на коленях, и, глядя вниз на кварц, глину, выбирал, куда вставить клин и выколотить молотком кусок кварца с кристаллами. И вдруг услышал шипение и автоматически встал на ноги, и сделал шаг назад. Это меня и спасло.

Одна из стенок с шорохом и шипением сползла вниз. Меня тут же засыпало глиной по самую шею, а под такой тяжестью мои ноги подкосились, и одно колено попало как раз на кварцевый валун. Примерно около полтонны глины обрушилось, я это прикинул уже позже, наверху. Володя сидел на краю шурфа и когда, понял, что я остался жив, стал смеяться. Я сказал, чтобы перестал, и начал меня откапывать.

Когда он меня откопал, я вылез из шурфа, который чуть-чуть не стал мне могилой, и уселся на краю. И тут меня стало трясти крупной дрожью. Тут подошли ребята с шахты и налили мне стакан водки. Я этот стакан выпил, и мандраж стал стихать. Это была реакция моего организма на опасность, которую я пережил.

Какая тут работа, после пережитого. У меня разболелось и опухло колено, я с трудом мог идти. Поэтому мы поели, собрались в дорогу и двинулись на автобус. Надо было идти около шести километров. Я с трудом добрался до остановки.

Потом с этим коленом хромал всю зиму. А недавно был в тех краях и зашел проведать эту кварцевую жилу. Но найти ее не смог. Потом оказалось, что местные геологи одним махом закопали все шурфы и канавы бульдозером. Чтобы спасти жизни молодых и старых любителей хрусталя.

Ну, после такого рода приключений, любой бы человек на моем месте сто раз подумал, стоит ли лезть в место, где его не ждет ничего хорошего. Я и не лез.

Но однажды поехал прокатиться на лыжах. И дорога мне была знакомая. По ней, этой просеке я не раз ходил за клюквой, морошкой и голубикой. Сейчас на ней красовалась доска, на которой была надпись «Копь имени Вертушкова Г. Н.». Я много раз видел этого профессора минералогии в горном институте. Минералогию он в нашей группе не вел – это делал Якшин, тоже профессор.

Надпись меня заинтересовала. По едва угадываемой под снегом тропинке я свернул с просеки и направился вглубь леса. Идти было недалеко. Вскоре на небольшой полянке я увидел следы горных работ – небольшие отвалы и столик.

Я снял лыжи и побрел через полянку к отвалам. Успел пройти метра четыре и полетел вниз. Приземлился на небольшую осыпь, большую часть которой составлял биотит – слюда черного цвета. Не ушибся. Глубина этой копи была около пяти метров, она вскрыла жилу биотита мощностью до тридцати сантиметров. Тут же лежала лопата и клин из титана. Я отколотил этим клином кусок биотита, сунул его в карман, и стал выбираться из ямы. Вылез, и стал разглядывать устройство этой ловушки.

Наверное, чтобы не закапывать труды своей работы, любители камня просто наложили на устье этой ямы жердей, которые под моим весом раздвинулись. В отличие от таких любителей геологи всегда закапывают свои шурфы. По крайней мере, этого требуется при проведении горных работ. Хорошо еще, что на дне не было заостренных кольев, как в голливудских фильмах про скаутов и зеленых беретов.

Я, наконец, понял, что как бы не старайся, от своей судьбы трудно уйти. Надо просто быть всегда к этому готовым, тогда если и свалишься в какой-нибудь шурф, или шахту, то останешься жив.

Тревога в скворечнике

Я занимался своими делами – их было много этой весной, они были разными, но все надо было рано или поздно их переделать. После долгой суровой уральской зимы огород представлял жалкое зрелище: повсюду был беспорядок, привычного в нем зеленого цвета не было и в помине – в нем преобладали оттенки серого и бурого цвета: пыльные бурые кустики клубники и пожухлая трава между грядок. Даже сорняки только собирались с силами, что бы потом устроить мне нескончаемые хлопоты. На маленьком хозяйственном дворике под яблонями, где я зимой пилил и колол дрова, была масса опилок и везде валялись сухие щепки, которые постепенно вытаивали из почвы.

Мне предстояло там несколько раз подмести, чтобы потом заняться приготовлением к лету двух ванн для дождевой воды. Их тоже надо было помыть, покрасить, убедиться, что они не протекают. Кроме того, надо было еще собрать весь мусор, отпилить сухие ветки у яблонь и груши, пройтись по многочисленным грядкам клубники с граблями – так я боролся с многочисленными усами, которыми она размножалась все лето.

Осенью, когда я изо всех сил боролся с урожаем, на это не хватало времени. Садить редиску, морковь, лук, укроп и петрушку было еще рано – сначала надо было вскопать и подготовить грядки, а земля была еще сырой, и топтать землю было неразумным – копать потом утоптанную собой землю было трудно.

Окинув будущий фронт весенних работ, я посмотрел на голубые небеса с кучками белых облаков и на воробьиную шайку, которая только и ждала, когда я покину огород, чтобы без помех заняться любимым делом – клевать крупу, которая падала в сухие прошлогодние листья клубники с зимних воробьиных кормушек. Воробьев набивалось на этот обеденный стол зимой очень много, все они были голодными и устраивали драки за обедом. В результате обед падал в клубнику, и часть воробьев обедала в кормушке, а те, кому не хватал место, искали крошки внизу, в высохнувших кустиках.

Некоторые воробьи уже женились и обживали скворечники – таскали туда всякие травинки и перья. Это были будущие мои помощники – они уничтожали в огороде гусениц, жуков и червяков. В результате их деятельности на яблонях и груше стало мало червивых плодов, и меня это устраивало. Один скворечник заняла шустрая синица, которая зимой питалась салом, которое я прибивал гвоздями к окну мастерской, или привязывал железной проволокой на ветку яблони, чтобы его не стащили сороки.

Любителем сала оказался и дятел, который прилетал на обед в огород всю зиму. Вместо того чтобы искать червяков в стволах сосен и осин, он старательно долбил замерзшее сало и улетал лишь тогда, когда наедался. Кроме воробьев, синиц, дятла и снегирей зимой несколько раз прилетал из леса на охоту какой-то небольшой пернатый хищник. Ему были нужны спокойные, ничего не замечающие за обедом воробьи, и охота всегда у этого пернатого убийцы была успешной – после нее я утром сметал метелкой пух и перья беспечного воробья.

Оставив пока огородный скучный пейзаж, я отправился в мастерскую – там тоже надо было навести порядок, сложить на место молотки, гвозди и подобную мелочь. Взяв в руки метлу, я решил разогреться и подмести сначала двор. Работа была в полном разгаре, когда из огорода раздался возмущенный, испуганный треск. Такого звука я раньше не слышал, и, сгорая от любопытства, немного приоткрыл дверь и высунул в огород свою голову.

На одном скворечнике сидела сорока, прямо на жердочке, перед входом, и заглядывала внутрь деревянного домика. Синица, которая там жила, звала кого-нибудь изо всех сил на помощь, и именно она так громко трещала, на всю округу. Сорока на это совсем не обращала внимания, и разглядывала синицу в круглое отверстие, служившее для маленьких птиц входом. Внутрь сорока попасть не могла – она была чересчур крупной, и даже не могла просунуть туда свою голову. Это был откровенный терроризм с ее стороны, и надо было его срочно прекратить.

Я приоткрыл дверь и громко шикнул на сороку. Она замахала крыльями и кубарем слетела с маленького птичьего домика. В огороде воцарилась тишина и покой.

Трудное задание

В нашей геологоразведочной партии появился новый геолог. Ее звали Наташа – красивая и симпатичная, а главное, незамужняя девушка. В то время мы работали по заказу администрации города, искали мрамор для облицовки метро. Наташа тоже выезжала на эти поиски, с бригадой буровиков. Но мрамор она найти не могла. Перед тем, чтобы поставить большой крест на этом участке, начальник поручил мне съездить на этот участок. Если я тоже не найду там мрамор, значит, его там действительно нет.

Нас было трое – я, и двое буровиков с небольшой буровой установкой. Сергей был водителем и помощник помбура, а с Виктором я прежде не работал и не знал его совсем. Его мы забрали прямо из его дома, когда уже поехали на участок. Это был громадный и сильный мужчина в годах, но с золотым характером, и очень хозяйственный. Он взял с собой печку для палатки, которой у нас не было, и она нам здорово потом пригодилась.

Мы доехали по автостраде до лесной дороге, свернули на нее, и через час доехали до небольшой беседки со скамейками и небольшим столом в центре. Уже стояла поздняя осень, стемнело рано, и мы в ней решили переночевать. Все уже проголодались, и начали готовиться к вечернему чаепитию: достали пару банок тушенки, хлеб, развели костер, вскипятили воду для чая, и достали пару бутылок водки, чтобы согреться и привести свои мысли в рабочий порядок. Когда хлеб был порезан, банки открыты и чай был готов, мы открыли первую бутылку, и принялись за дело.

Ужин затянулся до середины ночи. Когда все было съедено и выпито, осталось несколько часов для сна. Мы отдались во власть морфея, утром проснулись отдохнувшие, и жаждали работы.

На моей карте было отмечены устья скважин, которые уже были пробурены, и я стал анализировать геологическую карту, надеясь все-таки найти линзу мраморов среди сланцев. Этой линзы на геологической карте не было, но в условных знаках было написано, что наряду со сланцами встречаются мрамора. Я верил геологической сьемке, и найти эту линзу было делом реальным, но трудным. Все зависело от везения, и случая.

Я поставил буровиков на устье первой скважины профиля, и стал смотреть на материал, который появлялся из устья скважины, которую они бурили шнеком. Когда через метра два появился шлам зеленого цвета, это были разрушенные сланцы, я закрыл скважину, и буровики перетащили станок на следующую скважину. Во всех скважинах оказались сланцы. Мы проехали вперед по дороге на другой буровой профиль. Там все оказалось так же, как и на предыдущих скважинах, те же сланцы. Мы пробурили в этот день несколько профилей, и день закончился. Начало темнеть, и надо было натянуть палатку, затопить печку, поужинать. Место для палатки устроили прямо на будущем буровом профиле, рядом с ручьем.

Сергей устроился на ночлег прямо в кабине, в гамаке. А мы с Виктором затопили печурку, и в теплой палатке мигом заснули в наших ватных геологических спальных мешках. Ночью выпал первый снег. Нас с Виктором разбудило звяканье посуды. Оказалось, что Серега в своей машине замерз под утро, и решил встать первым, чтобы развести костер и приготовить нам завтрак в постель, и поесть самому. Мы с Виктором сразу проснулись, чтобы составить ему компанию. После завтрака выкурили по сигарете и принялись за работу.

На всех скважинах опять лезли все те же сланцы. Надо было менять тактику и стратегию поисков. Я решил поискать мрамор в северной части участка. Загрузили все наше полевое имущество и поехали. По дороге нам встретилась широкая линия электропередач, нам надо было ее пересечь, и снова найти нашу дорогу. На моей топографической карте была указана одна дорога, но на местности их оказалось целых три. Я прошел по всем трем с компасом и выбрал среди них одну, по которой и поехали дальше.

Дорога оказалась давно заброшенной и заросшей кустами. Сергей постоянно ругался, у него не было никакого желания вытаскивать машину из болот, по краям которых мы ехали вглубь лесного массива. Скоро дорога стала подниматься в гору, и перед нами открылась старая вырубка, заросшая молодым березняком, среди которого то тут, то там виднелись закопушки и шурфы с отвалами. Это было знакомое многим любителям камня проявление пушкинита «Кацна Яма». Сергей погнал меня узнать, что за полезные минералы в этих закопушках и шурфах можно найти. Но я оказался, ссылаясь на отсутствие времени, и мы поехали дальше.

Наконец, выехали к небольшому пруду, и, судя по моей топокарте, где-то здесь должен быть дом, в котором я хотел остановиться на время нашей работы. Дома не оказалось. Но рядом был виден вагончик синего цвета. Он нам тоже подходил. Наш Газ-66 остановился рядом, и мы отправились посмотреть, кто там живет.

Вагончик был пуст. Горы мусора лежали на полу и на нарах, которые занимали половину этого вагончика. Для нашей полевой и спартанской жизни он подходил по всем статьям. В нем была и труба для нашей печки. Мы сразу взялись за уборку. Выкинули весь мусор, подмели, почистили все, что посчитали нужным, и присев на нары, пришли к выводу, что нам крупно повезло. Он был лучше палатки, а печка устроит нам и тепло, и накормит завтраком, обедом и ужином.

Пока они таскали все наше имущество в вагончик, я взял полевую сумку и отправился на разведку. Впереди была дорога, по которой недавно проехал бульдозер, и решил пройти по ней, поглядеть, что на ней есть, кроме глины. Меня интересовали обломки горных пород. Прошел метров сто по дороге, и обнаружил среди обломков сланцев мрамор. В одном месте был даже коренной выход мраморов белого цвета. Обломки и глыбы мраморов попадалась мне метров сто по дороге, а потом они кончились, и сменились диоритами. Это была подходящая линза, как для заказчика, так и для буровиков. У них появился необъятный фронт работ.

Я вернулся в балок, оставив на следующий день свою разведку и геологические маршруты. В балке уже было тепло от печки, и я порадовал всех присутствующих своей находкой. У нас было сейчас все для того, чтобы поработать на славу – и жилище, и фронт работ, и вода для бурения. Буровики сразу отправились взглянуть на манну небесную, а я решил отдохнуть в тепле.

Через час дверь вагончика отворилась, и появился Виктор. С порога он позвал меня выйти и сказал, что появились проблемы. На дороге стоял уазик, рядом с ним прогуливался невысокий мужчина. Он оказался лесником, и объезжая свои владения, наткнулся на буровиков, которые только что установили буровой станок и собирались бурить около колышка, который я для них воткнул.

Мы поздоровались, и он попросил у меня разрешение на проведение буровых работ. Я не знал о нем, зашел в вагончик, и вынес ему нашу проектно– сметную документацию, в тексте которой была карта района с нашим участком. Разрешения в проекте не было, но он посмотрел на карту и сказал, что как только его увидит, то проблема исчезнет и для него, и для нас. А пока он разрешения не видит, то нам надо собрать буровую установку, и закопать зумпф для воды.

Ну, ладно. Я не сомневался, что скоро сюда вернусь вместе с буровиками. Но сказал Сергею, чтобы начал закапывать зумпф. Сереге это не понравилось, и он стал ныть. Ему было жалко закапывать только что им отрытую яму для воды. Но я пресек его недовольство одним словом приказ, и он начал закапывать свою яму.

Лесник после того, как я с ним переговорил, уехал. Перед этим он спросил, на каком основании мы поселились в вагончике. Я достал свою топокарту и показал ему дом, который там был нарисован. Он кивнул в знак согласия, и мое объяснение принял.

Пока буровики собирали станок и грузили вещи в машину, я прошел по дороге. Набрал целый рюкзак образцов мрамора и загрузил его в машину. Нам было жалко покидать столь удобное место, и мы рассчитывали скоро на него вернуться.

В город мы поехали другой дорогой. Я рассчитывал выехать на Саровский тракт и въехать в город по нему. Дом, в котором тогда жил, был как раз недалеко от этого тракта. И когда машина остановилась около моего дома, вылез из кабины, забрал свой спальный мешок и рюкзак. Сергей должен был отвести Виктора домой, после чего оставить машину на нашей базе, отправиться домой налегке на общественном транспорте.

Утром я приехал в контору, обрадовал начальника своей находкой, показал ему образец мрамора, и попросил у него разрешение, которое запросил лесник. В свою очередь он поздравил меня с находкой, поблагодарил за службу, и огорчил меня тем, что разрешения у него нет. Пока.

Этот документ надо было найти в городской администрации, которая являлась нашим заказчиком. Поиски этой разрешительной бумаги заняло большее время, чем я думал.

Начался очередной снегопад, зима вступала в свои права, и нам нельзя было заниматься бурением на станке, которым располагали. Мрамор, который мне удалось найти, распилили на плитки, потом еще отполировали – для заказчика и для меня. И я стал надеяться, что скоро моя фотография появиться на стенде первооткрывателей, рядом с шефом и другими геологами нашей экспедиции.