Текст книги "Волшебные тавлеи"

Конечно, Джасим мог бы воспользоваться и раками, но тех, к сожалению, под рукой не оказалось.

«Тот же капитан (Абу Абдаллах Мухаммад ибн Бабишад ибн Харам ибн Хаммуйя ас-Сирафи, виднейший из капитанов, которые ездили в Страны Золота, именитый и честный моряк, сведущий в морском деле больше всех божьих созданий) передавал мне, что он слышал в юности об одном из капитанов Китая и Страны Золота, по имени Мардуйя ибн Забарахт. Однажды этот моряк около острова Забеджа проплыл между двумя остроконечными высотами, выступавшими над морем. Сначала капитан принял их за две морские горы; но, когда корабль прошел мимо, высоты погрузились в воду, и Мардуйя решил, что это клешни рака. Тут я спросил Абу Мухаммада: «Могу ли я передать этот рассказ от твоего имени?» – «Я ведь сам слышал его, – ответил Абу Мухаммад. – Это изумительный случай! Единственное, что я могу об этом сказать, это то, что морские раки достигают огромных размеров».

Другой из выдающихся капитанов Страны Золота – Исмаил ибн Ибрахим ибн Мирдас, известный под именем Исмаилуйи, зятя Амканина, – рассказал мне следующее:

Во время одной из своих поездок в Страны Золота он приблизился к суше недалеко от Ламери, так как ему понадобилось остановить корабль, который получил повреждение. Когда моряки бросили большой якорь, судно, по никому не известной причине, продолжало плыть дальше. «Спустись по якорному канату и узнай в чем дело!» – приказал Исмаилуйя водолазу. Но водолаз, перед, тем как нырнуть, заглянул в глубину и увидел, что якорь зажат между клешнями рака, который, играя им, тащит корабль. Матросы стали кричать и кидать в воду камни; наконец они вытянули якорь и бросили его в другом месте. А весил этот якорь целых шестьсот мин или еще больше».

* * *

Стоит ли говорить, что в течение обещанных двух дней плавания до большого острова никто из команды, кроме Маззана, не отличался добросовестным исполнением своих обязанностей? Каждый старался побыстрее избавиться от порученного ему дела, чтобы оказаться поблизости от жирафа и без толку глазеть на необычную деталь корабля. Даже ночью, когда Маззан мирно спал, сложившись пополам, нет-нет, кто-нибудь осторожно подбирался к нему и стоял рядом, осматривая как некую диковину, прищелкивая языком и качая головой. Не избежал общей участи и джинн, хотя Владимир был крайне раздосадован его несанкционированным появлением на корабле, неизвестно чем закончившегося бы в случае обнаружения.

Впрочем, приключение, начавшееся весьма скверно, закончилось как нельзя лучше. Погода благоприятствовала, ветер был попутным, ничего не случилось. По прибытии к цели, «Золотой ишак» передали в починку, – как ни странно, но все необходимое имелось, включая полный комплект мастеров и соответствующего джинна, – Синдбад рассчитался с проводником, накинув еще пятьдесят золотых за доставленное развлечение помимо абсолютно очевидной пользы, и вручив целый мешок фиников для мачты.

Ввечеру, тепло распрощавшись, проводник и жираф уплыли обратно с попутным кораблем, а на следующий день был готов к отплытию «Ишак», выглядевший как новый…

* * *

Следующие несколько дней плавания не были отмечены никакими особыми событиями. Ветер менялся с попутного на встречный, корабль лавировал, сбивался с курса, снова возвращался на курс; море то было спокойным, словно вода в колодце, иногда же принималось играть валами, не страшными, а такими, чтобы матросы особо не расслаблялись.

В тот вечер, после ужина и распределения вахт, Владимир долго не мог заснуть. Ветер стих до полного штиля, было душно, он ворочался, вставал, глядел на море и звезды, пока, наконец, не задремал. Впрочем, ненадолго.

Проснулся он от какого-то неясного волнения. Немного придя в себя, он рассмотрел команду, почти в полном составе сидевшую кружком между мачтами, вокруг зажженной лампы. Матросы шепотом о чем-то переговаривались, явно не желая быть услышанными. Конечно, можно было просто встать и подойти, но что-то подсказывало Владимиру поступить иначе. Он ползком подобрался к казану, закрепленному в предписанном положении, так что между ним и палубой оставалось достаточно места, пролез в щель и навострил уши. То, что обнаружить его не составит никакого труда, об этом он как-то не подумал.

Говорил Джасим.

– …У меня есть карта острова, где капитан Зажаж спрятал свои сокровища. Правда, на ней нет координат, и потому за нее даже в базарный день никто ничего не даст, но это все-таки лучше, чем ничего. Как сейчас помню… Мы бросили якорь у этого острова, и капитан, взяв с собой двадцать невольников, которые несли тяжелые сундуки, углубился в пышные заросли, подступавшие к самому берегу. Прошли сутки; и вот он, наконец, вернулся. Один…

– А остальные? – с ужасом спросил один из слушателей. – Неужели он их того?..

От страха матрос, по всей видимости, спутал жесты, и вместо того, чтобы провести по горлу ладонью, щелкнул по нему указательным пальцем.

– Поначалу мы тоже так думали… Но спустя несколько лет мне совершенно случайно удалось узнать, что произошло на самом деле. Невольники вырыли большую яму и схоронили в ней сокровища. Возвращаться ночью через лес было невозможно, – дикие звери, болота, москиты, кто знает, что еще могло таиться в темноте? Они легли спать тут же, около свежезасыпанной ямы. А поутру выяснилось, что за ночь капитан в одиночку перепрятал сокровища в другое место и исчез. Посовещавшись, они решили не возвращаться на корабль, а отыскать несметные богатства, что сделать будет, – они в этом не сомневались, – очень легко. Шло время, они основали город, он превратился в один из красивейших городов архипелага Тысячи островов, но сокровищ так и не нашли…

– Ну а какие-нибудь особые приметы у этого острова имеются?

– О, да! На берегу очень много крабов, а над горизонтом – прекрасная полная луна…

– Так это же… – удивленно произнес кто-то и, судя по звуку, захлопнул себе рот рукой.

– Тебе известен этот остров? – спросил Джасим.

– Ну…

– И вам тоже?..

Послышалось приглушенное бормотание.

– Так ведь это… Когда ты сказал про крабов – сомнения еще были, а как про луну – тут уж все стало ясно…

Душной безветренной ночью, в колоколе казана – испытание, прямо скажем, не из легких. Владимир взмок, изнывал и поневоле стал мишенью какой-то мошкары, выпорхнувшей из трюма. Некоторые из мошек, как нетрудно догадаться, попали ему в нос. Не сделав даже слабой попытки сдержаться, он чихнул, чем вызвал на корабле настоящую панику. Сидевших матросов подбросило в воздух, наверное, до самой верхушки мачты, – что неудивительно, если учесть, что казан отреагировал подобно резонатору и многократно усилил звук. Вскочил капитан, Джасим также оказался на ногах; после чего свалившиеся матросы образовали кучу малу, чем и воспользовался Владимир, чтобы покинуть свое укрытие. Никто ничего не понимал; все метались в поисках причины переполоха, не зная толком, где и что искать. Часть матросов ринулась в трюм, проверить, не наскочил ли корабль на какую-нибудь подводную скалу и не образовалась ли в днище пробоина; часть бестолково металась по палубе, пока Джасим не прекратил бессмысленную беготню, рявкнув:

– Ти-и-и-хо!..

И уже более мягко добавил:

– Утром разберемся. Всем спать.

Но утром небо затянули тучи, вечер стал крепчать, капитан поднялся не с той ноги и тоже был туча тучей, тем более что «Ишак» в очередной раз сбился с курса. Надвигалась буря, и корабль направился к видневшемуся неподалеку острову, куда успешно прибыл до начала шторма и спрятался в маленькой уютной бухточке. Настроение Синдбада не улучшилось, он ко всему придирался, остальные, заразившись, также принялись ворчать, уже в который раз разговор зашел о необходимости иметь современные навигационные приборы, в том числе компас, закончившийся общей перебранкой и обещанием капитана приобрести все за счет соответствующего вычета из жалования, причитавшегося команде. А поскольку он не привык тратить слова, равно как и деньги, попусту, то тут же и решил отправиться на берег, прихватив с собою Владимира, в перепалке не участвовавшего. Причем, вовсе не по причине врожденной миролюбивости – жаждавший понаблюдать за возможной потасовкой джинн пытался выбраться, и Владимиру пришлось стоять у борта, прижавшись к нему спиной.

Остров ничем не отличался от предыдущего, того, где им удалось раздобыть мачту-Маззана. Те же заросли, и такая же дорога, ведущая к селению, похожему на предыдущее как две капли воды. На скамейке у крайнего дома сидел неопределенного возраста мужчина, то ли дремавший с открытыми глазами, то ли занятый подсчетом облаков.

– Уважаемый… – вполголоса обратился к нему Синдбад, и, уже громче, поскольку тот никак не отреагировал: – Уважаемый…

– И незачем так орать, – наставительно заметил мужчина. – Я и в первый раз все прекрасно слышал.

– Уважаемый, – снова начал капитан. – Мы плывем в Индию, по торговым делам. Сбились с пути. Все, что нам нужно – это узнать, как называется тот благословенный остров, на котором мы оказались, и можно ли здесь приобрести необходимые нам навигационные приборы?

– Остров? – удивленно поднял глаза его собеседник. – А я и не знал… Правда, мы все больше домоседы, и редко отлучаемся из своего селения, именуемого Кибир. Но вам, чужестранцы, исключительно повезло, поскольку никто лучше меня не укажет вам надлежащего пути. В другом селении, что не далее полуфарсанга от нашего, есть мудрый старик, которого легко узнать по сидящему у него на плече большому попугаю. Он прожил на свете много лет, а знания его превосходят размерами долг моего соседа Али, ибо чтобы расплатиться со всеми кредиторами, ему нужно работать не покладая рук сто тысяч лет, и снимать со своего участка урожай в сто тысяч занбилей зерна.

– Кому работать? Старику? – не понял Синдбад.

– Причем здесь старик? Я говорю о своем соседе Али!.. Все, идите, не мешайте работать…

– А куда идти?

– Туда. – Он махнул рукой вдоль улицы.

Бормоча себе под нос что-то о гостеприимстве, про которое в здешних краях, видимо, не слыхали, Синдбад пошел в указанном направлении.

5

…До соседнего селения оказалось действительно недалеко, причем расспрашивать никого ни о чем было не нужно: старик, полностью соответствовавший описанию, сидел на лавке у второго по счету дома. На плече у него чистил перья огромный белый попугай.

Приблизившись, Синдбад вежливо поклонился и произнес традиционное «уважаемый». Старец кивнул и погладил бороду.

– Вы, я вижу, чужестранцы, – полным достоинства голосом произнес он.

– Да, мы купцы из Багдада, – отвечал Синдбад. – Плывем в Индию, но, кажется, немного сбились с курса и хотели бы узнать…

– Ни слова более!.. – поднял руку (а попугай – крылья) старец. – Вам исключительно повезло. У меня есть то, что вам нужно, то, что – приключись иные обстоятельства, – я не отдал бы ни за какие деньги. Увы, я впал в нужду, и все, что имею, готов отдать за смешную сумму в тысячу золотых. Вот этого попугая…

– Попугая? За тысячу золотых? – не поверил своим ушам Синдбад.

Старец кивнул. Капитан расхохотался.

– Это не попугай, а попугаиха, которая несет золотые яйца? Или же это вообще не птица, а заколдованный ифритом султан? Или даже сам ифрит? Тогда почему же ты прозябаешь в бедности?

– Мой попугай не несет золотых яиц. Он не заколдованный султан и не ифрит. Мой попугай знает навигацию и, в случае необходимости, может на время подменить капитана. Не так ли? – обратился он к попугаю.

– Бес-спор-р-р-но! – проорал тот.

– Как ты скомандуешь, если надо будет остановить корабль?

– Спустить пар-р-руса! Бр-р-р-росить якор-р-рь!..

– А если нужно повернуть?

– Кр-р-рути р-р-румпель!

– Что такое звезда Аль Кутб?

– Поляр-р-р-рная!..

– А что ты будешь делать, если нападут пираты? – заинтересованно спросил Синдбад.

– Пир-р-раты! Полундр-р-р-ра! Др-р-р-рапаем!..

– Видишь, чужестранец, он не только разбирается в навигации, но и пребольшой шутник, – поспешил растолковать слова попугая старец.

Упускать ученую птицу было нельзя. Начался торг. Владимир отошел, с одной стороны, чтобы не мешать, с другой – ему было интересно посмотреть, как он происходит (мало ли, в будущем пригодиться). Стороны разгорячились, жестикулировали, хватались за бороды, срывали чалмы и бросали их оземь, расходились и снова сходились, при этом не переставая что-то очень быстро произносить. Наконец, Синдбад протянул торговцу деньги, забрал попугая, усадил его к себе на плечо и махнул Владимиру рукой, совершенно позабыв спросить и о названии острова, и о навигационных приборах.

– Сторговались на десяти золотых, – сообщил он, когда они отошли на значительное расстояние. – Если эта птица умеет хотя бы сотую часть того, что наговорил о ней старик, ей цены нет. Сегодня же надо будет удостовериться, что деньги не выброшены на ветер.

* * *

…Они прошли почти половину расстояния, отделявшего их от первого селения, когда навстречу им попался уныло плетущийся путник, с попугаем на плече – абсолютной копией того, который имелся у Синдбада. Выглядел он таким несчастным и усталым, что капитан не счел для себя возможным пройти мимо.

– Что случилось, почтенный, да встретится тебе на твоем пути одна удача вместо каждых двух неудач? Можем ли помочь тебе в твоей беде, облегчить твое горе, ибо никогда прежде в своей жизни не доводилось мне встречать человека более согбенного печалью, нежели ты?

– Благодарю тебя за приветливые слова, добрый незнакомец, – горестно вздохнул тот. – И если бы они сбылись, хотя бы один-единственный раз, то не было бы на свете человека более счастливого, чем я.

– Да простит мне ака-мухтарам мою назойливость, проистекающую вовсе не из любопытства, но единственно из желания помочь. Мы – купцы из Багдада, и если ты прозябаешь в нужде по причине злой судьбы…

Глаза незнакомца на мгновение вспыхнули, затем взор его снова потух.

– Увы мне, добрый незнакомец, все мои беды проистекают единственно изнутри самого меня, но если ты так настаиваешь, давай присядем на это поваленное дерево, и я расскажу тебе, что со мной приключилось. Но сначала ответь: попугай, сидящий на твоем плече и так похожий на моего, он попал к тебе давно?

– Нет, – ответил Синдбад. – Я купил его совсем недавно вон в том селении, – он махнул рукой, – у одного старика.

Незнакомец явным образом взволновался.

– Заклинаю тебя всем самым дорогим, что ты имеешь, ответь мне еще на один вопрос. Но только правду. Твой попугай – он может помочь обрести тайные клады?

Синдбад пожал плечами.

– Зачем мне врать? Мой попугай, как сказал старик и как я имел возможность убедиться сам, понимает в морском деле, и может сослужить мне хорошую службу на моем корабле.

Незнакомец вздохнул, как показалось Владимиру, с явным облегчением, и первым присел на лежавшее в сторону от дороги дерево.

– Случилось так, – начал он свой рассказ, – что сызмальства мною овладели мечты о богатстве, которые пробудились во мне рассказами деда, ибо отец мой, – а он был знатным башмачником, – работал зачастую до изнеможения до той поры, пока ночь не покрывала землю своим ниспосылающим благодатный отдых покровом…

– Да простит меня ака, – приложил руку к груди Синдбад, – но нам следует вернуться на корабль засветло. Не мог бы он изложить свою историю покороче, перейдя к самой ее сути, и да не сочтет он мои слова дерзостью.

Незнакомец приумолк и пожевал губами.

– Я попробую, – наконец сказал он.

История, рассказанная им в течение приблизительно полутора часов, с многочисленными отступлениями и наполненная до пресыщения цветастыми оборотами, была тривиальна как кетмень и вкратце сводилась к следующему. Маленький мальчик, наслушавшись сказок о внезапно сваливающемся на голову то одному, то другому счастливцу, без малейших усилий с их стороны, а только по причине удачного попадания в нужное место в нужное время, пронес это желание проследовать их путем через всю свою жизнь. Как и следовало ожидать, наследство свое он потратил на всякие карты с указанием сокровищ, амулеты и кладоискательский инвентарь, не найдя в результате своих многочисленных поисков даже ломаного дирхема. Другой бы на его месте давно уже образумился и занялся честным трудом, но дело осложнялось тем, что его упрямство вполне соответствовало его легковерию. Он был близок к отчаянию, когда, наконец, ему несказанно повезло. Он случайно подслушал разговор о старике, торгующем необычными попугаями; причем один из них, самый дорогой – умел отыскивать потаенные клады. То, что подобный разговор велся в чайхане, за пиалой чая, совершенно открыто и прерывался время от времени громкими взрывами хохота, его не смутило. За половину оставшихся у него денег он купил сведения о том, где живет старик. Еще часть – потратил на путешествие, а на оставшиеся сторговал волшебного попугая. Торг длился два дня. Поначалу старик заломил за чудо-птицу тысячу золотых, уверяя, что она окупит себя буквально за несколько часов, поскольку остров битком набит кладами, и просто удивительно, как это еще никому не пришло в голову просто взять и вырыть спрятанные богатства. Скорее всего, причиной тому была природная лень жителей острова. Но, поскольку у рассказчика таких денег не было, согласился в конце концов на два остававшихся у того динара и половину всего, чего удастся отыскать.

– Давным-давно этот остров, лежащий в стороне от основных торговых путей, облюбовал для себя знаменитый благородный разбойник и пират Падишах…

– Падишах? – удивился Синдбад.

– Да, так его прозвали за размеры награбленного богатства, ибо никому не известно его подлинное имя.

– Благородный… Он грабил богатых и делился с бедняками? – рискнул полюбопытствовать Владимир.

– Нет. Грабил он всех одинаково. Просто поговаривали, что он, должно быть, знатного происхождения. Так вот, до поры до времени удача сопутствовала ему во всех его предприятиях, но ему хотелось большего, ибо рассудок его помутился от несметных сокровищ. Он уже не мог остановиться, и уже начал было грабить даже членов своей собственной команды, когда с ним случилось давно заслуженное возмездие. Спрятав очередной клад в какой-то пещере, он забыл слова заклятья, открывающие вход, и навеки остался внутри. Говорят, он жив до сих пор, поскольку алчность не дает ему умереть, и ждет своего часа, когда кто-нибудь, произнеся заветные слова, откроет пещеру…

– А как же?.. – Синдбад не договорил, но незнакомец понял его правильно.

– Я не ищу спрятанное в пещерах – только зарытое в земле. Но, поверь, одной-единственной находки хватило бы, чтобы жизнь моя стала безбедной до скончания дней. Увы, неблагосклонная судьба препятствует мне.

– Тогда, может быть, слухи о кладах на этом острове несколько преувеличены? – осторожно спросил Синдбад.

– Уверяю тебя, это не так. Один человек мог бы солгать, но многие… Стоит мне прийти в какое-нибудь селение, или к пастухам, как они сразу указывают мне верные приметы. Кроме того, попугай всегда подтверждает их слова. Если бы ты знал, незнакомец, сколько колодцев я вырыл и вычистил за время своих поисков, но, увы, кроме воды так ничего и не нашел…

– Так, может быть, твоя птица ошибается?

У кладоискателя в глазах зажглись динары.

– Птица не может все время ошибаться! – хищно произнес он. – Быть может, она просто забыла… Времени-то сколько прошло. Настанет час, она все вспомнит, я отыщу запрятанное сокровище и стану богаче всех халифов мира… Быть может оно здесь, прямо у нас под ногами… Ну-ка! – Он искоса взглянул на попугая. – Скажи мне, мудрая птица, есть ли поблизости зарытые сокровища?

– Бесс-пор-р-р-но!..

– Ты принес мне удачу, о незнакомец! Видишь, он говорит, что желанное сокровище совсем близко!.. Скажи мне, мудрая птица, оно огромно?

– Бесс-пор-р-р-но!..

– А где оно? – Незнакомец весь дрожал от нетерпения. – Может быть, оно зарыто вот под этим кустом? – И он ткнул в какой-то колючий кустарник неподалеку.

– Бесс-пор-р-р-но!.. – подтвердила мудрая птица.

– Предлагаю тебе половину, о незнакомец, принесший мне счастье! Хотя нет, большая часть по праву должна принадлежать мне… Поможешь ли ты обрести мне желанное, в обмен на десятую часть, ведь ты сам слышал, что сокровище огромно?

– Я бы с радостью помог тебе, – с грустью в голосе произнес Синдбад, – но нам нужно поторопиться, чтобы еще засветло вернуться на корабль… Удачи тебе, и прощай…

Переведя взгляд с одного на другого и сочтя, по всей видимости, обоих несколько не от мира сего, – кто же может отказываться от счастья, которое само просится в руки! – незнакомец, даже не попрощавшись, куда-то помчался. По всей видимости, за кетменем и лопатой.

…Синдбад некоторое время шел в раздумчивости, изредка терзая бороду. Они миновали первое селение, а он все еще не проронил ни слова. Владимир же посматривал на увязавшихся за ними, едва они вышли за пределы селения, мальчишек. Самый смелый из озорников все норовил подобраться поближе и дернуть за полу халата.

Наконец, капитан остановился и повернулся к вожаку.

– Чего ты от нас хочешь? – строго спросил он.

– Шиллинг, – не раздумывая, ответил тот.

Синдбад недоуменно взглянул на Владимира, затем повторил вопрос.

– Два шиллинга, – тут же ответил мальчишка.

– Это монета такая, – пояснил Владимир. – Иностранная. Наверное, здесь они в ходу…

Синдбад решительным движением снял с плеча попугая и протянул мальчишке.

– Держи. С его помощью ты найдешь немало этих своих… как их… шиллингов.

После чего сделал знак Владимиру и решительно зашагал к кораблю. Мальчишки с радостными воплями помчались обратно в селение…

* * *

…Раз уж мы заговорили о кладах, наверное, имеет смысл привести какую-нибудь разбойничью или пиратскую историю, связанную с кладом. Книг, посвященных этой тематике, великое множество, мы же остановимся на одной из них, которая называется «100 великих кладов». Издана она издательством «Вече» в 2007 году, а написали ее Николай Непомнящий (к одной из книг которого мы уже обращались) и Андрей Низовский. Подобно всем книгам, входящим в серию «100 великих…», она не только написана живым, увлекательным языком, но и содержит множество любопытных фактов, приоткрывающих для любознательного читателя завесу над загадками Истории.

«Вряд ли где на земном шаре можно найти более недоступное место, чем утёс Персе у восточного побережья полуострова Гаспе в Канаде. И, согласно давней легенде, именно здесь, на самой вершине утёса, спрятан сундук с сокровищами пирата Дюваля…

Большинство попыток покорить Персе заканчивалось трагически. Причём больше всего погибших приходится именно на единственно возможный путь к вершине: скалолазы срывались, пытаясь преодолеть стенку с отрицательным наклоном, когда до цели было, что называется, рукой подать. Чтобы положить конец бессмысленной гибели людей, парламент провинции Квебек принял специальный закон, запрещающий восхождения на утёс Персе и налагающий немалый штраф на нарушителей.

Скалолазы идут на приступ Персе вовсе не из спортивного азарта. Их манят сокровища пирата Дюваля. В отличие от Кидда, Моргана, Чёрной Бороды и других знаменитых флибустьеров он не был звездой первой величины среди членов «свободного братства», промышлявших морским разбоем у берегов Америки. И если его имя вошло в историю пиратства, то обязан этим Дюваль исключительно незаурядной выдумке, которую он проявил, припрятывая награбленные богатства.

Если верить преданиям, когда английские военные фрегаты блокировали шлюп Дюваля у полуострова Гаспе, пират решил укрыть сундук с золотом и драгоценными камнями в одной из расселин на вершине утёса Персе. Проводник-индеец показал пиратам, как вскарабкаться на небольшую площадку на скале, высившейся рядом. Оттуда один из пиратов принялся обстреливать из мушкета вершину утёса пулями, к которым был прикреплён прочный линь. Наконец после множества неудачных попыток одна из них всё же перелетела через утёс и повисла в нескольких десятках футов над водой. Каким-то образом пираты ухитрились зацепить болтающийся конец линя. Дальше дело пошло проще. К концу привязали толстый канат и тоже протащили через зазубренный выступ у вершины. Кто-то из матросов взобрался по канату наверх, с помощью поднятых туда талей втащил сундук с драгоценностями и спрятал его в расселине. Но Дюваль на этом не успокоился. Чтобы обезопасить свои сокровища, он приказал подтянуть на скальную площадку, откуда был заброшен линь, бочку пороха и взорвал её. Вместе со скалой взрыв обрушил и изрядный кусок утёса, образовав тот самый непреодолимый выступ, что позднее стоил жизни многим скалолазам, пытавшимся добраться до клада капитана Дюваля…

Конечно, любая легенда, пусть даже самая правдоподобная, не смогла бы столько лет подогревать интерес кладоискателей к неприступному утёсу. Дело в другом. Ещё в XIX веке богатый канадец по имени Кингсли загорелся идеей подтвердить или опровергнуть саму возможность существования пиратского клада на вершине Персе. Поскольку никаких достоверных документов на сей счёт не сохранилось, Кингсли обратился за помощью к геологам. За большое вознаграждение он пригласил двух видных специалистов и попросил их дать заключение: является ли злополучный выступ у вершины результатом естественных геологических процессов или же он образовался в результате взрыва?

Геологи провели на Гаспе около месяца, обследовали все окрестные скалы и утёсы, собрали массу образцов горных пород. Затем засели за расчёты. Именно их выводы до сих пор не дают покоя кладоискателям. Утёс действительно имеет необычную для здешних мест конфигурацию, поскольку его верхняя часть под острым углом выступает над остальным массивом. Если бы когда-то часть монолита откололась под влиянием погодных условий или по иным природным причинам, то трещина скорее всего прошла бы от основания до вершины без крутого излома. Следовательно, весьма вероятно, что разлом был вызван взрывом!

Ничего более определённого геологи сказать не могли. Но и этого оказалось достаточно, чтобы существование клада на утёсе Персе стало считаться «научно подтверждённым» фактом. В наши дни охотники за ним неоднократно пытались использовать вертолёты, однако оказалось, что и этот путь исключён. Иглоподобная вершина не даёт вертолёту возможности зависнуть над утёсом, чтобы спустить на тросе поисковиков. Если же попытаться произвести десантирование с большой высоты, то постоянно дующие там сильные ветры наверняка разобьют смельчака об острые скальные выступы. Так что до сих пор никто не может ответить, соответствует ли истине заманчивая легенда о кладе капитана Дюваля».

* * *

…Как ни крепился Синдбад, а все-таки поведал историю с попугаем кому-то из команды, когда «Ишак», покинув гостеприимную бухту, вышел в открытое море и взял курс, предположительно, в Индию. В результате матросы, свободные от вахты, собравшись после ужина в кружок возле чисто вымытого казана, предались воспоминаниям об аналогичных случаях, которые кто-либо из них когда-либо слышал, и обычный вечер превратился в вечер воспоминаний.

– Рассказывали мне как-то о забавном происшествии, – начал один, – приключившемся с одним купцом. Находился он по своим торговым делам в… ну, скажем, Коканде, это не имеет значения… и, вынужденный задержаться на некоторое время сверх ожидаемого, передал весточку жене со своим знакомым купцом, направлявшимся в обратный путь. Пока дело его решалось у правителя, он коротал дни то на городской площади, то в чайхане, то в караван-сарае, прислушиваясь к разговорам и примечая, где, что и почем торгуется.

И надо же было такому случиться, что совсем недавно через город проезжал тот самый шутник, который брался научить ишака читать. Это совсем другая история, но вы ее наверняка помните. Ну, он еще поначалу сыпал ячмень между страниц, чтобы заставить ишака языком их переворачивать; потом сколько-то страниц пропускал, чтобы научить ишака реветь в определенных местах?.. В общем, история эта сразу же стала анекдотом, а правителю такой способ обучения так понравился, что он простил шутника, одарил богатым халатом и ученым ишаком. Не помню, как звали этого веселого человека, – пусть будет Масрур, – предлагал правителю обучить заодно его придворных, чем привел первого в необычайный восторг, а последних в совершенное уныние. Не будучи сильны в науках, зато многократно превосходя обычных людей коварством, они с помощью интриг добились удаления мудреца из дворца, но это уже третья история…

В городе том, который пусть будет Коканд, как и везде, подвизалось множество пройдох, местных и пришлых, которых хлебом не корми – дай только облапошить кого-нибудь да по возможности поживиться за его счет. Вот двое из них, понаблюдав за нашим купцом, и решили обвести его вокруг пальца. Купили они двух ишаков, похожих как две капли воды, родная ишачиха не отличит. Причем, не в городе, а неподалеку в селении, чтобы не попасться на мелочи. Один из них занялся приготовлением богатого ужина, а второй, сделав вид, что приехал издалека, остановился рядом с чайханой, привязал ишака и, скромно попросив разрешения, примостился с уголка большого дастархана, вокруг которого сидели посетители, и среди них – купец.

Разговор нет-нет, да и сворачивал на проделку Масрура, все смеялись, пока, наконец, пройдоха не счел момент подходящим и не вступил в разговор.

– Да не сочтут за дерзость достойные жители прекрасного города просветить путника, прибывшего из далеких мест, что тут случилось такое, приводящее их в столь радостное расположение духа?

Достойные жители не сочли его слова за дерзость и рассказали историю во всех подробностях, причем, в отличие от рассказчиков, то и дело покатывавшихся со смеху, кивал с многозначительным видом. Рассказ уже давно закончился, а он все еще продолжал кивать.

– Да… – произнес он наконец. – Много чудес есть на свете, о чем люди думают, будто это досужие байки. А между тем, умные ослы вовсе не такая уж большая редкость, что же касается меня, то мне необыкновенно повезло, и мой ишак, что стоит вон там привязанный, дал бы сто очков вперед любому, умеющему читать.

– Умеющему читать – кому? Ишаку?

– Даже и придворному, – отвечал пройдоха, чем вызвал очередной приступ смеха.

– А чем знаменит твой ишак? – насмеявшись вволю, спросили его.

– Вы все равно не поверите, – отвечал пройдоха, – поэтому лучше всего будет, если вы все увидите собственными глазами. Где-то в городе, как мне сказали, остановился богатый купец из Худжанда. Он мой старинный приятель, и мне хотелось бы с ним повидаться. Кто-нибудь может сказать мне, где обычно останавливаются купцы из Худжанда?

Чрезвычайно заинтересованные, собравшиеся назвали ему улицу, где располагался караван-сарай. – Кстати сказать, второй пройдоха озаботился тем, чтобы об этом знала большая часть города. – Узнав адрес, ловкач поднялся, подошел к своему ишаку и, громким голосом назвав улицу, попросил передать своему приятелю, мнимому купцу, что его старинный друг такой-то вскоре навестит его. После чего незаметно сунул ему под хвост колючку, и ишак умчался с бешеным ревом.