Текст книги "Волшебные тавлеи"

Что касается поэта, посланного за дровами, то лучшей кандидатуры провалить порученное дело нельзя было и сыскать. Едва выйдя за ворота и увидев спешивших на базар женщин, он отвлекся вдохновением и, преследуя его, дабы не ушло, исписывал уже четвертый пергамент поэмой, озаглавленной просто: «Плов». Каким образом плов был связан с женщинами, послужившими ему музами, осталось загадкой.

Лекарь также отличился. Прибыв без приключений на базар, он достал заранее заготовленный список необходимых приобретений и обнаружил, что совершенно не может разобрать свой собственный почерк. Дело в том, что он был совершенным профаном в делах хозяйственных, в отличие от дел медицинских, поэтому тщательно записал, чего и сколько брать. Потерпев неудачу, он обратился к первому попавшемуся талибу с просьбой о помощи собрату по искусству. Тот крутил список так и сяк, но тоже ничего не смог разобрать. Они отправились к третьему собрату, затем к четвертому. Постепенно собрался консилиум, так и не сумевший придти к единому мнению. Решив, что самым лучшим будет обратиться к профессионалам, они всем консилиумом отправились на базар, где продавцы, исходя из количества присутствующих, подобрали для них все необходимое: двух баранов, пять мешков риса и половину телеги специй. Время близилось к вечеру, когда табиб внезапно вспомнил, что поздняя еда сокращает жизнь. Тем более в таком количестве. И уже собирался было отправиться в обратный путь, когда консилиум вдруг вдребезги разругался. Оказалось, что каждый имеет свой взгляд на предельно допустимое самое позднее время приема пищи перед сном. Приняв участие в обсуждении до начала массовой потасовки, табиб, тем не менее, все-таки возвратился обратно и присоединился к писавшим трактаты, направив свое сатирическое перо против несогласных с его взглядами и озаглавив его: «О шарлатанах, ничего не смыслящих в медицине».

В общем, оставшись без ужина, властитель понял, что ученость абстрактная и ученость практическая – две большие разницы, после чего совершенно оставил мысли менять старых визирей на новых…

7

…Рано утром «Золотой ишак» снялся с якоря и взял курс, как все казалось, на Индию. Команда накануне работала ударными темпами, чтобы наверстать упущенное время, поскольку, если дело и дальше будет продвигаться такими же темпами, то расписные ткани, которые вез на продажу Синдбад, еще задолго до их прибытия могли выйти из моды, что грозило последнему невосполнимыми убытками. При этом, испытывая тайную радость от того, что возникшее недоразумение забыто, никто не обратил внимание на то, что кроме «Ишака» гавань не покинул ни один корабль.

Причина тому выяснилась, едва они отплыли на приблизительно фарсанг: ветер, и до этого бывший не очень сильным, скис окончательно, паруса бессильно повисли, и корабль неподвижно замер посреди совершенно ровного океана, под палящим солнцем, от которого невозможно было спрятаться. Команда маялась, изнывая от жары, но предложение искупаться энтузиазма не вызвало – как знать, а вдруг здесь полно акул, которые только и ждут?.. Поэтому основным занятием было бесцельное перемещение по палубе; время от времени кто-нибудь, облизав палец, задирал его к небу, после чего, многозначительно поджав губы, тяжело вздыхал.

Вскоре многим стали чудиться неподалеку дворцы, оазисы с пальмами, караваны неторопливо бредущих куда-то верблюдов, и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы очередной мираж не оказался поразительной явью. Неподалеку от них, не то чтобы очень быстро, но и не так, чтобы очень медленно, двигалась лодка, приводимая в движение непонятным движителем, в направлении видимых прямо по курсу далеких островов. В лодке, беседуя о чем-то своем и совершенно не обращая внимания на терпящих штиль, сидели четыре человека. С носа лодки, куда-то вперед и в воду, уходила туго натянутая веревка.

Команда в недоумении сгрудилась у борта.

– Эй, на баркасе! – наконец крикнул кто-то из матросов, когда лодка приблизилась настолько, что сидевшие в ней могли его услышать. – Что у вас там такое происходит?

Его и в самом деле услышали, подергали за натянутую веревку, и лодка плавно остановилась.

– Да продлятся дни вашей жизни и сократятся часы вашего плавания, уважаемые, – обратился к ним Синдбад. – Но не объясните ли вы нам, как так получается, что мы тут который уже час изнываем от жары и не можем сдвинуться с места ни на палец, а вы плывете, без паруса и весел?.. У вас что, есть джинн?.. Не хотите ли его на что-нибудь поменять или продать?

– Джинна у нас нет, – степенно ответил один. – У нас есть слон.

Команда переглянулась.

– Извините, уважаемые… Жарко очень, должно быть, голову напекло, – снова начал Синдбад. – Что-что у вас есть?

– А чего ж не искупались? – искренне удивился один из сидевших в лодке. – Все полегче было бы…

– Акул боимся…

– Да какие тут акулы…

– Что, совсем-совсем нет?

– Совсем.

– Отчего ж так?

– Они морского змея боятся…

– А, ну да… – протянул Синдбад. – Морского змея… понятно… (Хотя его внешний вид свидетельствовал об обратном: чем, интересно, морской змей лучше акул?) Так что, вы говорите, у вас есть?..

– У нас есть слон, – повторил один из сидевших в лодке.

– Все, больше ни шагу в море без табиба… – пробормотал капитан.

Разгадка движения, впрочем, оказалась столь же проста, сколь и удивительна. Здесь по четвергам, дружелюбно разъяснил один из сидевших в лодке, всегда такая погода. На протяжении многих поколений. И слоны, живущие вон на тех островах, – он махнул рукой, указывая направление, – за это время взяли себе за правило навещать своих родственников на континенте. В один четверг переплывают сюда, а через неделю там, или еще сколько, погостив, отправляются к себе, опять же в четверг. А потому каждый четверг, те, кто хочет попасть на острова или, наоборот, вернуться домой не смотря на полный штиль, набрасывают веревку на торчащий из воды хобот и таким образом путешествуют вместе со слонами, которых за это очень уважают и подкармливают.

Полученное объяснение казалось в большей степени следствием полученного теплового удара, и команда дружно решила не воспринимать увиденное и услышанное всерьез, когда показались еще две лодки, двигавшиеся от островов к материку. Все находившиеся в лодках обменялись взаимными приветствиями, после чего обитатели той, которая задержалась рядом с бортом «Золотого ишака», подергали за обвисшую веревку, – та натянулась, – и последовали дальше. Теперь, проследив взглядом направление натяга, все увидели, что из воды, действительно, торчит хобот, чем-то напоминая ручку от зонтика.

Синдбад задумчиво посмотрел на стоявшего рядом Джасима. Тот ответил ему тем же.

– А ведь… – протянул капитан.

– Ну да!.. – отозвался кок.

– Слушай мою команду! – воспрянул духом Синдбад. – Всем занять места вдоль бортов и наблюдать!.. Первый, кто увидит попутного слона, получит вознаграждение!..

Команда бросилась врассыпную и застыла у бортов, напряженно вглядываясь в ровную поверхность воды.

Наконец, с правого борта послышался долгожданный вопль: «Вижу слона!» Все мгновенно переместились к кричавшему, который подпрыгивал на месте, указывал на рассекавший воду хобот, и орал как сумасшедший: «Слон!.. Слон!..» Джасим ловко накинул скользящую петлю на проплывавшего и, пока веревка вытравлялась, надежно закрепил другой конец вблизи носовой фигуры. Началось напряженное ожидание.

Веревка, выбиралась, выбиралась, натянулась, – все почувствовали резкий толчок, – после чего плывший слон остановился. Все затаили дыхание. Но тот, похоже, был привычен к тяжестям, а потому, постояв, двинулся далее, потащив за собой «Золотого ишака». У команды отлегло от сердца, после чего, поглазев некоторое время на работу «буксира», она поздравила себя с победой и разошлась кто куда. Один матрос остался на вахте, следить, чтобы корабль случаем не вынесло на рифы, еще один – у руля, чтобы иметь возможность подкорректировать движение корабля, а заодно и слона, и не дать им сбиться с курса.

Через некоторое время они обогнали лодку с подсказавшими им столь необычный способ передвижения жителями, и, не обращая внимания на то, что они засуетились, принялись махать руками, на что-то показывать и о чем-то кричать, величаво проследовали дальше.

Идиллия закончилась, когда до берега оставалось совсем немного, а слон и не думал сбавлять обороты. Наоборот, как кажется, почуяв близкую сушу, он даже прибавил. А поскольку между кораблем и берегом вдруг стали заметны под поверхностью воды какие-то темные тени, – подступающие рифы, – было решено срочно изменить направление. Но упрямый слон упорно не желал реагировать на подергивание веревки, а продолжал переть вперед, словно танк.

Во избежание очевидного скорого кораблекрушения команда, в едином порыве ухватившись за веревку, – точнее, за веревку ухватился Джасим, остальные ухватились кто за Джасима, а кто за тех, кто ухватился за Джасима, – рванула изо всех сил и…

…из воды, как показалось Владимиру, на высоту приблизительно второго этажа, поднялась длинная шея и голова огромного морского змея. Маленькая, по сравнению с шеей, голова, оценивающе рассматривала корабль и находившихся на нем людей, приоткрыв пасть с острыми зубами. Чуть ниже головы имелась «грива» из жестких наростов, на одном из которых и была зафиксирована петля.

– Ой! – дружно, в один голос, произнесла команда и разом уселась на палубу.

В этот момент, с левого борта, промчался по воде, едва касаясь ее ногами, выскочивший наружу обезумевший от страха слон. Находившиеся в привязанной к нему лодке, вцепившись в борта, что-то орали, тоже бледные от ужаса, но никак воздействовать на ситуацию не могли.

Завидев добычу, – а никто ни на секунду не усомнился в том, что морские змеи питаются слонами, – змей рванул было вдогонку, но куда там!.. Слон несся так, что его скорости мог позавидовать самый быстрый на свете скакун. Не прошло и минуты, как он выскочил на берег, но нисколько не замедлился, и помчался дальше. Лодка, ударившись о прибрежные камни, разлетелась вдребезги, но сидевшие (прежде) в ней продолжили движение. Первый держался за веревку, другой стороной все еще привязанную к слону, второй бежал, вцепившись в мачту и держа ее перед собой, как древко знамени, оставшиеся двое мчались, уцепившись за весла, так что напоминали санитаров с носилками, спешащими к больному. В мгновение ока они скрылись в лесу, сопровождаемые жутким треском, слышимым даже с того места, где в настоящий момент находился «Золотой ишак».

Упустив слона, морское чудовище обернулось к кораблю, продолжавшему движение по инерции, и разинуло пасть, которая оказалась на удивление огромной, не соответствующей маленькой головке.

– Полундра!.. – во всю мочь своих легких завопила команда и попыталась спрятаться: кто-то юркнул в трюм, кто-то полез на мачты.

Этот могучий вопль, тем не менее, испугал змея. Решив про себя, что сегодня не его день и с этой сумасшедшей добычей лучше не связываться, чудовище решило ускользнуть подобру-поздорову, но не тут-то было: его прочно удерживала веревка. Змей метался туда и сюда, менял галсы; корабль швыряло из стороны в сторону, так что кто-нибудь постоянно рисковал оказаться за бортом. В ушах свистел ветер.

– Эй, на палубе! – прокричал капитан. – Кто-нибудь знает, как сладить с морским змеем?..

– Я читал про него поэму, – раздался в ответ неизвестно откуда слабый голос.

– И что в ней написано?..

– Я забыл…

– Всю?..

– Нет, кое-что помню… Одну строчку…

– Ну так читай!..

– «Не сладить с чудищем огромным…»

– И это все?..

– Да… Я же сказал, что помню только одну строчку…

– Уж лучше б ты и ее забыл!..

Змей, между тем, продолжал бесчинствовать. Скрылись из глаз острова, не было видно земли материка, а корабль все так же мотало и было удивительно, как это он еще не развалился на части. Наконец, у Синдбада созрело вполне логичное и очевидное решение. Во время очередного виража он отпустил мачту, за которую держался, прокатился по палубе и исчез в своей каюте. Во время очередного витка он выкатился из каюты, но уже с саблей.

– Отойди в сторону! – крикнул он Джасиму, державшемуся рядом с узлом. – Сейчас я ее рубану!..

Но удача отвернулась от кока. Едва он сделал попытку выполнить команду капитана, корабль в очередной раз тряхнуло, он ухватился за узел, который на этот раз не смог противостоять напору змея и развязался. А теперь представьте себе сцену: рыболов, целое утро просидевший без единой поклевки, вдруг увидел утонувший поплавок… Он хватает удилище и резко, изо всех сил, его дергает, не зависимо от того, что там – с другой стороны лески. Представим на мгновение, что с другой стороны оказалась маленькая-маленькая рыбка… Наверное, приблизительно так и выглядело исчезновение с палубы Джасима, некстати ухватившегося за веревку.

Команда, в который уже раз, дружно ахнула, но Джасима было не так-то просто взять голой чешуей. Несколько раз он погружался с головой, снова выныривал, пока, наконец, прочно не утвердился на ногах, и не стал напоминать профессионального воднолыжника. С этого самого мгновения он, почувствовав в своем противнике трусливую душонку, считал его своей добычей и ни за что не хотел отпускать веревку, – гори оно все вокруг синим пламенем, – вопреки единодушным советам товарищей.

– Пусть знает наших! – кричал он в ответ. – Да я из него ремней наделаю и буду продавать по десять, нет, по сто динаров за штуку! А шашлык такой приготовлю!..

Змей, поначалу почувствовав свободу, теперь не знал, как ему отделаться от назойливого кока, и принялся нарезать круги вокруг неподвижно застывшего, – четверг еще не кончился, – «Золотого ишака».

К концу первого часа цена на ремни возросла до тысячи динаров за штуку, а команда разошлась кто куда. Легкое покачивание корабля на волнах, создаваемых необычной парочкой, служило знаком того, что процесс продолжается.

Наконец змей, сделав очередной виток, неожиданно устремился прямо на «Золотого ишака». Команда вскочила на ноги и замерла. Но чудовище неожиданно ловко поднырнуло около самого борта, веревка неожиданно соскочила, а Джасим, не ожидавший такого коварства, взмыл над поверхностью воды и влип в переднюю мачту, наклонив корабль так, что он едва не черпнул воды.

– Ну вот, – вздохнул Синдбад. – Теперь у нас есть свой собственный Баркук…

* * *

…То, что слоны умеют плавать на значительные расстояния, в настоящее время сомнений не вызывает, а потому мы на этом факте останавливаться не будем. Скажем лишь, что, например, в августовском номере журнала «New Scientistс» за 1979 год (том 83), в статье, посвященной лох-несскому чудовищу, имеется фотография, сделанная адмиралом Кадиргамаром. На ней, в двадцати милях от берега Шри-Ланки плывет по океану слон местной породы.

А вот что касается чудовищного морского змея, то это для нас прекрасный повод познакомиться (для тех, естественно, кто с ней не знаком) с книгой Г. Бауэра, изданной в 1959 году в Москве, Государственным издательством географической литературы. Почему именно на ней – ведь в последнее время появилось немало книг, посвященных тайнам моря? Из предисловия мы узнаем, что «о различных попытках исследования Мирового океана, об используемых для этого приборах, об обитателях глубочайших морских впадин и о многом другом рассказывается в этой живо и занимательно написанной книге, которую с интересом прочтут самые широкие круги советских читателей».

Насколько живо и занимательно, предоставляем читателям судить самим по маленькому отрывку, посвященному, как нетрудно догадаться, морскому змею.

«В море скрывается немало причудливых и редких животных. Но существовавшее в течение столетий представление о том, что в нем живут «чудовища», кажется все же мало обоснованным. Такие плоды воображения живут потому, что человек охотно верит в возможность существования на недоступных глубинах свидетелей давно минувших времен, он видит какую-то неуловимую связь между покрытым мраком прошлым и вечной темнотой морской бездны.

Обычно морских чудовищ называют «морскими змеями» – понятием, обозначающим не совсем то, что оно должно обозначать, так как это не только наименование образа, созданного фантазией, но и название вполне реального существа. Морские змеи – латинское название Hydrophinae – действительно существуют. Они относятся к ужеобразным, похожи на угрей, хвост их сильно сжатый с боков, напоминает весло. При плавании морские змеи держат голову над водой. Своими ядовитыми зубами они легко умерщвляют жертву – обычно рыб. Но эти реальные морские змеи, часто встречающиеся у берегов тропических островов, отнюдь не чудовища. Полосатый ластохвост, наиболее распространенный вид, имеет в длину около 1 метра, а двухцветная, черно-желтая пеламида, обитающая в Индийском и Тихом океанах, не достигает и такой величины.

Следовательно, морская змея, созданная воображением, ничего общего не имеет со своей однофамилицей из специальных зоологических книг. Мифическая морская змея огромнейших размеров. Из-за того, что она часто упоминалась в газетах, причем, как правило, летом, в период отпусков, когда другие интересные события не так часты, «морская змея» стала обозначением вообще любого сомнительного газетного сообщения.

Но не умаляем ли мы слишком значение действительно существующей морской змеи, огульно считая ее плодом фантазии и образом, созданным пером журналиста? Познакомимся с вопросом несколько подробнее. Первую морскую змею (в переносном смысле), насколько известно, «изобрел» шведский картограф и историограф Олаус Магнус, живший в первой половине шестнадцатого столетия. Швейцарский натуралист Конрад Геснер цитирует его описание в своей «Книге о змеях»; мы узнаем из нее, что змеи Олауса Магнуса «обитают близ Норвегии в спокойном море, весьма надоедливы и нелюбимы моряками». Их длина была якобы «две или три сотни футов» (то есть около 60–90 метров). Геснер приводит даже изображение морской змеи. На рисунке видно страшилище, обвившее корабль. Одна голова змеи шире судна. В 1734 году Ганс Егеде, миссионер у эскимосов, во время плавания в Гренландию видел якобы у побережья морскую змею. «Что касается прочих морских чудовищ, то мы не обнаружили ни одного, за исключением ужасного зверя, показавшегося на поверхности моря недалеко от нашей новой колонии (Годхааб) на 64 градусе северной широты. Он был колоссальных размеров; когда зверь вынырнул, голова его достигла верхушки мачты нашего корабля, туловище раздуто, как корабль, длина чудовища превышает в три-четыре раза размеры парусника».

Классическая морская змея более позднего периода – чудовище, которое видели (или считали, что видели) в 1848 году Мак Оуэ, капитан британского корвета «Дедалус», и семь человек экипажа между Мысом Доброй Надежды и островом Св. Елены, По описанию, голову она держала на метр с четвертью над водой, имела в длину по меньшей мере 18 метров, отличалась отсутствием чешуи, верхняя часть тела была темно-коричневой, а нижняя – желтовато-белой. «Животное проплыло так близко у нашего корабля, – утверждал Мак Оуэ, – что если бы оно было знакомым человеком, я без труда узнал бы его». Мак Оуэ, которого отнюдь нельзя считать фантазером, направил свое сообщение в Адмиралтейство, а последнее передало его прессе. Возник ожесточенный спор. Главным противником Мак Оуэ был известный английский натуралист Ричард Оуэн, в то время директор музея Хантариан, и как палеонтолог – всемирная знаменитость. Он не усомнился в искренности матросов «Дедалуса», но предположил, что наблюдение было неточным. Оуэн считал загадочное животное морским слоном, принесенным со льдами из полярных вод (приведенное название может вызвать недоразумения – речь идет не о хоботном животном, а о тюлене, достигающем 5 метров в длину и обитающем в северном и южном полярных морях). Лед растаял, и морской слон вплавь направился обратно. Водоворот, созданный им при движении, был принят за продолжение тела. Оуэн заключил свой вывод следующим: «скорее можно привести какие-то доказательства в пользу существования духов, чем в пользу существования морских змей».

Несмотря на авторитет Оуэна, Мак Оуэ не сдался. В своем возражении, переданном «Таймсу», он оспаривает доводы Оуэна. Вот характер его возражений: «Оптический обман исключается… Во всяком случае это был не тюлень… Я остаюсь при своей оценке длины… Она подтверждается людьми, привыкшими определять длину и ширину плавающих предметов».

В дальнейшем поступало множество сообщений о морских змеях. О некоторых из них и говорить нечего; их просто клали в дело. Но иногда имена людей, подписавших отчет, были слишком известны, чтобы отделаться простым недоуменным жестом. Перед нами находится доклад натуралиста, специалиста по насекомым – члена экспедиции на яхте «Валгалла». В нем описывается морское чудовище, которое наблюдалось в начале нашего столетия у побережья Бразилии. Вот сообщение командира немецкого корвета капитана Форстнера, потопившего во время первой мировой войны 30 июля 1915 года, в 60 милях от юго-западной оконечности Ирландии, английский пароход «Ибериан». Вслед за подводным взрывом, по утверждению Форстнера, в воздух выбросило на высоту около 25 метров крокодилоподобное тело длиной около 20 метров. У животного были две передние и две задние ноги, снабженные сильными плавниками. Голова заостренная».

* * *

…Если понедельник начинается в субботу, то четверг, безусловно, продолжается пятницей. Мертвый штиль, разразившийся накануне, оставался таковым и сейчас. Солнце пекло так, что воду в бочке, поставленной на палубе, чтобы любой желающий мог безбоязненно принять морскую ванну, приходилось заливать по новой едва ли не каждый час. Джинн покинул раскалившуюся до нельзя лампу и искал прибежища в тени болтавшихся тряпками парусов, не обращая ни на кого внимания; впрочем, теперь, когда его инкогнито было раскрыто, скрываться не было никакой нужды.

За весь день приключилось одно-единственное забавное (если бы не жара) происшествие. Посланный за чем-то в трюм матрос, – известный враль, сочинявший, что называется «на ровном месте» себе не в прибыток, а, скорее, в ущерб, поскольку над ним посмеивались, – вылетел из люка как бомба и повернулся к Синдбаду.

– Там крыса, – сообщил он (крыс он ужасно боялся), – вот с таким хвостом.

И раздвинул руки как можно шире.

Синдбад с намешкой взглянул на него.

– Ну, может, не с таким, – невнятно пробурчал тот, – но вот с таким, это точно…

Он сдвинул ладони, как прикинул Владимир, наблюдавший эту сцену, сантиметров на двадцать.

Синдбад смотрел на него, не меняя выражения взгляда.

– Во всяком случае, никак не меньше, чем вот такой, – окончательно стушевался тот.

– Ты где-нибудь видел корабль без крыс? – благодушно заметил капитан. – Тебе дали команду? Выполнять!..

И отвернулся.

Матрос некоторое время с недоумением смотрел на ладони, расставленные чуть шире чем на ширину плеч, после чего, пробормотав: «Что же она, по-твоему, совсем была без хвоста?», осторожно спустился в трюм.

Обстановка несколько скрашивалась наличием Джасима, который, по причине отсутствия у команды аппетита, был предоставлен самому себе и травил байки, послушать которые собирались все, даже рулевой, также временно оставшийся без работы. Вот и сейчас кок с важным видом излагал одну из своих бесчисленных историй, посвященную морским волкам.

Жил-был на свете старый капитан. Опытный. Не буду называть его имени, потом поймете, почему. И как корабль его назывался, тоже не скажу. Скажу лишь, что был он большой, красивый, почти как «Золотой ишак», только трехмачтовый. Команда тоже подобралась, один к одному, развозили они себе купцов с товарами по странам-океанам, и горя, можно сказать, не знали. Попадали, бывало, и в передряги, – только кого из опытных мореходов этим удивишь? Море – оно когда ласковое, а когда и капризное…

И вот однажды случилось так, что стояли они в порту одном африканском. Купцов доставили, деньги с них получили, а обратных все что-то никак не находилось. Решили они в соседний порт податься, благо, до него совсем недалеко было, – не то, чтобы уж совсем рукой подать, – но, в общем, почти по соседству. Сидели они в последний вечер перед отплытием в чайхане, – одни сидели, остальные посетители уже разошлись, – когда появился в ней богато разодетый господин. Окинул сидевших наметанным взглядом, и сразу направился к капитану. Поклонился, приветствовал вежливо, пригласил за отдельный дастархан, побеседовать по очень важному и тайному делу. Угощение заказал, сразу, не спрашивая цены, кинул хозяину пару-тройку золотых, и знаком дал понять, – беседа предстоит важная, пусть никто не мешает.

Подождал, пока тот отойдет, представился, и оказался главным визирем местного падишаха. Печать предъявил, – все честь по чести. Дело у меня к тебе есть, говорит. Груз один нужно доставить. От нашего падишаха – вашему халифу. Я, говорит, походил здесь, поспрашивал, поприсматривался, – лучше тебя капитана, который бы с этим делом справился, не нашлось.

Ну, наш капитан помолодел прямо, услышав такие визиревы слова. Плечи расправил, глаза загорелись… А и как, скажите, не загореться, когда сам падишах в лице своего главного визиря об тебе такое мнение имеет? У каждого бы загорелись. Да, отвечает, лучшего капитана вам на всем побережье не найти. И начал было рассказывать о своих подвигах, – много чего порассказал, – потом, впрочем, спохватился.

А что, спрашивает, за груз такой, какой только мне одному по плечу?

Видишь ли, отвечает визирь, был как-то раз ваш халиф у нашего падишаха в гостях. И отправились они, как водится, в перерыве между обсуждением важных государственных дел на охоту. Охотились же они не на простых зверей, – на особенных. Морскими волками называются. Страшные видом, свирепые нравом – оторопь берет, коль увидишь.

– Никогда о таких не слыхивал, – признался капитан.

– Еще бы, – отозвался визирь. – Редкость они, уникум. Раритет, можно сказать.

Так вот, продолжает. И так вашему халифу охотна эта глянулась, что решил он у себя такую завести. А поскольку таких замечательных зверей у вас не водится, он и попросил нашего падишаха отловить ему парочку и прислать для разведения. Желание гостя – закон для хозяина. Дал падишах слово, а исполнить его вот только сейчас и удалось, потому – очень уж редкие звери. Их и надо доставить вашему халифу. До Басры довезти, а там вас встретят, и зверей этих заберут. Я уже и гонца отправил. А чтобы никаких сомнений не было, вот тебе папирусы, гляди – это таможенная декларация, это свидетельство об уплате акцизного налога, это копия устного договора халифа с падишахом, в общем, все в порядке, нотариально заверено. Все тебе отдаю, вместе вот с этим сундучком и ключом к нему.

Стал капитан раздумывать. С одной стороны – высокое доверие ему оказано, первыми лицами в двух государствах; а с другой – ответственность превеликая. Не ровен час, что случится во время плавания?.. Да и не возил он подобный груз никогда; баранов – приходилось, но так то бараны… Их и среди человеков препорядочно…

А визирь, не даром его главным назначили, по глазам его сомнения прочитал.

– Ответственность, говорит, на тебя большая ляжет. Потому, ты мне за каждого зверя расписку дашь и по тысяче золотых. Как гарантия того, что следить за ними пуще глаза собственного будешь. А также потому, что коррупция в верхах управления государством достигла невиданных размеров, и я просто обязан соответствовать… Ну да ты не пугайся особо. За каждого волка в Басре, как только сдашь в целости и сохранности, получишь по пятьдесят тысяч золотых. И бумаги отдашь. А сундучок можешь потом себе оставить, в качестве сувенира.

– Боязно мне, – говорит капитан. – Простые волки, они еще туда-сюда… А морские? С чем их едят?

– Их не едят, – визирь отвечает, – это они едят. Корм получишь вместе со зверями. И сопровождающего, опытного в деле их обслуживания. Боязно – с командой посоветуйся. Только решайте быстрее – и сразу на погрузку.

– Как? – оторопел капитан. – Прямо вот сейчас?

– Так чего ж тянуть? – визирь спрашивает. – И так ваш халиф подарка заждался… А матросам передай, – сказал он вслед капитану, уже направившемуся к развесившей уши и старавшейся подслушать о чем идет разговор команде, – каждому – тысяча золотых по прибытии на место…

Эти последние слова он специально погромче сказал, поэтому капитан еще не успел сделать нескольких шагов, а судьба сделки уже была решена.

…Погрузка состоялась сразу же по ее заключении. Две большие клетки переправлены на корабль и закреплены на палубе, в трюм поместили несколько бочек солонины, хотя, по утверждению визиря, звери вполне могли питаться рыбой – недаром же они морские. На вопрос, почему они получили такое название, он ответил, что их шкура покрыта полосами, подобно рубашкам, носить которые составляет исключительную привилегию некоторых матросов. Получив деньги, визирь передал капитану сундучок, положив туда предварительно все сопроводительные бумаги и заперев на ключ. Ключ также был отдан капитану. Клетки были накрыты материей, звери крепко спали по причине данного им сонного порошка; сладко спал сопровождающий, должно быть, также получивший свою порцию порошка, и его аккуратно уложили на палубе.

Наконец, придирчиво все осмотрев, визирь заторопился с докладом к падишаху.

– Последний вопрос, – ухватил его за рукав халата капитан. – К чему такая спешка? Неужели нельзя подождать до завтра?

– Знаешь ли ты, сколько капитанов предлагали мне доставить груз забесплатно, единственно из великой чести услужить падишаху? Знаешь ли ты, сколькие из них занесут меня в список врагов, которым нет прощения, если они узнают, что я предпочел им тебя? Но, повторяю, мне не столько важно их хорошее отношение, сколько то, чтобы груз был доставлен по назначению. Видел бы ты, в каком состоянии пребывает мой господин, угнетенный до сих пор не сдержанным им словом!.. Конечно, вы можете подождать до завтра, но каждое мгновение, проведенное вами в гавани, будет острой стрелой, пронзающей сердце моего господина…

Он всхлипнул, соскользнул в лодку и уплыл.

…Первый акт трагедии разыгрался в открытом океане, когда корабль уже довольно далеко удалился от гавани. Проснувшиеся звери бродили по клеткам, завывая, поглядывая на матросов налитыми кровью глазами и время от времени начиная злорадно хихикать. Они были голодны и жаждали пищи. Выглядели звери очень странно: чем-то напоминая волка, они в то же время разительно от него отличались. Полосатые, как и обещал визирь, серые, с острыми ушами, вытянутой мордой и почтенных размеров зубами и когтями. Высотой приблизительно по пояс. Команда, собравшаяся посмотреть на диковинку, на мгновение застыла, едва прикрывающая клетки ткань была снята, после чего дружно отпрянула в стороны.